Любовники поневоле

* * *

      В ночь перед судом ударил мороз. Наутро Кэт впервые увидела великолепие превратившейся в золото листвы, трепещущей на легком ветру, который в конце сентября уже стал прохладным.
      – Должно быть, это доброе предзнаменование, – сказала Кэт Коннору, когда они шли в зал суда.
      – Не думаю, что это предзнаменование, – возразил Коннор. – Такое случается каждую осень.
      – Вера в предзнаменования – признак примитивного ума, – раздался позади голос Мэри-Маргарет.
      Кэт пожалела, что согласилась на требование этой девицы тоже отправиться на заседание суда. Уже потому, что это было нечестно по отношению к Ольге. Кэт понимала, что в этой дружбе Ольга находится в невыгодном положении. Она нашла Мэри-Маргарет, безработную учительницу из хорошей семьи, оставшуюся без средств на улицах Балтимора, и взяла ее к себе, устроила на завод мясных консервов и оказала поддержку. Потом они накопили достаточно денег, чтобы добраться до Чикаго в надежде на лучшие заработки. Но бессовестный кэбмен, которого девушки наняли, чтобы он отвез их в тот район, где можно было спять меблированную комнату, украл их багаж. Вся эта история напоминала те романы о бедных девушках-работницах, что любила читать Кэт. Уж не сочинили ли они этот рассказ?
      «Завтра, – решила Кэт, – Мэри-Маргарет останется дома, а Ольга пойдет на заседание». Но на самом деле она понимала, что Ольга никогда не лишит подругу того, что та желает получить.
      Составление списка присяжных не заняло много времени. Каждый раз, как адвокат противоположной стороны возражал против очередной кандидатуры, судья говорил:
      – В нашем графстве не так уж много людей, которым вы можете доверить определение вины того человека, которого вы представляете. Городок наш небольшой, вы сами знаете.
      – Не думаю, что он хороший судья, – шепнула Кэт Коннору.
      – По-моему, мистер Дентон выглядит весьма импозантно, – заметила Мэри-Маргарет, а когда Кэт удивленно посмотрела на нее, добавила: – Сразу видно, он интеллектуал и настоящий джентльмен. Вы сами заметите, насколько его знания грамматики превосходят знания другого адвоката, и, разумеется, он говорит гораздо лучше судьи.
      – Вы на чьей стороне, в конце-то концов? – спросила Кэт.
      – А ну-ка, публика, успокойтесь там, – прикрикнул судья. – А вы, женщины, не можете удержаться, чтобы не посплетничать. Я сейчас отошлю вас домой, на кухню. Там ваше место. А теперь давайте перейдем к заседанию. Оно и так уже затянулось.
      – Затянулось? – удивленно переспросил Бонифаций Дентон. Вид у него был удивленный, вероятно, потому, что выбор присяжных занял меньше часа. – Прежде чем я зачитаю свое заявление, ваша честь, мой клиент хотел бы возразить против того, чтобы присяжные сидели в креслах-качалках, купленных Джеймсом Коннором Маклодом.
      – Ребята, вы хотите отдать назад кресла-качалки? – спросил судья у присяжных заседателей.
      – Разрази меня гром, ваша честь, похоже дело окажется долгим и нудным, – сказал старшина присяжных. – Вряд ли кто-нибудь из нас захочет провести несколько дней, сидя на жестких деревянных скамейках.
      Мистер Дентон посовещался с мистером Флемингом и обратился к судье:
      – Мой клиент, представляющий Трентон Майнинг Компани, хочет сказать, что не возражает против отсрочки слушания дела, раз у нас такие несговорчивые присяжные.
      – Отличная дикция, – прошептала Мэри-Маргарет.
      – Хорошо, принимаю возражения, – провозгласил судья. – У нас есть присяжные, есть стороны, участвующие в тяжбе, и их адвокаты, то бишь поверенные, так что начнем заседание. И не беспокойся, Сеп, оно не продлится слишком долго.
      – Так значит, мы должны отдать назад кресла-качалки? – спросил Септимус Эмбри, старшина присяжных. – Хорошо, но пусть мистер Флеминг не надеется, что мы по-доброму отнесемся к Трентон Майнинг Компани, раз он лишает нас удобств.
      – Ну, что я тебе говорил? – прошептал Коннор на ухо Кэт. Та улыбнулась и кивнула.
      – Мой клиент согласен оставить кресла, – заявил мистер Дентон после еще одного совещания с Флемингом.
      Оба адвоката сделали свои заявления, потом судья объявил перерыв на обед и на свой привычный послеобеденный сон. Кэт, Коннор и Мэри-Маргарет отправились в «Сэдл Рок Кафе» Барни Форда, где Кэт радостно поприветствовала хозяина:
      – Вот и я, наконец-то, пришла в ваш ресторан, мистер Форд. Надеюсь, у вас еще есть свиные отбивные.
      – Конечно, миссис Фицджеральд, – заверил ее Барни Форд.
      – Как поживает Мэтти? – спросила Кэт, имея в виду негритянку, которая приехала на Запад вместе с Хортенс.
      – О, она вышла замуж и уехала в Денвер, – сказал мистер Форд. – Джулии было жаль отпускать ее.
      – Надо написать маме. Она всегда рада слышать, что еще одна из ее девушек вышла замуж.
      – Тогда она действительно будет очень рада, – резонно заметил он. – Я чуть ли не каждую неделю слышу, что какая-нибудь девушка из Чикаго выходит замуж.
      – Этот человек цветной, – прошептала Мэри-Маргарет, когда Барни Форд вернулся на свое место у стойки. – В Балтиморе цветные не смешиваются в социальном плане с белыми.
      – Он владелец этого ресторана, – сообщила Кэт, с удовлетворением отметив, что Мэри-Маргарет потрясена этим фактом. – Ну, что будем делать? – повернулась она к Коннору.
      – Я считаю, что по употреблению настоящего времени глаголов и по строению риторических предложений мистер Бонифаций Дентон значительно превосходит мистера Чарльза Максвелла, – заявила Мэри-Маргарет.
      Не успела Кэт и рта раскрыть, как Коннор спокойно заметил:
      – Вполне вероятно, но двое присяжных заснули во время его речи.
      – Правда? Боюсь, я не заметила. Мэри-Маргарет заказала себе овощное блюдо и получила миску бобов с тушеным мясом, на которое неодобрительно воззрилась.
      Коннор и Кэт пировали, поглощая отбивные, картофельное пюре и сметанную подливку, проявив полнейшее равнодушие к предупреждению своей учительницы-служанки о том, что подливка вредна для здоровья.
      – О, не беспокойтесь за нас, Мэри-Маргарет. У вас хватит поводов для беспокойства с вылавливанием всех этих шкварок, вредных для здоровья, из ваших бобов, – заверила ее Кэт.

