— Что ты имеешь в виду? — не понял он.

— Не притворяйтесь, что вы спите.

— Если ты хочешь, я могу закрыть глаза, пока ты будешь менять повязку, и ты сможешь спокойно рассмотреть все, что тебя интересует, — с насмешкой сказал он.

Сегодня утром он еще раз обдумал все, что с ним произошло, и решил, что у него на самом деле маловато сил, чтобы отправиться на поиски брата. И если он хочет выбраться отсюда поскорей, ему не следует ссориться со своим ангелом-хранителем. Но ему так нравилось подшучивать над Джози. Когда она сердилась, то становилась очень хорошенькой.

Закрывая глаза, Кэллахен пробормотал:

— Я весь в твоем распоряжении.

Джози опустила губку в горячую воду и, не давая ей остыть, опустила Кэллахену на живот.

Вздрогнув от неожиданной боли, Симc воскликнул:

— Черт, ты что, собралась сварить меня живьем?

— Нет, я всего лишь напоминаю вам, что вы еще очень слабы и я могу сделать с вами все, что мне вздумается, если вы не прекратите свои глупые шутки, — с невозмутимым видом ответила девушка, — а теперь лежите спокойно.

Ничего не ответив, Кэллахен вновь закрыл глаза. Джози продолжила аккуратно промывать его раны. Пока она делала это, Кэллахен не проронил ни слова.

Девушка с удивлением поняла, что ей скучно без его игривых замечаний. Подумав об этом, она вспомнила своего дядюшку Рэта и тетушку Джинни. Дядя Рэт, веселый, жизнерадостный человек, постоянно подшучивал над своей невестой Джинни, да и та не оставалась в долгу. Потом они поженились, и до сих пор, уже имея пятерых детей, они похожи на молодых влюбленных, постоянно флиртующих друг с другом.

Вспоминая о них, Джози продолжала протирать тело Кэллахена влажной губкой. Внезапно ее внимание привлек небольшой шрам у него на правой лодыжке, которого раньше она почему-то не замечала.

— Откуда у вас этот шрам? — спросила она, легко касаясь его ноги.

— Это тоже след от пули, — просто ответил он.

— Я уже ничему не удивляюсь, — пробормотала Джози. — А что произошло в тот раз, может, вас ранили из-за какой-нибудь красотки?

— Из-за женщины? — Кэллахен с недоумением смотрел на Джози. — Знаете, я ни разу не встречал женщины, ради которой стоило получить пулю, пускай даже и в ногу.

— Даже ради вашей матери?

Несколько мгновений он молчал, а потом с горечью произнес:

— Моя мать погибла во время войны. Ее застрелили янки, когда она пыталась помешать им насиловать мою сестру. Сестру потом тоже убили.

Услышанное до глубины души потрясло Джози, и ее сердце наполнилось жалостью к этому человеку, которому довелось пережить подобную трагедию.

И еще тронуло то, что Кэллахен поделился с ней такими сокровенными переживаниями.

— Простите, мне очень жаль, — мягко произнесла она. — А моя настоящая мать умерла во время родов. Моего новорожденного брата тоже не сумели спасти. — Она сама не знала, зачем рассказывает ему об этом. Еще никому на свете она не рассказывала о несчастном крошечном мальчике, который невольно отнял жизнь у ее матери.

Кэллахен не стал продолжать разговор на эту тяжелую для обоих тему. Вместо этого он спросил:

— Как скоро я смогу сесть на лошадь? Не могу же я бесконечно валяться здесь. Мне надо найти брата.

— Успокойтесь, Кэллахен, я уверена, что с вашим братом все в порядке. Если бы он, не дай бог, был мертв, его тело давно бы уже нашли. К тому же я могу попросить Медвежьего Когтя, того, что привез вас сюда, — пояснила она, заметив вопрос в его глазах, — послать кого-нибудь из своих людей на поиски. Как только я раньше об этом не догадалась! Сиу лучше всех знают эти места, и, если Бен не успел слишком далеко отсюда уехать, они отыщут его.

