ГЛАВА 17

Джулия ушла из отеля Ригал сердитая и потрясенная. Рэндалл, ее собственный брат, предал ее. Конечно, он не думал о том, чтобы предать ее. Он, вероятно, предполагал, что ведет себя достойно. Но Джулии было совершенно ясно, что он злоупотребил ее доверием.

Согласно словам Гарлана, во время визита в Стайлз прошлой осенью Гарлан встретился с ним и поделился, совершенно искренне, как считала Джулия, своими мыслями, относительно возможной женитьбы на Джулии. Рэндалл чувствовал себя в некотором роде обязанным и рассказал ему о некоторых деталях ее прошлого.

То, что он сделал, было выше ее понимания. Он рассказал Гарлану о самом постыдном эпизоде ее жизни, который она сама старалась забыть и почти забыла, учитывая, что с тех пор прошло уже очень много времени. Это была тайна, которая могла уничтожить ее в глазах обитателей этого города. И как ни отвратителен был его поступок, Джулию он нисколько не удивлял. Рэндалл всегда был слишком придирчив и самоуверен. Несмотря на то, что он был превосходным врачом, он всегда проявлял крайнюю нетерпимость к человеческим слабостям и ошибкам, в особенности, когда речь шла о женщинах.

Джулия медленно шла по тротуару в направлении Бон Тона. В руке она несла небольшую медицинскую сумку. Нет абсолютно никакого смысла терзать себя предательством Ренделла, говорила она себе. Сейчас уже невозможно установить то, что произошло. Она благодарила Бога за то, что Гарлан симпатизировал ей. Несмотря на его первоначальное раздражение, он весьма внимательно выслушал ее объяснение. К тому же, он пообещал ей, что все это останется между ними. И сейчас Джулия могла только молить Бога, чтобы он оказался таким же добрым, как и его слова. Ярко светило солнце, а на улице было полно пыли. Мимо пронеслась карета, подняв клубы пыли. Джулия вынуждена была отвернуться в сторону и закрыть нос платком. Подойдя к Бон Тону, она поднялась по лестнице на второй этаж и вошла в тусклый и прокуренный зал, в котором гулко раздавались женские и мужские голоса. Джулия старалась не смотреть по сторонам и направилась прямо к бару. Она не хотела видеть девушек легкого поведения и их собутыльников.

Неожиданно отворилась дверь, и в зал вошла Сейрабет Браун. Вслед за ней в бар вошел какой-то мужчина. Джулия опустила глаза и робко отступила к стене, надеясь в душе, что останется незамеченной.

— О, добрый день, миссис Мэткаф.

Джулия заставила себя поднять голову и посмотреть на подошедших людей. — Добрый день, Сейрабет, — ответила она, чувствуя, как что-то застряло в ее горле. Рядом с Сейрабет стоял весьма смущенный Ли Тейбор.

Джулия в недоумении уставилась на него. — Почему… Ли…

Он пробормотал что-то нечленораздельное и гут же вышел из зала.

— Не обращайте на него внимания, — сказала Сейрабет, — он очень стеснительный. Вы ищете Берта Скоби?

— А что… Да. Я слышала, что он снял комнату здесь, после того, как оставил миссис Китчен.

— Вторая дверь налево от лестницы, — сказала Сейрабет. — Он выглядит вполне здоровым, если не говорить о том, что напился до полусмерти. — Она ухмыльнулась Джулии и последовала за Ли в другой зал, плотно прикрыв за собой дверь.

Джулия воспользовалась моментом, чтобы прийти в себя. Ли зашел к Сейрабет в ее комнату в Бон Тоне. И, судя по всему, они там не в шахматы играли!

Она прошла дальше по коридору, присматриваясь к каждой двери. Интересно, думала она, что еще здесь может произойти? Остановившись у двери комнаты, где жил Скоби, она постучала и произнесла его имя.

— Дверь открыта, — прогрохотал голос внутри.

Джулия отворила дверь и увидела, что Скоби растянулся на незаправленной кровати и имел вид человека, который никогда не расстается с бутылкой виски.

