Слава Богу, или Аргету! У него хоть оставалась фотография. Завтра он поедет в Лос-Анджелес и отдаст проявить пленку. Если на фотографии не окажется ничего, кроме пустого кресла, не будет, по крайней мере, никаких сомнений - надо срочно обращаться к психиатру. А если замаячит марсианин... то уж он его, разумеется, заметит!
      Но сейчас ничего другого не оставалось, как одно - побыстрее надраться и - баиньки! - в объятия Морфея. А завтра утром... проснуться попозже.
      Он буквально на секунду закрыл и тут же открыл глаза.
      Марсианин, как ни в чем не бывало, снова красовался перед ним! Он улыбался.
      - Я только что побывал в том свинюшнике, что ты называешь спальней. Читал твою переписку. Ну и умора! Сплошной вздор!
      Письма? Конечно от Розалинды. Три единственных письма, которые он получил от нее, будучи в Нью-Йорке всего неделю, три месяца назад, когда потребовалось кое-что обговорить с редактором. Он их сохранил, с трепетной надеждой, надеясь перечитывать их здесь в полнейшем одиночестве...
      - О, Аргет! Ну и треп! - продолжал марсианин. - И что за дурацкая система письма! Я семь потов пролил, пока удалось разобраться в вашем алфавите, найти правильное соотношение между буквами и звуками! Что за бредовый язык, где один и тот же звук пишут разными способами?
      - Да ты просто вонючка, любящая копаться в чужом грязном белье... заорал Льюк. - Моя переписка - не ваше дело!
      - Спокуха. Я сам решаю, что мне делать, а что нет. Понимаю, ты человек творческий, но разве бы наедине ты выдал такие перлы как "любовь всей моей жизни", "мое маленькое золотое сокровище", ненаглядный мой", "сладенький"...
      - А все-таки вы их прочитали, сальный вы тип! Скажите спасибо, что неохота связываться. А то бы я...
      - Ты? Не ерепенься! Что ты мне сделаешь? - спросил хладнокровно марсианин.
      - Да как дам пинком в одно место, мигом окажетесь аж на своем Марсе!
      Марсианин сардонически засмеялся:
      - Побереги слюни для поцелуев "взасос" со своей Розалиндой. Спорю, что ты наивно заглатываешь все то вранье, что она тебе преподносит и уж, конечно, ты до мозга костей уверен, что она влюблена в тебя так же, как и ты в нее...
      - Да она... О, Господи! Помоги мне!
      - Эй, смотри удар хватит! Не стоит, Джонни!
      Ее адрес указан на конверте. Я скуимирую на минутку туда, а потом посмотрим. Держись крепче.
      - Не смейте...
      Льюк опять оказался один.
      Наполнил пустой стакан. Давненько не помнил он себя таким пьяным. Но в данной ситуации уж лучше продолжать. Не было другого желания, как до появления марсианина нажраться до чертиков и свалиться под стол. Ему было уже все равно: галлюцинация это или реальность... Терпеть такое было свыше его сил. И главное - уже не вышвырнуть этого марсианина в окно... Кто знает, может разразится страшный конфликт на планетарном уровне.
      - Привет, Джонни. Ну ты молодец. Голова, как всегда, ясная?
      Было бы лучше закрыть глаза. Марсианин, как назойливая муха, снова стоял перед ним.
      - Метла, - вдруг осенило его. - Ну сейчас держитесь...
      - Да успокойся, Джонни. У меня новости, и совсем свеженькие, из Голливуда. Твоя милашка на месте, и ей так без тебя одиноко...
      - Да? Это она тебе сказала. Так что заткнитесь с вашими намеками.
      - Она чувствует себя такой, такой заброшенной, что там объявился кое-кто, чтобы её утешить. Какой-то блондин-здоровяк, которого она ласково называет Гарри...
      Льюк побледнел. У Розалинды на самом деле был дружок с таким именем... но, постойте, у них же чисто платонические отношения. Просто коллега по работе в Парамаунте. Все это перемывание косточек.
