Червонный король

— Конечно, дорогой! Я расспрошу у мадам Рейно, как и когда нашли сервиз, а потом все расскажу тебе, чтобы не задерживать нашу гостью. У писателей так мало времени на светскую болтовню. Еще лимонаду, мадам Рейно?

— Благодарю вас, мадам Маршан. — Марта улыбнулась и проводила взглядом будущего молодого папашу, скрывшегося в недрах квартиры. — Достаточно.

— Так все-таки сервиз найден или нет, мадам Рейно?

— Найден. — Марта безмятежно отпила из своего кубка, лимонад сейчас не показался ей безумно кислым.

— Его уже вернули мэтру Ванве? В газетах ничего не было об этом.

— В газетах вы вскоре прочтете о свадьбе дочери мсье Ванве, сервиз будет свадебным подарком. Впрочем, вас же наверняка пригласят, вы ведь знакомы.

— Да, да... — Жаннет, задумалась. — Жених Софи, как же его зовут? Ах да! Анри. Очень милый, вполне светский молодой человек.

— Вероятно, мадам Маршан, вы давно не виделись с Софи. У нее совсем другой жених.

— Кто же?

— Сотрудник моего мужа. Небезызвестный вам Виктор Пленьи. Кинокадры свадебной церемонии также войдут в пилотную серию будущего сериала о похищенных и возвращенных хозяевам сокровищах. Ну, естественно и кадры передачи сервиза законному владельцу в присутствии представителей властей, полиции....Дорогая мадам Mapшан, что с вами? Воды? — Какая же я жестокая, мерзкая тварь, ругала себя Марта, зачем я издеваюсь над ней так изощренно? Она ведь может выкинуть до срока, и я буду винить себя всю оставшуюся жизнь. Ведь ее малыш не виноват ни в чем! — Открыть окно? Помочь прилечь? Вызвать врача? Жаннет, успокойтесь, полиции пока ничего не известно, я затем и приехала...

— Говорите, что вам нужно, и убирайтесь!

— Ровным счетом ничего, я просто хотела предупредить вас!

— Я вам не верю! Вы все ненавидите меня!

Что я вам такого сделала?! Почему вы все так ненавидите меня?!

Марта хотела было сказать, что Жаннет натворила немало и причин для ненависти наберется не на один том, но внутри Жаннет страдал невинный, еще не рожденный ребенок. Крошечные ручки, ножки, сердечко... Он не должен расплачиваться за грехи своей стервы-мамаши!

— Умоляю, Жаннет, успокойтесь! Ради вашего будущего ребенка! Выпейте лимонаду, возьмите себя в руки. Сейчас вернется ваш муж, я попрощаюсь и уйду. Но как поведет себя невеста Виктора, я не знаю.

— Уговорите, умолите ее! Я не виновата! Меня шантажировали! Я вам все скажу!

— Жаннет, я прошу вас успокоиться! Я не следователь, мне все равно, кто вас шантажировал. Успокойтесь, прекратите рыдать, подумайте о малыше.

— Меня шантажировал Анри! И в Альпах, и месяц назад! У него куча моих фотографий...

— Замолчите! Ваш муж услышит!

— Не услышит. Библиотека на другом этаже. — Жаннет со стоном вздохнула, кашлянула пару раз, а потом без малейшего стеснения шумно высморкалась прямо в подол домашнего платья. — Вы любите Матисса? — уже совершенно спокойно спросила она.

— В смысле? — не поняла Марта; Жаннет ошеломила ее своим переходом из одного состояния в другое.

— Возьмете любого, — она показала рукой на двух небольших, размером с книгу, но очень выразительных Матиссов, — и сделаете так, чтобы никакого скандала с полицией не было.

— Вы уверены, что я смогу?

— Сможете, потому что я сделаю так, что деньги за Пикассо получит проект вашего напыщенного толстяка Жюля. Вы же за этим пришли, на Матисса-то вы явно не рассчитывали?

— А теперь рассчитываю, — оскорбилась Марта и к Матиссу в придачу получила маленькую постельку Дега в лимонных тонах.

Глава 24, в которой Марта довезла меня до самого дома

Заботливая Марта довезла меня до самого дома, но я не стала подниматься сразу в свою квартиру, а, дождавшись в подъезде, когда за углом скроется ее машина, молнией метнулась через дорогу в кафе.

