- Ежели решенье такое тебе не подходит, настолько не мыслю я нас друг без друга, что брошу безоглядно титул свой королевский, чтоб скитаться с тобою по миру иль нырнуть в жуткие глубины космоса, откуда земляне загадочные к нам прибывают. Ибо тайною мечтою моей всегда было подчиняться человеку могучему и отважному - такому, как ты!
      - Да ладно тебе, не настолько уж я...
      - Никто с тобою сравниться не в силах! Сам Карар, если и взаправду жил он, а не порожденьем был фантазий поэтических, на тебя бы равнялся! Скажи лишь словечко...
      - Ну, ну, кончай плакать. Когда мы снова увидимся, мы все уладим.
      Слушая ее похвалы, он чувствовал себя довольно неловко, поскольку никак не мог избавиться от чувства вины и убеждения, что большей части всех бед, включая гибель Часка, можно было бы избежать, обращайся он с экипажем "Шамбора" более умело. И хотя он действительно любил ее (пошло оно все к черту!), он по-прежнему считал свой план наилучшим со всех точек зрения. А задумал он, как только Штайн окажется в безопасности и будет отснята вся пленка, тихо исчезнуть с кришнянского горизонта и вернуться на Землю.
      Он поцеловал ее с пылом, который сделал бы честь и великому актеру Роберто Канну, вытер ей слезы и вместе с ней вернулся на палубу. Гости понемногу расходились. Те, кто отплывал вместе с ними, вроде принца Ферриана, - отправились на свои корабли, кто, вроде короля Пенжирда из Замбы, оставался - сходили на берег. Под хлопанье флагов, рев оркестров, шипение фейерверка и приветственные клики тысяч квирибцев с причала заскрипели весла, и союзная армада, над которой кружил один из ракетных планеров Ферриана, длинной цепью выползла в изумрудное море.
      Над горизонтом вновь поднялись фоссандеранские холмы, на сей раз утыканные обгоревшими пнями и похожие на небритый подбородок под микроскопом. Только далеко слева, на восточной оконечности острова, упорно зеленела, коричневела, розовела и пунцовела кришнянская растительность.
      Барнвельт, перегнувшись через поручень мостика "Джунсара", распорядился:
      - Джордж, передай по флоту, что мы зайдем в бухту на северном побережье Фоссандерана пополнить запасы воды. Мне не хочется опять оказаться на нуле.
      - А если они начнут выступать насчет демонов?
      - Дело большое! Напомни, что я уже раз разделался с этими демонами одной левой. Естественно, водоносы пусть возьмут охрану.
      Флот растянулся вдоль северного побережья острова, пополняя запасы воды, а сотни гребцов сошли на берег, чтобы урвать несколько часов сна на твердой земле, поскольку от самого Данованга им лишь изредка удавалось вздремнуть, скорчившись на своих жестких скамьях. Хвостатые не показывались, и рассказ о том, что удалось выяснить про них Барнвельту, похоже, окончательно развеял большинство распространенных страхов, связанных с этим местом.
      Когда предводители собрались на борту "Джунсара" на совещание, дарийский дашт высказал предположение:
      - Очевидно, негодяи сии запросят наши условия?
      - Утопить эмиссаров ихних в море! - брякнула королева Альванди.
      - Не соотносится сие с практикою наций цивилизованных... - начал было маджбурский адмирал.
      - А кого волнует? Кто называет сие ворье самонадеянное цивилизованным?
      - Минутку, мадам, - вмешался принц Ферриан. - Соблюденье моральных норм немалую выгоду сулить нам может, тем более что сие нам ничего не стоит. Предлагаю условия им выставить такие, от каких наверняка они откажутся. Пообещаем, скажем, одни лишь жизни им сохранить в случае сдачи.
      Так и было решено,
      Когда все емкости были заполнены водой, гребцов разбудили, и флот вновь устремился к цели. За идущим впереди "Джунсаром" маячил чудной силуэт весельного авианосца Ферриана под названием "Куманишт". На носу его хлопнула катапульта, запуская в воздух для тренировочного полета ракетный планер, который покружил над флотом и скользнул обратно на взлетно-посадочную палубу, где его подхватила обслуга.
