Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Рука Зеи

ModernLib.Net / Фэнтези / де Камп Лайон Спрэг / Рука Зеи - Чтение (стр. 18)
Автор: де Камп Лайон Спрэг
Жанр: Фэнтези

 

 


      Далее - не надо зренье иметь, как у акебата, чтоб заметить, что за три дня битвы понесли вы потери ужасающие: пожалуй, не меньше четверти воинов ваших погибло иль тяжело покалечено. А посему предположить я осмелюсь, что, задумай вы сей же час по домам вернуться, обнаружите вы, что весла-то есть у вас, а вот гребцов нехватка. Еще один день состязанья подобного, и впрямь окажетесь вы в затрудненье серьезном.
      Теперь же о нашем положенье. Верно, что окружены мы и, ежели предположить, что флот дюрский не вернется, оборону строить вынуждены лишь на собственных припасах, в то время как вы свои пополнять можете. Верно также, что теряем мы людей и оружье. И даже более чем верно, что выбиты мы были с форпостов своих задумкою хитроумной людей послать прямо сквозь водоросли, на досках, к ногам привязанных. Кто оный способ выдумал, должен быть самого Карара воплощеньем.
      И все ж таки, за счет обустройства убежищ и укрытий, сохраняем мы потери свои относительно невеликими. Что же до оружья да снарядов, то позаботились мы, еще крепость свою плавучую закладывая, чтобы припасов подобных, а также еды да питья вдоволь тут было.
      Давайте на миг представим, чтоб понятней вам было, будто после противостояния долгого удалось вам нас одолеть. И что же тогда? Не забывайте, что войска ваши людям противостоят отчаянным, коим терять нечего и кои, следовательно, биться станут до последней капли крови, в то время как ваши, пусть и отвагою отличаясь, не возжены безрассудством подобным. А посему, в сочетании с преимуществом от крепких сооружений оборонительных, вытекает из сего, что лишитесь вы двоих иль троих за каждого из нас, погубленного вами. Повезет вам еще, коли бойня эдакая, помимо истощенья государств ваших, что крепчайших бойцов лишатся, смутою иль мятежом открытым промеж них не завершится еще до окончанья осады.
      Что же ищете здесь вы тогда? Королева Альванди, догадываемся мы, заполучить мечтает сам Сунгар и хранителя трона своего, Заккомира, в целости и сохранности. Остальные ж, видать, рассчитывают на казну нашу и флот, да избавиться заодно желают от разбоя нашего разнузданного на морях окрестных. Разве не прав я? Так что, ежели способны вы в самый зрачок шейхану угодить, отвративши кровопролитие дальнейшее, почему бы тогда от предубежденья не отойти и с безумием сим не покончить?
      - Каковы ваши условия? - спросил Барнвельт,
      - Чтоб всех сунгарцев уцелевших, вреда не причиняя, на материк высадили, дозволив каждому забрать с собою семью и пожитки, включая наличность и оружие.
      Гизил пристально смотрел на Барнвельта и тщательно подбирал слова:
      - Сньол из Плешча известен широко как муж, весьма щепетильный в вопросах чести, - качество, коего печально недостает в наши дни вырожденья всеобщего. По одной лишь причине сей, решаемся мы вверить себя милосердию вашему, ибо, коли истинный Сньол обещает, что не даст нас в обиду, уверимся мы - так оно и будет.
      Опять все тот же заговорщицкий взгляд. Барнвельт понял, что Гизил имеет в виду: "Соглашайся на сделку, как поступил бы настоящий Сньол, а я не проболтаюсь, что еще с Новуресифи знаю тебя как землянина". Ну и ловкач этот Гизил-он-же-Визгаш!
      - Не затруднит ли вас выйти, зер? - сказал ему Барнвельт. - Мы обсудим ваше предложение.
      Когда Гизил удалился, адмиралы загомонили все разом:
      - Срамно упускать трофеи, что, считай, в руках уже держишь...
      - Нет, у малого сего вполне есть основанья...
      - Сие условие насчет денег личных в жизни у них не пройдет! Что мешает им по возвращении Гизила, казну раздать всем сунгарцам?