* * *

      На третий день судебного разбирательства поднялся сильный ветер и сорвал с деревьев золотую листву.
      – Надеюсь, это не плохое предзнаменование, – с улыбкой проговорил Коннор. На самом деле он знал, что разбирательство идет очень хорошо. Присяжные внимательно выслушали показания Коннора о том, как Флеминг присолил рудник, который теперь требовал обратно. С другой стороны, они дремали во время пространных геологических разъяснений Бонифация Дентона. Конечно, когда геологические подробности излагал Чарли Максвелл, они тоже дремали, но Коннор объяснил Кэт, что, по его мнению, в геологии они были на высоте и далеко опередили крючкотворство Флеминга.
      На четвертый день заседаний Кэт тоже не выдержала и задремала; она уже услышала о рудничной геологии больше, чем может услышать женщина за всю свою жизнь. Проснувшись, Кэт обнаружила, что ее голова покоится на плече Коннора, а Бонифаций Дентон весьма раздраженным тоном заявляет:
      – Ваша честь, я должен выразить протест. Один из присяжных храпит.
      – Верно, – согласился судья. – Я и сам не прочь соснуть. Прервемся на обед, а во второй половине дня вы, мистер Дентон, может быть расскажете нам что-нибудь поинтереснее.
      – Я нахожу геологические подробности весьма интересными, – сказала Мэри-Маргарет, когда они уходили.
      Кэт была по горло сыта обществом этой девицы и отправила ее домой гладить белье. Потом Кэт вместе с Коннором пошла в ресторан Барни, где на этот раз подавали бараньи отбивные, и побеседовала с хозяином, что было бы невозможным, пойди с ними Мэри-Маргарет. Бог знает, что она сказала бы, если бы за одним столиком с нею сидел цветной.
      – Тебе нравится Мэри-Маргарет? – спросила Кэт у Коннора, когда в разговоре упомянули имя школьной учительницы.
      – Я думаю, она порядочная зануда, – сказал Коннор, расправляясь с куском знаменитого вишневого пирога Джулии Форд, – но она настоящая домоправительница. Хватается за тряпку, чтобы убрать за вами, раньше чем вы снимете свои грязные сапоги.
      – А я считаю, это скорее проявление бестактности с ее стороны, – фыркнула Кэт.

