Глава 14

Полчаса спустя Хейли вбежала в дом. За ней следовал доктор Маршалл Уэнтбридж.

— Где они? — спросила Хейли, с трудом переводя дух.

— В комнате Натана, — ответил Гримзли с отчаянием в голосе.

Хейли устремилась наверх. Она бежала, перепрыгивая через три ступеньки; Маршалл не отставал. Когда они вбежали в спальню Натана, доктор велел всем выйти в коридор.

— Мы поговорим, как только я его осмотрю, — заявил он и тотчас же закрыл дверь.

— Натан так и не приходил в сознание все это время? — спросила Хейли, с ужасом ожидая ответа.

Стивен покачал головой:

— Нет. Он стонал, но глаза так и не открыл.

— А Натан умрет? — испуганно пропищала Келли. Забыв о собственных страхах, Хейли опустилась на колени и привлекла к себе малышку.

— Нет, не умрет. Доктор Уэнтбридж мигом вылечит нашего Натана. И держу пари: ему сразу захочется чего-нибудь вкусненького.

— В самом деле, Келли, — проговорила Памела, — давай пойдем на кухню и приготовим чаепитие со всеми любимыми сладостями Натана.

— У нас будет самое лучшее чаепитие на свете, — улыбнулась Хейли.

— Ладно, — согласилась Келли. Памела взяла малышку за руку и увела.

Стивен видел, что Хейли в отчаянии, но старается ничем не выдавать этого. Она прекрасно держалась, и он восхищался ее мужеством.

Стивен взял Хейли за руку.

— Все будет хорошо, — проговорил он вполголоса. Она подняла голову; по ее щекам текли слезы.

— Хейли, не нужно плакать…

Заметив, что она побледнела от страха, Стивен привлек ее к себе. Он целовал ее в висок и шептал на ухо ласковые слова. Стивен почувствовал, что рубашка становится влажной от ее слез, и ему показалось, что эти горячие слезы обжигают не только его плечо, но и сердце…

Когда рыдания стихли, Стивен понял, что худшее позади.

— Полегчало? — спросил он, ласково улыбнувшись. Она взглянула на него, и он увидел в ее глазах отчаяние.

— Я так боюсь, — прошептала она. — Сначала мама, потом папа… — Хейли снова всхлипнула. — Я не вынесу, если Натан…

— С ним все будет в порядке, Хейли, — бодро проговорил Стивен. Он многое отдал бы за то, чтобы его слова оправдались.

Одинокая слезинка покатилась по ее щеке. Стивен осторожно смахнул ее пальцем и проговорил:

— Я и не знал, что ангелы плачут.

Хейли засопела и снова вытерла глаза платком.

— Прошу прощения, что так… распустилась. Обычно я не даю себе воли. Спасибо вам за то, что поддержали меня и помогли Натану.

— Не стоит меня благодарить, — в смущении пробормотал Стивен.

Хейли провела ладонью по его щеке.

— Вы замечательный человек, Стивен, — прошептала она.

Стивен заглянул в ее огромные глаза, все еще наполненные слезами, и ему вдруг захотелось ворваться в комнату, схватить этого лекаря за ворот и трясти до тех пор, пока он не скажет, что с Натаном все будет хорошо.

Ему захотелось… срубить ненавистное дерево, скинувшее Натана со своих ветвей. Он чувствовал, что готов сокрушить всех, кто когда-либо осмелится причинить вред этой женщине, смотревшей на него так, словно он был героем.

Он на мгновение закрыл глаза, чтобы еще раз прочувствовать ее слова. «Вы замечательный человек, Стивен». Никто и никогда не говорил ему такого. А сам он прекрасно понимал, что вовсе не замечательный. В конце концов, существует же человек, который ненавидит его настолько, что пытается убить.

Стивен взглянул на Хейли.

— Да, это так, — сказала она, словно прочитав его мысли. — Вы благородный, щедрый, добрый. — Хейли прижала ладонь к его груди. — Вот здесь, в сердце.

В глубине души. Это самое важное. — Она едва заметно улыбнулась. — Я никогда не стала бы вам лгать.

Стивен взял в ладони ее лицо и пристально посмотрел ей в глаза. Что он хотел в них увидеть? Он и сам не знал.

«Я никогда не стала бы вам лгать».

А вот он лгал ей. Все, что он рассказал ей о себе, — ложь.

