Беззвучный крик

– Целых три дня я не смогу смотреть телевизор.

– Мне кажется, ты это заслужил. – Удивленный тем, что Джек не на его стороне, Дэвид поднял голову. – Ты нарушил сразу несколько правил, Дэвид. Хуже всего то, что ты очень испугал свою маму. Мамы должны знать, где находятся их дети. Это правило номер один.

– Я знаю, – пробормотал мальчик. – Она всегда волнуется, когда меня не видит.

– Так ты не будешь больше убегать?

– Нет, сэр.

– Больше так не делай.

– Хорошо.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Обещай это своей маме.

Дэвид подчинился. Улыбаясь, Анна вытерла его мокрые щеки.

– А теперь мы можем ужинать? – спросил Дэвид. Джек и Анна засмеялись.

Они начали жевать сандвичи, и в этот момент их единственная лампочка погасла.

* * *

Эззи, ругаясь, вслепую бродил по дому и пытался вспомнить, где Кора хранит фонарик, припасенный на чрезвычайный случай вроде нынешнего. Для бывшего сотрудника правоохранительных органов он оказался чересчур непредусмотрительным. Это просто безобразие.

Единственное, что сейчас его удивляло, – что электроэнергия не отключилась раньше. Двигаясь по восточному Техасу на юго-восток, атмосферный фронт столкнулся с более теплым и более влажным воздухом, идущим с залива, и это породило грозовые облака и смерчи. Все произошло так быстро, что синоптики не успели передать штормовое предупреждение.

Ударившись бедром об угол кухонного стола, Эззи вслух чертыхнулся. Комнату озарила яркая вспышка молнии, при свете которой он наконец разглядел, где находится буфет. Порывшись в нем, Эззи на одной из полок обнаружил фонарь. К несчастью, батарейка в нем села. В этот момент зазвонил телефон. «Проклятие!» – выругался Эззи и снял трубку.

– Да?

– Мне нужен шериф Хардж, – сказал женский голос.

– Хардж вас слушает. – Шерифом он больше не был, но поправлять женщину не стал.

– Я дочь Паркера Джи. Сегодня утром он умер.

Стоя в кромешной тьме, разрываемой только вспышками молний, Эззи не сразу вспомнил, кто такой Паркер Джи.

А, это пациент госпиталя грудной хирургии. Бывший владелец бара с неприятным характером, желтыми от никотина пальцами и тонким голосом, который все время харкал кровью.

Удивительно, что он столько протянул.

– Примите мои соболезнования, мэм.

– Он сам виноват. Смолил сигареты до последнего дня. Вы можете себе это представить? – Очевидно, отношения между отцом и дочерью не были особенно теплыми. В ее голосе не чувствовалось особого сожаления.

– Чем я могу вам помочь? – потирая ушибленное бедро, спросил Эззи.

– Он оставил мне сообщение для вас, но должна предупредить, что оно какое-то бессмысленное.

– Я вас слушаю.

– Вы знаете человека, которого зовут Флинт?

Эззи прикрыл одно ухо рукой, чтобы раскаты грома не заглушали голос собеседницы.

– Флинт, говорите? Это имя или фамилия?

– Я не знаю. Папа сказал: «Передай Харджу – пусть ищет Флинта». Вот я и говорю вам это. В последние несколько дней ему давали большие дозы обезболивающего, так что он был совсем не в себе. Даже меня с детьми не узнавал. Я потеряла сон, пытаясь понять, что это значит. Может быть, и ничего не значит. Похороны послезавтра, если вас это интересует.

Она назвала Эззи время и место похорон, попрощалась и повесила трубку. На похороны Эззи идти не собирался – покойный, ему не нравился. Единственное, что их связывало, – это дело Маккоркл. Странное сообщение, видимо, к нему и относится. Но как? Есть ли в его заметках упоминание о человеке, которого зовут Флинт? Как будто нет. Что, перед смертью Джи вспомнил еще одного посетителя бара? Человека по имени Флинт?

