ГЛАВА 5

День обещал быть безветренным и душным. Температура воздуха в полном соответствии с временем года была не особенно высокой, но влажность перешагнула все разумные пределы, и Дейл Гордон снова обливался потом. Воротничок рубашки немилосердно тер шею, и ранки щипало от соленого пота, но он не замечал этого.

Дейл Гордон двигался вдоль тротуара по-солдатски решительным шагом. Да он и был солдатом – надежным и дисциплинированным, готовым выполнить любой приказ.

Восход был близок, но вокруг царила полная темнота. Луна – тоненький серпик – не давала почти никакого света, но Дейл Гордон ни разу не споткнулся, ни разу не сбился с шага. Ему еще никогда не приходилось бывать в этом районе, однако он тщательно изучил план города и знал дорогу лучше, чем окрестности своего гаража.

Свою уверенность он приписал высшей силе. Брат Гэбриэл уверил его, что ради такого случая бог «спрямит стези его», и был, как всегда, прав. Он умел творить чудеса, этот брат Гэбриэл! Он умел творить их одной силой воли, даже находясь далеко, на расстоянии многих сотен и тысяч миль от Далласа. Ведь заставил же он молчать всех собак, которых должно быть полным-полно за этими высокими заборами! Ни одна из них даже не гавкнула, когда Дейл Гордон проходил мимо.

Ее адрес он заучил, как таблицу умножения. Шагая вдоль улицы, Дейл Гордон смотрел прямо перед собой, пока не оказался напротив нужного дома. Тогда он четко, по-военному, повернулся и оказался лицом ко входу.

Дом был небольшим, одноэтажным, выстроенным в традиционном стиле. Кирпичные стены, светлая деревянная отделка, темная дверь. В темноте он не мог разглядеть, какого она была цвета – зеленой или, быть может, синей, возможно, даже коричневой. Небольшой палисадник перед фасадом был ухожен и пестрел цветами – астрами или хризантемами, которые только и цвели столь поздней осенью.

«Ей следовало оставить включенным свет над крыльцом. Хотя бы в качестве меры предосторожности», – подумал Дейл Гордон, шагая по дорожке к крыльцу. Впрочем, он нисколько не боялся, что его увидят, – ему была обещана полная невидимость, и он свято верил, что ни она, ни соседи не заметят его.

По обеим сторонам крыльца стояли глиняные горшки, в которых росли светлые хризантемы. Поднимаясь по ступеням, он задел одну из них, и она долго кивала ему лучистой головкой.

Верх входной двери был застеклен. Прикрывая лицо с обеих сторон руками, Дейл Гордон прижался лбом к холодному стеклу, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь внутри.

В доме было темно. Лишь где-то в глубине виднелось слабое голубоватое сияние, как от работающего телевизора. Дейл Гордон потянул ручку двери, но она оказалась заперта. Тогда он спустился с крыльца и осторожно двинулся в обход дома, проверяя окна.

Но смотревшие на улицу окна были заперты изнутри. Лишь четвертое по счету окно, выходившее на задний двор, поддалось его усилиям.

«Если дом оборудован системой безопасности и если она сработает, тебе придется действовать очень быстро, пока не сбегутся соседи или не приедет полиция. Будь к этому готов», – вспомнил он. Брат Гэбриэл предусмотрел буквально все.

Вытерев о штаны вспотевшие ладони, Дейл Гордон несколько раз резко вдохнул и выдохнул воздух, раздувая щеки. Однако это оказалось излишним, поскольку, когда он резким движением поднял раму, не раздалось ни тревожных звонков, ни воя сирены. Почти полминуты Дейл Гордон стоял совершенно неподвижно, напряженно прислушиваясь, однако в доме по-прежнему было тихо. Тогда Дейл схватился руками за подоконник, подпрыгнул и перевалился в комнату.