      - Гарри Сандерма.? - тем не менее прорычал он. - Это тот, который вечно одет в свои противные клетчатые брюки и пальто из верблюжьей шерсти?
      - Чего не знаю, того не знаю, Джонни. Если он действительно всегда носит описанные вами брюки и пальто, то это явно не тот Гарри. Потому что этого я видел в чем мать родила. А нет, извиняюсь, на левой руке у него были часы.
      Свирепо рыкнув, Льюк вскочил и, вытянув руки, готовые вонзиться в горло марсианина, бросился на него.
      Но они уперлись в пустоту, словно прошли сквозь шею...
      Зеленоватый коротышка рассмеялся и показал ему язык. При этом добавил:
      - Джонни, может быть тебе сказать, чем они там занимались? Твоя Розалинда и этот миленок Гарри?
      Реакция у Льюка была однозначной: одним залпом опрокинул стакан.
      Это было последнее, что он мог вспомнить, проснувшись на следующий день утром. Он как-то все же сумел добраться до постели, но раздеться...
      Голова ходила ходуном, во рту словно кошки побаловались.
      Кое-как приподнял свое отяжелевшее тело с постели, уселся и с чувством тревоги осмотрелся.
      Слава Богу, зеленого коротышки не было.
      Покачиваясь, подошел к двери, которая вела в другую комнату. Тоже ни души.
      Подумал было поставить кофейник, но тут же отказался от этой затеи. У него было только одно желание: добраться до шоссе, ведущего в город. За вещами вернется позже или пришлет кого-нибудь, если попадет в дурдом.
      Сейчас самое главное решиться на первый шаг. А все остальное пусть катится ко всем чертям. Решил уехать даже не приняв душ и не бреясь. Там, уже дома, приведет себя в порядок. И там же, уже в более спокойной обстановке, проанализирует всю эту историю, от которой и свихнуться не долго. Если, конечно, ему удастся полностью взять себя в руки.
      Его взгляд упал на фотоаппарат, решил хотя бы его взять с собой. И самое первое, что он сделает - отдаст пленку на проявление. Все-таки существовал один шанс из тысячи, что он и в самом деле общался с марсианином, а не стал жертвой галлюцинаций... Хотя, как он с содроганием вспоминал, его руки вместо шеи инопланетянина встретили пустоту. (Впрочем, чему тут удивляться; если марсиане куимировали, то почему бы не признать за ними ещё более поразительные способности?)
      Если на фотографии выявится марсианин, то это полностью изменит картину. А если нет... что ж, останется только одно - позвонить Марджи и узнать фамилию психиатра, которого она ему советовала посетить ещё до развода. Психоанализ был хобби Марджи; она не раз заверяла его, что если бы имела возможность продолжать занятия в университете, целиком посвятила бы себя этой проблеме.
      Льюк вышел из хижины, закрыв дверь на ключ.
      Потом обошел её, направляясь к машине...
      На её капоте бесстыдно развалился зеленый коротышка!
      - Привет, Джонни! - возликовал он. - Ну и рожа у тебя - жуть. Но, похоже, ты все сделал, чтобы её заиметь. И что это у вас за омерзительная привычка нажираться до остервенения?
      От неожиданности Льюк чуть не грохнулся оземь. Но затем развернулся на сто восемьдесят градусов и побрел обратно в хижину. Не мешкая, наполнил до краев стакан виски и залпом опустошил его. Всего за несколько минут до этого он поклялся сам себе, что спиртного и в рот больше не возьмет. Но что ж, если галлюцинации вернулись, то принять что-нибудь взбадривающее - дело святое.
      Снова вернулся к машине. Марсианин возлежал на прежнем месте. Льюк сел за руль и нажал на стартер. Только после этого высунул голову из окна.
      - Эй, вы хороший мой! Вы что думаете, что я смогу нормально вести машину, глядя на вас, а не на дорогу?
      Марсианин бросил через плечо с издевкой:
      - А мне-то какое дело? Мне до балды, видишь ты что-нибудь или нет. Попадешь в аварию, худо-то будет не мне!
