Иелиан шел за Лером, неся лук на плече. Еще только светало, и воздух был холодный.
      Когда лагерь перестал быть виден и слышен, Иелиан спросил:
      – Почему я? Почему не Джес или Руфорт? Любой из них знает об охоте вдвое больше.
      – У тебя тоже неплохо получается, – ответил Лер, и Иелиан принял его слова за комплемент. – Джес по-прежнему нервничает из-за того, что мама и Хенна решили сегодня одни идти в библиотеку. Если бы я взял его, стоило бы мне отвернуться, и он исчезнет. Он и раньше так делал. Если есть хоть малейшая опасность, я всегда могу рассчитывать на брата, но если это просто работа, он легко отвлекается. Тоарсен и Кисел не оставят Форана, а папа слишком нуждается в помощи в лагере, чтобы я мог брать всех троих.
      – А Руфорт?
      – Руфорт отличный охотник, но охота приносит ему удовольствие. – Лер неожиданно улыбнулся. – К тому же папе сильная спина нужней, чем нам.
      – На кого охотимся сегодня?
      – Я думал поискать хорошего жирного оленя, – сказал Лер. – Раз уж мы здесь задерживаемся, можно будет сохранить мясо.
      Чем дальше от Колосса, тем гуще росли деревья, образуя дремучий лес.
      – У меня вопрос, – сказал Иелиан.
      – Какой?
      – Твоя мама говорит о шести орденах – а меня учили, что их только пять.
      Лер рассмеялся.
      – Я об этом забыл. Орденов шесть: Ястреб, Ворон, Сова, Баклан, Жаворонок и Орел. Ты не слышал об Орле. Мама говорит, что Странники почти не разговаривают об этом ордене, даже между собой. И никогда не говорят о нем за пределами клана. – Лицо его стало серьезным. – Орел – Защитник… он другой, его трудно переносить.
      – Твоя мама иногда называет Джеса Защитником. Лер кивнул.
      – Джес Орел.
      – Он…
      Иелиан попытался подобрать определение повежливее и не сумел.
      – Тугодум? – подсказал Лер. – Иногда он таким кажется. Мама говорит, что он иногда не обращает внимания на окружающее и всегда говорит со второй половиной самого себя – с Защитником. Колдуны Колосса создали ордены, и я думаю, в ордене Орла они допустили ошибку. Орел должен защищать клан – Джес может быть страшен в схватке.
      – Я видел его в ночь падения Пути, – сказал Иелиан.
      – Тогда ты знаешь… а, вот что я искал. Здесь недавно пасся олень. Пора начинать охоту.
 
      – Давай осмотрим остальную часть библиотеки, прежде чем начинать в этой комнате, – предложила Сэра Хенне, осматривая главный зал библиотеки. Вернее, она надеялась, что это главный зал. Потребуется очень много времени, чтобы рассмотреть здесь все, и ей не хотелось находить залы еще больше. – Колдуны – скрытный народ. Если они работали над чем-то новым, это должно быть в укромном уголке библиотеки или внизу, в подвале.
      Хенна поджала губы.
      – Если мы ищем что-нибудь об орденах, то в завершенных книгах этого нет. Иначе мы бы что-нибудь нашли в библиотеках мермори.Должны быть пергамента или рабочие записи такого рода. Может, в лаборатории или в мастерских.
      – Я рада, что я не колдун солсенти, – сказала Сэра. – У меня не тот темперамент, чтобы писать бесконечные руны или смешивать ингредиенты в лаборатории. Так будем искать вместе или разделимся?
      – Если разделимся, времени потребуется вдвое меньше, – ответила Хенна и улыбнулась. – Конечно, если тебе тревожно в одиночестве…
      Сэра фыркнула.
 
      Несколько часов спустя Сэра чувствовала себя раздраженной, как обычный колдун солсенти.
      Она была права относительно того, в каких местах любили работать колдуны, и та часть библиотеки, в которой она оказалась, изобиловала такими местами: маленькими нишами, личными кабинетами, лабораториями с полками, уставленными кувшинами и корзинами с компонентами заклинаний, и чуть большими комнатами, в которых, очевидно, колдуны работали группами. Она прошла лиги лабиринтоподобных коридоров, неожиданно поворачивавших, изгибавшихся, лестниц и рамп.
      Все прекрасно сохранилось и выглядело так же, как в тот день, когда было оставлено. И Сэра не могла понять, какая сила это обеспечивала.
