Глава 6

– Ваш первый ход, мосье пират, – проговорила одетая в черное незнакомка.

Толпа, собравшаяся вокруг них, загудела. У нее получилось! Она добилась своего: все вокруг знали, на что они играют. Среди зрителей был Джонстон. Он поспешил за незнакомкой, которая пообещала поцеловать Томаса в случае своего проигрыша и разрешить снять с себя маску в случае его выигрыша.

Томас посмотрел на карты. У нее – король червей, у него – король бубен. Он не отрывал взгляда от карт. Сейчас он вел, имея на руках пикового туза, зная, что если у нее нет пик, ей придется ходить с козыря или она проиграет. У нее оказалась козырная восьмерка бубен.

– Это мое, – сказала она, собирая карты. И сразу пошла с валета бубен, еще одного козыря.

Томас задумался. В ответ на валета он пошел козырной дамой и разыграл восьмерку пик. Пик у нее не было, и это означало, что она должна пойти козырем или проиграть. Если у нее больше нет козырей, то у него они есть – девятка бубен. Вряд ли у Фиа есть десятка бубен и еще какой-нибудь козырь. Она пошла тройкой бубен. Взяла взятку, и счет сравнялся.

– Момент истины настал, – прошептала она.

– Нет, миледи. Это настал момент, когда вам придется открыть свое лицо, достаточно спектаклей.

Она положила десятку бубен. Их взгляды скрестились. Глаза ее сверкали.

– Я выиграла!

– Только эту партию, миледи, – уступил Томас. Он встал. – Я с нетерпением жду, когда вы получите свой выигрыш.

Она тоже поднялась.

– Ну что ж, вам не придется долго ждать, я заберу его сейчас же.

Он холодно посмотрел на нее.

– А это будет публичное представление или вы предпочтете уединиться?

– Разве вам решать? Я что-то не припомню, чтобы мы обсуждали, когда и где проигравший вознаградит победителя, – произнесла она с вызовом. Широко разведя руки, она повернулась к публике. – А что скажете вы, джентльмены?

– Она обошла тебя, сынок, – послышался голос какого-то денди, наряженного турком. Другие, включая Джонстона, поддержали его.

– А я что-то не припоминаю, что согласился призвать публику в свидетели при получении выигрыша. – Томас вынужденно улыбнулся.

– Вы – нет, – подтвердила она, опуская руки, – но я должна призвать на помощь ваше чувство справедливости и честности. Вы честны?

– Вы сомневаетесь в этом? – вырвалось у него.

– Я? Я знаю вас, сэр, не лучше, чем вы меня. – Голос ее стал неожиданно холоден. – По крайней мере, у меня преимущество в том, что я понимаю, чего не знаю, но это, – неожиданно ее голос снова потеплел и словно начал поддразнивать его, – не относится к делу. Я полагаю, что вы справедливый человек, и прошу только одного: если бы вы выиграли, вы бы согласились снять с меня маску не сразу, а потом, несколько позднее? – Она опять загнала его в угол.

– Нет, – ответил он, с усмешкой поклонившись. – Я к вашим услугам. «Да, получилось не очень хорошо», – подумал Томас, видя, что все ухмыляются и пересмеиваются, в то время как сама дама явно испытывала смущение.

– Полагаю, вас не слишком затруднит, если я попрошу вас подойти поближе, – попросила она тоном, каким обращаются к капризному ребенку.

– Нет-нет, что вы! – отозвался он и в два шага преодолел расстояние, разделявшее их. Томас посмотрел на нее, сознавая, что он намного выше. – И что я должен делать теперь?

– Ничего. – Незнакомка подняла голову. Томас не отвел глаз, когда одна из ее рук коснулась его груди. Их взгляды встретились, но никто из них не хотел уступать. «Смешно, какая-то чепуха», – отметил про себя Томас. И в то же время ему казалось, что все происходящее сейчас очень важно. Ее пальцы поднялись выше и легко коснулись его шеи, начали гладить волосы. Бездонная синева ее глаз стала еще глубже, губы, словно в ожидании чего-то, раскрылись, обнажая ровные ряды жемчужных зубов. Ноздри затрепетали и чуть расширились, щеки ответно зарделись, будто она почувствовала его возбуждение. – Вы слишком высоки, – еле слышно заметила она.

