Словарь Брокгауза и Ефрона (№14) - Энциклопедический словарь (Х-Я)

После раскопок на о-ве Итаке Ш. осенью 1878 г. снова возвратился к разысканиям на Гиссарлыке. По временам ему оказывали содействие и другие ученые, напр. Рудольф Вирхов и Эмиль Бюрнуф, посетившие Троаду в 1879 г. В 1881 г. Ш. издал на английском и немецком яз. обширный труд («Ilios»), со своею автобиографиею и описанием сделанных им открытий на Гиссарлыке. Затем Ш. произвел разыскания в Орхомене (в Беотии), с его знаменитой «сокровищницей царя Миния». По сообщению (устному) невестки Ш., Анаст. Георг. Ш., уроженки г. Харькова, он составил около этого времени план раскопок в окрестностях нынешнего Батума, в пределах древней Колхиды, но этот план не осуществился. В 1882 г. мы видим Ш. опять на Гиссарлыке, производящим раскопки при содействии ученого архитектора Дерпфельда. Результаты своих новых разысканий Ш. обнародовал в книге «Troja». Большую часть своих троянских находок он, несмотря на выгодные предложения Англии, принес в дар Германии (находятся в Берлине, в этнологическом музее). Затем последовали его замечательные открытия в Тиринфе, как бы дополняющие открытия в Микенах. Ш. производил здесь раскопки., вместе с Дерпфельдом, главным образом в 1884 г., пролил свет на систему укреплений Тиринфа, на сеть галерей или камер в его стенах, и, самое важное, открыл большой дворец с пропилеями, портиками, алтарем, с двумя половинами — мужской и женской (гинекей), с золой (мегарон), где был домашний очаг, с баней и с живописью al fresco, алебастровым фризом, орнаментом в виде спиралей и розеток, глиняными идолами, сосудами и т. п. Все это — памятники микенской эпохи. Весть об открытии Ш. большого дворца в Тиринфе, устройством своим напоминающего дворцы, описываемые Гомером, встречена была сначала недоверчиво; высказывалось, напр., предположение, что дворец этот — византийское здание Х или XI в. по Р. Хр. (Penrose), По этому поводу в Лондоне состоялся даже торжественный диспут между Ш. и Дерпфедьдом с одной стороны и их противниками — с другой. Ш. и Дерпфельд одержали победу, и, в довершение их торжества, вскоре открыт был греческим археологическим обществом дворец и в Микенах, подобный тиринфскому. Ш. намерен был произвести раскопки и на Крите, на месте древнего Кносса, столице Миноса, но ему не удалось приобрести участок, на котором должны были происходить раскопки, и, кроме того, он отвлечен был спором, возникшим по поводу Трои. В последние годы своей жизни Ш. свободное время проводил обыкновенно в Афинах. Там он выстроил себе обширный дом, где все напоминало Гомера; прислуге давались имена греческих героев и героинь; сын Ш. от второго брака — Агамемнон, дочь — Андромаха. Но Ш. проживал в этом дворце не подолгу, так как и в последние годы жизни много путешествовал и предпринимал раскопки. За год до смерти ему пришлось снова посетить Трою и приняться за разыскания, чтобы отстоять свое дело от нападок ярого противника, Эрнста Беттихера, утверждавшего, будто открытый Ш. на Гиссарлыке «второй город» есть лишь некрополь, и обвинявшего Ш. и Дерпфельда даже в недобросовестности. По этому поводу весною 1890 г. Ш. устроена была даже международная конференция, которая решила спор в его пользу. Ш. начал тогда новые разыскания, продолжавшиеся до августа 1890 г. На следующий год он надеялся возобновить их; но в декабре 1890 г. он скончался в Неаполе. Похоронен он в Афинах. Ш. открыл целую культуру, о существовании которой и не подозревали, целую эпоху в истории Греции; в смысле научного материала его находки и открытия являются неоценимым сокровищем, если даже отвергнуть его выводы и толкования, как подчас фантастические и результат слепого увлечения Гомером. Для знакомства с его деятельностью и открытиями имеется