* * *

      После обеда заседание было отложено, потому что двое присяжных за обедом выпили и вернулись явно навеселе. Мистер Бонифаций Дентон был вне себя от возмущения, на что судья сказал:
      – Такое случается не в первый раз, мистер Дентон. И не в последний, – и отправился домой, чтобы продлить свой послеобеденный сон.

* * *

      – Ну, я считаю, хватит свидетельских показаний и заявлений, – объявил судья к полудню пятого дня заседания.
      – Но, ваша честь! – вскричал Бонифаций Дентон, – у меня еще есть показания…
      – А как ты, Чарли? – оборвал его судья. – Ты хочешь что-нибудь добавить?
      Понимая, что судья начинает раздражаться, Чарли Максвелл сказал:
      – Я считаю, что показаний вполне достаточно, ваша честь.
      – А я нет, – запротестовал Дентон.
      – Послушай, сынок, – сказал судья, – мы уже слышали, как была подана заявка, и знаем, что об этом участке говорит чуть ли не каждый чертов геолог в Колорадо. А вы, ребята, хотите продолжить слушания? – Он повысил голос, но все равно не смог разбудить самых сонливых членов суда присяжных. Остальные присяжные дали понять, что слышали достаточно, чтобы вынести решение. – Хорошо, – провозгласил судья. – Мы сократим прения, скажем, на две трети. Надеюсь, вы понимаете, я урезаю время моего дневного сна ради вас, мистер Дентон.
      – Но, ваша честь….
      – Не испытывайте мое терпение. Мы провели здесь столько времени. Даже миссис Фицджеральд не может сопротивляться сну.
      – Я не сплю, – подала голос Кэт.
      – Ну, пятнадцать минут назад спали. Когда два симпатичных холостяка вроде вас, господа поверенные, не могут заставить хорошенькую женщину бодрствовать – особенно, если учесть, что эта женщина потеряет деньги, если проиграет процесс – то, значит, вы уморили всех до полусмерти. Сокращаю прения на две трети. И особо не растягивайте свои речи. Имейте в виду, что выигравший дело устраивает танцы. – Судья стукнул молотком и положил конец пререканиям.
      – Танцы? – удивилась Кэт. – Мы должны будем устроить танцы?
      – Таков обычай, – объяснил Коннор. – Выигравший процесс устраивает вечеринку с танцами.
      – Мэри-Маргарет, сейчас же отправляйся домой и начинай печь хлеб.
      – Но я же пропущу заключительные прения. И потом, вы еще не знаете, выиграете или нет.
      – Если мы не выиграем, то все как один останемся дома, – решила Кэт.
      – Я потрясен, – проговорил Коннор с удивленным видом. – Ты так серьезно воспринимаешь этот суд, что даже отказываешься от танцев.