Я испытывала такой голод, как будто не ела несколько лет; от запеканки Марты, потрясающей, безусловно, в моем организме не осталось даже воспоминаний, а соки, коньяк и персики только разожгли аппетит. И на какое-то время мне не составило труда не думать ни о чем, кроме процесса поглощения пищи.

Моя мама считает, что у меня здоровая крестьянская психика, поскольку в моменты отчаяния я зверски хочу есть, а вовсе не испытываю к еде отвращения, как было бы положено утонченной творческой натуре. Я постеснялась признаться в этом мадам Рейно.

Дома я содрогнулась от беспорядка в собственной квартире. Конечно, можно бы обойтись малым: убрать постель и сложить диван к приходу Марты, все равно во вторник придет мадам Сифиз и наведет чистоту, но сегодня всего лишь пятница, а я вряд ли сумею пережить выходные в таком безобразии. Тем более что и моим мыслям — даже после основательного подкрепления сил половиной блюд из меню кафе напротив — до гармонии все равно далеко. Хорошо хоть частично побеждена распроклятущая лестница, но и без нее проблем достаточно: сервиз, комиссар Лавузье, Маршан, Анри, Виктор... Марта велела думать о Викторе... Нет уж, сейчас я буду думать только о внешней гармонии, тогда и внутренняя придет сама собой! Я смогу спокойно сесть за компьютер и заняться делом.

Я решительно покидала постельное белье и кухонную скатерть в стиральную машину, восстановила гармоничный вид дивана, включила пылесос, и мне сразу стало легче от предвкушения будущей чистоты и порядка вокруг. Мой бывший, Норбер, всегда подтрунивал над моей любовью к внешнему порядку. Он считал это явным признаком отсутствия таланта. По его мнению, гений на то и гений, чтобы быть выше буржуазных предрассудков, уборки квартиры в том числе. А я не могу сосредоточиться ни на чем, если вокруг бардак. Для сосредоточенности мне нужна внутренняя гармония, а она не наступит, если не будет внешней. Нет, естественно, когда внутренняя гармония у меня есть, до внешней мне действительно нет никакого дела, но когда ее нет!..

Особенно благотворно на меня действует процесс мытья плиты. Собственно говоря, она и так чистая — я же практически ничего не готовлю, а кофе варю в кофеварке, — но почему-то именно ее белая эмалированная поверхность и серебристые грибки конфорок умиротворяют меня больше всего.

Но сейчас эта белизна вызвала из моей памяти белоснежные Альпы и, соответственно, Анри... И Жаннет! Неужели Марта действительно права и между ними уже что-то было? Недаром ведь Жаннет так самоуверенно добивалась его, как будто имела на то какое-то законное право! Даже Маршан заметил и в полушутку предложил мне составить клуб разбитых сердец.

А ведь обычно супруги ничего не замечают!

Допустим, они еще не состояли тогда в официальном браке, как и мы с Анри. Значит, я напрасно не придала этому значения? Значит, они уже были в сговоре и, пока мы там катались на лыжах и играли в карты, ее щуплый братец с приятелем грабили отцовскую квартиру? Боже мой! Но ведь и Маршану в таком случае тоже очень опасно держать при себе в качестве жены эту воровку.

А вдруг... У меня опять похолодела спина.

Вдруг они действовали с его ведома? Как это так, что ни с того ни с сего Маршан оказался в том же отеле?.. Но Анри! Как он мог?! А как я могу подозревать его? Пытаюсь оправдать собственное распутство?

Я с ожесточением терла ни в чем не повинную плиту. «Думайте только о хорошем, — сказала Марта, — например, о Викторе». Не хочу я думать о Викторе! Не хочу! И, как нарочно, я совсем отчетливо опять увидела его фигурные призывные губы, круглые карие глаза под девичьими ресницами, растрепанные светлые кудри: «Мы свободные люди, я люблю тебя, ты любишь меня»...

И тут зазвонил телефон. От волнения я неловко схватила трубку мокрыми руками и услышала лишь протяжные гудки. Кто бы это мог быть?