      – Ты ведь бывала здесь, Изольда? – говорила про себя Сэра, идя по очередному извилистому коридору. – Интересно, что ты видела и куда шла. Ты знала, что они здесь делают, эти великие колдуны, создавшие Сталкера? Была ли ты одним из них или ты тщетно возражала против их замысла?
      Она вела рукой вдоль стены, пока не оказалась у еще одной двери. Комната по большей части пустая, хотя в ней пахнет каким-то благовонием или табаком.
      – Интересно, где Сталкер, – размышляла она. – И почему ни мой Ястреб, ни мой Орел не чувствуют его присутствия?
      До последней минуты это не казалось ей странным. Ее сыновья чувствуют тронутых тенью и – менее надежно – Черного, но относительно Сталкера они ничего не могут почувствовать.
      В углу комнаты небольшой стол и стул. Кто-то вырезал на древесине стола две буквы. Вспомнив, как ругала Джеса и Леpa за то, что они вырезали свои инициалы на половицах, когда были в возрасте Ринни, она улыбнулась.
      «Здесь сидел кто-то молодой», – подумала она, проведя рукой по стулу, но сдерживая свою способность читать прошлое предметов, потому что не знала, как на эту способность подействует заклятие сохранения, наложенное колдунами. Но размышлений это не останавливало. Наверно, здесь работал ученик, он прихватил с собой нож для еды и вырезал свои инициалы, тем самым своеобразно обессмертив себя. «Смотрите, – сказал он, – я здесь был. Я оставил след».
      Она вышла из комнаты и осторожно закрыла дверь.
      – Прочтите, я могу вам помочь? – произнес мужской голос на общем языке с легким акцентом.
      Сэра развернулась и увидела стоящего в коридоре молодого человека.
      Если не считать одежды, он выглядел как Странник. Серебристые светлые волосы, точно такого оттенка, как у нее, свисали на плечи – свободно, не сплетенные в косички. Глаза светлые, светло-серые, и выглядел он чуть старше Ринни. Он был обнажен, только простой коричневый пояс перехватывал короткую юбочку из яркой ткани. Даже обуви не было на ногах.
      – Кто ты? – спросила Сэра, сосредоточившись на случай, если понадобится магия.
      Его вежливая улыбка стала чуть шире; не отрывая от нее взгляда, он чуть склонил голову.
      – Можешь называть меня Ученый. Я могу помочь тебе найти то, что ты ищешь?
      Сейчас, когда первый испуг рассеялся, Сэра поняла то, что давно говорили ей чувства: он не человек.
      – Иллюзия, – сказала она, протягивая руку. Кожа у него мягкая, теплая, упругая, словно это настоящий мальчик, а не создание магии. Магия кажется очень знакомой – точно как мермори.
      – Тебя сделал Хиннум.
      – Совершенно верно, – вежливо ответил он. Сэра почувствовала, что не может смотреть на иллюзию и не воспринимать ее как мужчину, хотя понимала, что это глупо. – Так помочь тебе? Ты как будто что-то ищешь.
      – Мне нужно найти материалы об орденах, – сказала она. – Моему мужу причинен вред, и мне нужно это исправить.
      – С тобой много орденов, – нейтрально заметил он.
      – Я Ворон, – смущенно сказала Сэра.
      – Ты привела с собой много орденов.
      Она опустила руку на сумку, в которой лежали камни, созданные Путем. Как эта иллюзорная конструкция почувствовала их? Сузив глаза, она посмотрела на него.
      – Ты прав. Было убито много Странников, а их ордены привязали к камням, чтобы колдуны солсентимогли их использовать. Они у меня с собой. Я надеялась, если найду, чем помочь мужу, смогу освободить и эти ордены.
      Юноша ничего не ответил, просто молча ждал. Его легкая улыбка оставалась неизменной, и Сэре показалось, что она ошиблась, когда чуть раньше подумала, что эта улыбка стала шире.
      – Почему тебя оставили здесь? – спросила она.
      – Я здесь, чтобы давать информацию о библиотеке.
      – Ты знаешь, какая здесь есть информация?
      Сэра почувствовала надежду, которая исчезла при первом взгляде на горы книг. Если они будут отыскивать здесь нужную книгу, а потом сумеют ее расшифровать и прочесть, Таер умрет от старости до того, как они кончат.
      – Я знаю, что есть в библиотеке, – был ответ.
      – Хорошо, – сказала Сэра. – Знаешь, где Хенна? Мой друг, мы вместе сюда пришли?
      На этот раз ответ не последовал сразу.