Он помахал ей бутылкой и отпил из горлышка. — Думаю, что я все еще стою пяти долларов.

Джулия сморщила свой нос от запаха пота, паров виски и нестиранной одежды. — Безусловно, мистер Скоби.

Она помогла ему снять рубашку и внимательно осмотрела раны. Несмотря на то, что он вел отвратительный образ жизни, злоупотребляя спиртным, его раны все же успешно заживали. — Я могу сказать, что вы вполне можете вернуться к своей работе, — сказала она. — Разумеется, вы должны работать укороченный день, но тем не менее, вы уже вполне способны к труду. Вам следует постоянно двигать этим плечом.

— У меня нет никакой работы, — сказал он. — Хьюгз рассчитался со мной и отослал меня из шахты. Он сказал, что я ему не нужен, если не смогу работать в паре.

— Мне очень жаль, что так случилось, — сказала Джулия, совершенно не удивляясь тому, что произошло. Это было уже не впервые и поэтому не удивительно, что Гарлан уволил человека, который не в состоянии работать полную смену.

— Это он пожалеет об этом, — сказал Скоби. Дрожащими пальцами он застегнул пуговицы рубашки.

— Почему он пожалеет? — спросила Джулия настороженно.

Скоби закатил свои затуманенные глаза вверх. — Вы услышите в свое время. Вы все услышите в свое время.

— Может быть, вам следует воспользоваться этой возможностью и поехать в Бьют? — сказала Джулия, застегивая свою медицинскую сумку. — Говорят, там есть много работы.

Скоби грустно ухмыльнулся. — То же самое мне сказал Хьюгз. Но я не хочу ехать в Бьют.

В субботу, за день до крещения, Джиб забрал с собой в город всю свою лучшую одежду. Он тщательно почистил шляпу, протер щеткой выходной костюм, затем зашел в парикмахерскую, чтобы побриться и подстричь волосы. Когда он вышел из парикмахерской, чтобы помыться горячей водой в бане, на улице стояла большая толпа ковбоев и горнодобытчиков. Это была длинная очередь людей, желавших во что бы то ни стало смыть с себя застарелую грязь. Джиб слышал, что миссис Лавиния не допускала в свое заведение людей, которые давно не видели мыла и воды.

После ужина в Пиккексе, Джиб заглянул в Бон Тон. Салун был до отказа забит людьми, убивавшими здесь субботний вечер. Деллвуд предложил ему место в небольшой комнате, где хранились продукты.

— Хочешь выпить? — прокричал ему Деллвуд из дальнего конца зала.

Джиб поднял ногу на медную подставку. — Нет, мне нужно быть завтра в церкви. — Он чувствовал, что гордится этим обстоятельством.

— Да, я слышал, — сказал Деллвуд и покачал головой. — Я надеюсь, что этот малыш не окажется таким же непутевым, как ты.

Это замечание разозлило Джиба. Это, вероятно, проявилось на его лице, так как Деллвуд тут же добавил. — Конечно, я видел и похуже. — Он выдернул тряпку из-за пояса и начал поспешно вытирать бар. — Ты слышал что-нибудь о Сейрабет и Ли?

— А что такое?

— Они снова вместе.

— Ты это точно знаешь? — Наверное это произошло две недели назад, когда он был на своей шахте, подумал Джиб.

— Ли болтается здесь каждый вечер и не отрывает от нее влюбленного взгляда. — Деллвуд кивнул в сторону игровой комнаты. — Ты можешь сам в этом убедиться.

Джиб как раз уже собирался это сделать, когда на фоне звуков пианино и банджо послышался резкий звук разбитого стакана или стекла. Он резко повернулся назад и увидел, что неподалеку от него вертелся на боку перевернутый стол, а с него посыпались на пол стаканы и карты.

— Господи Всемогущий! — воскликнул Деллвуд и быстро направился к месту происшествия.

У стола стоял Скоби с подвязанной к плечу рукой и жутко матерился. Рядом с ним подпрыгивал какой-то ковбой, как будто стол упал ему прямо на ногу.

— Я клянусь, Скоби, — кричал ему ковбой, — ты тупее упрямого осла.

