Трилогия охотников Розы (№2) - Опасная игра

Каким-то чудом Рэму еще удавалось сохранять подобие здравого смысла. Он же прекрасно знал, что нельзя спешить, как бы сильно ни было желание немедленно погрузиться в ее влажную горячую глубину. Он выпустил опухший сосок и влажными поцелуями проложил дорожку по груди, к плоскому животу, облизал крошечный узелок пупка, заставив Хелену задрожать от удовольствия, и спустился еще ниже.

– Пожалуйста! – шептала она, не понимая, о чем просит. – Пожалуйста, Рэм. – Ее пальцы впивались ему в плечи, словно он был единственной надежной опорой в подхватившей ее чувственной буре.

Руки Рэма скользнули вниз, обхватили округлые женственные ягодицы, приподняли их, а его плечи уже раздвигали ее бедра.

– Рэм?

– Доверьтесь мне. Позвольте сделать так, как будет легче для вас, – прошептал он, и от его дыхания шевельнулись короткие шелковистые завитки.

– Это неприлично! – Хелена смущенно попыталась сдвинуть бедра, но Рэм не позволил ей сделать этого.

– Да, – согласился он и прижался к ней ртом. Она дернулась, а он только крепче обхватил ее ягодицы, осторожно раздвигая языком нежные складки и двигаясь вверх, от узкого потайного отверстия к тугому бутону, венчающему их.

– Это грешно ... Ах!

Он подразнил крохотный бутон языком, и Хелена задрожала. Он осторожно втянул его в рот, и она немедленно отреагировала, сначала попытавшись вырваться, а потом выгнувшись дутой ему навстречу. Он помог ей, приподняв ее ягодицы руками, и начал действовать более решительно, нащупывая нужный ритм и темп.

– Нет ... о ... да ... пожалуйста. – Слова стали неразборчивыми, а тело влажным. – Вы не можете ... нет, пожалуйста ... Да, делайте так ... Что это?

Его язык двигался все быстрее, и напряжение в ее теле все нарастало. Напрягались мускулы длинных шелковистых бедер, а пальцы глубже впивались в его плечи. Нестерпимое желание сжигало Рэма, терзая сильнее, чем раскаленный металл в подземельях тюрьмы Лемон. Кровь оглушительно стучала в ушах, а мышцы живота сводило, словно судорогой. Нет, еще нельзя. Еще рано. Она должна узнать, что в конце бывает не только боль, но и наслаждение. Закрыв глаза, он терзал ее языком.

– О ... о!.. Нет ... Да! – Хелену сотрясала крупная дрожь. Вдруг она резко выгнулась и замерла, перестав дышать. А потом всхлипнула. И еще раз. А потом медленно опустилась на кровать, расслабленно и безвольно.

А потом рассмеялась.

Хелена смеялась потому, что боялась заплакать. О Господи! Ничего удивительного! Все, что Кейт рассказывала ей ... О, теперь-то она понимает ...

– Как правило, юные леди не смеются, когда я занимаюсь с ними любовью. – Бархатный голос Рэма был похож на нагретый бренди, и Хелене вдруг стало жарко. Неужели так теперь и будет? Он произносит несколько слов – и ее кожа становится теплой, грудь – тяжелой и чувствительной, а губы сами тянутся к нему?

Она подняла руки и обнаружила, что Рэм навис над нею всем телом. Навис широкими плечами, поджарым животом, узкими бедрами и каменной мускулатурой. Навис и замер, не дыша, словно ожидая чего-то. Чего? Ее прикосновения?

Маленькие ладони скользнули по его плечам, а пальцы поиграли с густыми завитками на груди, словно проверяя его реакцию. Рэм вздрогнул, но остался неподвижным, а она нащупала глубокий шрам, осторожно провела кончиком мизинца по лепесткам розы. Ей очень хотелось его поцеловать, и в этом магическом круге темноты все казалось возможным.

