Братва - Сиреневый туман, любовь и много денег

Здесь его ждала непредвиденная засада. Фирмы хотели знать его паспортные данные. Частные лица тем более. Некоторое время он стоял на Рыночной площади, размышляя над ситуацией. Ему была нужна квартира с мебелью, с этой ночи, по возможности, без лишней засветки документов, да еще и такая, чтобы не обнесли ночью радушные хозяева.

Взгляд Бекаса уперся в объявление, написанное от руки на листке из блокнота, аккуратно приклеенное к водосточной трубе: «Сдадим комнату в трехкомнатной квартире, на короткий срок. Комната свободна». «Вот оно, — подумал Бекас, — не квартира, а комната! Никто не додумается искать меня в коммунальной квартире, тем более что объявление было не из газеты».

Он набрал номер. На том конце ответил приятный пожилой интеллигентный женский голос. Через пять минут вопрос был улажен. Роман подтвердил отсутствие вредных привычек и пообещал сегодня же внести деньги за три месяца вперед. Договорились, что он подойдет в восемь вечера по указанному адресу: улица Декабристов 17, кв. 254.

Следующие несколько часов прошли в четких и планомерных действиях.

Первым делом Бекас подстригся под канадку в парикмахерской, оказавшейся всего лишь в ста шагах от Рыночной площади. Потом он купил шикарную оправу с простыми дымчатыми стеклами в «Оптике» напротив той же парикмахерской. Надев ее, он сам себя не узнал. Из зеркала на него смотрел рафинированный интеллигент с богемным уклоном. Правда, неожиданно появился еще один уклон. Так что ему теперь следовало бы держаться подальше от собраний славянофильского толка. Могли и побить.

«Ну, и черт с ними», — подумал он и пошел в универмаг. Увидев себя в зеркальных дверях универмага, он еще более утвердился во мнении, что тот, кто не знал Бекаса много лет, вряд ли смог бы опознать его по фотографии.

Проболтавшись в магазине около трех часов, Роман накупил себе целый чемодан вещей. Оставалось совсем немного времени до восьми, и, поймав машину, Бекас заглянул по дороге в продуктовый магазин.

У дома 27 по улице Декабристов Бекас расплатился с таксистом, вытащил из багажника чемодан, спортивную сумку, в которую был положен пакет с продуктами, и вошел в пахнущий хлоркой и кошачьей всячиной подъезд, в котором находилась квартира Инги Борисовны, хозяйки его будущего временного пристанища.

Судя по номеру, квартира находилась на четвертом этаже. Лифта в доме не было. Поднимаясь наверх по крутым ступенькам лестницы, Бекас подумал о том, что ежедневные подъемы по лестнице даже полезны будут, чтоб не расслаблялся.

Впереди кто-то громко поднимался. Он услышал плач ребенка. Неожиданно наверху послышался быстрый топот ног, бегущего вниз человека. Бекас поднялся на площадку между вторым и третьим этажами, когда увидел перед собой женщину с ребенком в одной руке и коляской в другой. На ручке коляски висела небольшая сумка, которую в этот момент и рванул на ходу парень в спортивном костюме, пробегая мимо. Женщина вскрикнула, инстинктивно бросив коляску и прижимая к себе ребенка. Парень хотел сбежать дальше, но на его пути оказался Бекас, который не стал геройствовать, а просто выставил вперед ногу в новом итальянском ботинке и старом как мир ударе: «ека-гири».

Роман поднял выпавшую из рук скорчившегося от боли парня сумку…

* * *

«…центра в Нью-Йорке. А знаете почему? А потому, что мало было жертв/ Ситуация показывает, что такое арифметическое число погибших еще не достигает уровня, при котором общество перестает соблюдать внешние приличия и начинает защищать себя всеми доступными и неприличными способами. Хорошо. Возьмем другой вариант. Вы представляете себе разницу в восприятии обществом публичного убийства пятисот взрослых мужчин и пятисот восьмилетних девочек? Вот именно. Во втором случае общественный резонанс…»

Глава 8

«МАМА, А НАСТОЯЩИЕ МУЖЧИНЫ БЫВАЮТ? — О! ЭТА ТАКАЯ ФАНТАСТИКА!»

