 |
|
Популярные авторы:: Горький Максим :: Чехов Антон Павлович :: БСЭ :: Толстой Лев Николаевич :: Грин Александр :: Говард Роберт Ирвин :: Гарднер Эрл Стенли :: Громов Дмитрий :: Гоголь Николай Васильевич :: Коллектив Рубоард Популярные книги:: Справочник по реестру Windows XP :: Бурый волк :: Выбор Наместницы :: Сверхвозможности человека :: По ту сторону любви :: Отречение :: Память, говори (пер. С. Ильин) :: Страсть без жалости :: Звездный лес :: Звезда с неба |
Птица-пересмешникModernLib.Net / Зарубежная проза и поэзия / Даррелл Джеральд / Птица-пересмешник - Чтение (стр. 15)
– Именно так,— сказал сэр Ланселот.— Истории, подобные той, что имела место в нашем микрокосме, происходят повсюду в мире, и, как правило, последствия их бывают более прискорбными.
– Хорошо, что мы здесь, на Зенкали, обладаем достаточной властью для принятия решений,— сказал Кинги.— Я всегда чувствовал, что во многих странах мира власть слишком распылена, чтобы быть эффективной. Демократия по-своему хороша, но подчас при помощи диктатуры — в мягкой, разумеется, форме — можно добиться большего. – Положимте, что так,— с сомнением сказал сэр Ланселот. – А вот и счастливая парочка, благодаря которой заварилась вся эта каша,— сказал Кинги и обхватил своими могучими руками Питера и Одри за плечи.— Милая Одри,— сказал он.— Вы сегодня выглядите счастливой как никогда! Не потому ли, что вы решили взять себе в мужья честного малого в лице Питера Флокса? – О да,— сказала улыбающаяся Одри.— Я решила: в чем он нуждается больше всего, так это в сварливой жене. – Ему следовало бы почитать за счастье, что на него будет ворчать такая красавица, как вы,— сказал Кинги.— И я открою вам секрет: наш благодарный остров подарит вам на свадьбу плантацию деревьев амела. – О, Кинги,— сказала Одри.— Вы так щедры! – Скорее предусмотрителен,— сказал Кинги.— Я надеюсь, что благодаря этому Зенкали станет вашим родным домом навсегда. – Не сочтете ли вы «оскорблением величества», если я поцелую вас? — спросила Одри. – Сочту, если откажетесь,— твердо сказал Кинги. Ну, Питер, пошли, сообщим обо всем папочке,— сказала Одри. – Заодно передайте, что если он еще раз тиснет обомне какую-нибудь гадость, то я выкину его за шкирку с острова. «КОРОЛЬ УКУШЕН БОГОМ». Какой подрыв репутации монарха, а! …Под гигантской бугенвиллеей, где била ключом жизнь насекомых, плавно покачивался королевский гамак, в котором восседали Ганнибал и Джу. Под гамаком, скрестив ноги по-турецки, сидел папаша Дэмиэн. – Ну, уважаемый и обожаемый предок, у меня для тебя новость! — сказала Одри.— Наш высокочтимый король подарил нам с Питером плантацию амела! – Как — плантацию амела? — спросил Симон.— Что бы моя родная дщерь позорила отцовские седины, живя во грехе у него под боком на плантации амела? – Боже, да что ты несешь! — сказала Одри.— Разве я собираюсь жить во грехе?! – Не хочешь ли ты сказать, о моя дражайшая дщерь, что ты по глупости решила повести сего неоперившегося отрока к церковному алтарю? Смилуйся, о Матерь Божия, это еще хуже, чем жить во грехе! – Ну, ничего, немножечко греха тоже не помешает,— сказала практичная Джу.— В конце концов, грехи — это мой хлеб, без них я осталась бы без работы! Но, я надеюсь, у вас все серьезно? Могу я вас обвенчать? – А где же еще им завязать брачные узы, как не здесь? — сказал Ганнибал.— О Господи! Я теряю не только ту единственную девушку, которую искренне любил, но и добрую помощницу. А я ведь так рассчитывал на тебя еще на девяносто ближайших лет! – На все воля Божья,— сказал Питер. – Что ж,— произнес, Ганнибал,— теперь, когда всю эту заваренную вами кашу удалось расхлебать, я отниму у Питера еще немножечко времени — если, конечно, эта паршивка хоть ненадолго оставит его в покое… Питер, у меня к тебе будет вот какое задание: я задумал выпуск нового, исправленного издания своей книги. – Это какой же? – «Зенкали. Фрагментарный путеводитель для случайного приезжего». – Так это… ваша?! — спросил изумленный Питер. – «Ваша»! Ты еще спрашиваешь «ваша»! Ну а кто еще на острове, по-твоему, обладает такой эрудицией и таким блестящим знанием английского, чтобы проделать столь титаническую работу? — спросил Ганнибал. – Так вы действительно собираетесь готовить новое, исправленное издание? — спросил Питер. – Безусловно,— ответил Ганнибал,— если ты готов мне помочь. – Я-то готов, но мы сначала хотели бы провести медовый месяц,— сказал Питер. – Как — медовый месяц? Вы же еще не повенчаны! — удивился Ганнибал. – Мы решили поступить наоборот,— как бы извиняясь, объяснила Одри.