Ее вторая рука присоединилась к первой и тоже начала ласкать его волосы. Незнакомка приподнялась на цыпочках, прижалась к нему грудью и руками притянула его голову. Из ее груди вырвался звук, похожий на довольное урчание, а затем ее губы прикоснулись к его лицу чуть выше подбородка. Томас почувствовал тепло прижавшегося тела, ощутил на губах свежесть ее дыхания. Он содрогнулся, будто по нему прошел электрический разряд. Томас понял, что хочет большего. Он хочет, чтобы эти влажные губы прижались к его губам.

– Поверните голову, сэр, – прошептала она так, чтобы было слышно только ему одному. – Я уверена, что вы сами никогда не попросите у леди больше, чем она готова дать, однако мои моральные устои не так сильны. Я хочу поцеловать вас, мосье пират, в губы.

Она медленно улыбнулась, коснулась его губ своими губами, дразня и мучая, но тут же отпрянула.

Он не позволит ей победить себя, не допустит, чтобы случившееся переросло во что-то большее. Томас стоял неподвижно и скованно, слушая, как серебряным колокольчиком звучит ее тихий смех. Самый кончик ее языка коснулся его губ, жгучая страсть заклокотала во всем его теле, и он отшатнулся. Глаза под маской сверкнули удовлетворением. Быстро, как кошка, она притянула его голову и крепко поцеловала в губы. Прежде чем Томас успел что-либо сообразить, незнакомка отпрянула и улыбнулась.

Неожиданно Томас вспомнил, что вокруг них очень много народу. Большинство из присутствующих он не знал. Все стояли молча и не сводили с них глаз. Казалось, воздух накалился от общего возбуждения. Дама в серебристой маске пробудила желание не только в нем – во всех окружающих она вызвала первобытные, звериные, хищные чувства, нечто очень опасное.

Она провела языком по своим губам, словно пробуя их на вкус.

– Бренди? Хороший бренди. Полагаю, что король пиратов получил свою долю добычи именно в виде бренди.

И тут она тоже почувствовала неестественную тишину, окружавшую их. Улыбка на ее губах замерла, глаза медленно окинули неподвижно стоящую напряженную толпу. Внезапно в их глубокой синеве появился как бы проблеск страха. Томас с дамой были все еще довольно далеки от остальных гостей, а тропинки, ведущие к танцевальной веранде, освещались очень плохо. Незнакомка взяла его за руку, будто приглашая присоединиться к ней.

Волна удовлетворения охватила Томаса: он ей нужен. И то, что он вел себя как джентльмен, хотя она ранее и высмеяла это, теперь необходимо ей, она просит сопровождать ее туда, где безопасно, подальше от тех примитивных чувств и инстинктов, которые пробудила в толпе своим маленьким представлением. Он придвинулся к ней.

– Мы квиты, милорд? – прошептала она и насмешливо улыбнулась. Она вполне допускала, что он мог подумать, будто она вынуждена прибегнуть к его помощи из-за слабости. – Прощайте! – Она решительно пошла прочь.

– Подождите!

Она остановилась.

– Честный игрок позволил бы сопернику отыграться.

– Но я не честный игрок. Думаю, это вас не удивляет. – Она посмотрела в его сторону через плечо и тихо, чтобы только он услышал, добавила: – Даже если бы мы сыграли еще и выиграли бы вы, неужели вы думаете, что узнали бы меня лучше без маски?

Она не стала ждать ответа. С неземной грацией Фиа направилась в сторону гостей. Она не остановилась, даже когда достигла их. И это ее царственное нежелание признавать остальных присутствующих вызвало почтительное движение среди них. Толпа расступилась, позволив ей пройти.

Мужчина, который стоял крайним, обернулся ей вслед. Взгляд его темных глаз неотступно следовал за ее удаляющейся фигурой, другие мужчины как-то неуверенно переминались на месте. Крайний мужчина отделился от толпы и направился было за ней.

– Я бы не стал этого делать, – спокойно произнес Томас.

Мужчина остановился и оглянулся на него. Как бы в насмешке, его губа приподнялась.

– Она уже договорилась с вами?

Остальные посмотрели на Томаса. Их лица выражали неприкрытую зависть. Среди них только Джонстон выглядел несчастным и смущенным.

– Да, она моя, – твердо ответил Томас, а про себя подумал: «Не важно, что это ложь, главное, чтобы я помнил об этом».

