Однажды — это случилось, кажется, на шестой день их путешествия — Ромили опять слилась сознанием с Пречиозой, как вдруг ее конь ступил в кроличью нору, споткнулся, упал; уже лежа, жалобно заржал, задрожал. Девушка вылетела из стремян и долго лежала, ощупывая руки и ноги. К тому времени, как она пришла в себя, Яндрия уже спешилась и помогла ей подняться.

— Чтоб тебя в ледяные преисподни Зандру! — воскликнула она. — Где были твои глаза?! Такая наездница, как ты, и не разглядела норку в земле!..

Ромили, оглушенная падением, не в состоянии вынести надрывного ржания коня, так, на коленях, и подползла к нему. Глаза скакуна налились кровью, на губах выступила пена — тоже розоватого оттенка. Девушка уловила его безмолвный вопль, слилась сознанием, и в следующую секунду нестерпимая, выворачивающая наружу боль пронзила ей ногу. Ромили глянула — обломок кости торчал из передней правой ноги коня. Зрелище было жуткое! Выбора не было… Глотая слезы, всхлипывая, она вытащила нож из ножен, быстро нащупала жилу и резко, точно ударила в нее. Кровь брызнула фонтаном, началась агония, смертельная боль пронзила сознание Ромили — и вмиг все стихло. Боль коня, переживаемая ею как своя, внезапно ушла, растаяла в вечности — точнее, в леденящем, непроницаемом мраке.

Все, больше внутри ее ничего не было, исключая собственную вину, раскаяние и безнадежное горе. Не выговорив ни слова, Ромили медленно, тщательно вытерла нож о пучок травы, сунула лезвие в ножны. На погибшую лошадь она смотреть не могла — подняла глаза и встретила остановившийся взгляд Яндрии. «Мой чертов ларан, — отрешенно подумала Ромили, — подвел меня. Из-за него конь лишился жизни. Переживания переживаниями, но и под ноги надо смотреть…»

Наконец пришедшая в чувство начальница, сглотнув, спросила:

— Это было необходимо?

— Да, — коротко ответила Ромили. Распространяться на эту тему ей не хотелось. Яндрия не поймет — ларан у нее слабенький, прочитать мысли она не сумеет. Какой смысл исповедоваться? Разве сможет она в полной мере оценить тот гнев и злобу, которые теперь вызывал у девушки так называемый дар? Награда богов, как его иной раз называли… Хороша награда, которая не только не может помочь, но еще и губит животных. На кой ляд Пречиоза постоянно лезет в ее сознание?.. Ромили наконец поднялась на ноги, пару раз кашлянула, чтобы прочистить горло, потом сказала: — Прости, Яни. Мне… мне следовало быть более внимательной.

Яндрия замедленно, не сводя глаз с младшей сестры, кивнула.

— Помилуй Бог, я не упрекаю тебя, чиа. Просто не повезло — со всяким бывает! Конечно, в этой безлюдной местности нам будет очень недоставать коня, но от судьбы не уйдешь. Вытри слезы, девочка, — если уж реветь, так в полный голос! — посоветовала она.

Неуместное утешение, свидетельствующее, что Яни вообще не способна проникнуть в чужие мысли, — разреветься можно, потеряв куклу, а испытывая отвращение и злобу к самой себе, можно только разрыдаться, — успокоило Ромили. Она спросила:

— Это то место, куда мы направляемся? И зачем?

— Я не хотела до срока сообщать тебе… Если бы нас преследовали, лучше, чтобы ты знала поменьше…

«Значит, Яндрия не доверяет мне. И правильно делает! Как можно верить такой… погубившей собственного коня… — Тут в сознании девушки невольно родился протест: — За кого же она меня принимает?»

Ромили поджала губы и заявила:

— Я ни за что не предам тебя…

Яни обняла ее за плечи.

— Не в этом дело. Подобная мерзость мне и в голову не приходила, девочка моя. Просто так сложились обстоятельства, я хотела уберечь тебя от пытки, или, что еще хуже, они могли подвергнуть тебя просвечиванию с помощью звездного камня. У них есть на такие случаи особые лерони. Лучше тебе их никогда не видеть… Они бы быстро выяснили, что ты ничего не знаешь — это уберегло бы тебя от многих бед. Теперь ждать осталось недолго — день, два. Все узнаешь — хотелось бы только верить, что полная ясность не внесет смуту в твою душу.