Скоби вплотную подошел к ковбою. Оба они стояли нос к носу, осыпая друг друга ругательствами.

— Ну хватит вам, — сказал Деллвуд. — Прекратите. Джиб заметил, как ковбой повалил Скоби на пол. Он быстро выскочил из-за своего столика и бросился к ним. Через секунду он уже стоял между ними, пытаясь их растащить. Скоби стал напирать на Джиба, пытаясь добраться до ковбоя.

— Остынь, Скоби, — сказал спокойно Джиб, отталкивая его локтем. — Ты сейчас не в форме, тебе ещё рано драться. — От Скоби исходил такой сильный запах виски, как будто он вылез из винной бочки.

Скоби бросил затуманенный взгляд на Джиба и тут же потерял к ковбою всякий интерес. — Вот это да, — сказал удивленно он. — Посмотрите сюда. Это, кажется, мистер Джиб Бут. — Он покачивался на ногах и смотрел на Джиба своими остекленевшими глазами. — Как поживает вдова? Ты все еще скачешь на этой молодой кобыле?

Джиб размахнулся и ударил Скоби в челюсть.

Скоби покачнулся и рухнул на пол, как бревно.

Вокруг быстро собралась толпа зевак, которые что-то громко кричали и свистели. В голове Джиба гулко стучала кровь, не давая ему возможности контролировать себя. Он наклонился вниз и попытался поднять Скоби на ноги. Его глаза бессмысленно вращались, оглядывая зал, а челюсть беспомощно отвисала.

— Отойди от него, Джиб, — сказал Джибу подошедший к нему Ли и положил руку ему на плечо.

Джиб приблизил свое лицо к Скоби. — Если ты еще скажешь что-нибудь подобное, я вытряхну из тебя все твои вонючие потроха.

— Это звучит как угроза, Бут.

Громкий и властный голос начальника полиции подействовал на Джиба, как ведро холодной воды. Он тут же отпустил Скоби и повернулся назад. Маккьюиг стоял рядом с ним, держа руку на своем шестизарядном револьвере. Его усы были закручены в тугие маленькие завитушки.

— Понимайте это как хотите, — сказал Джиб.

Он осмотрел зал. Все стояли вокруг них, затаив дыхание. Только Скоби продолжал стонать. Он вспомнил слова Джулии, которая предупреждала его, чтобы он не позволял посетителям бара втянуть его в какую-нибудь драку. Черт возьми, подумал он, я ведь не хотел ввязываться в это дело. Во всяком случае, не сегодня.

— Может быть мне, лучше забрать тебя с собой и снова отправить в камеру? — сказал Маккьюиг. — Тюремная камера немного охладит тебя.

Джиб почувствовал, как комок застрял в его горле. — Я должен быть в церкви завтра утром.

Еще какое-то время в салуне царило молчание. Затем раздался хохот. Через минуту уже весь зал грохотал от гомерического смеха. Хохот был настолько громким, что, казалось, будто люди уже не смеялись, а просто визжали, хлопая в ладоши и ударяя по столам кулаками. Было такое ощущение, что даже стены сейчас рухнут, не выдержав шума. Даже начальник полиции наклонился вперед и рычал от смеха, придерживая руками живот.

Джиб понуро опустил голову. Ему очень хотелось стать в позу шутника и позубоскалить вместе со всеми, радуясь удачной шутке. Но этот смех почему-то испортил ему все настроение. Этот смех напомнил ему о том, кем он был — красноречивым бродягой, который решил надуть доверившуюся ему женщину.

Смех в зале постепенно прекратился и незаметно перерос в спокойный разговор. Маккьюиг все еще смотрел на него с ухмылкой на устах. — Ты всегда сможешь помолиться в тюрьме, — сказал он.

— Как-нибудь в другое время, — ответил Джиб.

Он пересек большой зал салуна и вышел через вращающиеся двери на улицу. На тротуаре он остановился и представил себе весь ритуал крещения, который предстоял ему завтра утром. Почему-то у него было дурное предчувствие. Когда он встанет с Джилбертом на руках, они, вероятно, начнут смеяться над ним так же, как и сегодня. Они все считают его бездомным обманщиком и негодяем. Да, они все будут смеяться над ним, тем более что у них будут для этого все основания. Даже для него самого крещение ребенка в церкви выглядит смешным.

