Разделяющий нож (№1) - Приманка

Фаун кивнула и протянула руку, чтобы убрать нож с синей рукоятью, все еще лежавший на мешке поверх ее одежды.

– И кто же, – спросила Мари подчеркнуто равнодушно, – второй хозяин заряженного ножа – какой-нибудь олух с фермы?

Фаун стиснула зубы.

– Кроме меня, никого нет. Олух очень понятно объяснил, что выкручиваться придется мне одной. Поэтому-то я и оказалась на большаке...

– Эти крестьяне... Я никогда их не понимала.

– А разве не бывает олухов – Стражей Озера?

– Ну... – невнятное мычание Мари было достаточным признанием.

Фаун перечитала выцветшие коричневые буквы на костяном лезвии.

– Даг хотел когда-нибудь вонзить его в собственное сердце, да? – Так задумала та самая Каунео...

– Да.

Теперь не сможет – хоть какая-то радость.

– У тебя тоже есть такой нож.

– Кто-то же должен заряжать ножи. Это делает не каждый, но многие. Дозорные лучше, чем остальные, понимают необходимость этого.

– Каунео тоже была дозорной?

– Разве Даг не рассказал тебе?

– Он сказал только, что это была женщина, которая погибла двадцать лет назад где-то на северо-западе.

– Даже для Дага такая скрытность – чересчур... – Мари вздохнула. – Не мое это дело – рассказывать за него, только если тебе предстоит быть хранительницей ножа, крестьяночка, нужно, чтобы ты понимала, что он собой представляет и откуда взялся.

– Да, – твердо сказала Фаун, – пожалуйста, расскажи. Я так устала делать глупые ошибки.

Мари с сомнением, но все же одобрительно кивнула.

– Хорошо. Я выдам тебе то, что Даг назвал бы коротким рассказом. – Глубокий вздох Мари показал, что особенно коротким разговор не получится, и Фаун снова уселась, скрестив ноги.

– Каунео была женой Дага.

Шок заставил Фаун вздрогнуть. Шок, но не неожиданность, осознала девушка.

– Понятно...

– Она погибла на Волчьем перевале.

– Мне Даг о Волчьем перевале ничего не говорил. Он только упомянул трудную схватку со Злым. – Впрочем, как подозревала Фаун, легкой схватки со Злым вообще не бывает.

– Девочка, Даг не говорит о Волчьем перевале ни с кем. Один из его заскоков, к которым тебе придется привыкнуть. Понимаешь, Лутлия – самый большой и самый дикий из округов, там меньше всего Стражей Озера, которые могли бы нести дозор. Там ужасно трудно следить за порядком – сплошные болота и непроходимые леса, а зимы чудовищно холодные. Другие округа посылают в Лутлию больше молодых дозорных, чем куда-либо еще, и все равно справляться не удается.

Каунео родилась в шатре, знаменитом своими свирепыми воинами. Говорят, она была очень красива, и за ней многие ухаживали. Вот тут-то и появился тихий и скромный командир отряда, совершавший свое второе путешествие вокруг озера, и похитил ее сердце прямо из-под носа всех остальных молодых людей. – Фаун подумала, что в голосе Мари прозвучала гордость. «Да, она и в самом деле его тетка». – Даг решил остаться, и они с Каунео были соединены узами – вы, крестьяне, сказали бы, что они поженились, – и Даг получил повышение: стал командиром эскадрона.

– Даг не всегда был простым дозорным? – спросила Фаун.

Мари фыркнула.

– Этот парень был бы теперь лейтенантом округа, если бы не... Ладно. Наши объезды больше похожи на охоту и часто не приносят результатов. Можно всю жизнь провести в дозоре и ни разу не столкнуться со Злым, – тут уж как повезет. Даг знает кое-какие уловки, которые повышают его шанс. Но когда Злой обнаружен, когда дело доходит до схватки... вот тогда-то все мы и показываем, чего стоим.

Мари поднялась, подошла к умывальнику, налила в кружку воды и залпом ее осушила. Дальше она рассказывала, меряя шагами комнату.

