Сейчас я попробую ответить на трудный вопрос, заданный Михаилом Светловым в своем стихотворении «Гренада» – «Откуда у парня испанская грусть!». Идеологические ориентиры изменились, взгляды этого парня теперь не признаются нами своими, а человеческая жалость к тому, кто погиб за свои убеждения, теперь нам ясно, неправильные, – все равно остается. И остается вопрос: «Что о н Испании, что ему Испания?» И что нам эти задворки Европы, рухнувшая империя, бывшее всеобщее пугало? А в ответ – что-то невероятно близкое, какое-то неожиданно теплое чувство именно у нас к Испании и испанцам. Может быть, потому, что слишком много общего в нашей судьбе. С испанской кухней – сложней. Она у нас практически неизвестна. Вспомните хоть одно испанское блюдо! Паэлья, гаспаччо… третье кто назовет? То-то! Но едят их с огромным удовольствием. Готовим пучеро!
       Начнем с того, что отрежем для супа и поставим варить хороший кусочек говядины, граммов 800.Судьба быка в Испании высока и трагична. Его ждет легкая и геройская смерть – смерть на бегу. Слово «коррида» по-испански и означает «бег». В первых корридах быка убивал рыцарь в полном вооружении на коне. Он демонстрировал силу и мощь. А теперь тореро, ничем не защищенный, со шпагой в руке демонстрирует ловкость и изящество, победу разума над грубой силой, впрочем победу кровавую, а разве бывают иные победы? Испанцы держатся за корриду когтями и клювом, снисходительно прося у европейцев не лезть в их особые отношения со смертью. Их критикуют, лишают дотаций на скотоводство, но хотя бы не презирают. Презирают португальцев, у которых на корриде запрещено убивать быка. О нем позаботится мясник за ареной. Может быть, за вегетарианцами испанцы и признали бы моральное право осуждать корриду. Что происходит с убитыми быками? Их ухо и хвост – высшая награда успешному тореадору, уж не знаю, где он их хранит. А мясо идет на пучеро – зачем добру пропадать? Ешьте спокойно, но не критикуйте корриду в беседах с испанцами. Они не то что не согласятся, даже нельзя сказать, что не поймут, – они просто не услышат. Ну, у них быков убивают тореадоры, а у нас это делают люди, чья профессия в официальном классификаторе носит благозвучное имя «боец скота». Это говорит что-то в нашу пользу?
       Бросим в кастрюлю зеленый горошек – минимум 200 граммов.Вот так мы небрежно поступаем с нашим древним царем Горохом! Может быть, потому, что на самом деле его никогда не было. А испанский король Вамба, которого испанцы поминают в аналогичных ситуациях, существовал на самом деле, жил давным-давно – в VII веке, когда Испания стала вотчиной германского племени вестготов. Почему же в Испании не говорят по-немецки? А потому же, почему в Болгарии не говорят по-хазарски, а в Китае – по-турецки, хотя и Болгарию завоевывали хазары, и Китай покоряли тюрки? Более высокая культура ассимилирует и растворяет любых пришельцев, даже торжествующих победу завоевателей, – латинский язык побеждал даже тогда, когда распалась и исчезла Римская империя. Раз уж он победил и ассимилировал потомков гордых карфагенян, которым Испания принадлежала в свое время, куда там было устоять дикарям из лесов Северной Европы? Лишь отдельные слова остались нам с тех времен – скажем, слово «майонез» хранит в себе память о Карфагене. Не верите? Зря: майонез – это маонский соус, соус, изобретенный под стенами города Маона, столицы острова Минорка. А этот самый Маон получил свое имя, потому что был вотчиной Магона, брата Ганнибала, командовавшего у него одним из флангов при Каннах. Вот чьи земли унаследовали вестготы, пройдя всю Европу. Это еще ничего: их собратья вандалы вообще в Северной Африке свое королевство основали. Кто бы еще их терпел с таким названием?
