– Ах, – пробормотала тетушка Нетти, – ах... А теперь представь меня своему другу-дозорному. Давненько я не встречала Стражей Озера.

– Даг, – Фаун вернулась к своему взволнованному формальному тону, – это моя тетя Нетти, о которой я тебе говорила. Ей хотелось бы прикоснуться к тебе, если ты не возражаешь.

– Конечно, – ответил Даг.

Маленькая женщина подошла ближе, протянула руку вверх и неуверенно коснулась пальцами кадыка Дага.

– Господи, парень, где же ты?

– Скажи что-нибудь, – отчаянно прошептала Фаун.

– Э-э... Я выше, тетушка Нетти.

Рука тетушки Нетти двинулась выше и коснулась его подбородка.

– Надо же, какой высокий, – удивилась она. Узловатые сухие пальцы решительно двинулись по лицу Дага, на мгновение задержавшись на воспаленных ушибах, полученных накануне, потом скользнули по скулам, векам, губам. Даг был поражен, осознав, что эта женщина обладает смутным восприятием Дара, возможно, развившимся в результате ее пожизненной слепоты; он позволил себе слегка коснуться ее Дара своим.

Тетушка Нетти быстро втянула воздух.

– Да, это точно Страж Озера.

– Мэм... – пробормотал Даг, не зная, что сказать.

– И голос приятный, – заметила Нетти, ни к кому не обращаясь. Она едва удержалась от того, чтобы проверить его зубы, как у коня, но к этому моменту Даг не поморщился бы даже от такой вольности. Руки слепой женщины ощупали его всего, слегка задержавшись на лубке и перевязи; брови ее поползли вверх, когда сквозь рубашку она нащупала протез. Но добавила она только: – Приятный глубокий голос.

– Вы ели? – спросила Трил Блуфилд, и когда Фаун ответила «нет», они весь день провели в дороге, – принялась распоряжаться в обычном материнском стиле: велела сыновьям принести стулья и приборы. Фаун она усадила около себя, а Фаун настояла, чтобы Даг сел с ней рядом:

– Потому что я обещала помогать ему, ведь у него сломана рука.

Наконец все расселись. Кловер, которую представили как невесту Флетча, была привлечена на помощь: принесла тарелки с похлебкой и кружки с сидром. Даг, давно уже страдавший от жажды, с интересом отнесся к напитку и про себя порадовался, что сможет есть похлебку без посторонней помощи.

– Нужна ложковилка, пожалуй, – пробормотал он на ухо Фаун. Девушка кивнула и вытащила из кошеля у него на поясе соответствующее приспособление.

– Что случилось с твоей рукой? – поинтересовался Раш с другого конца стола.

– С которой? – вопросом на вопрос ответил Даг и спокойно вытерпел обычное разглядывание и удивление, когда Фаун вывинтила парадную руку и заменила ее на более полезный инструмент. – Спасибо, Искорка. Как насчет питья? – Он улыбнулся Фаун, когда она поднесла кружку к его губам.

В кружке оказался свежий сидр из кислых яблок нового урожая.

– Еще раз спасибо.

– Рада помочь, Даг.

Он слизнул последнюю каплю с нижней губы, чтобы избавить Фаун от необходимости вытирать его салфеткой.

Раш наконец более или менее пришел в себя.

– Э-э... я хотел спросить насчет лубка...

Фаун тут же ответила ему:

– Вчера в Ламптоне вор украл мой мешок. Даг его вернул, но в драке ему сломали руку, прежде чем воры перепугались и убежали. Даг хорошо описал их жителям Ламптона, так что воров могут еще поймать. – Фаун решительно подняла подбородок. – Так что я в долгу перед Дагом.

– Ох... – выдохнул Раш. Рид и Вит таращились на Дага с новым, хоть и боязливым интересом.

Трил Блуфилд, уже с меньшим было беспокойством смотревшая на свою вновь обретенную дочь, снова нахмурилась, коснувшись четырех параллельных царапин на ее щеке.

– А это что за отметины?

Фаун искоса взглянула на Дага; тот пожал плечами, предлагая ей продолжать, и девушка сказала:

– Это меня ударил глиняный человек.

– Что? – поморщившись, переспросила ее мать.

– Это... вроде разбойника, – поправилась Фаун. – Двое разбойников схватили меня на дороге у Глассфорджа.

– Как? Что случилось? – ахнула Трил; братцы тоже насторожились. Даг почувствовал, как напрягся сидящий с ним рядом Флетч.