Анри? Марта? Или Виктор?.. Я повесила трубку и подолом вытерла мокрые руки. Подол оказался бархатистым и плохо впитывал воду. Надо же, на мне все еще многострадальное вечернее платье!

Телефон зазвонил снова. Я приказала своим рукам вести себя достойно и сняла трубку.

— Это я! — жизнерадостно сообщила Марта. — Я уже дома, готовлю ужин и звоню вам. Наверное, нажала на кнопку ухом. Извините. Нас разъединили.

— Вы были у Маршана?

— Да, непременно. Не волнуйтесь, я накормлю всех ужином и через час-полтора приеду. Хорошо?

— Так это Маршан?! Или его жена?

— Второе. Вы угадали, я как раз готовлю второе. И Анри, — тихо добавила она.

— Анри? Марта, вы сказали: «Анри»?

— Конечно, Софи, обязательно с гарниром, с гарниром, конечно.

— Марта, вы сейчас не можете говорить? Вы не одна?

— Прихватить что-нибудь по дороге? Сок?

Бутылку вина?

Глава 25, в которой Виктора угораздило

— Как же тебя угораздило? — горестно спросил Жюль.

Он, Марта и Виктор уставились в экран монитора. Там царила статья из «Фигаро» полуторагодичной давности со снимком сервиза из юбилейного издания про гильдию, фото мадам Ванве в украденных серьгах, в уцелевшем колье и с кольцом, пропавшим в Альпах, о котором Софи никому не заикалась; фотографию булавки заменял рисунок в натуральную величину, «выполненный С. Норбер», как гласила подпись.

— Ну влюбился я! — Виктор двумя руками откинул волосы со лба. — Она же потрясающая!

Красивая, страстная, — он смущенно покосился на Марту, — умная, талантливая и совсем как я! Я же тебе говорил, Жюль: она точно так же, как я, сразу после оргазма выскакивает из постели и начинает творить как бешеная!

Жюль запыхтел.

— Буквально выскакивает? — уточнила Марта. — Сразу после оргазма?

— Какие еще, к лешему, оргазмы! — взорвался Жюль. — Я тебя французским языком спрашиваю: как тебя угораздило купить это барахло у Маршановой ехидны?

Марта забеспокоилась, что Виктор взовьется на «ехидну», но он лишь виновато развел руками.

— Жалко ведь. Знаемся столько лет. А тут этот субъект опять шантажирует. А она на сносях, и ребенок, пока непонятно чей.

От обилия информации Жюль затряс головой, но Марта выделила главное:

— Какой субъект?

— Да! — Виктор пренебрежительно махнул рукой. — Один вымогатель-фотограф. Нащелкал ее в Альпах с неким лыжным инструктором, а теперь грозится предъявить снимки Маршану.

— Выходит, ребенок от этого инструктора? — уточнил Жюль.

— Ты в своем уме, патрон? Она была в Альпах полтора года назад, а беременная сейчас!

— От тебя, что ли? — изумилась Марта.

— Марта, мы с Жаннет просто знаемся, а не спим!

— Как это, интересно, вы «знаетесь»? Что это за слово такое «знаемся»?

— Ну росли мы в одном доме. Ее тетка в соседней квартире жила, она Жанну воспитывала.

Ее мать умерла родами, эта дурища до сих пор простить ей не может, дескать, бросила меня, маленькую.

— Кто бросила? — не понял Жюль.

— Мать. Мать умерла, а Жанна считает, что бросила.

— Это что, они тоже русские?

— Нет, французы. Если там кто еще подбавил крови, так только цыгане. Тетушка Мирей в свое время всему Парижу гадала. Ясновидящая мадам Аурелия! Неужели не слыхали?

— А тебе она гадала? — заинтересовалась Марта.

— А то! — Виктор повеселел. — Марьяжная карта червонному королю ложится по поздней дороге, то бишь в зрелых годах, по причине пламенной любви и неотвратимой угрозы через туз пик. Каково? — Он подмигнул. — Полная чушь!

— Туз пик — это кто? — спросила Марта, не обращая внимания на запыхтевшего вновь Жюля.

— Не кто, а что. Казенный дом. Ты чего так на меня смотришь? Я, между прочим, очень даже прилично владею этим самым гадательным сленгом, хочешь, могу тебе карты раскинуть, хоть обычные, хоть таро. Мы же все ассистировали мадам Аурелии — и Элен, и Жанна, и я. Даже тянули жребий, чтобы не ссориться. Но наибольшей популярностью в качестве медиума пользовался я.