Обхватив Рамзи за шею, Хелена потянулась к нему и поцеловала худое неподвижное лицо, уколола губы об отросшую за ночь щетину, поцеловала подбородок, поцеловала шею. Потом она сдвинулась ниже, осыпая легкими, порхающими поцелуями его грудь и рваные края розы.

– Все знакомые считают меня очень сдержанным человеком, но если вы продолжите в том же духе, дорогая, моей сдержанности надолго не хватит.

– Да? – промурлыкала Хелена и слегка прикусила его кожу, которая была восхитительно теплой и немного влажной. Вероятно, вследствие тех же попыток сдержать себя, о которых он сейчас говорил.

– Я хотел быть осторожным. Хотел, чтобы все прошло легче для вас.

– Что «все»? – спросила она, потянув его на себя, охваченная внезапным желанием ощутить его тяжесть, раствориться в ней, слиться с ней в одно целое.

– Что? – Он резко опустился на нее, и Хелена жадно нашла в темноте его губы, впилась в них с жаром, удивившим ее саму. Они обменивались горячими влажными поцелуями, пьянея от них. И она забыла вдруг обо всем, кроме мужской пульсирующей и твердой плоти, обжигающей внутреннюю сторону ее бедра.

Рука Рэма проскользнула между ними, опустилась вниз, раздвинула нежные складки, все еще влажные от недавно пережитого наслаждения. Его дрожащие пальцы опять нащупали ту крошечную точку, в которой, казалось, сосредоточились все ее нервные окончания, и Хелена выгнулась ему навстречу, требуя большего, отдаваясь. Он резко развел ее бедра, встал на колени между ними, и она почувствовала, как вместо пальцев ее касается что-то большое и твердое.

– Еще, Рэм, – хрипло взмолилась Хелена. – Еще, пожалуйста.

Он вошел в нее одним рывком. Ее глаза широко раскрылись от этого неожиданного, грубого вторжения, от странного присутствия чего-то большого и чужеродного внутри ее тела. Хелена испуганно дернулась и попыталась вырваться, но он лишь крепче сжал ее бедра дрожащими руками:

– Нет! Не двигайтесь! Лежите тихо.

Она прикусила губу и послушно замерла, слушая его тяжелое дыхание. Рэм опустил голову и уткнулся лбом ей в плечо, а Хелена ждала, напряженно и испуганно. Она знала, что женщинам всегда бывает больно при этом, но надеялась, что это уже произошло раньше ...

Губы Рэма коснулись ее шеи, потом пощекотали нежную кожу за ухом. Она слегка вздрогнула, и пальцы, сжимающие ее бедра, ослабли, но та часть его тела, которая находилась глубоко в ней, оставалась все такой же большой, жесткой и страшной.

– Простите меня, – прошептал он с завораживающей нежностью и поцеловал ее в губы. – У меня еще никогда не было девственницы. Я ... я не ... Я должен был сделать все по-другому, но не знаю как.

«Как же я его люблю!»

Подняв руку, Хелена коснулась его щеки, и Рэм судорожно поцеловал ее ладонь, потом запястье. Желание охватило ее с удвоенной силой. Попробовав пошевелиться, Хелена вдруг обнаружила, что боль куда-то ушла, а даже легкое движение вызывает теперь острый приступ удовольствия.

– Так занимаются любовью? – прошептала она.

Рэм тоже задвигался, медленно выходя из нее. К своему удивлению, Хелена обнаружила, что совсем этого не хочет, и потянулась вслед за ним.

– Нет, – ответил он, – вот так.

Он вошел в нее снова, и вновь пробудившееся в ней желание и голод оказались гораздо сильнее предыдущих. Теперь она самозабвенно двигалась ему навстречу, вскидывая бедра, открываясь без опасения и страха.

– Господи, – хрипло пробормотал Рэм, проникая в нее все глубже, все решительнее. Теперь Хелене хотелось, чтобы он заполнил ее всю. Она широко развела бедра, подняла их выше. И он, схватив ее под коленки, с силой притянул к себе, вжимаясь в ее горячую и влажную мякоть, овладевая ею все неистовее.

