– Ты забыла, как выглядит твоя родная мать? – резким тоном спросила Мейв Фицпатрик.
      – Но что ты здесь делаешь?
      – Приехала спасать репутацию моей дочери. Что же еще я могу делать, Кэтлин, если ты пишешь, что пренебрегаешь мнением священника и живешь в одном доме с посторонним мужчиной, рискуя своим добрым именем и…
      – Мама, ради Бога, Шон…
      – Твой брат должен был бы постыдиться предлагать такой способ уладить дела. Видит Бог, мне просто не верилось, что мой пасынок, сын такой достойной женщины, какой была Кэтлин Фицпатрик, первая жена твоего отца, поистине святая, мог предложить тебе жить во грехе. – Мейв сделала паузу, чтобы набрать в грудь воздуха, и Кэт воспользовалась моментом и торопливо возразила, что она вовсе не живет во грехе. Мейв сердито фыркнула. – Я приехала, чтобы немедленно прекратить это безобразие.
      – Теперь я уже и не знаю, как можно изменить заведенный порядок. Как видишь, мы соединили два дома.
      – Значит, нужно их разъединить.
      – Ну уж нет, миссус, – раздался голос Отто Дидерика, который как раз прикреплял затейливо вырезанный карниз на крыше крыльца. – Я эфто крыльцо делал, и никто его не ломать.
      – А это еще кто? – спросила Мейв.
      – Плотник, – ответила Кэт и только теперь заметила еще двоих женщин рядом с матерью. – Что вам угодно? – вырвалось у нее. Кто бы они ни были, непременно разнесут по всему городу, что родная мать Кэтлин Фицджеральд считает, будто дочь живет во грехе.
      – Они приехали помогать тебе, Кэтлин, и найти себе мужей. Хортенс Крюгер, – указала она на крепкую высокую женщину лет сорока. – И Мэтти Лоу. – Второй оказалась молоденькая негритянка. – Девочки, это моя беспутная дочь Кэтлин.
      – Я не девочка, и приехала не для того, чтобы искать мужа, – возразила Хортенс.
      – Мама, – прошептала Кэт, – где же мне разместить двух женщин… трех, считая тебя?
      – Вообще-то, я не собираюсь оставаться надолго.
      – И все-таки…
      – У тебя есть плотник. Скажи ему, чтобы перестал прибивать это дурацкое деревянное кружево. Пусть лучше построит еще одну комнату.
      Голова Дидерика показалась над карнизом.
      – Теперь я уже не успею приштроить еще один комнат.
      – Не спорьте со мной, молодой человек, – отрезала Мейв. Затем величественно вплыла в новую дверь, попутно бросив через плечо: – Я навестила твоего брата, Кэтлин. Кажется, ему лучше. А теперь скажи мне, где Фиба и Шон-Майкл? Мне не терпится увидеть внуков моего дорогого усопшего Лайама.