Представьте себе белобрысого парнишку с темными глазищами, который погружается в транс, а потом страшным голосом вещает малопонятные даже взрослым слова! Вот уж цирк был! Помню...

— Заканчивай, Виктор, со своими мемуарами! — обрезал его Жюль. — Тут такая сложная ситуация...

— Вот именно, дорогой. Виктор очень уместно вспомнил детство, сразу стали видны психологические мотивы поступка Жаннет. Артистическая натура, трудное детство, отсутствие материнской любви...

— Да ладно! Такая же аферистка, как и тетушка! — Жюль брезгливо поморщился. — А нам тут головы ломай из-за этой стервы!

— Знаешь, патрон, — мягко произнес Виктор, — Жанна действительно авантюристка, но только всегда вредит сама себе. Она же Скорпион по гороскопу. — Виктор взглянул на Марту в поисках поддержки. Марта улыбнулась. — Помню, я уже в школу ходил, а они с Элен в песочнице друг другу на башке куличики лепили. Все волосенки в песке, в ушах, в носу — тоже песок. Ревут, сопли...

— Что, сопли?! — взревел уже Жюль.

— А то, что для меня Жанна — все равно что Элен. Как были сопливыми шмакодявками, так и остались!

— Это ты к чему, дружок?

— К тому, патрон, чтобы тебе не думалось, что я спал с ней!

— От кого же тогда Маршанов наследничек?

— Или от него самого, или от этого фотографа, чтоб ему пусто было. Говорил же я Жанне: не вяжись с ним, не вяжись, добра не будет!

Столько лет прошло, у тебя наконец-то муж, и не самый плохой, а на зависть всему Парижу, зачем тебе опять этот проходимец?

— Подожди, не тарахти, Вики. Хочешь сказать, что эту.., что Жаннет шантажирует ее же собственный любовник?

— Ну конечно, патрон, что тут неясного?

Жанна познакомилась с ним лет в семнадцать, он снимал ее для портфолио, она мечтала о карьере модели. Понятно же, с ее внешностью?

Марта и Жюль нетерпеливо закивали.

— И влюбилась.

— Ну и? — поторопил Жюль.

Он, как и Марта, не выносил, когда кто-либо, кроме него самого, позволял себе долгие и подробные разглагольствования.

— Первый он у нее. Понятно? И пропал бесследно, вместе со своей мастерской. Мы тогда все чуть с ума не сошли, следили за Жанной, чтобы она на себя руки не наложила. — Посерьезневший Виктор обвел взглядом Марту и Жюля и заговорил уже более весело:

— А потом проходит столько лет, и вдруг Жанна встречает его в ресторане с якобы невестой, у которой какие-то дела с Маршаном. Понятно, деловые отношения этой бабешки с Маршаном ее интересовали мало, у нее сердце чуть не выскочило из груди, когда она его увидала. Ну и стали они встречаться втихую, а ему все время деньги нужны. Она, понятно, дает, только бы видеться. Даже подбила своего старика ехать в Альпы, чтобы лишний раз побыть рядышком со своим амантом. Тот, естественно, является со своей малахольной невестой, они тут же переспали с ним по-быстрому, он опять попросил денег, но у Жанны с собой не оказалось...

Вот мерзавец, подумала Марта, у него же был целый кейс с деньгами, а все мало, но нашла нужным воздержаться от комментариев.

— ..а он больше не захотел идти на контакт, якобы боялся, что заметят родители невесты, они же там всем семейством отдыхали. Жанна по злобе и отдалась горнолыжному инструктору.

А этот гад выследил, нащелкал целую пленочку и поделился дальнейшими планами с Жаннет.

Дескать, вернется он в Париж, проявит, отпечатает и представит все это хозяйство Маршану.

Жаннет тут же предложила ему колье с бриллиантами, он взял и как честный человек тут же при ней засветил пленку. Но, естественно, не ту, потому что уже полтора года торгует фотографиями, и Жанна в ужасе: где брать денег?