      Льюк глубоко вздохнул и тронул с места. До самой автострады вел машину, высунув голову из окна и чуть не свернув себе шею. Галлюцинация ли это или нет. Но ясно было одно - видеть сквозь зеленого человечка он не мог.
      Уже на автостраде, проезжая мимо дорожного ресторана, решил перехватить чашечку кофе. Войдет ли марсианин вместе с ним или нет - его мало интересовало. В конце концов, все равно этого субъекта никто не заметит.
      Льюк остановился. Марсианин спрыгнул с капота и поплелся за ним. Зал оказался пустым. Только за стойкой маячил бармен, пребывавший явно в мрачном настроении.
      Льюк уселся на высокий табурет. Марсианин тут же подтянулся, сделав стойку на руках, и примастился рядом, оперевшись локтями о стойку.
      Бармен пристально уставился в их сторону. Да, сомнений не было - он пялился не на Льюка.
      - О Боже! - проворчал он. - Еще один!
      При этом он чувствовал, как его пальцы инстинктивно до онемения вдавились в цинковое покрытие.
      - Кто-кто! Опять один из этих сукиных детей с Марса, - буркнул бармен. - Вы что не видите, что ли?
      Льюк набрал побольше воздуха в грудь и осторожно, словно чего-то или кого-то опасаясь, спросил:
      - Вы хотите сказать... что их тут несколько?
      Бармен от удивления даже рот раскрыл:
      - Несколько? Вы что, с луны свалились? Где вы были этой ночью? Не в пустыне ли, без радио, без телевидения? Черт вас побери, да их же целый миллион!
      Глава 2.
      Бармен был не совсем прав. По более поздним оценкам их было что-то около миллиарда...
      А сейчас покинем на время нашего героя - Льюка Деверо - но не надолго, мы ещё вернемся к нему - и обратим наше внимание на события, состоявшиеся уже в других местах, но в том же временном отрезке, то есть в тот момент, когда Льюк принимал своего визитера в хижине в пустыне.
      Да, с учетом точности, присущей любым оценкам, речь шла именно о миллиарде. Где-то по одному марсианину на трех жителей планеты.
      Только в США их было шестьдесят миллионов, и эта пропорция сохранялась во всех других странах. Насколько точно удалось установить, все они появились точнехонько в одно и то же время. Конкретно - в двадцать часов четырнадцать минут по местному времени на побережье Тихого океана, и в соответствующее время, исходя из часовых поясов, на всех других широтах. В Нью-Йорке было одиннадцать четырнадцать вечера - люди как раз выходили из театров, в соответствующих заведениях города только-только начиналась бурная ночная жизнь (естественно, с появлением марсиан она тут же стала намного более оживленной). А в Лондоне светало, в четыре часа четырнадцать минут люди едва-едва только просыпались. В Москве куранты пробили семь четырнадцать - время собираться на работу (и, несмотря на случившееся, многие там все-таки пошли на работу, выполнять свой долг - как ни как, но это говорит о мужестве москвичей, если только их не страшил больше Кремль, чем марсиане). В Токио было тринадцать часов четырнадцать минут; в Городулу это произошло ровно в восемнадцать четырнадцать и т.д.
      Эта ночь - или утро, или день - были отмечены множеством человеческих жертв.
      Полагают, что в США в первые минуты после появления марсиан погибло около тридцати тысяч человек.
      Причины смертей были самые разные. Одни разволновались аж до сердечного приступа, а другие - до апоплексии. Многие пали от пуль, поскольку тут же началась беспорядочная пальба по марсианам. Но так как кусочки свинца проходили сквозь них беспрепятственно, то они, как правило, заканчивали свой путь в подворачивавшихся человеческих телах. А что творилось на дорогах! Сколько аварий. Многие марсиане куимировали прямо в движущиеся машины, и при этом никто не может объяснить их предпочтение устраиваться преимущественно на переднем сиденье, рядом с водителем. Вы только представьте себе его состояние, когда с вроде бы пустого места вдруг раздается голос: "Подбавь газку, Джонни. Жми на всю железку!" Мало кто из автомобилистов смог выдержать такой тест на испытание нервов и без всякого ущерба выпутаться из передряги.