      - То же самое и насчет оружия...
      - Следует нам, по меньшей мере, головы предводителей затребовать...
      Где-то после часа оживленного спора Барнвельт предложил проголосовать. Голоса разделились поровну. Королева была теперь обеими руками за мир, раз уж сунгарцы удерживали Заккомира.
      - Я тоже за мир, - объявил Барнвельт. - А что же до деталей...
      Когда Гизила позвали снова, Барнвельт сообщил ему, что условия принимаются с двумя исключениями: сунгарцам не дозволяется брать с собой деньги и оружие, а уроженцы Квириба должны быть высажены на материк как можно дальше от этой страны - скажем, на юго-восточном побережье Ваандао. На последнем настояла Альванди, поскольку не желала, чтобы они пробрались обратно в Квириб, где могли наделать неприятностей. Гизил ухмыльнулся:
      - Ее Грозность полагает, видно, что раз избегнув когтей ее, возжелаем мы вернуться? Как бы ни было там, обязан донести я слово ваше до совета сунгарского. Продлевается ли перемирие данное до той поры, покуда вопрос сей утрясен будет?
      Получив положительный ответ, он удалился.
      На следующий день над противостоящими войсками нависла тревожная тишина. На обеих сторонах спешно исправляли повреждения и укрепляли позиции. Вскорости после полудня опять появился Гизил, и взлетевший на мачту флаг созвал адмиралов на "Джунсар".
      Гизил объявил:
      - Тяжелы, владыки мои, условия ваши встречные - чересчур тяжелы, чтобы приняли их люди воинственные, с оружием в руках. А посему предлагаю внести в них ряд исправлений, а именно: жители наши возьмут с собою деньги в сумме одного карда золотого на голову, чтоб не пришлось голодать им, занятье честное себе подыскивая, и оружие в количестве одного ножа или кинжала, дабы не были беззащитны совершенно. И что только совершенно целые и невредимые квирибцы бывшие, вроде меня самого, высланы будут в те края отдаленные, о коих Альванди толкует, увечные же и хворые высажены должны быть на берег поближе к жилью, в местностях цивилизованных.
      - Принимается, - торопливо сказал Барнвельт, прежде чем кто-либо из адмиралов успел раскрыть рот. Многие уставились на него в явном недоумении, особенно королева, похожая в этот момент на какую-то кусачую черепаху. Но, поймав за хвост столь желанный мир, Дирк совсем не намеревался выпускать его из рук. Даже если это им пришлось не по вкусу - ну что ж, скоро они с Джорджем отвалят отсюда навсегда, а что там про него потом напишут в кришнянских учебниках истории, его мало трогало.
      - Даете ли вы в том обещанье торжественное, о Сньол из Плешча? вопросил Гизил.
      - Даю.
      - Отправитесь ли со мною на борт корабля моего, дабы повторить обещанье сие пред моими сотоварищами?
      - Конечно.
      - Ох-ха! - воскликнул принц Ферриан. - Не опасаетесь ли голову совать прямиком в пасть екию? Ужель настолько негодяю сему доверяетесь?
      - Думаю, ничего страшного не будет. Ему прекрасно известно, что их ждет, если они на этой стадии начнут водить нас за нос. Если не вернусь, принимайте командование на себя.
      Вместе с Гизилом Барнвельт отправился в цитадель и между торчащих пик и наружных укреплений пробрался на большие галеры, в самое сердце плавучей крепости. Он повсюду видел признаки значительных повреждений, мертвых и раненых пиратов; но вместе с тем было там еще полным-полно живых и здоровых, так что Гизил в своих аргументах не так уж и уклонился от истины.
      Представленный кружку собравшихся военных чинов, он повторил свое обещание.
      - Конечно, всем вашим людям придется подвергнуться обыску, - добавил он при этом.
      Они составили письменное соглашение относительно условий капитуляции, подписали его и отвезли на "Джунсар" на подпись адмиралам. Все это оказалось весьма занудным делом и отняло довольно много времени.
