Бархатная сага (№1) - Бархатная клятва

— Джоан? — размеренно произнесла Джудит. Не получив ответа, она открыла глаза и, увидев лицо Гевина, догадалась, о чем он думает. Против своей воли она задышала чаще. — Оставь меня, — с трудом вымолвила она.

Не обратив внимания на слова жены, Гевин двинулся к ней. Он наклонился и взял ее за подбородок. Она попыталась отстраниться, но он держал ее крепко. Он поцеловал ее, сначала грубо, потом все нежнее и нежнее.

У Джудит закружилась голова. Горячая вода, согревавшая тело, его рука на ее щеке, его поцелуи заставили ее сдаться. Гевин отодвинулся от нее и заглянул в глаза, излучавшие тепло и ласку. Все мысли о ненависти исчезли. Осталась только близость их тел. Их желание обладать друг другом преодолело враждебность.

Гевин опустился на колени и, просунув руку под спину Джудит, приподнял ее. Он опять принялся целовать ее, скользя губами по длинной шее. Она была влажной и теплой, и поднимающийся от воды пар был подобен нарастающей страсти. Гевин был готов к тому, чтобы овладеть ею, но ему хотелось продлить наслаждение, довести его до блаженства, которое сродни муке. Мочки ее ушей были нежны и пахли розовым мылом.

Внезапно его охватило желание увидеть жену — всю. Он поднял ее на руки. Резкое движение заставило Джудит вздрогнуть от холода, который сменил теплую негу ванны, и у нее перехватило дыхание. Гевин взял нагретое полотенце и завернул в него стройное тело жены. Она молчала. Где-то в самой глубине ее сознания крутились слова, способные разрушить это волшебное очарование. Гевин нежно прикоснулся к ней — никаких приказов, никакого насилия, — потом опустился на скамью перед камином и, как ребенка, поставил ее между ног.

Если бы кто-нибудь принялся описывать Джудит подобную сцену, она никогда бы не поверила, что такое может происходить, она продолжала бы утверждать, что Гевин — грубая скотина. Но сейчас она не испытывала смущения от своей наготы, в то время как он оставался в одежде. Гевин осторожно вытер ее. Его движения были неловкими, слишком грубыми и одновременно слишком нежными.

— Повернись, — приказал он, и она подчинилась. Вытерев ей спину, он отшвырнул полотенце. Джудит затаила дыхание. Но он больше ничего не произнес. Прикосновение его пальцев к спине заставило ее затрепетать. — Ты прекрасна, — хрипло прошептал он и накрыл ладонями ее бедра. — Непередаваемо прекрасна.

Джудит ощутила его губы на шее. Его руки медленно двинулись к животу, потом поднялись к соскам, которые уже ждали их, моля о ласке. Джудит глубоко вздохнула и откинулась на него. Ее голова легла на его плечо. Он нежно гладил ее, исследуя ладонями ее тело.

Когда желание Джудит достигло вершины, Гевин отнес ее на кровать. В мгновение ока он сорвал с себя одежду. Она притянула его к себе, нашла его губы. Он играл с ее страстью, поддразнивал ее, но его серые глаза оставались серьезными. В них отражалось единственное желание — как можно дольше продлить наслаждение. Ее руки скользнули вниз. Когда она нашла то, к чему стремилась, Гевин забыл о любовной игре. Его глаза потемнели от страсти, и он резко вошел в нее.

Через минуту тишину комнаты разорвал их крик, и они освободились от сжигавшего их огня. Джудит чувствовала себя опустошенной, она казалась себе мягкой и податливой. Гевин тяжело рухнул на кровать. Его нога так и осталась лежать между ног Джудит, которая уже погрузилась в сон.

Проснувшись на следующее утро, Джудит потянулась, как кошка. Она пошарила рукой по простыне и, обнаружив, что кровать пуста, открыла глаза. Гевин уже ушел. Судя по льющимся в окно лучам солнца, час был поздний. Первой мыслью Джудит было одеться и заняться делами, но уютная кровать и воспоминания о прошлой ночи удержали ее. Она перевернулась на другой бок и уткнулась лицом в лежавшую рядом подушку, сохранившую запах Гевина. Как же быстро этот запах стал для нее родным!

