Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Любовники поневоле

ModernLib.Net / Чедвик Элизабет / Любовники поневоле - Чтение (стр. 22)
Автор: Чедвик Элизабет
Жанр:

 

 


      – Если бы только закрыли салуны, такого не случилось бы, – сказала она дрожащим голосом.
      Коннор заглянул в кухню. Дверь криво висела на поврежденных петлях. Плита разворочена. Хорошо еще, что не возник пожар.
      – Ты все-таки сунулась в печь, хотя обещала, что не будешь готовить?
      – Это должен был быть сюрприз, – сказала Кэт, – но мясной пирог, наверное, взорвался. – Слезы текли по ее щекам.
      – Это динамит взорвался, – сообщил Коннор.
      – Какой динамит? – изумилась Кэт.
      – Динамит, который я положил в печь сушиться.
      – Ты положил динамит в мою плиту?
      – Это абсолютно безопасно, когда поддерживается небольшой огонь, если только какой-нибудь дурак не придет – хотя пообещал ничего не трогать – и не подкинет дров…
      – Ты взорвал мой мясной пирог и погубил ужин, который я задумала специально для тебя! – Кэт снова залилась слезами.
      За всю свою жизнь Коннор не видел столько слез. Они текли по лицу Кэт и капали – только сейчас он заметил – на очаровательное платье с глубоким вырезом, украшенным кружевами. Коннор осознал, что, наконец-то, Кэт была готова подать ему знак, которого он ждал так давно, а он все погубил, взявшись сушить динамит в кухонной печи. Этого Кэт ему никогда не простит. Он ведь мог убить ее. Если бы Кэт стояла перед печкой, когда произошел взрыв…
      – Все стены в мясе и подливке, – всхлипнула она.
      – А мы все это бросим, – попытался утешить ее Коннор. – Мне очень жаль, что я испортил твой сюрприз.
      – Мы не сможем оставить все, как есть. Присохнет, и тогда…
      – Мы попросим Гретель, чтобы она позаботилась об этой чепухе. Пойдем, я поведу тебя на ужин к Барни Форду. Будем есть твои любимые свиные отбивные с картофельным пюре и подливкой.
      Кэт шмыгнула носом. Это так вкусно, а она забыла пообедать. Но не станет же Коннор делать ей предложение у Барни Форда, где полно голодных горняков и бизнесменов, поглощающих пищу и орущих друг на друга.
      – Пойдем, дорогая. – Коннор обнял ее за талию и с болью в душе увидел, что сзади платье превратилось в лохмотья. – Ты можешь переодеться, я подожду.
      Кэт через плечо взглянула на свое платье и снова залилась слезами.
      – Это было красивое платье, – уверил ее Коннор. – Ты похожа на… на принцессу из сказки.
      Кэт опечалилась еще больше, потому что придется надеть платье, в котором он уже видел ее, и в котором она не будет похожа на принцессу из сказки. Но все же Кэт переоделась, и они отправились в город. Ужин прошел замечательно. Коннор был так мил, что надежды Кэт ожили. Но не на сегодняшний вечер. Когда они вернутся, дома будет Гретель. И Дженни. Кэт предложила Коннору зайти к Макнафтам и захватить Дженни, чтобы кому-то из мальчиков Макнафтов не пришлось провожать ее.
      – Но ее нет у Макнафтов, – сказал Коннор.
      – Она же сказала, что пойдет к ним на ужин, – недоумевала Кэт. – Прямо из школы.
      – Я заходил к ним, чтобы отдать Фреду кое-какие инструменты, которые одалживал у него. Дженни там не было.
      – Но я… – Ужас охватил Кэт. – Я подумала, что раз Томми уехал, можно позволить ей пойти в гости.
      – Что это значит? Почему ты бы не отпустила ее, будь Томми в городе?
      – Потому что раньше Дженни врала мне, – призналась Кэт слабым голосом. – Она говорила, что ходит к Филдингам, а сама гуляла с Томми.
      – И ты ничего мне не сказала? Позволила им встречаться?
      – Но я… я присматривала за ними, Коннор. Следила, чтобы они не оставались одни.
      – Какого черта ты мне ничего не сказала?
      – Ей же только шестнадцать.
      – Вот именно!
      – Я думала, он ей надоест.
      Коннор устремился к Френч-стрит, бросив Кэт одну и унеся с собой зонт, под которым они шли вдвоем. К тому времени, как Кэт добралась до дома, промокшая насквозь, Коннор уже прочел записку, которую нашел в комнате Дженни.
      – Они сбежали, – зловеще сообщил он.
      – Мы их догоним. – Кэт сняла ботинки, в которых хлюпала вода, так как в спешке она шлепала прямо по лужам.
      – Как? Они сели на утренний поезд до Денвера. И вполне могли сойти на любой станции. А если не сошли, то уже почти добрались до Денвера, и мы не сможем поймать их до того, как они поженятся. И ты допустила все это.
      – Мисс Кэт? – робко спросила Гретель, заглядывая в комнату. – Что случилось с кухней?
      – Она взорвала печку, – мрачно ответил Коннор.
      – Не я положила туда динамит, – возмутилась Кэт. Она ужасно переживала из-за Дженни, но не понимала, почему Коннор винит во всем ее. – И не я лгала и обманывала, а Дженни. Может быть, если бы ты женился, вместо того, чтобы эгоистично не обращать внимания на детей и доверять их воспитание старому нечестивцу, нога которого не ступала в церковь, то, вероятно, ничего этого не случилось бы. Ты виноват в такой же мере, как и я, Коннор Маклод, так что нечего обвинять меня.
      Гретель смотрела на них, открыв рот от удивления. Коннор оторопел от неистового нападения Кэт.
      – Что делать с кухней? – робко спросила Гретель.
      – Поинтересуйся у мистера Динамита, – сказала Кэт. – А я иду спать.