Лорд Карр с раздражением отметил, что освещение в Тилнбер-Хаусе не подчеркивает богатства его костюма. Он крутился перед зеркалом во все стороны, рассматривая свое отражение. «Может, все дело в этом проклятом зеркале?» – подумал он. В нем его кожа выглядела такой дряблой. Зеркало подчеркивало среднюю часть лица, собственно говоря, его нос, который был далек от совершенства. Придет день, и он обязательно отплатит за это своему сыну Рейну. Карр снова принялся рассматривать собственное отражение. Другой неприятностью было то, что еще несколько человек были одеты в такие же костюмы, как у него. Собираясь на маскарад, он был совершенно уверен, что его костюм будет единственным. Он и сейчас считал, что идея наряда весьма оригинальна. Но Карр решительно настроился по возвращении домой серьезно поговорить со своим нынешним слугой о том, что иногда полезно держать рот на замке. Надо надеяться, что парень переживет эту взбучку и намотает себе на ус на будущее. Да, пока новый слуга поймет, что к чему, пройдет немало времени.

– Лорд Карр. – К его отражению в зеркале присоединилось еще одно. Оно принадлежало хищного вида испанцу с козлиной маской на голове и в черном бархатном камзоле.

– В чем дело, Танбридж?

– Она здесь.

Карр уже знал это.

– Как, по-твоему, кожа у меня гладкая? Или все дело в этих дешевых светильниках, которыми пользуется Портман?

Танбридж покраснел, и Карр улыбнулся. Танбридж ненавидел свое положение при Карре. Глупец! Он прекрасно понимал, что чем больше возрастает его ненависть к Карру, тем большее удовольствие получает Карр, мучая его, но скрыть свою ненависть все равно не мог.

– Ответь мне честно. Ты знаешь, я всегда полагаюсь на твою честность, – проговорил Карр.

– Конечно, все дело в светильниках, сэр, несомненно.

– Хм, я так и думал. – Карр повернулся к своему лизоблюду, быстро оглянулся и, убедившись, что они одни, спросил: – Что ты узнал о капитане Бартоне и его отношениях с моей дочерью?

– Последние два плавания были для Бартона весьма неудачными. Первый вояж был застрахован швейцарской компанией. Мне не удалось узнать, получил ли он страховку. Второй вояж был застрахован здесь, в Лондоне. Страховку по нему Бартон определенно получил. Он прикупил новый корабль и тратит сейчас деньги не считая. Большую часть он тратит на леди Фиа.

Лицо Карра смягчилось.

– Ах, какая предприимчивая, однако все это тщетные усилия.

– Сэр?

– Да это же очевидно.

– Они любовники? – Танбридж нахмурился. – Она старается получить от него все, что может?

– Нет-нет-нет! Ты подумай. Ну что ты знаешь о Фиа, кроме того, что когда-то имел наглость предположить, что я позволю тебе жениться на ней. – Танбридж не ответил. Его лицо перекосилось и выглядело очень странно. Карр посмотрел на собственное отражение, но, увидя выражение Танбриджа в зеркале, вздохнул и понял, что обречен говорить с человеком, куда менее умным, чем он сам. – Они не любовники, они компаньоны.

– Компаньоны?

– Да, тупица. Он ухаживал за ней, конечно, но Фиа же моя дочь. Неужели бы она согласилась сидеть за столом и ждать каких-то подачек, которые этот колонист готов бросить ей, когда она может получить все. – Карр хмыкнул от одной этой мысли.

– Сомневаюсь... – промямлил Танбридж, —...но если она его компаньон, то почему он забрасывает ее всеми этими подарками?

Карр с удивлением уставился на Танбриджа. Он не думал, что придется объяснять такие простые вещи. Когда брови Танбриджа, наконец, вернулись на место и он оставил тщетные попытки догадаться о причине, Карр сдался.

– Она принимает его подарки и откладывает их в качестве страховки. Таким образом, Фиа рассчитывает получить больше половины доли. – Взгляд его осветился любовью. – Смышленая маленькая тварь.

– А откуда вы знаете об этом? Как можете быть уверены? – с сомнением произнес Танбридж.

– Уж не думаешь ли ты, что я полагаюсь исключительно на твои сообщения? – Карр не стал дожидаться ответа и продолжил: – Я слежу за состоянием дел. Фиа вложила почти тысячу фунтов в различные ценные бумаги, с тех пор как появился капитан Бартон. – Карр выдержал паузу. – И, кроме того, если бы они были любовниками, Фиа не стала бы болтать о своей доступности для каждого мужчины в городе. Не так ли?