богатый материал. Сам Ш. познакомил нас с своею сказочной судьбой, дав свою автобиографию в начале книги «Ilios»; каждое свое открытие он сопровождал изданием подробного отчета, выходившего обыкновенно в виде объемистого тома, со множеством рисунков, с предисловием известных ученых, большею частью одновременно на трех языках — немецком, английском и французском. Его важнейшие труды: «Ithaka, der Peloponnes und Troja» (Лпц., 1869); «Trojanische Alterthuemer» (Лпц., 1874); «Atlas Trojanischer Alterthuemer» (1874); «Mykenae» (Лпц., 1878); «Ilios, Stadt und Land der Trojaner» (Лпц., 1881); «Orchomenos» (Лпц., 1881); «Reise in der Troas im Mai 1881» (Лпц.; 1881); «Troja» (Лпц., 1884); «Ilios, ville et pays des Troyens» (П., 1885); «Tiryns. Der prahistorische Palast der Koenige von Tiryns» (Лейпц., 1886). После смерти Ш. издан его «Bericht ueber die Ausgrabungen in Troja im Jahre 1890» (Лпц., 1891, с предисл. Софии Ш. и с прибавл. Дерпфельда). Сочинениями Ш. надо пользоваться с некоторою осторожностью: несмотря на свои великие открытия, Ш. был все же дилетант без надлежащей подготовки, и притом великий энтузиаст, веривший в действительность всего того, что повествует и описывает поэт. Полезные пособия, помогающие разобраться в массе сообщаемого Ш. материала — Schuchhardt, «Ausgrabungen Schliemann's in Troja, Tiryns, Mykenae, Orchomenos, lthaka im Licht der heutigen Wissenschaft» (Лпц., 1890,1891) и Diehl, «Excursions archeologiques en Grece» (П., 1890). См. еще: Nelson, «Heinr. Schliemann u. seine Homerische Welt» (Лпц., 1900; «Biogr. Volksbuecher»); Joseph, «Heinr. Schliemann» (2 изд., Б., 1901); К. К. Герц, «Генрих Ш., его жизнь, раскопки и литературные труды» ( «Рус. Вестник», 1882, февр. и в «Собр. Соч.»); Теплов, «Поездка в Троаду. На раскопках Ш.» («Вестн. Европы», 1889, кн. 8 — 9); О. И. Булгаков, «Ш. и его археологическая деятельность» («Историч. Вестн.», 1891, № 2); В. Бузескул, «О раскопках Ш. в Трое, Микенах и Тиринфе» («Филологич. Обозр.», I, 1891) и «Введение в историю Греции» (X, 1903, стр. 371 сл.); соч. по вопросу о Микенской культуре.

В. Бузескул.

Шлиссельбург

Шлиссельбург (в просторечии — Шлюшин) — уездный гор. С.-Петербургской губ., при истоке Невы из Ладожского оз., в 60 в. от гор. С.-Петербурга (по Неве). Собственно город расположен на левом берегу Невы, при соединении ее с Приладожскими каналами, в низменной песчаной местности, открытой холодным ветрам с озера; на низменном песчаном о-ве (у самого истока реки, дл. до 200 и шир. ок. 100 саж.) крепость, ныне обращенная в государственную тюрьму. На противоположном, прав. берегу Невы подходит ветвь Ириновской узкоколейной жел. дор., станция которой называется Шереметьевкой (от приг. Охты в 39 в.). Жит. в 1897 г. 5 285 (3 102 мжч. и 2 183 жнш.), 3 православные црк.. из которых одна, построенная при Петре Вел., в крепости; в 2 в. от города, на Преображенской горе, единоверческая црк.; гостиный двор; обширная ситценабивная фбр., основ. при Екатерине II на Екатерининском о-ве Невы, на месте разобранного деревянного дворца Петра Вел.; рабочих свыше 1000 чел. и производство ее оценивается в 2 милл. р. в год. Торговое значение Ш. ничтожно; город бывает оживлен только в навигационное время, когда проходят караваны судов, идущие в Петербург с Мариинской системы и с Ладожского оз. Летом Ш. соединен срочными рейсами пароходов с Петербургом (ежедневно по нескольку раз) и с пристанями по приладожским каналам, по Ладожскому и Онежскому озерам. 2 минист. училища — мужское трехклассное и женское одноклассное; учащихся 112 мальч. и 67 девоч.; больница. Доходы города в 1900 г. составляли 33 950 р., расходы 34 364 р. На гор. общ. управление город расходует около 10%, на народное образование — не более 2,5% (свед. 1897 г.).

