– Но, миссис Фицджеральд, что вы собираетесь делать с Пелом?
      – Ничего, если он скажет правду. Это уже не первая диверсия, предпринятая шпионами Трентон Майнинг Компани. Недавно подожгли мой дом… – Маркус опустил голову, а управляющий удивленно уставился на Кэт. – …а там находилась Дженни Маклод.
      – Дочка Коннора погибла?
      – Я вовремя вытащила ее. – Кэт направила револьвер на Пела Маркуса. – Потом мистер Флеминг оскорбил лично меня своими гнусными намеками. Кстати, мистер Маркус, я ударила его по голове пресс-папье с золотым самородком, которое оказалось у него на столе, и вполне готова и вам нанести увечье. Моему терпению пришел конец.
      – Но я не… не делал…
      – Если вы признаетесь, что вас наняли, чтобы затопить рудник, я просто передам вас властям. Если нет – пеняйте на себя. Я нажму на спусковой крючок. Если вы невиновны, Бог защитит вас.
      – Вы с ума сошли! – Пел Маркус побледнел от страха.
      – Очевидно, вы ничего не знаете об истории церкви, мистер Маркус. Вина или невиновность человека веками пребывают в руках божьих, поэтому вам нечего бояться, если вы невиновны. Господь защитит вас.
      – Меня нанял Флеминг! – выкрикнул Маркус.
      – Вы говорите это не потому, что мало верите в Бога?
      – ОН нанял меня, – расплакался Маркус. – Заплатил мне пятьдесят долларов: двадцать пять сразу, двадцать пять, когда затопило рудник.
      – Не знаю, мистер Маркус. Может быть, вы говорите неправду, – сказала Кэт, крепче сжимая в руках револьвер.
      – Деньги в моих воскресных башмаках. Клянусь, это правда!
      – Хорошо. Если вы поклянетесь на Библии, я поверю вам на слово. Позовите сюда остальных, мистер Кетчем. Они должны знать, с чем мы столкнулись, и быть более бдительными в будущем.
      Рыдающий Пел Маркус дал клятву перед разъяренными горняками «Запоздалого».
      – Пожалуйста, джентльмены, не причиняйте ему вреда, – попросила Кэт, собираясь отправиться верхом в Монтесуму за шерифом. Кетчем вызвался сопровождать ее.
      – Флеминг оскорбил вас, мэм? – нерешительно спросил он.
      – Да, оскорбил, – ответила Кэт. – То, что он сказал мне… ну, вы понимаете, мистер Кетчем, я не могу повторить эти слова, но могу утверждать, что он распутник, в обществе которого ни одна порядочная женщина не может находиться ни минуты.
      Глаза управляющего стали круглыми, как блюдца, когда Кэт закончила свою тираду, так и не прояснив суть своего столкновения с Флемингом. Она не сомневалась, что в течение ближайшей недели любой горняк из Монтесумы найдет дорогу в Брекенридж, чтобы отыскать недостающие подробности. А в подробностях недостатка не будет, так как многие дамы уже пересказывали шепотом своим мужьям шокирующую историю с Медфордом Флемингом.
      В Монтесуме Кэт сделала заявление о том, что Пела Маркуса вместе с Флемингом следует обвинить в гибели рабочего на руднике «Запоздалый». Однако, Маркусу не суждено было пойти под суд. На следующее утро его нашли повесившимся в конторе, где горняки, как поклялись все до единого, заперли его, но оставили живым и невредимым.
      Услышав об этом, Кэт опешила. Может быть, не стоило так подходить к делу, как подошла она? Насилие набирало силу. Она так и не узнала: то ли ее собственные работники линчевали парня, то ли это сделал кто-то из приспешников Флеминга, чтобы защитить хозяина. Лишь одно объяснение Кэт отмела сразу же: что трусливый Пел Маркус повесился сам.

