Империя неудачников (№2) - Принц фальшивых героев

Судя по всему, ЛСД полностью владел ситуацией. Не в нашей власти было изменить хоть что-то, пока он сам не захочет сказать, в чем суть его плана. Поэтому я решил сменить тактику и задал неожиданный вопрос:

– У тебя правда мозги вытекают, когда ты находишься рядом с Аспирином, или это просто такая игра?

На какое-то мгновение мне показалось, что ЛСД слегка дернулся, будто его неожиданно кольнули иглой, но даже если глаза меня не обманули, он быстро взял себя в руки и ответил все в той же лениво-спокойной манере, как прежде:

– Файт не является самостоятельным существом, полностью завися от воли своего хозяина.

Фактически можно сказать, что я разумен только в те короткие промежутки времени, когда нахожусь вдали от моего господина.

– То есть – ты кукла? Глупая безмозглая кукла, выполняющая все прихоти и потакающая извращенным фантазиям своего владельца?

– Можно сказать и так.– Какие бы чувства ни испытывал ЛСД, лицо его выглядело абсолютно спокойным.

– И тебя это не огорчает? – чуть ли не с отеческим участием спросил Гарх, уже оставивший мысль о поимке неуловимого собеседника.

– Это объективная реальность. Глупо расстраиваться по поводу того, что не можешь изменить.

У этого существа была непробиваемая позиция, его уверенность нельзя было поколебать никакими выпадами или колкостями.

– А знаешь,– после непродолжительного раздумья произнес мой телохранитель,– ты ведь напрасно думаешь, что в той, другой жизни мог быть кем угодно. Поверь мне, это очень большая ошибка.

– Почему же? – На этот раз интерес ЛСД был искренним.

– По той простой причине, что ничтожество всегда остается ничтожеством, в какую бы форму его ни облек каприз злодейки-судьбы. И, самое главное, в глубине души ты прекрасно об этом знаешь – просто не хочешь или боишься посмотреть правде в глаза. Вот, скажем, Клара. Она тоже файт, который, может, и был кем-то великим в прошлой жизни, и она не раз и не два доказала это на деле, а ты... Прости, но это просто смешно – надеяться на какие-то перспективы с такой ничтожной душой. Максимум, кем ты был,– посредственным колдуном, способным на мелкие гадости. Честное слово, ты ничего не потерял, сменив одну личину на другую.

Голова ЛСД дернулась, будто от мощной пощечины. Он попытался вновь надеть на себя маску спокойствия, но на этот раз ничего не вышло. Видимо, Гарх попал в единственную болевую точку, которая была у этого файта. И не просто попал, а еще и основательно расковырял ее, оставив глубокую рану.

Вера в то, что ты был в прошлой жизни кем-то великим, а в жизни следующей снова станешь таким, помогает переносить даже такое жестокое испытание, как перевоплощение в файта. Но если убрать эту веру, то... То по большому счету ничего не останется.

– Мы не будем продолжать выяснять, кем я был или не был в прошлой жизни,– с ненавистью прошипел ЛСД, почти не открывая сведенного судорогой рта,– потому что через минуту толдены, которых я навел на ваш след, поставят точку в этом затянувшемся представлении.

Почти синхронно мы повернули головы в сторону, куда указывала лапа отвратительного предателя, и увидели быстро приближающиеся фигуры всадников.

– Меньше чем минуту они будут здесь.– ЛСД уже справился со своими эмоциями и теперь не скрывал злорадства.– И вот тогда мы посмотрим, что останется от вашего величия.

– Значит, ты просто заговаривал нам зубы в ожидании подхода основных сил?

– Именно так.– К файту вернулось его прежнее бодрое настроение.

«Компот ведь пытался предупредить!» – с запоздалым сожалением подумал я, и спросил, обращаясь к Гарху:

– У нас есть шансы?

– Без очередного чуда-артефакта из коллекции повелителя тьмы – нет.

Я перевел взгляд на бедра и с ужасом обнаружил, что чудо-пояс пропал.

– Он расстегнулся во время твоего впечатляющего полета и последующего удара о землю,– просветил нас всезнающий предатель.

– Что будем делать? – Я был на грани настоящей паники.

– Прыгать,– коротко ответил мой телохранитель.