      Когда они огибали восточную оконечность Фоссандерана, втягиваясь в судоходный канал пролива Палиндос, Барнвельт схватил Тангалоа за рукав. Несколько хвостатых охотились на мелководье за рыбой, тыкая в воду копьями. Едва заметив "Джунсар", они тут же вскарабкались обратно на берег и скрылись среди деревьев.
      - Слушай, - оживился Тангалоа, - а нельзя ли ненадолго остановиться, чтоб я смог их опросить? Я бы взял охрану...
      - Нет! Если выиграем войну, может, остановимся на обратном пути... Да?
      Появившийся чин доложил, что у капитана такого-то разошлась обшивка и он просит разрешения вернуться на базу.
      - О господи! - простонал Барнвельт. - Уже четвертая или пятая часть откололась! Вначале у нас действительно был небольшой перевес, но нас совершенно подкосил Ростамб, и при таком раскладе нам вскоре придется иметь дело с превосходящими силами противника!
      - В Дамованге мы все проверяли, - напомнил Тангалоа.
      - Конечно! Я сильно подозреваю обыкновенный саботаж со стороны кое-какой публики, которой совсем не улыбается лезть в драку. Пойду сам посмотрю на эту обшивку.
      Барнвельт произвел осмотр, велел капитану заткнуть течь парусиной и вернулся на "Джунсар", Как только они вышли на просторы моря Ваандао, он направил пару порожних грузовых лайб в Малайер с заданием загрузиться продовольствием и водой, а потом присоединиться к основному флоту у Сунгара. После этого он вновь занял прежнюю позицию, упершись локтями в поручень и угрюмо разглядывая море.
      - Ты чего такой мрачный? - поинтересовался Тангалоа. - В прошлый раз ты и то смотрелся веселей, а ведь риску было куда больше.
      - Никакой я не мрачный. И риск тут вообще ни при чем.
      - А что тогда?
      - Все чудесно, все прекрасно.
      - Я знаю: ты влюбился!
      - Угу, - неохотно согласился Барнвельт.
      - Чего тогда тосковать? Лично я всегда это, наоборот, находил забавным.
      - Я сказал ей "прощай навсегда".
      - С какой это стати?
      - Она вбила себе в голову, что из меня выйдет хороший консорт. А... Барнвельт выразительно чиркнул ребром ладони по горлу.
      - Да, такой момент я как-то упустил из виду. Это следовало бы как-то устроить.
      - Это уже устроено! Но этого-то мне совсем не надо!
      - Нет-нет, погоди. Я хочу сказать, что если ты с толком возьмешься за дело, то свергнешь к бесу весь матриархат и навсегда покончишь с этим обычаем. Такая форма государственного устройства, как у них в Квирибе, не должна отличаться стабильностью.
      - Ты имеешь в виду, потому что мужчины сильнее женщин, как у нас?
      - Не совсем, хотя и это не стоит сбрасывать со счетов. Кхе-гм. Я имел в виду, что рассматриваемое общество с женской доминацией не развилось естественным путем. Изменения в культурной модели произошли скачкообразно, в результате ряда неких исторических инцидентов. Базовые же представления людей остались теми же, что и в окружающих кришнянских государствах, где такая модель предусматривает приблизительное равенство полов.
      - Ясно. Хоть неприметной в лютне трещинка была, на нет она всю музыку свела [Хоть неприметной в лютне трещинка была, на нет она всю музыку свела. - Цитата из поэмы Теннисона "Мерлин", ставшая пословицей.].
      - Вот именно. Вот в той же Ньямадзю, насколько я понимаю...
      - А разве не могли эти, как их - базовые культурные модели перемениться с тех пор, как королева Деджаная ввела матриархат?
      - Нет. На это потребовались бы столетия. Понимаешь, большинство людей получает основные культурные представления еще до достижения школьного возраста и, как правило, потом их не меняет. Именно поэтому на Земле еще кое-где прослеживаются остатки расовых предубеждений и дискриминации, несмотря на все законодательные меры и пропаганду последних веков. И, скорее всего, подобный подход к рассмотрению динамики культурных моделей можно в равной мере проецировать и на Кришну. Так что если ты испытываешь желание разрушить означенную модель базилофагной гинеократии, пока та не успела окрепнуть...