Яни присела и начала расстегивать подпруги.

— В этих местах без коня нельзя, — уже успокоившись и повеселев, начала объяснять начальница.

Еще немного — и она вновь зальется смехом, решила Ромили, однако до этого дело не дошло. Яни продолжала все тем же ровным тоном:

— Тебе придется пересесть на одного из червинов. Они, конечно, не так быстроходны, как кони, но выбора у нас нет. Вьючные сумы поместим на одного, на другом поедешь. Седло, надеюсь, подойдет? Вот и здорово!.. Конечно, прыти у нас поубавился: червины — это вам не добрые скакуны, но все-таки… Давай-ка, Роми, снимай с какого-нибудь пони груз.

Заметив, что девушка не двинулась с места и по-прежнему, не отрывая взгляда, смотрит на погибшую лошадь, она тоже остановилась.

Между тем над трупом и лужей черной свернувшейся крови уже начали столбом кружить насекомые.

— Может, мы закопаем ее? — неожиданно предложила девушка.

Яни отрицательно покачала головой.

— Нет времени, да и копать нечем. Оставь, пусть другие полакомятся.

Ромили ошарашенно глянула на нее.

— Милая девочка, я знаю, кем для тебя был этот конь…

«Нет, ты не знаешь, — зло подумала Ромили, — откуда тебе знать? Ты не сумеешь…»

— Послушай, это теперь имеет значение? — спросила Яндрия. — Это ему чем-нибудь поможет? Похороним ли мы его в усыпальнице Хастуров или оставим на съедение диким зверям, от этого что-нибудь изменится? Его уже нет в этом теле. Душа теперь далеко…

— Знаю, — хмуря брови, ответила Ромили, — но когда ты говоришь об этом в таком тоне…

Яндрия положила ей руку на плечо.

— В лесу живет множество существ, которым этот труп послужит пищей. Они не могут без этого. Должны же они чем-то питаться!.. Ромили, оставь сантименты… Разве ты не чувствуешь боль и предсмертные крики жертвы, когда твой ястреб бросается на добычу?

Ромили решила, что начальница позволила себе подшутить над ней. Неужели она настолько бессердечна, что способна даже в такую минуту… Откуда ей знать, что в то мгновение, когда ястребица ударила птицу на лету, ее конь ступил ногой в эту чертову нору. И все это свершилось в ее, Ромили, сознании! Вот, вот в чем загвоздка!.. Стоило ей ощутить смерть, как тут же все повторилось наяву… Возможно, это домысел, игра взбудораженного воображения, но тем не менее нет ли здесь связи? А если есть?.. Тогда… У девушки даже дыхание перехватило. Зачем же лезть с утешениями, с идиотскими советами, если ни черта в этом деле не смыслишь? Она сбросила руку начальницы со своего плеча и горько выговорила:

— Что ж, пора в дорогу… Раз нет возможности… А вес ордес[26], местра. — И принялась сноровисто разгружать стоявшего поблизости пони. Само собой вспомнились — с болью, с укоризной — возбужденные крики сторожевых птиц, когда они с Орейном подтащили к ним поближе тушу погибшего дикого червина. Теперь коня облепят кворебни, устроят небывалый пир, разгалдятся на весь лес, подманят какого-нибудь хищника. Тот тоже наестся до отвала… Пусть все идет своим чередом… Но видеть все это, смаковать, рассуждать, теоретизировать — увольте!

Ромили старалась смотреть только в небо, но Пречиозы нигде не было видно.

Неужели она тоже оставила меня?..

