Трилогия охотников Розы (№2) - Опасная игра

И стремительным жестом Манро обнял ее за талию, приподняв от земли. И уже в следующую секунду он припал к ее губам.

Это был жесткий поцелуй, совсем не похожий на предыдущий. Манро словно желал наказать ее. От его губ струился неистовый жар и про низы вал Хелену до самых кончиков пальцев. Девушка не могла даже пошевелиться в его объятиях. Она и не пыталась сопротивляться.

С трудом освободив руки, Хелена обхватила его за шею, прижимаясь к нему, словно желая слиться. Она буквально была сломлена силой желания, пожирающей ее, дурманящей голову, путающей мысли.

– Господи! – пробормотал Манро, не отрываясь от ее рта. Он продолжал держать ее на весу, но сделал несколько шагов назад, туда, где тени были еще глубже, а широкая колонна, поддерживающая свод, скрывала их от глаз прохожих. Остановился он только тогда, когда плечи Хелены уперлись в стену.

Он неистово прижимал ее к стене своим животом и бедрами, давая почувствовать всю силу мужского желания, вызывая ответный жар, горячую пульсацию плоти внизу живота. Запретную. Грешную. Неудержимую. Рассудок из последних сил призывал к осторожности, приказывал отступать, бороться.

Хелена не слышала его. Не могла и не хотела.

И тогда разум, признав свое поражение, уступил место инстинкту. А инстинкт, безусловно, восторжествовал. Закрыв глаза, Хелена отвечала на жаркие поцелуи Манро с таким же неистовым пылом. По собственной воле ее руки, скользнув под его сюртук, гладили теплую льняную ткань рубашки, щупали спину, касались тверди плеч, спускались по узкому желобу позвоночника.

Манро весь дрожал от этих прикосновений, влажными поцелуями прокладывая дорожку по подбородку и шее.

– Целуй меня, – шептал он. – Целуй так, будто хочешь меня. Заставь меня в это поверить.

«Будто»? Почему «будто»? Она ведь и вправду хочет его. Желание уже много лет дремало, словно редкая орхидея, терпеливо ждущая одной безлунной ночи, чтобы в конце концов раскрыться. Манро и был ее темной ночью.

Она запустила пальцы в густые черные завитки волос, и прижалась к его губам. Целовала жадно и нетерпеливо, а когда его язык раздвинул ей губы, она с готовностью устремилась навстречу.

Она хотела его целую вечность, с того самого момента, когда впервые увидела на аллее Любви. С того момента, когда он поцеловал ее. Целую неделю ночами она лежала без сна в своей постели и мечтала о нем.

Словно в тумане, Хелена почувствовала, что Манро развязывает ей шнурок, стягивающий ворот ее сорочки. Почувствовала, как его пальцы раздвинули тонкую льняную ткань, касаясь высоких холмиков груди, выпирающих из-под стягивающей их повязки. Он наклонил голову и ... Господи! Она ахнула, почувствовав, как отросшая за день щетина царапает нежную девственную кожу. Ахнула и в тот же момент выгнулась дугой от небывалого, никогда не испытанного наслаждения ...

Вдруг Манро замер. Подняв голову, он покрутил ею, словно гончая, почуявшая дичь. Сделав шаг назад, он осторожно опустил Хелену на землю. Она беспомощно вцепилась ему в плечи, испугавшись, что он оставит ее сейчас, пока ноги еще отказываются служить.

– Мистер Манро?

– Кто-то следит за нами.

Кровь отхлынула от ее лица. На мгновение Манро задержал на ней взгляд, а потом опять огляделся, сжав губы в тонкую мрачную линию. Люди проходили мимо укрытия, не замечая их, но если колонна и скрывала их от взглядов случайных прохожих, она не помешала бы тому, кто следил за ними намеренно.

Хелена поняла, что Манро не шутит. Разве и сама она не чувствовала сегодня чей-то тяжелый и злой взгляд?