      Заккомир, как всегда восторженный, но несколько спавший с лица, которое заметно потеряло эдакую раскормленную кошачью округлость, был освобожден. Барнвельт отвел его в сторонку со словами:
      - Хочешь оказать мне одну услугу?
      - Вся жизнь моя в вашем распоряженье, владыка Сньол!
      - Тогда забудь, что пираты хотели наложить лапу на нас с Таджди. Усек?
      Обыск сунгарцев с целью убедиться, что они не прихватили с собой больше денег и оружия, чем было предусмотрено договором, и погрузка их на всевозможные суда союзников заняли весь остаток дня. Поскольку бывших квирибцев, которых оказалось около половины от общего числа пиратов, ожидала ссылка, Барнвельт одолжил у сурускандского адмирала для их доставки десантный транспорт под названием "Ярс".
      Королева Альванди настояла на том, чтобы его укомплектовали ее собственными людьми - мужчинами-гребцами и амазонками для присмотра за пассажирами.
      - Не буду удовлетворена я до той поры, покуда от собственных девочек не услышу, что мерзавцев высадили там, откуда им и за несколько лет до Квириба не добраться! - добавила она при этом.
      В красноватом вечернем свете Рокира не получившие ран экс-пираты всходили на борт "Ярса" у самого входа в канал. Их оказалось триста девяносто семь мужчин, сто двадцать три женщины и восемьдесят шесть детей, и они битком забили корабль даже без квирибских гребцов, которые отправлялись вместе с ними, чтобы привести потом галеру назад.
      Ужинал Барнвельт в одиночестве: Тангалоа шатался по Сунгару, увлеченный киносъемкой. Покончив с едой, Барнвельт приказал гребцам отвезти его с "Джунсара" вниз по каналу на "Доурию Деджанаю" Альванди. До этого ему еще не приходилось бывать в личной каюте королевы, теперь изрядно прокопченной после пожара, вспыхнувшего в результате попадания сунгарской ракеты. Он чрезвычайно изумился, заслышав до боли знакомое приветствие:
      - Багган! Чувой зу!
      Это был, естественно, попутай Фило, прикованный цепочкой к насесту у стены. Сначала он скосил на Барнвельта один глаз, потом другой и, видно, в конце концов его признал, поскольку позволил почесать себя между перьями, Вошедшая королева Альванди заметила:
      - Только мы с тобою и умеем обращаться с сим монстром. Ты неким могуществом непонятным над подобными тварями обладаешь, меня ж он попросту боится. Шарахни-ка кружечку фалату отборного - вон там, в графине. Полагаю я, что председательствовать будешь ты ныне и на собраньи, дележу добычи посвященном?
      - С ужасом об этом думаю. Все хотят захапать побольше, начнется грызня... Единственно, что меня успокаивает, так это уверенность, что, скорее всего, это будет мое последнее деяние в качестве главнокомандующего.
      - Нашел о чем переживать! Объяви решенье свое да кулаком покрепче по столу тресни. Лично мне лишнего не надо - хватит мне самого Сунгара да доли соответственной казны и кораблей.
      - Чего-то подобного я и опасаюсь.
      Она бесшабашно отмахнулась:
      - Аи, ладно, не станешь наглеть, аж четвертую часть себе вытребовал, не будет и разногласий.
      - Честно говоря, я вообще не собираюсь ничего себе вытребовать.
      - Что?! Сдурел? Иль в том коварство некое, дабы кого-то из нас с престолу скинуть? Уж не удумал ли ты хлыща этого сотаспийского пощипать?
      - Ни на минуту даже о таком не подумал! Ферриан мне весьма симпатичен.
      - А причем тут симпатии, когда о политике высокой речь заходит? Без сомненья, Ферриан тоже тебе симпатизирует, что нисколько не помешает ему ремней из тебя понарезать во благо своего Сотаспе! Ну да ладно, плевать, ибо в отношенье тебя иные у меня планы.
      - Что-что? - воскликнул Барнвельт, охваченный нехорошими предчувствиями, поскольку Альванди отличалась слишком большим талантом проводить свои планы в жизнь, невзирая на огонь, воду и медные трубы.