* * *

      – Дома была только Нолин, папа, – сказала Дженни. – Кто-то принес Кэт записку. Кэт сказала: «Да хранят нас святые угодники», побросала в саквояж какую-то одежду, приказала Нолин присматривать за хозяйством и уехала.
      – И Нолин даже не спросила, куда она поехала? – Коннору все это страшно не нравилось.
      – Наверное, Кэт скоро вернется. – Дженни пыталась играть на пианино Ингрид. – Сестра Паулина говорит, что мне нужно брать у нее уроки, потому что у меня есть музыкальный слух.
      – Пока Дидерик не закончит ремонт, в этих комнатках будет слишком много народу, чтобы мучить всех неумелой игрой на пианино.
      – Кэт сказала бы, что мне нужно практиковаться.
      – Тогда надо было выяснить, куда она поехала.
      – Может быть, ей просто надоели гости, и она решила убраться от них подальше. Каждая леди в городе нанесла визит Кэт, даже протестантки.
      – Вот как? – Если бы дочь сказала, что Кэт навестили все мужчины Брекенриджа, Коннор не удивился бы, хотя это ему и не понравилось бы. Но дамы? И к тому же методистки? Впрочем, какое ему деле до того, кто посещает Кэт? У Коннора нет на нее никаких прав.

* * *

      – Мистер Маклод, не могу ли я пригласить вас на чашечку чая?
      Коннор не мог припомнить, когда еще его так заставали врасплох. Он знал, кто такая эта красивая, нарядная женщина, хотя их никогда не представляли друг другу, и не ожидал когда-либо получить приглашение на чай в дом Медфорда Флеминга.
      – Ваш муж хочет поговорить со мной? – осторожно осведомился Коннор.
      – Нет, нет, речь идет не о делах, – сказала Юстасия Флеминг. – Хочу попросить вас об одной услуге.
      Весьма странно. Коннор принял приглашение из любопытства и в четыре часа дня появился у нового дома Флемингов на Никкель-Хилл. Его немало повеселили призывные возгласы нескольких ярких представительниц квартала «красных фонарей», которые приветствовали прохожих со своих балконов.
      – Мистера Флеминга сейчас нет в городе, – сообщила Юстасия Флеминг. Она поправила рыжеватый локон, выбившийся из затейливой прически, и грациозно опустилась на парчовый диванчик, жестом приглашая Коннора сесть рядом.
      Коннор сел. Насколько ему было известно, величавая Юстасия Флеминг редко появлялась в Брекенридже, и еще реже приглашала к себе местных жителей. Служанка подала чай.
      – Если вы желаете выпить что-нибудь покрепче, я прикажу принести, – предложила миссис Флеминг.
      – Чая вполне достаточно, – сказал Коннор, который терпеть не мог это пойло. Он не поднимал глаз от своей чашки, потому что на хозяйке было какое-то свободное, широкое одеяние, и Коннор не сомневался, что под этим домашним платьем нет корсета. Наверное, она только что встала после дневного сна. Уж не халат ли на ней?
      – Не желаете сухариков? – Юстасия протянула ему блюдо с печеньем, и широкий рукав откинулся, приоткрыв тонкое запястье и округлую руку.
      Коннор взял печенье и ехидно подумал, как удивился бы Одноглазый, если бы ему предложили такой «сухарик», чтобы обмакнуть в подливку. Миссис Флеминг, очевидно, копировала манеры английской знати. Бедро женщины прижалось к бедру Коннора, и он отвлекся от своих мыслей.
      Юстасия посмотрела прямо в глаза гостю и проговорила:
      – Дорогой мистер Маклод, я хотела посоветоваться с вами относительно одной проблемы, касающейся моего дома.
      Коннор осторожно отодвинулся, с интересом ожидая, придвинется ли Юстасия снова. Может быть, он неправильно понял эти многозначительные намеки, и жена Медфорда Флеминга вовсе не завлекала Коннора в свою постель. А то, что на ней надето, просто наряд по новой моде, о которой он еще ничего не слышал.
      – Я вполне довольна этим домом, – продолжала Юстасия. – Конечно, это простое деревенское местечко, но я сама выбрала участок для застройки из-за красивого вида, который отсюда открывается.