Она вздрогнула. Рамзи привлек ее к себе, закрывая своим телом и продолжая напряженно вглядываться в темноту. Хелена опустила глаза и увидела свою полуобнаженную грудь, очень белую в призрачном свете фонаря. Только сейчас сознание начало возвращаться к ней, вытесняя горячий дурман. Вот стоит она в объятиях человека, который даже не знает ее имени, в укромном уголке публичного сада. А нежная кожа на ее груди горит, потому что он оцарапал ее своим подбородком, лаская так, как, наверное, мужья ласкают только самых счастливых жен.

Счастливых?

Хелена решила не обращать внимания на эту предательскую оговорку. Ситуация и без того была невыносимо вульгарной. Она вспыхнула от стыда, попытавшись представить, как далеко могла бы зайти, забыв о гордости, подчиняясь лишь зову своего тела. Слава Богу, что ей не пришлось это выяснить.

– Мне надо идти. – Она оттолкнула Манро. – Мне надо!

Он уставился на нее, блеснув в полутьме глазами. Пробормотав проклятие, он протянул к ней руки. Хелена испуганно отшатнулся, не сразу поняв, что он лишь поправляет ее сорочку. Быстро справившись со шнурком, Манро взял ее за локоть и вывел из-под сени аркады, решительно направляясь к выходу.

– Вам совсем не обязательно ... – Его взгляд заставил Хелену замолчать.

Манро подвел ее к экипажу, жестом приказывая кучеру подождать.

– Полагаю, вы не захотите назвать свой адрес?

Хелена покачала головой:

– Нет.

– Разумеется. Тогда сообщите его кучеру, когда отъедете.

Лицо Манро было спокойным и бесстрастным. Он поддался страсти, но обстоятельства сложились не в его пользу. И он принял эту неудачу как джентльмен, не выражая ни злости, ни разочарования. Хелена могла только позавидовать такой выдержке.

Распахнув дверцу экипажа, он подсадил Хелену.

Вот и все. И больше уже ничего не будет.

Не в силах совладать с собой, Хелена высунулась в окно, изо всех сил выворачивая шею, чтобы увидеть его еще раз. Манро стоял все на том же месте, где она оставила его.

А потом экипаж завернул за угол, и она потеряла его из виду.

Чувствуя себя совершенно несчастной, Хелена откинулась на потертые кожаные подушки сиденья и только тут заметила красную розу, лежащую под самым окном. Красную розу на длинном стебле.

Глава 9

ФЛОРЕНТИН

Стиль фехтования, при котором произвольно используется вспомогательный клинок

Рамзи отправился обратно в сад, твердо решив найти того, кто следил за ними. Ему казалось, что он еще чувствует на себе тяжелый, исполненный злобы взгляд. При мысли о том, что тот же грязный взгляд прикасался к Хелене, его захлестнула ярость. Он был настроен весьма решительно, но полчаса поисков ничего не дали. Рамзи догадался, что тот, кто следил за ними, вероятно, уже покинул Воксхолл. Больше его здесь не удерживало ничего. Выйдя из сада, Манро направился в Уайтфраерс.

Он все еще чувствовал тело Хелены, гибкое и податливое, прижимающееся к нему, сладкий вкус ее губ на своих губах. Желание было таким острым, словно он еще держал ее в своих объятиях. Вряд ли кто-нибудь поверил, что знаменитое ледяное спокойствие Рамзи Манро так предательски изменило ему при встрече с этой тоненькой девочкой.

Никто и не наблюдал за ней так пристально, как он. Он ведь провел годы, изучая тихий и сдержанный язык ее жестов и мимики. Видел, как расширяются от гнева ее зрачки; как нежно морщатся губы, когда ей бывает смешно; как она опускает глаза, стараясь скрыть иронию или досаду, которую не решается высказать вслух. Никто еще не подходил к ней так близко, не забывая при этом оставаться в тени.

Рамзи ускорил шаги. Его зал находился в нескольких милях отсюда, но ночь еще только начиналась, а любое физическое движение сейчас пойдет ему только на пользу. По мере того как он приближался к причалам, пейзаж вокруг становился все более убогим: низкие дома, бедные лавки, грязные и подозрительные пабы.