ГЛАВА 25

      Коннор уехал с утренним поездом в Денвер, надеясь догнать Дженни. Кэт, в печали и унынии, решила навестить сестру Фредди, чтобы найти утешение и поплакать всласть. «Вот так собираешься устроить романтический ужин, и что получается? – спрашивала она саму себя, направляясь к монастырю. – Мясо прилипло к стенам кухни, платье и даже нижняя юбка превратились в лохмотья, а предмет твоего обожания обвинил тебя во взрыве и в бегстве дочери. Так зачем стараться?» Может быть, ей только кажется, что она хочет выйти замуж за Коннора? Ведь столько лет Кэт не верила в романтическую любовь. Так зачем же стремиться к невозможному?
      Кэт сознавала свою вину в истории с Дженни. Она не служила достойным примером для девушки – жила в одном доме с ее отцом, влюбилась в него. Кэт вздохнула и постучала в дверь обители Святой Гертруды. Но вместо Фредди на пороге появилась рассерженная мать Хильда с номером «Саммит Саунти Джорнал» в руке.
      – Не понимаю, зачем вы читаете эту газету, преподобная мать, – сказала Кэт, направляясь вслед за ней в комнату, как ей было приказано. – Полковник Финчер низкий человек.
      – Так значит, ты читала номер, который вышел на этой неделе?
      – Нет, не читала. С тех пор, как полковник Финчер ополчился против моей борьбы за трезвость, я читаю только статьи мистера Харди и «Лидер».
      – В таком случае, взгляни на эту статью, а потом объясни мне, что ты делала в западной части Брекенриджа, в публичном доме.
      Глаза Кэт расширились от удивления, когда она взяла газету из рук матери настоятельницы. Пока она читала, беспокойство переросло в ярость. Полковник Финчер утверждал, что его внимание привлек один скандальный слух, что некая особа, считающая себя вправе вмешиваться в жизнь других людей и критиковать их поведение, была замечена в борделе на западном берегу реки. Подозревая, что такого рода история о женщине, чье религиозное рвение хорошо известно, не может быть правдой, он не придал значения этому слуху. Однако, гражданин безупречной репутации сообщил о еще одном таком случае. «Что может делать леди в подобном месте?» – вопрошал полковник Финчер. Да еще целых два раза. Полковник язвительно замечал, что люди, считающие себя арбитрами морали, должны сначала обдумать свое собственное поведение, а потом уже судить других.
      – Это правда, Кэтлин? – спросила настоятельница.
      – Да, я была там, – сказала Кэт. – Он только не позаботился узнать, по какой причине. И что это за «гражданин безупречной репутации», который посещает «Клуб джентльменов»?
      – Кэтлин, ты отдаешь себе отчет, как сильно эта история повредит твоей репутации?
      – Конечно, – сказала Кэт, – и первым делом я разберусь с клеветником.
      – И создашь еще больший скандал. Он утверждает, что ты входила в тот дом с мужчиной.
      – О, Господи, да это же был мистер Местр, – объяснила Кэт. – Он искал жену, а Гретель отказала ему из-за его ушей. С другой стороны, Берди, бедняжка, пыталась утопиться и преуспела бы в этом и оказалась в аду, если бы в реке было побольше воды. Я воспользовалась случаем и свела их. – Кэт сложила руки на коленях и улыбнулась настоятельнице. – Теперь у мистера Местра есть жена, которая считает его самым замечательным человеком, а не нежеланным лопоухим типом. Кроме того, Берди покаялась в грехах и теперь ведет жизнь приличной замужней женщины. Она обещала мне ходить в церковь в Аспене. Чего же еще желать? Все отлично устроилось.
      Вид у настоятельницы был ошарашенный.
      – Ты не перестаешь поражать меня, Кэтлин. Я верю в спасение заблудших душ. Эта Берди имеет отношение к твоему очередному замыслу? Я теперь припоминаю, что ты брала у меня книгу о житиях святых.
      – Конечно, – подтвердила Кэт. – Жития святых стали источником утешения и вдохновения для Берди и ее товарок. В прошлый раз я рассказала им о жизни Святого Дионисия. И о Святой Женевьеве в позапрошлый раз. – Кэт не стала уточнять, какому пересмотру она подвергла жизнь Святой Женевьевы.
      – Ты выбрала жития французских святых по какой-то особой причине? – поинтересовалась сбитая с толку настоятельница.
