Современная электронная библиотека ModernLib.Net

'Моссад' - Первые полвека

ModernLib.Net / Детективы / Дайчман Иосиф / 'Моссад' - Первые полвека - Чтение (стр. 3)
Автор: Дайчман Иосиф
Жанр: Детективы

 

 


      Расследование этого драматического (или трагического - смотря с чьей точки зрения) эпизода заняло несколько месяцев; тем временем руководители военной разведки продолжали действовать. В тот же день, 30 июня 1948 г., люди Беери вновь подвергли пыткам ранее арестованного полууголовника-полубизнесмена Иегуду Амстера.
      Жюль (Иегуда) Амстер, официально - частник, владелец нескольких такси и, неофициально, правая рука, посредник в связях с криминалом) мэра Хайфы, Аббы Коуши, был арестован ещё 15 мая 1948 г., в день провозглашения независимости Израиля. Амстера поместили в секретный лагерь и обвинили в шпионаже. Его имущество было конфисковано; допросы становились все жестче и превратились в жестокие пытки. Ему приставляли пистолет к виску, били, ему устраивали "китайскую пытку" - капали воду на голову, ему вырывали здоровые зубы, поджаривали пятки, вкалывали специальные препараты. В конце концов, уже после смены руководства разведки, 1 августа Амстера выпустили без официального предъявления каких-либо обвинений.
      Этот незаконный арест и пытки в течение многих лет хранились в секрете. Только спустя более чем полтора десятилетия Министерство обороны Израиля частично признало "неправильность действий" в отношении Амстера и выплатило ему денежную компенсацию.
      Агенты контрразведки (тогда ещё структурного подразделения службы Шаи) добивались от Амстера показаний о том, что Абба Коуши, мэр города со смешанным арабско-еврейским населением, человек, которого некоторые радикальные деятели считали слишком либеральным, был не только излишне "мягок" по отношению к арабам, но что он предал дело сионизма.
      С самого начала было ясно, что Беери пытался выбить из Амстера признания, которые бы скомпрометировали его друга Коуши. Вскоре выяснилось в ходе внутреннего расследования, что Беери даже сфабриковал доказательства того, что Абба Коуши якобы занимался шпионажем против "Хаганы" в пользу англичан.
      При расследовании на многое посмотрели сквозь пальцы - те, кто его проводил, в известной мере разделяли взгляды Беери, а он воспринимал Амстера, да и Коуши образцом именно того, что ненавидел всей душой, коррупции, которая может погубить Израиль вернее, чем арабские легионы; но служебный подлог, подтасовку и фальсификацию улик Иссеру Беери не простили.
      Очередной, на этот раз последней каплей в оценке деятельности Иссера Большого стало убийство богатого араба летом 1948 года.
      Жертвой стал Али Касем, двойной агент, которого военная разведка использовала для проникновения в арабскую милицию Палестины. Несколько агентурных провалов израильских разведчиков стали основанием для того, чтобы подозревать Касема в том, что он все-таки работал на арабов - и Беери в духе все того же большевизма поручил своим агентам убить Касема. Излишними симпатиями к арабам руководство страны не страдало, но скатывание к репрессивной практике даже в условиях войны было признано недопустимым.
      Бен-Гурион как премьер-министр и как министр обороны приказал провести расследование дела Касема и других дел, в которых усматривались тревожные признаки. Расследование в считанные дни установило явные нарушения, поспешности и преступления в действиях спецслужб. В результате Иссер Беери был отстранен от должности, и в ноябре того же года военный суд признал его виновным в убийстве. Его разжаловали в рядовые и после дополнительного расследования снова предали суду за убийство Тубянски и за применение пыток к Амстеру. Беери отрицал все обвинения, но был признан виновным и приговорен к тюремному заключению (на дневное время суток - по израильским обычаям ночь в тюрьме считалась тяжким позором). Наказывать человека, который проявил излишнее рвение, своеобразно трактуя интересы страны, сочли возможным в рамках той самой морали, которую Иссер Большой начал рьяно преступать.