      - Модель чего? - опешил Барнвельт.
      - Пардон, старина, я и забыл, что тут не собрание антропологической ассоциации. Так вот, подобная модель монархопожирательного бабского правления, как мне следовало сразу выразиться, вполне может быть разрушена одним-единственным решительным человеком, к чему у тебя все данные: доступ к вершинам власти, геройская репутация...
      Барнвельт помотал головой:
      - По натуре я довольно тихий малый и не испытываю желания свет летучий пролить на престолы, чтоб черное стало черней [Свет летучий пролить на престолы... - цитата из поэмы Теннисона "Королевские идиллии".].
      - Да ладно тебе, Дирк! Ты у нас любишь быть первым. Я за тобой давно наблюдаю.
      - По крайней мере, я не собираюсь совать голову в петлю, пока королева Альванди не рассталась с привычкой травить своих подданных духами - как их там, "Разнузданная похоть"? - чтобы держать под каблуком. А потом, остаются мои обязательства перед фирмой.
      - Точно - я и забыл про "Игорь Штайн Лимитед". Слушай, а почему бы шейле не сменить работу? Тогда тебе не придется становиться консортом.
      - Честно говоря, она уже это пообещала. Она даже готова лететь со мной на Землю.
      - Господи, да что ж тебе еще надо? - переполошился Тангалоа. - С этакой-то цыпочкой! Да я бы на твоем месте...
      - Она же кришнянка, дурень!
      - Ну и что? Отношения-то все равно возможны... или во "Второзаконии" ["Второзаконие" - одна из первых пяти книг Библии, содержащая религиозное законодательство.] что-нибудь против этого сказано?
      - Да не в том дело. Мы несовместимы. Понял, в каком смысле?
      - Тем лучше! Можно не волноваться насчет...
      - Но я так не хочу!
      - В смысле, ты хочешь, чтоб вокруг бегала куча маленьких Дирков? Как будто одного мало?
      - Ох! - простонал Барнвельт.
      - Возвышенные помыслы о бессмертии рода?
      - Да причем тут это? Просто я сторонник стабильной семейной жизни, а один голый секс никогда тебе этого не даст.
      - Ха-ха, - молвил Тангалоа. - Чего это ты там цитировал Куштаньозо насчет отвергания светлого бесчестья любви? Ты все еще повязан массой иррациональных табу, мой мальчик. Вот у нас в Полинезии давно...
      - Знаю. Может, тебе система прогрессивной полигамии в самый раз, но я-то иначе устроен. Так что никакие яйцекладущие принцессы в мою жизнь не вписываются.
      - Чрезвычайно нетерпимые расовые предрассудки.
      - Да мне плевать, это мои воззрения. Очень хорошо, что подвернулась эта экспедиция и мы расстались, иначе у меня никогда не хватило бы пороху ее бросить.
      - Ну ладно, это твое дело, - заявил Тангалоа и вытер лоб. - А тут пожарче, чем на северных территориях Австралии в январе!
      - Южный ветер, - отозвался Барнвельт. - До самого Сунгара париться будем.
      - Надо брать пример с этих чуваков из Дарьи. Как только мы отвалили от причала в Дамованге, они переоделись в национальные костюмы - намазались жиром, а теперь они и жир стерли.
      Наконец в туманной дымке на горизонте показались очертания Сунгара. Барнвельт, у которого уже возникло ощущение, будто он знает местные воды как свои пять пальцев, проложил курс к северо-западному побережью плавучего острова, где располагался вход в поселение пиратов. Планер вернулся на "Куманишт" с сообщением, переданным на "Джунсар" флажными сигналами, что навстречу им движется какой-то корабль. Едва только сообщение разобрали, как появился и сам корабль. Приблизившись, он убрал паруса и на веслах направился прямиком к "Джунсару". Оба судна замедлили ход, пока не замерли друг против друга, почти касаясь носами. На грот-мачте пирата реял зеленый вымпел перемирия.
