– У тебя есть более важные причины для беспокойства, чем то, что случилось пятнадцать лет назад, Хатч.

– Мне есть о чем беспокоиться целую вечность, когда я буду гореть в аду. Я изнасиловал ее. И подтолкнул Гари Паркера к тому, что он покончил жизнь самоубийством.

– Хатч! Это доктор подействовал на тебя так угнетающе. Ты бредишь. А теперь помолчи!

– Перестань обманывать себя, Донна Ди. – Он дышал тяжело, с присвистом. – Я повинен в смертном грехе. Мы все виноваты.

– Джейд спровоцировала тебя на это, Хатч. Я знаю.

Из его груди вырвался долгий, страдальческий вздох.

– Ты все знаешь лучше всех.

– Может быть, она не делала это напрямую, но…

– Мой отец сказал мне на следующий день после всего, что произошло, что я должен был сожалеть об этом по-настоящему до того, а не после. Он был прав. – Хатч поднял глаза к потолку. – Я рад одному… Что я отказался от почки этого мальчика, сына Джейд.

– Почему ты так говоришь? – спросила она обиженно.

– Потому что, если он мой сын, а мне бы хотелось так думать, я бы не желал, чтобы он мне пожертвовал что-нибудь. Джейд была права, сказав тебе «нет». Никто из нас не имеет прав на ее сына. Мы все недостаточно хороши для этого.

Донна Ди ощутила укол зависти и ревности лишь от одного упоминания имени Джейд. Она схватила мужа за руку.

– Почему ты сделал это, Хатч? Это Нил заставил тебя? Может быть, была ситуация, когда теряешь контроль над собой?

– Да, Донна Ди, – пробормотал он безучастно. – То была одна из тех ситуаций, когда теряешь контроль над собой.

Она была готова скорее простить ему насилие над Джейд, чем желание обладать ею.

– И у тебя не было никакой другой причины, почему ты… взял ее?

Хатч поколебался, потом тихо ответил:

– Нет… Никаких других причин не было.

Но Донна Ди еще меньше поверила этим словам, чем вымученной улыбке…

Луч солнца коснулся лица Диллона. Но солнечный свет никогда не проникал в окно спальни его вагончика. Какое-то мгновение он не мог сообразить, где находится и почему ему так чертовски хорошо.

Он приоткрыл один глаз, увидел противомоскитную сетку и внезапно вспомнил, почему должен сегодня чувствовать себя властителем мира. Он освободил Джейд от ее демонов.

На нем не было ничего – кроме счастливой улыбки на лице и отросшей за ночь щетины. Он повернулся на другой бок с пылким желанием прижать свое тело к ее и снова вступить в схватку с демонами прошлого. Но в постели рядом с ним никого не было.

Встревоженный, он сбросил простыню и откинул полог сетки. Потом громко произнес ее имя. Только эхо откликнулось в стенах пустого дома. Диллон подошел к окну. На нем не было ни штор, ни занавесок, только жалюзи. Он выглянул во двор – от беспокойства стиснуло грудь.

Увидев ее, он испустил глубокий вздох облегчения, затем перегнулся через подоконник, чтобы насладиться зрелищем. Джейд была одета, но босиком. Солнечные лучи радугой играли в ее распущенных волосах. Сложив ладони рупором у рта, Диллон позвал ее.

Она подняла взор к окну.

Ее сияющая улыбка соперничала с утренним солнцем. Джейд несколько подняла подол своей юбки и собирала туда персики.

– Персики свежие. Прямо с дерева – к завтраку. Я уже съела один. Они очень нежные.

«Но не такие нежные, как ты», – заметил про себя Диллон.

Отвернувшись от окна, он нащупал в ногах постели джинсы и торопливо натянул их на себя. Не утруждая себя застегиванием пуговиц, он скатился вниз по шаткой лестнице и выскочил в парадную дверь.

Двор был пуст.

– Черт!

Тут его осенило, где можно ее найти. Диллон обежал сад и, как и следовало ожидать, нашел Джейд сидящей на качелях под виргинским дубом.

Добежав до нее, Диллон почувствовал, что задыхается. Больше от возбуждения, чем от быстрых движений. Он схватился за веревки, поддерживающие доску, и наклонился, чтобы поцеловать Джейд, – в первый раз при свете наступившего дня. Ее рот был влажен от сока персика. Хотя их губы едва соприкоснулись, поцелуй оказался страстным. Когда он оторвался от нее, его глаза излучали желание. Джейд завязала концы блузки на животе, не застегивая ее. К его удовольствию, он мог видеть соблазнительную ложбинку между грудями.