Джудит мечтательно улыбнулась. Прошлой ночью она познала райское блаженство. Она вспоминала глаза Гевина, его губы — все ее мысли были заполнены им.

Осторожный стук заставил ее сердце забиться сильнее, однако она тут же успокоилась, когда в дверях показалась Джоан.

— Вы проснулись? — На лице девушки появилась понимающая улыбка.

Джудит пребывала в прекрасном расположении духа, поэтому не стала осаживать горничную.

— Лорд Гевин поднялся очень рано. Он вооружается.

— Вооружается? — Джудит резко села.

— Он хочет принять участие в турнире. Не могу понять зачем, ведь жениху это необязательно.

Джудит опять откинулась на подушку. Она-то понимала. На душе было необычайно легко, она чувствовала себя способной взлететь и плавно опуститься на землю. Она знала, что Гевин испытывает то же самое. Участие в поединке давало выход его энергии.

Джудит откинула одеяло и спрыгнула с кровати.

— Мне надо одеться. Уже поздно. Как ты думаешь, мы не опоздаем к его поединку?

— Нет, — рассмеялась Джоан, — мы не опоздаем.

Джудит надела модест из бархата цвета индиго и фрипон из бледно-голубого шелка. Талию она повязала тоненьким пояском из синей кожи, отделанной жемчужинами.

Джоан не стала укладывать ей волосы, она просто расчесала их и накинула сверху прозрачную вуаль с каймой из речных жемчужин. Вуаль удерживалась на волосах жемчужным ободом.

— Я готова, — нетерпеливо произнесла Джудит.

Она поспешила к площадке и заняла свое место в павильоне Монтгомери. В голове девушки царила полная сумятица. Неужели она выдумала вчерашнюю ночь? Может, это был сон? Гевин любил ее. Это нельзя было назвать никаким иным словом. Конечно, она неопытна, но разве возможно, чтобы мужчина ласкал женщину так, как Гевин, и при этом ничего к ней не испытывал? Внезапно Джудит показалось, что солнце стало светить ярче. Пусть она вела себя глупо, но ей очень хотелось, чтобы их семейная жизнь сложилась не так, как у ее матери.

Вытянув шею, Джудит пыталась разглядеть своего мужа на другом конце поля, но там было слишком много рыцарей и лошадей.

Джудит спустилась с подиума и направилась к палаткам. Она остановилась возле внешнего забора, где ее окружили торговцы и крепостные. Наконец она увидела его. Гевин и так был очень крупным мужчиной, но в полном вооружении он казался огромным. Он сидел верхом на массивном боевом жеребце игреневой масти, покрытом попоной из зеленого сержа, на который была нашита зеленая кожа с тиснеными золотыми леопардами. Гевин легко двигался в седле, как будто тяжелые доспехи ничего не весили. Джудит увидела, как его оруженосец подал ему шлем, потом щит и, наконец, копье.

Сердце Джудит замерло. Эта игра была опасна. Затаив дыхание она наблюдала за поединком. Гевин пустил в галоп своего коня, пригнул голову и обхватил рукой копье. Удар его копья пришелся в щит противника, однако и противник не промахнулся, задев его щит. Копья переломились, и всадники разъехались в разные стороны, чтобы взять новые. К счастью, копья, используемые в турнирах, были слабее, чем боевые. Целью поединка было сломать три копья и не потерять при этом стремя. Если участник не успел сделать три захода и был выбит из седла, он должен был выплатить своему противнику стоимость коня и полного вооружения, что представляло собой немалую сумму. Именно таким образом Рейн и сделал себе состояние.

И все-таки турниры не проходили без того, чтобы кто-то не был ранен. Джудит знала это и со страхом следила, как Гевин делает второй заход. И опять ни один из противников не потерял стремя.

Стоявшая рядом женщина засмеялась, и Джудит не обратила бы на нее внимания, если бы не ее слова:

— Только у ее мужа нет талисмана — она раздала свои золотые ленты его братьям. Что ты скажешь о такой вертихвостке?