      - Можешь отказываться от доли своей, ежели тебе угодно, с надменностью да любовью показной к честности, будто Абхар-деревенщина в басне народной. Смотри на дело так, словно доля твоя просто ко мне перешла. Все в дом, все в семью. Это другим немало ты мне сегодня досадил - поддался на ворья сего уговоры сунгарцев пораненных поближе к жилью высадить.
      - Я как раз и пришел это обсудить, - встрепенулся Барнвельт. - С ранеными проблем нет, они у нас идут вперемешку с остальными. Но я тут подсчитал, что на "Ярсе" никак не хватит ни провизии, ни воды на всю эту уйму народа, если он пойдет туда, куда вы его посылаете. Так что надо либо рассадить их на два корабля, либо...
      - Что за чушь! - рявкнула Альванди в своей обычной манере карточной дамы червей. - Ужель подумал ты хоть на мгновенье, что позволю я пакостникам сим на берег вылезти, дабы в государство мое проникнуть и низвергнуть его? Дура я, что ли?
      - Это вы о чем?
      - Капитан "Ярса" получил указания мои, едва только с глаз они скроются, в море покидать отступников вместе с пожитками да отродьями ихними. От язвы одно леченье - ножик острый.
      - Алле! Я никогда этого не допущу!
      - Чего это нашло на тебя, господин Сньол?
      - Я слово дал!
      - А пошел-ка ты к Хишкаку со своим словом! Ты-то кто такой, интересно? Бродяга заграничный, поставленный мною походом сим командовать, а ныне, когда дельце наше обтяпано, никакой не предводитель, а лишь один из подданых моих, с коим сделать я могу, что пожелаю! А желаю я в данном случае...
      Барнвельт с ощущением, будто в горло ему крепко вцепилась какая-то ледяная рука, подскочил, расплескивая вино.
      - Так вот к чему был весь этот базар насчет все в дом, все в семью?
      - Дошло, наконец? Ясно то, как пики дарийский, что дочка моя Зея по уши в тебя втрескалась. А посему назначаю я тебя первым ее мужем, чтоб служил согласно древним нашим и неизменным обычаям, покуда срок полномочий твой не истечет. Большинство голосов - сие для дурачков лишь доверчивых. И будем надеяться, что с точки зрения кулинарной попристойней окажешься ты в конце службы своей, нежели от Кая неоплаканного ожидалось!
      Барнвельт стоял, тяжело дыша. Наконец, ему удалось произнести:
      - Вы забываете, мадам, что я не квирибец, а тут не Квириб. На меня у вас нет абсолютно никаких законных прав.
      - А ты забываешь, зер, что наделила я тебя гражданством квирибским, когда вернулся ты в Рулинди с Зеей. Не отвергнув его в порядке установленном, принял ты на себя все обязательства, со статусом означенным связанные, - с чем, как весьма просвещенный доктор наук юридических, наверняка согласишься. Так что давай не будем наводить туману мятежного...
      - Прошу прощения, но его будет гораздо больше, чем вы думаете. Я ни в коем случае не стану жениться на вашей дочери и ни в коем случае не допущу резни среди сдавшихся квирибцев.
      - Ах, вот как? Сейчас я задам тебе, предатель непокорный!
      С этими словами, сорвавшись под конец на визг, она кинулась в другой конец каюты и принялась рыться в ящике письменного стола.
      Барнвельт сразу понял, что она там ищет, - емкость с духами янру, очевидно, флакон или даже водяной пистолет, чтобы его обрызгать. Единственная понюшка, и он подчинится ее воле еще почище, чем под осирийским псевдогипнозом. Оказалась она в этот момент ближе к дверям, чем он. Что же делать?
      - Гр-р-рк! - недовольно подал голос пробуженный всеми этими воплями Фило.
      Барнвельта осенило, что против подобного нападения у него есть лишь один способ обороны. Он скакнул к насесту, сграбастал изумленного попугая, сунул свой длинный нос в перья у него на грудке и глубоко вдохнул.
      Фило возмущенно крякнул, затрепыхался и с аккуратностью кондуктора, компостирующего билет, откусил от края уха Барнвельта треугольный кусочек.