По крайней мере ясно, что это мужчина. И то хорошо.

Телефон зазвонил снова.

– Алло?

– Эззи?

Сквозь треск разрядов было плохо слышно, тем не менее он разобрал, что это не дочь Паркера.

– Да, кто это говорит?

– Рон Фостер. Твое предложение помочь все еще в силе? Ты нам сейчас очень нужен. Можешь ли ты…

Связь оборвалась, прервав нового шерифа на полуслове, но дело уже сделано. Дважды просить его не надо.

Внезапно обретя способность видеть в темноте, Эззи без всякого труда прошел в кабинет, открыл оружейный ящик и достал оттуда ружье, пистолет и кобуру, а также коробки с патронами.

В гараже он нашел свой непромокаемый плащ на том самом месте, где оставил его в последний раз, и бросил его на переднее сиденье «линкольна» рядом с оружием. Отключив автоматическое открывание дверей, он открыл их вручную.

Когда он вышел наружу, ветер и дождь чуть не сбили его с ног.

Едва он выехал на улицу и направился в город, как начался град. Глыбы размером с лимон с ужасным шумом били по корпусу машины. Стеклоочистители Эззи даже не пытался включать – против такого буйства природы они были бесполезны.

Он включил фары, но их свет тут же отразился от стены дождя и града, и Эззи отключил их, чтобы не ослепнуть. С потушенными фарами, практически ничего не видя перед собой, он со скоростью улитки повел машину вперед, придерживаясь разделительной полосы, поскольку сточные канавы были до краев заполнены водой.

Он уже находился неподалеку от управления шерифа, когда завыли сирены. Сначала Эззи не отличал их от воя ветра, но вскоре, поняв, что означает этот пронзительный звук, остановил машину прямо посреди улицы. Управление пожарной охраны не стало бы включать сирены, если бы не засекло смерч.

– Господи, Кора, видела бы ты сейчас своего старика!

Он надел плащ, который, учитывая ситуацию, был так же бесполезен, как резинка с дыркой, и, сделав глубокий вдох, открыл дверцу машины и вышел наружу.

Чтобы защитить лицо от градин, он вынужден был поднять руку. Тяжелая градина ударила его в висок, и Эззи вскрикнул от боли. Неверными шагами он направился к протекавшей вдоль улицы канаве, которая уже больше напоминала реку, но все еще не вышла из берегов. Нужна хотя бы маленькая впадина…

Однако раздумывать было некогда. За свои семьдесят два года Эззи ни разу не попадал под торнадо, но он видел документальные фильмы, так что сразу узнал этот звук.

Он бросился в канаву и закрыл голову руками.

Следующие несколько минут показались ему равными столетию.

Сначала Эззи держал голову опущенной, но затем любопытство взяло верх и он ее поднял. В этот самый момент колокольня стоявшей в конце квартала церкви разлетелась на миллион обломков. Словно возвещая о конце света, зазвонил колокол, и его тут же засосало в воронку смерча.

Затем в мгновение ока было разрушено здание, в котором располагалось окружное налоговое управление.

После этого вихрь поднял в воздух и несколько раз перевернул чью-то машину, а затем обрушил ее на землю.

Она сплющилась, будто пустая консервная банка.

Деревья вырывало с корнем, словно какой-то гигант пропалывал свой огород, стекла выбивало словно взрывной волной.

И тут Эззи увидел мчавшуюся вдоль улицы тачку типа той, что применяют на стройках. Какая нелепая смерть, подумал Эззи. Величиной, как ему показалось, с товарный вагон, она неслась прямо на него со скоростью курьерского поезда.

Издав нечеловеческий крик, Эззи погрузил голову под воду.

Проклятая штука пролетела прямо над ним. Эззи спасло небольшое углубление, в котором он лежал.

Но еще несколько минут он не знал о том, что спасся. До тех пор, пока волна разрушения не унеслась прочь, Эззи лежал, забившись в канаву, и не высовывался наружу. Когда же наступило некоторое затишье, он огляделся вокруг.