      Вот так и получилось, что человек, который был первым руководителем израильской военной разведки и наиболее активной фигурой в новом израильском разведывательном сообществе, продержался на своем посту только б месяцев. Первый президент Израиля Хаим Вейцман, тоже выходец из Хаганы, через некоторое время помиловал старого боевого соратника с формулировкой "в знак признания заслуг перед Израилем", но о восстановлении на службе речи больше никогда не было. Сам же Беери до самой своей смерти от сердечного приступа в январе 1958 года продолжал утверждать, что он был ни в чем не виновен. Его сын, Итай Беери, даже спустя много лет категорически утверждал, что "Большой Иссер" только выполнял тайные приказы Бен-Гуриона; возможно, некоторая доля правды в этом имелась - задания на изобличение шпионов, предателей, "перевертышей" премьер действительно давал. Но методика, способы действия Иссера Беери наверняка порождались его личной инициативой и личной позицией.
      Бен-Гурион в те годы относился с большой симпатией к СССР, но с поразительной политической интуицией замечал признаки того, что было "озвучено" Никитой Хрущевым только в следующее десятилетие - и не допускал возможности распространения такой политики на Израиль.
      Новый человек, новые идеи.
      Новым начальником "Шерут Модиин", военной разведки, был назначен один из заместителей Беери, тридцатилетний полковник Хаим Герцог. При назначении учитывалось, что образованный и энергичный полковник имеет опыт и разведывательной, и контрразведывательной работы - непосредственно перед реорганизацией Шаи он был начальником Шин Бет и, таким образом, предшественником Харела.
      Кандидатуру его предложил Рувен Шилой. Тот факт, что Герцог был заместителем Беери, обеспечил преемственность в руководстве службой.
      Биографическая справка.
      Хаим Герцог родился в 1918 году в Польше. В Палестине вступил в Хагану, работал в составе службы Шаи. В 1947 - 48 гг. возглавлял Службу безопасности. Дважды (1948 - 1950 и 1959 - 1962 годы) руководил военной разведкой. Был военным атташе Израиля в США. С 1975 по 1975 год занимал очень важный пост представителя Израиля при Организации Объединенных наций. В 1983 году избран Президентом Израиля.
      Но приход нового человека не означал просто продолжения, пусть с преодолением негативных сторон в стиле предшествующего руководителя, прежнего способа действий. У Герцога были вполне современные идеи и подходы, была небольшая, но как оказалось очень перспективная, команда, а дружба с Рувеном Шилоем, доверенным и очень влиятельным соратником премьера и членом правительства, способствовала реализации усилий Герцога по становлению более современной разведслужбы. Так и получилось: хотя Хаим Герцог, один из самых одаренных и энергичных руководителей, пробыл на посту начальника военной разведки около двух лет (1948 - 1950 гг), но успел оснастить свою службу новой техникой. Это были ещё не современные компьютеры, а счетно-вычислительные машины. Таким образом Хаим Герцог и его молодые энтузиасты, в частности Ювал Нееман, сделали Израиль одним из первых государств, которое стало использовать передовые технологии в сфере военной разведки. Счетно-вычислительные машины (использовалась американская техника и первые израильские разработки) позволили сразу же совершить определенный "прорыв" - расшифровать простые коды, использовавшиеся в то время вооруженными силами Египта, Сирии и других арабских государств; кроме того, они стали существенным подспорьем в работе аналитических служб. Начала в этот период усиленно развиваться и радиоразведка (одна из первых серьезных "обид" американцев была на то, что израильтяне то ли выкрали у них, то ли купили по сходной цене на какой-то из их военных баз передвижной локатор, лучший на то время в мире), а также предпринимались все более активные усилия по установлению партнерских связей со спецслужбами стран Запада, достаточно хорошо представленными на Ближнем Востоке.
      Что касается оперативно-агентурной работы, то она, естественно, велась без перерыва и ослабления, и создавались предпосылки для учреждения специального подразделения (в дальнейшем оно называлось "подразделение 131); его появление связывают с именем Беньямина Джибли, но кадровая и техническая основа были заложены про Герцоге.
      Комитет "ВАРАШ".