«Как бы тебе ни везло, как бы ни шла масть и карта, всегда и везде нужно обязательно помнить: главное – вовремя спрыгнуть. Иначе проиграешь не только то, что имеешь, но и вообще все на свете!» – неожиданно всплыла в памяти фраза слепого кудесника, плетущего в сознании своих жертв потрясающе красивые иллюзии.

– Но это же не поможет.

– Хотя бы попытаемся,– отрывисто произнес Гарх, доставая стайтрейкс.

– Увидимся в следующей жизни! – помахал на прощание лапой глумливо оскалившийся ЛСД.

– Не забывай про ничтожество,– бросил на ходу я, наконец справившись с приступом паники.

После чего взял на руки Компота, и, ухватившись за локоть полусмертного, успевшего крутануть барабаны волшебного телепорта, совершил стремительный прыжок через подпространство.

Глава 12

У нас не было ни единого шанса. Об этом знали не только охотники, но и добыча. Прыжки в пространстве не могли длиться до бесконечности хотя бы по той причине, что с каждым разом требовалось все больше времени для срабатывания стайтрейкса.

Конечно, существовала вероятность, что мы попадем в какой-нибудь густонаселенный квартал огромного города[51] или окажемся у стен Цтинкла – цитадели Антопца, повелителя тьмы, но эти шансы были настолько малы, что их вообще не стоило принимать во внимание.

После восьмого подряд прыжка (мы опять оказались среди бескрайней пустыни) перезарядка стайтрейкса заняла около двадцати минут. Это было тем более грустно, что предыдущий скачок отнял у нас всего десять минут драгоценного времени. Выходило, что девятый прыжок займет сорок минут, десятый – почти полтора часа, а потом...

Мои невеселые вычисления были прерваны Гархом, который неожиданно твердо сказал:

– Все. Я остаюсь здесь.

– В каком смысле? – Безумная гонка настолько утомила мой несчастный разум, что нужно было повторить два или три раза простое предложение, чтобы до меня дошел его смысл.

– В прямом.– Мой сумасшедший друг, верный спутник и, по совместительству, телохранитель был серьезен как никогда.

– И что это даст?

– Оттянет время твоей встречи с толденами и, может быть, позволит тебе совершить очередной скачок в какой-нибудь город, где можно будет спрятаться.

– Но ведь без тебя я сразу же пропаду!

– Сейчас речь идет не о том, пропадешь ты без меня или нет, а о том, поймают ли тебя охотники в ближайшие два часа.

– Какие-то мрачные у тебя прогнозы.

Я вдруг совершенно успокоился. Так, наверное, чувствуют себя все преследуемые, когда понимают, что уйти уже не удастся. Тяжелый груз страха падает с плеч, и приходит своего рода облегчение, потому что все кончилось.

– Вот будет тебе облегчение, когда сумасшедший жрец вспорет жертвенным ножом наш живот,– как-то не слишком уверенно проскрипел на задворках сознания внутренний голос, который, как и я, бесконечно устал от всего этого, непрекращающегося кошмара.

– Это не прогнозы, а суровая реальность, Которая в ближайшее время обрушится на тебя, словно лавина.– Мне почудилось, что в голосе Гарха промелькнули нотки грусти.

– Но мы ведь неплохо повеселились? – бодро спросил я, всем видом пытаясь показать, что расстраиваться по пустякам не стоит и все будет хорошо.

– Да уж.– Он говорил искренне: так, как можно позволить себе, если видишь кого-то в последний раз.– С тех пор, как мы встретились, я так славно повеселился, как не веселился, наверное, никогда в жизни.

– Вот видишь, как все прекрасно складывается,– вновь ожило мое загрустившее было подсознание.– Герои признались друг другу в чистой любви, сказали, что всегда нравились друг другу, и каждый из них просто прикидывался, будто собирается перегрызть другому глотку или оторвать голову. И теперь, по законам, жанра, должно подоспеть чудесное избавление в лице могущественного волшебника, который...

* * *

И что же? «Чудесное избавление» прибыло точно по расписанию, материализовавшись из пустоты в паре сотен метров от нас. Звалось оно «воины тени» – те самые, что подписали контракт на поимку одного ни в чем не повинного юноши и доставку его на жертвенный алтарь к семерке сумасшедших жрецов клана Кен.