* * *

      – Ваша честь, – сказал Септимус Эмбри. – Мы решили дело в пользу Коннора Маклода. Мистер Флеминг пытался его надуть, а потом, когда обнаружил, что пошел не с той карты, попытался все переиначить. Абалон Уилсон – вон он, здесь, – кивнул старшина присяжных на одного из членов суда, который проспал почти все заседания, – он знает о том, где залегает верхушка жилы, больше, чем все эти новомодные геологи вместе взятые. Вчера вечером он просто пошел и посмотрел. Коннор получил верхушку по заявке, которую купил у мистера Флеминга, а значит, владеет всей жилой. Раз такое дело, мистер Флеминг должен заплатить ему за то, что выгреб со стороны Трентон Майнинг Компани по границе владения. Кроме того, Абалон говорит, похоже, мистер Флеминг брал руду на участке Коннора.
      Публика издала восторженный вопль, так как все собравшиеся были на стороне Коннора, в то время как Бонифаций Дентон старался перекричать всеобщий гвалт:
      – Мы собираемся опротестовать решение, ваша честь!
      – Ваше право, – заявил судья. – Но если вы это сделаете, я представлю вердикт, который только что вынес Сеп, как преступный замысел и упеку вашего мистера Флеминга в тюрьму. Думаете, я этого не сделаю, городские парни? – Последовало шумное обсуждение, закончившееся уже более благоприятным принятием решения суда. – Хорошо, – провозгласил судья, – танцы ровно в семь. Позаботься об угощении, Коннор, и перестань обнимать миссис Фицджеральд. Я не люблю, когда женщины находятся в зале суда, а еще меньше мне нравятся всякие обжимания.
      Кэт была слегка разочарована, что Коннор повиновался требованию судьи. Но все-таки они выиграли, и она надеялась, что Медфорд Флеминг захлебнется в собственной желчи.
      – Мы ведь не должны приглашать Флемингов, правда? – с надеждой спросила Кэт.
      – Полагается пригласить, – вздохнул Коннор. – Даже если бы суд приговорил его к повешению, их все равно следует пригласить. Таков обычай в наших краях.