      – Я знаю, где Ворон, – сказал наконец юноша.
      – Отведи меня туда, – попросила Сэра. Это лучше блокнота с собственноручными записями колдунов.
      Хенна решила исследовать подвал. Они нашли ее сидящей за столом, освещенным подвешенным волшебным огнем. На столе лежала груда бумаг. Волосы Хенны были растрепаны, как будто она немало поползала под столами.
      – Это Ученый, – сказала Сэра, гадая, увидит ли Хенна то же, что видит она.
      Хенна нахмурилась, отложила бумаги и изменила позу, глядя на юношу.
      – Ты выглядишь знакомым, – сказала она наконец.
      – Нет, – мягко поправила Сэра. – Он только кажется знакомым.
      Хенна распрямилась.
      – Хиннум, – сказала она.
      – Ученый здесь, чтобы помочь людям с информацией, – с улыбкой сказала Сэра. – Форан говорил, что у колдунов все очень организовано.
 
      Ученый отвел их назад в главный зал – первое помещение, в котором они были.
      – Это хорошее место для начала, – сказал он. – Что вы хотите знать?
      – Расскажи нам о Сталкере, – попросила Хенна. Он слегка поклонился.
      – Прошу садиться, Ворон.
      Он говорил только с Хенной, как будто Сэры вообще в комнате не было. Смотрел он только Хенне в лицо. Садясь рядом с Хенной в кресло, Сэра подумала: может, он так устроен, что реагирует только на того, кто задал вопрос.
      – Были два брата, близнецы, рожденные Восточной Звездой и выращенные Луной. Они были зеркальным отражением друг друга, светлым и темным. Мы называли их Ткач и Сталкер, хотя это не их имена.
      – А почему не по именам? – спросила Хенна.
      – Ты знаешь эту историю?
      – Нет.
      Но Хенна нахмурилась и потерла лоб, словно пыталась что-то вспомнить.
      – Никогда не слыхала о Ткаче, – сказал Сэра. – Только о Сталкере.
      – Имена обладают силой.
      Голос Ученого был таким же ровным и вежливым, как его легкая улыбка. Сэра почувствовала, что эта улыбка, которую она раньше находила приятной, теперь заставляет ее чувствовать себя неловко.
      Он продолжал тем же ровным голосом:
      – Произнести имена близнецов – значит, привлечь к себе их внимание, а этого не следует делать легкомысленно.
      Когда ни Сэра, ни Хенна никак на это не отреагировали, он продолжал:
      – Ткач владел способностью творить. Произнося слово, мысля, он создавал. Сталкер владел ключами уничтожения. Всему, что творил Ткач, Сталкер отсчитывал дни существования, чтобы творения Ткача не расширились до такой степени, чтобы Все Существующее превратилось в Ничто.
      – Это я помню, – сказала Хенна, поднося руки к вискам, словно они заболели. – Помню. Если творению не поставить границ, со временем все существующее перестанет существовать.
      То, что внимание Ученого сосредоточено только на Хенне, начинало тревожить Сэру. Хотя выражение его лица не менялось, он чуть наклонился в ее сторону. Сэра не видела никакой магии, исходящей от него и направленной на Хенну, но наблюдала внимательно.
      – Однажды Сталкер шел и наткнулся на женщину, стиравшую свою одежду. Она показалась ему прекраснее всего, созданного братом, и потому он взял ее в жены.
      Обладая ею, Сталкер был счастливейшим из людей, но, поскольку она была творением его брата, дни ее были сочтены с рождения. Когда она состарилась, Сталкер пошел к брату и стал молить его преодолеть силу разрушения, собственную магию Сталкера, чтобы женщина не умерла.
      Но Ткач не мог этого сделать. Уничтожив эту силу, он уничтожил бы их обоих. Поскольку во Всем Существующем сила творения не может преодолеть силу уничтожения.
      И так как Ткач не спас женщину, лучшее свое творение, Сталкер поклялся, что все творения Ткача будут уничтожены. Но пока его жена была жива, он удерживал свою руку, так как не мог потерять ни одного мгновения с нею.
      Умирая, жена дала ему напиток, приготовленный Ткачом, и с ее последним дыханием Сталкер уснул.
 
      Это была романтическая история, но Ученый рассказывал ее тем же сухим тоном, каким Джес повторял свои уроки, – даже с еще меньшим энтузиазмом.