– Да ничего особенного, – сказала Фаун. – Они меня избили, но Даг, который их выслеживал, появился как раз в этот момент и... э-э... прогнал их. – Она снова бросила взгляд на Дага, и тот благодарно прикрыл глаза. Ему вовсе не хотелось начинать знакомство с семейством Фаун с перечисления всех мертвых тел, которые он оставил в окрестностях Глассфорджа, – по крайней мере человеческих тел. «Слишком много в последний раз пришлось убить людей». – Тогда мы впервые и повстречались. Его отряд вызвали в Глассфордж, чтобы разделаться с разбойниками и со зловредным привидением.

– А что потом случилось с разбойниками? – спросил Раш.

Фаун повернулась к Дагу, и тот просто ответил:

– С ними разделались. – Он снова принялся за похлебку – простую добрую крестьянскую еду, в надежде, что больше об этом его расспрашивать не будут.

Мать Фаун склонила голову к плечу и прищурилась; теперь ее пальцы коснулись глубокого красного следа и темных синяков на шее Фаун.

– А тогда что это за ужасные следы?

– Они... они появились позднее.

– Что еще случилось позднее?

Фальшиво веселым голосом Фаун ответила:

– Это когда меня схватило зловредное привидение. Они оставляют такие следы – их прикосновение смертельно. Оно было огромным... Какого размера, Даг, по-твоему? Футов восемь в высоту, да?

– Семь с половиной, на мой взгляд, – коротко ответил Даг. – Фунтов четыреста весом. Впрочем, с моего места было плохо видно. Да и освещение...

– Так что же случилось с этим так называемым зловредным привидением, если оно такое опасное? – с растущим недоверием спросил Рид.

Глаза Фаун просили о помощи, так что ответил ему Даг:

– С ним тоже разделались.

– Говори дело, Фаун, – презрительно бросил Флетч. – Не думаешь же ты, что мы проглотим эти сказочки.

Голос Дага сделался очень мягким:

– Ты называешь свою сестру лгуньей? – Хотя вслух это и не было произнесено, но все явственно расслышали: «И меня лжецом?»

Густые брови Флетча сошлись над переносицей в искренней растерянности; парень был не особенно чувствителен к намекам.

– Она моя сестра. Как хочу, так и называю!

Даг резко втянул воздух, но Фаун прошептала:

– Даг, не обращай внимания. Это ерунда.

Даг напомнил себе, что еще не разбирается в том, как разговаривают в этой семье. Он тревожился о том, как скрыть странное происшествие с разделяющим ножом; он не предвидел, что столкнется с таким безразличием или откровенным недоверием. Сейчас ему было ни к чему – да и возможности такой он не имел – огреть братьев Блуфилд по головам и рявкнуть: «Ваша сестра спасла мне жизнь и еще сотни, если не тысячи, жизней. Почитайте ее!» Он ничего не сказал и только кивком попросил Фаун налить ему еще сидра.

Откровенно сменив тему, Фаун принялась расспрашивать Кловер о приготовлениях к ее свадьбе и с притворным интересом выслушала длинный и подробный ответ. Сооружающаяся пристройка, как выяснилось, предназначалась для будущих новобрачных. Истинная цель расспросов Фаун обнаружилась, когда она небрежно поинтересовалась:

– После свадьбы Сари что-нибудь слышно о Соменах?

– Да немногое, – ответил Рид. – Санни много времени проводит у сестры, помогает зятю очистить от пней новое поле.

Мать пристально взглянула на Фаун.

– Его мама говорила мне, что Санни в середине лета обручился с Вайолет Стаункрогх. Надеюсь, ты не разочарована. Мне казалось, что ты вроде как влюблена в Санни.

Вит тут же противным голосом затянул привычную братскую дразнилку:

– Фаун влюблена в Санни, Фаун влюблена в Санни...

Даг поежился, заметив, какая смертельная тьма охватила Дар Фаун. «Он ничего не знает, – напомнил себе Даг. – Никто из них не знает». Впрочем, насчет Трил Блуфилд и того, что она может подозревать, Даг не поручился бы: она бросила резким безапелляционным тоном, какого он от нее раньше не слышал:

– Перестань, Вит. Можно подумать, что тебе всего двенадцать годков.

Даг увидел, как дрогнул подбородок Фаун, когда она с усилием разжала зубы.

– Ничуть не влюблена. А вот Вайолет заслуживает лучшего.

Вит был явно разочарован тем, что ему не удалось вызвать вспышку гнева Фаун в ответ на свою любимую подначку, однако, глянув на мать, воздержался от дальнейших попыток.

– Пожалуй, – мягко сказал Даг, – нам следует заняться Грейс и Копперхедом.

– Кем? – спросил Раш.

– Лошадьми мисс Блуфилд и моей. Они терпеливо ждут во дворе.

– Что? – изумился Рид. – У Фаун нет лошади!

