Фаун попыталась представить себе тварь более сильную и более страшную, чем та, с которой она столкнулась накануне. Когда вы уже перепуганы так, как только можете выдержать, какая разница, если чудище окажется еще ужаснее? Фаун подумала, что это, пожалуй, делает понятнее поведение Дага.

Внимание Фаун привлекло какое-то движение на дороге. Из леса показалась еще одна лошадь и тяжеловесно потопала в сторону дома. На ней сидели вдвоем женщина средних лет и долговязый подросток. Спешившись, они задержались на минуту у колодца; женщина на что-то пристально посмотрела; потом они присоединились к остальным.

Рыжеволосый Сасса, то ли более словоохотливый, то ли более наблюдательный, чем его родичи, продолжал описывать непонятный переполох, случившийся накануне в лагере рабов: внезапную панику и отчаянное бегство глиняных людей, за которым, и получаса не прошло, последовало прибытие весьма взволнованных Стражей Озера. За ними спешила толпа обезумевших от тревоги друзей и родственников бедняг, захваченных в окрестностях Глассфорджа. Предоставив местным жителям заниматься друг другом, Стражи Озера занялись своими делами: истреблением всех глиняных людей, каких они только могли поймать, и поисками таинственно исчезнувшего Дага, которого они явно считали причиной всех странных событий. Даг потер свой заросший подбородок.

– Ха! Должно быть, Мари или Чато решили, что та яма и есть логово Злого. Они могли отправиться по следам, ведущим от того лагеря разбойников, что мы разгромили позавчера ночью. Тогда понятно, где они были целый день вчера... и, похоже, большую часть ночи тоже.

– Ага, – кивнул здоровяк, – народ все еще тянулся в Глассфордж – и ночью, и утром. Там были и местные, и ваши дозорные.

Фермерша стояла, слушая все это и пристально разглядывая дом, Дага и особенно Фаун. Из разговоров мужчин Фаун поняла, что это и есть та женщина, которую те называли Петти, – жена главы семьи и хозяйка дома. Легкая седина в волосах говорила о том, что она одного возраста с мужем, но если тот был массивным, то Петти выглядела поджарой, решительной и деловитой, хоть и усталой. Выйдя вперед, она строго спросила:

– Чья это кровь в том тазу у колодца?

Даг вежливо склонил голову.

– По большей части мисс С... Блуфилд, мэм. Прости, что мы запачкали твои простыни. Я каждый раз выливал на них ведро воды, как шел мимо, и обязательно отстираю, прежде чем мы уедем.

«Мы», а не «я» – сразу же с облегчением отметила какая-то шустрая часть сознания Фаун.

– По большей части? – Фермерша, прищурившись, взглянула на Дага. – Как это она поранилась?

– Она сама должна рассказать, мэм.

На мгновение женщина задумалась, ее взгляд перебежал с лица Фаун на пустой рукав Дага.

– Ты и вправду убил зловредное привидение, которое столько всего натворило?

Даг только долю секунды помедлил, прежде чем ответить твердо, хотя и бесстрастно:

– Да, мы убили.

Фермерша втянула в себя воздух и фыркнула.

– Не вздумай тревожиться насчет стирки. Вот еще!

Теперь пришла очередь ее семьи; она напустилась на мужчин:

– Что это вы тут стоите и болтаете, как дурачки? До темноты много чего нужно сделать! Хорс, подои-ка бедненьких коровушек, если только у них с перепугу молоко не пропало. А ты, Сасса, принеси дров, если воры не растащили всю поленницу, а если растащили, то наруби. Джей, займись-ка уборкой и почини что сможешь. Ты начни, а чего нельзя сделать без инструментов, отложи на завтра – завтра-то их привезут. Тад, помоги деду с лошадьми, а потом приберись в доме. Ну-ка за дело, пока еще светло!