Каждая клеточка ее тела радостно откликалась на эту яростную ласку. Весь мир, все наслаждение сосредоточилось для Хелены в этой пульсирующей плоти внутри ее, в мускулистом, покрытом потом торсе, в сильных бедрах, которые она исступленно сжимала ногами. А потом Рэм схватил ее за руки и закинул их ей за голову. Их пальцы переплелись, и Хелена снова почувствовала, как уже знакомое напряжение захватывает, нарастает, ищет выхода ... Острое наслаждение пронзило ее всю. Как сквозь туман, она услышала его счастливый стон или крик ... и вот ... вот ... ах! Вот!

Хелена расслабленно откинулась на подушки, обессиленная и опустошенная. Мысли путались и ускользали, а собственное тело казалось чужим и странно безвольным. Наверное, это от пресыщения. Наверное, все дело в том, что после такого наслаждения ему уже ничего не надо. Она потянулась к Рэму, желая спокойно и в подробностях исследовать, как он устроен, но он вдруг зашевелился и сел.

– Я принесу теплой воды и полотенце. – Голос его был нежным и заботливым.

«Это, наверное, будет очень приятно ... Нет!»

– Нет! – Хелена тоже резко села в постели, прижимая к груди простыню, словно он мог ее видеть. – Нет. – Если он принесет воду, то принесет и свечу. И увидит ее лицо. А она к этому не готова. Еще нет. Ей так хочется еще немного побыть пресыщенной искательницей приключений. Побыть с ним.

В комнате стояло молчание. Было отлично слышно, как под окном проехала подвода и даже как поскрипывает упряжь. Наверное, уже светает.

Кровать скрипнула, и Рэм поднялся на ноги.

– Почему «нет», Хелена? – спокойно и холодно спросил он. – Вы все еще не хотите выйти за меня замуж?

Глава 25

ОТСТУПЛЕНИЕ

Шаг назад

Хелена испуганно выпрямилась, услышав собственное имя.

– Вы давно это знаете?

Занавески без предупреждения раздвинулись, и серый утренний свет проник в комнату. Хелена заморгала, только еще плотнее прижав простыню к груди. Отойдя от окна, Манро повернулся к ней, великолепный и совершенно обнаженный. Словно не замечая этого, он стоял с тем же высокомерным спокойствием, что и в гостиной леди Тилпот. Его руки были длинными и мускулистыми, а темные волосы покрывали мощные ноги и грудь, густым ручейком сбегая по животу. Хелена опустила глаза: то, что интересовало ее, казалось сейчас усмиренным и спокойным. Почувствовав, как вспыхнули щеки, она быстро отвела взгляд.

– Отвечайте!

– Я всегда знал. С той самой минуты, когда увидел вас на аллее Любви.

«Всегда знал?»

Знал, когда целовал ее в Воксхолле? Знал, когда едва не овладел ею, прижав к стене в темном переулке? А потом он встречался с Хеленой Нэш, ухаживал за нею, пытался соблазнить. Притворялся, будто не подозревает, на что она способна. Он позволил ей прийти сюда, забыв о чести и гордости, и все это время знал, что она ...

– Ублюдок!

Рэм стоял спиной к окну, и Хелене не удалось рассмотреть выражение его лица.

– Да, бессмысленно было бы с этим спорить. Мне кажется, мы уже обсуждали мое происхождение.

«Какой вкрадчивый у него голос! И какой холодный».

– Вы играли со мною! Как играете с этими мальчишками, которых обучаете фехтованию.

– Это неправда.

– Это правда, – отрезала Хелена, чувствуя себя униженной и взбешенной одновременно.

Она вскочила с постели, нашла на полу свои панталоны и торопливо натянула их. Рэм не двигался.

– Вы считаете, что я должен извиниться? – поинтересовался он. – Я извинюсь, если вы этого хотите. Но должен напомнить вам, мисс Нэш, что именно вы придумали весь этот маскарад. Я просто подыгрывал вам.