      – Ткач знал, что без брата его сила также уничтожит Все Существующее, поэтому выпил тот же напиток, что и Сталкер. И они уснули, Сталкер и Ткач. И пока они спали, Ткач во сне соткал завесу, которая накрыла их обоих и должна была защитить его творения от них, когда они проснутся. Ученый замолчал.
      – Не похоже на конец истории, – сказала Сэра.
      – История Ткача и Сталкера не кончится, пока не кончится Все Существующее, – ответил Ученый. – И тогда не будет никого, кто смог бы рассказать конец.
      Хенна вздохнула и начала что-то говорить, но ее остановил шум на лестнице.
      Первой подбежала Гура; она лаяла, махала хвостом и пыталась взгромоздиться Сэре на колени. Собака тяжелая, и Сэре нелегко было отбиваться, пока Таер не взял Гуру за ошейник.
      – Гура, лежать, – приказал он. Собака легла и несколько мгновений выглядела раскаивающейся. Сэра присела и потерла ей бок носком ботинка, и собака снова завиляла хвостом.
      Вместе с Таером появился Джес, и Защитник смотрел на Ученого, который не изменил выражения – и не перестал замечать только Хенну.
      – Где остальные? – спросила Сэра.
      – Оставил их в лагере жарить мясо. Нам здесь придется провести какое-то время, и Лер принес оленя. Мы с Джесом пришли звать вас ужинать. – Таер посмотрел на иллюзию и добавил: – Ваш друг тоже может идти с нами.
      – Спасибо, – сказал Ученый, поворачиваясь к Таеру, словно впервые его заметил. – Но я не нуждаюсь в еде и не могу покинуть библиотеку. – Он помолчал. – Хорошо, что вы остаетесь за пределами города. По ночам по улицам ходят мертвые.
      – Это иллюзия, – сказала Хенна Таеру. – Создана Хиннумом.
      – Он рассказал нам историю, – продолжила Сэра. – Думаю, ты должен ее услышать. Ученый, расскажешь историю Ткача и Сталкера?
      – Конечно. Когда Ученый закончил, Таер потер подбородок и сказал:
      – Значит, не здешние колдуны создали Сталкера?
      – Нет, – ответил Ученый.
      – Все рассказы неверны, – сказала Сэра.
      – Тогда почему колдуны покинули город? – спросил Таер. – Зачем заколдовали город? Почему библиотека единственная, что не застыло во времени?
      – Для них здесь ничего не оставалось. Это была часть цены за то, что они сделали. А потерять библиотеку навсегда они не могли.
      Хенна нахмурилась.
      – Если они не создали Сталкера, то в чем они провинились?
      Впервые улыбка покинула лицо иллюзии, и что-то очень древнее мелькнуло в ее молодых глазах.
      – Они убили богов, – прошептал Ученый. И исчез, словно его никогда не было.
      Защитник заворчал.
 
      Вернувшись в лагерь, Таер рассказал историю Сталкера остальным, пока на огне готовили мясо. Насколько могла судить Сэра, он пользовался точно теми же словами, что были в рассказе Ученого.
      – Мне казалось, Сталкер – это зло, – сказал император, скармливая последний кусок жареного мяса Гуре, которая приняла подачку скорее из вежливости, чем с энтузиазмом. За время путешествия собака обнаружила, что Форан и его люди реагируют на умоляющие глаза совсем не так, как члены семьи, и за время ужина активно пользовалась этим своим открытием.
      – Так всегда говорилось в рассказах, которые я слышала, – подтвердила Сэра.
      – Значит, не Сталкер вызвал падение Старших колдунов. Лер откинулся на локтях и задумчиво смотрел в огонь.
      – Эллеванал говорил мне, что Странники убили своих богов и съели их. – Сэра поставила локти на колени и опустила подбородок на ладони. – Отец мне говорил, что богов нет, но Хенна – и Ученый – утверждают, что боги мертвы.
      – Не знаю, где я это слышала, – сказала Хенна, и Джес мягко потер ее плечи.
      После ухода из библиотеки Хенна молчала, но ведь она Ворон, и это для нее не необычно. И Сэра не подумала бы, что Хенна чем-то встревожена, если бы вокруг нее не суетился Джес.
      – Черный – это зло, – убежденно сказал Лер. – Он убил целый город, больше Редерна. Он убил Бенрольна, Брюидд и весь клан Ронжера. Он научил колдунов Пути, как украсть ордены.
      – Черный – это зло, – согласилась Сэра.