Мужчины по команде Петти тут же разошлись. Фаун приподнялась и ободряюще сказала:

– Твоих припасов в подвале глиняные люди не нашли... – Но тут ее голова, казалось, опустела и болезненно запульсировала. Мир не то чтобы потемнел, но вокруг Фаун словно сгустились тени, и она почти не почувствовала резкого движения сильной руки, подхватившей ее. Даг наполовину отвел, наполовину отнес ее в дом. Когда Фаун снова смогла все видеть отчетливо, она обнаружила, что лежит на своем мягком ложе, а над ней склонились двое – озабоченная и настороженная Петти и Даг, озабоченный и... полный нежности? Эта мысль встряхнула Фаун, и она заморгала, пытаясь вернуть себе способность ясно мыслить.

– ... Лежи, Искорка, – говорил Даг. – Покой тебе помог. – Он отвел в сторону пропитанный потом локон Фаун.

– Что с тобой случилось, девонька? – строго спросила Петти.

– Я не девонька, – пробормотала Фаун. – Мне двадцать лет.

– Ей вчера досталось от глиняных людей. – Даг, пристально смотревший на Фаун, взглядом, казалось, спрашивал ее разрешения продолжать, и Фаун согласно кивнула. – У нее случился выкидыш – на двухмесячном сроке. Было сильное кровотечение, но сейчас вроде ослабло. Жаль, что нас не нашли женщины из моего отряда. Тебе не приходилось заниматься акушерством?

– Немного. Правильно, что ты велел ей лежать, раз началось кровотечение.

– А как определить, что с ней... что с женщиной после такого все будет в порядке?

– Если кровь перестанет идти на пятый день, это хороший признак: значит, внутри все заживает. Самое большее – десять дней... Двухмесячная беременность... ну, тут как повезет. Вот когда больше трех месяцев, тогда и вправду опасно.

– Пять дней, – повторил Даг, словно запоминая это число. – Что ж, тогда пока все в порядке. А лихорадка?.. – – Даг встряхнул головой и поднялся на ноги, потирая левую руку. Заметив, как фермерша оглядывает кухню, он с виноватым видом убрал со стола свой протез, завернул его в тряпку и положил рядом с Фаун.

– А тебе от чего досталось? – спросила Петти.

– Да так, много чего выпадало на мою долю, – уклончиво ответил Даг. – Если мой отряд не найдет нас к завтрашнему дню, я хотел бы отвезти мисс Блуфилд в Глассфордж. Мне нужно доложить... У вас найдется тележка?

Фермерша кивнула.

– Попозже будет. На ней завтра приедут девушки. – Кроме Петти, женщины и дети семейства Хорсфорд оставались в Глассфордже с женой Сассы, разбирали возвращенные вещи и дожидались, пока мужчины сообщат, что домой возвращаться безопасно.

– Потом они поедут туда еще раз?

– Может быть. Посмотрим. – Петти почесала шею, глядя вокруг с таким выражением, словно ее внимания требовала сотня вещей, а в голове у нее умещалось всего десять. Фаун подумала, что так оно и есть.

– Чем я могу помочь, мэм? – спросил Даг. Петти посмотрела на него, словно его предложение ее удивило.

– Еще не знаю. Все тут вверх дном... Ты... ты пока подожди.

Она отправилась осматривать свой разгромленный дом.

Фаун прошептала Дагу:

– Она не будет знать покоя, пока все снова не приведет в порядок.

– Я это почувствовал. – Даг наклонился и поднял мешочек с ножами, лежавший у Фаун в изголовье. Только теперь Фаун осознала, как старательно Даг избегал смотреть на него в присутствии Петти. – Можешь ты убрать мешочек куда-нибудь с глаз долой?

Фаун кивнула, села – медленно и осторожно – и дотянулась до своего мешка, лежавшего у нее в ногах. Поверх единственного хорошего платья, в котором Фаун собиралась искать работу в Глассфордже, там лежали запасные юбка и блуза – все, что Фаун в спешке взяла с собой в ночь своего бегства. Фаун сунула мешочек на дно и затянула завязки.

Даг одобрительно и благодарно кивнул.