Его глаза давно привыкли к темноте, поэтому Дейл Гордон хорошо видел обстановку комнаты, в которую попал. Судя по всему, это была гостиная. Пахло здесь очень приятно – потянув носом, он решил, что пахнет пряностями и цветами. И действительно, на одном из журнальных столиков у диванов он обнаружил шаровидную хрустальную вазу, до половины наполненную высохшими цветочными лепестками и палочками корицы. Наклонившись к ней, Дейл Гордон полной грудью вдохнул понравившийся ему аромат. Никогда в жизни ему не приходилось сталкиваться с подобными излишествами, и Дейлу захотелось задержаться в гостиной, однако у него был строгий приказ закончить работу как можно скорее. Поэтому он поспешно выпрямился и огляделся.

В глубине души он жалел, что нельзя включить свет, чтобы рассмотреть все как следует. Со всех сторон его окружали вещи, которыми Джиллиан Ллойд пользовалась каждый день, быть может – по нескольку раз в день. На столах и тумбочках он видел книги, иллюстрированные журналы и рамки с фотографиями, но кто на них изображен – в темноте определить было невозможно. Дейл Гордон даже подумал о том, чтобы захватить одну из фотографий в качестве сувенира, но сумел побороть искушение. Как ни велико было его желание владеть какой-то вещью, которая принадлежала Джиллиан, красть он не смел, ведь воровство – это грех.

Замерев на несколько секунд, Дейл Гордон медленно двинулся к дверям, стараясь не наткнуться на мебель. Пол в гостиной не был застелен ковром, но Дейл ступал так легко, что ни одна половица даже не скрипнула. Оказавшись в коридоре, он попал в бледно-голубое сияние, которое заметил сквозь стекло входной двери. Это оказался не телевизор, а бактерицидная лампа установленной над плитой вытяжки. Сначала Дейл хотел ее выключить ее выключить, он даже зашел в кухню, но потом подумал, что это не имеет значения.

Он как раз собирался покинуть кухню, когда заметил на рабочем столике стакан с водой. Воды в нем было не больше одного-двух глотков. Дейл Гордон потянулся к нему, но остановился. Брат Гэбриэл специально предупредил его, чтобы он ни к чему не прикасался без особой необходимости.

Но ведь брат Гэбриэл ни о чем не узнает.

Он взял стакан в руку и медленно, смакуя, выпил воду маленькими глотками. Это была самая обычная вода, но у него слегка закружилась голова. Дейл Гордон опьянел от одного сознания того, что, быть может, совсем недавно она держала этот стакан в руках, что его губы и язык прикасаются к тому месту, которого касался ее рот. Для него это ощущение было почти мистическим, уж во всяком случае – значительным и важным. Примерно то же он испытывал, когда слушал записи проповедей брата Гэбриэла.

Но вместе с тем это ощущение было чувственным, плотским, словно он прикоснулся к ее теплой коже, почувствовал ее дыхание. Стакан был пуст, но Дейл Гордон все не отрывал от него губ. Его язык скользил по стеклу то внутри, то снаружи стакана, дыхание участилось, а сердце колотилось, как у загнанного зверя, будто хотело выскочить из груди. Его мешковатые брюки топорщились спереди, и Дейл Гордон вдруг испугался, поняв, что испытывает самое настоящее сексуальное возбуждение.

А все связанное с сексом было нечистым, греховным и, следовательно, – запретным.

Стоп, скомандовал себе Дейл Гордон. Он не должен отвлекаться. Он не имеет права поддаваться чарам блудницы по имени Джиллиан Ллойд!

Поставив стакан на прежнее место, он повернулся к нему спиной. Для него это движение было глубоко символичным: он как будто отвращал свой взор от греха, снова возвращаясь мыслями и сердцем к добру, о котором так хорошо говорил в своих проповедях брат Гэбриэл. «Совлеките одежды греха, очистите сердце и принесите его мне…»

Несколько мгновений Дейл колебался, потом стремительно вышел из кухни в коридор и прислонился к стене, стараясь выровнять дыхание.