Стивен в смущении пробормотал:

— Хейли, я… я…

В этот момент в коридор вышел Маршалл Уэнтбридж.

— Как Натан? — спросила Хейли, отступая от Стивена. — Все в порядке?

— Все хорошо, — улыбнулся Маршалл. — Кости у него все целы, и он пришел в себя, пока я его осматривал. Я наложил ему мазь на лоб и велел держаться подальше от деревьев.

Хейли схватила доктора за руки.

— Спасибо, Маршалл. Благодарю от всего сердца. Вы не могли бы сообщить остальным, что с Натаном все в порядке? А может, выпьете с нами чаю?

— С радостью сделаю и то и другое, — ответил Маршалл с улыбкой и направился к лестнице.

Хейли взглянула на Стивена.

— Пойдемте, — прошептала она. — Вы помогли спасти Натана. Теперь вы член нашей семьи, Стивен.

Стивен снова посмотрел в глаза Хейли, затем, молча кивнув, последовал за ней.

Глава 15

Хейли пила чай и незаметно наблюдала за Памелой и Маршаллом. По крайней мере ей казалось, что она делает это незаметно, однако спустя некоторое время Стивен сказал:

— Кажется, Уэнтбридж питает нежные чувства к вашей сестре, и вам это весьма по душе.

— Ах ты Господи! Неужели это так очевидно? — испугалась Хейли.

Стивен кивнул; в глазах его плясали насмешливые искорки.

— У вас очень выразительные глаза, дорогая.

Хейли уставилась на него, сомневаясь, правильно ли она расслышала. Он действительно сказал «дорогая»? Вряд ли…

— Маршалл Уэнтбридж — в высшей степени порядочный молодой человек, — сказала она, посматривая на юную парочку. — Он питает к Памеле нежные чувства уже довольно давно, и она тоже увлечена им. Ничего удивительного, если в скором времени они объявят о помолвке.

— Вы будете этому рады?

— О да! — Она кивнула. — Я надеюсь, что Памела полюбит его и у нее будет своя семья.

— Понимаю.

— Ну конечно, я хочу еще чаю, — вмешалась в разговор тетя Оливия, протягивая Стивену свою чашку. — Очень любезно с вашей стороны, мистер Барретсон, спросить об этом.

Хейли смотрела, как Стивен галантно, но неумело налил чаю тете Оливии. Он держал чайник с таким видом, точно никогда в жизни не прикасался ни к чему подобному.

Тетя Оливия, отпив чаю, устремила взгляд на Стивена.

— Вы намереваетесь отпустить усы, мистер Барретсон?

— В общем-то нет, хотя так может показаться…

— Но если хотите знать мое мнение… — Она не договорила, многозначительно посмотрев на него.

— Сочту за честь услышать ваши суждения по этому поводу, дорогая леди, — заверил ее Стивен.

Тетя Оливия одарила его ослепительной улыбкой:

— В таком случае должна сообщить: хотя вам и пойдут борода и усы, ваше лицо слишком красиво, чтобы прятать его. Ты со мной согласна, Хейли? Племянница едва не поперхнулась чаем.

— Ну, я… я думаю, что это так. Жаркий румянец пополз по ее шее.

Стивен откинулся на спинку стула и послал тете Оливии самую обворожительную улыбку.

— Ну что ж, если вы предпочитаете, чтобы я был чисто выбрит, мне придется избавиться от этих противных усов.

Вид у тети Оливии был такой, словно она вот-вот растает.

— Превосходно, мой милый мальчик.

— Благодарю за чай, — сказал Маршалл, подходя к сидящим у камина. — Все было замечательно, но мне нужно идти.

Хейли встала и пожала ему руку.

— Спасибо за все, что вы сделали для Натана. Мы увидимся в пятницу на вечере у миссис Смит?

— Ну конечно. Я жду с нетерпением.

— Памела, тебе не трудно проводить Маршалла? — с улыбкой спросила Хейли. — Я так устала…

— Конечно, нет.

Робко взяв Маршалла за руку, Памела вышла вместе с ним.

— Спрашивать Памелу, не затруднит ли ее проводить мистера Уэнтбриджа, — это все равно что спрашивать Келли, не хочется ли ей устроить чаепитие, — изрекла тетя Оливия с невинным видом.

Хейли улыбнулась и покачала головой. Кажется, тетя Оливия гораздо проницательнее, чем о ней думают.