      Уже первые месяцы работы показали, что реорганизация Шаи и создание отдельных служб разведки (со специализацией на военную и общую или "политическую"), а также контрразведки и внутренней безопасности была своевременной и правильной. Однако это не исключало, а в известной мере и предполагало, исходя из законов саморазвития, как ненужного параллелизма в работе служб, приводящего к распылению сил и средств, так и определенных перекосов в деятельности самих служб. Играло роль и ведомственное разнообразие: подчинение спецслужб трем разным министерствам (обороны, иностранных и внутренних дел), что приводило как минимум к искаженной информированности политического руководства страны. Следовало, как считал прежде всего сам Р. Шилой, обеспечить более тесное взаимодействие, причем на уровне предельно компетентных профессионалов. Воплощением такого решения стало создание специального координационного органа. Этот представительский, строго засекреченный и в то же время, как показали последующие события, важнейший стратегический орган был образован под председательством Рувена Шилоя и стал называться Комитетом руководителей служб.
      Впервые Комитет собрался в апреле 1949 года, после первой победы Израиля над арабами. Вместе с самим Шилоем и Хаимом Герцогом в работе этого комитета принимали участие Иссер Харел, начальник "Шин Бет", руководитель полиции Ехезекиль Сахар и Борис Гуриель из Политического отдела министерства иностранных дел. Руководители израильских спецслужб, а вслед за ними доверенные оперативники, называли этот комитет по его сокращенному наименованию на иврите "Вараш", хотя это название никогда открыто не упоминалось. Повестка дня совещаний в рамках "Вараша", место и время его заседаний, полный состав участников с первого дня и до сей поры являются большим секретом; более-менее известно только, что координационная работа, деятельность как профессионально-стратегического штаба проходила и в периоды, когда возникали серьезные трения во взаимоотношениях между различными ветвями разведсообщества.
      Возможно, многое из того, что считается заслугой "Амана" или "Моссада", обеспечено хорошей координацией в рамках "Вараша", поскольку проведение больших разведывательных операций вряд ли под силу отдельным небольшим (в сравнении, например, с такими гигантами, как КГБ или ЦРУ) спецслужбам; впрочем, справедливость требует считать "Вараш" ответственным и за большие просчеты разведывательного сообщества, в частности за войну Судного дня.
      Когда "Вараш" собрался в первый раз, Р. Шилой назвал его просто "координационным комитетом". То, что на совет руководителей спецслужб был также приглашен начальник национальной полиции Ехезкиль Сахар, не должно удивлять (кстати, в современной России "руководители силовых ведомств" МО, МВД и ФСБ сотрудничают достаточно тесно; в "несовременном" СССР также предпринимались попытки их сближения, вплоть до полного объединения в рамках одного ведомства).
      Да, практически получалось так, что без крайней необходимости полицию не посвящали в важнейшие политические секреты, но она была и остается фактически самой многочисленной спецслужбой Израиля и при необходимости - а эта необходимость не раз возникала и в мирное, и в военное время, привлекалась к спецоперациям на территории государства. Крупные контрразведывательные акции по линии Шин Бет и военной разведки не могут происходить без участия полиции - просто не хватит людей. Кроме того, в составе полиции было в последующие годы создано Следственное управление Национальной полиции Израиля, работающее в тесной взаимосвязи с "Шин Бет", "Моссадом", "Аманом" и другими спецслужбами. Фактически можно считать, что существует в рамках Национальной полиции ещё одна спецслужба, которая работает в тесной взаимосвязи с другими ветвями разведывательного сообщества, прежде всего с "Шин Бет". При общей израильской манере засекречивать все и вся здесь режим секретности особенно жесткий; на сегодняшний день известно только, что это ведомство действует в структуре общего Следственного управления и называется Особый отдел специальных расследований и заданий (МАТАМ). Организационно МАТАМ состоит из четырех подразделений: разведывательного (осуществляет агентурное проникновение в подрывные организации и сбор информации), государственной безопасности (борьба с государственными преступлениями), общего (борьба с организованной преступностью), отдела национальных меньшинств.
      Особый отдел специальных расследований располагает самой современной системой обработки и накопления информации, услугами которой пользуются не только сама Национальная полиция, но и все секретные службы страны. В функции МАТАМ входит проведение расследований, задержание и привлечение к суду лиц по делам государственной безопасности, как правило по поручению других секретных служб Израиля, не наделенных такими полномочиями.