      Но вестготское завоевание оказалось не последним. Киевская Русь и Испания, замыкающие между собой Европу, как скобки, подверглись практически одинаковой участи – их сломили орды иноземных завоевателей. За полтысячелетия до того, как по Киевской Руси огненным катком прокатился Батый, вспышка арабской экспансии голыми руками положила в мешок для очередного завоевания всю Северную Африку и перекатилась через Гибралтар. Собственно, и слово «Гибралтар», по-арабски «гора Тарика», – след тех завоеваний, память о военачальнике Тарике, форсировавшем пролив и разбившем войско вестготского короля Родриго. Сражались плечо к плечу с Тариком не только арабы – вели его войско сыновья предыдущего короля Витицы, у которого Родриго отнял престол, союзником его стал граф Хулиан, дочку которого Каву Родриго соблазнил – все, как у нас, согласно Гумилеву, татары практически всегда приходили на русскую землю по зову русских же князей. Кто скажет, что не похоже? А Тарик оставил в русском языке еще одно слово, начав брать за проход через пролив налог, который, конечно же, немедленно прозвали тарифом.
      Вестготы нелегко отдали победу над собой, сражались до последнего, обескровили победителей, зацепились зубами за маленькие клочки земли в Пиренеях на франко-испанской границе, и выковырять их оттуда не удавалось никак. Потрепанная арабская армия пыталась перенести джихад на другую сторону Пиренеев, но сломалась под ударами тяжелой конницы Карла Мартелла при Пуатье. И почти в то же время на другом конце вселенной, при Таласе, близ Китая, другая арабская завоевательная экспедиция, лишенная поддержки тех единоверцев, которые в то время воевали в Испании, попала под огонь китайских арбалетчиков, истекла кровью и была вынуждена уносить ноги. Испания рухнула, но обеспечила поражение своего врага, рано праздновавшего победу. Не находите ничего общего? По-моему, очень похоже! Кто знает, если Киев не оборонялся бы столь упорно, если бы воевода Дмитр не взял бы столько татарских жизней в качестве платы за сожжение Золотых ворот и Десятинной церкви, может, не удалось бы чешской тяжелой коннице Ярослава из Штернберга проломить таранным ударом ряды татарского войска, и татары смогли бы то, с чем не справились арабы, – ворваться в Европу и кинуть дружины европейских королей под ноги своих коней? Но мы прикрыли Европу от удара с Востока, так же как и испанцы от удара с Запада. Есть сходство исторических судеб, никуда не деться! Значит, и наши кухни друг другу подойдут…
       Ну а теперь – свиной окорок, 400 граммов. Режем кусочками туда же в суп.Свиной окорок – это отдельная история для Испании. До сих пор великолепная твердокопченая ветчина, хамон, – подвешена к потолку испанских ресторанов и кафе, а когда-то это было почти обязательным, чтобы прямо с порога христианского трактира получали от ворот поворот мавры и евреи, которым свинина противна. Долгое время Испания была вполне веротерпима, практически до того, как арабы были изгнаны из последней своей вотчины – Гренады. Доходило до того, что во время войн сражались только четыре дня, с понедельника по четверг, чтоб все сражающиеся – и мусульмане, и иудеи, и христиане – могли бы, не гневя своего Бога, отгулять положенный им выходной. И вдруг в конце XV века Испания стала ареной неслыханных религиозных гонений! Кто виноват? Истеричка Изабелла, хорошо оправдывающая пословицу «Молодая шлюха – старая богомолка»? Целеустремленный и повернутый на религиозной розн»и Томас Торквемада, который, когда иудеи предложили королю неслыханный выкуп за спокойную жизнь, завопил ему в лицо: «Христа продали за 30 сребренников, а тебе, мой король, предлагают намного больше!»? Или сам Фердинанд, холодный и расчетливый, который посчитал, что так будет лучше? Если это так, то он ошибся. Турецкий султан Баязет понял это сразу и, как только узнал о решении испанского монарха, воскликнул: «Фердинанд – глупый король! Он разорил свою страну и обогатил нашу». И оказался прав – в его страну хлынули всяческие эмигранты: и богатые, и умелые, и трудолюбивые, чтобы платить налоги ему, а не Фердинанду с Изабеллой. Религиозная война – как наркотик. Сначала – кратковременная эйфория, откуда только силы берутся, а потом – бессилие, пустота и крах. Не усматриваете у нас ничего подобного? А все войны Богдана Хмельницкого? Что тогда католики-униаты и православные творили друг с другом, а все они вместе с евреями? И много ли свободы Украина отвоевала себе в итоге?