– Большой Злой не был обнаружен дозором. Ему не удалось поработить так уж много народа, никаких разбойников, как здесь, там не было. Фермеров в Лутлии вообще нет, как и повсюду к северу от Мертвого озера, только иногда туда забредают охотники или торговцы, которых нам и приходится выводить на большак. Но тот Злой нашел волков и... что-то с ними сделал. Волки-люди размером с пони, с разумом человека... К тому времени, когда тварь обнаружили, там уже была целая армия волков. Местные дозорные послали зов в соседние округа, но пока помощь не пришла, они могли полагаться только на себя.

Эскадрон Дага, пятьдесят дозорных, в том числе Каунео и два ее брата, должен был охранять перевал и прикрывать фланг другого отряда, пытавшегося захватить долину рядом с логовом. Разведчики донесли, что на них могут напасть пять десятков свирепых волков. То, с чем пришлось иметь дело эскадрону Дага, больше походило на пять сотен.

У Фаун перехватило дыхание.

– За один-единственный час Даг потерял руку, жену и эскадрон – весь целиком, если не считать троих, все еще удерживавших перевал. Однако сражения он не проиграл, потому что за этот час второй отряд сумел добраться до логова. Когда Даг очнулся в шатре среди раненых, вся его жизнь превратилась в пепел от костра... и он отчаялся.

В конце концов родичи его жены отказались от попыток заставить его стать самим собой и отослали его домой... отчего он отчаялся еще больше. И тут Ворон-Громовержец, да будут благословенны его кости, вождь нашего лагеря, тогда еще бывший только командиром эскадрона, то ли догадался, то ли отчаялся, то ли пришел в ярость, – так или иначе, он вытащил его в Трипойнт. Там умелый крестьянин-ремесленник сделал протез, и они с Дагом пробовали и пробовали, пока не подобрали приспособления, которые годились. Даг тренировался со своим новым луком так, что у него пальцы кровоточили. Наконец он взял себя в руки настолько, что смог уговорить Ворона... а надо сказать, что послаблений тот не делал, – вернуть его в отряд. Вот с тех пор он и несет дозор.

Через его руки прошли десять или двенадцать дарящих смерть кожей – их ему отдают многие, потому что уверены: он найдет им применение, – но эту пару Даг всегда берег для особого случая. Единственная память о Каунео, о которой я знаю, – от всего остального он избавился, как от обжигающих углей... А теперь этот нож в твоих руках, крестьяночка.

Фаун снова взяла нож и провела по нему пальцами.

– Можно было бы ожидать, что он окажется более тяжелым...

«Хотелось ли мне на самом деле узнать все это?»

– Да, – вздохнула Мари.

Фаун с любопытством оглядела Мари с ее седой головой.

– А ты когда-нибудь станешь командиром эскадрона? Ты, должно быть, уже давно несешь дозорную службу.

– На самом деле я не так долго служу в дозоре, как Даг, хотя я на двадцать лет старше. Я выбрала дорогу женщины. Девушкой я четыре или пять лет проходила подготовку – всем девушкам приходится это делать, хоть воины вроде Дага такого и не одобряют, – потому что в случае нападения на лагерь защищаться придется женщинам и старикам. Потом я была соединена узами, а там и кровью с мужчиной – то есть родила детей – и вернулась в дозор только через много лет. Я рассчитываю заниматься этим, пока мне служат ноги и везение, еще лет пять – десять, но не собираюсь командовать чем-то большим, чем отряд, – нет уж, спасибо. Потом обратно в лагерь – играть с внуками и правнуками, пока не придет мое время поделиться смертью. Такая жизнь мне подойдет.

Фаун наморщила лоб.

– А ты никогда не представляла себе другой судьбы? – И не была выброшена из привычной жизни, как это случилось с Фаун...

Мари склонила голову к плечу.

– Не могу сказать, что представляла. Если бы мне было обещано исполнение желаний, я предпочла бы, чтобы мой сын ко мне вернулся.

– Сколько у тебя всего было детей?