Маршан ведь не дурак, чтобы не заметить, с какой регулярностью его жена теряет свои украшения. Вот она и попросила меня продать в хорошие руки теткин сервиз, я и купил, а заодно и остальную ювелирку. Я же не знал, что оно все такое. — Виктор кивнул головой в сторону экрана. — И как только он мог оказаться у нее?

Ума не приложу.

— А ты у ее тетки этот сервиз раньше видел? Жюль иронично склонил голову набок. — Ты же ей ассистировал?

— Раньше нет. Но я лет десять не встречался с Мирей. Она внезапно вышла замуж за одного из своих клиентов и переехала. Может, он достался ей от мужа, когда они развелись, может, еще от кого. Если надо, патрон, я спрошу у Жанны.

— Вики, ты совсем идиот или как? — вздохнул патрон.

— Слушай, Жюль, мне давно пора обидеться.

Оскорбляешь Жанну, меня...

— А ты свою потрясающую Софи! — фыркнула Марта. — Ты что, до сих пор не дотумкал, что малахольная невеста фотографа — это она и есть?

Виктор растерянно заморгал. Повезло же ему с ресницами, не могла не отметить про себя Марта, прямо зонты какие-то.

— Здесь же черным по белому! — Жюль, аккуратно, чтобы не задеть жидкокристаллический дорогой экран, потряс возле него пальцем. — Этот сервиз принадлежал мэтру Ванве, владельцу «Гранд Жюст», и был похищен в то время, когда он с женой и дочерью встречал Новый год в Альпах в компании с нашим любимцем Маршаном и с его

потенциальной невестой!

— Но ведь у Софи другая фамилия...

— Да, Норбер, по первому мужу, — сказала Марта.

— Вон, протри глаза. — Жюль все-таки неосторожно ткнул в экран пальцем и досадливо отдернул руку. — Подпись под рисунком: «С. Норбер».

— Ну, мало ли...

— Зато тебе мало не будет, если узнает мэтр Ванве, — хмыкнула Марта. — Один звонок Софи комиссару Лавузье, который вел следствие, и...

— Отдай ты ей сервиз, и все дела. — Жюль устало вздохнул. — Дескать, купил случайно, у случайного человека на блошином рынке. Кто его найдет?

— Я уже сказал, Что купил у замужней дамы.

— Которая получила его в наследство от тети, а теперь у нее проблемы с братом? — добавила Марта.

— Откуда ты знаешь?

Жюль нетерпеливо крякнул и постучал пальцем у виска.

— Ты же сам привез ко мне Софи, — сказала Марта. — Естественно, она поделилась со мной соображениями по поводу сервиза. Она — дочь юриста, и единственное, что удерживает ее от звонка в полицию, так это то, что может пострадать репутация ни в чем не повинного, кроме как в своей юношеской пылкости, старика Маршана.

— А... А... А этот фотограф — жених Софи? К-к-который шантажирует Жанну?

— Именно, к-к-который, — передразнила Виктора Марта. — Только о шантаже Софи, естественно, не подозревает. Можешь открыть ей глаза. Ее женишок уволок сервиз ее папеньки, из любви к искусству прихватив всякую мелочевку, и до поры до времени припрятал у своей зазнобы Жаннет, которая впарила ее недалекому другу своего детства.

Марта уже не сомневалась, что сервиз похитил именно Анри в тот момент, когда мадам Ванве и ее дочь паковали чемоданы, а он приглядывал за ними в гостиной возле горки, набитой серебром. Тонкий расчет! Дважды перепроверить сигнализацию, а в итоге отключить ее! Если бы его сообщники не оплошали, все бы подумали, что сервиз был украден со всем остальным. Вот зачем понадобился забытый чемодан мамаши — Анри спрятал сервиз в него и преспокойно вынес из квартиры. Однако все эти соображения Марта оставила при себе. И так слишком прозрачно.

— Все равно не поверит, — сказал Жюль. — Лучше просто отдай ей сервиз.

— И все! — подбодрила Марта Виктора, грустневшего с каждой секундой.

— Он мне нравится самому, — сказал Виктор. — И потом, я же Жюлю столько за него должен...

— Только, пожалуйста, не впутывай в это дело еще и меня! — Жюль загородил себя ладонями. — Я тут совсем ни при чем!

— Не отдам!