Она схватила со стула свою белую рубашку, путаясь в рукавах, и надела ее через голову.

– Вы должны были сказать мне. Вы в любой момент могли прекратить этот маскарад!

– И что? – Его голос больше не был таким вкрадчивым. Теперь он дрожал от злости. – Я испортил бы все ваше «приключение», а я не люблю разочаровывать женщин!

– Ублюдок!

– Опять? Право, если вы собираетесь посещать те же места, что и прежде, мне следует научить вас нескольким новым славам. Вы выражаетесь не слишком оригинально.

Хелена с трудом удержал ась от резкого ответа, и почувствовала, как жгучие слезы обиды подступают к ее глазам. Нет, она не разревется при нем!

Она заметила на полу свой белый галстук, обернула его вокруг шеи и быстро засунула босые ноги в туфли.

– Хелена! – Она обернулась и увидела, что Рэм идет к ней. Сейчас его лицо было хорошо освещено и оказалось серьезным и злым. – Хелена, постойте.

– Зачем? Чтобы вы могли еще посмеяться?

– Я не смеюсь.

Она откинула голову и попыталась засмеяться сама.

– Ах, как вам, наверное, было весело. Гордая и неприступная Хелена Нэш бегает за вами, как влюбленная кошка. О Господи! – Она закрыла лицо руками.

Рэм с силой оторвал ее руки от лица и развернул девушку к себе.

– И что? Вы считаете меня настолько недостойным своей любви, что краснеете от одной мысли об этом? – прошипел он сквозь стиснутые зубы. Еще никогда Хелена не видела таких сильных эмоций на этом красивом и всегда спокойном лице: глаза горели, челюсть дрожала, губы скривились в злой усмешке. – И уж если мы заговорили о том, кто и что должен был сказать, позвольте мне поинтересоваться, мисс Нэш: когда вы сами собирались открыть мне свое настоящее имя? Или вы намеревались просто наведываться в мою постель под покровом темноты до тех пор, пока вам не надоест любовник с сомнительной репутацией?

– Нет!

– Так когда же? – потребовал он, больно сжимая ей руку. – Когда вы собирались открыть мне свое имя, «Кори»?

Хелена молча смотрела на него, не в силах унять злость и не зная, что сказать. У нее не было ответа на этот вопрос. Она еще не думала об этом. В том-то и беда! С самого начала их отношений она вообще ни о чем не думала. Она просто ... хотела его. Потому что любила.

«Господи, какая же я дура! Он никогда не должен был об этом узнать!»

Хелена вскинула подбородок, не замечая, что слезы текут по щекам.

– Не уходите. – Кажется, Рэм почувствовал ее настроение, и теперь в его голосе звучала мольба.

– Пустите меня.

– Нет, это неправильно. Мы говорим, не понимая друг друга. Выходите за меня замуж:

– В этом нет необходимости. Обещаю вам, что не забеременею.

От Кейт Хелена кое-что знала о безопасных днях.

– Дело совсем не в необходимости, – возразил Рэм, и гнев опять вспыхнул в его глазах. – Вы должны знать, что я ...

– Мистер Манро! – В дверь спальни нетерпеливо заколотили кулаком. – Мистер Манро! Вы слышите меня? – Гаспар явно был чем-то взволнован.

– Не сейчас, Гаспар! – Рамзи не сводил глаз с Хелены.

– Но, сэр! Вы говорили, что об этой леди я должен докладывать в любом случае, – настаивал Гаспар. – Она пришла! И она очень расстроена. Говорит, что должна увидеть вас немедленно!

К такому предательству Хелена не была готова. Боль обожгла ее, как удар хлыста. Она смотрела на Рамзи, широко раскрыв глаза, словно не веря своим ушам.

– Нет. – Он быстро потянулся к ней, собираясь остановить, но она выскользнула из его рук и бросилась к двери. – Нет, Хелена, вы все не так поняли. Я объясню вам ...

В его голосе уже слышалась безнадежность.