      - Кто вы такие и чего вы тут делаете? - спрошено было с носа сунгарского корабля дребезжащим голосом на квирибском диалекте.
      Барнвельт сказал герольду с рупором, который стоял рядом с ним:
      - Ответь, что мы - объединенные военно-морские силы моря Садабао, пришли очистить Сунгар от мерзавцев,
      - Очистить от нас?! - донесся в ответ возмущенный вопль. - Да мы вас... - тут сунгарский парламентер чуть ли не со слышимым усилием взял себя в руки. - Собираетесь ли выставить вы условия некие, покуда потасовка не началась?
      - Ежели сдадитесь вы нам на милость, гарантируем мы вам жизнь, но ничего больше - ни свободы, ни имущества!
      - Какие добряки, ха-ха! Ухожу я, дабы донести обещанье ваше щедрое до начальства!
      Прежде чем развернуться, сунгарская галера довольно долго пятилась задним ходом - очевидно, капитан ее предпочел не подставлять свой уязвимый борт под неприятельский таран на близкой дистанции, перемирие там, или не перемирие. Потом послышался неистовый стук и плеск пиратских весел, и корабль помчался в сторону прохода в водорослях.
      "Джунсар" двинулся вслед за ним, лениво перебирая веслами, чтобы дать сунгарцам возможность рассмотреть ультиматум. Вдруг суматошный перестук весел донесся до Барнвельта: "Доурия Деджаная" королевы Альванди вся в пене понеслась вдогонку за пиратами.
      - Эй, вы там! - гаркнул Барнвельт через воду. - А ну назад в строй!
      Назад прилетел хриплый лай королевы:
      - Герольдом у них Гизил-Шорник! Потоплю я корабль его, и...
      - Какой еще Гизил-Шорник?
      - Дерзкий бродяга квирибский и известный разжигатель недовольства средь мужчин наших! Велели мы повесить мерзавца, Да, про приказ сей прослышав, спасся он бегством. На сей раз не уйти ему!
      - Вернитесь в строй, - повторил Барнвельт.
      - Но Гизил же ускользнет!
      - Пусть его.
      - Ну уж нет! Кто ты такой, чтоб командовать королевой квирибскою?
      - Главнокомандующий, вот кто! Немедля остановитесь, иначе, клянусь ногтями Кондиора, я вас сам потоплю!
      - Кишка тонка! Навались, мальчики!
      - Ах так? - Барнвельт повернулся к Тангалоа. - Передай вниз: полный вперед - зарядить носовую катапульту - подвернуть на цель.
      Хотя в ходе обмена любезностями "Доурия Деджаная" успела вырваться вперед, более крупный "Джунсар" вскоре достал ее.
      - Шарахните им разок поверх кормы, - распорядился Барнвельт. Постарайтесь только ни в кого не попасть.
      Банг! - сработала катапульта. Огромная стрела чуть ли не с человека длиной с воем пересекла узкое пространство между кораблями. Барнвельт рассчитывал, что она пролетит над королевой с приличным запасом. Однако то ли цель оказалась чересчур заманчивой, то ли качка не дала как следует прицелиться, но на деле вышло несколько по-иному: стрела зацепила мантию Альванди, сорвала ее с сановных плеч и унесла далеко в море, где трепыхающийся на лету символ власти вместе со снарядом с грандиозным "бултых!" исчезли под водой. Саму королеву при этом развернуло задом наперед и шмякнуло о палубу. На помощь ей тут же кинулась одна из амазонок.
      Распорядившись прекратить греблю, она погрозила "Джунсару" кулаком. Барнвельт повсюду видел довольные ухмылки, поскольку самодурство королевы Альванди бельмом на глазу выпирало далее во флоте, который возглавляли такие незакомплексованные личности, как принц Ферриан Сотаспийский. С этого момента все приказы Барнвельта стали выполняться беспрекословно.
      "Я и Наполеон!" - подумал Барнвельт. Если б они только знали, кто он такой на самом деле...