— Как вы можете говорить с такой уверенностью? — недоверчиво спросил он.

— Ну, вас же нашли именно они. Так что можете быть спокойны, индейцы обязательно найдут вашего брата, — сказав это, она отвернулась, чтобы прополоскать губку, а потом принялась отмачивать бинт, присохший за ночь к ране на плече.

— Слушай, у тебя все так ловко получается, можно подумать, ты всю жизнь занималась уходом за ранеными, — с благодарностью сказал Кэллахен.

— Вы преувеличиваете, у меня не так уж много опыта в этом деле. Вот у доктора Энни действительно легкая рука, все ее пациенты говорят об этом.

— Эта доктор Энни, она ведь твоя приемная мать, я правильно понимаю? — спросил Кэллахен.

— Да, а моя настоящая мать была проституткой, — спокойно ответила Джози, наблюдая за его реакцией. Ей было очень легко с ним, она могла рассказывать о себе все, даже то, чего никому бы не рассказала. Он не был шокирован ее признанием, но и не сделал вид, что пропустил его мимо ушей. Это порадовало девушку.

— Наверняка у нее были веские причины заниматься этим. Ни одна женщина добровольно не выберет такую жизнь, — задумчиво сказал он.

Когда Джози еще жила с матерью, ее тоже мучил вопрос, почему мать не оставит это занятие. Однажды девочка набралась смелости и спросила ее об этом. Мать ответила лишь, что это была для них единственная возможность выжить.

Кэллахен очень внимательно слушал Джози.

— А что случилось с тобой после ее смерти?

— Когда мама умерла, один из ее «приятелей» взялся позаботиться обо мне. Он научил меня шарить по карманам и воровать кошельки в людных местах и каждый день отправлял на промысел. Я оказалась способной ученицей, и ловили меня нечасто, но если я оказывалась недостаточно ловкой, то доставалось мне крепко. У меня на всю жизнь осталась память о тех временах. — И она показала ему небольшой бугорок на правой руке. — Однажды мне сломали руку, и кость неправильно срослась.

— А с доктором Энни ты познакомилась, когда она лечила твою руку? — предположил Кэллахен.

— Нет, мы с ней познакомились позднее. Однажды я крутилась в толпе на вокзале в надежде стащить чего-нибудь и уже почти выудила кошелек у доктора Энни, когда меня поймал Дэн. Так вышло, что Энни и Дэн познакомились благодаря мне. Энни не позволила сдать меня в полицию и стала ласково меня расспрашивать, где я живу и кто мои родители, будто я была просто случайной знакомой, а не бродяжкой, пытавшейся ее обокрасть.

— А что произошло дальше? — в глазах Кэллахена читался неподдельный интерес.

— Когда Энни узнала, что у меня никого нет, она решила, что я буду жить у нее. Вскоре мы переехали в Ларами, и здесь она открыла свою клинику. Потом они с Дэном поженились и удочерили меня. Их дом стал для меня родным, нигде еще мне не было так хорошо. Я никогда не знала своей настоящей фамилии, поэтому они дали мне свою. Я не родная им, но они относятся ко мне, как к дочери.

— Ты так просто рассказываешь обо всем, что с тобой произошло, но я уверен, что все это было слишком тяжело для маленькой девочки. — В голосе Кэллахена слышалось искреннее сочувствие.

Да, ты прав, мою жизнь нельзя назвать простой. — Джози вдруг засомневалась, стоило ли ей рассказывать ему все это. С чего вдруг ей пришло в голову раскрывать душу перед человеком, которого она едва знала и который, возможно, был преступником. Джози подумала с горечью, что их, возможно, сблизило то, что в прошлом их судьбы были в чем-то похожи.