      Потери марсиан равнялись нулю, хотя встречали их, мягко говоря, не очень-то гостеприимно. Порой набрасывались, едва лишь узрев, но чаще всего, как в случае с Льюком, после того, как они доводили свои жертвы до исступления. На автоматные очереди и пистолетные выстрелы, на удары ножей, на летевшие в их сторону вилы, стулья, тарелки и другие кухонные предметы, молотки, топоры, разводные ключи, саксофоны, столы и даже сенокосилки, как впрочем, и на любой другой подворачивавшийся под руку предмет, они отвечали только одним: открыто насмехались и издевались, прибегая к оскорбительным замечаниям, вплоть до не совсем цензурных слов.
      Некоторые люди, наоборот, пытались добиться у них расположения своим радушием. Но куда там. По отношению к ним марсиане вели себя ещё грубее и стократно наглее.
      Короче говоря, независимо от места, где они появлялись, от того, как их встречали и принимали, сказать, что они явились причиной смятений и потрясений - было бы самым невинным и безобидным определением века!
      Глава 3.
      Вот, например, какие печальные события произошли на главной телестанции в Чикаго. Мы ссылаемся на этот пример даже не потому, что здесь случилось нечто отличное от того, что творилось в то же самое время в других телевизионных студиях, но просто, чтобы остановиться хотя бы на одном конкретном случае.
      В тот вечер как раз шла очень престижная программа с участием Ричарда Бретейна, ведущего в мире исполнителя Шекспировских ролей, выступавшего в дайджест-постановке "Ромео и Джульетта", специально созданной для телевидения.
      Отлично сработано, умело подано! Передача пошла в эфир в десять вечера; ровно через четырнадцать минут по часам в руке уже шел второй акт пьесы, а точнее - знаменитая сцена с балконом. Джульетта только что появилась на нем, а Ромео, внизу, читал свои восхитительные стихи
      :
      Но тише! Что за свет блеснул в окне?
      О, там восток! Джульетта - это солнце.
      Встань, солнце ясное, убей луну - завистницу: она и без того
      Совсем больна, бледна от огорчения,
      Что, ей служа...<$FТекст дается по переводу Т.Щепкиной-Куперник (полное собр. сочинений У.Шекспира, т.3, изд. "Искусство", Москва, 1958) примеч. переводчика.>
      Дойдя до этого места, он вдруг словно онемел, так и оставшись стоять с широко открытым ртом.
      Балюстраду балкона, в пятидесяти сантиметрах от Джульетты, оседлал зеленый человечек.
      Великий Ричард Бретейн пошатнулся и с трудом проглотил слюну. Но через несколько мгновений решительно взял себя в руки. В конце концов ничто не доказывало, что кто-то ещё из присутствовавших видел то же самое, что и он! И уж в любом случае надо было как-то выходить из положения, не срывая трансляции.
      И он с мужеством продолжил:
      ...Ты все ж её прекрасней.
      Не будь служанкою луны ревнивой!
      Цвет девственных одежд зелено-бледный...
      И надо же такому случиться! Слова "зелено-бледный" застряли у него в горле. Остановился, чтобы перевести дух, и тут же услышал всеобщий шепот в студии.
      Этим моментом и воспользовался зеленый человечек, заявив зычным голосом:
      - Эй, Джонни, ты ещё не перестал пороть эту чушь?
      Джульетта, вздрогнув от испуга, повернула голову и увидела, кто находился рядом с ней. Она, взвизгнув, грохнулась в обморок.
      Недомерок спокойно взглянув на нее, проронил:
      - Тебе что, плохо, милашка?
      Режиссер был человек не робкого десятка! Двадцать лет тому назад, будучи морским пехотинцем, он повел своих орлов в атаку на островах Тарава и Квайлян; конечно, это не то, что сейчас - только смотреть и наблюдать за развитием сюжета... За свою исключительную храбрость он в те времена даже был награжден двумя медалями... Участвовал в таких переделках, где точное выполнение приказа уже граничило с самоубийством. Да, много воды утекло с тех пор... прибавил в весе на тридцать килограммов, появились деньжата в банке, но смелость и бесстрашие никогда не изменяли ему.