– Пятеро, – ответила Мари с явной материнской гордостью – совсем как крестьянка, решила Фаун, хотя Мари, конечно, стала бы это отрицать.

Раздался стук в дверь, а потом жалобный голос Дага:

– Мари, ну теперь-то ты разрешишь мне войти?

Мари закатила глаза.

– Ну уж ладно!

Даг проскользнул в дверь.

– Как у нее дела? Все заживет? Ты использовала Дар? Хоть немного?

– Все заживет и так. Даром я не пользовалась, потому что все, что ей нужно, – это отдых и время.

Даг с несколько разочарованным видом обдумал услышанное, но смирился.

– Я договорился о комнате для тебя, Искорка, этажом ниже. Устала?

Только тут Фаун поняла, что у нее совсем не осталось сил, и кивнула.

– Что ж, пошли. По крайней мере отдых тебе обеспечен.

Мари, прищурившись, взглянула на племянника и потерла губы.

Дар... Интересно, подумала Фаун, что дозорная увидела в ней, о чем не стала говорить? Не такая ли черта скрытность в семействе Редвингов, как и золотые глаза? Фаун завязала свой мешок и последовала за Дагом.

– Не позволяй Мари тебя пугать, – сказал Даг, обнимая ее левой рукой – то ли чтобы поддержать, то ли чтобы скрыть из виду свое увечье. С площадки лестницы они свернули в коридор.

– Да она особенно и не пугала. Мне она нравится. – Фаун сделала глубокий вдох. Некоторые секреты так велики, что ходить вокруг них на цыпочках все равно не получится. – Она немного рассказала мне о твоей жене и Волчьем перевале. Она решила, что я должна об этом знать.

После этих слов настала долгая тишина. Потом Даг буркнул:

– Она права. – Больше, похоже, Фаун ничего не было суждено от него дождаться.

Комната Фаун оказалась такой же узкой, как комната Мари, только окно выходило на улицу, а не во двор. Кувшин на умывальнике был уже наполнен, занавески и покрывало на кровати из одной ткани и вязаные коврики на полу делали комнату, на взгляд Фаун, уютной и домашней. Дверь в стене, должно быть, вела в соседнее помещение; Даг тут же запер ее на засов.

– А где твоя комната? – спросила Фаун.

Даг кивнул на запертую дверь.

– Вон там.

– О, хорошо! Ты теперь отдохнешь? Только не говори мне, что тебе не нужно выздоравливать. Я же видела твои синяки.

Даг покачал головой.

– Я пойду поищу мастера, чтобы починить протез. Когда вернусь, мы вместе поужинаем, если захочешь.

– Очень даже захочу.

Даг ухмыльнулся – такие усмешки должны были бы быть запрещены законом – и тихо закрыл за собой дверь.

На стене рядом с умывальником висело зеркало – прекрасное плоское глассфорджевское зеркало. Вспомнив о том, как давно не видела своего отражения, Фаун подошла к нему и отогнула воротник своего синего платья.

Синяк, занимавший почти всю ее левую щеку, начал желтеть по краям; четыре отметины когтей глиняного человека на скуле все еще были болезненны, но по крайней мере не воспалились. Отпечаток руки Злого на шее – четыре пятна с одной стороны и одно с другой – резко выделялся на белой коже. Эти отметины были странного серого цвета и отвратительно припухшие – таких повреждений Фаун никогда не видела. Ну, если требуется какое-то особое умение, чтобы исправить причиненный Злым вред, Даг наверняка все знает. Может, он даже испытал что-то подобное сам, если оказывался рядом с таким множеством Злых, как это следует из рассказа Мари.

Фаун подошла к окну и как раз успела увидеть высокую фигуру Дага, направлявшегося, перекинув протез за ремешки через плечо, в сторону городской площади. Девушка еще порассматривала город после того, как Даг скрылся из виду, но не особенно долго. Зевая, она сбросила платье и башмаки и забралась в постель.