      Барнвельт отпустил птицу в тот самый момент, когда Альванди налетела на него с пульверизатором, прыская из него прямо ему в лицо. Но глаза у него уже покраснели, из носу текло, а с треугольной зазубринки, оставленной на ухе клювом Фило, сбегала струйка крови. Ухмыляясь, он выхватил меч.
      - Бде очедь жаль, - проговорил он, - до у бедя собсеб отбило ободядие. А ду быстро в спальдю, идаче Зее де подадобится ваше отречедие, чтоб получить короду!
      Когда он подкрепил эту команду основательным тычком меча в корсет, она повиновалась, бормоча проклятия, как цыганка-попрошайка, которую сажают в полицейский "воронок". В королевских спальных покоях он набрал простыней и разорвал их на полосы. "Мои лучшие простыни, наследство от бабки моей!" причитала при этом Альванди.
      Вскоре ее жалобы утихли под плотным кляпом. Еще с четверть часа ушло на то, чтобы увязать ее, словно тюк с бельем, сунуть в собственный платяной шкаф и запереть дверь.
      Караульной у входа в каюту он сказал:
      - Ее Гроздность деваждо себя чувствует и велела передать, что будет очедь рассержеда, коли ее побеспокоят. Где боя шлюпка?
      На свой корабль он вернулся в эдаком пузырящеся-приподнятом настроении, несмотря на опасность, которой едва избежал, - словно, управившись с королевой, нанес заодно поражение и собственной матери, раз и навсегда.
      На палубе "Джунсара" он столкнулся с Тангалоа, который начал было:
      - Я уже везде тебя ищу...
      - Честно говоря, я тоже тебя ищу. Надо нам рвать отсюда. Альванди вбила себе в голову, что ей нужно перерезать всех пленных сунгарцев и сделать меня своим зятем по полной программе вплоть до разделки на мясо.
      - Господи, что же делать? А где эта старая крыса?
      - Сидит связанная в собственном шкафу. Давай в темпе грузить Игоря в лодку... Хотя постой: "Ярс" ведь у самого входа в канал, верно? В общем, так: ты отвлекаешь воительниц Альванди, а я договариваюсь с Визгашем, Гизилом то есть, захватить "Ярс" и плыть на нем в Новуресифи.
      - С бывшими пиратами в качестве экипажа?
      - А почему бы и нет? Это бездомные, неприкаянные люди, которые наверняка будут только рады, если мы возьмем их под крыло. Они точно в меня поверят, если я скажу, что предпочел перейти на их сторону, узнав о том, что их собираются убить, поскольку это как раз одна из тех глупостей, на которые способен настоящий Сньол.
      - Неплохо! - протянул страновед. Они поспешили вниз.
      - Достань-ка мне пару наручников, - приказал Барнвельт часовому у дверей оружейной. Получив кандалы, они направились в трюм, где на койке апатично сидел Штайн.
      - Руки! - приказал Барнвельт и защелкнул наручники на запястьях Штайна. - А теперь пошли.
      Штайн, по-прежнему погруженный в полное безразличие, прошаркал вверх по трапу на палубу и перелез через борт в лодку.
      - Поехали вниз на "Ярс", - сказал Барнвельт гребцам. - Потихоньку!
      - Слушай, а как тебе удалось не нюхнуть духов "Nuit d'amour", пока ты там барахтался с королевой? - поинтересовался Тангалоа. Когда Барнвельт рассказал, как было дело, он расхохотался: - Ни черта себе! В жизни еще не слышал, чтоб кто-то спасся от участи похуже смерти при помощи перьев!
      Чтобы ускорить погрузку, с другого конца канала еще днем притащили плавучий причал, который пришвартовали к борту "Ярса". К этому причалу и подошла лодка. Пассажиры вышли.
      Караульная на причале осветила их фонарем и окликнула, после чего сконфузилась:
      - Прошу пардону, генерал Сньол. О, Тагго! Девочки, Тагго пришел с нами позабавиться!