      – Но ведь наш епископ француз, – сказала Кэт.
      – Ах, да, конечно. Бедный епископ Машбеф, должно быть, еще не пришел в себя, если верить тому, что я услышала о вашей с ним беседе. Надеюсь, ты не рассказывала тем заблудшим душам на другом берегу реки, что они должны бороться за право голоса для женщин, потому что таково желание Пресвятой Девы?
      – Я почти не упоминала о проблемах женского равноправия в разговорах с ними.
      – Хорошо, Кэтлин. Я уверена, что у тебя были самые лучшие намерения, но вряд ли что-то смогу посоветовать тебе в этом вопросе. Мне нужно помолиться Пресвятой Деве и испросить совета.
      – Я тоже буду молиться, – откликнулась Кэт. – «Но сначала нанесу визит полковнику Финчеру». – Кэт знала, как обращаются с редакторами-клеветниками к западу от Миссисипи. Она пошла домой и прихватила свой хлыст. К тому времени, как Кэт добралась до редакции «Джорнал» на Главной улице между Линкольн-стрит и Веллингтон-авеню, за ней увязалась целая толпа людей, успевших прочесть газету.
      «Я буду держаться с достоинством, даже официально, – размышляла Кэт. – Не стану на него кричать, но с другой стороны, не буду размазней, ни в коем случае не позволю себе по-дамски скрыть свое возмущение».
      – Итак, сэр, – заявила она, распахивая дверь и щелкая хлыстом, – вы решили возвести клевету на женщину, которая выполняет свой христианский долг?
      – А? – Полковник Финчер поднял голову от стола.
      – Я собираюсь отстегать вас, полковник, – сообщила Кэт. – Наверное, вы думаете, я не знаю, как делаются такие вещи, но я хорошо знакома с местными обычаями.
      У двух из троих дочерей полковника – все они помогали ему выпускать газету – был испуганный вид. Вероятно, не впервые их отец подвергался нападению разъяренных читателей, но только не женщины. Как ему защитить себя? Драться с ней?
      Младшая дочь полковника усмехнулась.
      – Однако, я миролюбивая христианка, – продолжала Кэт. – Я дам вам шанс принести свои извинения, доведя до вашего сведения, что если бы вы позаботились расспросить людей, то узнали бы, что я посещала «Клуб джентльменов» ради вдохновляющих проповедей.
      – И как, вдохновились, мэм?
      – Ваш юмор неуместен и не приличествует джентльмену, полковник Финчер, – одернула его Кэт. – Я настолько преуспела, что одна молодая женщина теперь замужем и ведет достойную жизнь. А вы можете похвастаться, что ваша непристойная газетенка когда-либо достигала такого успеха на ниве добрых дел? Вы даже не можете добиться, чтобы засыпали ямы на улице.
      С улицы доносились одобрительные возгласы. Наверное, общественное мнение было на стороне Кэт.
      – А теперь я собираюсь отхлестать вас – конечно, если только вы не пожелаете вызвать у меня сочувствие к такому пожилому человеку, как вы, и не скажете мне, кто же этот так называемый «гражданин безупречной репутации», который рассказал вам эту лживую сплетню.
      – Медфорд Флеминг, – сказала одна из дочерей полковника. – Я же вам говорила, папа, не надо ему верить.
      – Вот безответственная журналистика в худшем виде! – воскликнула Кэт. – Вы верите на слово человеку, который обрезает канаты подъемников на рудниках, платит негодяям, чтобы те топили ни в чем не повинных горняков; который поджигает частные дома и, между прочим, имеет репутацию жестокого человека даже среди тех женщин, в общении с которыми вы меня упрекаете. Не могу себе представить, что, по-вашему, я могла бы там делать, если не добрые дела.
      – В следующем номере я напишу опровержение с извинением, – заявила одна из дочерей мистера Финчера.
      – Черта с два ты напишешь! – завопил полковник.
      – Что ты будешь делать, папа, если она и впрямь отхлестает тебя? Двинешь ей кулаком в нос? – спросила другая дочь.
      – Если ты не позволишь нам написать опровержение, мы объявим забастовку, – сказала третья. – А тебе известно, что с твоим ревматизмом ты сам не справишься с прессом, папа.
      – Женщинам всегда можно доверять в благом деле, – с удовлетворением заметила Кэт, испытывая облегчение от того, что не пришлось стегать хлыстом пожилого человека да еще с ревматизмом.