Но Манро не обращал внимания на окружающую его обстановку, хотя и чувствовал, что из темноты за ним пристально наблюдает не одна пара внимательных глаз, прикидывая на взгляд стоимость его одежды. Это недоброжелательное внимание кралось за ним следом, как бродячий кот за повозкой торговца рыбой. Рамзи Манро умел чувствовать запах опасности, как другие чувствуют в воздухе запах приближающегося дождя. Только поэтому ему и удалось остаться целым и невредимым после двух лет, проведенных в тюрьме.

Одного острого взгляда, брошенного в темноту, оказывалось достаточно, чтобы у обитателей этих зловонных трущоб пропадал к нему всякий интерес. Их чутье было не менее острым, чем у него. Они прекрасно знали разницу между хищником и жертвой. Рамзи Манро не походил на жертву, потому он и мог позволить себе идти, не озираясь по сторонам, углубившись в собственные мысли.

На прошлой неделе их встреча с Хеленой Нэш произошла совершенно случайно. А сегодня? Рамзи старался убедить себя, что идет в Воксхолл, потому что в этом месте есть вероятность найти кое-какую информацию о человеке, пытавшемся убить в начале этого года Кита Макнилла. А правда-то заключалась в том, что он пришел туда, надеясь опять встретиться с ней. Он очень хотел найти ответ на загадку, которая так долго его мучает: кто же такая Хелена Нэш?

Возможно, она действительно была новичком в мире удовольствий, которого заманила сюда жажда приключений. До этого ее жизнь казалась образцом скучнейшей добропорядочности. Если у девушки наконец-то появилось желание внести в нее хоть какое-то разнообразие, вряд ли Рамзи следовало возражать против этого.

Тогда почему же, черт возьми, он возражает? Даже накинувшись на ее рот и грудь, словно зеленый юнец на свою первую сговорчивую горничную, он в то же время испытывал странное желание – желание защитить ее от себя и таких, как он. Рамзи недоумевал, больше не понимая собственных желаний и побуждений. А ведь раньше такого не случалось! Рамзи был уверен, что отлично знает себя и вряд ли может чему-нибудь удивиться в собственном поведении и характере.

Он вдруг напрягся, почувствовав совсем близко чье-то присутствие, но сразу же успокоился.

– Удалось что-нибудь узнать? – спросил он негромко.

– Дьявол! Никак не привыкну к этим вашим штучкам, – пожаловался Билл. Это был лохматый оборванец с лицом, словно сделанным из резины. Отделившись от темного дверного проема, он пристроился рядом с Манро. – Это прямо ненормально. Как вы узнали, что это я?

– Ты дышишь, как кузнечные мехи.

– Это все угольная пыль, – объяснил Билл с гордостью.

– Есть новости?

– Я тут кое-кого порасспрашивал ... мои ребята делали то же самое. Но никто ничего не знает о человеке, у которого на шкуре выжжена роза. За последние шесть месяцев тут такого не было. И портовые шлюхи тоже таких не встречали. И даже дорогие шлюхи, которые работают в городе. Конечно, память тут у всех короткая, потому что ее все время заливают джином. Но такое клеймо, как вы описали, они бы запомнили. И француза бы тоже не забыли. Здесь, в порту, французов не больно-то любят.

Сощурившись, Манро думал, что еще можно предпринять, чтобы найти человека, который шесть месяцев назад угрожал Киту Макниллу и его невесте. Вероятно, он же подбросил им и мертвую крысу, к шее которой был привязан венок из сухих желтых роз. И сделать это мог только кто-то из монастыря Святой Бригитты. Никто другой не знал ни о желтых розах, растущих в этом отдаленном монастыре, ни о том, какое значение они имеют для сирот, выросших там, ни о клятве верности, которую они дали друг другу.