– Эй, Фаун, где ты взяла лошадь?

– А можно, я на ней покатаюсь?

– Нет. – Фаун резко отодвинула свой стул; Даг спокойно поднялся за ней следом.

– Действительно, откуда у тебя лошадь, Фаун? – с любопытством спросил папа Блуфилд, снова вытаращив глаза на Дага.

Фаун выпрямилась во весь рост.

– Это – моя доля за то, что я помогла разделаться со зловредным привидением... в которого наш Флетч не верит. Должно быть, весь путь от Глассфорджа я проделала на выдуманной лошади, а?

Фаун вскинула голову и вышла. Даг вежливо поклонился всем сидящим за столом, хотел было добавить «Доброй ночи, тетушка Нетти», но передумал и двинулся за Фаун. За спиной он услышал ворчание папы Блуфилда:

– Рид, пойди помоги сестре и тому парню с конями. – В результате все семейство высыпало на крыльцо, чтобы увидеть новую лошадь.

Грейс обсуждали во всех подробностях. Наконец Даг не выдержал и, сменив инструмент в протезе на более практичный крюк, повел своего коня в старый амбар, где имелись свободные стойла. Там он задержался, разглядывая перегородку между стойлами и при помощи Дара вразумляя Копперхеда, чтобы тот не укусил Рида, незнакомого ему конюха. Копперхед – Медная Голова – получил имя не только за гнедую масть, но и за глупость. Когда обе лошади наконец были должным образом вычищены, напоены и накормлены, Даг в лучах вечернего солнца вместе с Фаун вернулся в дом, временно оказавшись вне досягаемости любопытных ушей.

– Ну, – прошептала Фаун, – все могло пройти и хуже.

– Правда? – усмехнулся Даг.

– Правда.

– Поверю тебе на слово. Честно говоря, мне твое семейство показалось довольно странным. Моим родичам часто не нравится то, что я говорю, но они по крайней мере слышат мои слова, а не что-то совсем другое.

– С ними легче иметь дело по одному, чем со всеми скопом.

– Хм-м... А что это был за разговор про вечер рыночного дня?

– Что?

– Раш сказал, что тебя не хватились до вечера рыночного дня.

– А-а... Да ерунда: я сбежала еще на рассвете того дня. Где, по их мнению, я была целый день?

Все Блуфилды, включая тетушку Нетти с веретеном в руках, собрались в гостиной. Даг опустил на пол седельные сумки и позволил Фаун достать подарки. Флетч, собравшийся провожать домой свою нареченную, помедлил, чтобы все увидеть.

Трил с изумлением вертела стеклянную чашу перед масляной лампой.

– Ты и в самом деле побывала в Глассфордже!

Фаун, которая весь вечер раздиралась между попытками пустить пыль в глаза и совсем на нее непохожей, как казалось Дагу, молчаливой покорностью, только сказала:

– Я так и говорила, мама.

Фаун вручила тетушке бутылочку с ароматной водой и предложила подушить запястья, что та с ласковой улыбкой и сделала.

– Очень мило с твоей стороны, голубушка, только такие глупости годятся для девчонок на выданье, чтобы понравиться парням, а не для неуклюжих старух вроде меня. Лучше бы ты подарила это Кловер.

– Это дело Флетча, – ответила Фаун, с насмешливой улыбкой взглянув на брата. – К тому же в Глассфордже кто только не душится – например, дозорные, и мужчины, и женщины.

Околачивавшийся рядом Рид только фыркнул, услышав о мужчинах, которые душатся, но Нетти порадовала Дага, сбрызнув душистой водой и себя, и свою младшую сестру, и саму Фаун.

– Ну вот! Какая ты душенька, что подумала обо мне!

Снаружи совсем стемнело. Братья Фаун разошлись, чтобы заняться разнообразными делами, а Кловер стала прощаться с будущими родственниками. Две девушки – Фаун и Кловер – посмотрели друг на друга без особой симпатии, когда Кловер снова поздравила Фаун с благополучным возвращением, и Даг заново удивился странностям крестьянских обычаев. У Стражей Озера единственная дочь была бы основной наследницей шатра своей матери, но в семье Блуфилд это положение явно занимал Флетч, и не Фаун, а Кловер предстояло занять место Трил как хозяйки дома. Фаун же предстояло отправиться... куда?

– Думаю, – ворчливо заговорил папа Блуфилд, – что если у твоего приятеля есть одеяло, он может лечь на сеновале. Заодно присмотрит и за лошадьми.

– Не говори глупостей, Соррел, – неожиданно вмешалась тетушка Нетти. – Человек со сломанной рукой не сможет влезть по лестнице на сеновал.