      Когда они приблизились к Сунгару, клочья терпалы стали попадаться так часто, что то и дело цеплялись за весла. Поглядев в длинный кришнянский телескоп, Барнвельт увидел, что навстречу им выходит корабль, охранявший вход. Галера уже успела вернуться на свое место и теперь затягивала затычку из терпалы в устье канала. В глубь его поспешно удалялся вельбот.
      Сунгарцы готовились к обороне. Барнвельт передал: "Привести в действие план номер два".
      С великим обменом сигналами и дудением в трубы флот перестроился. Две группы посудин, переделанных из обычных галер в десантные транспорты за счет уменьшения числа весел, расползлись по флангам, в то время как Барнвельт на "Джунсаре" повел маджбурскую эскадру прямиком к затычке, которая перекрывала уходящий в глубь Сунгара проход.
      Пиратская галера осталась стоять на страже внутри канала, соединенная с терпаловой затычкой путаницей канатов. За ней по каналу уже двигались какие-то другие суда.
      Барнвельту пришло в голову, что сунгарцы решили продолжить переговоры, но тут капитан "Джунсара" указал ему на коричневый вымпел вызова, лениво полоскавшийся на топе грот-мачты сторожевой галеры.
      - Вот вам ответ, владыка мой, - объявил он. Мгновением позже глухо стукнула катапульта, и над разделявшей противников полоской воды принялись чертить дуги свинцовые ядра и толстые оперенные дротики. Когда эта полоска еще больше сузилась, к ним добавились стрелы, выпущенные из луков и арбалетов. По распоряжению капитана "Джунсара" матросы огородили бак щитами, чтобы Барнвельт и его спутники могли наблюдать за происходящим с большей безопасностью.
      - Не учинить ли и нам стрельбу? - осведомился капитан.
      - Нет, покуда они не будут так добры вместо нас пристреляться, отозвался Барнвельт.
      Он повел телескопом по сторонам, пытаясь разглядеть, следуют ли остальные эскадры разработанному заранее плану, хотя из-за нанесенной теплым ветром дымки видно было ничуть не лучше, чем невооруженным глазом.
      Между "Джунсаром" и его соседом с правого борта плюхнулся снаряд.
      - Давай! - крикнул Барнвельт, и на носах кораблей маджбурской эскадры захлопали катапульты.
      Дирк сполна познал то беспокойное чувство, с которым главнокомандующий отдает последний приказ, выполнения коего можно ожидать с более-менее обоснованной уверенностью в самом начале битвы. Очень хочется внести в планы последние усовершенствования, но теперь уже поздно, и исход боя целиком и полностью ложится на плечи простых бойцов.
      О загородку из щитов стали с грохотом и звоном ударяться всевозможные летающие предметы. Треск и взрыв воплей на корме возвестили, что огонь защитников угодил в цель.
      Барнвельт, выглянув из-за щитов, обнаружил, что лишь затычка из водорослей и несколько метров чистой воды отделяют его от галеры, сторожившей вход. Галера беспрерывно стреляла, снаряды неслись у них над головой с протяжным гудением и свистом. Четыре маджбурские галеры вплотную приблизились к затычке и стреляли в ответ, хотя, уткнувшись носами в водоросли, могли использовать только передние катапульты, а лучникам на баках было просто не развернуться.
      С атакующих галер на тараны полезли люди с крюками и граблями, растаскивая на длинные пряди золотисто-коричневую вязкую массу с пурпурными поплавочками. Пряди они передавали наверх остальным, чтоб покрепче вцепиться в затычку. Прямо на глазах у Барнвельта один из багривших водоросли был подбит стрелой и рухнул в воду. Место его тут же занял другой.
      Протяжное шипение над головой заставило Барнвельта поднять взгляд. Это был один из планеров Ферриана, который закладывал вираж над вражескими позициями. За ракетами его тянулся длинный хвост желтого ясуварного дыма. Когда планер пролетал над сторожевой галерой, с него посыпалось что-то похожее на дождь. Барнвельт знал, что это была пригоршня стальных стрелок, великое множество которых принц Ферриан наготовил для своих авиаторов.