— Сначала медовый месяц, потом венчаться. – О Святой Павел и двенадцать апостолов! Так, стало быть, моя дочь будет стоять перед алтарем и каяться во всех грехах?! — воскликнул Симон, бия себя в лоб.— Только из-за чистоты души моей я не потерплю такого! – Если не секрет, где вы намерены провести этот странный предсвадебный медовый месяц? — поинтересовался Ганнибал. – Как это — где? — перебила Джу, выскакивая из гамака.— Черт побери, есть только одно подходящее место. ДОЛИНА ПЕРЕСМЕШНИКОВ. эпилог – Ты можешь притиснуться ко мне поближе? — спросил он. – Никак, Питер. Ты и так умудрился втиснуть два тела в спальный мешок, рассчитанный на одного. Куда уж ближе? – Ну, еще поближе,— сказал он, довольный. Лунный свет струился на причудливо толстые переплетающиеся фигуры деревьев омбу, хранивших покой влюбленных, а ветви окружающих их кустов мерцали от множества светлячков. – Когда ты в первый раз решила, что любишь меня? — спросил Питер, не боясь показаться банальным. – Сразу, как только увидела,— с удивлением сказала Одри.— А почему ты спрашиваешь? Питер осторожно поднялся на локте и взглянул на ее лицо. – Сразу? — переспросил он, потрясенный услышанным.— Напомни, когда ты меня впервые увидела? – Как когда? В то утро, когда ты пришел к Ганнибалу. Ты был таким лапочкой… Ну как брошенный щеночек. – Вот спасибо,— холодно сказал Питер.— Это самый романтический комплимент, который я когда-либо слышал. – Так я же не в том смысле. Я имела в виду — хорошенький щеночек,— запротестовала Одри.— Ну, такой, как в зоомагазинах, что невозможно удержаться! – Понятно. Такой же кудлатый? – Ну да. И такой же вислоухий и беспомощный. Он тебе на полу будет лужу делать, будет туфли грызть, а все равно — такая лапочка! – Да что ты говоришь! Разве я в твоем присутствии когда-нибудь заикался о желании сделать лужу на полу? Или погрызть твою обувь — туфли, тапки, сапоги или что там еще? – Да нет, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду,— сказала Одри.— Не притворяйся тупицей. Пауза. – Ну, хорошо. Ты знаешь, что происходит с этими очаровательными щенками после того, как их приносишь из зоомагазина? — продолжал Питер. – А что? – Из них получаются волкодавы. – Я всегда мечтала о собственном волкодаве! — мечтательно сказала Одри. – Ну а я вот не влюбился в тебя с первого взгляда,— заговорщицки сказал Питер.— Ты показалась мне привлекательной, но не более того. – Что-что, а я-то хорошо запомнила, как ты посмотрел на меня в первый раз. У тебя был взгляд похотливого развратника — точь-в-точь как у молодца-итальянца, только-только ставшего мужчиной,— сказала Одри. – Ну уж нет! — раздраженно сказал Питер.— Я не глядел на тебя взглядом похотливого развратника. – Глядел. И своим первым же взглядом не только раздел, но и затащил в постель,— сказала Одри.— Что я пережила, одному Богу известно. – Позвольте с вами не согласиться,— сурово сказал Питер.— Я в жизни не позволял себе бросить такой взгляд на женщину. – Я так и поняла,— сказала Одри.— Вот почему мне это так понравилось. – Вот уж не думал, что наша первая с тобой ссора будет в спальном мешке,— сказал Питер.— Здесь и места-то маловато! Даже подушками не побросаешься! – Согласна. В спальном мешке маловато места — и не только для ссоры,— жалобно сказала Одри. – Ничего. При желании найти можно. Я покажу. Воцарилась тишина. – Ты мой маленький, мой миленький волчонок,— наконец сказала Одри. – Да еще такой, который проявляет ловкость в стесненных обстоятельствах,— сказал Питер. – Да еще какую ловкость! — согласилась Одри. …Луна совершала свой неслышный путь по небу, и под ее лучами словно оживали деревья омбу — казалось, будто они переходили с места на место или собирались в группы, словно заговорщики. Светляки, будто крохотные карманные фонарики, освещали свой замкнутый мирок зеленым пульсирующим светом. На бескрайней черноте небосвода оставляли следы падающие звезды, а неподвижные сияли, словно сосульки, освещенные солнцем. Луна, прежде золотая, как лепестки подсолнуха, стала бледной, словно поганка. Вдруг из глубины рощи омбу раздался голос — полусонный, словно первый утренний крик петуха: «Ха, ха! Ха, ха!» Потом тот же голос зазвучал мягче, как бы вопрошая: «Ха, ха? Ха, ха?» Ему ответил другой голос, успокаивающий: «Ха, ха, ха, ха». И наконец со всех сторон раздались жалобные, но сладостные крики: «Ха, ха!.. Ха, ха!.. Ха, ха!..» – Послушай! — сказал Питер.— Как ты думаешь, что это такое? – Как что? — спросила она. – Пересмешники,— сказал Питер.— Хорошо смеется тот, кто смеется последним. ЭТО ВЫПАЛО ИМ!
И В ЗАКЛЮЧЕНИЕ…
|
|||||||