– Предлагаешь подождать подхода светлых сил – борцов, так сказать, за мир во всем мире, которые избавят нас от всех проблем, включая и толденов? – спросил я у подсознания и, не дождавшись ответа, прерывающимся от волнения голосом сказал, обращаясь к Гарху:

– Не знаю, как ты, а я... Я уверен, что это не последняя наша встреча.

– Знаешь, мне иногда начинает казаться, что мозги бродят у тебя, а не у меня. Крути барабван – они уже близко.

– Увидимся.– Я поднял в прощальном жесте правую руку.

– Прощай.– Гарх отсалютовал черным клинком и, не оглядываясь, зашагал навстречу своей последней битве.

* * *

А на следующем прыжке я расстался и с Компотом...

Старик просто убежал – и все. Без всяких прощальных сантиментов он направился навстречу не то заходу, не то закату: это было призрачно-бледное свечение, которое пробивалось сквозь серую мглу унылого неба Глова. Так я остался совсем один.

Только спустя некоторое время я понял, что колдун специально ушел, чтобы, если повезет, ввести в заблуждение преследователей и подарить мне возможность еще одного прыжка.

«Славный старикан»,– тепло подумал я о человеке, втравившем меня во все это дерьмо.

– Да, он временами показывал себя с очень достойной стороны,– согласился внутренний голос и без всякого перехода продолжил: – У тебя есть какой-нибудь план?

– Нет,– коротко ответил я.– А у тебя?

– Тоже нет.

– В таком случае можно расслабиться и получать удовольствие от прогулки, пока нас не поймают.

Так как говорить самому с собой мне совершенно не хотелось, а по большому счету было и не о чем, то я просто бездумно шагал в пустоту надвигающейся ночи, а по моему следу шли призраки-убийцы, которые, несмотря ни на что, должны были загнать обессилевшую добычу и принести ее своим сумасшедшим хозяевам.

Прошло еще некоторое время, и вдалеке показались две быстро приближающиеся фигуры.

Я остановился и сел на землю, спокойно ожидая неизбежной встречи.

– Клара, ты помнишь тот твой трюк с черным ниндзя, который собирался перерезать мне горло, а вместо этого пал от твоей стремительной атаки?

Файт сжала мое горло один раз, что на языке нашего с ней общения означало утвердительный ответ.

– Сможешь его повторить? От двоих нам не отбиться, но хотя бы одного завалить напоследок было бы здорово.

Шею легко сдавило еще раз, и я понял, что Клара одобрила этот коварный замысел.

– Что ж, в таком случае подождем...

Они подошли даже быстрее, чем я ожидал. Два молчаливых создания остановились в десяти метрах от цели своей охоты, заметив в моей вытянутой руке судорожно сжатый стайтрейкс.

– Предлагаю сделку,– бесцветным голосом произнес я.

– Говори.

Это было первое слово, которое я услышал из уст воина тени, но сейчас было не время удивляться или проявлять иные эмоции, потому что мы завершали игру, а это значило, что осталось сделать всего лишь один ход.

– Я не стану использовать стайтрейкс, оттягивая нашу неизбежную встречу.

– Он у тебя не заряжен.

– Хочешь проверить? – Я совершенно раскованно улыбнулся, потому что от этого дешевого блефа не зависело вообще ничего, и это наполняло мои слова той самой непоколебимой уверенностью, которая хорошо известна настоящим игрокам в покер.

– Говори.

Видимо, толден решил не испытывать судьбу, выясняя, насколько сильная карта на руках у противника, и предпочел выслушать меня до конца.

– Вы скажете, почему подписали контракт с Кен,– и я сразу же сдамся.

В воздухе повисла тяжелая пауза, во время которой две пары глаз напряженно изучали меня, как будто решая, посвятить жертву в замысел охотника или просто перегрызть ей горло.

– Мы должны были Кену контракт на одну голову. Больше ста лет они не использовали свое Право, и только сейчас пришло время возвращать Долги.

– И вы знаете, для чего я им нужен? – Ненужный более стайтрейкс полетел в сторону, а я наконец опустил начавшую уставать руку.

– Разумеется.

– Тогда почему вы делаете это? – В моем голосе звучало искреннее удивление.– Во имя чего вы идете на явное самоубийство, с таким фанатичным упорством преследуя свою смерть?

Я почти выкрикнул ему в лицо эти простые слова, на какое-то мгновение забыв о том, что это существо пришло сюда, чтобы отдать меня в руки палачей.