      МАТАМ занимается также сбором информации о многочисленных новых общественных организациях, прежде всего о "новых", возникающих по итогам волн иммиграции, а также об отдельных лицах; ведет борьбу с организованной преступностью, в рядах которой все чаще появляются международные связи, финансовыми махинациями и контрабандой наркотиков. Спецподразделения в составе Национальной полиции находятся на передовых участках борьбы с арабским экстремизмом (и с терроризмом, но об этом отдельный разговор). Так что привлечение руководителя полиции к работе в координационном совете начальников разведслужб совершенно закономерно.
      По имеющимся данным, на первых заседаниях не было только Шауля Авигура из "Алии-Бет", которого интересовала не столько разведывательная информация как таковая, сколько её практическое применение для нужд главной своей задачи - обеспечения иммиграции. Впоследствии он не раз присутствовал на заседаниях комитета - и его служба нуждалась в сотрудничестве с другими ветвями разведывательного сообщества, и он сам пользовался в кругах руководства, как впрочем и вообще в Израиле, большим уважением и авторитетом.
      Бунт шпионов.
      "Вараш" под председательством Рувена Шилоя уже на первом этапе своего существования выполнил одну важнейшую работу - подавил то, что сейчас вспоминают как "бунт шпионов".
      Бунт возглавил Ашер Бен-Натан, оперативный псевдоним "Артур". "Красавчик Артур" - так часто называли привлекательного, щеголеватого и пользующего большим успехом у женщин Бен-Натана в тесном кругу руководителей израильских спецслужб.
      Биографическая справка.
      Ашер Бен-Натан родился в Австрии в 1921 году. В 1938 году ему удалось бежать от нацистов в Палестину. Он вступил в "Алию-Бет" и занимался переправкой евреев на историческую родину. Потом он, разносторонне одаренный человек, выступая под именем журналиста Артура Пиера и хорошо отрабатывая свое "прикрытие", одновременно был координатором по линии разведки (то есть фактически резидентом) в послевоенной Вене, а позже возглавил оперативный отдел в Политическом департаменте Гуриеля. Этот департамент Министерства иностранных дел, несмотря на его "безобидное" название, по распределению обязанностей, принятом в 1948 году, выполнял функции внешней политической разведки. Как формулировал сам Гуриэль в докладной записке на имя премьер-министра, "Мы собираем информацию о собственности арабских стран и экономических связях между арабами и Европой". Напомним, что это был период становления всей государственной системы Израиля, когда каждая информация представлялась первым израильским шпионам новой и важной.
      Оперативные работники департамента МИД, возглавляемого Борисом Гуриелем, внедряли своих агентов в арабские страны, работали в европейских странах и помимо всего прочего успешно устанавливали связи с иностранными, прежде всего европейскими, разведывательными службами. Они использовали прикрытие посольств и консульств Израиля в европейских странах, в таких традиционных центрах международного шпионажа как в Лондоне, Риме, Париже, Вене, Бонне, Женеве. Это давало определенные преимущества в плане безопасности (дипломаты не подлежат юрисдикции страны пребывания), но и ограничивало оперативные возможности, поскольку сотрудник посольства или консульства был открыто связан со своим правительством и мог нанести неловкими действиями ущерб политическому престижу своей страны; шпионаж традиционно считается занятием, несовместимым со статусом дипломата, хотя власти многих стран исходили и исходят из посылки, что все иностранные дипломаты являются шпионами.
      Резидентуры в различных европейских странах имели свою агентурную сеть - в основном состоявшую не из граждан Израиля, которая за деньги или из морально-идеологических соображений поставляла необходимую информацию. Некоторые сведения, поступавшие от этих агентов, действительно позволяли проводить успешные операции - например, по срыву поставок вооружения в арабские страны. Наиболее значительным достижением политического департамента стало получение через агента в Дамаске военных планов сирийской армии. Эта информация была жизненно важной для Израиля.