* * *

      – Ты нашел ее? – Кэт неловко было находиться рядом с Коннором после их гневной перепалки при том, что еще свежи были в памяти воспоминания о рухнувших надеждах.
      – Ни единого следа.
      У Коннора был такой усталый вид, что сострадание и сочувствие стеснили душу Кэт, хотя он и обошелся с нею так несправедливо.
      – Они сели на поезд на краю города, но никто не видел, как они сходили. Я спрашивал на каждой станции от Брекенриджа до Денвера. Кэт вздохнула.
      – Думаю, они хотят пожениться.
      – Наверное, так оно и есть, но посмотри, что получилось с нами двоими, вступившими в брак совсем юными.
      «Опять он об этом, – грустно подумала Кэт. – Еще одно доказательство того, что он никогда не сделает мне предложение».
      – Вернувшись в город, я услышал историю, в которую не могу поверить, – продолжал Коннор. – Тебя действительно видели у Марси?
      Кэт кивнула, слишком расстроенная, чтобы беспокоиться, какого мнения он об этой истории.
      – Какого черта ты там делала?
      – Выполняла свой христианский долг, – ответила Кэт. – «Теряла зря время в том, что касается тебя», – мысленно добавила она.
      – Только ты могла вообразить, что твоим христианским долгом является посещение дома Марси, – заметил Коннор, снимая пальто. – Ладно, я иду спать. Может быть, поспав немного, я займусь этим делом и пройдусь хлыстом по Джонатану Куперу Финчеру. Уж он-то должен был бы знать, что ты не можешь предпринять у Марси ничего, кроме очередного дурацкого крестового похода.
      Кэт, хоть и была тронута его предложением встать на ее защиту и призвать к порядку желчного редактора «Джорнал», обиделась за «дурацкий крестовый поход».
      – Спасибо, Коннор, – вежливо поблагодарила она, – но тебе не стоит беспокоиться. Я уже сама пригрозила отхлестать полковника. Его дочери, весьма разумные молодые леди, на следующей неделе напечатают опровержение с извинением.
      – И ты, конечно, чрезвычайно довольна собой, не так ли? – грустно спросил Коннор, направляясь в свою комнату.
      Кэт так и не поняла, что он хотел этим сказать.