– Нарушить слово чести и означает умереть,– тихо ответил он.– Мы предпочитаем уйти из этого мира достойно, как подобает настоящим воинам.

Так просто решалась эта загадка: толдены, как и я, были всего лишь пешками в руках сумасшедших колдунов, которые решили принести в жертву целый мир во имя своих амбиций.

– Клара,– обратился я к своей верной спутнице,– они, по сути, тоже файты, только, в отличие от тебя или ЛСД, не подозревают об этом. Их хозяин, бог и судья – древний устав клана. Так что давай будем уважать этих воинов.

В конце-то концов, каждый в этой жизни сходит с ума по-своему.

Она выразила свое полное согласие, один раз несильно сжав мою шею. И вот так – в полной гармонии духа, тела и всего остального – мы закончили великую охоту, без борьбы сдавшись н.а милость победителя.

Милость, которой, в отличие от вездесущего страха, нет и никогда не было не только в этом безумном измерении, но и во всех остальных мирах.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Герои и Демоны

Глава 1

Жертвенный алтарь, скажу вам откровенно – это абсолютно не то место, где чувствуешь себя раскованно и непринужденно. Кажется, и лежать удобно, словно на королевском ложе; и настроение приподнятое благодаря доброй порции каого-то препарата, вколотого предусмотрительными жрецами; да и компания как на подбор – все вежливы, внимательны и предупредительны. И все же...

Все же временами накатывает ощущение неправильности происходящего. Причиной тому то ли мрачноватая обстановка огромного зала, освещаемого призрачным светом тысяч свечей, то ли странного вида каббалистические узоры, начертанные на стенах бурой краской, напоминающей засохшую кровь, то ли озабоченные лица прислужников, то ли...

В общем, не знаю точно, что именно так негативно влияет на настроение, но время от времени ловишь себя на смутной тревоге, от которой никак не избавиться, даже несмотря на то, что все идет своим чередом и никаких особых поводов для волнения, в общем, нет.

Не скрою, сначала было совсем плохо. Жуткий страх сковал тело, а на сознание навалилась тяжелая волна душной паники, как только я понял, что помощники жрецов несут меня, спеленатого по рукам и ногам, на жертвенный алтарь. Но затем это прошло. Добрейший настоятель сделал живительную инъекцию витаминов, попутно позволив вдохнуть аромат какого-то неземного цветка, после чего мир взорвался букетом красок, а чувства так обострились, что окружающий мир я воспринимал уже как будто не из одной точки, а сразу из нескольких. Этакое объемное изображение с нескольких камер одновременно. Это напоминало монтажную с множеством экранов, на которые смотрит режиссер, решая, с какого из них в данный момент вести трансляцию матча. Прибавьте к этому трехмерное изображение и не передаваемое словами качество звука (я слышал даже, как бьются сердца у всех присутствующих) – и вы поймете, что, значит, ощущать себя центром мироздания.

Немного огорчало только то, что куда-то запропастился мой вечный спутник, которого я называю внутренним голосом. Видимо, из-за этого смутное беспокойство омрачало мое благородное чело, но на фоне происходящих событий мирового масштаба эти мелочи практически ничего не значили.

– Ну что, ты готов? – Один из семерки Кен, уже одетый в ритуальный костюм и маску, склонился надо мной и ласково потрепал по щеке.

Я благодарно кивнул, с трудом сдержав слезу восхищения перед благодетелем, собирающимся во имя великой цели принести меня в жертву.

– Молодец! – В голосе учителя слышалось столько неподдельной гордости и радости за успехи талантливого подмастерья, что помимо моей воли счастливая слеза все же скатилась по щеке и, упав на пол, рассыпалась на невесомые бриллиантовые капли.– Потерпи немного, уже скоро.

Я еще раз благодарно кивнул и затих, внутренне готовясь к предстоящему обряду. Все мое естество трепетно стремилось навстречу таинству, но учитель велел потерпеть, и, не смея ослушаться наставника, я сжал волю в кулак, трепетно считая бесконечно долгие секунды, складывающиеся в непреодолимо громоздкие минуты, которые, в свою очередь...