Это было сказано преувеличенно громко и предназначалось для ушей Джудит. Она обернулась, но глаза всех зрителей были устремлены на площадку. Она перевела взгляд на рыцарей, которые сновали между лошадей. У всех на копьях или шлемах развевались ленты. У Рейна и Майлса было даже несколько, и на руке каждого красовалась золотая лента.

Джудит побежала вдоль края площадки, намереваясь перехватить Гевина до того, как он пойдет на третий заход. Она никогда не бывала на турнирах, поэтому не знала, насколько опасна ее затея. Боевые лошади, мощные и выносливые, тренировались так, чтобы во время военных действий они помогали своему всаднику. Подобно рыцарям, вооруженным мечом, они были обучены использовать свои копыта как оружие.

Джудит не слышала испуганных возгласов мужчин, которые осаживали своих лошадей, когда она пробегала мимо. Она также не заметила, что многие зрители повскакивали со своих мест и теперь в ужасе следили за ее летящей фигуркой.

Гевин поднял голову в тот момент, когда оруженосец протянул ему новое копье. Его удивило волнение, всколыхнувшее толпу. В это мгновение он увидел Джудит. Ему сразу стало ясно, что уже поздно что-либо предпринимать. Пока он спешится, она успеет добежать до него. Замерев, он провожал ее глазами.

У Джудит не было ленты для него, однако она понимала, что должна дать ему свой талисман. Он принадлежит ей! Она на бегу сорвала вуаль, и теперь ее волосы украшал только жемчужный обод.

Добравшись до Гевина, она протянула ему вуаль.

— Талисман, — неуверенно улыбнулась она.

Секунду Гевин не шевелился, потом опустил копье. Джудит привязала вуаль к древку. Когда она подняла к Гевину улыбающееся лицо, он наклонился к ней, обхватил ее рукой за талию и, слегка приподняв над землей, поцеловал. Джудит щекой ощутила холод металлического шлема. Когда Гевин отпустил ее, у нее еще некоторое время кружилась голова.

В отличие от Джудит, Гевин заметил, что толпа, замерев, наблюдает за ними. Его молодая жена рисковала жизнью, чтобы дать ему талисман, и он победно высоко поднял копье. Его лицо расплылось в счастливой улыбке.

Одобрительный рев зрителей заставил Джудит обернуться. Все взгляды были устремлены на нее. Она покраснела и закрыла руками лицо. Бросившиеся к ней Рейн и Майлс подхватили ее и оттащили от края площадки.

— Трудно придумать лучший способ доставить Гевину удовольствие, но мне стоит перекинуть тебя через колено и отшлепать, — заметил Рейн.

Зрители радостными возгласами встретили победу Гевина, который выбил из седла своего противника. Джудит, засмущавшись оттого, что стала центром всеобщего внимания, подобрала юбки и побежала в замок. Она надеялась, что несколько минут, проведенных в саду, помогут ей успокоиться.

Элис ворвалась в палатку графа Бейхама. Этот шелковый шатер, застланный византийскими коврами, был воздвигнут специально для того, чтобы обеспечить Эдмунду Чатворту полный комфорт.

— Что случилось? — раздался позади нее низкий голос.

Элис повернулась и увидела Роджера, младшего брата Эдмунда. Он был без рубашки и, сидя на низкой скамье, крутил ногами точильный камень, на котором затачивал свой меч. Это был красивый блондин с орлиным носом и четко очерченным ртом. Его внешность совсем не портил шрам, спускавшийся от левого глаза.

Элис не раз сожалела, что графом был Эдмунд, а не Роджер. Она собралась было ответить ему, но передумала. Ведь она не может рассказать ему, какой ее охватил гнев, когда жена Гевина устроила этот спектакль перед сотнями зрителей. Элис предложила Гевину свой талисман, но он отказался, сказав, что и так о них слишком много болтают, зачем же давать еще один повод.

— Ты прекрасно знаешь, что играешь с огнем, — заметил Роджер и провел большим пальцем по лезвию меча. Так как Элис молчала, он продолжил:

— Монтгомери смотрят на все совершенно иначе. Для них черное — это черное, а белое — белое. И нет никаких оттенков.

