Здесь же в Библейском обществе мы видим также министра внутренних дел О.П.Козадавлева, обер-прокурора Святейшего синода князя Мещерского, будущего министра народного просвещения при Николае I графа С.С.Уварова и других масонов - видных деятелей правительственной администрации того времени.
      Деятельное участие в работе Библейского общества в России принимали агенты британского Библейского общества Пинкертон, Патерсон и пасторы Питт, Шейрль и другие.
      Но вернемся к первым масонским ложам Александровского царствования.
      Наряду с розенкрейцерами и ложами французского обряда весьма уверенно заявили в это время о себе и шведские ложи.
      Первым шагом на пути возрождения шведских лож в России стало открытие 11 октября 1805 года в Петербурге ложи "Александра благотворительности к коронованному пеликану". Масонская легенда гласит, что открытие ее стало возможным в результате разрешения, якобы полученного в 1804 году директором канцелярии Рижского военного губернатора А.С.Сергеевым. Согласно другой версии, еще раньше в 1803 году такое разрешение получил префект Капитула "Феникса" для лож шведского обряда И.В.Бебер. "То, что Вы говорите мне о масонстве, - якобы заявил ему император, - обязывает меня не только оказывать ему покровительство, но и просить меня принять в число франкмасонов. Считаете ли Вы это возможным?" - якобы спрашивал Александр I. "Государь, - отвечал Бебер, - я не имею права сам дать ответ Вашему Величеству. Я соберу масонов Вашей столицы, объявлю им о Вашем желании и убежден, они поспешат исполнить его". Вскоре, то есть в этом же 1803 году Александр I якобы действительно получил посвящение. Однако верить этому сообщению едва ли возможно, так как И.В.Бебер в своей записке "Несколько замечаний о масонстве в России"
      (1815 год) однозначно относил возобновление масонских лож шведской системы в Петербурге к 1805 году [758]. Что же касается версии о принадлежности Александра I к шведскому масонству, то В.И.Семевский находил ее весьма сомнительной [759].
      Как бы то ни было, 11 октября 1805 года состоялось второе рождение еще одной екатерининской ложи "Пеликан" (1783 год) [760], правда под несколько видоизмененным названием в честь Александра I - "Александра благотворительности к коронованному пеликану". Отличительным знаком братьев, принадлежавших к этой ложе, был серебряный иоанновский крест, украшенный золотым солнечным сиянием, в центре которого было изображение коронованного пеликана, кормящего своих птенцов. Возглавил ложу уже известный нам И.В.Бебер.
      К 1809 году ложа эта настолько разрослась, что было решено выделить из нее 1 июня еще одну шведскую ложу - "Елизаветы к добродетели" (названа в честь жены Александра I императрицы Елизаветы Алексеевны). Возглавил ее уже упоминавшийся выше старый масон екатерининского времени Александр Сергеевич Сергеев. Отличительным знаком ложи была золотая пятиконечная звезда. Как и в ложе "Соединенных друзей", в составе ее преобладала петербургская знать.
      22 мая 1810 года от ложи "Александра благотворительности к коронованному пеликану" отпочковалась еще одна ложа - "Петра к правде", куда вошла по преимуществу немецкоязычная петербургская интеллигенция, чиновники, купцы, врачи, ремесленники, торговцы. Возглавил ее известный в то время врач Обуховской больницы Иоганн-Георг (Егор Егорович) Эллизен. Все три ложи работали по одним и тем же шведским актам и имели одну общую кассу. Для общего же управления ими в том же 1810 году была образована Великая Директориальная ложа "Владимира к порядку". Гроссмейстером ее и стал И.В.Бебер, который исполнял эту должность до 1815 года. Общее число масонов "шведской системы" в 1810 году составляло 114 человек.