10

Даг, как и обещал, вернулся к ужину. Фаун надела свое нарядное платье – зеленое, ткань для которого спряла и соткала тетушка Нетти – и спустилась вниз. Громкие голоса, долетающие из комнаты, где они раньше обедали в тишине, заставили Фаун помедлить у входа.

Заметив ее смущение, Даг улыбнулся и прошептал ей в ухо:

– Дозорные, когда соберутся все вместе, бывают шумной компанией, но ты не беспокойся. Ты не должна отвечать на вопросы, если не захочешь. Мы можем сделать вид, что ты все еще слишком потрясена схваткой со Злым, а потому избегаешь о ней говорить. Ребята поймут. – Рука Дага коснулась воротника Фаун, словно поправляя его, и она поняла, что дозорный хочет, чтобы отметины на шее были видны. – Думаю, не стоит упоминать о том, что случилось со вторым ножом; Мари и так уже об этом знает.

– Хорошо, – с облегчением ответила Фаун; Даг ввел ее в столовую, покровительственно обняв за плечи.

На этот раз вокруг столов сидели высокие устрашающего вида дозорные – человек двадцать пять, – некоторые еще покрытые дорожной грязью. Благодаря предупреждению Дага Фаун сумела не подпрыгнуть на месте, когда их появление было встречено шумными возгласами, стуком кулаков по столам и грубоватыми шутками по поводу трехдневного отсутствия Дага. Все это искупалось искренней радостью, звучавшей в голосах, и Даг, криво улыбаясь, отшутился:

– Эх вы, следопыты! Держу пари: вы не смогли бы найти глоток воды в дождевой бочке!

– Не дождевой, а пивной, Даг! – ответил ему кто-то. – Что с тобой случилось?

Даг оглядел комнату и отвел Фаун к столу в дальнем углу, за которым сидели всего двое дозорных – Утау и Рази, которых Фаун уже видела раньше. Те ободряюще кивнули девушке, а Рази ногой подвинул ей стул.

Фаун не могла различить дозорных из отрядов Мати и Чато; они перемешались, хотя и не бессистемно. Тут играл роль возраст: за одним столом сидели с дюжину седых воинов, включая Мари и еще двух женщин, которых Фаун не видела на ферме у колодца; она предположила, что они из другого отряда. Девушка с рукой на перевязи сидела за одним столом с тремя молодыми мужчинами, которые соревновались за честь нарезать для нее мясо; она отбивалась вилкой от их слишком услужливых рук и смеялась. Мужчины-дозорные были самых разных возрастов, а женщины – только совсем юные или довольно пожилые, и Фаун вспомнила рассказ Мари об обычаях Стражей Озера. В их лагерях, должно быть, пропорция была обратной...

Запыхавшиеся служанки сновали между столами, разнося подносы с мисками и кувшинами, которые быстро опустошались. Дозорные больше интересовались быстротой обслуживания и количеством еды, а не хорошими манерами; это так напоминало обычаи крестьянских кухонь, что Фаун скоро стала чувствовать себя свободно.

Когда Даг и Фаун уселись за стол и обменялись приветствиями с Утау и Рази, более молодой дозорный сбегал за тарелками, вилками и кружками, а потом они оба с Утау принялись усердно их наполнять. Они, конечно, засыпали Дага вопросами о его приключениях, но на Фаун бросали смущенные взгляды и ей не досаждали. Даг отвечал кратко и туманно или прибегал к той же эффективной тактике, что и на ферме Хорсфордов: отвечал вопросом на вопрос. В конце концов Утау и Рази оставили его в покое и предоставили возможность спокойно поесть.

Утау обвел взглядом комнату и заметил:

– Сегодня всем полегчало, особенно Мари. Глядишь, начальство и нам даст поблажку.

Рази мечтательно протянул:

– Может, они с Чато позволят нам устроить веселушки, прежде чем мы снова отправимся в дорогу.

– Чато сегодня в духе, – ответил Утау, кивнув на собравшихся за другим столом; впрочем, кто из сидящих за ним – командир, Фаун разобрать не смогла. – Может, нам и повезет.