       Вот мы и дождались, что мясо практически сварилось. Именно теперь, не раньше, отправим в наш супчик 2 морковочки, 2 луковки, мелко нарезанные, но не пассерованные, 200 граммов копченой колбаски – выбирайте ту, которая больше всего пахнет чесноком, такая редко, но бывает. Пусть поварится еще минут 15 до общей готовности- чем занять это время, у нас найдется. Наше время течет примерно так же, как и испанское. Примерно на 30 лет и примерно в одно и тоже время мы пережили ужасную диктатуру. Сейчас испанцы вспоминают эти времена с такой тяжестью и болью, что в путеводителях по Испании для наших туристов просто рекомендовано не говорить с испанцами о событиях с 1936 по 1975 год. Сами испанцы могут говорить о своей стране что угодно. Популярная в Европе пословица гласит, что если кто хвалит Англию, он англичанин, если кто ругает Францию – он немец, а если кто ругает Испанию, он испанец. Но когда это делают другие, они этого не выносят. Правда, похоже?
      Надо отдать испанцам должное, Франко до сталинского людоедства не доходил. Но и веселого в его правлении было мало. Рассказывают, что в те времена у одного испанца спросили: «А поддерживаете ли вы режим Франко?» Тот приложил палец к губам – молчи, мол… Завел любопытствующего иностранца к себе домой, проверил, хорошо ли закрыты двери, закрыл на ставни окна, затем потащил его в ванну,где пустил воду в кране и в душе, чтобы побольше шумело, приник к его уху и шепотом, одними губами, сказал: «Да!» Даже последние годы Франко, когда режим стал малость помягче, были не великой радостью для испанцев. Один из них пояснил свое видение обстановки в стране очень образно: «Представьте, что издали закон, запрещающий машинам ездить быстрее, чем пять километров в час. Но за его нарушение не наказывают! Что произойдет – понятно, все ездят гораздо быстрей, все нарушают, никого не сажают – но все виноваты, и если сделаешьчто-то, не нравящееся властям, даже вполне законное, тебя немедленно посадят за превышение скорости». Вот теперь уже совсем похоже, разве не так?
      А для нас в те времена Испания была родной и светловская «Гренада» наполнялась новым смыслом. Немало наших добровольцев сражалось в Испании – надо отдать им должное, на стороне законного правительства, избранного народом, – и множество испанских детей было эвакуировано к нам. Почему-то среди них было много выдающихся спортсменов. Помним мы и выдающегося баскетболиста Хосе Бирюкова, и торпедовского нападающего со странной фамилией Посуэло, в Испании ничего странного в такой фамилии нет, и звезду мирового масштаба Валерия Харламова, наполовину испанца. Да и не только в спорте испанцы талантливы -хорошо известный моему поколению певец Эдуард Хиль (фамилия, кстати, достаточно в Испании популярная) оказался близким родственником владельца знаменитого мадридского клуба «Атлетико». Вот так все переплетено, все связано.Только вот кухню как-то упустили – стоит наверстать.