Ближе к ночи местность вокруг изменилась. Нарядные росистые луговины, зеленеющие склоны холмов начали перемежаться суходолами, длинными языками песка. Дорога была покрыта глиной, и вокруг, насколько хватал глаз, все побурело, порыжело. Высохла трава, пошли заросли колючек, песчаные осыпи все ширились, пока не захватили добрую часть земли. С каждым часом становилось все жарче и жарче. Скоро Ромили скинула плащ, скатала, приторочила к седлу. И только сейчас обратила внимание, как мучительно переносили зной мохнатые червины. Они исходили потом — им бы в горы, на каменистые тропы, преодолевать подъемы и спуски, бодрящий морозец; что им стоило проломить копытом ледок на берегу горного ручья и вволю попить сладкой холодной воды… Гнетущий жар полупустыни животные переносили с трудом. И небо изменилось, как бы побледнело или посерело.

Уже в сумерках Яндрия указала на горизонт:

— В той стороне лежит Серайе. Там есть постоялый двор, принадлежащий нашему Ордену. Туда нам и надо добраться до ночи… Я так соскучилась по нормальной постели, чистым простыням. А ты?

— Я тоже, — согласилась Ромили, но втайне, в глубине души пожалела, что путешествие подходило к концу. Не такое уж оно выдалось долгое, с Яни она сдружилась. С ней можно жить душа в душу, не то что с этими фанатичками из Ордена! Последнее время девушка только об этом и думала — очень не хотелось тратить жизнь на качание мускулов, осуждение пороков, присущих мужчинам, к которым, в конце концов, придется тайком бегать. К тому же, добравшись до резиденции Ордена, ей неминуемо придется вновь заняться фехтованием и участвовать в рукопашных схватках. К стыду своему, Ромили готова была признать, что подобные уроки вызывали у нее ненависть. Эти бои, даже учебные, были противны ее натуре.

— Сколько мы там пробудем? — спросила она.

— Что-то около десяти дней. Может, чуть больше, может, чуть меньше…

Что ж, никто не побуждал ее давать клятву на верность Ордену, и, раз слово вылетело, она должна, пусть даже сжав зубы, влиться в эту новую и очень обременительную для нее жизнь. Трудно отрицать, что, вступив в Орден, она наконец обрела пристанище в этом обезумевшем жестоком мире.

«Хранитель Разума, помоги мне вынести все трудности, как ты справляешься с грузом человеческих пороков! Я знаю, что тяжесть вселенского зла несоизмерима с заботами, гнетущими такого маленького, ничтожного человечка, как я, и все же где мне еще искать силы, как не у тебя…»

Тут Ромили смутилась. Удивительно, она не в первый раз замечала, что в последнее время все чаще обращается к Богу, поминает его доброту и любовь, изливаемую на всякую тварь, населяющую землю. Чуть что — сразу Хранитель Разума!.. Раньше она за собой такого не замечала. Неужели с ней случилось то, что в «Книге Мыслей» названо «Дхе шайя», или «милость Божия»? Или все это от слабости, от постоянно ощущаемого одиночества, от некой холодной отъединенности, которую не могла преодолеть даже дружба с Яни? «Она замечательная, чуткая женщина, но ей не дано понять, что творится у меня в душе, помочь совладать с теми страхами, что грызут сердце. Яндрии радостна жизнь в Ордене, она не только свыклась с ней, но уже не представляет себя иначе как в тесном кругу сестер. Мысли о войне, сражениях нисколько не ужасают ее — конечно, она испытала ужас, увидев последствия гиблого зеленого тумана, но это была сиюминутная слабость. Эта картина не заставила задуматься — зачем все это? Зачем кровь, убийства невинных людей? Вот так они все — посмотрели, поохали и отправились дальше. А раздайся тут же, у отравленной деревни, боевой клич — сразу бы бросились в атаку. И ну колоть, рубить!.. Всех подряд!.. В пылу боя как-то не очень разберешь…»

Прочь думы! Немыслимо жить и задумываться обо всем, что есть мерзкого, непристойного в мире. Если бы да кабы!.. Этак действительно свихнешься, а ведь так хочется жить…

Ромили отерла пот со лба…

Они прибыли в Серайе в вечерних сумерках, когда тьма уже растеклась вокруг. Промчались по необычно широкой улице — старые дома из белого камня тускло и мертвенно просвечивали в скудном лунном сиянии. Ромили почти дремала в седле, полностью доверившись развалистому осторожному шагу червина. На мгновение встрепенулась, когда Яндрия остановила коня перед высокими арочными воротами. Начальница дернула за шнурок, и за стеной послышался звон колокольчика. Спустя минуту изнутри донеслись шаркающие шаги, потом раздался недовольный сонный голос:

— Кто там?