Из состояния полусна-полутранса меня вывел удар гонга, возвещающий о начале церемонии. Открыв глаза, я увидел, что больше не лежу на помосте, усыпанном благоухающими цветами и всякого рода непонятными предметами[52], а сижу в кресле. Прошло еще некоторое время, и, окончательно вырвавшись из оков сна, я сделал удивительное открытие. То, что я принял за кресло, на самом деле являлось массивным, богато инкрустированным троном, стоящим на возвышении, с которого открывался прекрасный вид на весь величественный зал древнего храма. Впрочем, и без того я воспринимал происходящее с нескольких ракурсов одновременно. И даже если бы я остался лежать на жертвенном одре, то и в этом случае мог видеть происходящее с любой точки, какую выбрал бы по собственному желанию. Может быть, этот феномен объяснялся тем, что мое сознание частично уже покинуло тело. Или же мудрые учителя наделили ученика этим удивительным даром. Не знаю. Но, как бы то ни было, новый удар гонга возвестил о небывалой церемонии, и великое таинство священного обряда началось.

Хор запел торжественный гимн, под аккомпанемент которого к подножию трона подошел один из семерки посвященных магов клана Кен и, преклонив колени, начал читать с пергамента текст древней молитвы. Я прекрасно понимал каждое слово в отдельности, но, как ни напрягался, не мог собрать их воедино, чтобы уловить хотя бы общий смысл услышанного.

Свет тысяч свечей озарял своды древнего храма. Преклонивший колени священник, облаченный в ритуальные одежды, читал текст из книги судеб этого мира, торжественно и величественно звучало на бэкграунде многоголосие хора, и вся атмосфера происходящего была пронизана такой внутренней силой и глубиной, что от наплыва чувств я на время перестал дышать. В ушах звучали удары моего сердца. В такт с моим билось сердце священника, читающего слова древнего заклятия.

Он был самым главным и, наверное, поэтому обладал повышенной чувствительностью, недоступной другим. Как бы то ни было, изменение в ритме сердцебиения чтеца, явственно услышанное моим расширенным сознанием, подсказало, что на подходе какие-то неприятности.

– ...и придет озарение туда, где...

Жрец неожиданно сбился и замолчал.

Хор продолжал по инерции петь, но мне стало ясно – сейчас произойдет нечто необратимое. Нечто такое, что поставит под сомнение всю дальнейшую церемонию.

И я не ошибся. Обряд действительно прервали, причем сделали это самым наглым и бесцеремонным образом. Огромные литые ворота храма сорвало с петель, и, пролетев несколько метров, многотонные створки обрушились на толпу прислужников, превратив пару дюжин почитателей культа Кен в не слишком приятное на вид кровавое месиво.

Еще два чудовищных удара сотрясли основание храма, и вслед за обрушившейся частью стены внутрь проник огромный каменный голем. Голова жреца, читавшего текст древнего заклинания, медленно повернулась в сторону кровавой драмы, разворачивающейся в противоположном конце зала. Я прекрасно видел, что в глубине его глаз нет ни страха, ни удивления, ни злости – они были пусты и холодны, как дуло пистолета, приставленного к виску жертвы. В этих удивительно бездушных глазах читалось только одно слово – «смерть». Ибо тот, кто осквернил своим присутствием стены древнего храма Кен, умрет. В этом не было сомнений ни у меня, ни у других участников на церемонии.

Рука посвященного просто указала на огромного каменного исполина – и несокрушимый монстр мгновенно рассыпался в прах. Это было настолько просто и красиво, что я опять чуть было не заплакал от восторга[53].

– Браво! – прошептали мои губы, а сердце учащенно забилось от прилива эмоций.

– Это только начало, мой друг.– Один из вождей Кен материализовался прямо возле моего трона и успокаивающе положил свою прохладную ладонь мне на затылок.– Поверь мне.

Это. Только. Начало.

Пыль рассыпавшегося голема еще только начала оседать, когда в проеме стены появились две новые фигуры. Одна – в черной монашеской рясе, капюшон которой скрывал черты лица незнакомца, а вторая... Вторая была похожа на слегка облезлую пуму в период весенней линьки.

– У этих двоих, кто бы они ни были, нет ни единого шанса! – горячечно воскликнул я, обращаясь к одному из своих любимых наставников Кен.– Ни единого,– повторил я и без особых усилий проник взглядом под завесу капюшона, за которым обнаружился...

«Нет!» – испуганно прошептало все мое естество...

– Не-ет!!! – закричал я, напрягая всю нерастраченную силу своих молодых здоровых легких.

– Да! – коротко отозвалось эхо древнего зла, после чего Антопц (а это был именно он) плюнул в сторону трона.