      Существовала определенная иерархия резидентур и оперативное управление ими. До 1950 года израильские агенты в Европе замыкались на парижский офис Бен-Натана, который действовал в известной мере независимо от Гуриеля, во всяком случае не считал необходимым посвящать руководство не только в тактические, но и во многие оперативные подробности своих замыслов и действий. Позже Бен-Натан стал проводить большую часть своего времени в Тель-Авиве, получая информацию от зарубежных агентов и отдавая приказы далеко не всегда согласованные с начальником Политического департамента МИД.
      Финансовые запросы людей Бен-Натана представлялись даже "своему" руководству МИД чрезмерными - тогда резидентуры начали заниматься контрабандой; как они сами утверждали, такое использование дипломатического прикрытия осуществлялось не личной корысти ради, а для финансирования различных тайных операций после того, как министерство иностранных дел отказалось оплачивать счета. Циркулировали упорные слухи о том, что работники политического департамента также сумели добраться до некоторых тайных счетов в швейцарских банках, принадлежавших евреям, погибшим в годы Холокоста.
      Вклады в Швейцарских банках традиционно считались одними из самых надежных и это широко использовалось самыми разными вкладчиками, от порядочных бизнесменов, которые пытались гарантировать свою экономическую безопасность, до преступников, например наркодельцов и преступных режимов. Сейчас, под большим давлением международных структур, Швейцария несколько "приоткрывает" завесу секретности вкладов и создает некоторые возможности доступа к ним со стороны пострадавших правительств. Но до полного расследования судьбы всех вкладов, сделанных в годы войны, ещё далеко, хотя есть основания полагать, что некоторые из давних подозрений (например, о "золоте НДСАП") будут расшифрованы. Возможно, станет известно и то, что удалось или не удалось людям Бен-Натана. Кстати, уже понятно, что сами швейцарцы в историях с "еврейским золотом" далеко не безгрешны - первые же попытки расследования движения этих вкладов и первые разоблачения вызвали в Швейцарии всплеск антисемитизма. Наглядное проявление "комплекса вины".
      Складывалось впечатление, что оперативная служба Политического департамента скатилась к неправомерным действиям и злоупотреблениям. Естественно, не все из посвященных соглашались с такими утверждениями, - но объективность требовала признать, что в целом информация, добываемая Бен-Натаном и его работниками, оказывалась не слишком ценной и получала невысокую оценку политического руководства. Отчасти это было связано с самим стилем работы Бен-Натана. Он сам и его старшие оперативники, включая Гершона Переса, брата будущего премьер-министра Шимона Переса, вели себя так, как, по их представлениям, должны были вести себя "настоящие" шпионы. Они ужинали в престижных ресторанах Парижа и Женевы, посещали самые модные бары и встречались со своими связными в вестибюлях самых фешенебельных отелей Европы. Их экстравагантность была прямой противоположностью духу пуританства и социализма, господствовавшему в тот период в Израиле. Это вызывало недовольство, особенно Авигура и Шилоя, двух основателей израильской разведки. Одним из проявлений этого недовольства, кстати, стало уже упомянутое ограничение бюджета МИД, которое прямо предполагало отказ министерства от широкого финансирования "Красавчика Артура" и его людей. Руководство "Амана" (военная разведка), "Моссада" и "Алии-Бет" считали работников Гуриеля самонадеянными дилетантами, которые пыжились, но редко добывали что-либо существенное для обороны Израиля.
      Борис Гуриель пока что категорически отметал все утверждения о том, что его люди в Европе прикарманивали деньги, что они фальсифицировали финансовые отчеты и поддерживал версию о том, что контрабанда (а также торговля наркотиками, на чем уже "попались" несколько агентов) проводится не для блага страны. Но ему все труднее становилось доказывать, что работа политического департамента достаточно эффективна. Кроме того, Рувен Шилой испытывал большое давление со стороны Бен-Гуриона и военного командования, требовавших точных данных о возможностях и планах армий арабских стран. Гораздо меньше руководителей государства интересовало то, на чем фактически специализировались Гуриель и Бен-Натан: политические планы арабских государств, их экономические проекты и альковные утехи арабских лидеров.
      Наиболее рьяным противником политического департамента МИД был Биньямин Джибли, получивший к тому времени звание генерал-лейтенанта.
      Биографическая справка.