* * *

      Кэт ломала себе голову, пытаясь найти выход из создавшегося положения. В доме Коннора была гостиная, столовая и кухня, а также три спальни. Но даже при таком изобилии комнат Джимми и Одноглазый делили на двоих комнату, прилегающую к кухне. Дом Шона имел квадратную форму и состоял из четырех комнат, в том числе двух спален. И без того Ингрид пришлось расположиться вместе с Фибой и Шоном-Майклом, что ей совсем не нравилось. Теперь Кэт должна была устроить мать в той спальне позади «красной гостиной», в которой спала сама, и где уже не оставалось места для Хортенс и Мэтти. Нельзя же было запихнуть их в одну из многочисленных кладовых позади дома.
      В поисках подходящего решения Кэт испытала искушение прибегнуть к помощи отдела брачных объявлений местной газеты. К несчастью, вряд ли нашлись бы неженатые негры-католики, которые могли бы сделать предложение Мэтти, а вдова Хортенс упорно утверждала, что не желает выходить замуж снова. Такие чувства были чрезвычайно близки Кэт. Она решила, что пока Мэтти переночует на соломенном тюфяке в загроможденной мебелью гостиной Шона. При этом голова ее будет находиться под пианино, а ноги – под красным бархатным диваном. Хортенс, к которой Одноглазый отнесся неожиданно галантно, должна была разместиться в крохотной комнатке Дженни рядом с комнатой Коннора.
      Дженни казалась обиженной, но это совсем не задевало Хортенс, женщину суровую и лишенную излишней сентиментальности, но расстраивало Кэт, начинавшую думать, будто ей удалось завоевать дружбу Дженни. В проходной комнате никто не мог спать, так как она не отапливалась, а кроме того, там протекала крыша. Явно решив не обращать внимания на настоятельные требования Мейв насчет новой комнаты, Дидерик ремонтировал протекающую крышу, а Кэт отправилась на поиски частичного решения жилищной проблемы.
      Десять минут спустя она подошла к двери дома Барни Форда.
      – Доброе утро, миссис Форд.
      – Чем могу помочь вам, миссис Фицджеральд? – спросила Джулия, поприветствовав Кэт.
      Та переступала с ноги на ногу.
      – Я хотела спросить, не знаете ли вы какого-нибудь подходящего негра… – Миссис Форд пришла в такое замешательство, что Кэт запинаясь, пояснила: – Дело в том, что моя мать…
      – Ваша мать негритянка? – настороженно спросила Джулия.
      – Нет, ирландка. Она… спасает женщин, попавших в беду, помогает им устроиться. На вокзале в Чикаго она встретила одну молодую негритянку, которую пытался завлечь мужчина… сомнительной репутации.
      – Понимаю. – Однако, по виду миссис Форд было ясно, что она ничего не понимает. Кэт могла только предполагать, что миссис Форд никогда не оказывалась в положении одинокой молодой женщины на Чикагском вокзале… или на любом другом железнодорожном вокзале.
      – Поэтому мама надеется найти мужа для Мэтти, а я не знаю ни одного подходящего негра, поэтому я подумала, может быть, вы…
      – В Брекенридже негров немного, – сказала миссис Форд. – Я все время приглядываю возможных женихов для моих дочерей. Нам даже пришлось согласиться на ухаживания белых парней.
      – В самом деле? – Кэт заинтересовалась этим вопросом. – Действительно, стоит подумать, а не могут ли жениться между собой белые и цветные. Она вздохнула. – У меня даже нет постели для Мэтти, и Бог знает, где мне ее разместить. Не могу же я заставить ее спать на полу, пока она будет отрабатывать свой проезд, занимаясь работой по дому.
      – Она служанка? – Глаза миссис Форд загорелись.
      – Да. Мама привезла с собой и Хортенс, но она-то белая, и Одноглазый настаивает…
      – Я возьму цветную, – перебила ее миссис Форд. – Сколько я вам должна за билет на поезд?
      «Боже мой, – подумала Кэт, – если людям так нужны служанки, я, наверное, могла бы получать комиссионные за… но, разумеется, мама пришла бы в ужас при мысли о подобном извлечении прибыли из отчаянного положения ее «девочек»». Дохода от меблированных комнат Мейв хватало лишь на покрытие расходов. Поблагодарив миссис Форд, Кэт отправилась домой, гадая, надолго ли ее мать задержится в Брекенридже. Мейв Фицпатрик, несомненно, запретила бы дочери отправиться в поездку по рудникам вместе с Коннором. Они не смогут разобраться с рабочими, если мать задержится здесь надолго.