– Что такое веселушки? – спросила Фаун. Рази широко улыбнулся.

– Это такая пирушка дозорных. Их иногда устраивают по случаю удачной охоты на Злого или когда встречаются два отряда. Поговорить с другими дозорными – это же праздник... не то чтобы мы не любили ребят из своего отряда, – Утау, услышав это, закатил глаза, – но видеть одни и те же лица многие недели надоедает. На веселушках бывают музыка и танцы. И пиво, если удается его добыть.

– Тут мы получим сколько угодно пива, – задумчиво сказал Утау.

– Да и уютных темных уголков найдется сколько хочешь, – с предвкушением сказал Рази, теребя кончик своей косы.

– Ну хватит – идею Фаун уловила, – с улыбкой остановил его Даг. Фаун подумала, что воспоминание о пирушках было ему приятно. – Может, и получится, но одно я вам скажу точно: Мари ничего не разрешит, пока не удостоверится, что кругом все чисто. – Он внимательно взглянул на кого-то поверх плеча Фаун. – Похоже, я напророчил. Сначала будет дело, а только потом потеха.

– Даг, вечно ты накаркаешь... – начал Рази.

– Ну как, вояки, отдохнули ножки? – раздался голос Мари.

Фаун повернулась и почтительно улыбнулась начальнице отряда, подошедшей к их столу. Рази уже открыл рот, но тут вмешался Даг:

– Не отвечай, Рази. Это вопрос с хитростью. Безопасно ответить на него так: «Я и сам не знаю, Мари, а почему ты спрашиваешь?»

Губы Мари дрогнули, и сладким голосом она проговорила:

– Как хорошо, что ты этим поинтересовался, Даг!

– Может, и не такой безопасный... – ухмыльнулся Утау.

– Как с ремонтом протеза? – по-прежнему обращаясь к Дагу, спросила Мари.

Даг поморщился.

– Сделают завтра к вечеру, может быть. Мне пришлось побывать в двух местах, прежде чем я нашел мастера, который согласился починить его бесплатно... или вернее, за то, что мы спасли жизнь ему, его семье, горожанам и всем жителям округи.

Утау сухо заметил:

– Ты, естественно, забыл упомянуть, что именно ты лично разделался со Злым.

Даг раздраженно отмахнулся:

– Во-первых, разделался не я. Во-вторых, никто не сделал бы этой работы в одиночку, так что горожане должны всем. Мне не следовало... никому из нас не следует клянчить.

– Так получилось, – сказала Мари, не обращая внимания на перепалку, – что на завтра имеется сидячая работа для однорукого воина. В чулане хранится сундук с записями об облавах и картами здешних окрестностей. В них нужно как следует разобраться. Обычное дело... Я хочу, чтобы кто-нибудь понимающий попытался разобраться, как этот Злой проскользнул сквозь наши заслоны, и сообразил, как заткнуть эту щель на будущее. Также мне нужен список ближайших округов, которые получали особенно мало внимания. Мы пробудем здесь несколько дней, пока раненые не поправятся, и займемся приведением в порядок снаряжения и пополнением запасов.

От этих новостей Утау и Рази повеселели.

– В то же время мы прочешем окрестности города, – продолжала Мари, – и сделаем это так, чтобы горожане видели нас за работой. – Мари подчеркнула последние слова и кивнула Дагу: – Устрой для них хорошее представление.

Тот фыркнул в ответ.

– Лучше мы предложим им вернуть вдвое больше зловредных привидений, чем было, если они недовольны нашей работой.

Рази поперхнулся пивом, которое как раз пил, и Утау услужливо, хоть и без особого успеха, заколотил его по спине.

– Ух, хотел бы я, чтобы такое было возможно! – пропыхтел Рази, отдышавшись. – Как было бы здорово хоть разок увидеть, какое выражение появится на этих глупых крестьянских рожах!

Фаун замерла на месте. Все удовольствие от веселой болтовни дозорных пропало. Даг напрягся.