История. Ш. (бывший Орешек), по расположению своему при истоке Невы из Ладожского озера, представлял в прежние времена важный в торговом и военном отношениях пункт, служивший постоянным предметом раздора между русскими и шведами. В 1323 г. вел. князь Георгий Данилович заложил в стане Зарецком, на ове Орехове, крепость, названную им Ореховым или Орешком. Шведы немало были встревожены этим и, воспользовавшись борьбой новгородцев с Иоанном Калитой, успели обманом захватить вновь построенную крепость, которая, однако, уже в начале 1349 г. была отнята у них новгородцами. Последние заменили деревянные стены каменными. В 1555 г. Орешек был, в середине сентября, осажден шведскими войсками, после 3-х недельной осады шведы предприняли штурм, но были отбиты. За это время Орешек вел значительную торговлю; из грамоты 1563 г. видно, что сюда съезжались торговые люди из Новгорода, Твери, Москвы, Рязани, Смоленска, Пскова, из Литвы, Ливонии и Швеции. В 1582 г. Орешек подвергся новой осаде со стороны шведов, во главе которых стоял знаменитый полководец Делагарди. Когда часть крепостной стены была взорвана (8 октября), они пошли на приступ, но были отражены. В 1611 г. шведам, после двух отбитых приступов, удалось взять Орешек обманом. В 1655 г. воеводы царя Алексея Михайловича снова овладели крепостью, но по Кардисскому договору 1661 г. она была возвращена шведам, которые переименовали ее в Нотебург. Петр I, приступив к завоеванию Ижорской земли, первоначально (зимою 1701 — 1702 гг.) предполагал атаковать крепость по льду, но этому помешали наступившие оттепели. Летом 1702 г. в г. Ладоге устроен был провиантский магазин, собрана осадная артиллерия и инженерный парк; организована транспортная служба водою и сухим путем от Новгорода к Ладоге и Нотебургу; приняты меры к отвлечению внимания шведов в сторону Польши и Лифляндии оживлением деятельности Августа II и войск Шереметева; изготовлена флотилия для действия против шведов на Ладожском оз. и Неве; на р. Назии собран был отряд войск силою до 16,5 тыс. В конце сентября начаты были осадные работы против югозап. части крепости, а для полного обложения ее приняты следующие меры: из Ладожского оз. отправлено волоком 50 лодок, которые поставлены на Неве, ниже Нотебурга; особый отряд (1 тыс.) переправлен на правый берег и, овладев находившимся там укреплением, прервал сообщения крепости с Ниеншанцом, Выборгом и Кексгольмом; флотилия блокировала ее со стороны Ладожского оз.; на самолете устроена связь между обоими берегами Невы. С 1 по 11 октября производилось бомбардирование и бреширование крепости; команды охотников, снабженные штурмовыми лестницами, были 9 октября распределены по судам, а 11-го предпринят штурм. Хотя обвалы оказались неудобовосходимыми, лестницы — короткими, огонь противника — недостаточно ослабленным, но после нескольких отбитых приступов крепость сдалась, благодаря введению в дело лучших войск (гвардия) и личному примеру начальников штурмовых колонн, кн. М. Голицына и Карпова. Нотебург переименован в Ш. и укрепления его были восстановлены. О взятии Нотебурга или Орешка, как продолжали называть его русские, Петр писал: «Правда, что зело жесток сей орех был, однако ж , слава Богу, счастливо разгрызен». Важное стратегическое значение Ш. имел только в ближайшие годы Северной войны; при овладении Невой (1703) он играл роль передовой базы; затем, до 1710 г. обеспечивал правый фланг невской линии, а во время осады Кексголдьма (1710) служил базой для отряда Брюса. По взятии Кексгольма и Выборга и с постройкой укреплений Петербурга и Кронштадта, значение Ш., как крепости, пало. При имп. Александре I укрепления Ш. были переделаны; в 1810 г. крепость была окончательно упразднена. Местом заключения Шлиссельбургская крепость служит издавна; в ней, между прочим, был заключен (1756 — 64) и убит Иоанн VI Антонович. В государственную тюрьму крепость обращена в 1882 г. и в нее в настоящее время никто из посторонних без особого разрешения не допускается. Сооружения ее (непрерывная каменная ограда, усиленная башнями) находятся в распоряжении министерства внутр. дел. Местность, где ныне расположен собственно Ш., была заселена почти одновременно с Орешком и называлась погостом Спас-Городенским или Спасом на Неве; поселок мало-помалу разросся, превратился в посад, а в 1755 г. сделан был уездным городом и назван по имени крепости, Ш.