— Хочешь, чтобы его у тебя конфисковали?

Комиссар Лавузье, пресса, полиция с собаками! Очень эффектно!

Виктор внезапно вскочил со стула и обеими руками вцепился в свои волосы.

— Боже мой! Я тут сижу, а у меня щенок дома!

Один! Голодный! Господа, я мигом, одна нога там, другая здесь! Накормлю его и вернусь, и мы опять подумаем, что же нам делать дальше.

— Не нам, а тебе, Виктор! — жестоко сказала Марта. — Тебе, сердобольный ты наш!

Как бы ты не сорвал мне договор с Жаннет, подумала она, все-таки с такими, как ты, нужно разговаривать пожестче.

— Стоп! — Жюль хлопнул в ладоши, как на съемочной площадке. — Работаем, господа! У меня идея!

Марта и Виктор замерли.

— Есть единственный шанс отдать сервиз и одновременно не расстаться с ним.

— Какой?! — В один голос воскликнули Виктор и Марта.

— Виктор женится на Софи.

От невероятной гениальности мужа Марта икнула, а Виктор опять нервно заморгал.

— Мы же с тобой как раз планировали цикл про свадебные обряды разных конфессий, — невозмутимо продолжил Жюль. — Так что не придется снимать кого попало в русской церкви.

— Но я.., я...Я не...Нет.;. Я не могу... Не хочу! Я...

— Хорошо, не хочешь в русской, пожалуйста в Сакре-Кер, еще лучше. Какие-нибудь дети понесут шлейф невесты по лестнице. Ты чего, Вики? Хочешь жениться у протестантов? Нет?

Мне-то что, хоть в мечети, хоть в синагоге! Пожалуйста, ты только скажи, позовем для вас самого далай-ламу! А хочешь индейского шамана? Вики, мы же с тобой познакомились с таким шикарным в Шелгваукане! Вспомни! Бубен — во! Перья, колотушки! А как его подручные воют!

— Прекрати, Жюль! Не видишь, у человека сейчас случится удар! Это же не шоу, это серьезное мероприятие! Присядь, присядь, Виктор, я принесу тебе чего-нибудь от сердца.

— Господа, но я совсем не хочу жениться... — слабо произнес несчастный, поддерживаемый Мартой.

— Ты же любишь Софи, Виктор! — Жюль похлопал его по плечу. — Сам говорил, у вас оргазмы!

— Дело не в Софи, Жюль, я ничего не имею против нее, — сумбурно оправдывался Виктор. — Я вообще не хочу жениться.

— А, угроза из казенного дома? — напомнила Марта и, сбившись со счета, щедро плеснула в рюмку сердечных капель. — А? Как там насчет марьяжной карты в сознательном возрасте при пылкой любви?

— В зрелом, Марта. — Виктор умоляюще посмотрел на Жюля. — Но мне всего тридцать четыре, — Почти тридцать пять, Вики, ты вполне взрослый мальчик. — Марта по-матерински пригладила волосы Виктора., — Ты же на год старше нашего Жюля.

— Софи тоже лет тридцать, — встрял Жюль.

— Я думал, не больше двадцати пяти...

— Двадцать девять тебя устроит? — Марта недовольно зыркнула на мужа, давая понять, насколько неуместной была его ремарка.

— И потом, она уже была замужем... И этот Анри...

— А ты мечтал о девственнице, Вики?

— Ни о чем я не мечтал! Я дорожу своей свободой!

Дурак, знал бы ты, какое пытаешься мне сорвать дело, зло подумала Марта и собралась еще раз напомнить о предсказании и о чувствах, но тут зазвонил телефон. Марта улыбнулась и направилась к аппарату.

— Наверняка твоя потрясающая Софи. Можем прямо сейчас все вместе поехать к ней свататься. Слушаю вас, — сказала она в трубку и вдруг изменилась в лице. — Да, да, конечно, комиссар Лавузье, вы можете поговорить с мсье Пленьи.

— Неужели эта малахольная все-таки сообщила в полицию?.. — простонал Жюль, но Марта успела вовремя закрыть мембрану рукой и молча протянула трубку Виктору, по лбу и щекам которого блуждали багровые пятна.