Мари бросила на них обоих загадочный взгляд, но отошла, ничего не сказав. Фаун вспомнила их утренний разговор о том, что олухами бывают и крестьяне, и Стражи Озера. Вот так-то...

Рази продолжал болтать:

– Объезжать окрестности Глассфорджа – да это же каникулы! Ну да, в седле проведешь целый день, но зато спать будешь в настоящей постели. И ванну примешь! Да и еду не надо готовить, и на костре она не пригорит. Что ни говори, а в городе есть свои удовольствия!

– А ведь город построили крестьяне, – пробормотала Фаун; судя по тому, как Даг поморщился, она поняла: он ясно расслышал не произнесенное ею вслух «идиот».

Рази пожал плечами.

– Крестьяне сеют пшеницу, но кто посеял крестьян? Мы.

«Как это?» – подумала Фаун. Утау, не такой толстокожий, как Рази, бросил на Фаун взгляд и возразил:

– Ты хочешь сказать, что это сделали наши предки. Только не слишком ли большие ты приписываешь нам заслуги?

– Почему бы нам не признать свои заслуги? – буркнул Рази.

– И вину тоже? – спросил Даг. Рази поморщился.

– По-моему, мы это уже сделали. Получили по справедливости.

Даг улыбнулся, не разжимая губ, и поднялся из-за стола.

– Ох... Если мне предстоит провести завтрашний день, разбирая каракули отчетов, к тому же наверняка неполных, дам-ка я своим глазам отдых. Если все остальные так же не высыпались в последнее время, как я, то нас ждет спокойная ночка.

– Найди завтра побольше интересного в бумагах, Даг, – попросил Рази. – Чтобы работы здесь оказалось на несколько недель.

– Посмотрю, что удастся откопать.

Фаун тоже поднялась из-за стола, и Даг проводил ее до двери комнаты. Он не сделал попытки извиниться за Рази, но выражение его глаз было отсутствующим, и Фаун не понравилось ощущение, что его мысли гуляют где-то, куда ей вход закрыт. За окном густели теплые летние сумерки. Даг с подчеркнутой вежливостью пожелал Фаун доброй ночи.

На следующий день Даг поднялся на рассвете; Фаун, к его удовольствию, все еще спала. Тихо спустившись по лестнице, Даг оторвал от завтрака двоих дозорных, чтобы они отнесли сундук с бумагами в его комнату. Вскоре отчеты и карты заняли не только стол и постель, но и весь пол.

Даг слышал приглушенный скрип постели и шаги Фаун за стеной, когда девушка наконец встала и принялась одеваться. Через некоторое время Фаун осторожно заглянула в дверь, выходящую в коридор, и Даг вскочил, чтобы проводить ее в столовую. За завтраком было гораздо тише, чем накануне вечером: поодиночке или парами появлялись только последние сонные дозорные.

Поев, Фаун следом за Дагом поднялась наверх и с интересом принялась разглядывать бумаги и листы пергамента, разложенные по всей комнате.

– Могу я помочь?

Даг помнил, как быстро Фаун начинает скучать и как у нее чешутся руки, но в первую очередь он обратил внимание на невысказанное вслух «Можно мне остаться?». Он снисходительно позволил ей чинить карандаши или иногда приносить бумаги из другого угла, специально придумывая для нее занятия, – но такая работа развлекала ее и, к удовольствию Дага, держала поблизости. Фаун зачаровали карты и отчеты, и она принялась их читать, насколько могла. Дело шло медленно, и не по причине выцветших чернил или неразборчивого почерка. Утверждение Фаун, что она умеет читать, было правдой, но то, как она водила пальцем по строкам и шевелила губами, показывало, что беглости ей не хватает, возможно, из-за того, что ей не на чем было практиковаться. Однако когда Даг набросал на чистом листе бумаги таблицу, благодаря которой путаные данные отчетов становились бы понятны с первого взгляда, Фаун сразу же уловила логику этого.

В полдень в открытую дверь заглянула Мари. Она подняла брови при виде Фаун, которая сидела на постели, разбирая пометки на карте, но спросила только:

– Как дела?