– И ему нужно быть недалеко от меня, чтобы я могла ему помогать, – твердо сказала Фаун. – Даг может лечь в той комнате, где прядет Нетти.

– Хорошая мысль, Фаун, – одобрительно сказала тетушка.

Фаун спала с ней вместе, парни располагались на втором этаже, так же как и родители. Папа Блуфилд, похоже, задумался о том, что может случиться, если оставить Дага и Фаун на первом одних под присмотром только слепой Нетти; эта мысль неизбежно привела его к размышлениям о том, сколько времени Даг и Фаун путешествовали вдвоем... Знал ли он о Даре своей пожилой родственницы?

– Завтра, Даг, брея тебя, я приложу больше усилий, чтобы не перерезать тебе горло бритвой, – пообещала Фаун.

– Мне случалось проливать кровь и ради менее заветной цели, – уверил ее Даг.

– Нам следовало бы выехать пораньше.

– Что? – спросил папа Блуфилд, отвлекаясь от своих размышлений. – Никуда ты не поедешь, девочка.

Фаун повернулась к нему и напряглась для схватки.

– Я же сразу тебе сказала, папа. У меня есть обязанности – я должна выступить свидетельницей.

– Ну и глупа ты, Фаун!

У Дага перехватило дыхание, когда по Дару Фаун пробежала тяжелая мрачная дрожь; он оглянулся на Нетти, но та ничем не показала, что что-то заметила, хотя ее лицо было обращено к спорщикам.

Папа Блуфилд продолжал:

– Твои обязанности – здесь, хоть ты и убегала от них на целый месяц. Хватит тебе шляться неизвестно где!

Даг спокойно и совершенно правдиво заметил:

– Знаешь, Искорка, моя рука не очень хорошо себя чувствует сегодня. Я не возражал бы денек-другой отдохнуть.

Фаун бросила на него растерянный взгляд, не уверенная, являются ли его слова поддержкой или предательством. Даг еле заметно ободряюще подмигнул ей.

Папа Блуфилд искоса взглянул на него.

– Ты можешь отправляться дальше, если тебе нужно.

– Папа! – бросила Фаун, забыв о необходимости сдерживаться. – Что за мысль! Даг трижды спас мне жизнь, дважды рискуя собственной – один раз от разбойников, другой – от Злого... от зловредного привидения, которое меня поранило. Я умерла бы от потери крови прямо там, в лесу, если бы Даг не помог мне. Я не потерплю, чтобы его выставили из дома одного, когда обе его руки бесполезны. Какой стыд! Стыд на наш дом, если только ты посмеешь это сделать! – Фаун топнула ногой, и пол отозвался, как кожа барабана.

Папа Блуфилд попятился. Его жена смотрела на Дага широко раскрытыми глазами, прижав к груди стеклянную чашу. Тетушка Нетти... понять ее отношение было нелегко, но на ее губах играла странная легкая улыбка.

– Э-э... – прочистил горло папа Блуфилд. – Ты об этом не говорила, Фаун.

– А как я могла? – устало ответила Фаун. – Мне и рта не давали раскрыть – сразу заявляли, что я все выдумываю.

Ее папаша снова взглянул на Дага.

– И он помалкивал.

Даг не мог коснуться виска в приветствии, поэтому только кивнул.

– Я размышлял, сэр.

– Ах вот как?

По-видимому, закончить спор в этом семействе было невозможно. Однако когда препирательства превратились в разрозненные выкрики, а потом спорщики в темноте разошлись по своим комнатам, Даг наконец смог расстелить свое одеяло рядом с прялкой тетушки Нетти, получив к тому же множество подушек и покрывал, чтобы устроиться с удобством. Ему было слышно, как две самые малорослые женщины в семье тихо переговариваются в соседней комнате, устраиваясь на ночлег; потом заскрипели кровати, когда они улеглись.

Даг поудобнее уложил свою больную руку, испытывая благодарность за подушки. Если не считать ночи, проведенной на ферме Хорсфордов, он никогда не ночевал в крестьянском доме, уж во всяком случае, в качестве гостя, хотя иногда его отряд устраивался на ночлег в каком-нибудь амбаре у знакомого фермера. Это бывало лучше, чем на продуваемом сквозняками сеновале. До того как он познакомился с семейством Фаун, он не мог понять, как она могла отказаться от таких удобств...

Даг никак не мог решить, что лучше: если тебя любят, но не ценят, или ценят, но не любят. Лучше всего, конечно, когда и любят, и ценят. В первый раз он начал думать о том, что самое блестящее сокровище этой фермы не обязательно красть тайком; вполне возможно честно завоевать его. Впрочем, появившиеся у него надежды следовало отложить до завтра.