      Биньямин Джибли родился в 1919 году в Палестине, в крестьянской семье. Среднюю школу закончил в Тель-Авиве, затем был отправлен учиться в США. Там закончил Принстонский университет и военное училище и по возвращению в Палестину стал работать на Хагану, одновременно занимая легальную должность офицера еврейской полиции. В составе Шаи в звании майора руководил региональным контрразведывательным подразделением, был одним из ближайших помощников Иссера Беери. После реорганизации спецслужб он был заместителем у Хаима Герцога, а потом стал его преемником на посту директора "Аман", когда Герцог в апреле 1950 года был назначен военным атташе Израиля в Вашингтоне.
      Руководство одной из важнейших ветвей разведсообщества не обеспечило Джибли высокого авторитета. Против Джибли в глазах руководителей и многих ответственных работников разведки было то, что он являлся одним из "судей", приговоривших Меира Тубянски к смерти. Многие считали, что Бен-Гурион назначил Джибли руководителем военной разведки после отставки Беери и ухода на дипломатическую работу Герцога не столько из признания достоинств генерала, сколько для того, чтобы обеспечить преемственность руководства, давая понять, что эффективность управления превыше этических соображений.
      Несомненно, энергичный и целеустремленный, хотя и излишне прямолинейный Джибли прикладывал массу усилий для повышения эффективности разведки; однако реальными результатами стала сначала беспрецедентная (к счастью для Израиля, временная) неразбериха в работе разведслужб, а затем и тяжелейший скандал, последствия которого, возможно, ощущаются и до сих пор.
      Неразбериха началась с того, что Джибли начал полномасштабное наступление на политический департамент; союзником его стал тогдашний руководитель "Шин Бет" Иссер Харел, который осуждал оперативников Гуриеля за мотовство и слабую реальную "отдачу". Фактическим выражением этого стало то, что Джибли и Харел стали направлять своих собственных сотрудников за рубеж с заданиями, которые иногда дублировали те, над выполнением которых работали люди Гуриеля, а иногда весьма радикально им противоречили.
      Результат не замедлил сказаться: стали плохо выполняться задания по всем ведомствам. Особенно страдали партнерские отношения: службы безопасности, например, Италии и Франции, особенно дружелюбно настроенные по отношению к Израилю, приходили в форменное замешательство от огромного количества противоречивых запросов от израильских офицеров связи. Они хорошо понимали, пожалуй лучше чем ослепленные склокой руководители разведсообщества, что окруженный врагами Израиль не мог позволить себе междоусобную борьбу - и при возможности делились своим мнением с руководством страны. А в штаб-квартирах спецслужб, в резидентурах и даже в присутствии нежелательных слушателей разгорались ссоры и скандалы, в которых представители сторон не слишком стеснялись в выражениях. "Красавчик Артур" и другие европейские оперативники Гуриеля громко высказывали презрение "неотесанным" военным разведчикам Джибли и "полицейским" Харела. Бен-Натан саркастически замечал, что представители этих служб никогда не смогут войти в культурное и утонченное европейское общество. Масла в огонь подлили и некоторые действия самого Гуриеля: его служба вторглась "на территорию", доселе отданную безраздельно "Шин Бет" - специалистам Политического департамента было поручено осуществить негласное проникновение в посольства стран советского блока в Тель-Авиве. Харел пришел в ярость...
      Это была типичная борьба за власть; друзья Израиля не хотели принимать ничью сторону, но при каждом удобном случае обращали внимание политических руководителей на ненужность, недопустимость подрыва единства действий. Голоса эти звучали так громко, а неразбериха и снижение эффективности разведки стали такими явными, что Бен-Гурион пришел в бешенстве и приказал Рувену Шилою положить этому конец. "Господин Разведка" добился, чтобы премьер отправил Бориса Гуриеля в отставку и распустил Политический департамент как таковой, с дальнейшей передачей его оперативных функций другим ветвям разведсообщества. Европейской сети упраздненного департамента сообщили, что теперь работа будет происходить под новым руководством.