— Я не понимаю, о чем ты, — высокомерно проговорила Элис.

— Гевин будет недоволен, когда узнает, что ты солгала ему.

— Я не лгала! Роджер приподнял одну бровь.

— А как ты объяснила ему тот факт, что выходишь за графа, моего брата? — Элис тяжело опустилась на скамью напротив Роджера. — Ты ведь не предполагала, что наследница Риведунов окажется такой красавицей, не так ли?

Элис взглянула на Роджера, ее глаза метали молнии.

— Она не красавица! У нее рыжие волосы, и вся кожа наверняка покрыта веснушками. — Она выдавала из себя улыбку. — Надо узнать, каким кремом она пользуется, чтобы скрывать их. Она не покажется Гевину такой привлекательной, когда он обнаружит…

— Я присутствовал на церемонии в их спальне, — перебил ее Роджер, — и видел ее тело. Ни одной веснушки. Не строй иллюзий. Неужели ты думаешь, что он останется верен тебе, когда окажется с ней наедине?

Элис поднялась и подошла к пологу палатки. Роджер не должен заметить, как ее расстроили его слова. Она должна удержать Гевина. Чего бы ей это ни стоило. Он любит ее, всей душой, как никто не любил ее. Его любовь нужна ей не меньше, чем состояние Эдмунда. Она никому не покажет свои чувства, ее боль спрятана очень глубоко. Она с детства выделялась своей красотой среди уродливых сестер. Ее мать всю свою любовь отдала другим дочерям, решив, что Элис и так получает много внимания от нянек и знакомых. Презираемая матерью, она обратилась за любовью к отцу. Но единственное, что заботило Николаев Вейланса, была выпивка. И Элис научилась получать то, что ей не предназначалось. Она ловко вытягивала из отца деньги на туалеты, а ее красота заставила сестер еще сильнее ненавидеть ее. За исключением старой горничной Илы, никто не любил Элис. Пока не появился Гевин. Долгие годы борьбы, целью которой было добыть хоть несколько пенсов, заставили ее стремиться к финансовому благополучию в не меньшей степени, чем к любви. Гевин, в отличие от Эдмунда, был недостаточно богат, чтобы обеспечить ей это благополучие.

Теперь же половина того, в чем она так нуждалась, была отнята этой рыжеволосой сукой. Но Элис была не из тех, кто согласится спокойно сидеть и полагаться на случай. Она будет сражаться за то, чего так страстно желает…

— Где Эдмунд? — обратилась она к Роджеру. Тот кивнул в сторону шелковой перегородки в задней части палатки.

— Спит. Переел и перепил, — с отвращением произнес он. — Иди к нему. Ведь должен же кто-то подержать ему голову, когда его будет тошнить.

— Осторожней, братишка! — предостерег Рейн Майлса. — У него и так голова в плохом состоянии, не хватало еще, чтобы ты долбанул его об стойку.

Они несли щит, на котором лежал Гевин, его свешивавшиеся ноги тащились по грязи. Ему удалось выбить из седла второго противника, но прежде чем упасть, тот выставил вперед копье, которое и настигло Гевина. Удар пришелся над ухом. Сила удара была настолько велика, что слетел шлем. У Гевина потемнело в глазах, в голове загудело. Благодаря долгим многолетним тренировкам он ухитрился удержаться в седле, и его лошадь, повернувшись, привезла его к краю площадки. Гевин взглянул на братьев и оруженосца, слабо улыбнулся и медленно сполз на подставленные руки.

Рейн и Майлс опустили его на походную кровать в своей палатке и подложили под голову подушку.

— Я приведу лекаря, — сказал Рейн. — А ты поищи его жену. Женщины больше всего на свете обожают беспомощных мужчин.

Несколько минут спустя Гевин стал приходить в себя. Лоб покрывал холодный компресс. Чьи-то прохладные руки гладили щеки. Его сознание все еще было окутано туманом, когда он открыл глаза. В голове шумело. Он не сразу сообразил, кто сидит рядом с ним.