      Форан кашлянул, и Сэра повернулась и посмотрела на него. А он посмотрел на садящееся солнце и сказал:
      – Должен сообщить, что прошлой ночью приходила Память. Я спросил у нее, знает ли она, кто такой Черный, но она не ответила. И я хотел бы знать, какой вопрос я должен задать ей сегодня.
      – Я знаю какой, – сказала Сэра, прежде чем кто-то успел что-нибудь произнести. – Я хотела бы узнать подробности второй части заклинания, которое после кражи орденов привязывает их к камням.
 
      В эту ночь, когда Память поманила Форана, Сэра пошла с ним. Всех остальных она попросила остаться в лагере.
      – Если бы она могла являться в присутствии всех, она не уводила бы Форана, – сказала она, посмотрев сначала на Джеса, потом на Тоарсена и Кисела. – Я прослежу, чтобы Форан не пострадал, а он то же самое сделает для меня.
      – Теперь запомни, – сказала она Форану, когда они поднимались на тот же небольшой холм, на котором вчера уже побывал Форан, – Джес все равно пойдет за нами. С этим я ничего не могу сделать, но он останется невидимым и, надеюсь, не станет связываться с Памятью.
      Форан улыбнулся ей.
      – Если бы я попытался оставить Тоарсена и Кисела, мы бы все еще спорили.
      – Конечно, – согласилась она. – Но ты только император, а я Ворон.
      Он не мог понять, насколько серьезно она это сказала. И подозревал, что не очень.
      Память пришла снова. Она ничего ему не сказала и как будто даже не заметила Сэру. На этот раз она кормилась из го запястья. Форан надеялся, что в присутствии Сэры будет не так больно, но почему-то было даже хуже. Как будто кто-то стал свидетелем насилия над ним, и это усилило его унижение. А боль была такой же сильной, как всегда. Когда все было кончено, Память сказала:
      – Взяв твою кровь, я должна тебе один ответ. Выбери вопрос.
      Форан пошатнулся и почувствовал, как Сэра поддерживает его, обняв за талию.
      Он попытался вспомнить, что нужно было узнать Сэре.
      – Заклинание, с помощью которого мастера украли у Странников ордены и привязали их к камням, состоит из трех частей. Какова вторая из них?
      – Мастера берут камень, уже связанный с орденом, и кладут его человеку в рот. Его приносят в жертву, чтобы заклинание обрело силу. Ему перерезают горло и, когда он умирает, извлекают камень. – Память покачнулась, и голос ее изменился от болезненных воспоминаний. – Они взяли его, еще теплого от последнего вздоха мертвеца, и коснулись им меня. Я почувствовала притяжение камня и поняла, что происходит что-то очень плохое.
      – Это происходит немедленно? – настойчиво спросила Сэра. – Ты сразу об этом знала?
      – Да, – сказала Память, но теперь у нее был голос не Памяти. Это был голос человека, испытывающего страшную боль.
      – Таер знал бы, если бы это началось до той ночи в таверне.
      Форан удивился тому, что теперь Сэра говорит с Памятью, но Память ответила:
      – Да.
      И исчезла.
      – Идем, – сказала Сэра, отодвигаясь от него, пока уже не обнимала за талию, а только держала за руку. – Мне нужно поговорить с Лером и Таером.
      Форан чувствовал себя таким усталым, а лагерь так далеко.
      – Идем, – более мягко повторила Сэра. – Твоя Память дала нам не такой ключ, какой я ожидала.
      – О чем ты?
      Форан начал долгий путь к лагерю.
      – Я считала, что узнаю что-нибудь о магии, которую они использовали, – объяснила она. – И узнала… хотя использовать это не могу. Но это может нам кое-что сказать о Черном.
      Они не прошли и нескольких шагов, как к ним присоединился Джес. Ни о чем не спрашивая, он поддержал Форана.
      – Обопрись на меня, – сказал он. Тут же появились Тоарсен и Кисел.
      – Они тоже тебя не послушались, – шепотом сказал Форан Сэре.
      Она рассмеялась.
      – По крайней мере, не спорили.
      Они уложили Форана, и Сэра укрыла его, как укрывала няня, когда он был моложе Ринни.
      – А теперь спи, – сказала она.
      Но Форан не уснул, он закрыл глаза и слушал.
 
      Сэра отошла от Форана и понизила голос.
      – Лер, Олбек был тронут тенью, когда ты застал его нападающим на Ринни и Форана?
      – Верно, – согласился он. – Так говорит Джес. Я рассказывал: Акавит говорит, что Олбек убил беднягу Лукита.