Сначала сработал инстинкт, и Ольга прижала к себе сына. Первая же ее мысль после испуга была острой, как бритва: слава Богу, Игорек не ушибся! Вторая — менее острая, но гораздо более меркантильная: сумку, а значит, и деньги украли.

Игорек даже перестал плакать. Почувствовал, наверное, маленьким мужским сердечком, что его маме требуется помощь.

Потом был вскрик и звук катящегося по ступенькам матерящегося человеческого тела. Хорошо одетый молодой парень, непонятно почему оказавшийся на их лестнице, остановил грабителя, что называется, одной ногой. При падении незадачливый грабитель здорово ударился о стену лестничной площадки, так что смог встать только на четвереньки.

Незнакомец приблизился к вору, и Ольга внутренне сжалась, понимая, что неизбежно произойдет дальше. Сейчас победитель должен был еще раз ударить побежденного ногой. Так всегда происходило в кино и в жизни: упавшего добивали.

«А парню-то, лет шестнадцать, не больше. Если ударят чуть пониже, то и детей не будет», — подумала Ольга, уже жалея молодого негодяя. Вор тоже смотрел американские фильмы и потому привалился к стене, подтянув колени к подбородку и заслонив руками голову. Оля торопливо повернула лицо сына к себе, не смея отвести глаз от происходящего.

Незнакомец наклонился, подобрал сумочку, протянул руку парню и сказал строгим голосом участкового:

— Паспорт, юноша!

Юноша безропотно достал документ.

— Зимин Виталий Николаевич, улица Фрунзе, девять, квартира двадцать два, — спокойно прочитал незнакомец и вернул ничего не понимающему юнцу его драгоценный документ. — Иди домой, Виталий Николаевич, потом поговорим.

Сказал и стал спокойно подниматься к оторопевшей Ольге.

Не ударил?! Не стал добивать ползающего подонка?! Не стал учить поверженного врага жизни?! Вообще ничего ТАКОГО не сказал. Странный человек. А она сама бы ударила? Добила?.. Оля подумала, что если бы рядом с ней стоял этот незнакомец, то она бы тоже не ударила, потому что это было бы как-то некрасиво, что ли…

Почему-то она сразу же решила, что незнакомец — хороший человек, правда, судя по одежде, транжира и стиляга. Зато открытое, приятное лицо. Хотя открытым лицо делала прическа. А приятным? Глаза? Какая-то грустная улыбка? Обычное лицо молодого мужчины…

Он остановился на две ступеньки ниже, подтолкнул на площадку коляску и протянул Ольге ее сумочку.

— Спасибо… — сказала Ольга и тут же поправилась. — Спасибо большое.

А что еще она могла сказать? «Вы меня спасли! Там были все мои деньги! Как вас зовут! Позвольте пригласить вас на чашку чая!» Какая пошлость! Ничего тут не скажешь, кроме «спасибо».

Оля поспешно взяла сумочку и сунула ее в коляску. Ей очень не хотелось, чтобы незнакомец заметил потрепанную ручку сумки из кожзаменителя, замотанную прозрачным скотчем.

За Олиной спиной, на замызганной стене лестничной площадки было кем-то мелом написано: «О. + Б. = ЛЮБОВЬ». Явно не про нее. Наверное, про ту пятнадцатилетнюю девчонку с первого этажа, которая, поругавшись с алкашами-родителями, уходила каждый вечер в компании орущих на весь двор парней куда-то в сторону набережной.

— Вам помочь? — спросил спаситель, указывая на коляску.

— Я уже пришла.

— А вы, случайно, не из восьмой квартиры? — в голосе парня послышалось удивление.

— Да. А что? — Оля подняла глаза и заметила, что мужчина чем-то сильно смущен.

— Вы, наверное, Инга Борисовна?