— Не говори ни «да», ни «нет», — хрипло зашептала Марта, не в силах избавиться от чего-то, неожиданно застрявшего в горле. — Ты только свидетель! Ты имеешь право на адвоката!

— Помощник продюсера Виктор Пленьи, — официально отрекомендовался Виктор.

Совсем сдурел, подумала Марта, любому же будет понятно, что боится.

— Очень приятно, комиссар Лавузье. Да. Да.

Нет. Нет.

Я же просила его не говорить ни «да», ни «нет»!

— Вот как! Только сегодня? Дочка? Она живет отдельно?

Какой ужас! Она сообщила отцу!

— Да, конечно, я прямо сегодня готов вернуть его вам. Да, он чудесный! Ну что вы, просто Виктор! Нет, какое вознаграждение, что вы!

Он же ваш, вернее вашей дочери! Хорошо, я могу быть дома через четверть часа. Конечно, я дождусь вас. Естественно! — К изумлению Марты, Виктор давно улыбался и непринужденно болтал с комиссаром. — Представляю себе ее радость! Мне тоже когда-то было одиннадцать лет.

Да нет, к сожалению, только рыбки. Да, огромный! Я с удовольствием покажу его вам и вашей Люлю. До встречи, комиссар!

Виктор вытер взмокший лоб и хитро подмигнул супругам Рейно, которые не могли произнести ни слова, а только сверлили его ошалелыми взглядами.

— Нормальный мужик, этот ваш Лавузье! Мы с ним договоримся.

— О чем? — Жюль жестом трагического актера воздел руки. — О чем можно договориться с фараоном?!

— Обо всем.

Жюль скептически хмыкнул.

— Подожди, Жюль, — сказала Марта. — Пусть Виктор расскажет нам все по порядку. Например, почему комиссар заинтересовался рыбками и хочет показать их своей одиннадцатилетней дочке по имени Люлю, которая живет отдельно? Я все правильно поняла, Вики?

— Да, правильно, его дочка живет с матерью, а Фил с ними в разводе.

— Фил?

— Филипп Лавузье, окружной комиссар. Он подарил дочке щенка ньюфаундленда, а он пропал. Нет, чего вы хихикаете? Понятно же, что не комиссар, а щенок. А мы с Элен подобрали именно малыша ньюфа и дали объявление. Оказывается, оно опубликовано только сегодня. И комиссар целый день звонил мне домой, а потом догадался выяснить по своим каналам, кем я работаю, и позвонил нам в контору. Там ему дали телефон сюда, вот и все. Он приедет ко мне домой с дочкой и заберет Шено. Вернее Рендольфа. Так его зовут, Рендольф. Ну, чего вы? Я покажу им своих рыбок и договорюсь обо всем.

— О чем же, Вики? — Жюль скривился. — Дала бы мне, что ли, сигарету, Марта.

— Да погоди ты, дай человеку сказать!

— О сервизе. — Виктор развел руками, мол, что тут неясного? — О том, что Маршан ни при чем, а его жену шантажировал этот самый фотограф. Его близко знает Софи и поможет полиции разыскать его.

— Ты уверен, что поможет? Дашь ты мне сигарету, Марта, или мне идти за ней самому?

— На, и пеняй на себя! — Марты вытащила из кармана сигареты, поделилась с мужем и щелкнула зажигалкой. — Ты мне другое скажи, Виктор. Вдруг это вовсе не его ньюф? Что тогда?

Тоже все выложишь, когда он увидит на тебе булавку? — Она пальцем ткнула в указанный предмет на его галстуке.

Виктор вдруг посмотрел на Марту свысока.

— Как не его? Его! — И обратился к ее мужу:

— Это несерьезно, Жюль. Ты же утром клялся мне улыбкой жены, что не будешь курить никогда в жизни! Забыл? Ну вспомни, вспомни, патрон, когда я тебе отдал готовый сценарий пилотной серии? Вся наша команда теперь не курит. Даже Сиси!

Представляю себе ее восторг по этому поводу, между прочим подумала Марта.

— Ты все-таки кретин, Вики! — рыкнул Жюль, с шумом отодвинулся от стола вместе со стулом, вскочил и забегал по кабинету. — Ты соображаешь, что несешь?! Хочешь довести дело до суда? Кивай, кивай, недотепа! Да раскинь ты своими рыбьими мозгами, в конце-то концов! Это тебе не творческие оргии и оргазмы!