– О нет, я все так поняла! – Слезы мешали ей говорить. – Прошу вас извиниться за меня перед леди. Я не подозревала, что отнимаю отведенное ей время.

Распахнув дверь, она выскочила в коридор и побежала прочь.

Глухо ругаясь, Рамзи затянул халат поясом и поспешно вышел в коридор вслед за Хеленой. Ее уже не было видно. «Будь все проклято!»

Он сердито откинул волосы со лба. Она уже была здесь, в его руках, в его постели, а он даже не сумел удержать се. И все из-за своей проклятой чертовой гордости!

Она права: с самого начала он должен был сказать ей, что знает, кто она такая, но этого не сделал. Не сделал, потому что почти поверил ее неумелой лжи о жажде приключений. А потом ... потом ... потому что очень хотел, чтобы она сама пришла к нему. Чтобы доверилась ему и доказала, черт возьми, что любит его.

А почему она должна была доверять ему, если он сам никому не может поверить? Господи, он все испортил! И теперь ... теперь потерял ее.

Зияющая пустота, образовавшаяся в сердце, словно затягивала его в себя, лишая воли и желания жить. Рамзи закрыл глаза и бессильно скрипнул зубами. Боже милостивый, что же он наделал?

– Рамзи!

Со стоном обернувшись, он услышал женский голос. Миссис Уайнбергер испуганно отшатнулась, увидев выражение его лица.

– Она исчезла, Рэм. Хелена! Я разыскивала ее всю ночь, ездила по всему городу, а потом приехала к вам, потому что ...

Он опять на мгновение прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Женщина поняла, что таким образом Рэм Манро, самый хладнокровный человек, которого она знала, пытается взять себя в руки. С сочувствием она прикоснулась к его руке:

– Мне так жаль! Я потеряла ее. И никто не знает, где находится Демарк. И – о, Рэм! – я боюсь, что случилось что-то плохое! Простите меня! Клянусь, я сделала все, что могла, пытаясь выполнить вашу просьбу! Быстрее одевайтесь. Мы должны найти ее.

– Она в безопасности, Пейдж.

– Нет, – миссис Уайнбергер покачала головой, – она пропала и ...

– Она только что ушла отсюда.

В каком-то странном оцепенении Хелена поднималась по черной лестнице. Еще немного, и она наконец-то окажется в своей комнате на третьем этаже. Конечно, ей следовало быть готовой к тому, что появится другая женщина. И следовало предвидеть, что он легко разгадает, кто она такая. Такой мужчина, как Рамзи Манро, наверное, сразу различает всех своих женщин по запаху. Или на ощупь, по особенностям фигуры. Или по тому, как они стонут или целуются ...

Слезы опять подступили к глазам, и Хелена больно придавила кулаком губы. Она не будет плакать. Больше не будет. Надо заново учиться сдерживать себя. Разве не такой она была всегда? Сдержанной, гордой и непроницаемой Хеленой Нэш? Надо просто опять стать собой, и все будет в порядке. Она опять обретет спокойствие.

Она должна была догадаться раньше. В его поведении было так много странного. Он не хотел обучать ее фехтованию, но среди множества выдвинутых возражений не было главного: женщины не носят с собой шпагу, если, конечно, не одеты в мужской костюм. А когда она впервые пришла в зал, он назвал ее Хеленой вовсе не потому, что с трудом вспомнил имя из далекого прошлого.

О Господи, почему же она сама не призналась ему? Почему не открыла свое имя с самого начала? Что ж, ответ прекрасно известен. Потому что интересно и увлекательно было жить в этом новом мире, где нет ни правил, ни обязательств. Но наказание в нем все-таки существует. Она влюбилась!

«Теперь, Хелена, занимай очередь и жди, когда у него найдется для тебя время».

Черт бы побрал эти слезы!

Только сейчас она поняла, как ошибалась, считая себя лучше других. Думала, что умнее, рассудительнее, сильнее. Слишком привыкла думать, что уж она-то выше всех этих женских слабостей.

