– Как думаешь, у нас есть шансы?

– Сломал нос? – вместо ответа спросил он, сочувственно глядя на мое залитое кровью лицо.

– Выходит, что сломал,– равнодушно пожал я плечами.– Так все-таки – что ты думаешь?

– Один берет меч и прыгает вниз. Убивает двух или трех тварей. Ну, в общем, сколько получится. Потом очередь следующего. А потом... Потом идет последний, и я бы поставил пять к одному на то, что он ненадолго переживет двоих первых.

– Не очень веселый расклад.

– Какой есть.

– А по-другому никак? – спросил я.

– Нет, потому что у нас всего один меч на троих.– Билли был неумолим.

– В таком случае будем кидать жребий,– предложил я.

– А как же твои выкладки насчет того, что мы протянем, до седьмого раунда и только тогда нас скормят голодным, акулам? – задал неожиданный вопрос внутренний голос.

– Даже не знаю, что и ответить. Грегсы выглядят совершенно здоровыми... А учитывая их достаточно внушительное количество и убийственную скорость, непонятно, каким образом Фромп собирался перетянуть нас в шестой раунд.

– Так может быть, ты просто ошибся насчет планов мерзкого короля?

– Не знаю. Сейчас я уже ничего не знаю, кроме того, что стою в дурацкой неудобной позе в метре от земли, а рядом – десяток кровожадных тварей, которые ждут не дождутся, когда настанет время долгожданного ланча.

– Вы там что-нибудь решили? – прервал мои размышления Компот.– А то наши зверюшки, кажется, начали возводить пирамиду.

Глубоко задумавшийся Билли вернулся к действительности, а я, насколько это было возможно повернул голову назад, и нашим взорам предстало то, что так взволновало старика. Оказывается, грегсы были не только чрезвычайно проворными охотниками, но и талантливыми изобретателями. Такому полету научно-технической мысли мог бы позавидовать инженер-строитель – не говоря о простом обывателе.

«Создается впечатление, что это не битва героев, а конкурс на самую оригинальную конструкцию»,– устало подумал я, глядя на возведение сей пирамиды Хеопса.

Хотя термин «пирамида» все же не вполне подходил к описанию этого сооружения. Скорее, это была лестница, ведущая в небеса, а еще точнее – трамплин. Разбежавшись и оттолкнувшись от сей конструкции, наш псевдокрокодил мог достичь намеченной цели – вцепиться в беспомощно распластанную на стене добычу.

Одна тварь забралась на другую[76], примерно на треть корпуса выдвинувшись вперед, так что получилось некое подобие живой ступеньки. Третий монстр точно таким же образом залез на второго...

– Если бы этим вундеркиндам в дополнение к мозгам эволюция преподнесла в подарок добрые мозолистые руки, способные держать орудия труда и оружие, думаю, в этом, измерении предки человека никогда не слезли бы с деревьев, а доминирующим разумным видом стали бы эти чертовы крокодилы, – поделился соображением мой вечный спутник.

– Им не нужны примитивные палки в качестве оружия: вполне хватает серповидных хвостов.

Четвертый монстр взгромоздился на третьего, завершив возведение гениального военного сооружения. И хотя лестница-трамплин получилась шаткой и ненадежной, в отличие от каменных гробниц, никто здесь не собирался строить на века: вполне хватило бы одного удачного прыжка, чтобы сбить всех трех героев с шаткого насеста.

– Ну что ж, может, это и к лучшему,– неожиданно произнес Билли.– Все равно меч подо мной прогибается все сильнее: вот-вот все рухнет само собой.

Я и сам уже некоторое время чувствовал, что правая нога медленно, но верно соскальзывает, однако, озабоченный более насущными проблемами, не придал этому должного значения.

Самый крупный монстр – по всей вероятности, вожак стаи – отошел на десяток шагов, решив хорошенько разбежаться перед прыжком. Трибуны судорожно затаили дыхание, ожидая неизбежной кровавой развязки.