В тот же день поздно вечером Хейли направилась в отцовский кабинет. У нее появилась прекрасная возможность спокойно поработать. С тех пор как Стивен появился в Олбрайт-Коттедже, она очень мало времени уделяла своим литературным занятиям. А если она не будет писать и продавать свои рассказы, то у семьи не будет денег. Проходя к кабинету, она увидела, что из-под двери библиотеки льется мягкий свет. Распахнув дверь, она вошла в комнату, и все ее существо наполнилось горячей нежностью. Отправляя детей спать и навещая Натана, она решила, что Стивен рано ушел к себе, как это было вчера вечером. Но нет, он лежал, вытянувшись на длинной жесткой софе, стоящей у камина. Жаркий огонь отбрасывал мягкие тени и мерцающие отсветы по стенам и мебели. Закрыв дверь, Хейли неслышно подошла к софе и остановилась, глядя на спящего. Куртка и жилет его были аккуратно сложены на стуле. Рукава рубашки были закатаны, открывая сильные руки, а сама рубашка расстегнута до пояса. Хейли смотрела на загорелую кожу, видневшуюся в вырезе белой рубашки. Темные вьющиеся волосы суживались в полоску, разделявшую надвое плоский живот. На полу лежал номер журнала. Хейли заметила, что он был раскрыт на «Приключениях английского капитана» X. Триппа. Она вновь посмотрела на его лицо — очень красивое и привлекательное. Во сне черты смягчились, оно казалось почти мальчишеским, на лоб падал завиток. Хейли охватило чувство нежности, потому что человек этот, хотя и был изранен, строил, не щадя сил, каменную стену с двумя проказниками, потом нес Натана всю дорогу до дома и утешал ее, как этого не мог бы сделать никто другой. Она его любит. Господи, помоги! Она его любит. Не удержавшись, она опустилась на колени рядом с софой, впившись глазами в того, кто украл у нее сердце. Сердце, которое она никому не намеревалась отдавать, потому что, несомненно, оно не понадобится ни одному мужчине. И Стивену оно вряд ли понадобится, но это не имеет значения. Рассудок приказывал ей уйти — к чему продолжать сладкие мучения, желая того, чего она не получит? — но ее внутреннее томление восстало и одержало верх. Только один раз она послушается своего желания, а желает она коснуться его. Не так, как прикасалась, ухаживая за раненым во время болезни, но так, как женщина прикасается к мужчине. К мужчине, которого любит. Едва дыша, она осторожно убрала с его лба завиток волос. Ресницы его отбрасывали полукружия теней на щеки, губы были приоткрыты; он дышал ровно и глубоко. Она легонько провела кончиком пальца по его щеке, поросшей щетиной, с наслаждением чувствуя, как она колется. В течение нескольких чудных мгновений она оставалась неподвижной, стоя на коленях, и ее восхищенный взгляд скользил по его загорелой груди, спокойному прекрасному лицу. «Нужно остановиться. Я не хочу рисковать. Вдруг он проснется и увидит, что я глазею на него?»

— Не останавливайтесь.

Услышав эти слова, произнесенные шепотом, Хейли похолодела. Ее испуганный взгляд метнулся к лицу Стивена. Глаза у него были полуоткрыты, и он смотрел на нее с каким-то странным выражением. Жаркие волны смятения и оцепенения окатили ее, лишив дара речи. Стивен же ласково взял ее руку, поднес к своему торсу и накрыл ладонью. Мягкие упругие волосы покалывали ее руку, и жар его кожи пронизывал до самых глубин.

— Не останавливайтесь, — снова прошептал он, и взгляд его был пронизывающий и напряженный. — Прикасайтесь ко мне. — Он крепче прижал ее руку и провел ею по своей груди. — Вот так.

Хейли смотрела на него, загипнотизированная огнями, пляшущими в его глазах. Его пылкий взгляд проникал в нее, повелевая делать то, что он говорит. Здравый смысл, на который она всегда полагалась, внутренний голос, которому следовало бы велеть ей остановиться и подумать о своей репутации, взвесить последствия такого поведения, — все это упрямо молчало. Ее женская суть, которую гнали и держали в небрежении так долго, очнулась, полная любви, желания и страсти. К этому единственному человеку, сердце которого Глухо стучит под ее ладонью.

Он тихо вздохнул.

— Я сделала вам больно? — прошептала она в испуге.

— Нет. — Он медленно покачал головой.