      Как и во второй половине XVIII века, пополнялись шведские ложи преимущественно представителями старого родовитого русского барства: князья Голицыны, Гагарины, Волконские, Долгорукие, Лобановы-Ростовские, Трубецкие, графы Апраксины, Разумовские, Строгановы, Толстые, Чернышевы, Шуваловы, а также Нарышкины, Бороздины, Римские-Корсаковы, Ланские и др. В дни официальных собраний Директориальной ложи "Владимира к порядку" перед домом, где обычно собирались масоны, стояло до 200 экипажей [761].
      Всего в 1810 году в Петербурге насчитывалось до 239 масонов плюс 25 почетных членов масонских лож. Примерно столько же было, скорее всего, и в других городах [762]. Итого около 500 братьев. По тем временам это была уже немалая сила.
      Глава 9.
      Национально-консервативная "партия" в русском масонстве 1810-х годов и ее либеральные противники. Образование Великой ложи "Астрея" (1815)
      Резко возросшая в начале XIX века активность масонских лож была, таким образом, налицо. "Секта подняла голову", - констатировал Ф.В.Ростопчин.
      В этих условиях в 1810 году правительство сочло необходимым более подробно, нежели это было ранее, войти в "правила сих обществ и удостовериться в тех основаниях, на коих они могут быть терпимы или покровительствуемы"
      [763]. Идея установления строгого правительственного контроля над ложами, можно сказать, носилась в это время в воздухе. Горячим ее сторонником был, в частности, государственный секретарь М.М.Сперанский с его планами государственного масонства. Одобрительно отнесся к этой идее и император Александр I. Правительству необходимо было только решить, на какой приемлемой для него масонской системе следует остановиться. Выбор его упал, после некоторого раздумья, на ложи шведской системы, известные своей приверженностью к строгому соблюдению христианских догматов (что редкость в масонстве) и высокими степенями (всего их насчитывалось 10).
      В 1910 году руководитель лож шведской системы И.В.Бебер представил Александру I записку о масонстве, результатом которой, собственно, и явилось официальное признание правительством масонских лож в России. Надо сказать, что как гроссмейстер Великой провинциальной ложи "Владимира к порядку" (1810), И.В.Бебер пользовался большим доверием у правительства, предпочитавшем вести свои сношения с масонами именно через него. Таким же, по существу, было отношение к И.В.Беберу и заграничных масонов, направлявших свою корреспонденцию по делам ордена преимущественно на его имя.
      События развивались следующим образом. 28 марта 1810 года министром полиции был назначен А.Д.Балашов, который уже в августе того же года потребовал от руководителей масонских лож в России представить ему на просмотр акты, на основе которых осуществлялись их "работы" [764].
      Взятые у них бумаги (следует иметь в виду, что И.В.Бебер представил только акты иоанновских лож, а А.Ф.Лабзин не представил ничего) были просмотрены особой комиссией в составе А.Д.Балашова, М.М.Сперанского и ряда других лиц. Итогом работы этой комиссии стало то, что в октябре 1811 года терпимыми в нашем Отечестве были признаны только ложи шведской системы. Французским ложам "Соединенных друзей" и "Палестины", если они хотели продолжить свою деятельность, было предложено войти в непосредственное подчинение к И.В.Беберу.
      И.В.Бебер, в свою очередь, обязывался регулярно представлять в министерство полиции все необходимые сведения о личном составе лож и их работах [765].
      Объединение масонских лож в единую организационную структуру, подотчетную правительству, стало, таким образом, свершившимся фактом. Это позволило уже в 1811 году полностью восстановить под именем Верховного Орденского совета работу тщательно законспирированного и фактически бездействовавшего все это время Капитула Феникса с Директорией [766].
      Но Капитул Феникса был тайной, неафишируемой высшей управленческой структурой ордена лож шведской системы. "На миру" он действовал под именем или, лучше сказать, личиной образованной в 1810 году Великой Директориальной ложи "Владимира к порядку".