Их было четверо. Четверо мальчиков, веривших в клятвы, в верность и честь: Дуглас, их предводитель, страстный и благородный; Кит, неуправляемый, сильный, порывистый; хитрый и дерзкий Дэнд и сам Рамзи. Когда настоятель спросил, есть ли среди них добровольцы, желающие отправиться во Францию в качестве шпионов, все они сделали шаг вперед. Все четверо поехали туда, и все были быстро схвачены. И у всех остался от этого на память несмываемый след.

Пальцы Рамзи невольно коснулись груди и даже через льняную ткань сорочки нащупали глубокое клеймо. Ему показалось, что он еще чувствует запах собственной паленой плоти.

А через несколько месяцев, о которых даже сейчас ему было страшно вспоминать, один из них стал предателем. Это мог быть либо Дэнд Росс, либо Туссен, беглый французский священник, который и придумал весь план. Все это казалось немыслимым, но иного объяснения не было. Никто, кроме одного из них пятерых, не мог указать их врагам на те неопровержимые улики, которые затем торжествующе предъявил им начальник тюрьмы.

На основании этих улик их и должны были казнить. Отправить на гильотину одного за другим. Первым стал Дуглас. За ним должна была прийти очередь Дэнда, но накануне его казни они были спасены англичанином, полковником Родериком Нэшем, купившим их свободу ценой собственной жизни.

Но радоваться этой свободе они не могли. Недоверие и подозрения преследовали их, ржавчиной разъедая многолетнее братство. Они бросали друг другу обвинения, но доказательств не было, до враждебных действий дело не доходило. Былая дружба и отсутствие информации связывали им руки.

Они втроем вернулись в Англию и дали клятву во всем помогать семье погибшего полковника. И Рэм надолго расстался с Китом и Дэндом. А полгода назад отец Таркин прислал ему письмо, в котором сообщал о предстоящей свадьбе Кита.

Рэм долго вглядывался в короткие строчки. Он придумал сотню причин, чтобы не ехать. Ему даже не хотелось думать об этом событии, но, в конце концов, он все-таки поехал. Отправляясь из Лондона на север Шотландии, он твердо решил, что в последний раз спросит Кита, не он ли был тем, кто предал их. И уж никак не ожидал он услышать тот же вопрос от Кита! Он поверил, услышав в ответ решительное «нет» Кита, так же как тот поверил ему. Хорошо, что хотя бы одному человеку можно было верить. Это была уже большая удача, которая нечасто выпадает нам в этом недобром мире.

Позже Кит рассказал Рэму обо всем, что стало ему известно во время путешествия с Кейт по северной Шотландии. Рэм предложил, что в Англии он опять попытается найти ответ на вопрос, кто же все-таки предал их тогда, пока Кит со своими солдатами воюет на континенте. И Кит согласился.

С тех пор уже не раз и не два прошлое напоминало ему о себе самым зловещим образом. За себя Рамзи не боялся. Ему не страшны были ни тяжелые кулаки Дэнда, ни молниеносная шпага Туссена. Но такое же предостережение уже получала и Кейт, жена Кита и сестра Хелены, после чего стало ясно, что зло, источник которого скрыт в далекой французской тюрьме, угрожает не только им, но и всем близким покойного полковника Нэша. За Шарлотту, находящуюся под защитой богатой и знатной семьи Уэлтонов, Рамзи почти не беспокоился, а вот Хелена, живущая в доме старой ведьмы Тилпот и целиком зависящая от капризов своей хозяйки, была гораздо более уязвимой.

Он не мог допустить, чтобы что-нибудь плохое случилось с ней.

– А у вас самого-то нет никаких новостей из-за границы? – Вопрос Билла прервал поток тревожных мыслей.

За последние годы известность Рамзи как прекрасного фехтовальщика настолько выросла, что в разных странах у него появилось множество знакомых, считающих себя экспертами в этой области. Он вел с ними обширную переписку и неоднократно пытался использовать эти источники, чтобы отыскать своего неведомого врага.

– Пока нет, – ответил он Биллу. – Но клеймо в виде розы может помочь в поисках лишь в том случае, если нам нужен Дэнд. А если это Туссен ... Ну что ж, вряд ли так уж сложно будет отыскать одного французского священника.