— Нет. Меня зовут Ольгой, а Инга Борисовна — моя бабушка.

— Очень приятно… Роман. Значит, это я с ней говорил по поводу объявления о сдаче комнаты?

Вот оно что! Ангел-спаситель пришел по объявлению! «Спасибо тебе, Господи!»

Только вчера Оля приклеила два листика с бахромой телефонов на Сиреневой и Рыночной площадях. Бабушка боялась, что придут какие-нибудь ларечные девицы или злые «чичены», а тут вроде приличный человек, если и «чичен», то наверняка добрый. Можно даже сказать, рыцарь. Только вряд ли рыцарь в таком дорогом костюме останется жить в их квартире. Если только он не скряга какой-нибудь…

— Ну что ж. Проходите, — специально сухо и, как ей показалось, даже несколько неприветливо сказала Ольга. — Как в таких случаях говорят: я надеюсь, что у нас вам понравится. Но у нас маленький ребенок.

— Я заметил…

Парень улыбнулся на этот раз Игорьку. Тот внимательно посмотрел на незнакомца, разжал пухлые губы, будто что-то собираясь сказать. Но вместо слов у четырехмесячного малыша получился прозрачный пузырь, который тут же лопнул. Молодой человек тихо рассмеялся.

— И еще, у меня бабушка-инвалид и этот… сосед алкоголик. Ванна у нас на кухне. Необустроенность. Ремонт давно не делался. Полный негативный набор, — опять зачем-то излишне резко сказала Ольга, открывая дверь квартиры и злясь на себя за напускную грубость манер, совершенно ей в жизни несвойственную.

Парень не стал отказываться, топтаться, мекать и разочарованно вздыхать, чтобы потом удобней было сбить цену. Входя в полутемную прихожую, он спокойно сказал:

— Бог с ней, с ванной. Давайте посмотрим комнату.

Оля вдруг подумала, что если бы таким мягким и спокойным голосом кто-нибудь сказал ей: «Ничего, Оленька, все будет хорошо», или что-нибудь в этом роде, она многое могла бы простить своей судьбе.

— Подождите немного, я только раздену малыша.

Роман остался один в обшарпанном коридоре, с какими-то выступающими из темноты шкафами, прикроватной солдатской тумбочкой под телефоном общего пользования. Над тумбочкой болтался оторванный кусок обоев с записанными на нем местными летописцами именами и номерами телефонов. По количеству обойных слоев можно было сосчитать количество ремонтов. Чтобы жить здесь нормальному человеку, надо было иметь многолетнюю привычку, сноровку и, в какой-то степени, отупление чувств. Но что-то было в этой квартире такое, что делало его уход отсюда невозможным. А может быть, ни «что-то», а «кто-то»?! У этой резкой в речах молодой женщины в чистой, но очень не модной одежде были такие фантастические глаза: большие и доверчивые…

«В таких глазах и кроется смысл нашего существования, — несколько высокопарно подумал Бекас, слегка смутившись от столь возвышенных мыслей. — Может быть, не только мне одному нужна помощь?..»

Итак, у Бекаса начиналась новая жизнь, стоило только протянуть руку и открыть дверь…

Открылась соседняя с туалетом дверь с набитым по низу куском дерматина. В проеме показалась физиономия без возраста и каких-то определенных национальных черт, кроме небритости, немытости и опухшести, то есть существо, которое в народе зовется «синяком».

— Ты кто? — спросило существо «синяк».

Тут же следом за небритой физиономией показалось еще более небритое, то есть очень волосатое, тело в полосатой тельняшке и семейных трусах.

— Олькин ухажер, что ли?

— Нет, я хочу снять здесь комнату, — спокойно объяснил Роман, но потом сообразил, что с этим субъектом надо выбрать другую манеру общения. — А ты сам-то кто такой будешь?