* * *

      Коннор вернулся домой, чтобы обсудить с Кэт ряд деловых вопросов. Но вместо Кэт он обнаружил поджидавшую его Мейв Фицпатрик. Она удивительно походила на свою дочь – такая же миниатюрная, но без изящных округлостей, присущих фигуре Кэт. У нее были такие же черные волосы, слегка тронутые сединой, такие же большие глаза с длинными черными ресницами. Обе женщины оказались настолько похожими, что их можно было бы принять за сестер. Вряд ли матери Кэт больше сорока, и она выглядела бы еще моложе, если бы не отблеск твердой решимости в ее глазах, свойственный зрелым людям.
      – А где Кэт? – спросил Коннор.
      – Отправилась искать мужа для Мэтти, – ответила Мейв.
      – Для той негритянки? Ну что ж, тогда нам не стоит мешкать с обедом, ожидая Кэт. Цветные в Брекенридже такая же редкость, как розы в сугробе. Она может дойти до самого Денвера в поисках чернокожего холостяка.
      – Я очень рада возможности поговорить с вами наедине, мистер Маклод, – сказала Мейв, пропуская мимо ушей замечание Коннора.
      – Да? – Помня о предположении Шона относительно возможной женитьбы Коннора на Кэт, он надеялся, что еще одного подобного предложения не последует.
      – Моя Кэтлин – я уверена, вы в этом уже убедились, – девушка легкомысленная. Веселая, трудолюбивая, но….
      Если не считать словесной атаки на грабителей в поезде, Коннор не стал бы приклеивать Кэт ярлык легкомысленной женщины.
      – Она не осознала общественных последствий той ситуации, в которой находится сейчас.
      – Каких общественных последствий?
      – Скандальных. Как по-вашему, что говорят люди о подобном совместном проживании?
      Коннор удивленно взглянул на Мейв.
      – Между мной и вашей дочерью ничего нет. – Он почувствовал угрызения совести. Был один поцелуй, но, как сказала Кэт, это всего лишь случайность, а не предвестие безудержной страсти. – Какого черта они станут болтать? Здесь живут одиннадцать человек. Сколько же еще нам требуется соглядатаев?
      – Я не сказала, что думаю, будто дело обстоит неладно, – заявила Мейв Фицпатрик, – но люди будут чесать языки, мистер Маклод, а я не хочу, чтобы драгоценное имя моей дочери…
      – Она же спит с вами в одной комнате, а не со мной, – вскипел Коннор, – а в моем доме живет только потому, что ее брат посчитал необходимым обеспечить ей мужскую защиту. Брекенридж не какой-нибудь тихий городок в Новой Англии. Это поселок горняков с суровыми нравами, поэтому, пока Шон не передумал, я намерен выполнять свое обещание. – С гордым видом Коннор вышел из комнаты.
      «Сильный мужчина», – одобрительно подумала Мейв. Может быть, он и отличается от большинства представителей мужского пола, являющихся злостными соблазнителями невинных женщин. И все-таки лучше приглядывать за этими двоими. Мейв хорошо помнила внезапную и необъяснимую страсть Кэт к Мики Фицджеральду, да сгноит Господь его душу. А Лайам охотно принял Мики в семью из-за его фамилии.
      – Хорошая нормандско-ирландская фамилия Фицджеральд, – удовлетворенно заметил Лайам. – Совсем как моя. Не то что твоя от ирландцев, которые сидели в болотах да ели картошку.
      «Какой же, по мнению Лайама, была моя фамилия?» – задумалась тогда Мейв. О'Феллон… Хорошая фамилия. Не то что эти Фиц-такие, да Фиц-сякие, успокой Господь их души. Оба давно уже умерли, а об усопших не принято плохо думать.
      Мейв вышла на крыльцо и приказала плотнику приниматься за сооружение новой комнаты. «Ох уж эти немцы!» – подумала она, направляясь проверить, чем занимается Хортенс. Еще одна упрямица, всегда уверенная, будто она одна знает, как что-то сделать лучше. Кроме того, Хортенс – блондинка, а Мейв всегда с подозрением относилась к блондинам. Ингрид тому доказательство – женщина с повадками шлюхи. Ну что ж, Шон сделал неудачный выбор.
      Внеся изменения в предложенное Хортенс меню, Мейв вытащила из постели Ингрид и усадила ее за починку детских вещей. Что за мать позволяет четырех– и пятилетним малышам болтаться по холодному дому в кофточках с дырками на локтях? Просто чудо, что дети до сих пор не подхватили пневмонию.
      – Иди сюда, Шон-Майкл. Посиди у бабушки на коленях. Я научу тебя чудной молитве.
      – А что такое молитва, бабушка? – спросила Фиба.
      «Мало того, что распутница, она еще и безбожница», – пробормотала Мейв. Что же думают святые на небесах, видя, на какой женщине женился их единственный сын. Мейв всегда думала о первой жене Лайама как о святой, потому что именно Кэтлин Фицпатрик еще до своей неизлечимой болезни взяла в дом Мейв, испуганную четырнадцатилетнюю девочку, которая оказалась одна-одинешенька в незнакомой стране.