* * *

      – Коннор, кто-то принес пиво, – посетовала Кэт, переводя дыхание после танца с Септимусом Эмбри, который сказал, что голосовал в пользу Кэт исключительно из-за ее хорошенького личика. За этот вечер она по два раза танцевала с каждым из присяжных.
      – Это я купил пиво, – признался Коннор. – Люди пришли отпраздновать вместе с нами нашу победу, и я не собираюсь угощать их невыдержанным пивом. Давай потанцуем. – И он увлек Кэт на танцевальную площадку.
      – Не думаю, что Флеминги находятся здесь, чтобы праздновать нашу победу, – ехидно заметила она. Кэт не могла не признать, что Юстасия Флеминг выглядело восхитительно в своем лилово-пурпурном бальном туалете с изысканной бисерной вышивкой. Но неужели она не понимает, что это просто танцы, а не бал? Кэт чувствовала, что сама она одета гораздо более подобающим образом в своем простом платье кораллового шелка, украшенном кружевами кофейного цвета и таким же поясом. Стоит только взглянуть на глубокое декольте в форме сердечка, вырезанное на платье Юстасии Флеминг, чтобы сделать вывод, что она не отличается особым вкусом. Коннор обычно поднимал шум, если Кэт или Дженни хоть на дюйм приоткрывали грудь. Интересно, скажет ли он что-нибудь по этому поводу своей новой знакомой?
      – По-моему, Флеминги пришли потому, что не хотят выглядеть проигравшими, – решил Коннор. По его виду нельзя было сказать, что он потрясен декольте миссис Флеминг.
      – Весь вечер она не сводит с тебя глаз, – пробормотала Кэт.
      – У тебя богатое воображение.
      «Неужели я начинаю ревновать?» – с тревогой подумала Кэт и сменила тему разговора. – Мэри-Маргарет три раза танцевала с Бонифацием Дентоном.
      – Без сомнения, увлечена его ораторским даром, – ехидно заметил Коннор.
      Кэт захихикала. Трудно долго пребывать в плохом настроении, когда Коннор кружит тебя в танце и сам рад этому. Однако, позднее, заметив, что он танцует с Юстасией Флеминг, Кэт обнаружила, что ей это ужасно не нравится. Она не видела необходимости в том, чтобы снисходительный победитель оказывал милость врагу, в данном случае, приглашая на танец жену врага. Когда Медфорд Флеминг склонился перед ней в поклоне, Кэт не испытала ни малейшего желания проявлять снисходительность.
      – Подите прочь, похотливый негодяй! – прошипела она.
      Флеминг метнул на нее пугающе злобный взгляд.
      – Ох, мисс Кэт, – подбежала Ольга, – я нигде не могу найти Мэри-Маргарет.
      – О, я уверена, она где-то здесь, – попыталась успокоить ее Кэт.
      – Ее нигде нет, я все обыскала.
      – Может быть, она вышла подышать свежим воздухом.
      – Нет. Я искала.
      – Тогда, может быть, она пошла домой.
      – Нет, она не ушла бы без меня.
      – Ну, а если ее провожает какой-нибудь джентльмен…
      – Она бы сказала мне. – Ольга едва не плакала, и Кэт сама забеспокоилась. Мэри-Маргарет не настолько свободна от обязательств, чтобы уйти, никому ничего не сказав. А вдруг это очередной злобный замысел Флеминга? Не подговорил ли он своего поверенного умыкнуть ее служанку?
      Кэт повернулась к Медфорду Флемингу, который наблюдал эту сцену, самодовольно посмеиваясь.
      – Что вы сделали с моей служанкой? – решительно обратилась она к нему.
      – Мадам, зачем мне ваша служанка, когда у нас есть свои?
      – В самом деле, – вступила в разговор Юстасия, подошедшая к их небольшой группе вместе с Коннором. – Нам ни к чему похищать вашу служанку, миссис… Фицджеральд, так, кажется? Это ирландская фамилия? – Слово «ирландская» она произнесла так, словно оно означало какое-то грязное ругательство.
      – Мэри-Маргарет исчезла, а в последний раз ее видели с их поверенным, – объяснила Кэт Коннору.
      – Точно. Они сели в коляску и поехали в сторону Бреддока, – сказал Септимус Эмбри. – Убежали, я бы так выразился.
      – Она же не отработала свой проезд, – сокрушалась Кэт. Теперь она вспомнила все вечера, когда Мэри-Маргарет отсутствовала, не желая отчитываться в том, где была. Значит, она вступила в союз с врагом?
      – Вы снова взялись за свое? – рявкнул Флеминг. – Пока я принимаю меры, чтобы защитить моего поверенного от ваших уловок, вы напускаете на него свою служанку.
      – Не говорите глупостей, – отрезала Кэт.
      – Я собираюсь требовать пересмотра дела. – Флеминг схватил жену за руку и потащил за собой.
      – А ты знала, что Мэри-Маргарет встречается с их поверенным? – с подозрением поинтересовался Коннор.
      – Конечно же, нет. Неужели ты думаешь, что я позволила бы ей встречаться с человеком, который не принадлежит к католической церкви?