Монастырь Святой Бригитты

Шотландия

1792 год

– Отлично! – одобрительно воскликнул новый священник, брат Туссен, про которого говорили, что при старом режиме он был офицером французской армии, когда Рэм разгадал его хитрый финт.

За их поединком наблюдали несколько заинтересованных зрителей. Дуглас Стюарт следил за ними сосредоточенно и вдумчиво, Кит – с азартом, а Дэнд весело предложил закончить поединок хорошим пинком в живот. Причем ему было совершенно безразлично, чей именно живот пострадает.

Кроме них четверых, беглый французский священник согласился обучить своему искусству только одного мальчика – Джона Пертона Гласса, который сидел сейчас в стороне от остальных. Годы тяжелой работы, обязательной для всех обитателей монастыря, помогли ему избавиться от лишнего жира, но, к сожалению, нисколько не закалили его характер. Как ни странно, но он все-таки проявлял некоторый талант к фехтованию.

– Только француз мог обучить тебя подобным приемам защиты, – заговорил Туссен.

– Да, когда я еще был ребенком, – подтвердил Рамзи, который уже начал задыхаться от усталости.

– Ты и сейчас еще ребенок.

Рэм постарался сдержать досаду. Ему было четырнадцать, и он давно уже не считал себя ребенком. Туссен прекрасно знал об этом. Знал он также и то, как можно разозлить Рамзи и заставить его сделать неверное движение.

– Рассказывай, я должен знать. Где ты всему этому научился? Бедная, безродная сиротка! – Последние слова были произнесены с очевидной иронией, но Рэм все-таки не смог сдержать раздражения. Он не любил, когда ему напоминали о прошлом, желая забыть о нем. Теперь у него были братья и новая жизнь.

Рэм бросил на мальчиков косой взгляд, проверяя их реакцию. Вопросы Туссена им тоже явно не нравились. Между собой они уже давно решили никогда не вспоминать о жизни, которую они вели раньше, пока не попали в монастырь Святой Бригитты. Теперь прошлое не имело никакого значения, хотя, конечно же, некоторые вещи было невозможно скрыть.

Например, было совершенно очевидно, что жизнь не баловала Кита, до того как он оказался в монастыре. То же самое можно было сказать и о Дугласе, который появился здесь раньше всех. Будучи самым пылким из них, он с восторгом мечтал о тех благородных свершениях, которые им предстоят. Только Дэнд оставался загадкой. Иногда казалось, что он, как и Рэм, рос в богатстве и роскоши, а иногда можно было подумать, что его раннее детство было полно лишений и опасностей, как и у Кита.

– Ну, давай же, рассказывай!

– Я как-то читал трактат о фехтовании.

– Ха! – Такое объяснение явно развеселило француза. – А кто еще из здешних сирот может похвастаться таким же воспитанием или образованием? Братья говорят, что когда ты появился здесь, то уже знал и латынь, и греческий. Какой шотландский сирота знает латынь в девять лет?

– Очень набожный, возможно? – невинно предположил Дэнд.

Что ж, Рамзи тоже умеет играть в эту игру.

– А как насчет вас, брат Туссен? – вкрадчиво спросил он, не обращая внимания на пот, катящийся по лбу и щиплющий глаза. – Для мирного монаха вы на удивление ловко владеете шпагой.

Туссен продолжал улыбаться, но его глаза едва заметно прищурились.

– Ты очень неплохо разгадываешь финты, мой мальчик, – сказал он негромко, – но будь осторожен! Тот, кто слишком увлекается атакой, невольно становится уязвимым. – И едва заметным движением клинка он внезапно подцепил шпагу Рамзи и вырвал ее из рук. – Вот видишь!

Глава 10

АТАКА НА ПОДГОТОВКУ

Атака на противника, приближающегося с целью перехода в атаку

Выйдя из переулка, Рамзи свернул на широкую улицу, вся проезжая часть которой была скрыта под грязной водой, перелившейся из сточных канав во время недавнего дождя. Мешая движению, посреди улицы лежала перевернувшаяся набок повозка, а ее хозяин стоял рядом, криками и ударами хлыста пытаясь разогнать толпу уличных мальчишек, растаскивающих вывалившийся в лужу груз.