       Супчик уже доваривается, зелень подрежьте, не повредит. Постарайтесь, чтобы, кроме стандартных укропа и петрушки, там оказались бы реган и мята.Так оно поиспанистей будет – все-таки южная страна, растет-то там все, что только в голову взбредет. А теперь – отдельный номер программы, характерный именно для пучеро. Еще 200 граммов окорока и 200 граммов сала пропустим через мясорубку, туда же надавим чеснока, довольно много, зубчиков шесть, выльем два яйца, разведем бульонный кубик, добавим немного бульончика и загустим смесь панировочными сухарями. Кстати, и зелени туда нарубите. Вымешайте этот фарш и налепите из негоклецок. А то и не лепите – можно раскалить фритюр и бросать ложкой.Уже скоро близится к концу приготовление нашего супчика. Так и страданиям испанского народа пришел конец. Не сразу, но дела изменились к лучшему – если долго мучиться, что-нибудь получится! Может быть, это не только испанцев касается? Правда, им-то пришлось терпеть очень долго. Инквизиция безжалостно выпалывала все мало-мальски нестандартное, и страна медленно проседала, несмотря на огромные вливания американского золота и серебра. Империя, занимавшая только вне Европы полтора континента, в итоге не справилась с маленькой Англией, утопив близ ее берегов с Непобедимой Армадой не только все это золото, но и практически все корабельные рощи страны – долгое время новые корабли строить было просто не из чего. Испания и под инквизицией порождала удивительных людей, но это были феномены точности, жестокости и аккуратности – вроде герцога Альбы или его суверена короля Филиппа II, который не только все до единой бумажки своей канцелярии лично читал и резолюции ставил. Кстати, уже этого достаточно, чтоб погибло все и вся – обычная информационная перегрузка: времени для качественных решений нет, и поэтому приходится принимать либо некачественные, либо никакие, и даже трудно сказать, что хуже! Но объяснить Филиппу, чем это обязательно кончится, было некому, и дело не только в проблемах субординации – вы великого ученого, рожденного в Испании той поры, можете вспомнить? Ну вот…
      А в конце XX века испанцам удалось избавиться от франкизма феноменально малой кровью. У них тоже была своя перестройка, причем, в отличие от нашей, обошлось без революции. Франко отказался от республики, возродил в Испании монархию, лично руководил воспитанием наследника престола Хуана Карлоса. Но чего-то недоглядел – тот твердо решил, что при нем страна так жить не будет. Общество, конечно, было напряжено, когда советская делегация приплыла в Испанию в те времена на пароходе «Иван Франко», пересуды не утихали долго – на что это советские намекают? Но Хуан Карлос спокойно и методично делал свое дело: практически со всеми он смог договориться, обеспечить главное в переходный период – мирный диалог без попыток силовых решений. Франкистские властные возможности таяли на глазах. Что им оставалось делать? Только одно – учредить свой ГКЧП. Мятежные офицеры захватили парламент и, рассчитывая на поддержку короля, которому, по их мнению, будет некуда деваться, уже праздновали победу, да не тут-то было! Король резко выступил против них, лишив их последних остатков легитимности, всех их схватили, посадили в тюрьму и не устраивали никаких дурацких амнистий. Что бы было, если бы именно Хуан Карлос, а не Горбачев был бы в СССР генсеком? Сложно сказать, но посмотрите, какое сходство! И какая разница… Тем временем и фритюр раскалился. Кидаем туда клецки и обжариваем. А потом их в тарелку, перед самой подачей.
      Вот он, замечательный супчик пучеро, порождение малознакомой нам кулинарной традиции, но уже проверено – за уши от него не оттащишь! Сытно, вкусно, необычно – и в то же время просто, и в то же время как-то близко. Не зря же из распространенных мировых языков испанский считается самым легкимдля изучения нами – если не считать их манеры писать восклицательный и вопросительный знаки не только в конце, но и в начале, причем вверх ногами, никаких трудностей нет. Мы прекрасно понимаем друг друга, особенно за тарелкой такого супа. Попробуйте, и приятного вам аппетита!
      Ингредиенты
      800 г говядины, 200 г (небольшая банка) зеленого горошка, 600 г ветчины, 200 г сала, 200 г копченой чесночной колбасы, 2 морковки, 2 луковицы, 2 яйца, бульонный кубик, 6 зубчиков чеснока, панировочные сухари, зелень (укроп, петрушка, реган, мята), соль, перец.

      Все в мире проходит, и слава городов такая же жертва неумолимого времени, как их стены и здания. Четырех веков не прошло с тех пор, как столицей Украины был город Батурин – а ну-ка, все ли помнят, в какой это области? В других государствах все то же самое. По сравнению с четырехмиллионным Мадридом и кипящей жизнью Барселоной маленькая Кордова сейчас кажется тихой заводью. А ведь Кордову основали еще финикийцы, и во времена Рима это был центральный город римской Испании – здесь родился, например, великий Сенека. Во времена мусульманских завоеваний Кордова была столицей халифата, совсем как Багдад, да и называли ее «вторым Багдадом». Тогда в ней жило полмиллиона человек, и это был – сейчас удивительно даже подумать – самый большой город в Европе. Да, у Кордовы был свой Сигло де оро – Золотой век. Был он и у самой Испании, и приходился на правление короля Филиппа II, человека, слишком заметного в литературе и даже в опере, нажившего себе много врагов и доигравшегося до того, что о нем рассказывали много гадостей, не все из которых были правдой. Впрочем, была ли правда лучше злой выдумки – вам судить. Есть о чем поговорить, пока мы будем готовить мясо по-кордовски!