      Другой планер долетел до основного поселения, где тоже что-то сбросил. Там поднялось облако дыма и как следует ахнуло, хотя Барнвельт не заметил, чтобы вся эта пиротехника причинила какой-либо реальный ущерб.
      Хрясь! Чугунное ядро из вражеской катапульты проломило загородку в двух щитах от Барнвельта и кегельбанным шаром прокатилось по палубе бака. Двое матросов бросились заменять расколотый щит. Внизу, среди водорослей, уже валялось несколько человек. Барнвельт увидел, как одно из тел как-то странно дернулось, и мельком углядел у самой воды пятнистую шкуру. Привлеченные кровью, собирались фондаги, или ядовитые угри.
      Одна из маджбурских галер уже завела на палубу несколько косм терпалы и начала табанить, но, как следует натянувшись, те одна за другой порвались. Над головами прошипел еще один планер. На сторожевой корабль просыпался град мелких снарядов, не причинивших никакого вреда.
      - Владыка мой Сньол! - крикнул капитан "Джунсара". - Сюда движется принц Ферриан!
      Барнвельт добежал до кормы в тот самый момент, когда Ферриан, стройный и смуглый, уже перемахивал через фальшборт, сверкая на солнце своими воронеными доспехами. Экипаж вельбота, доставившего его с "Куманишта", устало опустил весла под кормой "Джунсара".
      Несколько секунд Ферриан переводил дух, после чего выпалил:
      - Некий странный флот приближается к нам с севера, владыка мой! Один из летунов моих узрел его с высоты.
      - Что за флот?
      - Пока не ведомо, но послал я другой планер выяснить.
      - Кто же это может быть? Королю Ростамбу стало стыдно, и он решил прийти нам на выручку?
      - Все возможно, но более вероятно, что сие флот Дюра спасать идет дружков своих разбойничков!
      Дюр! Барнвельт про него и думать забыл. А между тем неистовая перестрелка с сунгарцами не ослабевала.
      - Я отправлюсь с вами на "Куманишт" и посмотрю, что можно сделать, решил он, после чего обратился к Тангалоа: - Оставайся здесь. Просигналь на транспорты, чтоб не высаживали лыжный десант до следующих указаний.
      "Было бы совсем ни к чему, - мрачно размышлял он, слезая по веревочной лестнице в вельбот, - подвергнуться нападению с моря в разгар столь тонко разработанной операции".
      Оказавшись на борту авианосца, он принялся нервно расхаживать по планерной палубе, отходя в сторону во время взлетов и посадок. Наконец планер, посланный к северу на разведку, вернулся и с грацией бабочки скользнул на палубу, где был подхвачен матросами.
      Авиатор вылез из него со словами:
      - Еще четверть часа, и оказался бы я в море из-за нужды в горючем! Владыки мои, флот надвигающийся, и впрямь принадлежит Дюру, что без сомненья по парусам видно квадратным в манере Ваандао бурного.
      - Сколько их там? - спросил Ферриан.
      - Насчитал я четырнадцать великих кораблей да еще, пожалуй, столько же поменьше.
      Барнвельт прикинул в уме.
      - Если мы будем держать сунгарцев заткнутыми, у нас еще останется преимущество, чтоб разобраться с Дюром.
      - Не видали вы еще великих кораблей дюрских, - угрюмо огрызнулся Ферриан. - На крупнейших галерах у них не менее чем по тысяче народу на каждой, и одною лишь целую эскадру наших раздавить можно, как жуков под каблуком! А посему, владыка мой, извольте-ка поскорей проявить ту изобретательность сверхъестественную, о коей Альванди все уши нам прожужжала, покуда солнце заходящее не высветило лучами своими картину грустную, как вы, я и все наши вояки бравые на корм отправляются фондагам. Итак, зер, каковы будут распоряженья?
      На корм фондагам? Барнвельт задумался, ухватившись рукой за свой длинный подбородок. Минутку, а ведь это палка о двух концах!
      - Скажите мне вот что, - начал он. - Вот уже битый час ваши планеры забрасывают сунгарцев всякой дрянью совершенно без толку...