Д. Р.

Шляхта

Шляхта (от др. верхн. нем. slahta — род) — дворянское сословие в Польше. Вопрос о происхождении Ш. находится в связи с вопросом о возникновении польского государства. В польской историографии существуют две теории для решения последнего вопроса: теория завоевания Польши иноземным племенем и теория естественной эволюции социально-политических отношений в жизни польских племен, отрицающая факт завоевания извне. Пекосинский, профессор краковского унив., старается доказать, что польское государство возникло вследствие завоевания Польши полабскими славянами, переселившимися в Польшу в конце VIII или начале IX в. Живя у устьев Лабы (Эльбы), они должны были вести ожесточенную борьбу с германскими племенами, саксами, норманнами и франками, вследствие чего в жизни полабских лехитов, как называет их историк, развилась воинственность; кроме того, находясь в сношениях с германским миром, они подчинились германскому влиянию. Между прочим, они заимствовали от датчан скандинавские руны, которые они употребляли в виде военных знаков на своих знаменах. С завоеванием Польши пришельцами, население ее распалось на три класса: 1) вожди завоевателей, принадлежавшие к одному и тому же роду или одной и той же княжеской династии, управлявшей полабскими лехитами, образовали высшее сословие, от которого и пошла польская Ш.; 2) простые воины составили класс рядового рыцарства или так наз. владык и, наконец, 3) местное сельское население обращено было в рабское состояние. Факт переселения полабских славян на восток, на берега Варты и Вислы, не отмечен ни в одном историческом источнике, так что завоевание Польши этими переселенцами является лишь гипотезой исследователя. В основе гербов польской Ш. Пекосинский отыскивает скандинавские руны; они-то и представляют собой самое сильное доказательство, приводимое историком в пользу своей гипотезы. Но это основное положение исследований Пекосинского в области польской геральдики отвергается другими польскими учеными. Вообще, эта теория, хотя и отличается замечательной стройностью, покоится на весьма шатких основаниях. Исследователи, принимающие вторую теорию, расходятся между собой во взглядах на социальнополитические факторы, под действием которых создалось польское государство, но согласны между собой в том, что оно возникло, как результат борьбы польских племен между собой. Эволюция национально-политических отношений в первобытной Польше была вероятнее всего такова. Государственной организации предшествовала, как и у всех первобытных народов, родовая, при чем род представлял собою и экономический союз на началах коллективности. Дальнейшей формой социальной интеграции являлась группа родов, соответствовавшая южнославянскому братству и положившая начало территориальному союзу, называвшемуся впоследствии «ополе». Делами ополя заведовал совет старейшин, стоявших во главе отдельных родов, из которых состояло ополе. Из соединения ополей возникали племена, которыми управляли князья. Война усилила княжескую власть и способствовала выделению из общей массы свободных людей особого постоянного класса воинов, образовавшего ядро, из которого постепенно развилось шляхтское сословие. Напряженная борьба, которую приходилось вести полякам со своими врагами, в особенности с Германской империей, налагала на всю государственную организацию Польши сильный отпечаток военного быта. Вся страна, усеянная «городами» (крепостями), в которых находились отряды рыцарей, представляла вид как бы обширного лагеря. Особенно большое количество воинства в царствование короля Болеслава Храброго сосредоточивалось, по словам первого польского летописца Галла, в Познани (1300 рыцарей в панцирях и 