       Для мяса по-кордовски нам понадобится чуть больше килограмма говяжьей вырезки – самой лучшей говядины, которая есть, длинная мышца, например, или антрекот – то самое мясо, которое для жарки просто идеально.Кордова тоже была когда-то брэндом, говорящем о самом лучшем – почти тысячу лет назад было в городе 800 школ, 600 гостиниц, 900 бань и 50 больниц – Киеву и Москве просто нечем крыть! 70 библиотек в средневековом городе – много вы таких знаете? Самая большая из них насчитывала 600 тысяч томов, и 44 тома составлял только ее каталог. В вашем городе есть такая библиотека? А что могло сравниться с Испанией времен Сигло де оро, Золотого века, при царствовании Филиппа II? Ничто! Как никакая говядина не сравнится по качеству с вырезкой. Ей принадлежали почти вся Южная Америка и вся Центральная с Мексикой вместе, Нидерланды и Бургундия – это помимо самой Испании. Более того, отец Филиппа Карл V был избран императором Священной Римской империи – это какая ни есть, но власть над Австрией, Германией, частью Италии, в общем, куда не плюнь, все испанское. Империя и так была существенно больше СССР, а Филипп еще и Португалию под шумок прихватил… Казалось бы, управляй да радуйся, но как управлять такой махиной? Филипп избрал не вышедший из моды и сейчас путь столоначалия: есть проблема – ставь заведующего. Главным заведующим, разумеется, был он сам, и на его рабочий стол сыпались тысячи бумаг. Он методически накладывал резолюции и аккуратно исправлял в них грамматические ошибки. Не исключено, что именно потраченного на борьбу за чистоту испанского языка времени не хватило этому зануде на несколько более качественные решения. В результате все шло как обычно – расцвет сменился упадком. После золотого века почему-то никогда не наступает бриллиантовый – в лучшем случае серебряный…
       Теперь режем мясо поперек волокон на небольшие кусочки и бросаем на смазанную маслом сковородку – пусть обжарится, это же по-настоящему хорошее мясо!В Кордове знали толк в мясе, но еще больше понимали в книгах – великий кордовский философ Ибн Рашид, которого христиане называли Аверроэс, говорил, что, если в Севилье умирает ученый, его книги везут продавать в Кордову – там больше дадут. При Филиппе дали бы еще больше – поток серебра из Америки поднял на все цены и разорил великолепных испанских ремесленников. Все можно было купить за границей на серебро, а труд своих был не нужен – масса ремесленников стала или солдатами, или конкистадорами, или знаменитыми испанскими плутами и жуликами. Литераторам они подарили массу интересных тем, вплоть до возрождения и расцвета заснувшего с римской поры жанра плутовского романа, но вот всем прочим это было чуть менее приятно. Примерно каждый десятый испанец был идальго – дворянином и налогов не платил, но доходы, приличествующие дворянину, имели единицы. Некоторые так и пахали землю в колете с дворянским гербом. Зато уж фанаберии и гордыни хватило бы и на более крупную державу. Впрочем, в «Дон Кихоте» по этому поводу уже сказано больше и лучше, чем смог бы сказать кто угодно. Кстати, Филипп тоже бы купил хорошие книги по дорогой цене – он собирал редкие рукописи, покровительствовал художникам, разбирался в искусстве. Прославившие Испанию в веках Сервантес и Лопе де Вега тоже, так сказать, птенцы гнезда Филиппова. Сохранилась масса его портретов – необычная, но отнюдь не безобразная внешность, он скорее эффектен, пикантен, был бы он не король – отбою бы не знал от прекрасного пола. Впрочем, в отличие от литературы, нечто подобное и наблюдалось – жены его, пожалуй, любили, да и любовниц имелся вагон и маленькая тележка, причем, что говорит в его пользу, казну он на них не транжирил и на голову садиться не позволял. Интересно, а почему же Шарль де Костер и многие другие писали, что он урод? Чуть позже продолжим эту тему…