      Однако Бен-Натан отказывался капитулировать. Несколько дней спустя после заявления Шилоя, 2 марта 1951 года он собрал на берегу Женевского озера совещание своих оперативных сотрудников. Оказалось, что "Красавчик Артур" и его коллеги, знатоки хороших вин и европейской кухни, оскорбились и... подали в отставку. Они объявили, что не считают возможным продолжать прежнюю работу, - хотя и никогда не будут работать на другую разведслужбу, а просто соберут свои вещи и отправятся домой, не испрашивая санкции руководства.
      Получалось, что шпионы Израиля в Европе просто объявили забастовку. Нельзя не отметить, что сама возможность такого "бунта" и такие последствия его отражают становление в Израиле заметно более демократических принципов и несравненно более внимательное отношение к гражданам, которые служат, пусть допуская ошибки, государству, а не его врагам. Несложно представить, какова была бы реакция в ведомстве, например, Лаврентия Берия и какова бы стала судьба "бунтарей" - если бы они вообще осмелились на "бунт". Урок, преподанный "делом Беери", усваивался быстро...
      Кстати, "бунтари" вернулись в Израиль не все и происходила "забастовка" не слишком цивилизованно: например, сам Бен-Натан остался на некоторое время в Швейцарии и "начал изучать международные отношения", а часть его людей отказались передавать свои документы Шилою и сообщать информацию о текущих операциях. В некоторых европейских загранточках они даже уничтожили кое-какие секретные документы.
      Строгих наказаний вроде бы не последовало, но практические действия показали, что "бунт" не только имел никаких шансов на успех, но привел к быстрому и эффективному разрешению коллизии не в пользу его организаторов. Шилой при полной поддержке премьер-министра провел реорганизацию через головы руководителей спецслужб, которые отказывались играть по правилам, прежде всего Гуриэля и его ставленников, и создал новую структуру разведывательного сообщества, которая в своей основе сохраняется до сих пор.
      Вся работа по организации (и естественно, вся ответственность за проведение специальных операций) была передана "Аману" - военной разведке, которой руководил Джибли. Практической базой проведения агентурных и специальных операций за рубежом становилось подразделение "Аманы", военной разведки, которое получило название "Подразделение 131"; наряду со "своими" туда вошли и специалисты из упраздненной службы Гуриеля, часть из которых перешла (или возвратилась) с дипломатической службы на военную. Командование подразделением было возложено на "своего" в "Амане", подполковника Мордехая Бен-Цура, который ранее работал в Пятом отделении военной разведки.
      Самоучка, хотя, конечно, преданный своему делу, отважный и неутомимый командир, Бен-Цур, как оказалось вскоре, был далеко не самой подходящей кандидатурой. Кроме того, он неважно разбирался в людях и часто делал ставку не на тех людей и не на те принципы, на которые следовало. Все это проявилось довольно скоро и не способствовало успехам подразделения. Общий курс на создание агентурных сетей в странах вероятных военных противников он, конечно, понимал, но способы осуществления этой естественной задачи агентурной разведки, подготовка и использование агентуры оставляли желать лучшего. Сказались также и недостаточная квалификация, и особенности характера Беньямина Джибли, который склонился не столько к разведывательной, сколько к диверсионной работе; но об уже упомянутом крупном скандале, известном ещё как "дело Лавона", несколько позже.
      "На руинах" Политического департамента возник "Институт по разведке и специальным задачам", более известный под названием "Моссад". День реорганизации, проведенной Рувеном Шилоем 1 апреля 1951 г., считается настоящим днем рождения "Моссада".
      Напомним, что прообраз этого института, со временем ставшего олицетворением или собирательным названием всей израильской разведки, относится ещё ко временам "Шаи". Некоторое время эта служба называлась "Центральный институт по координации", потом - "Центральный институт разведки и безопасности". "Моссад", по сути, с самого момента своего "второго" создания стал органом не столько представительным, сколько оперативно-исполнительным, выполняющим практически все функции общей разведки. Специфика отражена и в названии - это аббревиатура на иврите от "Институт разведки и специальных задач", хотя действительно на первом этапе работы функция "Моссада" заключалась прежде всего в координации деятельности других спецслужб и сборе фактов, а предпринимать какие-либо активные разведывательные действия эта служба достаточно долго не могла, не привлекая оперативные подразделения из "Шерут Модиин" или из "Шин Бет".

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29