– Почти заканчиваю, – ответил Даг. – Нет смысла смотреть записи больше чем за десять лет, мне кажется. Что-то сегодня здесь тихо. Чем занят народ?

– Кто чинит одежду, кто чистит оружие, а кто отправился в город. Лошадьми тоже нужно заняться: мы нашли кузнеца, сестра которого оказалась среди тех, кого мы спасли, и он охотно согласился помочь. – Мари подошла и взглянула поверх плеча Дага на таблицу, потом, сложив руки на груди, прислонилась к стене.? – Так как все-таки этот Злой проскользнул мимо нас?

Даг постучал пальцем по таблице, разложенной перед ним на столе.

– Вот этот район в последний раз обследовал три года назад отряд из лагеря Хоуп Лейк. Их было тринадцать, а они пытались сделать работу, предназначенную для шестнадцати дозорных. Троих не хватало. Если бы они действовали по плану, предназначенному для двенадцати человек, им пришлось бы сделать еще два рейса, чтобы охватить весь район, а они и так уже отставали на три недели от расписания. Правда, все равно нельзя утверждать, что они что-то пропустили: вполне возможно, что Злой тогда еще не вылупился.

– Я затеяла поиски вовсе не для того, чтобы найти виновного, – мягко сказала Мари.

– Я знаю, – вздохнул Даг. – А что касается пропущенных округов... – его губы раздвинулись в невеселой улыбке, – тут кое-что выясняется. Те окрестности Глассфорджа, которые можно за день объехать верхом, осматривались без запозданий – ну, по крайней мере без опозданий больше чем на год, – а вот по болотам к западу от города и горным ущельям на западе на коне не поездишь. – Даг помолчал и задумчиво пробормотал: – Лентяи.

Мари кисло улыбнулась и почесала нос.

– Понятно. Мы с Чато договорились, что он одолжит мне двоих и мы оба вышлем группы по шестнадцать человек, разделив между собой оставшиеся необследованными районы. Мы с ним оба останемся здесь: нам предстоит договориться с горожанами о том, что они должны нам за работу, так что я надумала поставить тебя во главе нашего отряда. Сможешь сам выбрать, какие округа осматривать.

– Как мило с твоей стороны, Мари! Выбирать между возможностью бродить по пояс в трясине и кормить пиявок или падать на острые камни... Не знаю, что и выбрать.

– Можно и иначе: засучив рукава помогать мне выкручивать руки горожанам. Как я заметила, у тебя это особенно хорошо получается.

Фаун, которая, отложив карту, внимательно прислушивалась к разговору, удивленно заморгала.

Даг с отвращением поморщился. Размахивать перед крестьянами покалеченной рукой, чтобы устыдить их и заставить щедро расплатиться, на его взгляд, было гораздо менее приятно, чем отбиваться от пиявок и даже вскрывать натертые седлом мозоли.

– Я поклялся, когда в последний раз устраивал по твоей просьбе такое представление, что больше никогда не стану этим заниматься. И сколько раз прежде я давал такую клятву... – добавил он задумчиво. – У тебя стыда нет, Мари.

– Выхода у меня нет, – устало возразила Мари. – Кто-то подсчитал, что нужны усилия по крайней мере десяти человек, остающихся в лагере, не считая детей, чтобы содержать одного дозорного. Любая мелочь, которую нам не удается выбить из жителей городов и ферм, приводит к еще большим опозданиям.

– Тогда почему мы не запрашиваем больше? Разве не для того мы заселили земли крестьянами? – Это был старый спор, и Даг все еще не знал правильного ответа на свои вопросы.

– Стоит ли нам снова делаться правителями? – мягко спросила Мари. – Не думаю.

– Ну а какова альтернатива? Позволить миру катиться в пропасть, потому что нам стыдно просить о помощи?

– Нужно поддерживать равновесие, – твердо сказала Мари. – Как мы всегда и делали. Мы не можем сделаться зависимыми от чужаков. – Ее взгляд упал на Фаун. – От других.