«Это же Антопц!» – хотел было закричать я, чтобы предупредить своих покровителей, но не успел.

Время замедлило свой стремительный бег, перейдя на тихие, едва заметные шаги. Капля слюны повелителя тьмы летела через весь зал, оставляя за собой тонкий след, который мгновенно замерзал, как будто эту волшебную каплю неуклонно преследовал ледяной холод.

– Это ан....– только и успел сказать я, после чего замерзающая на ходу слюна достигла подножия трона, сделала еще один мощный рывок, и, наконец,. окончательно застыла в нескольких сантиметрах от моего глаза.

– ...то...– Выдохнул я облако морозного пара, не в силах ни пошевелиться, ни убрать голову с пути капли, ни даже просто отвести взгляд от этой зловещей сосульки, протянувшейся тонкой ледяной линией через весь огромный зал.

– ...п...

Хрясь! Повелитель тьмы лишь слегка приподнял руку, но и этого короткого движения хватило, чтобы застывшая в нескольких сантиметрах от моего правого глаза сосулька преодолела ничтожное расстояние и, пробив глазное яблоко, вошла в мозг...

Голова взорвалась изнутри, разлетевшись во все стороны тысячей мелких осколков, а когда я пришел в себя, все уже было кончено и мое сознание вновь было свободно от действия наркотика с чарующим названием «цветок забвения»[54]. Не знаю, была это настоящая сосулька или какая-то магическая иллюзия, но правый глаз начисто перестал видеть...

– Ударь его в сердце.

Этот тихий мертвенный голос принадлежал тому, кто уже однажды основательно покопался у меня в мозгах, вытащив оттуда всю мою подноготную.

– Ударь его в сердце прямо сейчас!

Это была уже не тихая задушевная просьба, а настоящий безапелляционный приказ.

Повинуясь требованию чужой воли, моя рука чисто автоматически протянулась к торчащей из глаза сосульке, рывком вытащила ее (я услышал неприятный звук, а левый глаз успел отметить обагренное кровью острие). После этого, не глядя, будто обладала теперь собственным зрением, моя рука резко ударила в сторону – туда, где стоял один из вождей Кен: тот, что положил мне руку на голову.

Понятия не имею, где у него находилось сердце, ведь он вообще не был человеком, но, без всякого сомнения, выпад, направляемый черной волей Антопца, достиг цели.

Могущественная семерка потеряла одного из своих членов.

Удар был настолько точным, что смерть наступила мгновенно. Тот, кто еще секунду назад собирался уничтожить целый мир и пересечь тем самым грань, отделяющую могущественного смертного от богов, канул в пустоту, так и не поняв, кто его погубил.

Тонкая ледяная линия, протянувшаяся от Антопца ко мне, растаяла, опав серебряным дождем да пол храма, и остановившееся было время вновь тронулось в путь по обычной своей колее.

– А ловко ты расправился с этим мерзким жрецом! – На моем горизонте вновь появился вынырнувший из ниоткуда внутренний голос.

Многотысячная толпа прислужников Кен устремилась к двум одиноким фигурам, стоящим недалеко от развороченного големом входа в храм...

– Какими судьбами? – не скрывая радости от появления второго «я», мысленно воскликнул я.

Облезлая пума, пришедшая вместе с повелителем тьмы, неожиданно встала на задние лапы, после чего вскочила на голову зловещего чернокнижника.

– Потом, все потом, – отмахнулся мой вечный спутник,– сейчас есть дела поважнее. К тому же интересно, что за номер подготовил Антопц со своим дрессированным, любимцем.

Казалось, еще немного – и серая масса прислужников древнего культа поглотит двух отчаянных смельчаков, посмевших вторгнуться в этот величественный храм.

– Ставлю на цирковой аттракцион повелителя тьмы,– предложил внутренний голос, но ответить я не успел: облезлая пума встала, словно балерина, на подушечки кошачьих пальцев и быстро-быстро, как волчок, закружилась вокруг своей оси, в результате чего вокруг зловещей парочки образовался вихрь.

Представьте себе сладкую вату, наматываемую на палочку. Так вот, пума проделала то же самое, только с воздухом. А когда она наконец прекратила вращение, то образовавшееся уплотнение резко «расправилось» – и обрушилось на атакующих.