— Это я, Элис, — прошептала она. Гевин обрадовался; что ее голос звучит тихо. — Я пришла, чтобы ухаживать за тобой.

На его лице появилась нечто, похожее на улыбку, и глаза закрылись. Он попытался что-то вспомнить, но не смог.

Элис заметила, что в его правой руке зажата вуаль Джудит. Падая с лошади, он каким-то образом умудрился отцепить ее от древка копья. Это могло быть признаком того, чего так страшилась Элис.

— Он сильно ранен? — прозвучал женский голос снаружи.

Элис наклонилась и прижалась к безжизненным губам Гевина, предварительно закинув его руку к себе на талию Яркий свет, упавший на лицо Гевина, и неприятное ощущение от того, что ему сдавили губы, заставили его открыть глаза. Сознание вернулось к нему. Он увидел свою жену и стоявших за ней братьев, которые смотрели, как он обнимает Элис. Гевин оттолкнул ее и попытался сесть.

— Джудит, — прошептал он.

Ее лицо покрылось мертвенной бледностью. Глаза потемнели. В них опять отразилась жгучая ненависть, которая внезапно сменилась ледяным равнодушием.

Попытка сесть стоила Гевину последних сил. Боль стала невыносимой, но ее тут же поглотил плотный туман. Он тяжело рухнул на подушку.

Джудит повернулась и вышла из палатки. Майлс не отставал от нее ни на шаг, словно собирался защитить от какой-то невидимой угрозы.

Рейн хмуро взглянул на брата.

— Ты, скотина… — начал он и замолчал, увидев, что Гевин опять потерял сознание. Тогда он посмотрел на Элис, торжествовавшую свою победу. Схватив ее за плечо, он резким движением поднял ее. — Ты все подстроила! — процедил Рейн. — Господи! Почему мой брат такой дурак? Ты не стоишь одной слезинки Джудит, а уже успела заставить ее пролить целое море слез.

Слабая улыбка на лице Элис привела его в еще большую ярость. Не отдавая себе отчета в своих действиях, он размахнулся и со всей силы ударил ее. То, что он увидел в глазах Элис, когда она подняла к нему лицо, потрясло его до глубины души. Она не рассердилась. Напротив, она не отрываясь смотрела на его рот. В ее глазах горел огонь страсти.

Никогда в жизни Рейн не испытывал такого шока, еще ни разу его отвращение не было так велико. Он швырнул ее на стойку палатки с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

— Убирайся отсюда! — тихо проговорил он. — Сделай так, чтобы наши дороги не пересеклись, иначе тебе непоздоровится.

После ее ухода Рейн повернулся к Гевину, к которому стало возвращаться сознание. В углу палатки стоял трясущийся лекарь. Вид разъяренного Монтгомери привел его в ужас.

— Займись им, — бросил ему через плечо Рейн. — И постарайся, чтобы лечение было как можно более болезненным. — Отбросив полог, он вышел.

Была ночь, когда Гевин очнулся от глубокого сна, вызванного каким-то снадобьем, которое дал ему лекарь. В погруженной во мрак палатке никого не было. Гевин осторожно спустил ноги и сел. У него было такое ощущение, будто его голову разрезали и теперь растягивали обе половинки в разные стороны. Он прикрыл глаза, стараясь превозмочь страшную боль.

Наконец он нашел в себе силы оглядеться. Его сразу же удивило, что он один. Кто-то ведь должен был за ним ухаживать — или оруженосец, или братья. Он выпрямился, и его пронзила новая волна боли. Он несколько часов провел закованным в свои доспехи, и все выступающие части лат даже через гамбизон[6] отпечатались на его теле. Почему оруженосец не раздел его? Обычно мальчик очень ответственно относился к своим обязанностям.

Какая-то вещь, валявшаяся на полу, привлекла его внимание. Наклонившись, он поднял ее. Это была вуаль Джудит. Он улыбнулся, вспомнив, как она бежала к нему, ее лицо светилось улыбкой, ветер развевал ее рыжие волосы. Несмотря на страх за нее, он был ужасно горд, когда она протянула ему талисман. Он провел пальцем по кайме из жемчуга, прижал вуаль к щеке. Ему показалось, что он чувствует аромат ее волос, хотя это маловероятно после того, как привязанная к древку вуаль касалась его взмыленной лошади. Он представил ее лицо, когда она смотрела на него. Это лицо стоит того, чтобы за него сражаться!