* * *

      Снова улицы Брекенриджа покрыты снегом. За ночь его выпало на шесть дюймов, а к утру сильно подморозило. «Вот и опять пришла зима», – подумала Кэт, доставая свои отремонтированные лыжи. Эти были короче, чем те, на которых она спускалась в январе с перевала. Самый лучший мастер по лыжам, Эли Флетчер, сделал их специально для нее. Кэт спустилась с крыльца, закрепила ботинки в лыжных креплениях и двинулась по Френч-стрит.
      Коннор еще спал, и Кэт могла спокойно наведаться к Чарли Максвеллу, чтобы нанять его для своего дела. Она благополучно свернула на Вашингтон-стрит и заскользила вниз по холму к Главной улице, приветствуя знакомых и останавливаясь поболтать с друзьями.
      «Какое приятное утро, – думала Кэт. – Снег такой хрустящий и белый!» Вершины гор были увенчаны тяжелыми снеговыми шапками; белые подушки снега лежали на лапах вечнозеленых елей перед домом Барни Форда. Кэт помахала Джулии, сметавшей снег со ступенек. «Надо найти другую негритянскую девушку для Джулии», – подумала Кэт. В тот вечер, когда печка взлетела на воздух, Барни упомянул, что в последнее время Джулия сбилась с ног.
      Кэт притормозила шестом у стайки мальчишек, игравших в снежки. При этом она нечаянно наткнулась прямо на мэра Брекенриджа, сбив его с ног и сама оказавшись в сугробе. Кэт первой вскочила на ноги и подала руку мэру.
      – Надо смотреть, куда едете, молодая леди, – проворчал мэр.
      – Это ведь вы летом сказали мне, что дамы плохие наездницы, – ответила Кэт. – Помните? Когда моя лошадь попала ногой в одну из ям на улице? Так что вряд ли вы можете ожидать, что лыжницы из нас лучше, чем наездницы. На вашем месте я бы отходила подальше, заметив женщину на лыжах. – Повернувшись спиной к мэру, Кэт продолжила свой путь и благополучно добралась до конторы Чарли Максвелла, больше не сбив с ног ни одного горожанина.

* * *

      В тот вечер Чарли Максвелл сказал своей жене Ольге, что сможет купить ей тот диван, о котором она мечтала. В делах наметилось большое оживление. Кэтлин Фицджеральд пришла к нему с двумя юридическими проблемами. Во-первых, она попросила совета, как получить вакантное место в школьном совете. Чарли счел делом чести сказать ей, что женщина, тем более католичка, имеет мало шансов получить преимущество при голосовании. Насколько ему известно, в Брекенридже никогда не выбирали женщину в совет. Кроме того, люди не забыли, что епископ Машбеф хотел содержать католические школы за счет государственных средств и потерпел сокрушительное поражение.
      – Они скажут, что раз ваши дети – ну, то есть, дети Коннора и Шона – не ходят в общественные школы, так зачем вам иметь право голоса в делах управления этими школами, – объяснил Чарли.
      Однако, Кэт не пожелала его слушать и перешла ко второму вопросу.
      – Больше всего ей хочется привлечь Медфорда Флеминга к ответу за клевету, – рассказывал Чарли своей жене. – Похоже, та информация, о которой идет речь в «Джорнал», была предоставлена им.
      – Ты прославишься, – сказала Ольга.
      – А кого я привлеку в качестве свидетелей? Мисс Марси? Ее девушек? Разразится грандиозный скандал, а Кэт католичка. Присяжные, в основном, протестанты, а кроме того, мужчины, которые хотят, чтобы шлюхи встали на путь истинный, еще меньше, чем закрытия салунов.
      – Чарли Максвелл! – воскликнула Ольга. Ее глаза приобрели мечтательное выражение. – У меня будет самая красивая гостиная в городе, когда я заполучу новый диван.
      – И Коннор хочет, чтобы Медфорд Флеминг немедленно заплатил то, что должен по суду, – добавил Чарли. – Говорит, если мы не получим деньги до следующей пятницы, снова подадим в суд.
      – Чудесно! – сказала Ольга. – Мы сможем купить и кресла.