7000 со щитами), в Гнезне (1500 латников и 5000 щитоносцев), во Владиславе (800 латников и 2000 щитоносцев) и в Гече (300 латников и 2000 щитоносцев). Слава и щедрость таких королей, как Болеслав Храбрый, Болеслав Смелый и Болеслав Кривоустый, привлекали в Польшу и иностранных рыцарей, жаждавших приобрести богатства. В рядах польского рыцарства встречались нередко рыцари, носившие такие имена, как Рудольф, Арнульф, Вильгельм, Одон и др. Сношения с Германией и другими странами Запада приводили поляков к тому, что они заимствовали оттуда обычаи и учреждения. Так, уже в XI в. известен был Польше обычай посвящения в рыцари, и короли жаловали рыцарское звание за какие-нибудь заслуги или услуги людям неблагородного происхождения и даже рабам. Благородное сословие носило также название «владык». Старшины рыцарских родов, бывшие князья племен, утративших свою политическую самостоятельность, и потомки этих князей составляли в этом сословии аристократический элемент, который с течением времени развился и разросся в особый класс богатой землевладельческой знати, так наз. «можновладства». Пекосинский утверждает, что польское рыцарство до конца XI стол. находилось на иждивении государей и своих земель не имело, и что только в начале XII ст. при князе Болеславе Кривоустом оно было наделено поземельными владениями и тогда только обратилось в землевладельческое сословие. Но это утверждение не оправдывается историческими данными. Рыцарство, как класс, выделившийся из массы населения, владело землями еще в доисторическое время. При этом, конечно, были и рыцари, земли не имевшие; они принадлежали к княжеской или королевской дружине и содержание получали от государя. Но, вообще, рыцарство было землевладельческим классом. Рыцарь мог владеть имением, доставшимся ему или по наследству, или в силу пожалования. Первый вид поземельной собственности составлял собственность родовую, второй — личную. Коллективная родовая собственность встречалась в Польше среди Ш. еще в XV и даже XVI вв. Но разложение ее началось рано и процесс индивидуализации все сильнее и сильнее развивался. Однако, относительно индивидуальной собственности долгое время в Польше действовали юридические нормы, свидетельствовавшие о том, что эта собственность выделилась из родовой. Для отчуждения подобного имения в чужие руки необходимо было согласие родичей; кроме того, последние имели право требовать возвращения в их владение земель, которые были отчужденны, и возвратить их, уплатив продажную цену лицу, которое эти земли приобрело. От рыцарей уже в первые века исторической Польши стал отделяться класс крупных поземельных владельцев или можновладцев. В удельную эпоху они представляли собой силу, от которой зависели судьбы страны. В Польшу проникала западноевропейская культура и, хотя в ней и не водворился феодальный строй, тем не менее сложились отношения, сближавшие в значительной степени польские порядки с западноевропейскими. Высшее духовенство, а за ним и можновладцы приобрели от князей иммунитет, дававший им права верховной власти над населением их имений. Под влиянием иммунитета развивалось и так назыв. рыцарское право (jus militiae). Тот, кто владел этим правом, мог распоряжаться своим имуществом согласно существующему праву о наследстве (jus hereditarium), освобождался от некоторых повинностей, приобретал некоторую судебную власть над крестьянами и мог требовать от них в свою пользу исполнения повинностей, которые они несли раньше по отношению к государю. Таково содержание рыцарского права в XIII в. Лицо, пользовавшееся этим правом, считалось благородным (nobilis), шляхтичем. От рыцарства Ш. отличалось еще в XIV в., по законодательству Казимира Великого, рыцарство рядовое (miles medius, scartabellus); кроме того, встречались рыцари, происходившие из крестьян и солтысов (miles е sculteto vel cmetone). Вира за убийство шляхтича определена была в 60 гривен, за рыцаря рядового 30 гр. и рыцаря последней категории — 15 гр. Сверх того рыцарство простое, неблагородное, не имело