— Я? Я здесь живу. Понял? — существо обиженно качнулось, но удержалось на ногах. — А меня кто-нибудь спросил — хочу ли я, чтобы тут жил посторонний фраер? А? Где эта училка? Я согласия не давал…

— Слушай, ты, — начал было Роман, но опять сообразил, что неправильно себя ведет. — Тебя, вообще-то, как звать, мужик?

— Меня — Леня.

— А меня — Рома. Так вот, слушай меня, Леонид. Если будешь вести себя правильно, не будешь высовываться, скандалить… Одним словом, если я буду видеть тебя как можно реже, у тебя будет всегда бухало и закуска. Я тебе нетрезвую жизнь гарантирую. Ты меня понял?

— Понял, Рома. По рукам. Заметано, — сосед постарался всем видом изобразить сверхпонятливость. — Раз такое дело, может, обмоем твое заселение?

— Нет, Леня. Ты меня не понял. Пить я с тобой не буду. Пить ты один будешь. Вот тебе на первое время сто рублей. Только уговор — соседей не обижать, друзей не приглашать, пить у себя в комнате или на улице и на кухню не высовываться. Лады?

— Лады… Все, Рома… Лады… Я же все понимаю… Что я фраер какой?.. Лады…

Так все и устроилось. Все остались довольны.

Инга Борисовна и Оля, хоть и были вынуждены находиться в одной комнате, но получили существенную ежемесячную прибавку к семейному бюджету.

Леня был освобожден от необходимости соображать с утра, чем ему утешаться вечером. Роман обрел крышу над головой, а в глазах внучки Инги Борисовны, отчасти, и новый смысл своего существования.

* * *

— Тебе ли пропадать? — говорила Оле Галка. Галка была ее школьной подругой, а на данный момент она представляла самое лучшее, элиту, так сказать, девочек по вызову. Новенькая «ауди» и большая квартира в центре города не исчерпывали всех ее материальных богатств, заработанных ударным трудом и дорогим французским макияжем. — У тебя фигурка — загляденье! А мордаха!.. Брюнетка с голубыми глазами! Это же — отпад. Дефицитный товар! Ты бы посмотрела на нас, подруга, когда мы сидим в казино, у барной стойки, расслабляемся. Все, как одна, блондинки… крашеные, некрашеные — не разберешь… Черные мини-юбки, голые ноги, накладные ногти и бюсты… Все равны как на подбор. С нами рядом сутенер! Ха-ха-ха… А ты — штучная вещь! Ну, хорошо, не вещь. Стихов много знаешь, книжек уйму прочитала. Языком работать сможешь!.. Шучу, шучу… Четыре курса мединститута отпахала! Массаж сможешь изобразить запросто, первую помощь оказать сможешь, если богатому дяденьке плохо на тебе… Ну, ладно-ладно… Ты же готовая «эскорт-герл», девушка сопровождения. Разговор поддержать, в чувство привести, а остальному научишься. И тебе ли пропадать без денег? Подумай об Инге Борисовне, Игорьке. Через год купишь квартиру приличную, наймешь няньку сыну, а бабушке сиделку. Купишь машину. Если повезет, захомутаешь серьезного папашку, станешь законной супругой какого-нибудь законного господина. И тогда — особняк в ста метрах от президентского дворца, бассейн с морской водой. Не будь дурой! Главное, давать не отдаваясь. Немного подыграть и все. Ты и так всю жизнь играешь в принцессу! Да что я тебя уговариваю? Оглянуться не успеешь, как цена тебе будет — пособие по старости и глупости. Слушай, подруга… Сказочного принца на белом коне всю жизнь можешь прождать.

В чем-то Галка была права. Современная жизнь не оставляла почвы для иллюзий. Мужчины воровали и убивали, женщины старались успеть продать свои тела подороже, чтоб на старость хватило. Как говорится: «на войне, как на войне!»

Галка в точку попала со сказочным принцем. Конечно, сказочный принц — это затертое понятие, штамп. Но Оля свято верила, что не нужно никого искать, просить подруг познакомить, ходить в гости, ездить на какие-то встречи. Тормозить машину в короткой юбке на Страстном бульваре было бы честнее.