– Лучше не упоминать о ноже при этих ребятах. Могут выйти неприятности... даже больше, чем обычно. – Себе под нос он пробормотал: – Ах, была бы здесь Мари...

Фаун и Даг могли слышать, как Петти ходит по деревянным половицам у них над головами, иногда горестно стеная: «Ах, мои бедные окна...»

– Я заметила, что ты о многом не стал рассказывать, – сказала Фаун.

– Да. И было бы хорошо, если бы ты последовала моему примеру.

– Я ведь тебе обещала. Да мне и не хочется совсем кому-нибудь рассказывать о том ноже.

– Если тебе начнут задавать слишком много вопросов или упомянут о ножах, ты просто спроси их насчет их собственных бед. Обычно это хорошо отвлекает, да и рассказать им есть о чем.

– Ах, так вот какую уловку ты использовал! – Оглядываясь назад, Фаун оценила, как ловко Даг повернул разговор: в результате они много чего узнали о несчастьях Хорсфордов, но Хорсфорды мало что получили взамен. – Еще один трюк дозорных?

Уголок рта Дага пополз вверх.

– Более или менее.

К тому времени, когда фермерша спустилась вниз, из сарая пришел ее сын Тад, и после некоторого раздумья женщина послала их с Дагом убирать разбитые стекла и мусор вокруг дома. Оглядев еще раз кухню, Петти спустилась в подвал и принесла оттуда несколько банок с припасами, чтобы приготовить ужин. Теперь она выглядела приободрившейся. Расставив банки на столе – Фаун почти слышала ее мысли: сколько едоков и сколько нужно еды на ужин, – Петти, нахмурив брови, повернулась к Фаун.

– Нужно уложить тебя в настоящую постель. Думаю, подойдет комната Берди, после того как Таг выметет стекло, – в остальном она не очень пострадала. – Помолчав, Петти, понизив голос, поинтересовалась: – Этот парень, дозорный, правду о тебе рассказал?

– Да, мэм, – кивнула Фаун.

На лице женщины все еще было написано подозрение.

– Ручаюсь, те царапины на лице он получил не от глиняного человека.

Фаун непонимающе посмотрела на Петти, потом сказала:

– Ах вот ты о чем... Да, это моя вина, только все вышло случайно. Я сначала приняла его за еще одного разбойника. Мы быстро разобрались, что к чему.

– Эти Стражи Озера – странный народ. Говорят, занимаются черной магией.

Фаун приподнялась, опираясь на локоть, и с горячностью сказала:

– Если так, ты должна им быть за это благодарна. Зловредные привидения хуже. Уж я-то видела – ближе, чем тебя сейчас. Что бы дозорные ни делали, чтобы их извести, я все одобрю!

Петти явно одолевали мрачные мысли.

– Так что... это зловредное приведение тебе навредило?

– Вызвало выкидыш, хочешь ты сказать?

– Ага. Потому что девки не выкидывают просто потому, что их поколотили, или они свалились с лестницы, или еще что. Видала я таких, которые пробовали... из них просто получались мамаши в синяках.

– Да, – коротко кивнула Фаун. Или это были слишком настырные вопросы? Пожалуй, нет, решила она. Даже Даг давал кое-какие объяснения – ровно столько, сколько нужно, чтобы удовлетворить любопытство и не вызвать новых вопросов. – Он был мерзкий. Хуже даже, чем глиняные люди. Похоже, Злые убивают все, чего касаются. Ты потом сходи посмотри на его логово. Лес засох на милю вокруг... Не знаю, сколько потребуется времени, чтобы он снова вырос.

– Хм-м... – Петти деловито открывала банки и нюхала содержимое – не испортилось ли. Кусочки воска она извлекала, чтобы потом растопить и использовать снова. – Те глиняные люди были хуже некуда. Накануне того дня, когда нас пригнали в лагерь, туда попала женщина с больным мальчуганом. Она стала требовать, чтобы ей позволили сходить за помощью. Уж как она молила и рыдала, чтобы их упросить... Только глиняные люди просто убили ее малыша... и съели. К тому времени, как мы попали туда, несчастная мамаша была совсем не в себе, да и остальные тоже. Даже разбойники, хоть я и не думаю, что они были в своем уме, вроде как смутились.