* * *

      Кэт решила дать Дидерику последний шанс влюбиться в Гретель. Когда служанка призналась, что считает плотника симпатичным, Кэт пригласила его выпить чаю в гостиной. Неделю спустя, когда у них с Коннором снова установились дружеские отношения, Кэт рассказывала:
      – Чаепитие прошло очень успешно. И Дидерик, и Гретель весьма воодушевились. Я уверена, они полюбят друг друга.
      – Твои дела с организацией свадеб идут все лучше и лучше, – заметил Коннор.
      Настроение у Кэт сразу испортилось. Может быть, ей многое удавалось с девушками ее мамы, но она не в силах была что-то сделать для себя самой.
      – Дидерик, наверное, влюбился, – продолжала Кэт с уже меньшим энтузиазмом. – С тех пор, как я устроила для них чаепитие, он развил бурную деятельность: вставляет цветные стекла, наклеивает обои.
      – Нацепил еще больше резных украшений на твою башню, – добавил Коннор. – Три женщины в городе остановили меня на улице и пожаловались, что ты единолично завладела единственным плотником в городе, который умеет выполнять такую работу.
      Кэт вздохнула. Почему на домах, которые строил Элайас Нешхолд, резьба по дереву была сделана со вкусом, тогда как Дидерик лепил декоративных деталей в пять раз больше, чем нужно.
      – Думаю, к Рождеству он закончит башню, а потом женится и пойдет работать на кого-то другого.
      – Хорошо бы. Ты ведь понимаешь, это может обернуться большими расходами? Итак уже пришлось продать два рудника. Если и остальные со временем окажутся убыточными из-за рынка серебра, мы будем вынуждены продать дом и переехать.
      – Правда? Ты имеешь в виду другой город?
      – Верно. – Коннор внимательно наблюдал за Кэт, зная, что женщины терпеть не могут перемен. Роза Лорел заставила его оставаться в Сент-Джоне еще долгое время после того, как ему следовало переехать.
      – Как интересно! – воскликнула Кэт. – А куда?
      – Туда, где обнаружится новая жила. Я прислушиваюсь к разговорам, высматриваю подходящий район, может быть, куплю заявку. Это подстраховка на будущее.
      – А я и не знала, – посетовала Кэт. – Это будет интересно – переехать на новое место, начать совсем новое дело… – Она осталась довольна разговором. Кэт не возражала против переезда, если Коннор возьмет ее с собой, а он сказал «мы». Может быть, для них еще не все потеряно?

* * *

      Предприимчивость Кэт, ее деятельный, неугомонный характер поражали Коннора. Эта женщина идеально подходила ему во всех отношениях, если бы только удалось переломить ее непреклонное предубеждение против брака. Но то, как Кэт восприняла его планы, оказалось совершенно необычным для женщины. Она была готова переехать вместе с ним в другой город, однако не проявила никакого интереса к созданию семьи. Неужели Кэт считала, что они так и будут жить бок о бок до конца жизни, не вступая в брак? Раза два в год оказываясь в одной постели? Не верилось, что какая-нибудь порядочная женщина могла бы хладнокровно относиться к такой перспективе.