Кэллахен о чем-то задумался и лежал молча, но у Джози было ощущение, что этот разговор интересен ему так же, как ей.

— Мне повезло, что есть люди, которые действительно любят меня, которые считают меня лучше, чем я есть на самом деле. Энни и Дэн дали мне очень много, они заменили мне родителей и теперь имеют право ожидать, что из меня выйдет что-нибудь путное.

— А кем бы, к примеру, они хотели тебя видеть? — спросил Кэллахен.

— Они всегда говорили мне, что я должна учиться, они не настаивали на какой-то конкретной профессии, это я должна была решать сама. Просто они с детства внушали мне, что нужно заниматься чем-то, что будет приносить людям пользу. — Увлекшись рассказом, Джози бросила губку в миску с водой и села на стул у кровати Кэллахена. — Но самое главное, я должна была стать настоящей леди и быть примером для моей младшей сестры Лауры.

— Да из тебя такая же леди, как из меня джентльмен, — произнес Кэллахен.

Джози с удивлением посмотрела на него. Нет, он вовсе не хотел ее обидеть, он просто сказал, что думает.

— Вы правы, никакая я не леди. Мне приходится постоянно притворяться, и порой кажется, что все прекрасно это понимают и смеются надо мной.

— Посмотри мне в глаза, Джози, — вдруг неожиданно ласково сказал Кэллахен, — разве я смеюсь над тобой?

Девушку смутила нежность, звучавшая в его голосе. Почему он так себя ведет? Она снова почувствовала, что ее тянет к нему, и испугалась. Ей было легко и хорошо с ним и не хотелось, чтобы в их отношениях возникли какие-то сложности. Ей казалось, что он был единственным человеком на земле, который так хорошо понимает ее.

— Нет, я не думаю, что вы смеетесь, — ответила она, немного покраснев, и, схватив губку, стала с удвоенным усердием тереть Кэллахена, чтобы скрыть свою растерянность. Постепенно ее смущение сменилось раздражением на себя. И зачем только она так разоткровенничалась с человеком, которого почти совсем не знала? Она просто выставила себя доверчивой дурой! Что он теперь подумает о ней?

— Мисс Джози Миллер, мне кажется, ты соврала мне, рассказывая о своем прошлом, — голос Кэллахена вывел ее из задумчивости. Она не поняла, что он имеет в виду. — Ты была не карманником, — продолжал он, лукаво улыбаясь, — похоже, ты была прачкой. Когда ты трешь меня с такой силой, мне начинает казаться, что я стиральная доска.

Извините, Кэллахен, я просто немного задумалась. — Джози отложила губку, решив, что Кэллахен уже достаточно чист. Теперь ей предстояло снова перебинтовать его. Она достала чистый бинт, а потом, обхватив Кэллахена за шею и поддерживая под спину, помогла ему приподняться с кровати. — Посидите так немного, чтобы я могла забинтовать вашу рану, — попросила она его. Быстро справившись со всем, она помогла ему снова лечь. Тяжесть его тела заставила Джози склониться над ним, и на мгновение они оказались очень близко. Он едва не касался губами ее шеи, и девушка чувствовала его учащенное дыхание на своей коже.

Джози поспешно отпрянула, и несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Девушке казалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди. Джози покачала головой, пытаясь прогнать наваждение, охватывавшее ее всякий раз, как Кэллахен оказывался так близко. Она огляделась в поисках простыни, чтобы поскорее укрыть его и уйти от греха подальше. Интересно, ощущает ли он что-то подобное, когда она касается его? Но не успела Джози подумать об этом, как его тело дало ей ясный ответ на этот вопрос. «Как хорошо, — подумала Джози, внутренне улыбаясь, — что у женщин нет такого предательского органа, показывающего всем, насколько они возбуждены».