Булгаковская Маргарита тоже ждала и верила. Когда стало невозможно ждать, она вышла с желтыми цветами на улицы Москвы, понимая, что если сейчас не встретится ее Мастер, то и жизнь закончится для нее. Все было так просто, в книгах.

Только вот Оля выходила гулять на Сиреневую площадь или в городской сад не с букетиком мимозы, а с коляской, в которой спал Игорешка. Это был не самый хороший знак для сказочного принца, что его ждут, но это было очень серьезным основанием, чтобы жить.

* * *

«…вернуться к нашему разговору о целях и средствах.Вот вы, Волк, с явной неприязнью процитировали этот тезис. А зря.

— Ну, Тигр, не то чтобы с неприязнью, просто принято считать…

— Забудьте о том, что кем-то где-то принято считать. Представьте себе ситуацию, когда целью является победа над врагом, из которой вытекают освобождение, наступление мира и безопасности и прочие блага. Средство — смерть трех миллионов людей, тех, кем осознанно жертвует военачальник. В нашем случае жертв будет на порядок меньше, а эффект на несколько порядков выше… Что это вы побледнели, голубчик? Привыкайте, привыкайте, иначе вы никогда не станете настоящим Садовником новой жизни…»

Глава 9

СЛАБОНЕРВНЫХ ПРОСИМ УДАВИТЬСЯ!

«Молодой десантник камнем падает вниз, видит: мимо него солдат вверх поднимается.

— Друг, скажи, как парашют раскрыть?

— Не знаю.

— А ты кто?

— Душа сапера…»

Серега стал часто ловить себя на мысли, что судьба его резко изменила направление полета.

Просыпался он теперь по утрам, что уже было для теперешнего Сереги большим делом. Пару часов занимался «саперной» гимнастикой, принимал контрастный душ, готовил простой, но сытный завтрак… Что такое — эта саперная гимнастика? — Саперная гимнастика — штука тонкая, исполненная достоинства и непонятного для непосвященного глаз ритуала. Начинается она со статических упражнений, похожих отдаленно на упражнения хатха-йоги, только в кирзовых сапогах. Сапер принимает неудобную позу, после чего двигаться в течение часа категорически запрещается.

Потом начинается «Растяжка». Сапер опутывает всю квартиру ниточками с колокольчиками, а потом осторожно ходит с завязанными глазами туда-сюда так, чтобы ни один колокольчик не звякнул. Серега усложнял это упражнение, таская за собой по квартире мешок картошки.

Следующим упражнением была традиционная русская народная игра «Бирюльки». Сергей высыпал на стол большой спичечный коробок хозяйственных спичек, сдвигал их в одну причудливую горку, извлекая из конструкции по одной спичке так, чтобы остальные не шелохнулись.

Не сразу Серега обрел прежнюю форму. В первый день он упал из статической позы лицом вперед и набил себе приличную шишку на лбу. Во время следующего упражнения колокольчики звенели часто и ритмично, вызванивая мотив песенки «Смерть сапера», а спички вообще не слушались дрожащих Серегиных пальцев, падали, рассыпались и разлетались в стороны от его чиха.

Пока лучше всего удавалась заключительная медитация. Серега садился по-армейски на одну шестую часть табурета. Почему на одну шестую? Да потому, что наша Родина занимает одну шестую часть суши! Вот почему… Затем Серега закрывал глаза. Он представлял себе большое минное поле, без конца и краю. Вот он, Серега Корабельников, летает над этим полем. Он един с природой. Он растворился в ней. Он — нуль без палочки… Мина без запала…

На шестой день Сергей уже все упражнения выполнял, как в лучшие свои годы. Пальцы перестали дрожать, строго подчиняясь импульсам, шедшим от головного мозга.

По вечерам Серега мечтал. Вот выполнит он это задание, хорошо себя зарекомендует, потом еще одно… Заработает приличную сумму денег и откроет собственный журнал. Ему очень нравилось название «Взрывпакет». Сначала ему мечталось посвятить это издание подрывному делу, сплотить вокруг него профессионалов и любителей. Но потом Серега подумал, что надо охватывать более широкую аудиторию.