      Живое тому доказательство: он сразу же кинулся на съемочную площадку, обуреваемый единственны желанием - схватить нахала за шиворот и вышвырнуть вон!
      Схватил... но... Зеленый коротышка, как отъявленный бруклинский хулиган, залихватски свистнул и вскочил на парапет. Пока руки режиссера впустую пытались схватить его за лодыжки, он повернулся лицом к камере и, надув свои щеки, словно жаба, скорчил невообразимую гримасу, показав нос растопыренной ладонью.
      В этот момент у оператора хватило ума отключить передачу. Впрочем, к этому времени уже в течение нескольких минут всем пятидесяти тысячам телелюбителей Шекспира было не до него, не до изумительной игры Брейтайна и не до того, что происходило на их экранах. К ним самим, домой, нагрянули их личные марсиане.
      Глава 4.
      Другой пример: печальный случай с молодоженами, в разгаре медового месяца. Случай типичный, так как в любой момент нашей жизни - а, значит, и в этот, - всегда найдется огромное количество новоиспеченных женихов и невест или просто парочек, пользующихся всеми прелестями этих нескольких дней на таких же, как они, а возможно, даже и законных, основаниях.
      Но ближе к делу. Итак, рассмотрим пример, взятый наугад. То, что произошло с молодоженами Уильям Грубер. Ему было двадцать пять, а молодой супруге - двадцать два. Они поженились в тот злополучный день в Денвере, не дав пропасть отпуску Билла, служившего в Военно-Морском Флоте. Знай они, что произойдет, то сразу же после обмена кольцами, рванули бы в какую-нибудь гостиницу, чтобы поскорей закрепить на месте сей торжественный момент в их жизни. Но, как говорится, пути Господни неисповедимы. А они ни о чем и не подозревали.
      Но в одном, по крайней мере, им повезло: им не пришлось неожиданно столкнуться с возникшим из ничего марсианином, и у них было некоторое время, чтобы психологически подготовиться к тому, что потом случилось.
      В двадцать один час четырнадцать минут - да, это было как раз в это время - они зарегистрировались в гостинице (это был праздный день: бракосочетание, потом коктейль; ни он, ни она не спешили, им хотелось показать друг другу, что у них достаточно терпения дождаться того вполне пристойного момента, когда можно отправиться в постель... чтобы не дать повода подумать, что они женились только ради ЭТОГО.
      Именно в тот момент, когда Билл давал чаевые носильщику, который доставил их чемоданы в номер, он услышал сначала один, а потом уже серию непрекращающихся криков из комнат вдоль коридора. Все они сопровождались гневными ругательствами, шумом бегущих по этажам людей, а где-то даже стреляли - разрядили весь магазин.
      На улице творилось что-то невообразимое: крики, стрельба, шум резко тормозящих машин.
      Билл нахмурил брови:
      - Я всегда считал эту гостиницу спокойным и тихим местом в городе...
      - Так это и есть на самом деле, - пролепетал ошеломленный посыльный. Ничего не понимаю...
      Он поспешно вышел из комнаты, чтобы выяснить, что творится в коридоре. Но пробегавший мимо него мужчина уже скрылся за углом. Поэтому ему ничего не оставалось, как промямлить:
      - Извините, но я не знаю, что случилось, но в одном я уверен - ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ. Спущусь-ка я вниз. Советую закрыться в номере на засов... Спокойной ночи, господин, и спасибо.
      Едва он исчез, как Билл закрыл дверь на защелку.
      - Дорогая, не волнуйся. Возможно, ничего опасного. Забудем об этом...
      Подошел к ней...
      На улице опять началась пальба, снова послышался топот бегущего люда. Билл не мог удержаться и открыл окно. К нему присоединилась Дороти.