      - Планеры мои - величайшее изобретенье военное с той самой поры, как побил Карар воительниц Варзени-Гандераны зельем своим магическим! - горячо возразил Ферриан. - Благодаря им стали мы столь же могущественны в искусстве Кондиора, как земляне проклятые! Но согласен, - тут он слегка утихомирился, - что не доведены они еще до уровня должного. Что предлагаете вы?
      - Сколько они могут взять груза?
      - Для полета короткого - столько же, сколько человек весит, помимо пилота. К чему это вы клоните?
      - На судах сопровождения у нас полно кувшинов с водой. Если вылить из них половину или две трети, каждый будет весить приблизительно, как человек - если даже не меньше...
      - Но что проку нам от бомбардировки кувшинами с водою? Разве, что одному-другому врагу прямиком по башке угодишь...
      - А если кувшины набить фондагами?
      - Ао, вот теперь предложенье ваше похоже на дело! - вскричал Ферриан. - Наживкою послужат тела павших, а ловить будем крюками, коими надоумили вы маджбурцев водоросли рвать на клочья... Капитан Заир, шлюпки на воду! У адмирала нашего распоряженье есть для флота! Живей, живей!
      - Но, владыки мои! - пролепетал капитан Заир с выражением ужаса на лице. - Люди смертельно боятся сих тварей, и по доброй причине!
      Барнвельт и сам их здорово побаивался, но виду не подал.
      - Дело большое! Лично меня они нисколечко не страшат. Раздобудьте мне толстую кожаную куртку и пару рукавиц, и я покажу.
      Как обычно, принцу Ферриану достаточно было уловить лишь суть идеи. Вскоре он уже носился во всех направлениях, одних посылая вязать рыболовные снасти, других гнуть крюки из наконечников для копий, а третьих передавать распоряжения остальному флоту.
      На все это ушло время. Первым делом Барнвельту пришлось лично продемонстрировать, как обращаться с фондагами, чтобы не быть укушенным, благодаря богов за опыт с земными акулами и угрями. К тому времени, как экипажи всех кораблей, уткнувшихся в терпалу, уже вовсю выуживали, поддевали и накалывали на пики извивающихся, щелкающих зубами чудищ и запихивали их в кувшины с водой, второй планер вернулся с сообщением, что флот Дюра вот-вот покажется на горизонте.
      Барнвельт бросил взгляд на высокое, жаркое солнце.
      - При этом южном ветре, - сказал он Ферриану, - на организацию у нас остается от силы час. Я собираюсь разделить флот и вверить вашему попечению ту часть, которая выступит против дюрцев.
      Заметив, что Ферриан насмешливо поднял антенны, он добавил:
      - Нашим главным оружием против них являются планеры, что понимаете вы лучше кого-либо другого. Я же хочу вернуться на "Джунсар", потому что уверен - когда пираты увидят, как большинство нашего флота уходит, то наверняка попытаются сделать вылазку.
      Он повернулся к шкиперу "Куманишта":
      - Капитан Заир, дайте сигнал всем адмиралам собраться здесь.
      В корму "Куманишта" ткнулся баркас, нагруженный кувшинами. Рулевой весело распевал:
      - А вот рыбы кому? Прекрасной свежей рыбы? Один укус - и ты мертвая туша!
      Матросы бросились перегружать кувшины на авианосец. Одно из суденышек поменьше, заваленное амфорами, тоже пристроилось к борту. Ряды кувшинов на взлетно-посадочной палубе галеры стали расти на глазах.
      Командиры один за другим поднимались на борт. Барнвельт посвящал их в свой план, сразу отсекая все возможные возражения:
      - Это все - выполняйте!
      Когда он спустился в вельбот, с "вороньих гнезд" на мачтах союзного флота стали доноситься крики: "Парус на горизонте! Парус на горизонте! ПАРУС НА ГОРИЗОНТЕ!"
      Флот Дюра показался в поле зрения.