ГЛАВА 21

      Ольга сходила с ума от беспокойства в течение двух дней, пока Мэри-Маргарет не уведомила их по телеграфу, что стала миссис Бонифаций Дентон. Тогда Ольга впала в уныние, розовое личико побледнело, белокурые волосы выглядели растрепанными, а глаза покраснели от проливаемых тайком слез. У нее подгорели последние в этом сезоне овощи, и пришлось начать открывать банки с заготовками, которые сделали они с Мэри-Маргарет. Стоило Ольге взглянуть на эти банки, как к глазам снова подступали слезы.
      Кэт решила, что даже если ей придется остаться без помощницы, она должна найти Ольге мужа, поэтому взяла дело в свои руки. Во-первых, она купила материю на новое платье и вместе с Ольгой принялась за работу. Кэт выбрала простой фасон; нежный абрикосовый шелк выгодно подчеркивал фигуру девушки, а широкий кремовый пояс всегда можно заменить другим, и тогда каждый раз платье будет выглядеть по-новому. Ольге не верилось, что такой восхитительный наряд принадлежит ей. Она так радовалась обновке, что стала меньше плакать и сама поправляла свои грамматические ошибки, раз рядом больше не было Мэри-Маргарет, чтобы следить за речью своей подопечной.
      Как только платье было готово, Кэт поручила Дженни отыскивать в дамских журналах самые модные модели причесок. Она купила туалетный столик с большим зеркалом, усадила перед ним обеих девушек и дала задание попробовать друг на друге все новые прически, обнаруженные Дженни. За все это время Ольга едва ли вспоминала свою подругу Мэри-Маргарет, которая бросила ее, даже не попрощавшись.
      Когда за завтраком Коннор сказал, что с ними хочет встретиться Чарли Максвелл, Кэт предложила:
      – Пригласи его на ужин завтра вечером. – Нужно было попытаться выдать Ольгу за Чарли. Кэт приказала девушке приготовить те блюда, которые удавались ей больше всего, и стояла рядом, чтобы убедиться: кухарка не впала в меланхолию и не испортила ужин. Следуя указаниям Кэт, Ольга появилась за ужином в новом абрикосовом платье и с новой прической, сооруженной Дженни, редко бывавшей в эти дни дома.
      Когда Чарли попытался флиртовать с Кэт, одетой на этот раз в самое неприглядное платье и с самой непривлекательной прической, та перевела разговор на Ольгу, упомянув о таких выдающихся качествах девушки, как достижения па ниве кулинарии, швейные таланты и множество восторженных обожателей. Последнее являлось преувеличением, так как до преображения, совершенного Кэт, Ольга была такой робкой, что мужчины не обращали на нее особого внимания. Но ее это обстоятельство, казалось, не волновало, так как она больше интересовалась делами Мэри-Маргарет, чем мужчинами.
      Когда подали свиную лопатку с жареным картофелем, улыбки Чарли уже были обращены к Ольге. Кэт испытывала чувство большого удовлетворения и была довольна собой. Не успели доесть последний кусок пирога, а Чарли уже говорил только с белокурой служанкой. Пришлось даже ему напомнить, что пришел он на деловую встречу.
      Все перешли в проходную комнату, где появился новый предмет обстановки – уютный диванчик для двоих. Пока Кэт подталкивала Коннора по направлению к их общей гостиной, тот шепнул ей на ухо:
      – По-моему, Чарли заигрывает с Ольгой, чтобы заставить тебя ревновать.
      – Ему же хуже, если это так, – ответила Кэт. – Если он играет ее чувствами, я заставлю его пожалеть об этом.
      – Раньше он едва замечал ее, – возразил Коннор.
      – Это как раз свидетельствует о том, чего можно достичь с помощью хорошо продуманного плана, – тихо проговорила Кэт и повернулась к гостю. – Попробуйте, удобен ли наш новый диванчик, Чарли, – предложила она и чуть ли не толкнула его на диван. – Так о чем вы хотели с нами поговорить?
      – Ну… – У Чарли был растерянный вид. – Я знаю, «Кольцо Ингрид» доходный рудник, и нельзя сказать, что я не оценил ваше предложение насчет процентов с прибыли за мои услуги…
      – Я скажу Ольге, чтобы она принесла вам еще чашечку кофе? Она варит чудесный кофе, правда?
      – Ах, да, конечно, чудесный.
      Кэт, оставившая дверь открытой как раз для такого случая, крикнула Ольге принести кофе.
      – И я не пытаюсь выйти из дела, если у вас туго с деньгами, – добавил Чарли.
      – А вот и Ольга. Почему бы тебе не посидеть с Чарли, Ольга?
      Коннор изумленно уставился на Кэт, но та чувствовала, что надо пользоваться любой возможностью, пока в доме находится подходящий холостяк.
      – Но с другой стороны, если вы можете заплатить мне сейчас, я бы отказался от процента с прибыли. Разумеется, если это не поставит вас в…
      – Конечно, Чарли. Коннор, ты ведь устроишь это, правда? – Кэт потянула его из кресла со словами: – Ну, а теперь, давай оставим молодых людей. Пусть получше познакомятся друг с другом.
      – Что все это значит? – спросил Коннор, как только Кэт вытолкала его из комнаты и ввела в ужасную гостиную Ингрид. – Только потому, что я сказал, будто он с нею заигрывает…
      – Я так рада, что ты обратил мое внимание на это обстоятельство. Думаю, они будут прекрасной парой.
      – Ольга и Чарли? С какой стати поверенный в делах вдруг захочет жениться на служанке?
      – Она красивая девушка.
      – И какого черта ты сказала, что мы заплатим ему наличными?
      – Если он хочет получить наличные, Коннор, я уверена, нам выгоднее оставить за собой тот процент, что мы ему обещали.
      – Да, но…
      – Как ты считаешь, – оборвала его Кэт, – можем мы оставить их вместе, например, на полчаса, не нарушая приличий?
      – Откуда мне знать? Мое ухаживание состояло в том, что я таскался за отцом Розы, пока он пытался застрелить каждого дикого зверя, попадавшегося ему на пути.