* * *

      Кэт знала: Чарли беспокоится насчет успеха их дела в суде, потому что присяжные были в основном протестантами, за исключением одного католика, который большей частью проводил воскресный день в салуне, а не в церкви. Кэт считала, что даже если не выиграет дело, то, по крайней мере, сможет защитить себя от слухов и сплетен. Зал заседаний был битком набит. Здесь сидели Коннор и Джимми, Гретель и Дидерик, и – самое трогательное – Дженни и ее новоиспеченный муж, приехавшие из Аспена, чтобы оказать ей поддержку. Кэт была преисполнена оптимизма, в отличие от своего адвоката.
      Она надела свое любимое платье – муаровый шелк в серую, зеленую и черную клетку с небольшой верхней юбкой, тщательно подогнанной к нижней плиссированной. Кэт выбрала этот фасон из духа противоречия, понимая, что Юстасия Флеминг появится в наряде, сшитом по последней моде. Платье Кэт было четырехлетней давности, но вполне приличным. Таким образом, Кэт выступала против женщин, которые становятся рабынями любых новых модных веяний, быстро уходящих в прошлое. Кроме того, судья так быстро назначил день заседания, что уже не оставалось времени шить новое платье.
      Адвокат мистера Флеминга сказал судье, что его клиент считает повод для возбуждения расследования пустячным.
      – Мистер Флеминг лично видел истицу выходящей из упомянутого публичного дома, а одна из его обитательниц сказала ему, что миссис Фицджеральд заходила к ним примерно неделю тому назад. Мистер Флеминг просто упомянул об этих обстоятельствах в разговоре с полковником Финчером. Полковник решил написать об этом в своей газете. Следовательно, ответчик выбран неправильно. Если миссис Фицджеральд хочет судебного разбирательства, то должна привлечь к ответственности газету.
      Одна из дочерей полковника Финчера, сидевшая позади Кэт и Чарли, должна была освещать процесс на страницах «Джорнал». Она наклонилась вперед и произнесла громким шепотом:
      – Вызови меня, Чарли. Я буду свидетельствовать в пользу Кэт.
      Судья сурово взглянул на нее и обратился к адвокату Флеминга:
      – Где ваш клиент?
      – Мистер Флеминг занятой человек. Он не счел обязательным свое присутствие, так как его невиновность не вызывает сомнений.
      По толпе пробежал ропот разочарования. Оглядевшись, Кэт заметила, что Юстасия тоже отсутствует. Судья отказался отложить заседание и сказал Чарли вызывать первого свидетеля. После торопливого совещания тот вызвал мисс Финчер, которая сообщила, что мистер Флеминг не раз говорил на эту тему с ее отцом, причем представлял дело таким образом, будто Кэт работает в «Клубе джентльменов». У всех собравшихся вырвался крик изумления.
      – Я сказала папе, что это глупость, но он все еще не мог успокоиться после шума с закрытием салунов. В любом случае, мы напечатали опровержение и извинились.
      – Мисс Финчер, это правда, что миссис Фицджеральд угрожала отхлестать вашего бедного старого отца? – спросил адвокат Флеминга.
      – Бедного старого отца? – раздался из задних рядов яростный вопль полковника Финчера.
      Мисс Финчер негодующе фыркнула и сказала:
      – Неужели на то похоже? Она ведь такая крохотуля.
      – Так значит, можно сказать, что вас принудили написать опровержение? – не унимался адвокат Флеминга.
      – Не говорите глупостей, – возмутилась мисс Финчер. – Мы с сестрами написали опровержение вовсе не потому, что нас заставили. Все мы на голову выше маленькой миссис Фицджеральд, чтобы бояться ее. А папа вообще никого не боится. Это известно всему городу.
      «Клуб джентльменов» представляла Бабетта. Ее выбрали, потому что у нее была самая грамотная речь среди остальных девиц, не считая, разумеется, Марси, которая не могла свидетельствовать, так как знала об истинной причине визитов Кэт. Однако, увидев, какой наряд Бабетта сочла подходящим для суда, Марси лишь покачала головой. Платье имело низкий квадратный вырез, что побудило нескольких присяжных наклониться вперед, чтобы присмотреться получше. Само платье было сшито из ярко-желтого шелка с юбкой, отделанной широкими голубыми рюшами, сочетавшимися по цвету со шляпой, украшенной огромными желтыми перьями. Кэт вздохнула, а Бабетта с сияющей улыбкой заняла свидетельское место и начала отвечать на вопросы Чарли.