Он попытался сориентироваться. Темный коридор вел куда-то в глубь дома; кроме кухни и гостиной, в коридор выходили еще двери. Одна из них, несомненно, вела в спальню Джиллиан. Что ж, надо это проверить… И Дейл Гордон бесшумно скользнул вдоль коридора.

Первая дверь, которую он открыл, привела его в комнату, где стояли письменный и компьютерный столы, а вдоль стен выстроились металлические шкафы картотеки. На стене над столом висела пробковая доска, к которой кнопками были пришпилены календари, записки и визитные карточки. Это, несомненно, был рабочий кабинет Джиллиан Ллойд.

Вторая комната оказалась гостевой спальней. Кровать аккуратно застелена, на кресло наброшен клетчатый шотландский плед, туалетный столик с тройным зеркалом был девственно пуст.

Не то…

Дейл Гордон отступил в коридор.

Природа наградила его острым обонянием, поэтому еще до того, как открыть дверь в конце коридора, он почувствовал, что найдет ее здесь. Он чувствовал запах ее шампуня. Чувствовал запах дезодоранта. Его раздувшиеся ноздри улавливали даже слабый аромат ее кожи – теплой, благоухающей каким-то травяным лосьоном. От этого запаха у него снова закружилась голова, а рот наполнился слюной.

Из-за опущенных жалюзи в спальне было еще темнее, чем в коридоре, однако его глаза настолько привыкли к отсутствию света, что он ясно видел ее. А может, острое ночное зрение было даровано ему свыше, чтобы он исполнил предназначенное.

Его сердце громко стучало, но не страх или тревога были тому причиной. Дейл Гордон ликовал. Одна из избранных, и так близко от него – достаточно просто протянуть руку, и коснешься ее теплого податливого тела.

Святая плоть…

Во всяком случае, Джиллиан была святой до тех пор, пока…

Дальше Дейл Гордон решил не думать, чтобы не дать праведному гневу овладеть им. Он знал: стоит ему представить, как тот высокий бронзовокожий мужчина подмял Джиллиан под себя, как он осквернил ее чистое, совершенное тело, погрузив в нее свой срамной уд, и ему снова станет плохо. И без того ему уже чудился острый запах горячего пота, заливающего корчащиеся на простыне тела, и он был вынужден несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы подавить позыв к рвоте. Стараясь справиться с собой, Дейл Гордон снова посмотрел на Джиллиан.

Она спала на животе, обняв подушку обеими руками и прижимаясь к ней щекой. Дейл ясно видел ее профиль – прямой нос, темные ресницы, приоткрытые губы – и изящную ушную раковину, которая напоминала ему совершенное произведение искусства. Дыхание Джиллиан было почти бесшумным, но он уловил его запах – теплый, чуть отдающий мятой. Темные волосы веером разлетелись по подушке – прямые, гладкие, шелковистые.

На коврике у кровати валялась сброшенная ею пижама: маленькая безрукавка на пуговицах и короткие штанишки. Наклонившись, Дейл Гордон поднял пижаму и некоторое время с благоговением ощупывал мягкую ткань курточки, которая касалась ее груди. Несколько раз он прижимал ее к лицу, вдыхая запах. У него едва не закружилась голова, когда он представил, как ее кожа соприкасается с тканью, как приподнимают и натягивают фланель тугие груди, как проступают сквозь ткань соски, которые могли бы питать ее ребенка…

Вот только никакого ребенка не будет.

С чуть слышным печальным вздохом Дейл Гордон положил пижамную курточку на кровать и принялся мять в руках короткие штанишки. Он знал, что в прохладной комнате они не могли сохранить тепла ее тела, но тут ему на помощь пришло воображение. Дейлу казалось, что он все еще ощущает жаркое тепло и влажность ее лона. Вывернув штанишки наизнанку, он прижал их к себе и начал медленно двигать ими вверх и вниз.