Фаун передернуло.

– Даг говорил, что глиняные люди едят своих пленников. Я сначала не очень-то ему верила... до тех пор, пока... – Фаун распрямила плечи. – Стражи Озера охотятся на этих тварей. Они их ищут.

– Хм-м... – снова буркнула Петти. Она хмурилась, пытаясь приготовить ужин, как обычно, и не находя посуды. В конце концов, как и Фаун раньше, она стала импровизировать. После долгого молчания она добавила: – А еще говорят, что Стражи Озера могут заморочивать людям головы.

– Послушай, ты! – Фаун резко приподнялась и бросила на Петти сердитый взгляд. – Я уже говорила – этот дозорный спас мне жизнь. По крайней мере дважды. Нет, трижды: я истекла бы кровью в лесу, если бы он погиб в схватке. Он сражался с пятью глиняными людьми разом! И всю прошлую ночь он ухаживал за мной, когда я от боли и пошевелиться не могла, и без звука выносил кровавые тряпки... и кухню твою он убрал, и забор починил, и похоронил ваших собак в тенистом местечке в лесу... а ведь ничего этого делать он не был обязан. – «И его сердце разрывается, когда он – вспоминает о водяных лилиях». – Я видела, как этот человек с одной рукой сделал больше добра в один день, чем любой другой с двумя руками за неделю. И вообще... Если он заморочил мне голову, то изрядно потрудился для этого!

Фермерша выставила вперед руки, словно защищаясь от этой яростной атаки, и усмехнулась.

– Хватит, хватит, я сдаюсь, девонька!

– Ух... – Фаун снова вытянулась на спине. – Вот и нечего тебе твердить «говорят».

– Хм-м... – Улыбка Петти быстро погасла, но что бы ее ни печалило, Фаун она о том говорить не стала.

Фаун смирно лежала на своем ложе, пока сумерки не заставили мужчин вернуться в дом. После этого Таду было велено унести пуховые перины, и на их месте на кухне был установлен стол на козлах. Наскоро сооруженные скамейки – доски на чурбаках – заменили отсутствующие стулья. Петти сообщила Дагу, что, по ее мнению, Фаун может без последствий посидеть за ужином. Поскольку в противном случае Петти пришлось бы отнести ей еду в постель, устроенную где-нибудь в укромном уголке, Фаун решительно поддержала эту мысль.

Ужин был обильным, хоть и простым; кухня освещалась огарками свечей и огнем очага, разожженным, несмотря на долгий и теплый летний день. Сразу после ужина все, а не только она одна, решила Фаун, отправятся в постель. В кухне было жарко, и разговор сначала был вялым и касался только практических вещей. Все устали, и умы были полны воспоминаниями о недавно перенесенных бедах. Поскольку все вынужденно ели руками, некоторая неуклюжесть Дага не бросалась в глаза, как с удовлетворением отметила Фаун. Хоть можно было ожидать, что отсутствие протеза мешает ему, однако девушка заметила, что он старательно скрывает свое запястье под столом. Даг говорил только, чтобы побудить сидящую рядом с ним Фаун хорошенько поесть, но уж этого-то он требовал от нее неукоснительно.

– Спасибо, что помог Таду со всем этим разбитым стеклом, – сказала ему фермерша.

– Невелик труд, мэм. По крайней мере теперь вы все сможете ходить, не опасаясь пораниться.

– Я помогу тебе вставить новые стекла, Петти, – предложил Сасса, – как только все немного образуется.

Женщина бросила на зятя благодарный взгляд.

– Спасибо тебе, Сасса.

– Промасленная бумага на окнах была вполне хороша в мое время, – проворчал дедушка Хорсфорд.

На это его седовласый сын ответил только:

– Возьми еще лепешку, папаша. – Земля могла все еще принадлежать старику, по крайней мере формально, но всем было ясно, что хозяйка в доме – Петти.