Хелена прикусила губу. Сейчас у нее осталось только одно желание – вновь оказаться в его объятиях. «Но ведь это ужасно!» Изо всех сил Хелена пыталась держаться за остатки гордости. Гордости, которую никто и никогда не сможет у нее отнять. Только вот какая от нее сейчас польза?

А если вернуться и сказать, что она согласна стать его женой, а потом долгие годы жить, стараясь не слышать сплетен, сообщающих о его новых победах, не замечать своего разбитого сердца?

Да ... Нет!

Или лучше остаться любовницей? Вещью, которую он легко поменяет, когда найдет новую, более свежую или яркую? О, несомненно, он поведет себя достойно. Рэм Манро всегда ведет себя достойно. Он купит ей дом и положит на ее имя вполне приличную сумму ... А она везде будет встречать его с другой женщиной: на улице, в опере, на прогулке в парке. Стоит ли год, проведенный вместе, разбитого сердца? Или четыре года? Или десять?

Нет ... Да!

Стоя перед закрытой дверью в свою комнату, Хелена ждала, пока высохнут слезы. Где-то в глубине дома часы пробили пять раз. Размотав галстук, она стянула его с шеи, но при этом уколола чем-то большой палец. Равнодушно опустив глаза, Хелена вдруг обнаружила, что на белом шелке сверкает булавка в виде золотой розы. Вероятно, второпях она схватила вместо своего галстук Рэма.

Дрожащим пальцем она обвела золотой цветок, пытаясь представить, что металл все еще хранит тепло его тела. Его пытали, мучили, держали в темнице ... и даже клеймили, а он все-таки может с улыбкой говорить об этих прошедших страшных годах. Сказал, что они лишь научили его «помнить о том, что в тюрьму лучше не попадать». Многие ли мужчины могут пройти через такое и сохранить цельность духа? И зачем тогда он носит розу не только на теле, но и на своей одежде? Он непростой человек. И вообще все очень непросто. Хелена вдруг поняла, что не может разобраться даже в самой себе ...

Открыв дверь, она услышала голос подруги.

– Хелена!

Хелена даже подпрыгнула от неожиданности и едва не выскочила из комнаты, но потом осторожно шагнула вперед. Гора одеял на ее кровати зашевелилась.

– Флора?

Большие карие глаза выглянули из-под покрывала.

– Что ты здесь делаешь? – испуганно поинтересовалась девушка.

– Это моя комната. – Хелена не собиралась объяснять подруге, где провела всю ночь. – А что ты здесь делаешь?

– Я же оставила тебе записку, просунула ее тебе под дверь вчера вечером.

– Какую еще записку? – Хелена была в весьма скверном настроении и не собиралась разбираться с причудами беременной Флоры.

– Я просила тебя поменяться со мною комнатами на эту ночь. Когда я пришла сюда, тебя же не было! Я, естественно, подумала, что ты ... – Она вдруг замолчала и с изумлением посмотрела на подругу. – Где же ты была, если не в моей комнате? И в таком виде?

– Я ... Ну разумеется, я искала мистера Гудвина.

– Всю ночь?

– Да, – кивнула Хелена, чувствуя себя провинившимся подростком.

– Бог мой! – Покрывало соскользнуло, и Флора села в кровати, протягивая к подруге руки. – Дорогая моя! Зачем? Если бы только ты прочитала мою записку ... Ведь мистер Гудвин здесь!

Жестом, достойным опытного фокусника, она откинула одеяло, под которым обнаружился смущенный, но очень довольный Освальд Гудвин, к счастью, одетый в ночную рубашку.

Хелена уставилась на него, открыв рот.

– Что мистер Гудвин делает в моей постели? – только и сумела выговорить она. – Нет! Не отвечай! Просто немедленно убери его отсюда. Пожалуйста!

– Да-да, конечно, мисс Нэш, – поспешил успокоить ее Освальд.

Выбравшись из кровати, он стал торопливо натягивать на себя что-то розовое, в чем Хелена не сразу узнала один из пеньюаров Флоры.