— Две сестры, принадлежащие к Ордену, приехали из Хали… Яндрия, меченосица, и Ромили, послушница, давшая обет. Мы ищем убежища…

Дверь, прорезанная в левой створке ворот, скрипнула и отворилась. Какая-то женщина выглянула на улицу.

— Входите, сестры. Добро пожаловать. Животных можете провести на конюшню — вон туда. Там же и фураж, засыпьте им в кормушки. Мы все ужинаем.

Женщины спешились, ввели животных во двор и направились к большому каменному строению. Света здесь было маловато, единственный фонарь скудно освещал стойла и отдельно стоящую коновязь. Ромили заморгала от удивления, когда разглядела стоявших здесь коней. Таких красавцев она в жизни не видывала. В дальнем конце прохода они нашли свободные стойла, куда и загнали червинов и коня. Все равно Ромили не могла справиться с удивлением. Что это за место? Почему в такой пусть даже просторный сарай согнали столько лошадей? Им же здесь тесно!.. Опять вопросы, вопросы. Она даже разозлилась — тебе-то что за дело? Вообще лучше бы помалкивала. Займись-ка червинами, нечего глаза пялить! Она расседлала своего пони, затем коня Яни, сложила кожаные мешки отдельно в углу, наполнила ясли кормом. Встретившая их женщина терпеливо дожидалась у входа.

Она же провела их в дом. С порога Ромили почувствовала запах свежеиспеченного хлеба, к которому примешивались какие-то острые ароматы незнакомых пряностей. В длинной комнате, куда они вошли из прихожей, где оставили кожаные сумки, стояла пара вытянутых столов, за которыми разместилось шесть-семь десятков похожих друг на друга женщин. Все ели суп из деревянных мисок. В столовой стоял нескончаемый шум перестукивающихся ложек и чашек; женщины, сидевшие за разными столами, а то и за одним, но на разных концах, бесцеремонно переговаривались, не понижая голоса. Ромили от неожиданности вздрогнула — все это было так непривычно после тихого шелеста леса и позванивающего лепета степи.

— Там есть пара свободных мест, — сказала женщина, встретившая их, и указала на дальний от двери стол. — Меня зовут Тина. После ужина я проведу вас к главе нашей семьи. Она отыщет вам место в спальне. У нас, правда, немного тесновато, но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Дело в том, что власти поставили к нам на постой половину отряда, набранного из сестер Ордена. Могу заметить, что продовольствие они посылают регулярно, так что с этой стороны ущерба семье нет. Тем более что в последнее время нам приходилось питаться прошлогодними орехами. Проходите и садитесь — устали, наверное, с дороги, проголодались…

Со стороны казалось, что за столами едоков набито столько, что и втиснуться не удастся, однако Яндрии были чужды колебания, она нашла место, подвинула свободно сидевших на лавке сестер, при этом грубовато, но решительно пошлепывая их по спинам и задницам — двигайтесь, мол, двигайтесь, ишь барыни какие! Те что-то ворчали, но часть лавки освободили. Тут же к ним подошла разносчица, ходившая по кругу между столами с горшком и половником, швырнула чистые миски, с размаху наполнила посуду и ткнула пальцем в деревянное блюдо, на котором лежал нарезанный толстыми ломтями хлеб. Каждый кусок размером с кирпич!.. Ромили вытащила нож и порезала хлеб на более мелкие доли. В следующее мгновение женщина, сидевшая рядом с Ромили, схватила ее за запястье и прижала руку к столу. Соседка была очень симпатичная — лицо усыпано веснушками, взгляд задорный, волосы густые, темные. От подобной бесцеремонности Ромили вздрогнула, но сестра не обратила на ее испуганный взгляд никакого внимания и, подвинув ей деревянный горшок с фруктовым джемом, сказала:

— Масло уже кончилось, но этот джем очень вкусен. Намажь на хлеб. Возьми ложку…

Джем действительно по вкусу напоминал пряные яблоки, однако Ромили не решилась есть сладкое с супом. В нем, правда, плавали какие-то непонятные овощи, и мясо было нарезано очень неаккуратно, однако голод не тетка, и девушка быстро съела свою порцию. Теперь можно было приняться и за джем.