гербов. Впоследствии этот класс слился отчасти с крестьянством и отчасти с Ш. В XIII и XIV ст. Ш. не имела еще политического значения; она подчинялась воле прелатов и баронов, как назывались духовные и светские вельможи. Но как боевая сила государства, она уже в это время играла весьма важную роль в стране. Главным образом при поддержке Ш. удалось королю Владиславу Локотку восстановить польскую монархию, создать единство политическое, вследствие которого укрепилось еще более национальное сознание поляков. Носителем и выразителем этого сознания являлась преимущественно Ш. К этому присоединялись еще другие факторы, под действием которых стало развиваться в Ш. стремление занять в государстве место, подобающее ее силе. Как сословие, обособленное от других, она была проникнута сильно корпоративным духом, чувствами сословной солидарности и энергично отстаивала свои сословные интересы, которые часто находились в противоречии с интересами других сословий. Особенно усиленно боролась она уже в средние века с духовенством, привилегии которого, взимание десятин, церковная юрисдикция, освобождение от военной службы и податей, становились для нее иногда совсем невыносимы. Освободиться от различного рода тягостей, налагаемых государством или обусловленных привилегированным положением духовенства и светской аристократии, можно было, конечно, только путем влияния на законодательную власть страны. Уже привилеи XIII века (1229 и 1291 г.) запрещают князьям увеличивать повинности, лежащие на Ш., сверх существующей нормы. В XIV ст. влияние шляхетского сословия еще более усиливается. Уже в первой половине этого века шляхтичи присутствуют на общегосударственных съездах прелатов и баронов или в качестве простых зрителей и слушателей без права голоса, или даже иногда, вероятно, принимая деятельное участие в совещаниях этих съездов (таковы, напр., съезды 1320 и 1333 гг.). Дальнейший рост Ш. в этом столетии обусловлен был общим подъемом общественных сил Польши, в царствование Казимира Великого. События после смерти этого короля ускорили политическую эволюцию сословия. Престол Польши перешел к племяннику Казимира Людовику, королю венгерскому, у которого не было сыновей, а только три дочери. Между тем польское обычное право и трактаты, заключенные между Польшей и Венгрией, устраняли женщин от наследования польского престола, вследствие чего со смертью Людовика Польша во владении его династии не могла остаться. Это расстраивало династические планы короля и он, даровав различные льготы государственным чинам Польши, добился от них признания одной из его дочерей наследницей польской короны. Но кошицкому привилею 1374 г. Ш. освободилась от всех государственных повинностей, за исключением платежа поземельной подати в размере 2 грошей с лана, получила исключительное право занимать должности воевод, каштелянов, судей, подкоморих и др. С этого момента политическая эволюция сословия будет совершаться весьма быстро. В период безкоролевья (1382 — 84), после смерти Людовика, она представляла уже силу, от которой зависела судьба государства. Закипела борьба партий, вожди которых должны были опираться на Ш., как на боевую силу. И Ш. начинает играть в эту эпоху весьма важную политическую роль. Для того, чтобы обсудить положение дел, устраивались часто местные и общие съезды, состоявшие из прелатов, баронов и шляхтичей. В это время сильного политического движения появляются даже зачатки шляхетского представительства. По словам современного польского летописца Янка из Чарнкова, на вислицкий сейм 1382 г. съехались краковяне, сандомиряне и послы всех польских земель. Но что всего важнее, в это время обнаруживает уже сильную деятельность учреждение, в котором концентрировалась социально-политическая жизнь шляхетских общин, на которые делилась Ш. всей Польши: то был сеймик, собрание всей Ш., принадлежавшей к одной и той же местной общине (communitas), как одному общественному целому. Так начинает организоваться тот политический строй, в котором Ш. было суждено господствовать. Однако, до