– Неужели вы не понимаете, что если бы вас застали ...

– Ну послушай, Хелена ... – Флора уселась на кровати, свесив босые ноги. – Ты, кажется, считаешь нас совсем глупыми! Поэтому я и поменялась с тобой комнатами. Тетя Альфреда и ко мне-то редко заходит ночью, а уж чтобы она очутилась на половине прислуги ... Она скорее умрет.

– А что бы я ей сказала, если б она зашла в твою комнату? Обнаружила там меня?

– Ты бы что-нибудь придумала, – без тени сомнения заявила Флора.

Хелена только покачала головой.

– Неужели трудно было потерпеть еще совсем немного? Ведь, кажется, мистер Гудвин уверял меня, что корабль, так сказать, вот-вот достигнет порта.

– Так и есть! – Освальд завязал атласный пояс пеньюара кокетливым бантом и радостно улыбнулся Хелене. – Вот поэтому я прислал Флоре записку и назначил встречу вчера вечером. Через два дня все благополучно устроится.

– Через два дня? – с сомнением повторила Хелена.

– Да. В день финала международного турнира по фехтованию. Сегодня и завтра будут проходить отборочные туры.

– Отборочные туры?

Она ничего не понимала. Почему он заговорил о турнире?

«Неужели?.. О нет, нет, только не это!»

– Ну да, – глубокомысленно кивнула Флора. За последнюю ночь, похоже, она стала большим специалистом в правилах проведения соревнований. – Во время отборочных туров соревнующиеся разбиваются на группы в соответствии с одержанными ранее победами или со своей прежней репутацией. Некоторым фехтовальщикам, чтобы выйти в финальную часть, даже не надо принимать участие в первых этапах. Таким, как граф Уайнбергер, например, или Мишель Сен-Жан.

– И не забудь про мистера Манро, – подмигнул любимой Освальд.

Сердце предательски заколотил ось в груди Хелены.

– Мистер Манро?

– Да! – торжествующе воскликнула Флора. – Мистер Рамзи Манро. Это тот джентльмен, который однажды появился на балу тети Альфреды. И, пожалуйста, не притворяйся, что ты его не помнишь! Ведь все потом говорили, что он только на тебя и смотрел. Говорили, что вы целых двадцать минут о чем-то беседовали в саду.

– Так что мистер Манро?

– Именно благодаря ему мы с Оззи наконец-то сможем соединиться.

– Что?

– Это правда, мисс Нэш. – Обойдя кровать, Освальд подошел к сидящей на краешке Флоре, которая сразу же завладела его рукой, прижавшись щекой и напомнив Хелене спаниеля, ластящегося к хозяину. – Я несколько месяцев изучал все связанное с этим спортом. Переговорил со всеми людьми, хоть что-то понимающими в фехтовании, и пришел к выводу: хотя в турнире принимает участие множество знаменитых спортсменов, Манро непременно выиграет!

Наконец-то Хелена начала осознавать ужасную истину.

– Вы поставили деньги на победу Рамзи Манро в турнире?

– Да!

Но ведь Рэм не собирался участвовать.

– Это невозможно, – глухо произнесла она.

– В этом нет ничего невозможного, мисс Нэш. Поверьте, я знаю что делаю. Манро – это человек, у которого нет нервов.

– При чем здесь нервы?

Освальд подошел к ней ближе и осторожно оглянулся по сторонам, словно опасаясь, что их могут подслушать.

– Мало кто знает, что Манро провел больше двух лет во французской тюрьме. И это очень хорошо. Потому что иначе я никогда бы не смог выиграть такую крупную сумму.

– Все знают об этом!

Освальд выпрямился, поморгал, но уверенность быстро вернулась к нему.

– Об этом, может быть, и знают. Но мало кто знает, что все эти два года ему приходилось соревноваться в фехтовании со стражниками. Если во время поединка стражник получал ранение, заключенному приходилось платить за это частью собственного тела. Манро отточил свое искусство до совершенства, научившись побеждать, не причиняя вреда противнику, или проигрывать, не получая серьезных ранений.