Разговор – это, на взгляд Фаун, было неизбежно – скоро вернулся к недавно пережитым бедам. Даг, который казался Фаун усталым, был неразговорчив. Она заметила, как он четыре раза подряд прибег к своему любимому трюку – ответил вопросом на вопрос. Так продолжалось до тех пор, пока Сасса, вздохнув, не заметил:

– Жаль, что твой отряд не появился на денек пораньше. Может быть, удалось бы спасти мальчишку, которого съели твари.

Даг не то чтобы поморщился... его веки просто чуть опустились, голова склонилась к плечу. Усталость на его лице сменилась полным отсутствием выражения. В кухне повисла тишина.

Фаун выпрямилась, чувствуя обиду за Дага.

– Думай получше о том, чего бы еще пожелать. Если бы отряд Дага оказался здесь до того, как я... как мы... до того, как зловредное привидение умерло и глиняные люди разбежались, было бы большое сражение. Очень многих могли убить, и того мальчика тоже.

Сасса, нахмурив брови, обернулся к Фаун.

– Да, но ведь его съели. Разве это тебе все равно? Мне-то точно не все равно.

– Так всегда делают глиняные люди, – пробормотал Даг.

Сасса растерянно взглянул на него.

– Ты к такому привык, да? – Даг пожал плечами. – Но ведь то был ребенок!

– Каждый человек чей-нибудь ребенок.

При этих словах Петти, которая устало смотрела в свою миску, подняла глаза.

Джей с подначкой заметил:

– А вот если бы они явились на пять дней раньше, на нас не напали бы. И все наши коровы, овцы и собаки были бы живы. Раз уж ты принялся желать, пожелай и такого.

С улыбкой, которая больше походила на гримасу, Даг отодвинулся от стола и кивнул Петти.

– Извините меня, мэм.

Он тихо прикрыл за собой дверь кухни, его шаги прозвучали на крыльце и стихли, растворившись в ночи.

– Что это его укусило? – поинтересовался Джей.

Петти шумно втянула воздух.

– Джей, знаешь что: временами я думаю, что твоя мамаша уронила тебя в детстве и ты ушиб головку.

Парень растерянно заморгал и пробормотал скорее изумленно, чем сердито:

– Что?

В первый раз за несколько часов Фаун ощутила озноб. Ее бледность не ускользнула от наблюдательной Петти.

– Вот что, девочка, тебе место в постели. Хорс, помоги-ка ей.

К счастью, Хорс был гораздо молчаливее, чем его молодые родичи; а может быть, жена уже успела вправить ему мозги насчет их странных гостей. Так или иначе, он молча провел Фаун по темному дому. Ничего не видно, решила Фаун, не потому, что у нее потемнело в глазах, хотя голова у нее снова разболелась. Петти двинулась следом, вставив огарок свечи в чашку за неимением подсвечника.

В одной из пристроек оказались две тесные спаленки одна напротив другой. Хорс отвел Фаун в одну из них; там на кровати уже лежала одна из перин. От кровати уцелела только деревянная рама, но кто-то – Даг или Таг – уже успел привести в порядок веревочную сетку. Влажный летний ветер влетал в лишившиеся стекол маленькие окна. Фаун решила, что это, должно быть, спальня дочери Петти; девушки, наверное, вернутся завтра вместе с фургоном.

Как только Хорс благополучно доставил Фаун в комнату, Петти выставила его за дверь. Фаун, смущаясь, сменила прокладки, прячась под легким одеялом, в котором по случаю жары надобности не было. Петти ограничилась коротким «Давай сюда» и «А теперь ложись». Еще накануне, подумала Фаун, она отдала бы что угодно, чтобы ей помогала любая женщина, только не тот чужой мужчина... Сейчас ей странным образом хотелось обратного.

– Мы с Хорсом будем в комнате напротив, – сказала Петти. – Ты можешь позвать меня, если ночью что-нибудь понадобится.