Он решил отправиться назад в Ратлинг Рок. Он проведет завтра весь день глубоко под землей, взрывая скалы.

Хлопнула входная дверь в салун.

— Послушай, Джиб.

Это был Ли. Его появление немного успокоило Джиба.

— Да, Ли.

— То, что они все смеялись сегодня, ничего ровным счетом не означает.

Джиб не хотел обсуждать этот вопрос сейчас. — Черт с ними. Пусть смеются. — Он похлопал Ли по плечу. — Я слышал, что ты снова вернулся к Сейрабет. Это действительно хорошая новость.

Ли поставил ногу на один из стульев Деллвуда и достал кисет с табаком. — Я должен поблагодарить тебя за это.

— Меня? Причем тут я?

Ли насыпал в кусок бумаги немного табаку и начал сворачивать его. — В ту ночь мы долго говорили с тобой на веранде и это заставило меня призадуматься. Мне уже тридцать лет, а я бросил самую хорошую на свете девушку, чтобы все свое время отдать конюшне. И я пришел к выводу, что вся эта конюшня не стоит того, чтобы ради нее пожертвовать Сейрабет.

Ли зажег спичку и прикурил. Затянувшись дымом от самодельной сигареты, он посмотрел внимательно на Джиба, ожидая его ответа. Джиб молча кивнул головой, как бы подтверждая, что он все понимает.

— Когда моя мать попыталась засадить тебя за решетку под предлогом ограбления сейфа, я решил, что с меня достаточно, что я больше не буду терпеть ее вмешательство в мои собственные дела. С моей точки зрения, она слишком эгоистична. — Он выпустил очередную порцию дыма и следил за тем, как он исчезает в воздухе. — После того, как я ушел из полицейского участка в тот самый день, я сразу же направился в Бон Тон и поговорил с Сейрабет.

Ли изучал кончик своей сигареты и слегка улыбался. По выражению его лица Джиб понял, что Сейрабет не терзала его долгим ожиданием.

— Вы собираетесь пожениться?

— Мы уже сделали это. Барнет Кейди зарегистрировал наш брак на прошлой неделе. Дотти была свидетельницей у Сейрабет. — Он испытующе посмотрел на Джиба. — Если бы это не произошло так неожиданно и быстро, я бы отправился на шахту, чтобы попросить тебя быть моим свидетелем. Но Сейрабет очень боялась, что я передумаю и постоянно торопила меня. — Он снова затянулся сигаретой. — Я бы очень хотел, чтобы ты был рядом со мной в этот день, Джиб. Как в старые времена.

Джиб растрогался до такой степени, что почувствовал ком в горле. Он был искренне рад, что Ли обрел наконец свое счастье. Еще больше он был рад тому, что Ли хотел видеть его рядом с собой в самый торжественный день своей жизни. — Я очень рад за тебя, Ли.

— Черт возьми, Джиб, — взволнованно сказал Ли. — Ты же хорошо знаешь, что ты для меня все. И всегда был для меня самым дорогим человеком.

Джиб никогда раньше не оказывался в такой ситуации. Два взрослых человека стояли рядом и с необычной для них сентиментальностью объяснялись в любви друг к другу. Но он чувствовал, что это очень приятно для него. — Я думаю, что мне лучше убраться отсюда, пока не поздно, — сказал Джиб. — Передай Сейрабет, что ей чертовски повезло.

— Держи это пока при себе. Мать еще ничего не знает об этом.

— Ни слова, Ли.

Джиб отвязал Лаки и легко взлетел в седло. Пока он ехал вдоль главной улицы, ему пришла в голову мысль сообщить Джулии о том, что он изменил свои планы на завтра. Он не хотел, чтобы она волновалась, когда он завтра утром не появится в церкви.