* * *

      – Если Мэтти может спать на тюфяке, то не понимаю, почему бы и Хортенс не устроиться там же, – заявила Дженни.
      – Мэтти уходит жить к Фордам. – Кэт заметила, как Коннор скривил губы и украдкой бросил на нее вопросительный взгляд.
      – Джулия нашла ей мужа? – прошептал он.
      – Нет. Джулия берет ее в служанки.
      – Это лучше, чем выходить замуж, – пробормотала Хортенс, со стуком ставя на стол большую миску с тушеным мясом и клецками.
      – Вы такая замечательная повариха, Хортенс, – льстиво заметил Одноглазый. – Надеюсь, вы никогда не покинете нас.
      – А я надеюсь, что она завтра же выйдет замуж, – сказала Дженни, – потому что, кажется, никому нет дела, получу ли я когда-нибудь свою спальню обратно.
      Одноглазый бросил сердитый взгляд на Дженни. Хортенс пробормотала себе под нос:
      – Не надейтесь на мое замужество, мисс. Мейв незамедлительно отозвалась:
      – О, ты передумаешь, когда мы подыщем тебе хорошего мужа, Хортенс.
      А Кэт добавила:
      – Не волнуйся, Дженни, скоро Дидерик построит еще одну комнату.
      – Еще одну комнату? – нахмурился Коннор. – И долго мне еще терпеть этого плотника?
      – Я заплачу за комнату, – сказала Кэт.
      – У девочек должны быть свои собственные комнаты, – заявила Мейв. – Это проявление милосердия по отношению к ним.
      – А как же насчет дочерей? – обиделась Дженни. В это время Хортенс внесла в комнату блюдо с бисквитами и заявила:
      – Я не нуждаюсь в милосердии, мэм, и я не девочка.
      – Зато вы очень славная женщина, – заметил Одноглазый.
      – Дочери должны слушаться родителей и поменьше жаловаться, – обратилась Мейв к Дженни. – Шон-Майкл, мне показалось, что ты бросил бисквит в свою сестру.
      – Он сам выскочил, бабушка, – ответил мальчик.
      – Вот такими высказываниями вымощена дорога в ад, малыш. Кстати, Кэтлин, насчет того, о чем мы с тобой говорили. Надеюсь, ты понимаешь, что твой долг в отношении этих молодых женщин состоит не только в том, чтобы найти им подходящих мужей. – Мейв сделала вид, что не слышит, как Хортенс сердито громыхает посудой на кухне. – Ты должна также следить, чтобы они были должным образом одеты и накормлены, чтобы с ними не допускали вольностей при ухаживании, а также чтобы они регулярно ходили в церковь.
      – Да, мама, – смиренно согласилась Кэт, подавив смешок; она заметила, что Коннор тоже еле сдерживает смех.
      – Ты следишь, чтобы Бриджит ходила в церковь?
      – Да, мама. Мы были там в одно из воскресений, когда смогли пробраться сквозь сугробы.
      – Одно воскресенье! – воскликнула Мейв. – Вы присутствовали на мессе только один раз?
      – Священники не могут постоянно находиться здесь, мама. Они служат мессы в Брекенридже в первое и третье воскресенье месяца, потому что должны посещать и другие поселки. Кроме того, церковь не обогревается, как и дом священника, поэтому они часто болеют. Отец Рабанус все еще в Денвере в больнице, а отец Эузебиус подхватил пневмонию.
      – Всего одна месса? – Мейв покачала головой. – Что за безбожное место.
      – Просто заснеженное, мэм, – пояснил Одноглазый. – Если вы, католики, хотите, чтобы народ пришел в церковь, не следует строить ее на холме, куда никто не может добраться.