Перепрыгнув через переполненную канаву на тротуар, Рамзи направился вверх по улице. Пройдя быстрым шагом два квартала, он оказался перед крутой мраморной лестницей, ведущей к дверям зала. Трехэтажный особняк, в котором он размещался, был построен несколько десятков лет назад богатым коммерсантом. У него оказалось слишком много претензий, чтобы выбрать для своего жилища более скромный стиль, и слишком много самолюбия, для того чтобы поселиться в одном из фешенебельных районов. Сейчас классический фасад потемнел от копоти, а фронтон покрылся трещинами, но в целом особняк сохранял еще некоторое чувство собственного достоинства, если можно так выразиться.

Рамзи открыл дверь своим ключом. Его помощник Гаспар поспешно вскочил со стула, на котором дремал в ожидании хозяина, и помог ему снять сюртук. Рэм рассеянно поблагодарил его.

– В графине что-нибудь есть? – поинтересовался он.

– Да.

Единственный глаз Гаспара (второй был закрыт черной повязкой) смотрел с неодобрением, на что Рэм, впрочем, не обратил ни малейшего внимания.

Впервые они с Гаспаром встретились в общей камере подземной тюрьмы Лемон, куда Манро попал с достаточным на то основанием: если и не за действия, то, во всяком случае, за преступные намерения. Гаспар же оказался там только из-за того, что много лет назад имел несчастье обучить племянника тогдашнего монарха нескольким фехтовальным приемам.

Оказавшись на свободе и расставшись с бывшими друзьями, Рэм приехал в Лондон. Он встретил там своего бывшего сокамерника в одном из захудалых залов, где тот занимался заточкой оружия. Рамзи предложил ему работать у себя, и с тех пор они были вместе.

– Есть письма из Шотландии или с континента?

– Есть сообщение от вашего шотландского агента по недвижимости.

Два года назад Рамзи начал потихоньку, через вторые руки скупать земли, когда-то принадлежавшие семье его матери. Он надеялся восстановить поместье, конфискованное после битвы при Куллодене. Конечно, на это уйдут долгие годы, если только ему не удастся стать победителем международного фехтовального турнира.

– А еще приходило четверо молодых людей, желающих у вас обучаться.

– Не помнишь их имена?

– Одного, кажется, зовут лорд Фигберт.

А, юнцы из Воксхолла! Значит, теперь у него имеются четверо новых клиентов, с которыми придется нянчиться. Было еще письмо из Шотландии, на которое надо ответить, донесения от платных агентов, которые предстоит внимательно изучить, письма от коллег и будущих соперников, тоже требующие ответа. А, кроме того, ему совершенно необходимо было заняться подготовкой к турниру. Физической, психической и финансовой, плюс Хелена Нэш.

«Кажется, следующая неделя будет нелегкой».

– Спасибо, Гаспар. Ты можешь ложиться. Я сам о себе позабочусь.

– Да, сэр. Но есть еще кое-что ... – как-то неуверенно произнес слуга, отводя единственный глаз куда-то в сторону.

– Что еще, Гаспар?

– Маркиз Котрелл ждет вас в гостиной.

Да, неделя действительно будет очень нелегкой.

Рамзи неторопливо вошел в темную гостиную, едва освещенную лампой. Он сразу же увидел старого человека с серебряными волосами, внимательно изучающего небольшую коллекцию рапир. Одну из них, со сверкающим лезвием из толедской стали, он даже взял в руки и теперь пристально рассматривал. Услышав шаги Рамзи, он вернул ее на место.

– Слышал, что ты пытаешься зарабатывать деньги, используя навыки, полученные в детстве? – произнес маркиз, не поворачиваясь к собеседнику. – Мне еще сказали, что этот зал принадлежит тебе.