Он встал с кровати и заходил по комнате. Взрыв — как метод познания действительности. Вот это да! Что придумал, пока не понял сам. Но звучит! Сенсация, свежая новость, рассекреченная информация — это взрыв общественного мнения. И названия страничек готовы. Берем интервью у лидера правой партии — «Вспышка справа», левой — «Вспышка слева». Эротическая страничка пусть будет — «Секс-бомба», юмористическая уже придумана Михалковым — самым старым — «Фитиль». Журналистские расследования будут посвящены громким взрывам…

Вот Владимир Владимирович Маяковский его бы понял. Любимый поэт подрывника. Как там, у него, сказано? «Заложил бы динамиту — ну-ка, дрызнь! Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!»

Всю ночь Серега Корабельников не спал, но из дома вышел утром окрыленным. «Обожаю всяческую жизнь!» — снова и снова повторял он про себя как мелодию современного хита строчку из Маяковского. Солнце било в глаза. Встречные девчонки, чувствуя человека окрыленного, так и стреляли в него глазами. И только в голове Сереги шевельнулась шальная мыслишка насчет небольшого любовного приключения, только подпалил он фитилек… Стоп. Плюнул и загасил. Дело прежде всего. Он теперь Джокер. Снова в связке, то есть в колоде. Рядом тоже смелые карты нашей масти. Скоро настанет его черед. И Джокер не подведет…

Он даже придал походке некую агентурность, а взгляду таинственность. Правда, девушки вдруг стали от него шарахаться.

Ну и ладно. Можно просто так прогуляться по городу, тем более, что город у них замечательный. Химический комбинат — крупнейший в России, кожевенный завод, лакокрасочная фабрика, три асфальтовых заводика. В реке, к сожалению, нет рыбы, но с удочкой все равно посидеть можно, то есть на берегу еще не опасно.

Недавно построили новую церковь, и надпись над куполом очень красивая: «Храм построен на средства консалтинговой фирмы „Взлет"». Последнее слово как раз над входом. Красиво и со смыслом. Может, зайти? Поставить свечку за всех безвременно взлетевших?

В этот момент рядом запиликал мобильник известной мелодией «Наша службам опасна и трудна…»

— Тимур? — парень ничем не приметной наружности тихо говорил в трубку. — Да. Хорошо.

Услышав знакомое имя, Серега насторожился. Тимуров на свете не так много. Один был из книжки, другой умер в Средней Азии несколько сот лет назад. Внутренний голос сказал ему по-гагарински: «Поехали!»

И точно, парень подошел к нему и с приветливой улыбкой не то спросил, не то назвал его:

— Джокер…

Серега кивнул.

— Здравствуйте, а я — Михаил.

Вот тебе раз! Что это за карта? Рыцарь Белой Луны, Кавалер Чаши и Блюдца… Павлик из Мор-доплюйска. Серега даже обиделся немного, но руку пожал. Только спросил:

— Почему у вас мелодия такая на мобильнике… ну… слишком много говорящая?

— Наоборот. Лучшее прикрытие — усыпление бдительности. Такая мелодия, подумают, не может быть у оперативника. Что он, дурак, что ли?

— Верно, — согласился Серега. — А я как-то не подумал.

— Поработаешь с нами, научишься, — подытожил Михаил. — Тимур ждет… — и указал в сторону стоявшего недалеко «Жигуля».

В машине, однако, Тимура не оказалось, и Михаил пояснил:

— Я отвезу вас туда, где вас ждет Тимур, а дальше уж без меня. Я — только водила! — и он весело похлопал ладонью по рулю.

Тогда понятно, почему у него не было хорошей клички. Водила…

Серега обратил внимание на то, что на левой руке Михаила красовались точно такие же массивные часы, какие были на Тимуре.

«Ага», — подумал он, но ничего не сказал. К часовым механизмам Сергей питал профессиональный интерес.