Соседка легонько ткнула ее в бок и назвалась:

— Меня зовут Изабет, правда, все кличут меня Бета. Я приехала сюда из Тендары, а ты?

— Мы были в Хал и, а до того в Каер-Донне.

Глаза у Беты расширились.

— Это куда сбежал король? Слушай, ты видела его армию?

Ромили, припомнив восседавшего на коне Орейна с королевским флагом в руках, кивнула.

— Я слышала, король разбил лагерь к северу от Серраиса, — поделилась с ней Бета. — И еще, они собираются наступать на Хали и захватить его до зимы. Здесь ходит столько слухов — с ума можно сойти. Один мрачнее другого! Ничему верить нельзя… Ты чем занимаешься?

— Да особо ничем. Я в оружии не сильна, мое дело объезжать коней, иногда обучать ястребов, а также ухаживать за сторожевыми птицами.

— А-а! — Бета радостна хлопнула по столу. — Они говорили нам… Мол, из Хали должен прибыть опытный человек. Послушай, но говорили об одном человеке, а вас двое. Как зовут твою соседку?

— Яндрия. — Ромили ответила просто, но Бета опять расширила глаза.

— Что ты болтаешь? Сама леди Яндрия? Ну, я слышала о ней… Если, конечно, это о ней говорят, будто она двоюродная сестра самого Каролина. Я знаю, что в нашем кругу не принято обращать внимание на происхождение, но все-таки… Сестра короля!.. Ну точно — у нее и волосы рыжие, и похожа она на Хастуров. Ну дела!.. Правильно, так и говорили, что она должна прислать из Хали какую-то девчонку, которая умеет обращаться с лошадьми, так это, значит, ты? Ну ты даешь… Нам без тебя зарез — видела, какие красавцы в конюшне? А еще больше на выгоне… Их набрали ремонтные комиссии в Альтоне на холмах Киллгард… Теперь они должны влиться в конницу Каролина… Да, сестры будут за него сражаться, за нашего короля… — Тут она подозрительно взглянула на Ромили и спросила: — Надеюсь, ты за Каролина?

— Слушай, я весь день не слезала с седла, а до этого провела еще семь дней верхом, — ответила Ромили. — Я сейчас едва могу вспомнить, как меня зовут, а ты меня о королях расспрашиваешь.

Ей показалось, что в комнате очень жарко, девушку неумолимо клонило в сон. Потом неожиданно вспомнилось, что в бегство они пустились, потому что боялись быть схваченными Лиондри Хастуром, и Ромили коротко кивнула:

— Да, мы за Каролина.

— Ну, я же тебе говорю, — шлепнула ее по плечу соседка, — половину отряда поместили здесь, на постоялом дворе. Столько слухов, просто проходу не дают. Куда ни сунешься — все слухи, слухи… Здесь теперь такая теснотища — спасу нет. Две ночи назад некоторым женщинам приходилось спать на столах, а на кроватях лежали по двое. Это те, кто постоянно живет здесь. Не знаю, где вас разместят…

— Я часто спала прямо на голой земле, — устало ответила Ромили. — Могу и на полу перебиться, все-таки крыша над головой есть, значит, дождь не замочит.

— Ну, я уверена, что для леди Яндрии обязательно найдется свободное местечко. — Потом она наклонилась и шепнула прямо в ухо: — Ты ее любовница?

Как бы Ромили ни утомилась, все равно она даже вздрогнула и смутилась.

— Нет, нет, ни в коем случае.