Врезавшись в росший на расстоянии примерно двадцати метров от Эззи дуб, строительная тачка расплющилась и обернулась вокруг дерева, словно плащ. От стоявших поблизости зданий остались лишь груды развалин. Вековые деревья лежали вырванные с корнем. Церковный колокол приземлился на автостоянке цветочного магазина, поломав его вывеску.

Эззи медленно поднялся на ноги. Колени его дрожали.

Опершись о них руками, он согнулся и несколько раз глубоко вздохнул. Дотронувшись до раны на виске, он посмотрел на свои пальцы. Они были в крови. Градина поцарапала кожу и набила на этом месте шишку размером с куриное яйцо. В остальном Эззи не особенно пострадал.

Прикинув ущерб, который буря причинила только на одной этой улице, Эззи понял, что граждане округа нуждаются в его помощи. И чем скорее он приступит к делу, тем лучше. Эззи заковылял к своей машине, которая осталась почти целой, не считая разбитого заднего стекла. Сев за руль и захлопнув дверцу, Эззи оглянулся на тачку и покачал головой.

Он должен был погибнуть.

Эззи благодарил Бога за то, что этого не случилось, и думал о том, почему он остался в живых.

Он никогда не был особенно религиозным человеком.

Собственно, он подвергал сомнению многие теологические постулаты, так что Кора постоянно молилась о спасении его души.

Но сейчас он, кажется, понял, что к чему. Каков бы ни был Бог, он все-таки милостив. Сегодня он сохранил Эззи жизнь, и Эззи знал почему. Потому что он еще не выполнил своего предназначения. Его земная работа еще не окончена.

Сегодня он получил новый шанс.

И новый след.

Глава 42

Джек снял свои мокрые, испачканные грязью и навозом ботинки и бросил их на пол.

Когда в подвале погасла лампочка, он нашел на полке фонарик, потом зажег свечи. Они с Дэвидом и Анной просидели там еще полчаса, пока Джек не решил, что ветер утих – его завываний больше не было слышно.

Едва он приоткрыл дверь подвала, как на него обрушилась стена дождя. Но главное заключалось не в этом – на улице резко похолодало. Температура понизилась градусов на двадцать.

В воздухе пахло свежестью. Шторм ушел в сторону Луизианы. На востоке по-прежнему сверкали молнии.

Выйдя из подвала, они с облегчением увидели, что дом стоит.

– С виду он цел. Пойдем проверим. – Джек взял на руки Дэвида, и они пошли через ливень, стараясь обходить самые глубокие лужи. По дороге к дому они постоянно смеялись, давая выход накопившимся за последние часы эмоциям, так что когда, промокшие до костей, они поднялись на веранду, то едва держались на ногах от смеха.

Осмотр дома показал, что повреждения действительно невелики. Ветка дерева разбила окно в гостиной, и мебель оказалась под дождем. С крыши сорвало часть кровельной дранки, и потолок второго этажа в нескольких местах протекал. Электроэнергия все еще была отключена и телефон молчал, но в остальном все было как будто в порядке.

Под места протечек поставили кастрюли. Вытащив из разбитого окна крупные куски стекла, Джек затянул проем полиэтиленовым мешком. Оставив Дэвида и Анну в доме при свечах, Джек пошел в загон посмотреть, не пострадали ли лошади. У одной была рана в боку, но с виду не очень глубокая, остальные каким-то чудом избежали столкновения с летающими предметами. Судьбу скота и другого имущества Джек решил выяснить утром.

Вернувшись в дом, Джек снял обувь, прошел в кухню и вновь зажег свечу, которую оставил на столе, когда уходил. Затем поднялся на второй этаж и увидел льющийся из приоткрытой двери ванной мерцающий свет свечи и услышал голос Дэвида. Постучав по притолоке, Джек просунул голову внутрь.