— Тогда почему вы застонали?

— Потому что это… так… приятно. Повторите, пожалуйста.

У Хейли пересохло во рту. Она осторожно провела рукой по его груди еще раз, не отводя от него взгляда. Она видела, как глаза его, потемнев, стали похожи на зеленый дым и в них появилось выражение крайнего изумления. Расхрабрившись, она медленно провела рукой по его телу, скользя пальцами по тугим мускулам. Когда кончики ее пальцев коснулись его маленького плоского соска, он шумно втянул в себя воздух, хотя она была уверена, что не сделала ему больно. Очарованная, она поднесла к его груди вторую руку и позволила своим любопытным пальцам прикоснуться к нему, пробравшись сквозь темные волосы, покрывающие его горячую кожу. С восторженным изумлением молодая женщина смотрела, как от ее ласковых движений напряглись и сжались его мускулы. Она продолжала прикасаться к нему, поглаживая его медленными и долгими движениями. Вскоре его рубашка стала мешать ей. Не говоря ни слова, он расстегнул последние пуговицы, вытащил из бриджей полы рубашки, вернув к себе руку Хейли. Раздвинув в стороны мягкую ткань, она открыла его торс своему жадному взору. Господи, он просто великолепен! Золотистая кожа покрыта темными волосами. Хейли больше не колебалась; она провела нетерпеливыми руками по его телу, становясь с каждым прикосновением все смелее. Он застонал — и ее бросило в жар. Так приятно касаться его! Он такой трепетный, отзывчивый. Она наполнялась его мужским запахом — чистым лесным запахом, присущим только ему одному. Внезапно ее охватило желание прижаться губами к его жаркому телу. Вкусить то чудо, которое узнали ее руки. Но прежде чем она успела поддаться своему порыву, он схватил ее за руки, сел и испустил прерывистый вздох.

— Я думала, вы не хотите, чтобы я останавливалась, — прошептала Хейли. — Я не хочу останавливаться. Пожалуйста, не заставляйте меня. Хотя бы сегодня — дайте мне то, чего мне хочется.

Он поднял голову, и глаза их встретились.

— Я не хотел. Я не хочу, — проговорил он хриплым голосом. — Но я… — Голос его замер, потому что Хейли высвободила руку и потрогала повязку на его плече.

— Я сделала вам больно?

Сдавленный звук вырвался из его гортани, и он отвел ее руку.

— Господи, Хейли, конечно, вы не сделали мне больно. Вы сделали мне приятно. Слишком… приятно.

— Понимаю.

Но она ничего не понимала. Ей мучительно хотелось снова прикоснуться к нему, но ведь он явно этого не хотел. Он сказал, что ее прикосновения были ему очень приятны, но все же заставил ее остановиться. Она вспыхнула от горького смущения. Господи, что он подумает о ней! Нужно уйти отсюда прежде, чем она сделает очередную глупость. О чем она только думала? Кажется, стоит ей только посмотреть на этого человека — и она лишается разума.

Высвободив обе руки, она встала и постаралась сдержать слезы.

— Простите, что разбудила вас. Оставляю вас с вашим чтением. — Она повернулась, намереваясь уйти, но не успела сделать и шага, как он остановил ее, обхватив ее запястье своими сильными пальцами.

Она посмотрела на него; он сидел на софе, не сводя с нее глаз. Но о чем говорили эти глаза?

— К черту благородство, — пробормотал он. И потянул ее за руку, заставив сесть к нему на колени. — Обнимите меня за шею, — прошептал он, почти прикасаясь губами к ее губам. Хейли колебалась, но когда он проговорил еле слышно: — Пожалуйста, — она растерялась. Едва она обвила руками его шею, как почувствовала, что ее целуют долгим, медленным поцелуем, от которого она вот-вот потеряет всякую способность соображать. Стивен целовал ее снова и снова и с каждым мгновением все меньше контролировал себя. Прикосновение ее рук, ласковые касания ее шелковистого языка, ее кожа, пахнущая розой, — все это сводило его с ума. Естество его, стиснутое бриджами, напряглось от мучительного желания. Лучше бы он дал ей уйти! Вздохнув, она произнесла его имя, и он прижал ее к мягким подушкам, изогнувшись всем телом так, что почти лег на нее. Внутренний голос кричал ему: «Остановись! Отпусти ее! Это дурно!» Но это было так хорошо! Отбросив угрызения совести, он убеждал себя, что хочет всего-навсего поцеловать ее. Один поцелуй… и еще один… Остановиться на этом оказалось невозможно. Он шаг за шагом поддавался ее очарованию, лишаясь возможности думать. Он обхватил ладонями ее груди и провел пальцами по соскам, мгновенно превратившимся в твердые пупырышки. Хейли застонала и запустила пальцы в его волосы, придвигая его ближе к себе. Стивен не мог остановиться; он скользнул рукой по ее телу вниз, схватил подол ее платья и медленно поднял его. Потом просунул руку под мягкий муслин и провел пальцами по ее икре. Когда его пальцы добрались до колена, то нащупали завязки хлопковых панталон, и с этой преградой ему пришлось повозиться. Пальцы его продолжали двигаться по ее ноге, и он упивался гортанными тихими стонами, срывающимися с ее губ. Когда рука его добралась до верха бедра, все ее тело напряглось.