Конечно, вынуждена была признаться Ромили, в этом вопросе был определенный смысл. Действительно, с какой стати взрослая женщина пришла в Орден? Почему бы ей не выйти замуж? Вспомнилось, что ей самой пару раз приходили в голову подобные мысли — уж не означает ли твердый отказ иметь дело с мужчиной какого-нибудь тайного умысла? Уж не занимаются ли сестры любовью друг с другом? К собственному удивлению, эта тема растормошила ее, прогнала сон и вовсе не вызвала того отвращения, какого следовало ожидать. Правда, интереса тоже. Тем более любопытства… Ее симпатия к Яндрии, которая так усилилась за время этого побега, не имела ничего общего с ощущениями, которые однажды она испытала от близости Орейна. Но теперь ее внимание опять, силком, возвращали к этому предмету. Зачем?

«Уж не по этой ли самой причине я никогда по-настоящему не хотела мужчину, даже в отношениях с Орейном мною двигало всего лишь желание отогреть его, успокоить? Глупости, в таком состоянии можно до чего угодно додуматься. Тем более в таком важном вопросе».

Однако пускать этот вопрос на самотек было нельзя. Надо все хорошенько обмозговать Жить в такой компании и не выработать собственную позицию — этак опять окажешься замешанной в какой-нибудь грязной истории.

Одна за другой, группами по трое-четверо женщины выходили из-за столов и отправлялись на поиски спального места. Одеяла и постели были скатаны и стояли в ряд в коридоре, а также в большом зале, где их тут же начали расстилать на полу. Сразу поднялась веселая возня, смех, выкрики — каждая хотела занять место поближе к очагу, где горели толстые поленья… Яндрия и Ромили жались в уголке, пока к ним не подошла Тина и не проводила в комнату, где стояли три кровати, две из которых были заняты.

— Вы можете расположиться на этой, свободной, — сказала Тина. — Леди Яндрия, мать нашей небольшой семьи хотела бы увидеться с вами, — обратилась она к спутнице Ромили.

Яни кивнула на кровать и предложила Ромили:

— Ложись и спи. Я приду позже…

Девушка так устала, что, несмотря на то что в комнате было четверо женщин, две из которых оглушительно храпели, стоило голове коснуться подушки, как она тут же заснула и не слышала, когда вернулась Яндрия.

На следующее утро, одеваясь, Ромили тихонько предупредила Яни:

— Кажется, они все знают, кто ты. По-видимому, нас здесь поджидали.

Яндрия глянула на нее и так же тихо ответила:

— При войске Каролина есть знакомая лерони. Так как мне нельзя было попасть в руки Лиондри, я связалась с ней и попросила ее передать на постоялый двор Ордена, что со дня на день прибуду туда. Поэтому они и знают. Неужели ты считаешь, что они открыли ворота просто так? Ночью, в городе, где полным-полно солдат! Кажется, тебе еще не приходилось сталкиваться с пьяной солдатней.

Ромили остолбенела, захлопала глазами — с каждым днем она открывала что-то новенькое в начальнице. Оказывается, и лараном она обладает. Каким-то совсем особым, позволяющим ей связываться с нужным человеком, находящимся за сотни лиг от нее. Опять она поспешила с выводами, опять попала впросак! Выходит, Яни вполне могла прочитать ее мысли? Ромили тут же заторопилась.

— Меня кони ждут… Я отправляюсь на конюшню. Столько дел, столько дел…

Яндрия расхохоталась. Опять на нее смешинка напала!

— Может, сначала позавтракаешь? Управительница предупредила, что после такой скачки мы можем спать, сколько нам хочется. Думаю соснуть еще пару часиков. Вот только подзаправимся и найдем укромный уголок. Можно было бы устроиться на кухне, но там нам покою не дадут, начнут греметь котлами и кастрюлями. Ты уже заметила, какая здесь суматоха? Столпотворение!

К тому времени, когда они явились в столовую, завтрак уже заканчивался. В комнате было пусто, лишь несколько пожилых сестер допивали молоко из глиняных кружек — при этом куски хлеба они обмакивали и, прежде чем прожевать, чуть обсасывали. Яни и Ромили сами наложили себе каши из котла, сами половниками налили молоко… Как только они покончили с завтраком, в столовую заглянула Тина.