Через десять минут они приехали на угол Большой Кузнечной и Патриотической. Михаил указал Сереге на Тимура, сидевшего в уличном кафе под зеленым зонтиком, высадил его и уехал.

Тимур, увидев направлявшегося к нему Серегу, заулыбался и приветственно помахал рукой.

Серега тоже улыбнулся, и, когда он подошел к столику, они пожали друг другу руки, как старые друзья.

— Кофе? — спросил Тимур.

— Крепкий?

— Даже очень…

— Тогда чай.

— Почему? — не понял его Тимур.

— Интуитивная спонтанность, — ляпнул Серега.

— Понимаю, — ответил Тимур и, подозвав девушку в зеленом фартучке, сделал заказ.

Когда девушка принесла заказ и удалилась, Тимур подождал, пока Серега сделает первый глоток, и спросил:

— Ну как?

— Горячо, — ответил Серега и достал сигареты.

— Я часто пью кофе именно здесь, — Тимур отпил из красивой чашки и грустно посмотрел на девушку в зеленом фартуке.

— Да, — сказал Серега и приготовился слушать.

Тимур, помолчав немного, как бы собираясь с мыслями, наконец, начал:

— Сейчас я расскажу вам то, что является государственной тайной. А государство для нас — это еще больше, чем Родина. Мои полномочия позволяют мне говорить. Тем более что вы и сами обо всем, ну, почти обо всем догадаетесь, когда начнете работать. Наверняка вы ждете того, что, как в советские времена, сотрудники какого-нибудь особого отдела будут брать с вас нелепые расписки о неразглашении государственной тайны, будут пугать судом и солидным сроком в Сибири. Устарело. Теперь мы идем к человеку напрямую, без всяких бумажек. Лояльность без расписок растет…

— А оперативность? — поинтересовался Серега.

— Что «оперативность»?

— Растет?

— Конечно! Так что ничего этого не будет. Просто, если вы нарушите правила, которые необходимо соблюдать, занимаясь такими важными и ответственными делами, мы вас ликвидируем, в рабочем порядке.

— Слова о «рабочем порядке» подействовали на Серегу успокоительно. Сам он был из рабочих и отец тоже.

Тимур сделал паузу, наблюдая за реакцией Джокера.

— Порядок! — сказал Серега. — Слушаю вас, Тамерлан.

— Тимур, — поправил его собеседник. — Если вы прямо сейчас откажетесь от предложения, серьезность которого вы уже, надеюсь, оценили, то ничего страшного не произойдет. Мы выпьем еще по чашке кофе, и вы возвращаетесь в шалман на Малом. Деньги, которые вы получили, возвращать не нужно. Можете забыть.

— А кличку?

— Какую кличку?

— Мою. Джокер.

— А вот кличку придется вернуть.

Тимур опять сделал паузу, затем сказал:

— Еще чай?

— Кофе, — ответил Серега и сделал вид, что крепко думает над словами Тимура.

Когда принесли две чашечки действительно очень хорошего кофе, Серега помолчал для солидности, затем снова закурил и наконец сказал:

— Я понял то, что вы мне сказали. И я согласен. Джокер выходит на военную тропу.

— Ну, вот и славно, как говорил профессор Стравинский, — улыбнувшись, сказал Тимур и отпил кофе.

Серега хорошо расслышал слова об отравленном профессоре, но промолчал.

— Вам, конечно, известно, какие формы и размеры в последнее время принимает терроризм? — Тимур поставил чашку.

— Вселенские! «Ось Зла» и все-такое, — ответил Серега.

— Молчите. Просто слушайте.

Серега кивнул.

— И вам, конечно, известно, откуда он распространяется?

Серега кивнул.