Даже сквозь ткань Дейл Гордон чувствовал, как нарастает его возбуждение. Такое с ним случалось не часто. После одного случая в старших классах школы, когда товарищи, стащив с него трусы, принялись насмехаться над крошечными размерами его пениса, Дейл Гордон старался не думать о той мерзкой штуковине, которая болталась у него между ногами. Он не прикасался к ней, даже когда мочился, хотя порой это требовало от него немалой ловкости. Только требования гигиены могли заставить Дейла дотронуться до собственных гениталий. Он намыливал их и тер, тер, тер до боли жесткой мочалкой. Впрочем, проделывал он это не часто.

Иногда пенис все же предавал его. Несколько раз он просыпался по утрам с мертвящим ощущением провала, рокового падения, греха, которому не было и не могло быть прощения, несмотря на то, что совершен он был во сне. Несколько раз Дейл Гордон пытался убедить себя, что ничего не было и что происшедшее ему просто приснилось, но на простынях каждый раз обнаруживались холодные липкие пятна – немые свидетели его падения.

Точно такие же пятна много лет назад обнаружила на его постельном белье мать – обнаружила и догадалась, какими скверными вещами Дейл занимается по ночам. Она заставила его хлестать самого себя плетью до тех пор, пока хлынувшая из ран кровь не очистила его от греховных помыслов и деяний.

Брат Гэбриэл полностью одобрил решение матери.

Зло, сказал он, заключено в потакании страстям, сиречь – желаниям плоти. Человек должен содержать себя в чистоте, ибо секс ведет к вечному осуждению и гибели. Примерно так говорил брат Гэбриэл Дейлу Гордону, и сейчас он понял этот трюизм как никогда глубоко. Вдруг он совершенно отчетливо осознал, что если не будет осторожен, то удовольствие, которое он переживает сейчас, возьмет над ним верх, поработит его, затуманит разум и помешает выполнить предназначенное.

Но ему было так приятно тереться пенисом о штанишки Джиллиан, что он не смог справиться с собой. Он не мог остановиться! Вместо этого он расстегнул ширинку и удвоил темп. И меньше чем через минуту из его горла исторгся низкий, нутряной стон, исполненный животного блаженства и стыда.

Этот звук разбудил ее. Ее глаза открылись, но в первые несколько мгновений она даже не шевелилась, словно стараясь понять, где она находится и что ее разбудило. Только потом, словно почувствовав рядом его присутствие, она поспешно повернулась на спину.

И закричала.

Собственно говоря, это был даже не крик, а просто восклицание – изумленное и растерянное. Оно прозвучало сдавленно, словно ее горло перехватило внезапной судорогой.

– Привет, Джиллиан. Она ахнула.

– Ч-что… что ты здесь делаешь?

Она узнала его! Она вспомнила, кто он такой! Дейл Гордон был бесконечно рад, что его лицо будет последним, что она увидит в жизни.

ГЛАВА 6

– Мисс Ллойд?

Разбуженная незнакомым голосом, она скатилась с кровати, накинула на нее покрывало и, пытаясь на ходу попасть в рукава халата, направилась к входной двери. Она еще не до конца проснулась и действовала почти автоматически. В дверь продолжали звонить, и она была готова на все, чтобы поскорее это прекратить и вернуться в уютную, теплую постель.

Через несколько секунд она сообразила, что не спит, что все это происходит на самом деле и что открывать дверь, даже не спросив, кто там, скорее всего не стоит.

– Кто там? – спросила она.

– Полиция, мисс Ллойд. Откройте, пожалуйста.

Она так удивилась, что широко распахнула дверь и оказалась лицом к лицу с двумя патрульными полицейскими в форме далласского полицейского управления. На подъездной дорожке стоял патрульный автомобиль.

– Мисс Ллойд? – снова спросил один из копов.