По моей спине вдоль позвоночника противной струйкой побежал холодный пот. Стоять, повернувшись задницей к противнику в ожидании, когда он прыгнет тебе на спину и нанесет безжалостный удар, рассекающий тело пополам,– это, я вам скажу, одно из самых неприятных состояний, какое можно себе представить.

– У нас есть план?! – с трудом сдерживая надвигающуюся волну паники, глухим напряженно-чужим голосом спросил я у Билли.

– Нет,– коротко ответил толстяк и приказал: – Дай мне меч!

Клинок все еще находился у меня в левой руке, как раз на стороне Компота, поэтому я протянул его старику, отрывисто бросив:

– Передай Билли.

Вожак с низкого старта начал свое стремительное движение к основанию лестницы-трамплина. Единственное наше оружие перекочевало из моих рук в старческую ладонь колдуна.

– Давай меч!!! – взорвался у меня в ушах отчаянный крик воина, обращенный к застывшему, словно статуя, колдуну.

«Что он там медлит?» – мелькнула испуганная мысль.

Адская тварь достигла первой ступени живой лестницы...

Моя голова повернулась назад, насколько это возможно: я решил встретить смерть лицом к лицу, с широко открытыми глазами.

Напряженно застывший старик, так и не отдавший единственный клинок опытному Билли, резко оттолкнулся от своей шаткой опоры и, расставив руки, словно прыгун в воду, ласточкой устремился навстречу грегсу. Меч, вогнанный в стену, освободившись от веса колдуна, спружинил вверх, и, чтобы сохранить утраченное равновесие, я перенес вес тела на правую ногу...

Опора, державшая меня и Билли, и без того была на пределе, так что неожиданное увеличение нагрузки оказалось последней каплей, пере полнившей чашу. Раздался сухой щелчок, и меч развалился на две половинки, после чего потерявшие опору тела, нелепо размахивая руками, рухнули на землю, где их поджидала стая голодных безжалостных хищников.

Тело...

Это тело было не слишком подходящим – старым и дряблым, но за неимением лучшего приходилось довольствоваться им. Очень редко, можно сказать, практически никогда, сознание смертного пересекало Пальтилойскую грань, за которой лежит область хаоса. Там, за этой гранью, властвует и абсолютное ничто, и томятся в заключении бесплотные оболочки мгдантов – преданных забвению божеств из миллиардов разных миров. Даже если душа смертного переходила запретную грань, не было случая, чтобы удалось ее вернуть, сохранив в целости разум существа, душа которого отважилась на такое.

Но... Но на этот раз вселенная сошла с накатанных рельс и шанс – один на миллиард – неожиданно выпал. И достался он Компоту. Душа смертного пересекла грань и вернулась в старое тело, а вслед за ней протянулась невидимая, но прочная нить, способная через какое-то время (может быть – миллион лет) дать право на возвращение в физический мир тому, что некогда было могущественным божеством, а сейчас являлось лишь осколком тени, не помнящей, кто она есть.

Падение было не столь уж сильным, но беда в том, что мой нос был к этому моменту сломан. Поэтому, соприкоснувшись с жесткой поверхностью земли, пострадавший раньше участок лица послал мощную огненную стрелу боли прямо в мозг. Не выдержав перегрузки, я на короткое время отключился. А пришел в себя, все уже было кончено.

Битва отгремела, вокруг было много крови, и хаотично валялись куски свеженарубленного крокодильего мяса. А в самом центре этого хаоса, недоуменно оглядываясь, стоял мокрый от чужой крови Компот с таким видом, будто намеревался спросить, что здесь, собственно говоря, происходит.

– Очень, очень впечатляет! – В интонации Билли чувствовалось искреннее, ненаигранное восхищение.– В жизни ничего подобного не видел. И если бы мне сказали, что такое возможно, все равно бы не поверил.

Пораженные до глубины души трибуны некоторое время хранили немое молчание, а потом взорвались таким ураганным ревом, что у меня заложило уши.

– Ясли собираешься продолжать свое звездное представление, нужно выжать из этого успеха максимум возможного,– встрепенулся мой вечный спутник.