      – Тогда, Кэтлин, ты должна читать молитвы для девочек прямо здесь. Теперь насчет Бриджит. Надеюсь, с ее замужеством не связано никакого скандала? Я очень расстроилась, узнав, что она вышла замуж не за единоверца. Нужно постараться, чтобы с Хортенс и Колин так не получилось.
      – Кто такая Колин? – встревожилась Дженни. – В моей комнате она спать не будет!
      – А я ни за кого не выйду замуж – ни за католика, ни за кого-то еще, – заявила Хортенс, наконец-то занявшая свое место за столом.
      Мейв нагнулась через стол и шлепнула по руке Джемми, который потянулся за клецками.
      – Пользуйтесь ложкой, молодой человек, – сказала она, – и подождите, пока мы прочтем молитву.
      Джимми насупился. Затем Мейв произнесла молитву и завязала разговор о несправедливостях по отношению к немолодым работницам в Чикаго.
      – Хоть они более опытные и работящие, но теряют работу из-за своего возраста, или же им платят меньше, – сокрушалась Хортенс.
      – То же самое с нами, старыми горняками, – сказал Одноглазый. – Но никто из нас не сказал бы, что вы немолодая, мисс Хортенс.
      – Если все старые горняки теряют на рудниках глаза, руки и ноги, – вмешалась Мейв, – то неудивительно, что вы теряете и работу. Я бы посоветовала горнякам подыскать себе другую работу, прежде чем они станут калеками.
      – Вы говорили с моими работниками? – спросил Коннор.
      – Я ничего не желаю слышать о ваших проблемах с работниками, мистер Маклод. Моя дочь не поедет с вами по всяким горняцким лагерям, где полно грубых мужчин. Покойный мистер Фицпатрик в гробу перевернулся бы, если бы узнал, что вы предлагаете.
      Коннор подумал, что покойный мистер Фицпатрик мог бы умереть и не от болезни печени, а от постоянного напряжения из-за жизни с такой суровой женой. С другой стороны, Шон говорил, что его отец был самым упрямым человеком на свете. Что за семья!
      – Ты еще не сказала, кто такая Колин, – обратилась Кэт к матери.
      – И где она будет спать, – добавила Дженни. Колин прекрасная набожная девушка, которая приедет в Колорадо сразу же после того, как закончится срок ее послушания в монастыре Святой Схоластики в Чикаго.
      – Вы хотите сказать, что она монашка? – в ужасе спросила Дженни. – Нашей служанкой будет монашка?

* * *

      – Итак, Кэт, как женщина, категорически настроенная против любви и брака, вы должны бы усмотреть иронию в своей новой роли свахи, подыскивающей женихов половине женского населения Чикаго, – тихо проговорил Коннор в один из тех редких моментов, когда Мейв не следила за ними бдительным оком.
      Кэт улыбнулась.
      – Не знаю, как насчет иронии, но мне, конечно, не по себе от тех ожиданий, которые возлагает на меня мама. Как мне выдать замуж Хортенс? Она даже не хочет об этом думать.
      – Я бы не стал ломать над этим голову, – посоветовал Коннор. – Если вы найдете мужа Хортенс, то вам снова придется распределять домашние обязанности между Дженни, Ингрид и Одноглазым.
      – Кстати, где была Ингрид сегодня вечером? В последнее время у нас за столом собирается столько народу, что я даже не заметила ее отсутствия.

ГЛАВА 7