Джулия положила тесто на цветную скатерть и принялась раскатывать его, подготавливая к выпечке печенья. Завтра, после службы в церкви, женщины будут устраивать праздничный обед во дворе церкви. Она, как всегда, принесет свои тоненькие и необыкновенно вкусные печенья, которые всегда пользовались огромной популярностью во время общественных трапез. А позже Гарлан отвезет ее к Вилливерам на торжественный обед. Луиза планирует устроить великолепный прием по случаю прибытия в город доктора Бичема. Он должен прибыть сегодня последним поездом.

Джулия была полностью поглощена приготовлением теста. Но мысль о Гарлане не оставляла ее в покое. Она видела его два раза с тех самых пор, как они обедали вместе в отеле Ригал. Он вел себя превосходно. Он ни словом не обмолвился о том, что. они обсуждали в ресторане отеля. Но ее постепенно смущала мысль о том, не станет ли он ее шантажировать фактами из ее прошлой жизни. Вообще говоря, он вполне способен на это. Но, возможно, он просто хочет, чтобы она была более благосклонной к его притязаниям. Или он вздумал использовать эти факты для того, чтобы устранить Джиба из ее жизни?

Чушь какая-то! Джулия всячески пыталась успокоить себя. Вероятно, Гарлан просто разочарован тем обстоятельством, что она не откликается на его домогательства и, возможно, он рассержен тем, что она встречается с Джибом. Но он все-таки джентльмен. Несомненно, у него нет никакого желания выставлять ее в дурном свете.

Джулия вернулась к своему тесту и подумала о завтрашнем дне. Джиб, вероятно, обеспокоен тем, то ему придется принять участие в "этом церковном торжестве, Она представила его, стоящим перед церковным алтарем и ерзающим от страха, и не могла не улыбнуться.

В этот момент прозвучал звонок у входной двери, отвлекший её от мыслей о завтрашнем дне. Джулия по. привычке посмотрела на часы. Была уже половина одиннадцатого. Она очень надеялась на то, что срочный вызов не заставит ее провести всю ночь в хирургическом кабинете. Снова прозвенел звонок, на этот раз более настойчиво. Она привела себя в порядок и пошла открывать дверь.

— Джиб, это ты? — с удивлением спросила она. — Что ты здесь делаешь?

Он бросил на нее быстрый взгляд, а затем молча уставился на свои ботинки. Джулия сразу же поняла, что с ним что-то случилось.

— Я возвращаюсь назад в шахту, — сказал он. — Я не приду завтра в церковь. Я решил, что будет лучше, если я сообщу тебе об этом.

Джулия уже было открыла рот, чтобы выразить ему свое несогласие с этим решением, но затем остановила себя. По его внешнему виду она поняла, что он сам переживал по поводу завтрашнего дня.

— Зайди в дом на минуту, — сказал она.

Он теребил пальцами край своей шляпы. — Я не думаю, что мне следует это делать.

Она втянула носом воздух, принюхиваясь к запаху, доносящемуся из кухни. — 0, мое печенье. Господи! — Она протянула к нему руку и притронулась к его рукаву. — Я пеку очень вкусное печенье для праздничного обеда, который будет завтра после церковной службы. — Она отошла вглубь дома, как бы приглашая его последовать за ней. — У меня такое чувство, что весь день сегодня бегаю от одной вещи к другой. У меня так много дел в предстоящие дни — собрание комитета по проведению ярмарки в День Независимости у Луизы, визиты пациентов, важные дела в городе, к тому же мне нужно закончить статью для газеты «Сэнтайнел». Поэтому я так поздно сегодня пеку печенье.

Она подошла к двери кабинета. — Входи, Джиб, — сказала еще раз она. — Составь мне компанию. Только на минутку. — Она приветливо улыбнулась ему. — Пожалуйста.

Он нехотя переступил порог дома, все еще пребывая в неуверенности относительного того, правильно ли он поступает. — Ну, только на минутку.

Джулия повела его за собой через свой кабинет, минуя коридор, затем они спустились вниз на кухню. Все это время ее не оставляла мысль, что же теперь делать. Если резко его отчитать, то это только укрепит его в своей мысли отказаться от участия в крещении. Нет, она должна найти какой-либо другой, более тонкий подход к нему. Но его обязательно нужно уговорить прийти завтра в церковь.