А ведь действительно! Не знаю уж, что сделал Компот с несчастными крокодилами, но не воспользоваться плодами его мясоразделочных трудов было бы крайне неразумно. Тем более что сам колдун находился в состоянии, очень близком к прострации, а публике... А публике всегда нужны герои и сильные эмоции.

– Пойдем со мной,– прокричал я Билли, вставая и направляясь к оглушенному старику.

В моих словах было столько уверенности, а походка была такой решительной, что толстяк не стал задавать глупых вопросов, для чего все это нужно, а просто встал и сделал то, о чем его просили.

Накал страстей стал постепенно спадать, когда я подошел к устроившему кровавую резню старику, взял его скользкую от крови ладонь в свою и жестом рефери, объявляющего победителя в матче за звание чемпиона мира по боксу среди супертяжеловесов, взметнул его руку вверх...

На этот раз публика взорвалась таким непередаваемым шквалом воплей и аплодисментов, что я не только оглох, но и ощутил серьезное давление воздуха на грудную клетку. Встаньте во время рок-концерта рядом с трехсот ваттной колонкой – и вы поймете, что я имею в виду.

Подошедший Билли (успевший выдернуть из стены меч) тоже взметнул руки вверх и, поворачиваясь в разные стороны, издал протяжный боевой клич. Наверняка этот дикий рев был никому не слышен, растворившись в гуле тысяч голосов, но и по виду толстяка можно было догадаться: воин, потрясая оружием над телами поверженных врагов, извергает из своих легких клич победителя. Мы с колдуном тоже медленно поворачивались, давая возможность всем и каждому увидеть окровавленные лица новых кумиров толпы.

Это был триумф. Самый настоящий триумф, достойный не рядового полуфинала (читай – пятого раунда), а чемпионского титула. Звездный час, нечасто выпадающий не каждому истинному герою – даже такому, о котором в народе слагают легенды. В этих сказаниях с годами грань между правдой и вымыслом стирается, и в памяти поколений остается красивая сказка, в которую все-таки хочется верить.

Все три гладиатора, стоящие с высоко вскинутыми вверх руками, в равной степени заслужили восторг и признание публики. Билли убил «братьев-близнецов» – шрадха и амкараджса, я уничтожил маала и, отдав без остатка чуть ли не всю" жизненную энергию», чудесно исцелил (поднял из могилы) обоих своих соратников, а Компот непонятно каким образом истребил целую стаю проворных крокодилов.

В общем, что говорить: мы совершили невозможное, выстояв пять долгих кровавых раундов, и тот восторженный рев, который все никак не стихал, был данью восхищения прекрасной игре смертельно уставших актеров. Это лишний раз подтверждало: чем бы ни закончилась битва, она войдет в историю этого мира.

Уверен – если бы прямо сейчас принимали ставки на исход сражения, подавляющее большинство зрителей, не задумываясь, поставили бы на нашу команду. После того как Компот уничтожил стаю грегсов, уже никому из присутствующих не могла показаться слишком смелой мысль о нашей победе в общем зачете.

Но ставки были сделаны, карты розданы, правила установлены. Именно в этот миг ослепительного блеска лучей славы, окруживших наши головы призрачным ореолом, я вспомнил про мерзкого Фромпа и про седьмой раунд, в котором все должно решиться.

– Все должно решиться,– задумчиво пробормотал я себе под нос, повернувшись лицом к королевской ложе.

К этому времени накал страстей пошел на спад, трибуны начали успокаиваться, поэтому я не смог отказать себе в маленьком удовольствии поддеть короля, в очередной раз подняв планку настроения толпы на несколько пунктов.

Решительно взяв меч у так ничего и не понявшего Компота, я повернулся к трибуне с царственными особами и прочертил в воздухе понятный всем знак сердца. В самом начале работы над этим рисунком от резкого движения с лезвия сорвались тяжелые темно-бордовые капли крови. Уже в воздухе они разбились на мелкие брызги и символически окропили пылкое послание.