– Возможно, – отозвался Танбридж, его лицо посуровело. Этот идиот все еще питал какие-то чувства к Фиа, хотя, судя по его выражению, видно, что эти чувства носят далеко не романтический характер.

– Возможно, если бы ее любовником был ты, Танбридж, она бы так и поступила, – сухо снизошел Карр. – Однако я все же сомневаюсь, что она затеяла бы игру с капитаном Бартоном. Она не способна на безумные поступки вроде того, чтобы сделать колониста своим любовником. С ее стороны было бы безумством связывать себя сейчас.

Карр продолжал размышлять. Он встретил Фиа на маскараде несколько раньше. Она была на террасе. Его очень удивило, что ее губы дрожали, а сама она была явно чем-то рассержена. Даже цвет лица у нее изменился. Дочь, которую он всегда читал, словно открытую книгу, была близка к рыданиям от бессильной ярости. Несколькими минутами позже Томас Донн прошел по направлению к лужайке позади дома, лицо его было очень сурово. Неужели этот высокий шотландец непочтительно обошелся с Фиа? Если бы он только видел ее состояние сам!

Карр поднял глаза и заметил, что Танбридж с несчастным видом все еще толчется поблизости.

– Ну, – резко и раздраженно произнес Карр. Ему были отвратительны люди, подобные Танбриджу, но все же приходилось иметь с ними дело. – Ты сказал, что можешь еще что-то сообщить мне. Если у тебя что-то непристойное, лучше уходи. – Танбридж сразу стал как-то меньше и засеменил прочь. Карр, вернувшийся к изучению своего отражения в зеркале, нахмурился. – Танбридж, – позвал он. Тощая фигура замерла в дверном проеме. – Как ты считаешь, я не ошибся, надев розовое?

– Нет, милорд, – отозвался Танбридж. – Этот цвет исключительно идет вам.

Карр самодовольно кивнул, принимая комплимент за должное.

– Хорошо, я так и думал. Можешь идти. Я не хочу, чтобы другие видели, что я общаюсь с людьми, подобными тебе.

Не сказав ни слова в ответ, Танбридж исчез, а Карр продолжил изучение своего отражения в зеркале. «Возможно, пора вернуться к гостям, – подумал он. – Надо еще поздороваться со многими, услышать столько секретов и сплетен». Карр растянул губы в улыбке, поправил камзол, раскрыл веер и направился в зал.

Глава 7

Томас вышел на улицу, где ласково пригревало весеннее послеполуденное солнце. В руках он держал бумаги. Лицо его еще хранило жесткое выражение, которое у него было во время разговора с сэром Фолкесом, одним из главных компаньонов компании «Ллойд Инщуаранс». Томас повстречался с ним, когда уходил с маскарада у Портманов.

Фолкес пригласил Томаса к себе в контору для приватного разговора, сумев подогреть его любопытство очень серьезным видом. У Томаса с Фолкесом было только шапочное знакомство, но он всегда считал его человеком порядочным и ровного характера. Поэтому и принял его приглашение.

Сведения, которые ему удалось получить за последние полчаса, стоили потраченных усилий. Он пришел в ярость, когда понял, что слухи о Джеймсе Бартоне зашли так далеко, что стали восприниматься в обществе совершенно серьезно. Томас убедил Фолкеса, что Бартон не виновен в обмане страховой компании, и предложил представить соответствующие доказательства. Он пообещал Фолкесу, что добьется письма от швейцарской компании, страховавшей груз на корабле Бартона, с подтверждением, что весь груз был доставлен в целости и сохранности. Томас посмотрел на копию манифеста для корабля «Иона», которую продолжал сжимать в руке. Ему также хотелось найти человека, который распространял лживые слухи.

С таким настроением Томас спустился по ступеням, пересек улицу, ловко обходя экипажи и повозки, и направился в парк, расположенный напротив здания. Наконец туман, который постоянно окутывал Лондон, рассеялся, и стало видно ясное голубое небо с легкими облачками. Он почувствовал, как ласковые солнечные лучи согревают его, и понемногу успокоился. В парке было много лондонцев, спешивших насладиться теплой солнечной погодой, которая не так часто случается в это время года. Воздух был наполнен звуками: глухим стуком подков по специально отведенным тропинкам для прогулок верхом знатных господ, веселыми и радостными криками детей, поскрипыванием легких колясок, в которых проезжали по парку дамы, щебетанием птиц в кустарнике.