      Сначала они увидели пустынную улицу, превращенную в паркинг для машин. Но через мгновение из здания выбежал мужчина. Его преследовал какой-то мальчик. Мальчишка?.. Даже на таком расстоянии, с четвертого этажа, его фигура выглядела довольно нелепо. Вдруг мужчина остановился и хотел дать пинка своему мучителю. Но Билл и Дороти не поверили своим глазам. Если только им не померещилось, то удар оказался впустую, как будто прошел сквозь мальчишку(?).
      Мужчина с грохотом плюхнулся на асфальт. При других обстоятельствах, конечно, можно было бы и посмеяться, но сейчас... Он поспешно встал и пустился во весь мах наутек, а за ним по пятам все так же неотступно следовал мальчишка (??). Кто-то из них прокричал нечто неразборчивое. Дороти и Билл не поняли, кто именно, но голос в любом случае был далеко не детский. Вскоре они скрылись за углом. Откуда-то издалека доносились выстрелы.
      Больше ничего интересного на улице не просматривалось. Молодожены закрыли окно и переглянулись.
      - Билл... как ты думаешь... случаем это... не революция?
      - Ну что ты, дорогая. Хотя подожди...
      В комнате имелось радио. Билл включил его, и пока нагревались лампы, они молча смотрели на него, тесно прижавшись друг к другу. Билл начал крутить ручкой настройки. И вдруг в динамиках раздался в высшей степени возбужденный голос диктора:
      - ...это, без всякого сомнения, марсиане! Мы убедительно просим вас сохранять спокойствие. Не пытайтесь напасть на них. Никакого насилия. Это может привести к печальным результатам. Они безобидны. Они не более опасны для нас, чем мы для них. Повторяю: они безобидны. Их невозможно ранить. Рука проходит сквозь них, как через струю дыма. Поэтому - никакого оружия. Это бесполезно! По полученным на этот час сообщениям, ни один из марсиан не предпринял враждебных акций против людей. Сохраняйте хладнокровие, не поддавайтесь панике!
      Вдруг голос диктора взвился ещё больше.
      - Ну вот, и мой черед настал. Прямо передо мной, на столе, сидит один из них!.. Что-то мне говорит, но я так прикрепился к микрофону, что...
      - Билл, это все розыгрыш. Наверняка, одна из этих научно-фантастических передач... Поищи что-нибудь другое.
      Билл со словами: "Конечно, дорогая", - повернул ручку растройки.
      Другая волна, другой голос:
      - ...и, самое главное, мои дорогие слушатели, не теряйте головы. Не старайтесь убить марсиан. Единственное, чего вы добьетесь в этом случае, попадете в своего соседа, а может быть и сами пострадаете от рикошета. Соблюдайте спокойствие. Как вы уже знаете, они объявились не только у нас, а буквально по всему миру. Все до одной радиостанции уже сообщили об их появлении.
      Но они не сделают вам ничего плохого. Повторяю, ничего плохого. Поэтому, не волнуйтесь, проявите выдержку... Подождите минуточку... Тот, что сидит на моем плече, вроде хочет мне что-то сказать... Лучше передам ему микрофон, он сам вас сейчас успокоит. Они были не совсем... как это лучше сказать... вежливы по отношению к нам, но я уверен: зная, что он обращается сейчас напрямую к миллионам слушателей, марсианин... Итак, друг мой, может быть, вы скажете несколько слов, которые успокоили бы всех, кто нас в этот момент слушает?..
      Раздался визгливый, пронзительный голос:
      - Спасибо, Джонни. Я говорил тебе, а не пора ли перекрыть кран грязному потоку глупостей, который ты изрыгаешь в эфир. А теперь все, что я хочу заявить, этим уважаемым слушателям, так это...
      Передача резко прервалась.
      Дороти и Билл - им было уже не объятий - недоуменно смотрели друг на друга.
      - Дорогой, умоляю попытайся поймать ещё какую-нибудь станцию. Подобное не может...
      Рука Билла протянулась к приемнику, но так и не успела дотронуться до него. За его спиной послышался голос:
      - Привет, Джонни. Приветик, милашка.