— Стивен, — прошептала она.

Подняв голову, он заглянул в ее светлые, округлившиеся от напряжения глаза. Он легко погладил ее.

— Раздвинь ножки, Хейли. Я хочу прикоснуться к тебе. Хочу чувствовать тебя.

Она послушалась, не отрывая взгляда от его глаз. Его пальцы скользнули выше, лаская ее. Она вся пылала, и он отдался своим ощущениям, глядя, как она запрокинула голову, упиваясь неведомым наслаждением.

Она изнемогала под его ласками, а он продолжал осторожно водить пальцем, не сводя с нее глаз. Господи, какая она горячая! Он продолжал ласкать ее все настойчивее, чувствуя, как разгорается в ней страсть, как дыхание ее становится глубже и чаще. Теперь он уже ласкал ее обоими пальцами, постанывая от вожделения. Она прижалась к его руке, и он понял, чего она хочет, какой жар и жажда ее снедают. Сам он чувствовал то же самое.

— Стивен, — прошептала она еле слышно, задыхаясь от волнения, — мне так странно. Так мучительно, и удивительно, и… а-а-ах! — Слова ее оборвались на удивленном восклицании.

Он смотрел, пронзенный тем, как страсть нарастает в ней. Она отвечала ему в полном самозабвении, спина ее выгнулась, ноги обхватили его. Когда она откинулась на подушки, удовлетворенная, он убрал пальцы. Улегшись рядом с ней на бок, он прижал ее к своему гулко бьющемуся сердцу и зарылся лицом в ее ароматные волосы. Он никогда не видел ничего более прекрасного, чем Хейли, охваченная мучениями своей первой страсти. Просто чудо, что сам он не взорвался, хотя, говоря по правде, был очень близок к этому.

Спустя мгновение она отодвинулась и коснулась его лица. Он посмотрел на нее — их взгляды встретились.

Отвернувшись, он запечатлел поцелуй на ее ладони.

— Господи, Хейли. Какая вы красивая! Какая нежная и горячая!

— Что со мной произошло? Я ничего подобного никогда не испытывала.

— Вы испытали наслаждение женщины, — прошептал он ей в ладонь.

— Это было… невероятно. Я и представить себе не могла. — Она погладила его по лицу ласковыми пальцами, и короткий вздох сорвался с ее губ. — Какое чудесное, удивительное ощущение.

Стивен прижался лбом к ее лбу и закрыл глаза, пытаясь отогнать чувство вины. Теперь, когда он снова обрел способность ясно мыслить, он чувствовал отвращение к себе. «Господи! Какой же я мерзавец!» Он только что скомпрометировал ее так, как ему и в голову не могло прийти, и что еще хуже — он знал, что не отодвинься он от нее, то пошел бы еще дальше. А она, черт побери, заслуживает лучшего, чем отдаться тому, кто вскоре покинет ее.

Приподнявшись на локте, он ласково откинул с ее лба вьющуюся прядку.

— Хейли, я… — Боже! Он понимал, что должен извиниться, и не мог. Это было слишком прекрасно. Она была слишком хороша. Его охватила нежность. Сглотнув, он сделал еще одну попытку. — Так не может продолжаться, Хейли. Мы не можем проводить время наедине таким вот образом. Вы окончательно погибнете, а я сойду с ума. Я не хочу компрометировать вас больше, чем уже скомпрометировал.

На щеках ее проступили темно-красные пятна.

— Конечно, вы правы. Я сожалею… Стивен приложил палец к ее губам.