– Мне нравится ваша экипировка, мисс Сперри.

В явном противоречии с этим официальным обращением, он просунул руку ей под блузку и накрыл ладонью теплую от солнца грудь. Джейд всегда являлась на работу, одетая как светская дама, как женщина, успешно делающая карьеру. Даже в обычной одежде она сохраняла деловой вид.

Эта Джейд, босоногая, взъерошенная, с сияющим лицом, была настоящим открытием. Хотя нынешним утром не требовалось слишком многого, чтобы поразить его.

Она склонила голову к плечу Диллона и счастливо вздохнула от его откровенной ласки.

– Я не нашла своего нижнего белья.

– Это очень кстати. Ты мне нравишься такой…

Щеки Джейд приобрели цвет персиков, лежащих на ее коленях. Диллон засмеялся, почувствовав себя удивительно хорошо. Было впечатление, что за минувшую ночь с его плеч свалился камень весом в сотню фунтов. Он ощущал себя освобожденным. Он был счастлив. И – он понимал это – влюблен до безумия.

Поместье, казалось, находилось в каком-то ином мире. Старый, пустой дом, островок их уединения, выглядел уютно и романтично. Даже птицы еще не проснулись, словно взяли выходной. Воздух был тепл и свеж. Стояло туманное и ленивое утро, когда все, что жило и дышало, должно было заниматься любовью. Диллону хотелось остановить время и каждую минуту заниматься этим же с Джейд.

– Встань и позволь мне сесть.

– А куда я сяду? – дерзко спросила она.

– На мои колени.

Идея, похоже, ей понравилась. Она уступила ему место на раскачивающейся доске, а сама пристроилась у него на коленях.

– Хочешь персик? Последние в этом сезоне.

Джейд поднесла плод к его рту и он откусил немного. Сладкий, ароматный сок брызнул, струйка сбежала по ее руке на его подбородок, потом на обнаженную грудь.

– Вкусно? – спросила она.

– Хм… Хм… – Диллон обнял ее за шею, откинул голову и поцеловал с нескрываемым вожделением. И только после этого выдохнул:

– Очень вкусно.

Он поднес ее руку к ее же рту, и Джейд тоже откусила кусочек персика. Он заставил ее откусывать еще и еще, пока рот Джейд не наполнился сладкой мякотью и сок не потек по подбородку на шею. Когда капли сока упали на ее грудь, Диллон наклонился и слизнул их. Потом развязал узел на блузке, распахнул полы и открыл ее грудь солнечным лучам и собственным жадным губам.

Забыв о персике, Джейд обняла его за шею и откинулась назад, сама предложив ему шею и груди. Он целовал их поочередно, продвигаясь выше. Когда их губы сомкнулись, Диллон застонал от вожделения.

Он посадил Джейд лицом к себе и раздвинул ее бедра на своих ногах. Когда они целовались, ее тело тесно прижалось к нему и он почувствовал, что сходит с ума. Она прошептала ему в ухо:

– Ты не подумаешь, что я распущенная, если…

– Нет, вовсе нет…

Рука Джейд исчезла под юбкой, пальцы коснулись его тела. Когда она сжала в ладони его мошонку, Диллон вскрикнул и пробормотал невразумительную смесь молитвы и проклятий. Она высвободила его член из джинсов. Диллон крепко поцеловал ее.

Джейд медленно вбирала в свое лоно его твердую плоть, дюйм за дюймом, до самого основания.

Диллон оттолкнулся ногой от земли. Доска качнулась вперед, и от этого он погрузился в нее еще глубже. Наслаждение было огромным. Потом доска качнулась назад, и Джейд надавила на него еще сильнее. Обхватив ее обеими руками, Диллон крепче прижал Джейд к себе.

– Только бы тебе не было больно, – прошептал он.

– Мне не больно. Так я могу чувствовать тебя глубже, чем ночью.

– И я глубже…

– Да… Да…

Доска продолжала раскачиваться. Каждый раз, когда она замедляла ход или совсем останавливалась, Диллон сильным толчком снова приводил ее в движение. Он был готов кончить раньше ее, но сдерживал себя. Нагнувшись, касался языком ее соска, ласкал его, пока не почувствовал, что ее тело облегло его, словно мягкая перчатка. Джейд издала несколько отрывистых, глухих вскриков, и они слились в долгом оргазме.