      Так вот почему Медфорд Флеминг жил теперь по соседству с мисс Марси, чей дом пользовался плохой репутацией. Коннор с трудом удержался от улыбки.
      – А теперь я обнаружила, что соседи у меня, так сказать, нежелательные.
      Коннор отхлебнул чай и отметил, что бедро хозяйки снова касается его бедра, а сама она устремила на Коннора проникновенный взгляд фиалковых глаз – так смотрят женщины, охваченные любовной страстью.
      – Даже если вы с моим мужем не в ладах, мистер Маклод, это не значит, что мы с вами не можем стать друзьями. – Юстасия улыбнулась Коннору и мягким движением положила свою ладонь на его руку. Коннор сделал еще глоток чая. – Зная, как хорошо относятся к вам здесь, в Брекенридже, я подумала, не могли бы вы использовать свое влияние, чтобы… убедить моих нежелательных соседей убраться куда-нибудь подальше.
      – Сомневаюсь, чтобы вашему супругу поправилось, что он каким-то образом обязан мне, миссис Флеминг.
      – Юстасия, – надула она губы. – Вряд ли мой муж будет вникать в эти проблемы. Я со своей стороны не возражала бы, если б оказалась в долгу перед таким… очаровательным джентльменом.
      Коннор задумчиво наблюдал за ней. Мысль переспать с женой врага таила в себе какую-то извращенную притягательность. А может быть, Флемингу наплевать, что вытворяет его красавица Юстасия? Фактом оставалось и то, что эта женщина не взволновала Коннора и не зажгла огонь в его душе. Одному взгляду Кэт было бы труднее сопротивляться, чем перспективе провести неделю в постели Юстасия Флеминг.
      – Не хотите ли осмотреть дом? – предложила она.
      Осмотреть дом? Чтобы осмотр закончился в спальне?
      – Мы понимаем друг друга, Коннор? Я могу называть вас Коннор?
      – Разумеется, мэм.
      – А вы должны называть меня Юстасия. «Мэм» звучит так странно. Если у вас возникли угрызения совести из-за того, что я замужняя женщина, то имейте в виду – вдруг вы не в курсе – что имя моего мужа и этой вашей… уж не знаю, в каких отношениях вы находитесь с миссис Фицджеральд, весьма тесно переплетаются в городских сплетнях.
      Коннора охватил приступ гнева, потом пришло осознание уверенности, что у Кэт не может быть ничего общего с Медфордом Флемингом. В глазах Юстасии блеснули искорки злорадного удовольствия. Почему? Потому что она собиралась наставить рога мужу? Или потому, что очернила имя Кэт?
      – Спасибо за чай, Юстасия. Думаю, что могу обойтись без осмотра дома. Вряд ли я сумею помочь вам.
      – О, дорогой, надеюсь, я не обидела вас? Люди будут сплетничать, вы понимаете.
      Коннор кивнул, раздумывая, с какой целью она пригласила его к себе на чашку чая. Пыталась внести раздор между ним и Кэт? Или хотела соблазнить его, а потом обвинить в домогательствах? Здесь явно не обошлось без Флеминга. Вполне вероятно, что он задумал эту западню вместе с женой. Возможно, Юстасия и вправду считала, что муж ей неверен, и решила, что Коннор, враг мужа, вполне подходящая кандидатура для мести. Коннор поднялся с диванчика, стремясь избежать неприятной и, возможно, опасной ситуации.
      – Вы уходите? – Юстасия изобразила разочарование на своем нежном личике. – Надеюсь, мы скоро увидимся, Коннор.
      Коннор ушел, так и не разобравшись, было ли это предложением или твердой договоренностью. Следует быть очень осторожным с этой леди. И где же все-таки Кэт? Если их обоих; ее и Флеминга нет в городе, а молва связывает их имена… Нет, прежде чем переходить к выводам, нужно поговорить с Кэт. Одна лишь мысль, что любой другой мужчина мог получить то, что она дала Коннору, особенно человек, которого Коннор презирал, ранила, словно острый нож. И все же он не верил, что Кэт способна так поступить.