— Вам не о чем сожалеть, Хейли. Всю ответственность за случившееся несу я. Но я не хочу погубить вас. Если мы еще раз окажемся наедине, я не смогу совладать с собой.

Заставив себя отодвинуться от нее, он сел и вздохнул. Тело его все еще болело и пульсировало, но он знал, что единственная, кто может удовлетворить его, — это Хейли, но она — единственное, чего он не должен брать. Какая ирония! Все его богатство, имения, титулы не могут дать ему того, чего он хочет по-настоящему. Впрочем, он может взять это — но какой ценой? Возненавидеть себя! И что еще хуже — она тоже его возненавидит. Может быть, не теперь, так потом. Когда он уедет. Он повернулся и увидел, что она приводит в порядок одежду. Вид у нее был уязвленный, смущенный, но она казалась прекраснее любой из знакомых ему женщин. Губы алые и распухшие от его поцелуев, щеки горят, исколотые его щетиной. Каштановые волосы ниспадают на плечи в романтическом беспорядке. Огонь, горящий в камине, окружал ее золотистым ореолом. Встав, он протянул руку:

— Пойдемте. Я провожу вас в вашу комнату.

Но прежде чем она могла ответить, дверь распахнулась. На пороге стояла Келли, и слезы ручьями текли по ее лицу.

— Хейли! Вот ты где!

Хейли опустилась на колени, и Келли бросилась к ней в объятия.

— Что случилось, дорогая? Ты ушиблась? Келли прижалась к сестре и заплакала.

— Мне приснился страшный сон. Какие-то волосатые чудовища, которые кушают маленьких девочек. Я везде тебя искала и не могла найти. Я так испугалась.

— Ах ты маленькая моя! Прости меня. Видишь, я здесь. Хейли подняла на Стивена потрясенный взгляд, и он с легкостью прочел в нем, что она считает себя виноватой. Он почти слышал ее мысли… «Смотрите, что мы наделали. Я вела себя с вами как распутная женщина, в то время как Келли нуждалась во мне. А что было бы, если бы она вбежала сюда пятью минутами раньше?»

Хейли многозначительно посмотрела на дверь, и он понял — она хочет, чтобы он ушел, пока Келли его не заметила. Он вышел молча, чувствуя, что оставляет за дверью частицу своей души.

Глава 16

— Я не помешаю? — спросил Джастин, входя во внутренний дворик Олбрайт-Коттеджа на следующий день.

Заметив на лице друга скептическую улыбку, Стивен поджал губы, но оказалось, что сердиться, держа в пальцах крошечную чайную чашечку, просто невозможно. Если еще учесть, что сидел он за маленьким детским столиком, упираясь коленями в собственный подбородок и пытаясь удержаться на детском креслице. Но он все же бросил на Джастина негодующий взгляд.

— Конечно, нет, Джастин. Вы даже можете присоединиться к нам. — Кивком головы он указал на свободное креслице. — Прошу вас, садитесь.

На лице у Джастина промелькнул такой ужас, что Стивен едва не расхохотался.

— Ах нет, — начал было Джастин, — в этом нет никакой необхо…

— Вздор, — оборвал его Стивен, — мы настаиваем. Джастин, позвольте познакомить вас с мисс Келли Олбрайт, лучшей хозяйкой во всем Холстеде. Келли, это мистер Джастин Мэллори, мой лучший друг.

Келли взглянула на Джастина из-под полей своей огромной шляпы, украшенной разноцветными перьями.

— Здравствуйте, мистер Мэллори, — сказала она с приветливой улыбкой. — Прошу вас, садитесь. Мы только что приступили к чаепитию. — Она обошла вокруг стола и придвинула к Джастину крохотное креслице. — Вы можете сесть прямо здесь, рядом с мисс Джозефиной Чилтон-Джоунз.

Стивен наблюдал, как Джастин перевел взгляд с миниатюрного креслица на куклу, не отличающуюся особой чистотой, а потом на личико Келли, полное ожидания. Ясно понимая, что он потерпел поражение, Джастин положил на пол свой сверток, подошел к маленькому креслицу и осторожно сел. Он с трудом поместился между деревянными подлокотниками, и колени его тут же уперлись в подбородок — в точности как у Стивена.