Если дело дойдет до суда, свою женушку Маршан выпутает, ежу понятно! И ты, ты мой дорогой Вики, будешь выглядеть клеветником! Ну и отрава же твой бабий ментол! — Жюль так истово ткнул сигарету в цветочный горшок, что сломал ее и перепачкал руку.

— Жюль, пожалуйста, успокойся! — взмолилась Марта. — Тебе нельзя нервничать! У тебя сердце!

— Ты погубишь не только свою карьеру, Пленьи, — Жюль брезгливо отряхивал с пальцев землю, — но и бросишь тень на всю нашу съемочную группу! Я уж не говорю про нас с Мартой.

Мы всю жизнь одалживаем тебе деньги и, прошу заметить, без намека на проценты, Пленьи, а ты тратишь их на расчеты с сомнительными личностями. И не говори мне ничего больше про несчастную беременную стерву! Да! Что слышал!

Стерва она, и ничего больше! Ты возвращаешь сервиз и женишься на дочке мэтра Ванве! Все!

И точка! А сейчас мы все вместе собираемся и отвозим твоего щенка в полицию, а сервиз — дочке Ванве. Одевайся, Марта. И с комиссаром, Пленьи, будешь разговаривать только в моем присутствии. И с дочкой Ванве — тоже.

Когда они усаживались в машину, Виктор походил на смертника вечером накануне исполнения приговора. Глупый, подумала Марта, не понимает своего счастья, они же с Софи — такая чудная пара. Скорее — чудная, она мысленно усмехнулась, это же надо, осеняет обоих во время интима... Надо будет научить Виктора, как сделать предложение поромантичнее. И пусть идет к ней без нас; Жюль к тому времени утихомирится и, я уверена, наверняка отпустит Виктора одного. А потом можно будет посоветовать Жюлю снять сюжет про удивительное предсказание мадам... Как же ее?

— Виктор, как зовут тетку Жаннет? — спросила Марта, нарушив тягостное молчание мужчин.

— Мирен, как певицу.

— Нет, когда она предсказательница.

— Мадам Аурелия, потомственная колдунья в двадцать первом поколении, член сорбоннского ордена белой магии.

— Разве есть такой? — снизошел до любопытства мсье Рейно.

— Вряд ли, патрон.

— Жаль, неплохой бы сюжетец получился: предсказание, похищение сервиза, свадьба. А, Пленьи?

— Неплохой, — послушно вздохнул Виктор и почтительно добавил:

— Патрон.

— То-то же, Пленьи. И не переживай сильно, не получится — разведешься. Правда, Марта?

— Не правда. Они любят друг друга, — не особенно задумываясь, сказала Марта.

Сказала просто так, чтобы добавить разговору лирическую нотку, и вдруг почувствовала, как Виктор благодарно смотрит на нее с заднего сиденья. Марта обернулась.

Она была права. Но Виктор смутился и отвел глаза.

Глава 26, в которой я отвечаю на вопрос, заданный Мартой в главе 24

— Ничего не нужно, Марта! Приезжайте скорее! Вы уверены насчет Анри?

Она опять порекомендовала мне думать только о хорошем, попрощалась; в трубке пошли короткие гудки, заунывные и монотонные, как плач игрушечного младенца. Кажется, они звучат какой-то нотой, можно настраивать музыкальные инструменты, объяснил мне однажды Анри. Но я не знаю нот, не умею играть на инструментах, зачем я все еще прислушиваюсь к гудкам? Неужели Анри? Трубка противно тоненько подвывала:

«Да-а. Да-а. Да-а. Да-а...» Этого не может быть! Я отшвырнула ее и прошлась по ковру.

Лучше бы Марта совсем не звонила, если не хотела говорить при своем муже! Я только-только начала обретать внутреннюю гармонию — и на тебе! «Готовлю второе»! «Конечно, с гарниром»! Приехала бы сразу и объяснила все по-человечески! Я же теперь голову сломаю над ее загадками! «Думайте только о хорошем»! Что у меня есть хорошего, чтобы о нем думать?! Единственное, что у меня было хорошего, так это Анри, но теперь, оказывается, и Анри плохой!