– Да, он небольшой, – спокойно ответил Рамзи, – но мой собственный.

Старик взял в руки еще одну рапиру. Это был немецкий клинок «золинген».

– У тебя тут есть очень неплохие экземпляры.

– Еще один из уроков, полученных в детстве, – любовь к хорошему оружию.

– Ха! – Отрывисто рассмеявшись, пожилой джентльмен повернулся к Рамзи. Старости еще не удалось уничтожить все следы его надменной красоты, хотя тонкие черты обтягивала уже дряблая кожа, а катаракта туманила холодные, неумолимые глаза. Как тяжело ему, наверное, сознавать все это.

И движения его теперь стали гораздо медленнее. Они не казались уже такими решительными и изящными. Суставы утратили гибкость, а пальцы исхудали и скрючились.

– Твоего отца обучал фехтованию сам великий Анджело, ты ведь знаешь, – сказал маркиз.

Развернув тяжелое кресло, Рамзи развалился в нем с намеренной небрежностью.

– Да, припоминаю.

Старик пристально разглядывал молодого человека, стараясь понять, с кем имеет дело. Но на лице Рамзи Манро не отражалось ничего похожего на эмоции. Маркиз надеялся, что этот неожиданный визит позволит ему застать хозяина врасплох и вызвать у того хоть какую-нибудь реакцию. Но, похоже, он надеялся зря. Рамзи Манро оказался крепким орешком. Возможно, даже более крепким, чем он сам.

– Твой отец был лучшим фехтовальщиком, которого я знал, – сообщил он.

Рамзи сухо заметил:

– Вероятно, вам не случилось познакомиться с человеком, который его убил.

На мгновение маркиз поджал губы.

– Ты намеренно стараешься быть грубым!

– Вы думаете? – Рамзи неторопливо плеснул себе немного кларета из стоящего на столе графина и поднос бокал к губам. – А мне, наоборот, казалось, что я необычайно сдержан. – Он медленно сделал глоток, – Однако я уверен, что вы пришли сюда столь таинственным образом и в такой поздний час не для того, чтобы обсуждать со мной то, насколько хорошо мой родитель владел шпагой, тем более что за последние три года я неоднократно самым недвусмысленным образом отказывался встречаться с вами. Поэтому хотел бы узнать, чему обязан этой ... честью.

– Клянусь небесами, – маркиз впервые улыбнулся, – ты жесткий парень.

– Мы живем в жестоком мире, сэр.

Старик перестал улыбаться. Пристально вглядываясь в молодого человека, он словно надеялся, что тот прибавит еще что-то. Рэм же, глотнув еще немного кларета, поставил бокал на стол, лениво вытянул длинные ноги и принялся рассматривать гостя с вежливым интересом, но явно скучая.

Если он надеялся таким образом разозлить маркиза, то его уловка сработала.

В этот момент дверь с шумом распахнулась. В комнату вошел одноглазый дворецкий с тяжелым серебряным подносом, уставленным яствами. На хрустальных тарелках красовались тосты с паштетом из гусиной печени, засахаренный виноград и сливы, и среди этого изобилия возвышался чайник из севрского фарфора. Сплетники, сообщившие маркизу о том, что Рамзи влачит самое скудное существование, явно лгали.

– А, Гаспар! – покачал головой хозяин. – Вижу, ты опять совершил набег на соседскую кладовую? Надеялся угодить маркизу? Больше нам ничего не надо, спасибо.

Значит, это дворецкий заботится о впечатлении, которое производит его хозяин? Спасибо и на том. Хорошо, что хоть кто-то в доме сознает необходимость соблюдать внешние приличия.

– Прошу вас, сэр, угощайтесь. – Рамзи кивнул на поднос. – Будет обидно, если Гаспар совершил это преступление напрасно.

– Нет, благодарю. Ты очень похож на него. – Маркиз внимательно изучал хозяина. – На своего отца. Такой же гордый. Неуступчивый. Обидчивый.