На кухне она отодвинула в сторону миску, в которой замешивала тесто и кувшин с маслом, чтобы освободить ему место за столом.

— У меня есть прекрасный чай, настоящий китайский. Его достал специально для меня Чарли Сун. К тому же ты должен попробовать мое печенье. Мне важно знать, что из этого получилось. Но прежде ты должен что-нибудь поесть, если собираешься в горы, — сказала она. — Может, тебе поджарить немного мяса?

Джиб все еще стоял в дверном проеме, теребя в руках шляпу. — Спасибо за предложение, но я уже поужинал в Пиккексе.

Джулия повернула к себе настольную лампу, чтобы лучше видеть его лицо. Она заметила, что он коротко подстрижен и чисто выбрит.

Затем Джулия надела фартук и стала накладывать печенье на тарелку. — Когда я была маленькой девочкой, — сказала она, — это было мою любимое печенье, особенно зимой. — Она открыла дверцу печи и достала оттуда противень, который она поставила на полку рядом со столом, чтобы он быстрее остыл. — Часто бывало, что я жевала это печенье, выплевывая и делая вид, что это табак.

Она посмотрела на Джиба, ожидая встретить его удивленный взгляд или улыбку. Но он понуро молчал, не обращая никакого внимания на ее слова. Затем он положил свою шляпу и с каменным лицом уставился на пол.

— Я часто набирала полный рот печенья, а потом выплевывала его на снег, — продолжала она, как ни в чем не бывало. — Мне казалось тогда, что это очень забавно, что это похоже на мужчин, которые выплевывают табак. Отцу это очень не нравилось, а мама считала, что у меня это хорошо получается. Она смеялась до слез.

На этот раз Джулия заметила слабое подобие улыбки на лице Джиба.

— Трудно себе представить, что ты могла плевать, — сказал он.

— А я и сейчас делаю это, когда только испеку пирог или печенье и когда во дворе лежит свежий снег.

Она начала резать печенье специальным ножом, укладывая ровные кружочки на противень. На кухне стоял устойчивый и густой запах приготовленного печенья. Наблюдая за ней, Джиб попытался представить светловолосую девочку в теплом зимнем пальто, шапке и теплых перчатках. Она наверное была аккуратной, хрупкой девочкой, которая сейчас превратилась в аккуратную и столь же хрупкую женщину. Джиб обвел взглядом фигуру Джулии. На ней была красивая кофта, которая, казалось, пенилась вокруг ее полной груди.

— Ну вот, — сказала она и, взяв в руки противень, засунула его в печь. — Это уже последний.

Она приколола к волосам несколько выбившихся прядей и показала Джибу на стул. — Ну, что ты встал, садись.

Он покачал головой. Он считал, что не было никакого смысла оставаться дольше в этом доме. Он уже сказал ей все, что хотел сказать. Вся проблема заключалась в том, что ему было необыкновенно трудно покинуть Джулию. Он до сих пор помнил тот полдень у Виски Крик, когда он так страстно обнимал ее.

— Мне бы очень хотелось заставить тебя изменить свое мнение относительно завтрашнего дня, — сказала она.

Он пожал плечами. — Это совершенно бесполезно.

Мне незачем ходить в церковь. Я ничего не могу сделать для этого ребенка.

— Нет, ты можешь. Конечно же, можешь. Ты можешь помочь ему вырасти сильным и мужественным человеком.

Она выглядела сейчас как образцовая школьная учительница с высоким белым воротником, уверенными жестами и аккуратно сложенными руками. Ее чувства ко мне не имеют абсолютно никакого смысла, думал Джиб. Она знала все о его прошлом. Она знала о его карточных играх, о женщинах, о всех его грязных махинациях и убийствах. И все же она восхищала его своими аквамариновыми глазами.

— Ты же совсем не знаешь меня, Джулия.

Она легко улыбнулась. — Мне кажется, что знаю.