      - Вот как тебя уже тут кличут? - удивленно проговорил Барнвельт. Постарайся заманить их в рубку. Наври, что научишь играть в покер на раздевание или еще чего-нибудь в этом духе.
      Он возвысил голос:
      - Адмирал Гизил!
      - Здесь я. Что вам угодно, генерал Сньол?
      - Спускайтесь сюда, поговорить надо. Все в порядке, девочки, все под неусыпным контролем. Идите наверх и поиграйтесь с Тагго, а мы тут пока посовещаемся.
      Кришнянин легко спрыгнул с борта на причал. Когда амазонки удалились на безопасное расстояние, Барнвельт рассказал, что случилось.
      Гизил стукнул кулаком в ладонь:
      - Редкостный болван я, что сюрприза подобного не предусмотрел! Теперь - пусть даже известно нам о том - что же делать? Сидим мы тут под стражею в окруженье кораблей враждебных, вооруженные лишь ножиками обеденными. Что помешает им взять в оборот нас в любую минуту?
      - Я помешаю.
      - Вы?!
      - Да, я. Пойдут ли за мной ваши люди?
      - Вы хотите сказать, что на нашу сторону переходите, исключительно по соображеньям чести?!
      - Естественно. В конце концов, я - это я! - подтвердил Барнвельт, воспользовавшись излюбленным кришнянским фразеологизмом.
      - Позвольте пожать ваш большой палец, зер! Вот теперь и впрямь узрел я, что, хоть не больший вы Сньол из Плешча, чем я сам, а всего лишь землянин бродячий, все ж обладаете вы духом возвышенным, что молва благородному ньямцу приписывает. Ничего не бойтесь. Тайна сия умрет вместе со мною. Из тех же соображений хранил я ее и пред собраньем адмиралов ваших. Что следует учинить нам?
      - Когда Таджди заманит баб в каюту, созовем всех ваших военачальников - вы еще сохранили свое влияние?
      - Ясное дело.
      - Мы им расскажем, что стряслось, а в подходящий момент запрем каюту на засов, обрежем швартовы и отвалим. Если кто-то будет задавать вопросы, я сам с этим управлюсь.
      Из каюты доносились звуки разнузданного веселья и непристойности. Барнвельт отметил, что за последние несколько часов дисциплина на флоте явно развалилась к чертям, хотя и понимал, что это вполне естественный исход после нечеловеческого напряжения кампании.
      Объявили сбор командиров. Барнвельт распорядился:
      - Гребцов по местам - пускай приготовят весла, чтоб оставалось только за борта просунуть. Первый же, кто уронит весло, получит по мозгам. У кого есть нож поострее? Обрежьте швартовы и оттолкните багром причал подальше. На воду первую пару весел... Режь швартовы, которые к водорослям привязаны... Теперь греби. Потише - только чтоб корабль двигался... Эй, уключины там тряпками заткните, чтоб не стукнули. Нет тряпок? Возьмите одежду у женщин. Начнут выступать - по шее... Вот так. Теперь следующая пара... Ребенка кто-нибудь там уведите вниз...
      Как только "Ярс" черепашьим шагом выполз на фарватер и двинулся к выходу, где-то совсем рядом послышался оклик.
      - Кто там? - отозвался Барнвельт, перегибаясь через фальшборт и вглядываясь в проплывающую мимо темную массу корабля. - Я Сньол из Плешча, все в порядке.
      - О владыка мой Сньол!.. А я подумал... Разве это не "Ярс" с пиратами плененными?
      - Это "Ярс", но со своим обычным экипажем. Пленников еще не грузили, мы идем на занятия по гребле.
      - Но сам я видел, как всходили они днем на борт...
      - Ты видел, как их сажали на "Миньян" из Сотаспе, их там временно разместили. Вот он, где он стоит! - ткнул он рукой в сторону черного расплывчатого нагромождения корпусов.
      - Ну что ж, - проговорил бдительный страж изумленным тоном, - коли говорите вы, что все в порядке, так оно, видать, и есть.
      И корабль пропал за кормой, слившись с остальным флотом.