В комнате повисла тишина; потом Даг пробормотал:

– Я выбираю болота. – Мари слишком поспешно и с довольным видом кивнула, и Даг подумал, не сделал ли ошибки. Поразмыслив, он добавил: – И если еще ты разрешишь нам взять с собой кого-то из местных конюхов, нам не придется оставлять дозорного для присмотра за лошадьми.

Мари нахмурилась, но в конце концов неохотно кивнула.

– Хорошо. Это имеет смысл по крайней мере при однодневных вылазках. Начнете завтра.

Карие глаза Фаун расширились в испуге, и Дагу стал понятен источник тайного удовлетворения Мари.

– Погоди-ка, – сказал он, – а кто будет присматривать за мисс Блуфилд, пока меня нет?

– Хотя бы и я. Она не окажется в одиночестве: на постоялом дворе останутся четверо выздоравливающих, да и мы с Чато все время будем поблизости.

– Конечно, со мной все будет в порядке, Даг, – заверила его Фаун, хотя в голосе ее и звучало некоторое сомнение.

– А сможешь ты проследить, чтобы она не переутомлялась? – ворчливо проговорил Даг. – Что, если у нее снова начнется кровотечение? Или лихорадка?

Даже Фаун подняла брови от такого предположения и прошептала:

– В середине-то лета?

– Ну, я лучше сумею справиться с этим, чем ты, – ответила Мари, внимательно глядя на Дага.

«Смотрит, как я трепыхаюсь», – мрачно подумал Даг и решил на будущее вести себя сдержаннее. Он держал свой Дар под жестким контролем с тех пор, как они добрались до окраин Глассфорджа накануне, но Мари явно не нуждалась в нем, чтобы делать собственные проницательные заключения, тем более что в его присутствии Фаун сияла, как зажженная лампа.

Он скатал карту и вручил ее Мари.

– Ты можешь повесить ее на стену в столовой, и мы будем отмечать обследованные районы. Пусть ребята поразвлекутся. Если ты еще и намекнешь, что по окончании разрешишь веселушки, дело пойдет споро.

Мари согласно кивнула и ушла, а Даг привлек Фаун к тому, чтобы сложить бумаги в сундук по порядку.

Притащив ему охапку растрепанных и покрытых пятнами отчетов, Фаун сказала:

– Ты уже дважды упоминал о создании фермеров. Что ты имел в виду?

Даг сел на пятки и удивленно взглянул на нее.

– Разве ты не знаешь, откуда происходит твоя семья?

– Конечно, знаю. Это записано в нашей семейной книге, которая хранится вместе со счетами по ферме. Мой прапрапрапрадед, – она помедлила, отсчитывая поколения на пальцах, – переселился на север к холмам у реки из Ламптона почти двести лет назад и стал расчищать землю. Через несколько лет он женился, переселился за западный приток реки и основал нашу ферму. С тех пор там и живут Блуфилды. Поэтому даже ближнюю деревню назвали Вест-Блю.

– А где жили твои предки до Ламптона?

Фаун заколебалась.

– Я не уверена. Тогда был только Ламптон, Ламптон-на-Перекрестке и Верхний Ламптон еще не появились.

– Шестьсот лет назад, – сказал Даг, – вся эта страна от Мертвого озера почти до южного берега моря была безлюдной глушью. Стражи Озера из этих мест отправились на восток и на юг, где еще сохранялись поселения людей – твоих предков, – и уговорили некоторые группы переселиться сюда и построить себе дома. Предполагалось, что эта местность – к югу от определенной линии – достаточно очищена от Злых, чтобы снова стать безопасной. Как оказалось, это было не совсем так, хотя дела обстояли гораздо лучше, чем когда-то. Крестьяне и Стражи Озера обменялись обещаниями... к счастью, мой народ еще помнил, кто мы такие. Было еще два основных района заселения – один к востоку от Трипойнта, другой – к западу от Фермерской равнины, не говоря уже о южном, у Серебряных перекатов на реке Грейс, откуда и происходит большинство твоих предков. С тех пор потомки тех первых поселенцев медленно обживают новые территории.