      – Это было так весело, когда она приходила, – восторженно повествовала Бабетта. – Она читала такую хорошую молитву, прося Бога присмотреть за нами, женщинами, которым так тяжко приходится, а если вы считаете, что работать в публичном доме очень легко, значит, вы ничего не понимаете. Нам всем хочется убежать и спрятаться, когда приходит мистер Флеминг. Он такой гадкий. – Бабетта кокетливо кивнула в сторону присяжных, так что всколыхнулись все перья на ее шляпе.
      – Ваша честь, – вскричал адвокат Флеминга, – я не допущу, чтобы подобная особь порочила моего клиента.
      – Что-что? Лось? – воскликнула Бабетта. – Я вовсе не лось. Не такая уж я здоровая, просто круглая, где надо. – Она погладила свою талию, затянутую в корсет. – Спросите моих клиентов, если вы не…
      – Эй, вы, заткнитесь оба, – вмешался судья. – Хочешь еще о чем-нибудь спросить свидетельницу, Максвелл?
      – Она еще не закончила свидетельствовать, ваша честь.
      Кэт заметила, что Чарли испытывал некоторое смущение, опрашивая ночную красотку, но у членов суда присяжных сна не было ни в одном глазу. Надо заметить, что на этот раз развернулась большая конкуренция за право войти в состав присяжных.
      – В любом случае, – сказала Бабетта, пренебрежительно поводя носиком в сторону адвоката, оскорбившего, как ей показалось, ее фигуру, – миссис Фицджеральд не только читала красивую молитву, но и рассказала нам о Святом Дионисии, как он прошел шестьсот шагов со своей отрубленной головой в руках. Если уж это не чудо, то тогда не знаю, что считать чудом. А лучше всего мне понравилась история о Святой Женевьеве, которая была дамой моей профессии и ее похитил сарацин, язычник, но она не захотела делать с ним ничего по своей части, поэтому он хотел отрубить ей голову. Потом Святую Женевьеву спас отряд христианских рыцарей, а потом она жила праведной жизнью, обращала язычников и все такое. Нам эта история показалось такой вдохновляющей, – добавила Бабетта. – Старине Медди Флемингу должно быть стыдно говорить так плохо о миссис Фицджеральд. Не много найдется христианских леди, которым есть дело до того, что бывает с такими девушками, как мы, а она беспокоится. Я думаю, это и вправду хорошо.
      Чарли поблагодарил Бабетту за показания. Адвокат Флеминга спросил:
      – Визиты миссис Фицджеральд, кажется, не слишком повлияли на вас, мисс…
      – Бабетта, – с готовностью подсказала девушка. – Ах, да, я пошла к мадам, которая заправляет монахинями. Я подумала, что, может, есть такой дом, где обращают сарацинов, тогда бы я туда поступила. Но она сказала, что мне надо сначала покаяться в грехах и дать обет целомудрия, и она не знала, где есть такое место. Но теперь мне все ясно с сарацинами. Если сарацин придет к мисс Марси, я, например, не возьму с него денег, и, уверена, все остальные девушки тоже.
      – Восхитительно, – саркастически заметил адвокат. – Не могли бы вы сказать, мисс Бабетта, возвращение на путь истинный… э-э… запачканных голубок требовало от миссис Фицджеральд необходимости подниматься на второй этаж «Клуба джентльменов»? Отвечайте только «да» или «нет», пожалуйста.
      – Нет, – сердито ответила Бабетта.
      – А миссис Фицджеральд поднималась туда, где делаются дела?
      – Да, но…
      – И миссис Фицджеральд была наверху, не так ли?
      – Да, но…
      – Благодарю вас, мисс Бабетта. Потрясенная публика зашепталась, когда свидетельское место заняла Кэт.
      – Миссис Фицджеральд, вы действительно поднимались на второй этаж «Клуба джентльменов»? – задал свой вопрос Чарли Максвелл.
      – Конечно, – безо всякого смущения ответила Кэт. – Когда Берди пыталась утопиться, я решила, что она подхватит пневмонию, поэтому сказала отвести ее наверх. Моя мать всегда говорит: «Один грамм предосторожности в вопросах здоровья стоит килограмма лечения».

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26