— Вам не удастся больше испугать меня, мистер Кэллахен, — произнесла Джози, напуская на себя строгость. — Я уже отлично знаю, что вы — бессовестный дьявол, который к тому же совершенно не может себя контролировать, когда видит женщину, даже если она всего лишь пытается помочь ему. — С этими словами она развернулась и направилась к двери.

— Постой! — крикнул он ей вслед, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы задержать ее. — Вернись и забери эту проклятую миску с водой, иначе я опрокину ее на пол.

— Советую вам быть посдержанней, — невозмутимо парировала Джози, не поддаваясь на его уловку.

— Черт возьми, знала бы ты, как я стараюсь быть сдержанней!

— Но пока у вас что-то ничего не выходит, — сказала она и открыла дверь, чтобы выйти.

— Я же не виноват, что ты постоянно соблазняешь меня.

— Никогда не делала ничего подобного, — возмутилась Джози, остановившись на пороге.

— Значит, это делает твое тело. Мое, например, меня не слушается, когда речь идет о женщинах, — усмехаясь, сообщил он.

— Самоконтроль, всего лишь самоконтроль, вот и все, что от вас требуется. Я думаю, вам следует поучиться контролировать свой… флагшток, а то что-то уж слишком часто вы поднимаете флаг.

— Флагшток? — переспросил Кэллахен, изо всех сил стараясь не расхохотаться. — Его называют по-всякому, но чтобы так? Ни разу не слышал.

— Ну извините, если невольно оскорбила его величество, — сказала Джози, закрывая за собой дверь.

Кэллахен чертыхнулся. Да что она понимает, эта девчонка, как еще он может реагировать, когда она почти прижимается к нему, а ее длинные волосы касаются его кожи. Он чувствовал, как эта девушка все больше покоряет его, причем его волнует не только ее тело. Ему нравится ее открытость и честность, ее чувство юмора… Черт возьми! Да ему все в ней нравится. Кэллахен слишком хорошо понимал, что не должен поддаваться этому влечению, но ничего не мог с собой поделать. Джози околдовала его.

Некоторое время он лежал, размышляя о Джози, и вдруг дверь снова открылась и девушка вошла в комнату. В руках она держала ночную рубаху Дэна, которую ему подарила на Рождество его мать, но это одеяние ему ужасно не понравилось, и, засунув его подальше в шкаф, он тут же забыл о нем. Сейчас же оно пришлось как нельзя кстати.

— Наденьте это, пожалуйста, — сказала Джози, протягивая Кэллахену рубаху.

Кэллахен осмотрел одеяние, которое она ему предложила, и возмущенно воскликнул:

— Ты что, издеваешься? Чтобы я надел женскую ночную рубашку? Да ни за что на свете!

— Это вовсе не женская рубашка, а мужская. Это ночная рубаха Дэна, — терпеливо объяснила ему Джози.

— Ты хочешь сказать, он надевает это на ночь? — недоверчиво переспросил ее Кэллахен. — Скажи мне честно, Джози, ты хоть раз видела своего отца в этом балахоне?

— По правде говоря, не видела, — призналась девушка, — но я уверена, что он обязательно бы ее надел, если бы его попросила моя мать.

— Знаешь что, крошка? Такую рубаху согласился бы надеть только тот мужчина, у которого нет женщины и который вообще не собирается иметь дело с женщинами.

Джози разозлило его упорство.

— Похоже, это про вас. Не думаю, что в скором будущем вам грозит иметь дело с женщиной. Так что можете смело надевать это на себя. И еще, не называйте меня крошкой.

— Ладно, давай сюда этот кошмар, — покорно вздохнул Кэллахен.

Джози отдала ему рубаху, радуясь, что ей не придется все время смотреть на его голое тело.

Симc просунул голову в ворот рубахи и ловко продел правую руку в рукав. С левой все оказалось сложней, как он ни старался, ему не удавалось попасть в рукав.

— Позвольте, я помогу вам, — решила вмешаться Джози, наблюдавшая за его усилиями. Ей быстро удалось продеть его левую руку в рукав, но натянуть на него рубаху, пока он лежал, было невозможно.