— Восхитительно! — воскликнула Келли, весело хлопнув в ладоши. — Я сейчас налью вам чаю, а потом Гримзли принесет нам печенье. — И Келли весьма церемонно налила четыре чашечки и подала их гостям. Джастин растерянно уставился на чашку величиной с наперсток, давясь от смеха.

Появился Гримзли с тарелкой печенья и поставил ее на середину стола.

— Добрый день, мистер Мэллори.

Джастин, не меняя своей скрюченной позы, жалобно посмотрел на него.

— Добрый день, Гримзли.

— Как удачно, что вы успели как раз к чаю, — сказал лакей с совершенно серьезным видом, поклонился и вышел.

Келли пустила по кругу тарелку с печеньем, продолжая светский разговор. Как только чай был выпит — а для этого хватило одного глотка, — она снова наполнила чашки-в общем, играла роль хорошей хозяйки. Когда в чайнике ничего не осталось, она извинилась и вышла, чтобы долить его.

Наконец друзья остались во внутреннем дворике одни, и Джастин искоса взглянул на Стивена.

— Честно говоря, — Джастин прищурился, — я удивился, увидев, что произошло с вашим лицом.

Стивен бросил на друга испепеляющий взгляд.

— Я побрился, если хотите знать точно.

— Чем же это? Ржавым топором? — не без ехидства спросил Джастин.

Стивен поджал губы.

— Я воспользовался бритвой. И должен вам сообщить, что прекрасно справился с этим делом. Бриться самому довольно трудно. Рекомендую вам не считать вашего камердинера чем-то вроде мебели. Как только вернусь в Лондон, непременно удвою жалованье своему.

— А не лучше ли отрастить бороду? — осведомился Джастин.

Стивен вздохнул.

— Тетя Оливия предпочитает, чтобы я был чисто выбрит, — промямлил он. — И Келли.

— А, понятно, — сказал Джастин, кивая, и посмотрел на руку Стивена. — А что это за царапина у вас на руке? Еще одно следствие попытки побриться?

— Это памятка, оставшаяся после рыбной ловли с мальчиками.

У Джастина глаза полезли на лоб, и, не выдержав, он разразился хохотом. От хохота слезы потекли у него по лицу.

— Господи, Стивен, — выговорил он наконец, вытираясь игрушечной льняной салфеткой. — Что с вами случилось? Пьете чай с маленькими девочками? Ходите на рыбалку с мальчишками? Кромсаете себе лицо? Бог мой, да ведь вы не знаете ровным счетом ничего о том, как бреются. Или как ловят рыбу. Хорошо еще, что вы не перерезали себе горло. Или не утонули в реке. Вы хотя бы умеете плавать?

Оскорбленный Стивен ответил:

— Разумеется, я умею плавать. Джастин снова расхохотался.

— Джастин. — В голосе Стивена отчетливо слышалась угроза. — Я не зашвырнул вас в огород единственно по той причине, что мой зад застрял в этом проклятом креслице. Но если я все же выберусь, будьте уверены, вы пожалеете о вашем неуважительном тоне.

Джастин как ни в чем не бывало принялся за печенье.

— Сомневаюсь. Сегодня я насмотрелся такого, что могу шантажировать вас, пока у вас не останется ни фунта. Кстати, печенье восхитительное.

Келли вернулась со свежим горячим чаем, и они принялись пить чашку за чашкой, точнее — делать глоток за глотком, и опустошать еще одну тарелку с печеньем. Когда наконец был выпит весь чай, Келли встала.

— Очень благодарна вам за то, что пришли ко мне на чаепитие, — сказала она, приседая в реверансе. Потом подняла со стула мисс Джозефину Чилтон-Джоунз и прижала ее к груди. — А теперь мне пора укладывать спать мисс Джозефину. Всего хорошего, джентльмены.

И, вежливо кивнув головкой, она ушла.

Стивен и Джастин молча смотрели друг на друга. Наконец Стивен вздохнул и заговорил:

— Мне бы хотелось выбраться из этого кресла. Чувствую, что у меня вот-вот начнутся судороги.

Джастин для пробы поерзал на сиденье.

— Мой зад точно застрял между подлокотниками. Стивен попытался встать, но не смог.

— Черт знает что такое, — прорычал он. — К тому же мне крайне необходимо облегчиться. Я выпил, наверное, сорок три чашки.

— Почему это вы здесь сидите? — спросил Эндрю, подходя. — Боже мой! Келли зазвала вас на свое чаепитие, да?

Печальная гримаса приподняла уголок рта Стивена.