      Вздрогнув от неожиданности, оба одновременно обернулись.
      Угадайте, что они увидели?
      Заложив нога за ногу, на подоконнике того самого окна, где всего несколько минут назад они стояли, сидел марсианин.
      В комнате целую минуту царила гробовая тишина. Инстинктивно молодые супруги схватили друг друга за руки.
      - Ну что это вы! - осклабился марсианин. - Языки что ли проглотили?
      Билл кашлянул:
      - Вы что... на самом деле... марсианин?
      - О, мой Аргет! До чего же он туп! Еще и наглости хватает спрашивать об этом!
      - Ах ты, недоносок...
      Билл почувствовал, как Дороти дернула его за рукав.
      - Спокуха, Билл. Вспомни, что говорили по радио.
      Билл с трудом сдержался, но его взгляд не оставлял сомнений: в любую минуту он мог взорваться.
      - Ну, ладно. Хорошо. Так, что вам угодно?
      - Ничегошеньки, Джонни. Ха. Как будто ты мне можешь что-нибудь дать!
      - Ну тогда проваливайте. Мы не нуждаемся в вашей компании.
      - О!.. понимаю... Ах, голубочки мои, только из-под венца, что ли?
      - Да, поженились именно сегодня, - с гордостью уточнила Дороти.
      - Отличненько... В таком случае, так и быть, что-нибудь и захочу. Мне пришлось слышать о ваших отвратных, гадких привычках при спаривании. Пожалуй, посмотрю я, как это у вас получается.
      Это уже было слишком для Билла. Он бросился к окну, где красовался марсианин, и... чуть было не вывалился наружу...
      - И гневливый к тому же, - разочарованно протянул марсианин. - Фи, действительно, какой-то нескладный! Урод да и только.
      Билл вернулся к Дороти и нежно обнял её, как бы стараясь защитить её.
      - Фантасмагория какая-то! - пробормотал он. - Надо же: исчез!
      - Ты уверен в этом, болван? - хохотнул издевательски марсианин со стороны окна.
      - Видишь, Билл, - прошептала Дороти. - Все происходит, как говорили по радио. Вспомни, что ничего плохого он нам сделать не может.
      - Ну, чего вы там тянете резину, - напомнил о себе марсианин. - Я же жду. Решайтесь, если хотите, чтобы я смылся отсюда. Вы начинаете с раздевания, не так ли? Ну, смелей же! Долой все эти тряпки.
      Дороти снова придержала Билла, чье лицо уже конвульсивно дергалось. Она сама сделала шаг в направлении марсианина. В её глазах читалась мольба.
      - Может, вы не совсем понимаете... - стойко начала она. - Но мы занимаемся этим только в сугубо интимной обстановке. Пока вы здесь, это невозможно. Уходите, пожалуйста, очень прошу вас.
      - Черта с два, милашка. Отсюда ни на шаг.
      И марсианин остался.
      Больше трех с половиной часов они, сидя на супружеском ложе, пытались не обращать на него внимания, надясь таким образом вывести его из себя. Порой перебрасывались словами, но разговор явно не клеился. Иногда Билл включал радио, надеясь услышать что-то новое насчет того, как вести себя с марсианами, или же более конструктивные, чем ранее, советы типа "не нервничайте" следовать которому, как он убедился, был абсолютно не в состоянии. То, что передавали, было похоже на репортажи из дурдома, когда к тому же оттуда сбежал весь обслуживающий персонал. Слава Богу, многие радиостанции замолчали. И по-прежнему ни одного способа как-то договориться или справиться с ними. Регулярно в эфир передавались обращения к нации президента США, директора Комиссии по Атомной Энергии и других важных персон. Все они, как один, советовали сохранять спокойствие, не паниковать и... ни одного практического совета. Бубнили только одно: марсиане не опасны, и не исключено, что с ними даже удастся подружиться. Но пока что-то ни одна радиостанция не привела не только ни одного конкретного случая этой "дружбы", но даже и малейшего признака, указывавшего на возможность этого!