       Теперь, когда мясо обжарилось, выливаем прямо на сковородку много красного сухого вина – целый литр. Вот теперь пусть все тушится на среднем огне, пока все вино не выкипит.Красное вино льется, как кровь, – Филипп крови не боялся. Он считал себя обязанным проливать кровь еретиков. Чем ему мешало обладание такой богатейшей провинцией, как Нидерланды, приносящей его империи не намного меньше золота, чем Америка? Нормальный правитель подданным, которые платят такие жирные налоги, позволял бы молиться хоть ракитовому кусту – а этот полез с инквизицией на свой монетный двор! Все разорил, массу народу перебил – и в итоге Нидерланды отделились, кто их непоймет? Это же надо додуматься послать в Нидерланды наводить порядок не гибкого дипломата или толкового экономиста, а свирепого вояку герцога Альбу, который с ходу додумался обложить Нидерланды дополнительным 10%-ным налогом – рассчитывал, видите ли, на деньги, полученные от этого налога, взять Нидерланды к ногтю. Вот чего армеу-там не следует делать, так это пытаться обставить купцов в вопросах экономики – глупее может выглядеть разве что Майк Тайсон, предлагающий Роже Федереру сыграть на деньги в теннис. Кончилось тем, что семь богатейших провинций, вместо того чтоб платить испанцам, прекрасно зажили на эти деньги сами, и через не так уж много времени Голландия стала мощной морской державой, причем к Испании по определению весьма плохо расположенной.
      А в той же Кордове массами жили мориски, крещеные насильственно мавры, прекрасные труженики, лучшие земледельцы Испании, создатели национального богатства – так Филипп и к ним инквизицию послал проверить, правильно ли веруют, а инквизиции только дай покопать! Сразу накопали массу слухов, что на самом деле веруют мориски неправильно, крестились неискренне, что в душе они все еще мавры, но дела своего не сделали и потому уйти им некуда – поди проверь! Начала инквизиция разбираться, а разбираются инквизиции всех времен и народов примерно одинаково – как что не так, быстренько что-то запрещают. Эти потребовали, например, пускать на все домашние праздники и торжества любого постороннего гостя – пусть, мол, проверят, не справляются ли там под видом застолья мусульманские обряды, не игнорируются ли за праздничным столом преступным образом вино и свинина, а как проверят, еще и нажрутся всласть за счет подозрительного хозяина. Кто же будет терпеть такое? Докопались в итоге до отчаянного восстания, потом долго и кроваво его подавляли, разорили свое же подворье, зато все веруют по-католически и говорят по-кастильски. Необыкновенно типичная славная победа золотого века – всех побили, а самим больно, причем со временем будет еще хуже! Очень показательна в этом плане история кордовской мечети – одной из самых больших в мусульманском мире. Эмир Абдурахман I заложил ее на месте христианской церкви Святого Винсенте, причем церковь у христиан не отобрал, а откупил за большие деньги – испанские эмираты были по средневековым понятиям вообще аномально веротерпимы, а как перестали таковыми быть, так христиане их и разбили: интересно, не совпадение ли это? А вот христиане, отбившие город у мавров в XIII веке, мечеть у мавров, разумеется, просто отобрали, но не посмели разрушить такую красоту и освятили ее, как собор Вознесения Богоматери. Так было 300 лет, а потом решили построить новый, готический собор – но возвели его не рядом с мечетью, не вместо мечети, а внутри ее! Карл V, отец Филиппа, дал на это разрешение, но потом посмотрел, что вышло, и выразил сожаление по поводу своего опрометчивого согласия. Вот такой был золотой век – церкви, например, при нем изрядно измельчали…
      Даже с английской ересью Филипп полез разбираться, чтобы и англичане веровали как положено, а маленькие и верткие английские корабли утопили его уже заранее так названную Непобедимую Армаду, как котенка в помойном ведре. Потратили государственную казну на чудовищные галеоны – и где они? Испарились, как испаряется это вино. Впрочем, с Англией была еще одна причина… Сейчас расскажу, вот только возьмем и нарежем толстыми кольцами по-настоящему много лука – пять хороших луковиц. И теперь, когда испарилось все вино, бросаем лук на сковородку и жарим, помешивая, на среднем огне-до окончательной готовности. А пока жарим, расскажу, что такого уж особого было