Мокрые от пота и липкие от выделений и сока персика, они прижались друг к другу. Потом Диллон откинул влажные пряди с ее раскрасневшихся щек.

– Я проснулся сегодня утром, – начал он нежно, – и раньше, чем понял, где нахожусь, поразился, как мне хорошо.

– Я тоже чувствую себя хорошо, Диллон. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за…

Он прижал палец к ее губам.

– Все наслаждение было моим.

– Не все твоим…

– Это было изумительно, Джейд. Но это и что-то большее.

Диллон взял ее голову в ладони.

– Мне нравится, когда ты спишь рядом со мной.

– Мне это тоже нравится, – призналась Джейд, словно в тумане. – Очень нравится. Я впервые в жизни спала с мужчиной и не предполагала, что при этом чувствуешь себя так покойно. Неудивительно, что люди придают этому такое большое значение.

– Неудивительно, – улыбнулся он и привлек ее к своей груди. Джейд опустила голову ему на плечо.

– Диллон…

– Да?

– Прошлой ночью, когда я… подошла, ну, ты понимаешь, ж первый раз… – сказала она и запнулась.

– Да?

– Ты сказал: «Нет, Джейд». Почему ты так сказал?

– Я собирался сначала надеть презерватив.

– А-а! Я об этом даже не подумала.

– А должна была. Но поскольку ты этого не сделала, позволь мне заверить, что у тебя нет никаких оснований для паники. Самое худшее, что может случиться, – ты забеременеешь.

Джейд подняла голову и взглянула на него.

– Я никогда не свяжу тебя ребенком.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Ничто не могло бы быть лучше.

Переведя дыхание, она спросила:

– Ты хочешь сказать, что любишь меня?

– Именно это я и говорю.

– Я тоже люблю тебя, Диллон. Я тоже люблю тебя.

Джейд нежно поцеловала его в губы, и снова опустила голову ему на плечо.

Единственные звуки, которые доносились до их слуха, были стук сердца и скрип старых веревок. Они еще долго раскачивались на качелях, пока те не остановились.

Майраджейн Гриффит запарковала свой серый «форд» на дугообразном подъездном пути напротив дома Айвена Патчетта. Приглашение от Нила к завтраку было для нее как гром с ясного неба. Май-раджейн вышла на пенсию два года назад. С тех пор она ничего не слышала о Патчеттах и не видела их. Она часто думала, как это похоже на них: подарить ей золотую брошку, пожать руку и после этого напрочь забыть о ней, проработавшей на Патчеттов тридцать пять лет.

Конечно, Ламар виноват в том, что люди избегали ее. Кто захочет дружить с матерью человека, который умер опозоренный, в богомерзком городе? Она не верила ни одному слову из тех, что люди говорили о ее сыне. Ламар не мог быть извращенцам. Он не мог заниматься теми невыразимыми гадостями, которые ему приписывали. Он умер от пневмонии и редкой формы рака кожи.

До сих пор Майраджейн отказывалась верить в чудовищные признания, сделанные сыном на смертном одре. Его слова не могли быть правдой, потому что его разум помутился от болеутоляющих лекарств, а мозг был промыт бесовскими усилиями врачей. В Сан-Франциско все были так перепуганы СПИДом, что любой заболевший человек верил, что заражен именно этой напастью.

Очевидно, Патчетты, как и она, больше не верили в эту ложь, иначе бы никогда не пригласили ее в свой дом.

Глядя на внушительный фасад, которому она всегда завидовала, миссис Гриффит натянула белые нитяные перчатки. Ее ладони вспотели от нервного возбуждения.

С чего бы это Айвену захотелось ее увидеть? Нил намекнул, что дело важное и срочное. Она и предположить не могла, что бы это значило. Но приглашение ей льстило.

Ее муслиновое платье с цветами как нельзя лучше подходило для утреннего визита. Ему было уже несколько лет, но оно превосходно сохранилось. Отец всегда говорил ей, что лучше иметь одну хорошую вещь, чем дюжину посредственных. Когда Майраджейн выбиралась в город, она всегда обращала внимание на то, как теперь одеваются женщины. Похоже, их вообще не волновало, во что они одеты. Невозможно было отличить уважаемых граждан от всякой швали, потому что все были одеты плохо.

Благопристойность и скромность канули в прошлое – так же, как династия Коуэнов, как и фамильное поместье. Она слышала, что поместье было недавно продано. По слухам, банк был счастлив избавиться от него. Когда Майраджейн узнала об этом, то залилась горючими слезами.