половины XV столетия она находится еще в служебном положении по отношению к духовному и светскому вельможеству. Хотя представители ее вместе с представителями от духовных капитул, университетов и городов и принимают участие в сеймах, но государством в это время управляет аристократия. Отношения изменяются с нешавского законодательства, поставившего Ш. на одинаковый уровень с можновладцами: чтобы издать новый закон, установить новый налог или созвать земское ополчение, король обязан был за разрешением обращаться к шляхетским сеймикам. Вместе с тем Ш. приобрела еще раньше важные привилегии, гарантировавшие имущественную и личную неприкосновенность шляхтича. Этот политический рост сословия находился в зависимости от экономических причин. Польша была страной земледельческой, следовательно, Ш., как сословие землевладельческое, являлась важным фактором в государственной жизни страны. В X. IV и XV вв. экономические условия, в которых находилась Польша, сильно изменились. С приобретением Червонной Руси и присоединением, хотя бы частичным и временным, Подолии и Волыни, открылись обширные пространства для польской колонизации, так как эти земли были мало населены. Тут образовались громадные латифундии польских магнатов которые, чувствуя недостаток в рабочих руках, старались привлекать в свои имения крестьян разными льготами. Эмиграция крестьянского населения из Польши вредно отзывалась на хозяйстве шляхетского сословия. В интересах его было задержать крестьян на месте. Кроме того, общее экономическое развитие Европы к концу средних веков расширило рынки для сбыта земледельческих продуктов Польши, что побуждало польского помещика усиливать эксплуатацию земли, но этого можно было достичь, конечно, только путем изменений в ведении хозяйства и путем усиления эксплуатации крестьянского труда. Имея политическую силу в своих руках, Ш. ограничила сначала самоуправление крестьянских общин, подчинив их своему контролю, чего она добилась приобретением должности солтыса, стоявшего во главе крестьянской общины. Вартский статут 1423 г. заключает в свое постановление, на основании которого помещик мог лишить солтыса должности за ослушание и сам занять эту должность. Стеснив сильно крестьянское самоуправление, Ш. ограничила затем свободу крестьянских переселений, установила барщину и, наконец, обратила крестьянина в крепостное состояние. По Петроковскому статуту 1496 г. уйти из помещичьей деревни имел право только один крестьянин, только одного сына крестьянская семья была в праве отдавать в обучение; бежавшего крестьянина закон разрешал помещику преследовать, хватать и возвращать назад. Сеймы в Быдгощи (1520) и в Торне (1521) установили барщину в размере одного дня в течение недели, а варшавская конфедерация 1573 г. вручила помещику власть даже над жизнью крепостных. Экономические интересы побуждали Ш. издавать также ограничительные законы и по отношению к городскому сословию. Упомянутый выше Петроковский статут запретил мещанам приобретать поземельные имения под тем предлогом, что мещане не принимают участия в военных походах и всяческими способами стараются уклониться от военной службы, а между тем именно на поземельной собственности тяготела воинская повинность. Мещанство попыталось было бороться со Ш., но неудачно. Во второй половине XVI ст. городское представительство было уже устранено от участия в законодательстве страны, хотя представители от некоторых городов и появлялись иногда на сеймах еще в XVII в. Мало того, Ш. подчинила промышленность и торговлю власти воевод и старост, чем окончательно убила городское благосостояние. С начала XVl в. Ш. была уже всевластным хозяином в государстве, и осталась таким хозяином до конца существования Речи Посполитой. Она законодательствовала, судила, королей избирала, оберегала государство от врагов, войны вела, миры и договоры заключала и т. п. Не только политическая и социальная организация Польши была шляхетскою, — шляхетское миросозерцание господствовало безраздельно и в умственной жизни страны.