      "Джунсар" между тем продолжал участвовать в перестрелке. Все корабли были уже изрядно покорежены. Выпущенные из катапульт снаряды повыламывали куски фальшбортов, в стенах рубок зияли обширные дыры. На одном маджбурском корабле была снесена бизань-мачта, на другом вдребезги разбита катапульта, в то время как вражеские палубы казались буквально усыпанными обломками.
      С кормы "Джунсара" Барнвельт с Тангалоа наблюдали за эволюциями основного флота. Массивный "Куманишт" расположился посередине, а остальные рассыпались по морю в стороны, выстраиваясь в виде огромного полумесяца с выставленными вперед рожками. На горизонте проглянули бледные крошечные прямоугольники - паруса дюрских кораблей.
      Часа через два моряки маджбурской эскадры оторвали от затычки уже половину водорослей, отчего приблизились к сторожевику еще теснее, и перестрелка стала еще жарче.
      - Владыка мой Сньол, - подал голос маджбурский адмирал, - мыслится мне, что и впрямь вылазку они затевают, как вы и предсказывали!
      За сторожевым кораблем в глубине канала показалась двойная колонна сунгарских галер. Барнвельту не удалось их сосчитать, поскольку корпуса ведущей пары заслоняли остальные, но и так было ясно, что численное преимущество далеко не на его стороне.
      Тангалоа оторвался от киносъемки, чтобы заметить:
      - Эти чуваки сейчас попытаются подойти к нам вплотную, потом выстроятся впритык друг к другу, и к нам хлынет бесконечный поток абордажников.
      - Ясно дело. Как бы убедить тебя надеть хоть какие-нибудь доспехи?
      - А вдруг я свалюсь в воду?
      Барнвельт хмуро наблюдал за приближением сунгарцев. Пришла бы только в голову какая-нибудь светлая идея!.. Если пиратам и впрямь удастся прорвать блокаду, погонятся ли они за основным флотом или же рассыплются по сторонам? Впрочем, это не должно его особо волновать: к тому моменту его уже наверняка убьют.
      Шум впереди заметно попритих. Люди на палубе сторожевой галеры временно прекратили огонь, стараясь развернуть ее так, чтобы она не загораживала проход остальным. Весла ее шевелились еле-еле, да и у подходящих галер тоже, что навело Барнвельта на мысль, что они, должно быть, сильно недоукомплектованы гребцами.
      - Надо пока прекратить огонь, - сказал он маджбурскому адмиралу, чтобы убрать обломки, укрепить фальшборт и набрать побольше снарядов. Ну как, наберем?
      - Еще как наберем, зер, ибо корабль мой стрелами да копьями утыкан, будто взбешенный эвашг колючками!
      - Все наши шесть кораблей нужно связать между собой, как я покажу, и толкать ими затычку вперед. И напомните людям насчет того человека, который мне нужен живым!
      Барнвельт провел пальцем по заточке меча.
      Маджбурские корабли сцепились швартовами. Гребцы, оказавшиеся внутри получившегося супер-катамарана, убрали весла, поскольку места для них не осталось. Оставшиеся навалились на вальки, и гигантское сооружение двинулось вперед, заталкивая затычку из водорослей вместе с изуродованным сторожевиком в глубь канала.
      Однако вскоре два первых пиратских корабля тоже воткнулись таранами в ком терпалы, толкая его в другую сторону. Поскольку весел у них в ходу было больше, они остановили продвижение затычки и принялись выпихивать ее обратно в открытое море.
      - Что это ты там делаешь, Джордж? - удивился Барнвельт.
      - Да так, хочу кое-что попробовать, - отозвался Тангалоа. В руках он держал метровый обломок катапультной стрелы, к которому привязывал длинную тонкую веревку.
      - Они вылезают, - объявил Барнвельт. Две сунгарские галеры уже достаточно далеко вытолкали затычку и шесть маджбурских кораблей в море, чтобы пиратское суденышко поменьше, которое доселе держалось позади, смогло проскользнуть мимо них и обогнуть затычку, хотя и цепляясь веслами за водоросли при каждом гребке. Мало-помалу оно пролезло сквозь узкий проход в терпале, пока не уткнулось носом в правый крайний корабль маджбурской эскадры.