* * *

      Кэт вернулась из послеобеденного похода к Дейву Бреддоку и обнаружила, что дела опять осложнились, а Коннор уехал в Денвер.
      – Мне тоже хотелось бы поехать в Денвер, – задумчиво призналась Кэт Одноглазому. – Я не видела брата с весны, а он не любит писать письма. Как ты считаешь, он винит меня в уходе Ингрид?
      – Никто не станет винить тебя за то, что могла натворить Ингрид, – успокоил ее Одноглазый. – Как бы там ни было, Коннор уехал, а человек с рудника сказал, что Хортенс собирается бросить работу в Десятимильном каньоне.
      – Почему она так решила? – недоумевала Кэт. – Мне казалось, ей там нравится. И рабочие довольны.
      – Денг пристает к ней с предложением выйти за него замуж.
      – Да? Ну, это другое дело.
      – Ей это не нравится, поэтому она и уходит. Кэт вздохнула.
      – Наверное, мне самой надо туда съездить.
      – Я еду с тобой.
      – Но, Одноглазый, кто же присмотрит за Дженни и Джимми?
      – Я им не нянька. Ольга может удерживать форт несколько дней.
      Кэт не знала, что предпринять. Коннор и так уже расстроился, когда она сказала Чарли Максвеллу, что они расплатятся с ним наличными. Если все пойдет хорошо, Чарли сможет использовать деньги на свадьбу и на обустройство хозяйства. Он приходил повидать Ольгу по меньшей мере три раза в неделю.
      – Не понимаю: Одноглазый, зачем тебе ехать?
      – Коннору не нравится, когда ты одна ездишь в край рудников, где полно всякого грубого народа, – объяснил Одноглазый.
      – Он так сказал? – оживилась Кэт.
      – Это и так видно.

* * *

      Путешествие в компании одноглазого и одноногого горняка с искалеченной рукой было не самым легким делом, с которым когда-либо сталкивалась Кэт. Им пришлось посетить все три рудника в Десятимильном каньоне, предупреждая людей, что они должны перестать звать Хортенс замуж, если хотят и впредь питаться по-королевски.
      – Она не хочет выходить ни за кого из вас, парни, – говорил Одноглазый каждому горняку, которого встречал, причем многие отрицали наличие какого-либо романтического интереса к Хортенс. Застав, наконец, Хортенс на «Покойной жене», они смогли уверить кухарку, что больше она не будет получать нежелательные предложения.
      – Слава Богу, – сказала Хортенс. – Я уже предупредила их: следующий, кто пристанет ко мне с предложением, получит кулаком по носу, а потом я сразу же увольняюсь.
      – Вы не должны обижаться на бедных парней, – вздохнул Одноглазый. – Вы же такая замечательная женщина, Хортенс.
      – Да Бог с вами, Одноглазый. Они просто хотят, чтобы им хорошо готовили.
      – Нельзя же винить мужчину за то, что он хочет присвоить самую лучшую стряпуху на западном склоне. Черт побери, да я готов побиться об заклад, вы самая лучшая повариха в здешних краях, и это честнейший комплимент от парня, который кое-что знает о готовке.
      – Да Бог с вами, старый вы дурак. «Неужели они заигрывают друг с другом?» – раздумывала Кэт.
      – Возьмите еще кусок пирога.
      – Спасибо, Хортенс, я сыта.
      – Я имела в виду Одноглазого.
      – Не откажусь, – согласился тот.