* * *

      Если даже у Коннора и возникли серьезные сомнения, они исчезли еще до того, как Кэт вернулась в Брекенридж, потому что все, кто попадался ему навстречу, заинтересованно спрашивали, что он намерен предпринять в связи с подлым поведением Медфорда Флеминга по отношению к миссис Фицджеральд.
      – Разумеется, – рассуждал Фред Макнафт, который настиг Коннора буквально на крыльце его дома, – она и сама прекрасно смогла защитить себя. Все считают, что Флеминг уехал из города потому, что все знают, как он заработал синяк на лбу.
      – А как он его заработал? – поинтересовался Коннор.
      – Судя по тому, что я слышал, она швырнула ему в лицо пресс-папье с золотым самородком с его рудника в Фарнкомб-Хилл, которое болтается на столе в его конторе.
      – А как получилось, что об этом знает весь город? – спросил Коннор.
      – Сразу после происшествия Кэт была так расстроена, что пошла к Люсинде Дайер, у которой собралось все «Дамское общество помощи методистам», и там расплакалась, бедняжка. Дамы были в шоке: услышать такие вещи о человеке, который всегда изображал из себя джентльмена. До своего отъезда Флеминг вел себя так, словно ничего не случилось, ходил важный, задрав нос. Но можете быть уверены, у него в городе не осталось ни одного друга. Никто ему руки не подаст после такого поступка.
      Коннор задумчиво кивнул и, войдя в дом, направился в жалкую комнатушку, где обитали они с Одноглазым. Надо было выслушать рассказ Кэт об этой истории, но, похоже, это ужасное происшествие сработало в их пользу. Вряд ли это поможет Флемингу выиграть процесс. Хотя, кто знает?
      Не успел Коннор осмыслить значение последних событий, как его внимание привлекла необычная тишина в доме.
      – Дидерик! – крикнул он и устремился на свою половину дома. Заглянул в каждую комнату, но не обнаружил плотника за работой, хотя кухня так и осталась обгорелой. – Дидерик! – снова позвал Коннор, распахивая дверь холла и выглядывая на задний двор. Наконец, он нашел своего нерадивого работника. Дидерик стоял возле пристройки-туалета на половине Кэт и занимался тем, что выпиливал отверстие в боковой стене. – Какого черта ты делаешь? – спросил удивленный Коннор.
      Дидерик обернулся. Закончив работу, он вынул из стенки выпиленный квадратик.
      – Я видеть такой симпатичный окошко ф одном таком домик на Ридж-стрит, и я подумать, что миссус понравится такой окошко ф ее домик…
      – Боже, даруй мне терпение, – проворчал Коннор и обратился к плотнику голосом, полным беспримерного, как ему самому казалось, спокойствия: – Возвращайся в мой дом и работай там, пока я не прибил тебя, идиот.
      – Миссус, она…
      – Иди! – прикрикнул Коннор. Дидерик повиновался.