Хелену затошнило. Освальд рассуждал так, словно речь шла о петушиных боях, а не о живом человеке.

– Он научился контролировать эмоции, – продолжал юноша, – а это умеют очень немногие. Вы представляете, какое преимущество он будет иметь на турнире? Но об этом мало кто знает. Поэтому ставок на Манро не очень много.

– Значит, он не является фаворитом?

– Нет. Он появился в Лондоне всего четыре года назад. У него неплохая репутация, но не столь громкая, как у других. Его пока считают относительным новичком. Я занимал, выпрашивал, брал под про центы везде, где мог. И вот мне удалось собрать пятьдесят три тысячи четыреста восемьдесят восемь фунтов. И все их я поставил на победу мистера Манро из расчета один к двенадцати.

– Это невозможно! Откажитесь и заберите деньги.

– Поздно, – радостно сообщил Освальд. Я уже сделал ставку.

– А если он не будет участвовать? Они ведь вернут вам деньги? – в отчаянии спросила Хелена.

Флора и Освальд горестно переглянулись, явно засомневавшись в умственных способностях Хелены.

– Это не те люди, которые возвращают деньги, мисс Нэш. Наверное, можно поставить их на другого игрока, но, честно говоря, мне страшно не хотелось бы этого делать. Я разбираюсь в них не больше, чем в племенных хряках.

– Но вы же сказали, что специально изучали этот вопрос!

– Да, изучал, но несколько односторонне. Меня интересовал только Манро. Как вы думаете, почему я назначил вам встречу в том странном месте в Уайтфраерсе? Я там отнюдь не завсегдатай. Я ведь женатый человек! А я пошел туда, потому что знал, что Манро устраивает показательные поединки.

– А если он проиграет?

Освальд покачался на каблуках.

– Это невозможно.

– А если? – безжалостно настаивала Хелена, удивляясь про себя, почему этот вопрос задает она, а не Флора, которая сидит молча и смотрит на Освальда так, будто это сам Аполлон явился за ней в своей золотой колеснице.

– Тогда мне останется только перерезать себе горло, ответил он, тяжело вздохнув. – Только это сможет спасти мою честь.

При этих словах Флора ожила, прижала руки к сердцу, потом обхватила ими любимого и спрятала лицо в розовом пеньюаре.

Освальд ласково потрепал ее по плечу и укоризненно посмотрел на Хелену:

– Как вы можете, мисс Нэш? В ее-то положении ...

– Мне надо идти, – медленно проговорила она.

Мистер Гудвин не стал спорить.

– Наверное, так будет лучше.

Словно во сне, Хелена вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Похоже, у нее нет выбора. Уже через пару часов она наденет одно из платьев Флоры, спустится к завтраку, расскажет леди Тилпот какую-нибудь сказку о внезапной мигрени ее племянницы, выслушает подробный рассказ хозяйки о вчерашней партии в вист, а потом даст мальчику, подметающему улицу, шесть пенсов и отправит его к Рэму Манро. С запиской, которая будет сколота золотой розой.

Глава 26

АТАКА ПОВТОРНАЯ

Выполняется сразу после того, как основная атака оказалась отбитой

Королевский амфитеатр был полон. Обычно в нем проводились конные состязания, но сегодня арена была переоборудована для фехтовальщиков. Наступил последний день турнира. Финал. Вдоль периметра арены толпились взволнованные участники, еще не знающие, что им предстоит: проигрыш и дисквалификация или победа и выход в следующий тур. В центре размеченной площадки сражались несколько пар. Первый из соперников, набравший пять очков, должен был продолжить соревнование, а для другого на этом все заканчивал ось.

Каждая схватка являлась испытанием не только таланта и искусства, но и мужества. Хотя правилами турнира категорически запрещалось пролитие крови, кровь, тем не менее, проливалась нередко. И с приближением к финалу поединки становились все ожесточеннее, а нервы участников сдавали все чаще.