– Джек, ты можешь войти.

Мальчик только что вылез из ванны и надевал на себя пижаму. На полу валялись мокрые полотенца.

– Я принимал ванну при свечах. – Отбрасывая на стены и потолок пляшущие тени, две свечи горели на туалетном столике, одна – на комоде. – Это было клево. Из-за свечей ванная похожа на пещеру, правда?

Дэвид явно рассматривал все происшедшее как захватывающее приключение. Возможно, это было для него так же интересно, как несостоявшаяся поездка в «Шесть флагов».

Он не осознавал опасности, которой подвергался, сидя в трейлере. Джек содрогнулся, представив, что было бы с Дэвидом, если бы он приехал хотя бы на минуту позже.

– А где твоя мама?

– Ждет, когда я приду, чтобы помолиться.

– Тогда тебе надо поспешить.

– А ты пойдешь со мной?

– Если хочешь.

Они с Дэвидом вместе вошли в спальню мальчика.

Разбиравшая постель Анна вопросительно взглянула на Джека.

После ванны она тоже выглядела посвежевшей. Волосы ее были мокрыми, но не от дождя, а после мытья. От нее пахло цветами – по контрасту с Джеком, от которого сейчас пахло навозом.

Смущенно пожав плечами, он указал пальцем на Дэвида.

– Он, э-э-э, хочет, чтобы я послушал его молитву.

Забравшись на постель, Дэвид поправил подушку, положил на место игрушки, с которыми собирался спать, и, убедившись, что книжка про динозавров находится на тумбочке, сложил руки под подбородком, закрыл глаза и начал произносить слова молитвы.

Джек наклонил голову и тоже закрыл глаза. Жаль, что Анна не может слышать чистый голосок своего мальчика, который просит Бога благословить тех, кого он любит. Из всех звуков мира – музыки, плеска волн, шелеста ветра в листве деревьев – ей, вероятно, больше всего хотелось бы услышать именно это, и сердце Джека разрывалось от сознания того, что она лишена такой возможности.

– Благослови, Господи, Джека и сделай так, чтобы он не уезжал.

Подняв голову, Джек быстро взглянул сначала на Анну, потом на Дэвида. Должно быть, она прочитала слова Дэвида по губам, потому что сразу же посмотрела на Джека, но, когда их взгляды встретились, быстро отвернулась. Наклонившись над Дэвидом, Анна поцеловала его на ночь и знаками показала, что любит его.

– Я тоже тебя люблю, мамочка.

– Спокойной ночи, Дэвид.

– Джек, ты будешь здесь утром, когда я проснусь?

– Конечно. Я надеюсь, ты поможешь мне оценить ущерб, который нанесла буря.

– Классно!

Анна задула свечу на тумбочке, Дэвид положил голову на подушку и закрыл глаза. Когда Анна и Джек подошли к двери, он уже засыпал.

Выйдя в коридор, они взглянули друг на друга.

– Может быть, это слишком дерзко… Дерзко, – повторил он, догадавшись, что Анна не поняла. – Нахально. – Она кивнула. – Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим душем?

Она махнула в сторону ванной.

– Потому что трейлер… Трейлер…

Она склонила голову набок – поза, в которой обычно люди слушают. Но Анна смотрела на его губы, и это отвлекало Джека.

– Я… э-э-э… должен сказать, что с сарая почти полностью сорвана крыша. Но страховая компания это возместит. Да, часть изгороди сломана – столбы просто выдернуты из земли. Мне не приходилось раньше видеть, чтобы торнадо такое творил. Кладовая для инструментов совершенно разрушена. Завтра я все проверю как следует. В темноте, да еще под дождем, трудно точно оценить ущерб. Возможно, я что-то пропустил.

Анна знаками изобразила слово трейлер.

Он на секунду отвел глаза, затем, понимая, что она и сама утром все увидит, сказал:

– Расплющен, как консервная банка.