Литература. М. Bobrzynski, «Geneza spoleczenstwa polskiego na podstawie kroniki Galla i dyplomatow XII w.»; Fr. Piekosinski, «O powstaniu spoleczenstwa polskiego w wiekach srednich i jego pierwotnym ustroju»; St. Smolka, «Uwagi о pierwotnym ustroju spolecznym Polski Piastowskiej» (эти три сочинения помещены в «Rozprawy i sprawozd. wydz. histor. filozof. Akad. Urn.», т. XIV); A. Malecki, «Studja heraldynne» (Львов, 1890, 2 т.); A. Balzer, «Rewizja teorji о pierwotnem osadnictwie w Polsce» («Kwart. Hist.», 1898, т. XII); Fr. Piekosinski, «Rycerstwo polskie wiekow srednich» (т. 1 — III); A. Prochaska, «Geneza i rozwoj parlamentaryzmu za pierwszych Jagiellonow» («Rozpr. Akad. Um. wydz. hist. filozof.», т. ХХХVIII) Fr. Piekosinski, «Wiece, sejmiki, sejmy i przywileje ziemskie w Polsce wiekow srednich» (ib., т. XXXIX); A. Pawinski, «Sejmiki ziemskie» (Варшава, 1895); Wl. Smolenski, «Szlachta w swietle wlasnych opinji» («Pisma historyczne», Краков 1901, т. 1); R. Hube, «Prawo polskie w w. ХIII» (Варшава, 1874); его же, «Sady, ich praktyka i stosunki prawne w Polsce etc.» (Варшава, 1886). В. Новодворский.

Шмели

Шмели (Bombus) — род перепончатокрылых насекомых (Hymenoptera) из семейства пчелиных (Apidae); род этот относится к подсемейству Bombini и характеризуется следующими признаками. Глаза голые; глазки находятся почти на одной прямой линии. Тело Ш. толстое, покрытое длинными густыми волосками. На задних голенях находятся шпоры; матка и рабочие имеют собирательный аппарат, состоящий из щеточки и корзиночки. Самцы отличаются длинными усиками, они крупнее рабочих и имеют копуляционные клещи (важный признак для различения видов); матки крупнее самцов и снабжены жалом, как и рабочие (недоразвитые самки). У многих видов известны также так назыв. малые матки, среднее между матками и рабочими. Оплодотворенные матки зимуют большей частью в вырытых ими самими углублениях в земле и весной начинают строить гнезда. Гнездо Ш. состоит из неправильных овальных ячеек, образованных из грубого бурого или красноватого воска, и помещается в земле, между камнями, под мхом и т. п.; часто подходящим местом для гнезд служит кротовая или мышиная нора. Обыкновенно только первые ячейки гнезда строятся из воска, в качестве дальнейших ячеек служат пустые коконы куколок; те и другие наполняются грубым медом и цветочной пылью. В течение почти целого лета матки откладывают оплодотворенные яйца, из которых выходят сначала рабочие, а затем малые матки. В каждую ячейку откладывается обыкновенно несколько яиц; иногда некоторые личинки вышедшие из яиц, погибают вследствие недостатка пищи. Развитие личинок продолжается 10 — 12 дней; затем личинки прядут себе коконы, в которых превращаются в куколок; куколочный период продолжается около 2 недель. Рабочие и малые матки строят гнездо, собирают пищу (мед и цветень) и откладывают неоплодотворенные яйца, из которых выходят только самцы. Из последних, отложенных маткой яиц выходят новые матки, которые оплодотворяются самцами. Старые матки умирают, вся небольшая община. Ш. (у некоторых видов до 500 особей) рассеиваются, самцы, рабочие и малые матки тоже умирают и остаются на зиму только матки.