* * *

      – А вот и та леди, которую я искала, – сказала сестра Фредерика. – Дженни уже два дня не было в школе, но когда я вчера зашла к вам, чтобы поговорить с тобой, дома никого не оказалось.
      Кэт устало вздохнула. Она только что вернулась из Кистоуна и тут же столкнулась с новой проблемой.
      – Я была в Монтесуме, Фредди. Я разберусь.
      – Сестра Фредерика, – улыбаясь поправила ее подруга. – Не хочешь же ты еще больше обидеть мать настоятельницу? Ей ужасно не нравится, когда меня называют Фредди.
      Кэт улыбнулась в ответ и еле волоча ноги отправилась домой, где на крыльце встретилась с Дженни, которая только что вернулась.
      – Где ты была? – спросила Кэт. – И не говори, что идешь из школы. Я только что разговаривала с сестрой Фре… Фредерикой.
      – Я была больна.
      Кэт нахмурилась и закрыла зонтик, аккуратно расправив кружевную оборку по краю.
      – Тогда почему же ты не дома в постели?
      – Я… я пошла к миссис Филдинг спросить, что делать, потому что у меня были месячные и… мне было больно.
      – О, Дженни, тебе нужно было спросить у меня.
      – Но ведь тебя не было в городе.
      – А раньше у тебя случалось такое? Дженни кивнула, стараясь не встречаться глазами с Кэт.
      – Тебе надо было спросить меня.
      – Ты так занята, и ты… ты совсем не обращаешь на меня внимания.
      – О, моя дорогая, разве я не обращала на тебя внимания? – У Дженни был такой растерянный вид, что Кэт ужасно расстроилась. Бедное дитя, она даже отводила глаза. – В таких случаях помогает тепло. Давай я уложу тебя в постель.
      – Теперь мне уже лучше, – поспешно уверила ее Дженни. – Приехал папа, Кэт. Он очень беспокоился за тебя.
      – Выйди, Дженни, – потребовал Коннор, врываясь в дом.
      – Боже мой, Коннор, почему ты сердишься на Дженни? – спросила Кэт. Она сняла свою соломенную шляпку с зеленой лентой.
      – Я сержусь на тебя, а не на Дженни. Какого черта ты исчезаешь, никому не говоря, куда отправляешься?
      – Я даже не сообразила, что никому не сказала. Поездка была очень срочной.
      – И что это за история, о которой мне прожужжали все уши, насчет тебя и Медфорда Флеминга?
      – Я не собираюсь говорить с тобой об этом, Коннор. Это было слишком унизительно. – Кэт гордо вздернула подбородок.
      – Он тебя обидел? – встревожился Коннор.
      – Конечно, обидел, – подтвердила Кэт, а затем, заметив, как ярость исказила лицо Коннора, быстро добавила: – То, что он сказал, нельзя простить. Этот человек – негодяй.
      – То, что он СКАЗАЛ?
      – Да.
      – Ты можешь объяснить мне, хотя бы в общих чертах?
      Кэт на минуту задумалась.
      – Он посоветовал мне направить мои… мои страсти подальше от дел в сторону… – Кэт сердито сжала губы и покраснела.
      – В сторону?
      – Этот негодяй предложил мне стать его любовницей.
      Никогда прежде Коннор не видел такого явного отвращения на лице у кого бы то ни было.
      – Я ударила его пресс-папье с золотым самородком.
      – Неплохо, – одобрил Коннор, сожалея, что не видел этой сцены своими глазами. – И потом ты, судя по всему, донесла на него дамам из швейного кружка методистов.
      – «Дамского общества помощи методистам», – поправила его Кэт. – Они как раз были у Люсинды, когда я пришла к ней за… за моральной поддержкой.
      – Моя дорогая Кэт, ты поистине удивительная женщина.
      – Не похоже, чтобы ты хоть немного беспокоился о моей чести.
      – Если хочешь, я сейчас же пойду и застрелю Флеминга, – предложил Коннор. – Ввиду величайшей степени общественного недовольства, вряд ли Уилл арестует меня за это.
      – О, я вовсе не хочу, чтобы ты его убивал, – вздохнула Кэт. – Боюсь, одних слухов ему мало. – Она рассказала о последних событиях на руднике в районе Снейк-Ривер и о мерах, принятых ею, чтобы поймать злоумышленника.
      – Боже, Кэт, ты хоть знаешь, как пользоваться револьвером?
      – Нет, – призналась она. – Но Пел Маркус об этом не догадывался.
      – Это было очень опасно. Кэт не стала спорить.
      – Нам нужно предупредить всех наших управляющих. Неизвестно, где Флеминг нанесет следующий удар.
      – Я еду завтра. Сначала на Ближние рудники, потом в Десятимильный каньон.
      – Я могу съездить на Ближние рудники. Коннор покачал головой.
      – Это слишком опасно. Теперь у Флеминга есть причины ненавидеть тебя, а он, как ты сама убедилась, не питает почтения к женщинам.
      Кэт содрогнулась. Если бы год назад кто-нибудь сказал ей, что она будет втянута в опасную вражду между владельцами рудников, она бы сочла такую историю неправдоподобной сказкой из романтической повести; но уже давно ей стало ясно: романтические повествования не всегда имеют счастливый конец.

* * *

      – У тебя сегодня симпатичное платье, Кэт, – сказал Коннор за ужином. На Кэт было строгое платье, которое не смутило бы мужчину и не привело бы его в растерянность, что очень понравилось Коннору. Кэт действительно выглядела превосходно. Зеленые веточки, разбросанные по бледно-зеленому шелку, подчеркивали цвет ее глаз, а белые кружева на лифе выгодно оттеняли нежный румянец на щеках. Кроме того, Коннор был уверен, что под платьем у нее корсет, иначе талия не казалась бы такой тонкой. Он почувствовал прилив негодования против Флемингов: на самого Медфорда Флеминга за то, что тот осмелился оскорбить Кот, на его жену Юстасию за то, что она одевалась и вела себя так вызывающе. Что они задумали? И почему Кэт так странно смотрит на него? Как будто он никогда раньше не говорил ей, как она хороша.

ГЛАВА 19