Она долго смотрела на его губы, затем опустила голову. Вода с протекшего потолка с веселым звоном капала в кастрюли, но Анна не могла этого слышать.

Джек протянул к ней руку, но тут же стыдливо отдернул.

Тем не менее она заметила его движение и вскинула на него взгляд.

– Нам повезло, Анна.

Полными слез глазами она посмотрела на дверь комнаты Дэвида.

– Возвращаясь к тому, о чем мы раньше говорили, – сказал Джек, – я бы хотел принять душ. Если вы не… – Поглощенный игрой света на ее лице, он замолчал.

Едва его губы перестали двигаться, она заглянула ему в глаза.

– Если вы не возражаете.

– Ради Бога, – знаками показала Анна, одновременно повторяя эти слова одними губами.

– Тогда хорошо. А потом я пойду в свой грузовик. Не в первый раз, да и не так-то это плохо.

Прежде чем он успел договорить, она взмахом руки показала, чтобы он замолчал.

– Что?

Анна изобразила знак, обозначающий сон, и указала на первый этаж.

– На диване?

Она кивнула.

Он переступил с ноги на ногу.

– Если подумать, это не такая уж и плохая идея. Пока света нет и все такое, может быть, мне лучше… Она настойчиво закивала. Джек сдался.

– Ладно, тогда… – Он еще немного постоял, не зная, что теперь сказать или сделать. Ему совсем не хотелось расставаться с Анной. – Ну, я тогда… гм… пойду приму душ и не буду вас задерживать. Вы, должно быть, очень устали. Спокойной ночи.

Она знаком показала «Спокойной ночи» и со свечой в руке направилась в свою комнату, переступая через тазы и кастрюли, уже изрядно наполнившиеся водой.

* * *

Чтобы снять напряжение, Джек долго стоял под душем, подставляя горячей струе сначала голову, затем плечи. Он намыливался и ополаскивался, вновь намыливался и вновь ополаскивался, стоя под душем до тех пор, пока вода не стала холодной.

Вытершись, он надел чистые джинсы и майку, которые хранил в грузовике как раз на такой непредвиденный случай.

Спустив воду в ванне, он собрал мокрые полотенца – свои и Дэвида, – чтобы отнести их вниз, в подсобное помещение.

Но когда вышел в коридор, услышал доносившиеся из комнаты Анны тихие рыдания.

На долю секунды Джек застыл на месте, затем, бросив полотенца на пол, подошел к спальне Анны и заглянул внутрь. Постель была разобрана, свеча стояла на прикроватной тумбочке, но сама Анна сидела возле окна в кресле-качалке и, глядя на дождь, плакала.

Она не знала о приближении Джека до тех пор, пока не увидела его отражение в зеркале. Вздрогнув, она быстро вытерла слезы, встала и повернулась ему навстречу.

– Я не хотел вас беспокоить, Анна. Я просто хотел убедиться, что с вами все в порядке.

Она долго смотрела на него, затем поднесла руку к губам и показала «Спасибо».

– За что?

Она смущенно потупилась и знаками изобразила имя Дэвида.

– Ради Бога, Анна, не благодарите меня за это, – хриплым голосом произнес Джек.

Она упрямо тряхнула головой и снова показала этот знак. На сей раз, как мог заметить Джек, губы ее начали дрожать, а глаза наполнились слезами.

– Эй! – Он сделал шаг вперед и положил руки ей на плечи. – Теперь ведь все хорошо. Вы испугались. Я тоже испугался, но ничего действительно страшного не произошло. Дэвид в безопасности, и это главное.

Было вполне естественно, что после этих слов он привлек ее к себе. Обняв рукой ее голову, он прижал Анну к своей груди. Майка Джека быстро намокла от ее слез.

– Все хорошо, – сказал он, неловким жестом похлопав ее по спине. – Это просто запоздалая реакция, только и всего. Если вам так будет легче, плачьте. Вы имеете право на это. Я останусь здесь столько, сколько нужно.