      – Лукит умер в тот день, когда у Таера случился припадок, – говорила Сэра. – Насколько я могу припомнить.
      – Что ты узнала? – спросил Таер, положив руку ей на плечо.
      Она прижала его руку своей.
      – Подожди. Лер?
      – Точно не помню, но либо в тот день, либо накануне, – ответил он– Таер, вспомни, не касался ли тебя кто-нибудь в тот день, когда мы впервые заметили, что что-то не в порядке с твоим орденом?
      – Я все то утро провел в пекарне, Сэра, – сказал он. – Конечно, люди ко мне притрагивались.
      – Кто именно? – спросила она, поворачиваясь к нему лицом, чтобы он видел, насколько серьезен вопрос. – Расскажи. Не о тех, с кем ты разговаривал, только о тех, кто притрагивался.
      Он Бард. Он может вспомнить всех.
      – Алина и Бандор, конечно, – медленно заговорил он. – Приходил бочар с новой квашней вместо утраченной. Мельник принес муку. Циро и его сын. Только они ко мне притрагивались, это я помню.
      – А в таверне?
      – Регил притрагивался ко мне, когда дал лютню. Я поздоровался за руку с Виллоном.
      – Один из них и был Черным, – сказала Сэра. Форан сел.
      – Черный редерни? Редерн – такой маленький поселок, Сэра. Было бы заметно, если бы кто-нибудь из жителей не старел.
      – Виллон. – Голос Ринни звучал еле слышно. – Магазин Виллона сразу под храмом Пяти. Эти туннели не только под храмом, но и за магазином. Может, он нашел их, когда строили магазин в горе.
      – Когда я нашел Таера в плену, Виллон был в Таэле, – сказал Форан. – Я видел его в магазине его сына.
      – У Черного не может быть сына, – сказала Хенна. – Рождение неподвластно Сталкеру.
      – Мастер Имтариг не кровный сын Виллона, – медленно заговорил Форан. – Не помню, кто это мне рассказывал, но жена Виллона умерла, не родив ему детей, и он усыновил одного из своих подмастерьев, сироту.
      – Виллон рассказал мне о чуме в Колберне, – ошеломленно сказал Таер. – Он сказал, что на пути из Таэлы они проезжали мимо Колберна. Но Лер и Джес заметили бы, если бы Виллон был Черным.
      – Они не знали, кто он, пока Память не лишила его части магии. – Хенна нетерпеливо постучала пальцами. – Но если это Виллон, где тела? Черный питается смертью.
      – Колберн, – сказал Лер.
      – Он каждый год несколько раз уезжал, – подсказала Сэра. – Мог тогда и охотиться.
      – Храмы, – сказал Защитник. – Я сидел у его храма в Редерне и чувствовал, как нечто насыщается, но не понимал, что это. Я недостаточно помнил. Сталкер не Повелитель Смерти, а Повелитель Уничтожения. Безымянный король питался не только смертями, но и болью и страданием, которые предшествуют смерти. Черного питают чувства: ненависть, зависть, все то, что пожирало Бандора, прежде чем Хенна освободила его от тени.
      – Виллон пришел в Редерн сразу после того, как я с Сэрой вернулся с войны, – сказал Таер. – Он мог последовать за нами, после того как я убил человека, посланного Путем за Сэрой, когда умер ее брат. Но мне казалось, Черный не должен стареть. Виллон теперь гораздо старше, чем был тогда.
      Сэра покачала головой.
      – Иллюзия. Ему потребовалось не много, во всяком случае, недостаточно, чтобы я заметила. Все это время в Редерне было совсем немного магии.
      – Мехилла, – негромко сказал Джес; от его голоса у Сэры волосы на шее встали дыбом.
      Она почувствовала себя так, словно ее оглушили. Он прав. О, милый Жаворонок, он прав!
      – Она так болела, – прошептал Таер. – Заболела весной и так и не оправилась. Болела месяцы и месяцы.
      – У нее были конвульсии, – сказал Лер. – Я помню, как мама держала ее, чтобы она не поранилась.
      – Кто такая Мехилла? – спросил Форан.
      – Моя дочь, – прошептала Сэра. – Моя дочь Жаворонок. Она только начинала ходить. Он, должно быть, решил, что она легкая добыча.
      Таер обнял ее за плечи и прижал к своей груди.
      – Он убил мою дочь.
      Таер был сзади, но она увидела, как Форан встретил его взгляд.
      – Мой император, – шелковым голосом сказал Таер. – Мы избавим тебя от Памяти, как только вернемся в Редерн.