— Не кивайте. Сидите и слушайте… Время призывов к благоразумию кончилось. Правительства большинства государств мира пришли к выводу, что терроризм, то есть террористов, надо уничтожать сначала физически, а потом и морально. Готовится глобальная акция, в которой Россия играет одну из ведущих ролей. Не побоюсь этого слова, является застрельщицей. Теперь, не называя стран и городов, я объясню вам суть планируемой ГРУ операции. Нами точно выяснено, в какой стране и в каком городе арабского мира находится главный источник терроризма. Подставные лица поставят туда партию игровых автоматов и позаботятся о том, чтобы они были установлены именно в тех местах, где собираются на отдых наиболее опасные представители враждебных всему миру организаций. В двойном дне каждого из двухсот пятидесяти игровых автоматов вам предстоит замаскировать по десять килограммов ультратолуола…

— По десять килограммов чего? — перебил его Серега.

— Ультратолуола. Он разработан не более полу года назад, так что вы о нем могли и не знать. Это примерно в десять раз мощнее гексагена. Три килограмма ультратолуола, заложенного в подвале дома, превратят двенадцатиэтажную точку в груду кирпичей.

Тимур продолжил:

— Вы должны снабдить каждый заряд радиодетонатором и смонтировать в красивом чемоданчике передатчик с кодовым электронным замком и кнопкой. В нужное время наш агент наберет код, нажмет на кнопку, и одновременно в двухстах пятидесяти местах произойдут взрывы. Там, где собираются интересующие нас люди, никогда не бывает ни женщин, ни детей. Так что на этот счет вы можете быть спокойны. А о результатах вашей работы вы узнаете по телевизору.

Тимур замолчал, глядя на Серегу. Тот в это время представлял себе, какой бардак начнется среди арабов террористов, и вырисовывающаяся картина радовала его.

— Могу еще сказать о вещах, уже не относящихся к вашей части работы. Мы позаботимся о том, чтобы во всем обвинили другое крыло мусульманских террористов. Так что все останется у них. Пусть разбираются. Дальше начинается большая политика, и это не по нашему ведомству. Вот так.

— Да-а… Серьезная работенка, — протянул Серега. — Как раз по мне. Приходилось уже делать кое-что похожее. Правда, не в таком масштабе. А кроме того, у меня свой счет к этим… обрезам.

— Ну что ж, — подытожил Тимур, — я рад, что мы поняли друг друга. Подготовьте полный список всего необходимого и завтра передайте его Михаилу. Дальнейшие действия в рабочем порядке.

— Как и ликвидация, — сострил Серега, вспомнив начало разговора.

— Совершенно верно. Как и ликвидация, — без улыбки подтвердил Тимур.

Серега понял, что ляпнул не то, и быстренько перескочил на другую тему:

— А как зарплата?

— За настоящую работу и зарплата — настоящая. За техническую подготовку этой акции вы получите из закромов ГРУ пять тысяч американских долларов. Сразу же после сдачи заказа. Не считая того, что уже получили. Потом будет очередное задание. Но должен сказать вам прямо, если разработанная и изготовленная вами система не сработает в нужный и важный момент, это будет расценено как подрывная деятельность. Дальше объяснять?

— Не надо, — быстро ответил Серега.

— У вас есть вопросы?

— Вопросов нет. Завтра будет список всего необходимого. В двух экземплярах.

— Достаточно одного. Михаил будет ждать вас завтра на том же месте в тот же час!

Тимур расплатился за кофе и чай, отмахнувшись от Серегиной попытки поучаствовать в этом, затем они вышли на Патриотическую.

По пути Тимур спросил:

— Деньги еще остались?

— Полно, — ответил Серега.

— Вот вам служебный телефон, — сказал Тимур и неожиданно вытащил из кармана мобильник, — он настроен таким образом, что вы никуда звонить не сможете. Зато мы сможем найти вас в любой момент. Зазвонит — нажмите эту кнопочку и отвечайте. Закончили разговор — опять на нее же, и он отключится.

Вручив мобильник совсем, обалдевшему Сереге, Тимур с улыбкой пожал ему руку и уехал на белой «Волге» с черными стеклами. Серега пошел по Патриотическому проспекту, на миг представив себе летающую в воздухе чалму с надписью «Дорогому Хусейну, от гарема».