* * *

      – Почему вас так интересует, кто станет шерифом, мисс Кэт? – поинтересовался Септимус Эмбри. – Вы ведь не можете голосовать. – Они встретились на улице рядом с редакцией «Саммит Саунти Джорнал»
      Кэт уже надоело выслушивать замечания, что она не может голосовать. И все-таки она продолжала агитировать за Дейва Бреддока.
      – Человек, который придумал, как варить некрепкое пиво, и выращивает овощи на западном склоне, достоин нашей поддержки, – говорила она людям.
      – Мне самому ни то, ни другое не интересно, – сказал Абалон Уилсон, который вышел из салуна Бредли и остановился, чтобы поприветствовать Кэт. – Когда мужчина приходит с рудника после десяти часов тяжелой работы, он хочет настоящего пива и мяса, а не этого некрепкого пива и репы.
      – И все-таки Дейв будет отличным шерифом, – не унималась Кэт, подавив естественное желание встать на защиту некрепкого пива и идей трезвости. Дейв сказал, что она действует лучше, чем объявление в газете, и почти так же хорошо, как духовой оркестр. А ведь Абалон голосовал за них на суде. По сути дела, его мнение о верхушке месторождения склонило на их сторону и остальных присяжных.
      К несчастью, Кэт не могла воздействовать на ход выборов, приглашая холостяков к себе домой для знакомства с предполагаемой будущей женой. За Ольгой, единственной подходящей кандидатурой в супруги, настойчиво ухаживал Чарли Максвелл. Кэт надеялась, что свадьба состоится после Рождества, но думать так было слишком эгоистично. До Рождества оставалось два месяца.
      Она зашла в прачечную, чтобы отдать в стирку рубашки Коннора, и, выходя, увидела Фреда Макнафта.
      – Здравствуйте, мистер Макнафт. Надеюсь, вы собираетесь голосовать за Дейва.
      – Выборы еще только в следующем месяце, – ответил Фред Макнафт. – А вам что за забота? Женщины все равно не голосуют.
      – Это не значит, что нас не интересуют выборы, – ответила Кэт сквозь зубы. – Здравствуйте, мистер Крейн. Забираете белье из прачечной? Я надеюсь, вы будете голосовать за Дейва Бреддока?
      Надо написать маме, чтобы прислала еще девушек. Особенно, одну специально для Дидерика, который слонялся по дому, почти ничего не делая, потому что обижался на Кэт, которая танцевала дважды с каждым из присяжных и ни разу с ним. По мнению Кэт, ему была нужна жена, способная управлять им и заставлять шевелиться. И в то же время девушка не должна быть слишком яркой, иначе Дидерик окажется в невыгодном положении. Мужчины так чувствительны к подобным вещам. Какая-нибудь приятная немецкая девушка с фермы. Кэт гадала, как отнесется Мейв к специальному заказу невесты для Дидерика.
      Она продолжила свой путь по улице и, проходя мимо лавки Фаро, испытала искушение купить себе его изумительных шоколадных конфет, но решила воздержаться. В последнее время Коннор с трудом находил деньги на хозяйство.
      – Добрый день, мистер Коллинз. Вы знаете, что Дейв Бреддок баллотируется на пост шерифа?
      Коннор должен был вернуться из Денвера со дня на день с новостями о Мейв, Джеймсе и Шоне. Стало ли ему лучше?
      – Здравствуйте, мистер Филдинг. Не правда ли, прекрасный октябрьский денек? Я агитирую голосовать за Дейва Бреддока.
      – Скажите Коннору, что он должен мне по счету за прошлый месяц, – сказал мистер Филдинг.
      – Должен? – На мгновение Кэт охватила тревога. Коннор всегда вовремя оплачивал счета.

* * *

      – Ты продал «Первую жилу» и рудник на Снейк-Ривер? – Кэт была взволнована заявлением Коннора.
      – Да. Нашел инвесторов с восточного побережья и продал со всеми потрохами.
      – А меня не спросил.
      – Ты же не спросила меня, Кэт, когда пообещала Чарли, что мы заплатим ему наличными.
      – Ах, Коннор. – Кэт смотрела на него с обескураженным видом. – У нас не было денег? Поэтому ты продал два рудника? Я ведь только хотела, чтобы Чарли и Ольга… О, Господи, Шон, должно быть, злится на меня.