Джиб стоял, уставившись в пол. Этого было вполне достаточно, чтобы свести с ума любого мужчину, думал он. Она все еще не перестала верить ему. — Сегодня вечером я снова ввязался в драку со Скоби в Бон Тоне. Он сказал нечто подобное тому, что я сказал Хьюгзу. Я ударил его. Начальник полиции хотел снова засадить меня за решетку. Когда я сказал, что мне завтра утром нужно быть в церкви, все стали ржать, как лошади. — Он снова посмотрел на Джулию. — Мне там совершенно нечего делать. Я никогда не ходил в церковь. Тем более мне не пристало крестить ребенка.

Лицо Джулии оставалось совершенно спокойным. Даже и тени упрека не появилось на нем. — И только из-за этого ты решил не идти в церковь? Только потому, что эти бездельники в Бон Тоне посмеялись над тобой?

То, как она спросила о причине его отказа, заставило Джиба подумать о том, не знает ли она в самом деле все о его тайных замыслах, включая и то, что он собирается покинуть город вместе с ее деньгами.

— Да, и именно поэтому. Я не создан для церкви. Более того, я не создан для всего того, что местные люди считают добродетелью.

Она внимательно и вдумчиво отнеслась к его словам. — В таком случае, попробуй удивить их всех. Сделай то, чего они от тебя совершенно не ожидают. — Ее глаза как-то странно загорелись. — Особенно шериф Маккьюиг.

Джибу даже не пришла в голову эта мысль. Действительно, если он останется в стороне, то тем самым он доставит Маккьюигу огромное удовольствие.

— Кроме того, — добавила она, — я знаю, что ты любишь Джилберта.

Джиб ударил рукой по верху своей шляпы и вспомнил замечательные глаза мальчика, круглые, как орехи. Он помнил все детали его личика, каждую завитушку на его голове, каждую веснушку на его руках. Если он уедет из города, ему будет недоставать общения с этим малышом.

Джиб провел рукавом рубашки по носу. — Он, конечно же, хороший парень.

— Поэтому тебе следует появиться завтра утром в церкви и гордо стать рядом с ним.

Ее неназойливые убеждения возымели свое действие. У него потеплело на душе и страдания, которые уже вошли в его плоть и кровь, отступили. У него неожиданно промелькнула мысль о том, что она, возможно, по-настоящему любит его. В противном случае зачем ей так убиваться и расстраиваться из-за него? Почему она так добра к нему и предоставляет так много свободы?

— Полагаю, ты права, — сказал он. — Я приду в церковь.

— Вот и хорошо.

Она повернулась к печи, открыла дверцу и вытащила противень с печеньем. Жестко заскрежетало железо, когда она снимала готовое печенье с противня. Джиб молча наблюдал за ней, жадно вглядываясь в изгибы ее фигуры. Он осмотрел ее с шеи до бедер, затем еще ниже, до конца ее юбки. Он припомнил, как озадачила его мысль о том, что она может слишком увлечься им и превратиться в обузу. Все случилось как раз наоборот. Это он слишком увлекся ею. Теперь он никогда не сможет выбросить ее из головы. Воспоминания о ее объятиях, о ее сладостных губах, о запахе ее волос, возбудили в нем такое желание, что его глаза увлажнились. То, о чем он не смел даже и подумать в прежние времена, сейчас он страстно желал осуществить. Он должен был это сделать, если она, конечно, позволит ему.

Джиб снял свою шляпу и подошел к ней, положив руки на ее талию. — Джулия…

Она перестала возиться у плиты и замерла в неподвижности. Он опустил руки на ее живот и осторожно погладил ее, ожидая ее реакции. Она уронила подставку для чайника и наклонилась к нему, как бы отвечая на его вопрос.

Он крепко сжал ее руками, просунув их чуть ниже груди. Затем он поцеловал ее шею, чувствуя запах лимона и печенья. — Я пришел сюда не для этого. Я хочу, чтобы ты знала это.

— Я знаю.

В комнате воцарилась мертвая тишина, а сам воздух был пропитан таинственностью. Джиб гладил ее волосы, целовал ее уши, заставляя ее поминутно вздыхать. Он страстно желал ее. Он хотел чувствовать ее любовь, почувствовать ее хотя бы один раз, чтобы ощутить всю полноту бытия в ее руках.