Эффект был как от ударной волны от мощного взрыва. Я видел распространяющуюся кольцами рябь, которая сминала и комкала безликую массу атакующих, превращая тела адептов культа в отвратительное бесформенное крошево. Все было кончено за пару секунд. От нескольких тысяч атакующих не осталось практически ничего.

– Одним ударом покончили со всеми,– потрясенно пробормотал я, не в силах прийти в себя после такого.

– Ты забываешь о шестерке Кен.

Внутренний голос был прав – место битвы было расчищено от многочисленных любителей, оставив на ринге только лучших из лучших: непревзойденного Антопца на пару с огромной смышленой кошкой и шестерку не менее великих и могучих магов, поставивших перед собой цель уничтожить этот мир, чтобы перейти на новый уровень существования и стать богами.

В качестве же главного приза этого эпического поединка, в качестве кубка кубков, лаврового венка на чело победителя, золотой медали на грудь и пояса чемпиона на бедра – во всех этих качествах разом выступал ваш покорный слуга, уже успевший привыкнуть к тому, что стал тут чуть ли не центром мироздания.

Магия воздуха, судя по всему, еще не исчерпала себя в этом поединке, поэтому вслед за впечатляющей ударной волной, устроенной командой Антопца, Кен ответили более чем достойно, сотворив голема-призрака. Огромная размытая фигура полупрозрачного гиганта, появившаяся буквально из воздуха, сделала короткий резкий хук справа – и стоявшая на голове повелителя тьмы пума, нелепо кувыркаясь в воздухе, отлетела к противоположной стене, со всего размаха впечатавшись в каменную кладку.

– Ну вот, и до комиксов дошли.– Было очевидно, что происходящее по-настоящему радует моего вечного спутника.

– В каком, смысле? – не сразу понял я, о чем идет речь.

– В самом прямом. Сейчас наши герои начнут крушить своими телами стены, летать по воздуху и заниматься прочей не менее абсурдной белибердой, присущей всем уважающим себя персонажам дешевых комиксов.

– Но там обычно есть деление на плохих и хороших...

– У нас тоже. Удивляюсь, что тебе это непонятно. Кен – откровенно плохие, повелитель тьмы и его цирк – безусловно хорошие, а...

Голем был ликвидирован, вернее, расщеплен на молекулы небрежным взмахом руки чернокнижника. Одним громадным прыжком преодолев половину зала, рядом со своим дрессировщиком встала слегка помятая пума. Тогда маги Кен, Продолжая удерживать инициативу, вызвали из небытия какого-то непонятного ежика-переростка. И, судя по усиленной жестикуляции Антопца, сия тварь его не на шутку взволновала.

Все это произошло настолько быстро, что я не успел ничего толком осмыслить. Однако, не слишком расстроившись, я решил воспользоваться временным затишьем[55] и продолжил свою прерванную реплику:

– Кен однозначно принесут нас в жертву, если победят, но ведь и повелитель тьмы, вероятно, сунет нашу голову в банку со спиртом, предварительно разрезав тело на части: особенно после того, как узнает, что мы растеряли все его пропахшие нафталином артефакты.

– И что ты предлагаешь в таком случае – ни за кого не болеть?

Ситуация складывалась необычная. Я сидел на троне, наблюдая за магическим поединком самых могущественных колдунов этого мира[56] и решал, какой стороне отдать свое предпочтение.

– Яне предлагаю ни за кого не болеть, а просто говорю, что расклад достаточно вялый. При любом исходе противостояния наши шансы выжить видятся мне довольно призрачными.

Маленький ежик колючим колобком покатился в сторону Антопца...

– С повелителем тьмы у нас есть хоть какие-то шансы, а Кен – это однозначный билет в один конец,– заметил внутренний голос.

Чернокнижник закончил читать заклинание, и навстречу невзрачному зверьку встала самая настоящая армия ада. Тот «фарш», который до воздушного удара составлял костяк фэнов семерки Кен, отлепился от пола и стен, после чего, грузно переваливаясь, покатился навстречу ежу.

Я лично сражался с армией зомби, уничтожившей превосходящие силы ирзотов, я видел огромных мертвых воинов в цитадели Антопца и, казалось, уже привык ко всему, но... Этот раздавленно-расплющенный «фарш», похожий на какую-то зловещую биомассу из голливудского триллера, поверг меня в откровенный ужас. Однако то, что последовало за этим, оказалось еще страшнее.