— Леди Яндрия, глава нашей семьи просит вас зайти к ней, — сообщила она. — А вам, госпожа Ромили, следует пройти на конюшню…

Начальница рассмеялась и поправила Тину:

— Называй меня Яни. Не забывай правила, которые приняты в Ордене… Яндрия! Это уж слишком!

— Хорошо, Яни, — повторила Тина, и все равно в ее устах это простенькое имечко прозвучало с подобающим почтением. Следом сестра объявила распорядок дня: — В полдень занятия по рукопашному бою — проведены они будут на лужайке возле дома. В четыре часа урок фехтования на мечах. Там и встретимся…

Ромили отправилась на конюшню, потом на выгон, осмотрела коней. Чудо что за скакуны! Вороные, все из Киллгарда, на вид просто превосходные!.. Вот так удача выпала, порадовалась она, таких красавцев объезжать.

— Они позарез нужны войску. Их надо подготовить как можно быстрее — такое было указание, — пояснила Тина. — Требуется объездить, приучить к седлу, овладеть несколькими аллюрами, при этом необходимо, чтобы кони могли держать строй и чтобы не боялись шума. Помощников у тебя будет столько, сколько требуется, но все бестолковые. Хороших объездчиков у нас здесь нет, а у тебя, как сказала леди Яндрия, дар Макаранов. Так что давай приступай… И вот еще что, Роми, девчата у нас активные, так и норовят шмыгнуть туда, куда их не просят. Ты уж постарайся не угробить их до начала дела, а то и воевать будет некому.

Ромили кивнула и еще раз внимательно осмотрела коней. Было их чуть побольше двух дюжин…

— Есть в косяке уже объезженные?

— Около половины.

— Хорошо. Тогда давай сюда своих помощниц — из тех, кто хорошо держится в седле. Пусть они начнут разучивать аллюры здесь, на выгоне. Я им все покажу, расскажу. Потом начну с другими. Пора бы познакомиться с вашими красавцами.

Когда на выгон явились женщины, уже овладевшие навыками верховой езды, среди них оказалась и Бета. Девушки радостно поприветствовали друг друга. Для начала Ромили велела размять лошадей — пусть побегают на корде по кругу. Кнут или нагайку применять запретила. Потом отправилась на конюшню, чтобы заняться необъезженными лошадьми. Решила сразу распределить коней, чтобы каждая сестра ухаживала за своими скакунами, чистила, выгуливала.

— Животное должно доверять вам. Это прежде всего, — начала объяснять Ромили. — Тогда оно охотно выполнит любое ваше приказание. Но связь не может быть односторонней, — предупредила она. — Если конь полюбит и доверится вам, вы должны испытывать те же самые чувства. Как ни странно, вся хитрость именно в том, чтобы полюбить прирученного вами жеребца. Или кобылу. Причем здесь должна быть полная искренность — кони прекрасно чувствуют отношение хозяина, и никакая ложь не ускользнет от них. Лучше быть откровенной с животным до конца — тогда скакун никогда не подведет вас. Ваши думы, чувства должны быть ясны ему. Хочу предупредить еще раз. — Она показала девушкам хлыст, который держала в руке. — Этой штукой пользоваться можно, но, во-первых, только после того, как вы подружитесь с конем, во-вторых, чтобы я не видела. Плох тот наездник, который только тем и занимается, что безжалостно лупит скакуна. Если я замечу что-нибудь подобное, прогоню. Лучше сразу отправиться на занятия по фехтованию.

Она дала команду начинать, сама задержалась, чтобы послушать, о чем переговариваются девушки.

— Не использовать нагайку! Надо же!.. Тогда зачем они вообще нужны?..

— Что она болтает? С трудом понимаю… Откуда она родом? С дальних гор? У нее такой странный выговор…

Ромили в свою очередь усмехнулась — это ваша речь, любезные подруги, ясностью не отличается. Стоят, замедленно цедят слова, а ничего не разобрать. Будто что-то жуют… Пожуют-пожуют и выложат. Она-то как раз разговаривает нормально, а эти странные какие-то… Наругавшись про себя от души, Ромили прикинула — не может быть, чтобы все были не правы, а она одна права. Что ж, будем тоже в час по чайной ложке выговаривать, может, тогда они наконец уловят, что к чему. Прямо по слогам, да еще пожевать их по нескольку раз.