Но тут Гевин вспомнил, что выражение ее лица почему-то изменилось. Он опустил голову на руки. Что-то не складывается в этой головоломке. Боль мешала сосредоточиться. Он увидел совершенно другую Джудит, которая больше не улыбалась и даже не сердилась, как в первую ночь. Новая Джудит смотрела на него как на пустое место. Гевину никак не удавалось сложить воедино все детали мозаики. Он помнил, что кто-то разговаривал с ним.

Внезапно все прояснилось. Джудит увидела, как он обнимает Элис. Странно, но ведь он не испытывал потребности в заботе Элис.

Гевин собрал все свои силы, чтобы встать. Надо снять доспехи. Он, слишком слаб, чтобы нести на себе их вес. Он должен найти Джудит и поговорить с ней.

Через два часа Гевин стоял в большом зале. Он обыскал все помещения, но так и не нашел жены. Он почти ослеп из-за смертельной усталости, вызванной постоянной необходимостью превозмогать боль, которая с каждым шагом становилась все сильнее.

Сквозь дымку он увидел Элен, которая несла гостям огромный поднос с напитками. Когда она вернулась, Гевин схватил ее и оттащил в темный угол зала.

— Где она? — хриплым шепотом спросил он. Глаза Элен блеснули.

— И ты спрашиваешь меня, где она? — процедила она. — Ты такой же, как все мужчины, ты сделал ей больно. Я пыталась спасти ее от этого. Я говорила ей, что все мужчины низкие, злобные создания, которым нельзя доверять, но она не захотела меня слушать. Напротив, она защищала тебя — и что это ей дало? Я видела ее губы в первую брачную ночь. Ты побил ее, прежде чем затащил в постель. А сегодня утром сотни людей видели, как твой брат выкинул эту шлюху Вейланс — твою шлюху — из палатки. Я умру, но не скажу, где она! Лучше бы я убила и себя и Джудит до того, как вынуждена была отдать ее такому, как ты.

Если его теща и говорила еще что-то, то Гевин не слышал ее. Он опять возобновил поиски.

Наконец он нашел Джудит в саду, где она сидела на скамье рядом с Майлсом. Гевин пропустил мимо ушей едкое замечание брата. Он не хотел спорить. Единственным его желанием было остаться наедине с женой, сжать ее в объятиях, как прошлой ночью. Возможно, тогда остановится молот, который стучит в его голове.

— Пойдем в дом, — проговорил он, с трудом произнося каждое слово.

Она немедленно поднялась.

— Слушаюсь, милорд.

Он нахмурился и подал ей руку, но она сделала вид, будто не заметила этого. Он замедлил шаг, решив, что Джудит не поспевает за ним, но она упорно держалась немного сзади и в стороне от него. Они вошли в дом и поднялись в свою комнату.

После шума, заполнявшего большой зал, спальня казалась райским уголком. Гевин опустился на кушетку и принялся снимать сапоги. Подняв глаза, он увидел, что Джудит не шевелясь стоит возле кровати.

— Что ты на меня так смотришь?

— Я жду ваших приказаний, милорд.

— Моих приказаний? — переспросил он. — Тогда разденься и ляг в постель.

Ее поведение озадачило его. Почему она не ругает его? Он запросто справился бы с ее гневом.

— Слушаюсь, милорд, — ответила Джудит. Ее голос звучал ровно и монотонно.

Раздевшись, Гевин медленно приблизился к кровати. Джудит уже лежала, до самой шеи накрывшись одеялом. Ее глаза были устремлены на полог, Гевин лег и придвинулся к ней. Прикосновение к ее коже подействовало на него успокаивающе. Он погладил ее руку, но Джудит никак не отреагировала на его ласку. Он наклонился над ней и начал целовать, но ее глаза не закрылись, а губы остались плотно сжаты.