— Мне очень жаль, но вам опять придется привстать. Обхватите меня за шею и постарайтесь приподняться.

Кэллахен сделал, как она просила, и Джози легко смогла натянуть рубашку ему на спину. Одев его, она помогла ему опуститься обратно на кровать и попыталась отстраниться. Но на этот раз Кэллахен не собирался выпускать ее из своих объятий. Джози Миллер стала для него слишком сильным искушением, и он не мог ничего с собой поделать. Сейчас она была так близко от него, что он явственно ощущал аромат ее волос, и этот запах сводил его с ума. Когда девушка попыталась приподняться, он лишь крепче обнял ее и привлек к себе. Джози чувствовала, как он нежно перебирает волосы у нее на затылке. От его мягких прикосновений по телу Джози пробежала дрожь, и она смогла лишь прошептать:

— Не надо…

— Не надо что? — хрипло спросил он, прижимая к себе ее податливое тело.

Не надо… — повторила Джози, но в этот момент Кэллахен поцеловал ее. Почувствовав мягкое прикосновение его губ, девушка поняла, что именно этого ей хотелось всякий раз, как она оказывалась рядом. Все ее детские клятвы тут же вылетели у нее из головы, и она забыла обо всем на свете, наслаждаясь нежностью его поцелуя.

Кэллахен не мог до конца поверить в происходящее, не мог понять, как вышло, что он поцеловал Джози. Видит бог, он не собирался этого делать. С его стороны было бы безумием рассчитывать на успех, она должна была с возмущением оттолкнуть его, ударить, но произошло какое-то чудо, и вот он целует ее прекрасные губы, покорно раскрывшиеся ему навстречу. Но в какой-то момент тело Джози вдруг напряглось, и она стала изо всех сил вырываться из его объятий.

— Это нечестно, вы пользуетесь ситуацией, чтобы заставить меня потерять контроль над собой. — Джози была не на шутку напугана чувствами, которые пробудил в ней поцелуй Кэллахена.

— Никогда в своей жизни я ни к чему не принуждал женщин. Прости меня. — Слова Джози отрезвили Кэллахена, и он нехотя разжал руки.

— Считайте, что ваши извинения приняты, — холодно произнесла Джози.

Кэллахен задумчиво смотрел на нее.

— Чего ты так боишься, Джози?

— Не будьте так самоуверены, я и не думала бояться, — с возмущением ответила девушка.

— Вот и я говорю, что ничего страшного не случится, если я поцелую тебя еще раз, — нежно проговорил Кэллахен, вновь осторожно обнимая ее за талию. — Ты ведь никогда раньше не целовала мужчину, да?

Как бы там ни было, вас это не касается! — Ей не хотелось признаваться в том, что он прав. На самом деле у Джози не было ровным счетом никакого опыта в отношениях с мужчинами.

Кэллахен, чувствуя ее нерешительность, обнял ее еще крепче.

— Всего лишь один поцелуй, Джози, — прошептал он.

— Кэллахен, — в смущении ответила Джози, чувствуя, что готова сдаться, — вы больны, вы сами не понимаете, что делаете.

— Если ты имеешь в виду, что я сошел с ума, то ты права. Ты сводила меня с ума все эти дни своими прикосновениями. Теперь моя очередь. Ты должна мне по крайней мере один поцелуй, Джози.

Она хотела что-то возразить, но он не стал ее слушать, закрыв рот поцелуем. И на этот раз Джози, не найдя в себе сил бороться с ним, покорилась захлестнувшему ее чувству.

В этот момент в коридоре раздался голос Любины:

— Мисс Джози, ваш ужин готов, идите скорей, пока все не остыло.

Джози с испугом вырвалась из объятий Кэллахена и выбежала из комнаты. Должно быть, она тоже сошла с ума, раз позволяет ему делать это с собой.