Как и тогда в подвале, Анна не могла разобрать точный смысл его слов, но этого и не требовалось. Все было и так понятно. Прижав пальцы к горлу Джека, Анна через вибрацию воспринимала то, что он говорил.

– Исчезнув, Дэвид вас до смерти перепугал, да еще потом этот торнадо, – шептал Джек. – Но ведь теперь все кончилось, правда?

По-прежнему не поднимая головы, она слегка прижала пальцы к его губам.

– Я не виню вас за слезы. Я сам за этот вечер несколько раз был готов заплакать – особенно когда слышал его молитву. Так что я знаю, что вы чувствуете. – Он погладил ее по спине. – Не стесняйтесь. Я буду рядом.

Он замолчал, но ее пальцы по-прежнему прижимались к его губам. Джек поцеловал их, затем еще и еще. Анна передвинула руку, и он поцеловал ее в ладонь. Рука Анны погладила его по щеке, и тогда Джек поцеловал ее сначала в висок, а затем в щеку.

Сердце его колотилось как бешеное.

Он опустил голову, в то время как она подняла свою, и их губы встретились. Они снова посмотрели друг другу в глаза, но на этот раз Анна не отвела взгляд. Джек обнял ее крепче и поцеловал.

«О Боже!» – подумал Джек – такими мягкими и нежными были ее губы, и с такой готовностью они раскрылись ему навстречу.

Весь мир перестал для него существовать. Все тревоги и сожаления отступили, прошлое забылось. Сейчас центром мироздания была Анна. Цветочный запах, исходивший от ее волос, ее прижавшееся к нему тело, вкус ее губ – ничего лучше в своей жизни он не испытывал!

Когда она внезапно отстранилась, Джека пронзило острое разочарование.

Открыв глаза, он увидел, что Анна пятится от него, поджав губы и тяжело дыша. Джек обозвал себя идиотом. Ну да, он сошел с ума от желания, но совсем не обязательно, что она чувствует то же самое. С чего бы это? Достаточно просто их сравнить. Она красавица, а он… ну, в общем, далеко не красавец. Хоть она и была замужем, в ней есть что-то невинное, а в нем ничего такого и в помине нет. Своей женской интуицией Анна, наверное, почувствовала, что Джек ей совсем не нужен.

– Простите, Анна! – умоляюще подняв руку, сказал он. – Я…

Он замолчал, увидев, что она вытаскивает рубашку из джинсов и быстро расстегивает пуговицы. Остолбенев, Джек смотрел на открывшуюся полоску обнаженной кожи. Грудь Анны была закрыта, но, глядя на вздымавшуюся ткань, Джек нашел, что это еще больше возбуждает, чем если бы Анна была совсем нагой. Впрочем, он все равно хотел бы увидеть ее без одежды.

Она стояла напряженная как струна и затаив дыхание ждала.

Джек подошел к ней и запустил руки под блузку.

Несколько секунд он ласкал ее грудь, затем привлек Анну к себе и возобновил поцелуй.

Ее кожа оказалась именно такой нежной, как он себе представлял, тело было именно таким податливым, как он надеялся, а ее желание – столь же сильным, как и его собственное. Не размыкая объятий, они переместились к стене.

Наклонив голову, Джек целовал шею и грудь Анны, затем, засунув руки в карманы ее джинсов, приподнял ее повыше и крепче прижал к себе. Задрав его майку, она принялась целовать его в грудь. От прикосновений ее языка у Джека закружилась голова.

Он принялся расстегивать джинсы, но Анна опередила его, просунув руку внутрь. Он издал хриплый звук – не то смех, не то вздох, выражавший радостное удивление.

– О Боже! – простонал Джек. Понимая, что сейчас вот-вот оскандалится, Джек отвел в сторону руку Анны.

– Я не хочу все испортить, – задыхаясь, вымолвил он. – Я тоже хочу тебя потрогать.