      Биллу надоела вся эта болтовня по радио. Выключив его, он снова уселся на кровать и, забыв, что решил игнорировать пришельца, уставился угрожающим взглядом на марсианина.
      На первый взгляд казалось, что марсианину все это было до фени. Выудив из кармана небольшой музыкальный инструмент, похожий на дудку, он принялся что-о тихо, как бы только для себя, наигрывать мелодии, если позволительно в применении к этим звукам использовать это слово. Ноты были уж какой-то невообразимо высокой тональности, а сама композиция не имела ничего общего с земными канонами. Скорее всего, это напоминало скрип плохо смазанных колес поезда.
      Иногда он прерывал свое музицирование и пристально смотрел на них, не произнося ни слова, что их бесило и выводило из себя больше, чем если бы он болтал.
      Где-то около часа Билл не выдержал и вскипел:
      - Черт подери, надоело! Он же не видит в темноте, а если я закрою ставни перед тем, как выключу свет...
      - Но, дорогой! - обеспокоенно отозвалась Дороти, - а откуда нам знать, что эта бестия слепа в темноте? Вспомним про кошек и сов.
      Билл колебался всего только мгновение.
      - Ну и пусть! Даже если он и видит в темноте, то сквозь одеяло - вряд ли! Сначал уляжемся, а уж потом разденемся.
      Он поднялся и пошел закрывать ставни на окнах. Он испытывал какое-то злое удовольствие, поскольку при этом ему приходилось не раз своими руками протыкать тело марсианина. Погасив свет, он ощупью добрался до кровати.
      И несмотря на некоторую заторможенность, связанную с необходимостью все проделывать в полнейшей тишине, в конечном счете их первая брачная ночь все же удалась.
      Их радость, удовлетворенность первой близостью быстро и без всякого сомнения улетучились бы (что, впрочем, и случилось на следующий день), знай они (а выяснилось очень скоро), что марсиане не только видят в темноте, но даже и сквозь покрывало. Да что там покрывало - и через стены тоже! Ну чем не рентгеновский аппарат? Как и куимированием, они обладали такой способностью по отношению ко всем твердым телам. Поэтому они свободно читали письма и книги, не открывая их, снимали информацию с документов, хранящихся за семью печатями в сейфах... Их пронзительный, всепроникающий взгляд не знал границ.
      Всем вдруг стало ясно, что прежней полной интимности наверняка в этом мире больше никогда не будет. Даже если в вашей спальне внешне вроде бы никого нет, где гарантия, что какой-нибудь марсианин не развлекается, следя за вами сквозь соседнюю стенку или вообще из другого дома?
      Однако в первую ночь никто ещё не знал об этом (сам Льюк Деверо полагал, что его марсианин, чтобы перечитать письма, их открывал). И эта первая ночь, когда люди ни о чем не подозревали, предоставила полнейшую информацию марсианам о всех сторонах жизни землян. В частности, ею сполна насладились тысячи инопланетян, которые куимировали тогда в спальни, где свет был уже потушен, и были в достаточной степени заинтригованы увиденным, чтобы - это уж совсем не характерно для них - не открывать немедленно ртов для злостных комментариев.
      Глава 5.
      Другой ночной вид комнатного спорта, самый популярный в Америке, также серьезно пострадал в ту злополучную ночь. Удар был такой силы, что практически стало невозможным заниматься им в последствии.
      Вот что случилось, например, с группой людей, которые собирались вечерами по вторникам поиграть в покер в доме Джорджа Келлера, симпатичного холостяка, живущего на берегу Лагуны, что в Калифорнии.
      Их было шестеро, включая самого хозяина дома. Для них покер был скорее религией, чем порочной привычкой. Эти полные лихорадочного возбуждения сборища по вторникам были для них самым ожидаемым и значительным событием на неделе, подобным ярко пылавшей звезде, пробивавшейся сквозь серость и монотонность их повседневной жизни. Их встречи следовали сторогому, словно очистительному и искупительному от обыденщицы, ритуалу: рубашки с короткими рукавами, галстук расслаблен, в окружении всего необходимого для церемонии - фишек и бутылок с пивом.