Побывали бы в «Соколиной лужайке», там бы их быстро окрестили глупенькими, чужаками и отъявленными жеманницами. Просто все дело в том, что они привыкли так говорить… Что ж, с волками жить, по-волчьи выть.

С конями общаться намного проще и приятнее. С ними она была самой собой, уж этим жеребцам и кобылам в голову не придет критиковать ее выговор и манеры.

«Лошади всегда поймут, что я им скажу. И им акцент не помеха».

Конный состав, собранный на конюшне, был очень разнообразен. Были здесь и крепкие лохматые червины, похожие на того дикого, которого она завалила в лесу на пути сюда, были и прекрасные вороные кони, очень похожие на тех, что выводили в конюшне отца. Ромили, не раздумывая, вошла в загон — Бета с нескрываемым ужасом следила за ней; девушка онемела, словно сестра, приехавшая из Хали, безрассудно вошла в клетку с кровожадными горными кошками. Ромили едва успела сдержать улыбку, походила среди животных, выбирая, с какого коня начать. Вопрос был очень серьезен — она улавливала скептические замечания и недовольное ворчание сестер: что это за малявку прислали, чему она сможет научить? Они ей малейшей оплошности не простят…

«Не такая уж я зеленая, — обидчиво подумала Ромили, — с девяти лет работаю с животными. Из конюшни с тех пор не вылезала. Но им-то откуда об этом знать?»

Она по очереди осмотрела всех коней и червинов, пока не набрела на вороного сильного жеребца, который при ее приближении начал бить задними ногами по деревянному ограждению. Глаза у него выкачены, он звучно всхрапывал и скалил зубы.

— Осторожнее, Ромили, не подходи!.. — закричала Тина. — Этот вообще убийца… Ой, не подходи!.. Мы подумываем: вернуть его, что ли, в армию, да никто не решается вывести его из конюшни. Он уже тут одну слишком храбрую тяпнул за палец — так верхнюю фалангу и отхватил. Теперь никто не отважится сесть на него, и староват он уже, чтобы привыкнуть к седлу.

Ромили как будто не слышала ее.

«Он боится. Перепуган до смерти! Вот в чем беда. Ну, на меня-то не кинется…»

— Принеси-ка мне уздечку и длинную вожжу, — обратилась она к Тине. — В загон не входи, если боишься — повесь на забор.

Тина нашла длинный тонкий поводок и уздечку, бросила на ограду и отскочила назад. Вздохнула с облегчением… Ромили протянула руку и взяла испрошенные вещи — глаза между тем ни на секунду не отводила от вороного.

«Все хорошо, красавец ты мой. Мы с тобой станем друзьями, обязательно станем. Правда?»

Конь отскочил назад, однако уже не брыкнул, не ударил копытами в стену.

«Какой дурак посадил его в этот тесный загон? Тише, успокойся, черныш, я не причиню тебя вреда. Разве ты не хочешь выбраться на белый свет? Знаешь, как там хорошо, какая вкусная травка…»

Ромили мысленно проговорила, что собиралась делать. Конь тревожно всхрапнул, потом заметно успокоился, не стал шарахаться даже тогда, когда девушка накинула ему на голову уздечку и привязала к ней поводок, который можно было использовать как лонжу. Она услышала, как тихо ойкнула Тина, затем в толпе девушек наступила тишина, словно дыхание у них перехватило. Все это Ромили заметила как бы отстраненно — теперь она полностью слилась сознанием с животным, и рвать эту связь ей не хотелось. Коню умиротворяющие, ясные мысли — сейчас мы с тобой выйдем на солнышко, побегаем, ты учуешь запах травы и свежего ветра; успокойся, родной, пойдем; вот так, вот так — были по сердцу. За эти ужасные дни первое двуногое существо заговорило с ним по-доброму, начало убеждать, что неизвестности больше не будет; нечего бояться; вот и копыта у нее теплые, мягкие…