– Да, это я. – Она машинально запахнула халат на груди и отбросила с лица упавшую на глаза прядь волос. – Простите, я не… Что вам нужно?

– Позвольте представиться, мисс Ллойд. Капрал Льюис. Мой напарник – капрал Колтрейн.

– Очень приятно, – машинально откликнулась она. – Что случилось, капрал Льюис?

– Можно нам войти?

Этот вопрос заставил ее проснуться окончательно. Она прекрасно знала, что полицейские никогда не являются к тебе в дом в такую рань, чтобы предложить билеты на благотворительный бал. С другой стороны, если бы квартал горел или какой-нибудь свихнувшийся подросток держал всю округу под прицелом папиной винтовки с оптическим прицелом, сигнальные огни на патрульной машине были бы включены, а копы и фэбээровцы с рациями бегали бы вокруг дома как ошпаренные. Следовательно, ничего страшного в эту минуту не происходило…

Следовательно, что-то страшное уже произошло. Что-то страшное и трагическое, иначе бы капралы Льюис и Колтрейн не вошли в дом среди ночи! Если бы они подозревали, что она хранит наркотики и оружие, они бы не прятали взгляды и не звонили у двери так долго – они бы просто вломились в дом и вытащили ее из постели.

– Что случилось?! – Пошатнувшись, она схватилась за косяк двери. – Скажите же мне!..

Капрал Льюис попытался поддержать ее, но она отстранилась и отступила в холл. Копы вошли следом. Колтрейн закрыл дверь и остался возле нее, а Льюис шагнул вперед.

– Вам лучше присесть, мисс Ллойд.

– Я не хочу садиться! – нервно выкрикнула она. – Я хочу знать, что происходит и почему вы здесь!

Она в панике переводила взгляд с одного на другого, и копы сочли за лучшее сказать ей все как есть. Льюис, очевидно старший в этой паре полицейских, а может, просто более разговорчивый, сказал:

– Ваша сестра, мисс Ллойд… С ней случилась беда. Либо сегодня ночью, либо рано утром.

– Что с ней? Она… в порядке?

Капрал Колтрейн опустил глаза и принялся сосредоточенно рассматривать носки своих форменных ботинок. Льюис откашлялся в кулак и впервые за все время встретился с ней взглядом.

– Боюсь, что нет, мэм. Сегодня утром вашу сестру нашли мертвой в ее собственном доме.

Эти слова ударили ее словно таран. Несколько мгновений она не могла ни выдохнуть, ни вдохнуть. Колени ее подогнулись, она стала падать, но Льюис успел вовремя поддержать ее и усадить в кресло. Стены холла опасно раскачивались, и она поспешно вцепилась обеими руками в поручни кресла. Виск! ломило, перед глазами вспыхивали ослепительно яркие звезды. Потом все провалилось во мрак.

Каким-то образом ей все же удалось не грохнуться в самый настоящий глубокий обморок, однако, когда перед глазами снова посветлело, дыхание ее было прерывистым и частым, словно она только что пробежала стометровку. Капрал Льюис велел напарнику принести ей стакан воды, и тот с видимым облегчением покинул холл, отправившись на поиски кухни.

Пока он ходил, она неподвижно сидела, прижав ладонь к губам. Ладонь была влажной и соленой, а холодные, как лед, пальцы дрожали. Глаза налились слезами, но это не были слезы горя. Еще не были. Она плакала от пережитого потрясения.

До ее сознания все еще не дошел смысл сказанного. Слов; Льюиса казались ей чудовищной шуткой. А может, промелькнуло у нее в голове, все это просто дурной сон, и теперь ей надо поскорее проснуться.

Но если это не шутка и не сон, тогда… тогда это просто какая-то кошмарная ошибка. Полицейские, как всегда, все перепутали, явились не в тот дом, разбудили не того человека. Ничего себе ошибочка!.. Да она в суд подаст на Управление полиции Далласа и заставит их ответить за все страхи, которые она пережила по их милости!