у Филиппа с Англией. Вы, например, знаете, что он был английским королем? Самым настоящим, потому что он был мужем английской королевы Марии, дочки печально известного Генриха Восьмого, того самого, который двух жен казнил. Кстати, у Филиппа это был уже второй брак. Супружница у него была еще та: такая же любительница аутодафе, как и Филипп, восстановившая в Англии власть папы и инквизиции, – в общем, нашли друг друга. Будь у них еще и дети, они бы, небось, людей ели… Да не даровал им Бог ребенка (еще чего не хватало), и Филипп после смерти супружницы вернулся в свою Испанию. А Англию-то жалко – и он попытался посвататься к сестре Марии Елизавете – какая разница, на какой королеве быть женатым, если ты при этом король? Но Елизавета была невеста разборчивая, она Ивана Грозного и то послала куда подальше, а перед ним Филипп даже как-то блекнет. Зверства настоящего у него не было – один религиозный психоз. Но на то, чтобы главной задачей своих секретных служб сделать заговор с целью убийства Елизаветы, его эмоций вполне хватило. После каждого такого заговора власть Елизаветы становилась только крепче, и все испанские старания приводили разве что к тому, что английские пираты активнее перехватывали испанские галеоны с золотом на просторах Атлантики. А какой же золотой век без золота?
      Но не все, что писалось о Филиппе, – правда, и де Костер, и Томас Манн, и Шиллер явно находились под сильным влиянием «черной легенды» о Филиппе – тот восстановил против себя практически всю Европу, и любые скверные сведения о нем, даже высосанные из пальца, принимались на ура. Врагов у него было достаточно, и они распускали про Филлипа самые жуткие слухи. Некоторые из них и легли в основу пьесы Шиллера, а потом и оперы Верди о старшем его сыне, от португальской принцессы, несчастном Доне Кар-лосе. Шиллер и Верди сделали из него великого свободолюбца. А он, судя по всему, был просто дурак и псих. Действительно, сейчас толком и выяснить невозможно, отчего же он скончался в одночасье совсем молодым – судя по всему, от естественных причин. Так что это все опера – «что так глупо, что нельзя сказать, можно хотя бы спеть». И вряд ли Дон Карлос пытался отбить у отца его третью жену, французскую принцессу Елизавету – правда, и Филиппу она вышла не в масть, рожала только дочерей, одну Филипп пытался посадить на французский трон, чтоб отнять его у гугенота Генриха IV, да какой толк мешать религию в политику и экономику – ничего и не вышло. И слава богу, все равно бы неудержали. Кстати, наследника, Филиппа III, ему родила только четвертая жена.
      Вот и Португалия пробыла под испанцами 60 лет, а потом отделилась, и с тех пор не было у англичан вернее союзника против Испании, чем эти португальцы. Сам захват Португалии – тоже романтическая история, причем не начало ее, а конец, для романтических историй весьма типичный.
      Молодой, красивый и отважный, хоть в Голливуде его снимай, португальский король Себастьян был иезуитским воспитанником и борцом за католизацию всей планеты почище Филиппа – во всяком случае, к его безумному крестовому походу Филипп присоединиться отказался. Дон Себастьян, очевидно, решил, что сам справится, очертя голову ринулся в битву с превосходящими силами и сгинул – некоторые португальцы до сих пор верят, что он вернется, когда стране будет грозить по-настоящему большая беда, как Хольгер Датчанин или король Артур, да мало ли про кого рассказывают эту легенду… А Филипп, как более осторожный, да еще и женатый первым браком на португальской принцессе, решил, что будет гораздо лучшим португальским королем, чем этот авантюрист. Захватить Португалию оказалось просто, кому дали денег, кому отрубили головы – в общем, со всеми договаривались как могли. Да только непрочны такие договоренности… Кончился Золотой век – кончилась и испано-португальская уния.
      Вот вроде и все. Никаких травок, никаких пряностей – мясо, вино и лук. Даже присаливается прямо в тарелке.Тут же можно добавить и какой-то соус, но не ординарный, а исключительный, необыкновенный не меньше, чем это блюдо.