— Что тебя беспокоит? — спросил Гевин.

— Беспокоит, милорд? — невозмутимо произнесла она и равнодушно посмотрела ему в глаза. — Я не понимаю, что вы имеете в виду. Я принадлежу вам и должна выполнять ваши указания, о чем вы не раз говорили мне. Скажите мне, что вы желаете, и я все выполню. Вы желаете переспать со мной? Я подчиняюсь. — Ее бедро прижалось к ноге Гевина.

Он не сразу сообразил, что она просто раздвинула ноги. Он ошарашенно глядел на нее, зная, что подобная прямолинейность ей не свойственна.

— Джудит, — проговорил он. — Я хотел бы объяснить все. Я…

— Объяснить, милорд? Что вы должны мне объяснять? Вы решили объяснить свои действия какой-то крепостной девке? Ведь я, как они, принадлежу вам. Просто скажите мне, что я должна сделать, и я все выполню.

Гевин отодвинулся. Ему не нравилось, как Джудит смотрела на него. Даже когда она ненавидела его, в ее глазах была жизнь. Сейчас же они были мертвы. Он поднялся. Накинув дублет и сапоги, перекинув остальную одежду через руку, он вышел из холодной спальни.

Глава 9

В замке Монтгомери стояла тишина, когда Джудит выскользнула из огромной пустой кровати и накинула подбитый норкой халат из изумрудно-зеленого бархата. Было еще рано, слуги не проснулись. С тех пор как Гевин опустил Джудит на ступеньки своего родового замка, она почти не спала ночами. Кровать казалась слишком большой, и она чувствовала себя в ней слишком одинокой, чтобы найти покой.

На следующее утро после того, как Джудит отказалась отвечать на его ласки, Гевин заявил, что они слишком много времени провели в замке Риведуна и пора собираться домой. Джудит подчинилась. Она заговаривала с ним только в тех случаях, когда это было необходимо. Дорога до замка Монтгомери заняла два дня.

Замок произвел на нее незабываемое впечатление. Часовые, стоявшие на двух массивных башнях у ворот, окликнули их несмотря на то, что прекрасно видели развевающиеся знамена с леопардами. Чтобы преодолеть широкий и глубокий ров, для них опустили мост и подняли решетку. На внешнем дворе Джудит увидела ровные ряды скромных, но опрятных домов, стойла, мастерскую оружейника, конюшню и склады. Чтобы попасть во внутренний двор, где жили Гевин и его братья, были отперты вторые ворота. Верхний этаж четырехэтажного дома был украшен витражами. Перед домом располагался небольшой дворик, огороженный кирпичной стеной, за которой Джудит разглядела фруктовый сад с цветущими деревьями.

Ей захотелось высказать Гевину свое мнение о том, как он управляет поместьем, но он лишил ее такой возможности. Отдав кое-какие указания, он уехал, предоставив ей самой разбираться с багажом. Ей предстояло самой представляться слугам.

За прошедшую неделю Джудит хорошо узнала замок Монтгомери и обнаружила, что работа здесь доставляет ей огромное удовольствие. Слуги не противились тому, что им приказывала женщина. С головой погрузившись в домашние дела, Джудит старалась не думать о связи мужа с Элис Вейланс. Большую часть времени она преуспевала в своем стремлении. Только по ночам одиночеству удавалось одолеть ее.

Раздавшийся во дворе шум заставил ее подбежать к окну. Слишком рано для слуг, к тому же только Монтгомери имели право пользоваться задними воротами. Еще не рассвело, поэтому она не смогла разобрать, кто спешился.

Джудит сбежала по лестнице, которая вела в большой зал.

— Осторожней, парень! — взревел Рейн. — Ты что, думаешь, я из железа и способен выдержать такой удар?

Джудит замерла на нижней ступеньке. Ее деверя внесли в комнату, причем сначала показались ноги, одна из которых была забинтована.

— Рейн, что с тобой случилось?

— Проклятая лошадь! — процедил он сквозь зубы. — Даже при свете дня не видит, куда идет.