Должно быть, она его поняла, потому что повела Джека к кровати, где тут же сняла джинсы, а затем и блузку. Ее фигура была безукоризненной, и это совершенство его пугало.

Чувствуя себя неловким и неуклюжим, Джек стоял как вкопанный, и тогда Анна проявила инициативу.

Потянув книзу его джинсы, она взяла в руки его пенис и принялась с откровенным интересом его рассматривать. В ее руках он казался грозным оружием, и Джек вновь почувствовал себя уверенно.

Захватив губами сосок Анны, он принялся осторожно ласкать его языком, одновременно поглаживая руками ее живот и при этом опускаясь все ниже и ниже.

Волосы внизу оказались очень мягкими, а нежная плоть в середине – очень влажной.

* * *

Она долго лежала под ним, но ей не было тяжело. Она могла бы лежать так вечно. Она не возражала бы, если бы он уснул и не шевелился до утра. Ей было приятно чувствовать его в себе.

Но он не спал. Его пальцы нежно гладили Анну по голове, перебирали ее волосы. Небритая щека царапала ей ухо, зубы покусывали шею. Анна надеялась, что сейчас ему так же хорошо, как и ей.

Однако в конце концов он откатился в сторону и лег на бок. Она тоже повернулась на бок, чтобы видеть его лицо.

– Я сделал тебе больно? – спросил Джек. Анна покачала головой.

– Мне показалось, что ты… ну, как-то напряглась, когда…

Улыбнувшись, она закрыла ему рот рукой. Когда он вошел в нее, действительно было немного больно. Анна давно не была с мужчиной. Надо же, как Джек это заметил!

Правда, легкий дискомфорт она ощущала только долю секунды. Потом она обхватила ногами его бедра, откровенно побуждая войти глубже. Теперь Анна краснеет, вспоминая о том, как бесстыдно себя вела.

Она практически заставила его заняться любовью. Она так испугалась, что он остановится после первого поцелуя, что взяла инициативу в свои руки.

Да, она хотела его. Если бы сегодня этого не произошло, она потом жалела бы всю жизнь. А завтра будь что будет. Но сейчас она с ним, и он смотрит на нее таким же затуманенным взглядом, что и она на него.

Джек погладил ее по щеке.

– Ты такая красивая, Анна.

– И ты тоже, – показала она. Он засмеялся.

– Я? Красивый? Не смеши.

– Красивый, – настаивала она.

– Я думал, у меня просто выразительное лицо.

– И это тоже. – Она готова была поклясться, что он ее дразнит.

Его улыбка постепенно погасла.

– И что оно тебе сейчас говорит?

Знаки медленно складывались в слова.

– Что ты счастлив быть здесь.

– Ну, оно и вправду не обманывает, – обронил он.

– Так что ты сказал?

– Я сказал, что оно…

Анна отмахнулась.

– Это я поняла. Что ты сказал, когда…

– Когда что? – Джек удивленно поднял брови. Она смотрела на него не отрываясь.

– А, ты имеешь в виду, когда я… когда ты… когда мы?

Она кивнула.

– Черт возьми, Анна, я не помню. Разве это имеет значение?

– Только в том случае, если ты назвал имя другой женщины.

– Клянусь, что нет.

– Тогда ладно.

Он провел пальцем по ее губам и немного печально улыбнулся.

– Я правда не помню, что сказал, Анна, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствовал.

Уткнувшись лицом ему в грудь, она подняла руку вверх, чтобы Джек мог разобрать слова, которые она изображала.

– Мне хотелось бы это услышать. Он отвел ее голову назад.

– Я бы тоже этого хотел.

Анна хотела сказать ему, что снова начала учиться говорить, но не решилась. А вдруг она не сможет вновь научиться тому, что забыла? Те навыки, которые она с таким трудом приобрела, могли быть полностью утрачены. Она только пробудит в нем напрасные надежды, за которыми последует разочарование. Ее собственное разочарование – это уже плохо.

А если разуверится он, это разобьет ей сердце.