– Спасибо, – прошептала Фаун, честно стараясь испытывать – благодарность. Вряд ли ее поняли бы, если бы она попросилась обратно на подстилку на кухне. К Дагу... Куда, интересно, эти неблагодарные крестьяне поместят дозорного? В сарай? От одной этой мысли Фаун пришла в ярость.

В проходе, ведущем в пристройку, прозвучали шаги, которые Фаун научилась безошибочно различать, и в дверь коротко постучали.

– Входи, Даг, – крикнула Фаун прежде, чем Петти успела откликнуться.

Даг протиснулся в тесное помещение. На левой руке у него лежала стопка выстиранной одежды, которую Фаун раньше видела на заборе: синее платье и штанишки Фаун, собственные штаны и трусы Дага, так сильно окровавленные накануне. Под мышкой Даг нес мешок Фаун. Мешок он положил на выметенный пол в углу, накрыв его сверху одеждой.

– Вот твои вещички, Искорка.

– Спасибо, Даг, – просто сказала Фаун. На его лице, как блик света на воде, промелькнула и тут же исчезла улыбка. Неужели никто никогда не говорит дозорным «спасибо»? Некоторые вещи начинали удивлять Фаун.

Настороженно кивнув не спускавшей с них глаз Петти, Даг подошел к постели и положил руку на лоб Фаун.

– Горячая, – сообщил он, потом коснулся лба девушки не ладонью, а запястьем. Фаун попыталась различить его пульс сквозь тонкую кожу, как раньше ловила удары его сердца, но безуспешно. – Но лихорадки нет, – тихо добавил Даг.

Он сделал шаг назад, и губы его сжались. Фаун вспомнила, как эти губы касались ее волос накануне, и почувствовала, что ничего не хочет, только бы эти губы поцеловали ее на ночь. Разве это так уж плохо? Только мрачное присутствие Петти делало подобное желание неуместным...

– Что ты увидел в лесу? – вместо «доброй ночи» сказала Фаун.

– Не свой отряд, – вздохнул Даг. – По крайней мере на милю вокруг.

– Думаешь, они все еще ищут тебя по ту сторону от Глассфорджа?

– Может быть. Похоже, собирается дождь: к западу молнии так и сверкают. Если бы мне пришлось ночевать в канаве, я не переживал бы, но мне и думать не хочется о том, что ребята прочесывают лес в темноте и сырости, опасаясь за меня, пока я уютно устроился под крышей. Думаю, мне это еще припомнят.

– Ах ты господи...

– Не тревожься, Искорка. В другой раз все окажется наоборот, и тогда придет моя очередь смотреть на вещи с юмором. – Глаза Дага блеснули, – и Фаун захотелось смеяться.

– Мы и в самом деле отправимся завтра в Глассфордж?

– Посмотрим. Во-первых, посмотрим, как ты себя будешь чувствовать утром.

– Сейчас мне гораздо лучше. Кровь... ну, как при обычных месячных.

– Принести тебе снова горячий кирпич?

– Мне кажется, он больше не нужен.

– Хорошо. Спи тогда крепко.

Фаун ответила ему робкой улыбкой.

– Постараюсь.

Даг сделал движение в сторону Фаун, но тут же попятился.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Даг. Ты тоже спи крепко.

Он в последний раз кивнул Фаун и вышел. Следом, держа огарок свечи, двинулась и Петти, решительно закрыв за собой дверь. Слабый всполох зарницы, о которых говорил Даг, осветил комнату сквозь окно. Гроза, была слишком далеко, чтобы услышать гром; снова воцарилась темнота и тишина. Фаун повернулась на бок и попыталась выполнить прощальное пожелание Дага.

– Держи, – буркнула фермерша, протягивая Дагу чашку с огарком – единственный источник света. Отодвинув Дага плечом, она повела его на кухню, освещенную последними отсветами углей в очаге. Стол и скамейки были отодвинуты к стене, немногие миски и горшки, вымытые после ужина, стояли на доске рядом с раковиной. Там же виднелось ведро воды.

Петти оглядела кухню и вздохнула.