Разумеется, я не рассчитывал на подобный эффект – это была чистой воды случайность. Тем не менее получилось весьма впечатляюще.

Начавшие было успокаиваться трибуны вновь взорвались ревом восторга. Однако это было еще не все. Я воткнул меч в землю, опустился на одно колено, поцеловал свою ладонь, после чего приложил ее к сердцу и, склонив голову, неподвижно застыл в этой позе. Арена захлебнулась в овациях. Не хватало только цветов, о которых никто не подумал, идя на кровавый гладиаторский поединок, и заголовков завтрашних газет, пестрящих фотографиями пылкого героя-любовника.

– Удивлен, что Фромп до сих пор не воткнул в нас пару дротиков с сильнодействующей отравой.– Спустил меня с небес на землю внутренний голос.

– Он все еще надеется на седьмой раунд.

– Ты max веришь в свою теорию?

– Ну... Не на все сто процентов, но на восемьдесят пять – точно.

– А как же стая грегсов? Не разделайся с ними колдун, благодаря тому...

– Не нужно об этом ни говорить, ни даже думать! – решительно оборвал его я, потому что от одного только воспоминания о том, что на мгновение почудилось мне в глазах старика, по телу пробежала дрожь.– Не знаю уж, что задумали устроители и как бы мы расправились с крокодилами, не вмешайся находящийся внутри колдуна...– Я запнулся, пытаясь подобрать наиболее удачное определение,– ...не вмешайся его величество случай, но, думаю, все как-нибудь устроилось бы.

– В таком случае хватит строить из себя пылкого Ромео, вставай с холен и иди объясни Компоту, что теперь он не просто старый свихнувшийся маразматик, а обременен в нагрузку ко всем своим недостаткам тем, что ты именуешь «его величество случай» и про что даже боишься думать – не говоря уже о том, чтобы открыто назвать.

А ведь он был прав. Пока колдун не наболтал лишнего, нужно дать ему пристойное объяснение случившемуся. Резво поднявшись с коленей, я подошел к боевому соратнику, не без моей помощи заглянувшему за Пальтилойскую грань и притащившему оттуда в наш мир нечто такое, что за пару секунд сумело без труда нашинковать в капусту стаю крокодилов-акробатов.

К чести старика стоило отметить, что он неплохо держался. Да, его взгляд слегка блуждал, как будто был немного расфокусирован, но в остальном все было в порядке. Ну, почти в порядке... Если не принимать во внимание что-то зловещее, свившее себе гнездо глубоко внутри его души.

– Про все это,– прокричал я в ухо Компота, обводя рукой залитые кровью останки несчастных грегсов,– и про... э-ээ... про его величество случай я тебе расскажу после окончания матча, а сейчас просто расслабься и наслаждайся народной любовью.

Он недоуменно посмотрел на меня, как будто пытаясь понять, о чем я вообще веду речь, а затем неожиданно поразил своим ответом:

– Ты мне хочешь рассказать о древнем искусстве Ней-Лан? Достижение максимальной скорости перемещения и удара,– пояснил он, видя мой недоуменный взгляд.

– Хм-м.. Ну, вообще-то, ничего нового я тебе не расскажу,– с трудом нашелся я после вполне объяснимой заминки.

«Или у старика поехала крыша, или он сам не понимает, что говорит, или...» – подумал я.

Третий вариант подразумевал, что колдун в некотором роде теперь не тот старый добрый Компот, которого мы все знали на протяжении последних нескольких дней, а нечто совершенно иное. Нечто, для которого древнее искусство Ней-Лан не является чем-то из ряда вон выходящим.

«Ладно, разберемся с этим после,– не слишком-то весело подумал я,– а сейчас у нас еще не все дела закончены на этой проклятой Арене».

Пока мы наслаждались заслуженным признанием публики, с Арены быстро убрали «свежемолотый фарш»[77], который в бытность свою здоровыми и смышлеными крокодилами намеревался располосовать нас на куски. Лужи крови в очередной раз засыпали свежим песком, и все было готово для начала шестого раунда, каковой и не заставил себя долго ждать.