Мужчины усадили его в кресло возле камина, и Джудит встала рядом.

— Как я понимаю, все из-за твоей лошади? — улыбнулась она.

Рейн прекратил хмуриться, на его щеках появились ямочки.

— Ну, здесь есть доля и моей вины. Лошадь оступилась и сбросила меня. А я упал на ногу и сломал ее.

Джудит опустилась на колени и принялась разматывать повязку.

— Что ты делаешь? — удивился Рейн. — Лекарь уже осмотрел ее.

— Я не доверяю ему, поэтому хочу увидеть все своими глазами. Если он плохо установил кость, нога срастется не правильно, и ты будешь хромать.

Рейн несколько мгновений смотрел на ее склоненную голову, потом позвал своего оруженосца.

— Принеси мне вина. Уверен, она не успокоится, пока не замучает меня до смерти. И приведи моего брата. Почему он должен спать, когда я бодрствую?

— Его здесь нет, — спокойно сообщила Джудит.

— Кого нет?

— Твоего брата. Моего мужа, — ровным голосом уточнила она.

— Куда он уехал? Что у него за дела?

— Боюсь, я не знаю. Он оставил меня на ступеньках дома и уехал. Он даже не обсудил со мной те вопросы, которые требуют его внимания.

Рейн взял протянутую слугой кружку с вином и стал наблюдать, как его невестка прощупывает кость на ноге. Боль удерживала его от того, чтобы излить ярость, поднявшуюся в нем, когда он узнал о поступке брата. Рейн не сомневался, что Гевин бросил свою жену ради той шлюхи, Элис. В это мгновение Джудит дотронулась до места перелома, и Рейн от боли лязгнул зубами о край кружки.

— Смещение очень небольшое, — заключила Джудит. — Подержите его за плечи, — обратилась она к мужчинам, стоявшим за креслом. — Я сейчас вправлю кость.

Тяжелая ткань палатки пропиталась водой. Капли собирались на потолке и, когда ветер начинал сотрясать палатку, дождем сыпались вниз.

С потолка опять полило, и Гевин громко выругался. С тех пор как он оставил Джудит, все время шел дождь. Вокруг не осталось ни единого сухого места. Но большим несчастьем, чем дождь, оказалось настроение его дружинников — оно было мрачнее темного неба. Они уже больше недели скитались по графству, останавливаясь только на ночлег. Еда, приготовленная в страшной спешке в перерывах между ливнями, была всегда полусырой. Когда Джон Бассетт, старший вассал Гевина, поинтересовался причиной столь бесцельного путешествия, Гевин взорвался. Теперь он избегал встречаться с полным сарказма спокойным взглядом Джона.

. Гевин понимал, что его воинам тяжело, да и ему было не легче. Но он-то, по крайней мере, знал, что стало причиной этого на первый взгляд бессмысленного путешествия. Или нет? В ту ночь в доме отца Джудит, когда она была так холодна с ним, он решил преподать ей урок. Она чувствовала себя спокойно там, где провела всю свою жизнь, где ее окружали семья и друзья. Но осмелится ли она оставаться такой же непокорной, когда окажется в незнакомом месте?

То, что его братья решили уехать и оставить молодоженов одних, было ему на руку. Льющий с потолка палатки дождь не помешал Гевину мечтательно улыбнуться. Он представил, как Джудит столкнется с проблемой — с каким-нибудь катаклизмом, ну, к примеру, у кухарки сгорит кастрюля бобов. Она сойдет с ума от беспокойства, пошлет за ним и будет умолять вернуться домой и спасти ее от несчастья. А посыльный не сможет найти своего господина ни в одном из поместий. И тут на нее свалятся новые несчастья. Когда Гевин вернется, его встретит плачущая и раскаивающаяся Джудит, которая упадет в его объятия, счастливая оттого, что он дома и теперь спасет ее от судьбы, более страшной, чем смерть.

— О да, — с улыбкой проговорил он. И это будет стоить всех лишений и непогоды. Сначала он постарается держаться с ней как можно более сурово, а когда она полностью раскается, он поцелует ее, вытрет слезы и отнесет в постель.