– Пожалуй, остальным я займусь утром, – но тут же, противореча сама себе, принялась убирать оставшуюся после ужина еду: лепешек она напекла много, явно имея в виду и завтрак.

– Где ты хочешь, чтобы я улегся, мэм? – вежливо поинтересовался Даг. Ясно, что не вместе с Фаун... Даг старался не вспоминать запах ее волос и тепло ее молодого прижавшегося к нему тела.

– Можешь взять одну из перин, которые починила девочка; расстели ее, где хочешь.

– На крыльце, пожалуй. Так я смогу увидеть своих ребят, если они объявятся ночью, и не перебудить всех в доме. А если начнется дождь, перетащу перину в кухню.

– Вот и ладненько, – кивнула Пегги.

Даг выглянул в незастекленное окно, позволив своему Дару охватить окрестности. Лошади, коровы и овцы на пастбище были спокойны; одни все еще паслись, другие дремали.

– Та кобыла на самом деле не моя. Мы нашли ее рядом с логовом Злого и воспользовались, чтобы добраться сюда. Ты не знаешь, чья она может быть?

Петти покачала головой.

– Не наша, это уж точно.

– Если я поеду на ней в Глассфордж, здорово будет, если меня схватят за воровство, прежде чем я смогу объяснить...

– Я думала, вы, дозорные, требуете плату за убийство зловредного привидения. Можешь потребовать кобылу.

Даг пожал плечами.

– У меня уже есть конь. По крайней мере я на это надеюсь. Если никто не потребует кобылу, я думал, она достанется мисс Блуфилд. Лошадка покладистая, бегает не тряско. Кстати, поэтому я и подумал, что она принадлежала не разбойникам – а если и принадлежала, то недолго.

Петти помолчала, глядя на лепешки.

– Славная она девочка, эта мисс Блуфилд.

– Да.

– Интересно, как это она вляпалась в такую беду.

– Об этом не мне рассказывать, мэм.

– Ага, я заметила.

Что заметила? Что он не болтун?

– Несчастья случаются и с совсем юными, – продолжала Петти. – Двадцать ей, подумать только!

– Так она говорит.

– Ну тебе-то не двадцать. – Фермерша встала на колени перед очагом и стала сгребать угли.

– Не двадцать, и уже давно.

– Ты мог бы взять ту кобылу и отправиться к своим, раз уж ты о них так беспокоишься. С девочкой ничего не случится. Я не выгоню, ее, пока она не поправится.

Еще вчера Даг именно так и думал сделать. Только вчера – это было так давно...

– Очень любезно с твоей стороны это предложить. Но я обещал доставить ее в Глассфордж, куда она и направлялась. И еще я хочу, чтобы ее осмотрела Мари – она сумеет определить, все ли у Фаун зажило.

– Ага, я так и знала, что ты это скажешь. Я же не слепая. – Петти вздохнула, поднялась на ноги и повернулась к Дагу, скрестив руки на груди. – А что потом?

– Прошу прощения?

– Да ты хоть знаешь, что с ней делаешь? Стоишь тут, весь из себя благородный... Нет, похоже, не знаешь.

Настороженность Дага сменилась растерянностью. Он, конечно, давно уже заметил, что эта крестьянка сообразительна и наблюдательна; чего он не мог понять, так это ее тревоги.

– Я хочу ей только добра.

– Ясное дело. – Она еще больше нахмурилась. – Только вот был у меня племянник...

Даг слегка склонил голову, приготовившись слушать, хотя, кроме некоторого любопытства, испытывал совсем не магическое предчувствие, что, о чем бы ни хотела рассказать ему Петти, слушать это ему не захочется.

– Славный парень, и красавчик к тому же, – продолжала Петти. – Он нашел работу конюхом на постоялом дворе в Глассфордже, где ваши отряды всегда останавливаются, когда оказываются в здешних краях. Там он и увидел эту вашу дозорную. Молоденькую, хорошенькую. Очень милую. И к нему она была расположена – так он решил.

– Командиры отрядов стараются такого не допустить.