– Очень любезно с вашей стороны сообщить мне об этом, сэр, – спокойно ответил Рамзи. – Все же легче, когда вдруг выясняется, что в твоих недостатках виновата дурная наследственность. Не так ли, сэр?

– И желчный, – добавил маркиз. – У него тоже был злой язык.

Рамзи нахмурился; изображая преувеличенное огорчение.

– Почему бы не сказать – «остроумный»? Звучит гораздо приятнее, вам не кажется?

Старик изо всех сил пытался сохранить невозмутимость и не дать своему гневу вырваться наружу. Он глубоко вздохнул, решив, что напрасно отказался от угощения, и налил себе бокал кларета. Он ждал этой встречи почти четыре года. Сначала не приходил сюда, потому что был уверен, что, в конце концов, Рамзи откликнется на его приглашение и явится к нему сам. Ему явно мешала гордость, ведь он не кто-нибудь, а маркиз Котрелл.

Последний из Котреллов.

Быстро проглотив вино, он опять посмотрел на Рэма.

Блестящие завитки черных волос, бледное лицо и прекрасные синие глаза притягивали взгляд.

– Ты и внешне похож на него, Клянусь Богом, похож! – пробормотал маркиз.

– Он тоже походил на сутенера? – спросил Рамзи безо всякого интереса.

– Как ты смеешь?! – не сдержал своего гнева маркиз.

– Но, сэр, я всего лишь повторяю последние слова, которые мне довелось услышать от вас, – удивился Рамзи. – Дайте-ка мне вспомнить ... – Он откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза, будто действительно пытаясь припомнить что-то. – Ах, да, так и было, теперь я уверен. Прошу вас, сэр, напрягите свою память. – Он говорил оживленно и даже как будто весело. – Мы с матерью пришли в ваш дом в Мейфэре, но ваш слуга сказал, чтобы мы подождали на черной лестнице, будто мы какие-то бродячие торговцы. Я даже помню, как какой-то мальчик натирал там бронзовую дверную ручку. Потом вы, наконец, появились, и моя мать спросила вас: «Что же будет с моим сыном?» Она плакала. Я помню это очень хорошо, потому что раньше никогда не видел, чтобы она плакала. – Он помолчал немного, глядя маркизу в глаза. – А вы ответили: «Скорее всего, он найдет себе работу в борделе. У него внешность сутенера». – Рамзи элегантно пожал плечами, словно извиняясь, но при этом совершенно не чувствуя себя виноватым. – Когда же вы заговорили о моем сходстве с отцом, я, естественно, и предположил, что у него тоже была внешность...

– Хватит! – Маркиз все-таки не смог справиться с эмоциями.

Любезная улыбка исчезла с лица Рамзи, сменившись выражением насмешливого презрения.

– Да, – мягко согласился он. – Мне тоже так кажется.

– Он был моим сыном! Мне было больно! Я сказал это тогда только потому, что хотел, чтобы и другие почувствовали ту же боль:

Рэм зло прищурился:

– Но вот это уж совсем неожиданно! Насколько я помню, вы отказались от моего отца. Если мне не изменяет память, когда вам сообщили о его смерти, вы ведь тогда сказали: «Мой сын умер десять лет назад».

– Не смей попрекать меня моими словами! – Скрюченные пальцы старика дрожали, а на морщинистом лице проступили красные пятна. – Я считал твою мать виноватой в его смерти. Я и сейчас так считаю! – гневно закричал он, и в его голосе не было ни капли раскаяния. – Если бы он выполнил свой долг и женился на ровне, он и сейчас был бы жив.

– Моя мать была дочерью графа. Если не ошибаюсь, в иерархии титулов графы стоят выше маркизов.

– Ее отца лишили и титула, и всех земель. Он был шотландцем и папистом! – сердито парировал маркиз. – Она отказалась сменить религию, несмотря на мое требование. Твоя мать и не думала о том, как это скажется на твоем отце и на тебе. Она ничем не лучше, чем эта подстилка регента, миссис Фицгерберт. А раз в день их «свадьбы» ей даже не исполнилось и двадцати лет, то их брак никогда и не был законным!