К сожалению, многого уже не вернешь. Ей никогда снова не жить в их фамильном доме, но до своего смертного часа она будет придерживаться прекрасных традиций прошлого. Например, никогда не носить брюк на людях и не появляться в обществе без перчаток и носового платка.

Поднимаясь по ступеням веранды, Майраджейн поправила свою широкополую соломенную шляпу, которая будет приличествовать до традиционного чаепития в пять часов. Никто никогда не скажет о Коуэнах, что они не знают, как себя вести с достоинством и соблюдать приличия. Последняя из оставшихся в живых Коуэнов, Майраджейн приняла на себя ответственность за поддержание репутации своей девичьей фамилии.

Когда экономка Айвена открыла дверь, гостья протянула ей пригласительную карточку:

– Я Майраджейн Коуэн Гриффит. Мистер Патчетт ожидает меня.

Когда они подъехали к ее дому, Джейд пригласила Диллона войти.

– Но я в таком виде… – запротестовал он, – небрит, и волосы на груди слиплись от персикового сока.

– Ты выглядишь не хуже, чем я. Пожалуйста. Мне хочется приготовить для тебя завтрак.

– А я тебя даже ужином не угостил для начала.

– Что значит «для начала»?

Диллон засмеялся в ответ на голубую молнию, сверкнувшую в ее глазах.

– Ладно, я зайду. На чашку кофе, по-быстрому.

Обняв друг друга за талию, они поднялись к парадной двери.

– Как ты полагаешь, Грэм и Кэти не встретят меня с заряженными дробовиками?

– Они будут счастливы за нас, – ответила Джейд, улыбнувшись ему.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я счастлива. – Джейд пошла вперед и почти столкнулась со спешащей навстречу Кэти. – Доброе утро!

– Слава богу, ты уже дома, – задыхаясь, сказала старая женщина. – Я только что проснулась и нашла записку от Грэма. Он поехал на велосипеде встречать тебя и Диллона у его вагончика.

Джейд не обратила внимания на любопытство, прозвучавшее в конце этой сентенции.

– Он прекрасно знает, – сказала она рассерженно, – что ему нельзя уезжать из дома без разрешения, даже в субботу. Придется посадить его на прикол на целую неделю.

Диллон положил руки ей на плечи и повернул к себе.

– А может, он беспокоится о тебе? Ты об этом не подумала? С нашей стороны было безответственно не позвонить ему. Если Грэм направился на площадку, я встречу его по дороге.

– Я думала, ты останешься, чтобы выпить кофе.

– Так я и хотел.

– Но…

– Почему бы мне не поехать и не догнать Грэма. Когда вы с Кэти оденетесь, мы все встретимся у меня. Я угощу всех оладьями с орехами в «Вафельной хижине».

– Звучит соблазнительно. – Джейд не могла удержаться от улыбки. Не могла она больше сердиться и на Грэма. Злиться в это утро вообще было невозможно.

– А ты, Кэти?

– Я согласна.

– Вот и хорошо, – сказал Диллон. – Увидимся позже.

Он тронул пальцем подбородок Джейд и чуть приподнял ее голову для нежного поцелуя. Словно в тумане Джейд смотрела, как он пересек лужайку и забрался в свой пикап. Диллон помахал ей рукой и уехал. Обернувшись, она увидела, что Кэти проницательно смотрит на нее.

– Я в изумлении, – произнесла наконец Кэти. – Вот уж не ожидала, что им станет кто-то вроде Диллона.

– Им?

– Человеком, который принесет тебе освобождение. Я предполагала, что это будет человек прямо противоположный ему, кто-нибудь более тонкий.

– Диллон очень чувствительный человек.

В порыве чувств Кэти тронула взъерошенные волосы Джейд.

– Он должен перебороть твои страхи.

– С тех пор, как погибли его жена и ребенок, его терзает собственный дракон. Я должна быть добра к нему в той же степени, как и он ко мне. Это самое главное.

Кэти скептически взглянула на беспорядок в ее одежде.

– Ты уверена, что это главное?

Джейд рассмеялась громким, хриплым, чувственным смехом. Еще вчера это было бы совершенно невозможно. Господи, как же здорово стать, наконец, полноценной особью рода человеческого! Не быть скованной страхами и опасениями, способной на такие чудесные сумасбродства!

Кэти, должно быть, прочитала в сияющих глазах Джейд ответы на множество своих вопросов. В ее собственных блеснули слезы.