Так что лучше пока держать все в секрете. Когда она в первый раз произнесет его имя, это надо будет сделать хорошо. А пока она станет молчать и тайно тренироваться.

– Я знаю, как звучит твой голос, – вместо этого показала Анна.

– Да неужели?

Анна кивнула и провела ладонями по его заросшим щекам.

– Щетина? – Немного подумав, он произнес:

– Что ж, не такое уж и плохое описание. Мой голос действительно грубоват.

Увидев его глупую ухмылку, она рассмеялась, зная, что и сама сейчас улыбается точно так же. Продолжая ласкать друг друга, они коротко поцеловались. Пальцы Анны зарылись в густых волосах, растущих на груди Джека. Это ощущение было для нее незнакомым, потому что у Дина волосы на груди не росли.

Обследовав его плечо, она с любопытством потрогала бицепс, и Джек с готовностью напряг мышцы.

– У меня к тебе два вопроса, – показала она.

– Ну да, я знаю, что я силач, но не стоит меня чересчур баловать.

Анна шлепнула его по руке.

– Извини, я просто не мог удержаться. – Он поцеловал ее и откинулся на подушку. – Давай.

Она приподняла палец в знак того, что задает первый вопрос.

– Что случилось сегодня утром?

– В управлении шерифа? Они меня отпустили. За отсутствием улик. Я этого не делал, Анна.

– Я знаю. Я не верила, что ты мог отравить наших коров, но…

Он взял ее за руки.

– Ты имеешь право на подозрения. Просто так, к сведению, – это был Эмори Ломакс.

Анна не удивилась, но спросила, откуда он об этом знает.

Джек рассказал ей о человеке по имени Джесси Гарсия и о своем столкновении с Ломаксом в банке. Слушая его, она смеялась, представляя себе эту картину.

– Ты угрожал ему ножом?

– Я не смог придумать ничего лучшего, чтобы привлечь его внимание.

Обхватив руками его лицо, она принялась целовать его, но Джек высвободился и серьезно посмотрел на нее.

– Анна, я не хочу, чтобы ты страдала из-за того, что я здесь.

Это заявление ее удивило, а серьезное выражение лица Джека испугало. Анна покачала головой.

– Ну да, – сказал он. – В конце концов ты ничего обо мне не знаешь. Разве Делрей не говорил тебе, что я все время переезжаю с места на место? Что я…

– Бродяга, – показала она.

– Верно, – глядя ей в глаза, подтвердил он. – Но ты не спрашивала меня, почему я так живу.

Да, не спрашивала. Более того, Анна чувствовала, что ей это безразлично. Она знала о нем то, что ей было нужно знать, – что он добрый и нежный, гордый, сильный и умный. Для нее было важно его настоящее, а не прошлое, которое, очевидно, не давало ему покоя. Какие бы обстоятельства ни заставили его вести такой образ жизни, она этому только радовалась. Но было бы очень долго передавать это знаками, поэтому она просто показала:

– Я знаю то, что мне необходимо знать, Джек.

– Я мог бы с этим поспорить, – нахмурившись, сказал он и добавил:

– Ты должна подумать вот еще о чем. Люди бывают злобными – такова уж человеческая натура. А ты подходящий объект для сплетен, потому что ты вдова, да к тому же глухая, хотя в принципе никому не должно быть дела до того, с кем ты спишь.

Ей очень не понравились его слова, но Анна знала, что он прав.

– Ты слышал сплетни насчет меня и Делрея?

– Да. – Почувствовав ее огорчение, он поспешно произнес:

– Я никогда в них не верил. Я знал, что это ложь. Но когда станут говорить, что ты спишь со своим работником, это будет правдой.

– Да, и я этому рада.

– Я тоже. – Выражение лица Джека сказало ей больше, чем слова, которые она прочитала по его губам. – Пусть я эгоистичный подонок, но я хочу быть с тобой, Анна. Я хотел этого с той минуты, когда впервые тебя увидел.