– Да знаю я... Жаль только, что ничего у них не выходит. Вот мой племянник и влюбился без памяти. Потом целый год ждал, когда ее отряд снова объявится. Ну он и объявился. И девица снова была с парнем очень мила.

Даг ждал продолжения, чувствуя себя неловко.

– На третий год отряд опять прибыл, но девушки в нем не было. Вроде как она была только в гостях, а потом вернулась к своим – куда-то на запад.

– Обычное дело – так обучают молодых дозорных. Мы посылаем их в другие лагеря на год, а то и больше. Они узнают разные обычаи, заводят друзей; если когда-нибудь придется объединить силы, будет лучше, если дозорные сумеют не потеряться на чужой территории. А те, кого готовят в предводители, посещают все семь лагерей. О таких говорят, что они обошли озеро.

Петти пристально посмотрела на Дага.

– А тебе случалось обходить озеро?

– Дважды, – признал Даг.

– Хм-м... – Петти покачала головой и продолжала: – Племяннику втемяшилось, что он отправится следом за своей милой и поступит к вам, Стражам Озера, в отряд.

– Ах, – вздохнул Даг, – у него ничего не вышло бы. Тут дело не в гордости или недоброжелательстве – понимаешь, у нас имеются приемы, которыми мы не делимся.

– Ты хочешь сказать, что дело не только в гордости и недоброжелательстве, мне кажется, – сказала женщина невыразительным голосом.

Даг пожал плечами.

«Не мое это дело. Не вмешивайся, старый дозорный».

– Он таки нашел ее... только, как ты и говоришь, Стражи Озера его не приняли. Через полгода он вернулся, поджав хвост. Унылый и мрачный. На других девушек и смотреть не хотел. Начал пить. Вышло вроде так, что раз ему нельзя любить вашу девицу, он полюбит смерть.

– Такое случается не только с крестьянами, мэм, – холодно сказал Даг.

Петти бросила на него острый взгляд.

– Это уж как получится. После того парень так и не оклемался. В конце концов нанялся в плотовщики на реке Грейс. Через пару сезонов до нас дошла весть, что он свалился в воду и утонул. Не думаю, что по собственной воле – говорили, он был пьян, ночью пошел помочиться и свалился. Простая неосторожность, только с другими такого не случается.

Может быть, и с ним самим такая же беда, подумал Даг: он никогда не был достаточно осторожен. Будь Дагу двадцать, а не тридцать пять, когда его поглотила тьма, все могло обернуться иначе...

– Мы никогда ничего не слышали о той девушке из отряда. Для нее он был просто забавой, по-моему. А она для него – всем на свете...

Даг промолчал.

Петти втянула воздух и продолжала:

– Так что если ты думаешь, что это очень забавно – позволить девчонке в тебя влюбиться, говорю тебе, ничем забавным это не кончится. Не знаю, как для тебя, а для нее будущего не будет. Об этом позаботятся твои ребята, если даже родичи девушки не почешутся. Мы-то с тобой оба это знаем – а вот она нет.

– Мэм, тебе мерещится. – Только мерещится совершенно правильно, хоть ей и ничего не известно о ноже, накрепко связавшем их с Фаун – по крайней мере в настоящий момент. Не объяснять же случившееся этой измотанной нервной женщине...

– Я вижу то, что вижу, спасибочки. И не первый раз.

– Мы знакомы-то всего один день.

– Ах вот как? Что же тогда будет через неделю? Похоже, разгорится пожар, – фыркнула Петти. – Я знаю одно: когда люди отдают сердца таким, как ты, их ждет смерть. Или они мечтают о том, чтобы умереть.

Даг с усилием разжал стиснутые зубы и коротко кивнул Петти.

– Мэм... в конце концов все умирают... или мечтают о том, чтобы умереть.

Петти только покачала головой, поджав губы.

– Доброй ночи. – Даг коснулся рукой лба и отправился за своей периной. Если Искорка будет в силах завтра отправиться в дорогу, решил он, им лучше как можно скорее убираться отсюда.