– Ты прямо светишься, Джейд.

– Я счастлива, как никогда, – ответила она без колебаний.

Тем утром они не попали в «Вафельную хижину».

Джейд и Кэти приехали на строительную площадку через сорок минут после Диллона. Радуясь их приезду, Ленер стал с лаем описывать круги вокруг джипа. Едва они успокоили собаку, из вагончика вышел Диллон.

Сердце Джейд учащенно забилось, когда она впервые увидела своего любовника после недолгого расставания. Любовник. Странным образом это слово вошло в ее словарь. Она повторила его про себя несколько раз, стараясь привыкнуть к его звучанию и значению. В груди расцвело чувство гордости и собственничества. Радость закипала от вырывающейся наружу вновь обретенной любви.

Но Диллон сказал:

– Джейд, Грэма здесь нет.

Ее оживление сразу угасло.

– Его здесь нет?

– Господи, – пробормотала Кэти. – Это я во всем виновата. Я не должна была проспать.

– Мальчишки любят побродить. Я уверен, что с ним все в порядке.

По складке, собравшейся между бровей Диллона, Джейд могла догадаться, что он не слишком уверен в своих словах.

– Где он может быть?

– Не знаю. Я следовал его обычным маршрутом и нигде не встретил. Думал, когда приеду, то застану его здесь. Но Грэма не было. Миска Ленера была пуста, поэтому я полагаю, что Грэм вообще не приезжал сюда. Ведь сразу, как только приезжает, он кормит собаку, неважно, хочет она есть, или нет. Я съездил на другую сторону площадки, но и там не нашел его.

Джейд охватила ладонями локти. Солнце стояло уже высоко и день был слишком жарким, но ее зазнобило.

– Может быть, он отправился ловить рыбу, – произнесла она неуверенно.

– Может быть. Я как раз собирался заглянуть на его любимое местечко на канале, когда вы приехали. – Диллон ободряюще положил ладонь на ее руку. – Оставайся здесь. Я вернусь через пять минут.

Он сел в пикап и уехал.

– Пойдем и подождем у тебя в офисе, – предложила Кэти.

Джейд позволила увести себя в домик, но когда они очутились внутри, не могла и минуты усидеть спокойно. Каждые несколько секунд она кидалась к окну в надежде увидеть Диллона, возвращающегося с Грэмом.

– Его записка не могла быть подделана? Ты не думаешь, что он написал ее под принуждением?

– Конечно, нет, – ответила Кэти. – Грэм подсунул записку под дверь моей спальни и оставил на кухонном столе открытую коробку с кукурузными хлопьями. Думаю, он поехал именно сюда. Хотел увидеть Диллона и тебя, как и написал в записке.

– Где же он в таком случае?

– Он мог сбиться с пути и остановиться где-нибудь.

– Он нигде не должен останавливаться без разрешения.

– Дети иногда забывают. Иногда не подчиняются нарочно.

– Но не в данном случае, – упорствовала Джейд. – Кроме того, Грэм не ребенок. Внезапно ее поразила новая мысль.

– Ты не думаешь, что он вышел из себя, потому что я провела всю ночь с Диллоном?

– Сильно сомневаюсь в этом. Грэм влюбился в Диллона много раньше, чем ты. Джейд бросила на нее быстрый взгляд.

– Чему ты удивляешься, Джейд? Тому, что Грэм полюбил этого человека, или тому, что ты влюбилась в него? Или тебя изумляет, что я знала о том, что происходит между тобой и Диллоном, раньше, чем ты сама это поняла? В тот самый день, когда я увидела Диллона, мне стало очевидно, какое чувство он испытывает к тебе, и что ты влюбляешься в него. Ты думаешь, что такой чувствительный мальчик, как Грэм, не заметил эти признаки? Он без ума от Диллона и в восторге от того, что вы наконец вместе.

Джейд отвлек шум снаружи.

– Он вернулся!

Она выскочила в дверь, когда зазвонил телефон.

– Кэти, ответь!

Грэма в пикапе не было.

– Я не нашел его, – сказал Диллон. – Проехал по всему берегу канала, никаких признаков ни Грэма, ни его велосипеда.

Джейд зажала ладонью рот. Он привлек ее к себе.

– Только не впадай в панику. Где-то он ведь есть. Мы найдем его.

– Джейд! – крикнула Кэти в открытую дверь. – Тебя к телефону.

– Сама поговори.

– Это Нил Патчетт.