      - Ф-фух! - облегченно выдохнул Барнвельт. - Право руля - так держать. Все весла на воду. Третий ряд, не сбивать ритм! Навались! И-и - р-раз! И-и - р-раз!
      Они вырвались из канала, оставляя позади темную массу кораблей союзного флота, ошвартованных вдоль края терпалы, фонарики которых подмигивали в темноте, словно рой застывших на месте светлячков. Поскольку ветерок по-прежнему поддувал с юга, Барнвельт распорядился распустить паруса, чтобы использовать их с максимальной отдачей, и повернул "Ярс" на север. Укутанный густым туманом, Сунгар начал медленно таять за кормой.
      Барнвельт наблюдал, как он растворяется во тьме, со смешанным чувством. Если удача будет улыбаться им и дальше, они благополучно доберутся до Маджбура, после чего поднимутся вверх по Пичиде до Новуресифи, где он окончательно расстанется с сунгарцами.
      Иногда ему казалось, что он просто смертельно устал от зеленовато-синих волос и оливковых физиономий, ярких примитивных одежд, звона режущих и колющих предметов и высокопарных речений на ритмичном, гортанном гозаштандоу, сопровождаемых величавыми жестами. Он бросил взгляд туда, где среди незнакомых созвездий пряталась яркая точечка Солнца. До чего же хорошо сейчас, наверно, в Нью-Йорке, с его хитроумной путаницей улиц и путепроводов, уютными уголками для еды, питья и житья, сжатой ироничной речью...
      А действительно ли так хорошо? Он вернется в Нью-Йорк, постаревший почти на двадцать пять лет по сравнению с тем, каким он его оставил. И хотя друзья его и родственники, благодаря современной гериатрии, в большинстве своем будут живы и не так уж заметно постареют, все они уже наверняка поразъехались и забыли о нем. Его будет отделять от них целое поколение, и, чтоб опять сориентироваться, что там к чему, понадобится не меньше года. Почти перед самым отлетом он купил шляпу наимоднейшего островерхого фасона. Теперь эта шляпа будет выглядеть таким же анахронизмом, как в его время котелки, которые, не исключено, опять вошли в моду. Только сейчас он понял, почему люди вроде Штайна и Тангалоа, связавшие свой бизнес с межзвездными путешествиями, держатся своей собственной замкнутой кликой.
      Да и мать наверняка еще там. И, хоть он и решил все задачи, возложенные на него официально, - раскрыл тайну Сунгара, спас Штайна и выполнил условия контракта с "Виаженс" - его личные проблемы остались при нем. Вернее, он лишь временно избавился от проблемы, связанной с матерью, убравшись от нее за несколько световых лет, но с возвращением все грозило вернуться на круги своя.
      Страдал он также и от какого-то странного чувства потери, словно упускал некий данный жизнью шанс. Один из его старых профессоров сказал ему как-то, что молодому человеку следует хоть раз в жизни поддаться романтическому порыву:
      Наполни кубок, и в костер весны
      Одежды зимние Раскаянья швырни!
      [Наполни кубок, и в костер весны... - рубай, приписываемое английским поэтом-переводчиком Фицджеральдом Омару Хайяму.]
      Надо, похоже, либо послать к чертям босса, либо примкнуть к радикальному политическому движению. А он тут мнется, уступая благоразумию и осмотрительности!
      С другой стороны, предложение Тангалоа забрать с собой на Землю существо совсем другого биологического вида и жить с ним просто-таки вызывало у него ужас. Подобная жизнь окажется слишком сложной, чертовски сложной, чтоб он сумел ее вынести, особенно если мать...
      По крайней мере, дал он себе страшную клятву: на сей раз, отношения с экипажем будут строиться с головой. Доброта и приветливость должны основываться на твердости и последовательности, и никакого сюсюканья.
      Гизил явился с докладом. Барнвельт спросил:
      - Кстати, а это случайно не вы были тем типом в маске, которого я вырубил кружкой в Джазмуриане?
      Гизил стыдливо ухмыльнулся:
      - Надеялся я, что Ваше Благородство меня не признает, но сие верно. Требовалось мне неразбериху учинить - как самолично видали вы, затеял я свару с осирианином, - чтоб Гавао без помех мог снотворное в напиток ваш подсыпать, да дурья башка себя лекарством своим залечил по ошибке. Чего еще ждать от балхибца тупоумного?
      - Вы тогда и впрямь собирались убить Сишена?
      - О нет, и в мыслях такого не было, хоть и приятно мне было поглядеть, как чудище жуткое от страху трясется!
      - Видать, вы здорово недолюбливаете осириан, хоть и работали на одного из них.
      - Пришлось, ибо стоило ему раз лапы свои наложить на кормило власти, как обрел он такое могущество над всеми нами благодаря талантам своим пленительным, что ни о чем уже мог не беспокоиться, хоть многие из нас и считали тайком, что безрассудным курсом его плывем мы прямиком к гибели, как и взаправду оказалось. Не выпади ему на костях богини Давии пустышки, прекратив существованье его, понуждал бы он нас противостоять вам до самого последнего человека.
      - А что вы хотели сделать с Таджди и мной?
      - Похитить, а если б не вышло - жизни лишить. Верю я, что не держите вы на нас зла, ибо делали мы лишь то, что Шиафази приказывал, и уклониться от приказаний оных никак не могли из-за хватки той мысленной, в коей удерживал он нас. Благодаря знакомствам своим на Земле, сразу прознал он про замысел Игора Эштайна Сунгар исследовать и расставил силки свои соответственно.
      Дальнейший рассказ Гизила прояснил множество закулисных делишек Кольца янру - организации, в которую входили земляне, осириане и кришняне: как они, еще на Земле, похитили Штайна и подвергли псевдогипнозу; как под именем Визгаша внедрили Гизила в Новуресифи высматривать людей, идущих по следу Штайна, и так далее.
      - ...Один из главарей Кольца оного - важный чин с корабля того межпланетного - стайшинеханик, так, по-моему... Что там такое?
      Бешеный рев из каюты возвестил, что амазонки наконец догадались, как бессовестно их надули.
      Два десятиночия спустя "Ярс" вошел в шумную маджбурскую гавань, снесенный по пути с курса хвостом первого в сезоне урагана и дважды уклонившийся от неопознанных флотов на горизонте.
      Барнвельт с Тангалоа сошли на берег, волоча под руки Штайна и оставив Гизила на корабле за старшего. В конце плавания Барнвельт уже совсем другими глазами смотрел на экс-пирата, начиная испытывать к нему самое настоящее уважение, несмотря на его типично кришнянские величественные манеры, преступное прошлое и неоднократные попытки его, Барнвельта, убить.
      Направились они прямиком в контору Горбоваста, официального агента службы безопасности межпланетных перевозок.
      - Боги вы мои! - опешил Горбоваст, которого этот визит настолько выбил из колеи, что заставил даже позабыть об обычной учтивости. - Флот вольного города два дня тому назад прибыл с некой дикой и невероятной сказкою, будто оба вы флот возглавили триумфально супротив Сунгара, а потом, после спора какого-то темного со старою Альванди, увязали ее, словно унху на базаре, угнали корабль сурускандский с экипажем пиратским и как в воду канули. И вот вы и сами тут! Что ж побудило мужа, о честности коего легенды слагают, плащ свой вывернуть по моде столь удивительной?
      Барнвельт рассказал уполномоченному о планах королевы перебить пленных сунгарцев.
      - О, - поразился Горбоваст, - не зря молва идет, что одним идеалам вы подвластны! А кто сей оборванец в оковах? Запрещается в городе вольном помимо закона силою свободных людей удерживать, пусть даже и землян...
      - А это, - пояснил Барнвельт, - тот самый Штайн, за которым мы охотились.
      - Никак сам Игор Эштайн!
      - Он самый. Кольцо янру его похитило, а осирианин из этого Кольца силой мысленного внушения превратил его в пирата, так что теперь он даже старых друзей не узнает. Шиафази убит, но несколько десятиночий тому назад в Джазмуриане нам повстречался другой осирианин, Сишен. По-моему, он тогда собирался в Маджбур. Вы случайно не в курсе, здесь он или нет?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20