      Внутреннее устройство ее было то же, что и ее предшественницы - Великой провинциальной ложи XVIII века. Однако поскольку сохранились не все акты, ритуалы и клейноды, в печать ложи были внесены некоторые новации. Изменены были также и надписи на орденском мече [767].
      Единогласным постановлением старейших братьев префектом Капитула Феникса стал уже известный нам выходец из Веймара Иоганн-Якоб (Иван Васильевич)
      Бебер (1746-1820). В братском кругу он проходил под именем Викария Соломона Мудрого из Мудрых. Профанам же известен как преподаватель математики и механики Второго кадетского корпуса в Санкт-Петербурге, член-корреспондент Петербургской академии наук.
      Великая Директориальная ложа "Владимира к порядку" получила свой статус как признанная и негласно разрешенная правительством. Любопытны в связи с этим слова, сказанные управляющим министерством полиции С.К.Вязмитиновым управляющему ложею "Петра к правде" Е.Е.Эллизену: "Государь император убедился по представлениям моим, что ложи никак сомнительными быть не могут. Нельзя их актом аккредитовать, но мне государь приказал вас удостоверить в своем благоволении" [768].
      Правда, не все ложи подчинились И.В.Беберу. Розенкрейцеры во главе с А.Ф.Лабзиным, И.А.Поздеевым и П.И.Голенищевым-Кутузовым, а также ложа Н.С.Всеволожского в его союз не вошли и по прежнему продолжали свои работы в глубокой тайне от правительства. Тем не менее, задача установления плотного правительственного контроля над деятельностью масонов была в основном решена. Масонские ложи, или по крайней мере большая их часть были фактически легализованы и поставлены под строгий контроль правительства. Великий магистр И.В.Бебер находился, как уже отмечалось, в непосредственном подчинении у министра полиции (правда тоже "брата" - ложа "Соединенных друзей") А.Д.Балашова.
      Следует, впрочем, иметь в виду, что требование доставлять в министерство полиции ежемесячные отчеты о всем происходящем в собраниях масонских лож, что свято соблюдалось при Балашове и Вязмитинове, было тут же оставлено при В.П.Кочубее, возглавившем соединенное министерство полиции и внутренних дел. Правительство, заявил он И.В.Беберу, явившемуся к нему с отчетом, не требует больше от братьев отчетов, хотя и оставляет за собой полное право вмешательства в их деятельность, если в том возникнет необходимость [769].
      Крупной вехой в истории русского масонства стала Отечественная война 1812 года и Заграничный поход русской армии 1813-1814 гг. И дело тут не только в национально-патриотическом подъеме, захватившем часть тогдашних русских масонов. Дело в том, что с событиями Отечественной войны и Заграничного похода связано появление так называемых походных военных масонских лож в армии (ложа "Святой Георгий" и другие) [770].
      Тесное общение русских масонов из числа офицеров действующей армии со своими немецкими и французскими братьями по ордену во время Заграничного похода, о чем пишет в своих воспоминаниях А.И.Михайловский-Данилевский [771], не могло не способствовать их более критическому отношению к русской действительности:
      ведь добрая треть членов масонских лож в России этого времени были военными.
      На первом месте среди масонов - героев Отечественной войны 1812 года стоит, несомненно, прославленный фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов.
      Его посвящение произошло в городе Регенсбурге (ложа "К трем ключам"), впоследствии Кутузова принимали в ложах Франкфурта, Берлина, Москвы и Петербурга. При посвящении в 7-ю степень шведского масонства М.И.Кутузов получил орденское имя "Зеленеющий лавр". После смерти полководца в июле 1813 года масоны Петербурга под председательством И.В.Бебера устроили торжественную траурную церемонию, посвященную его памяти. "В масонском ордене Кутузов занимал высокое место у кормила ордена и постоянно был опорою вольнокаменщического братства. Не подлежит сомнению, что сила сплоченного масонского братства, в свою очередь, способствовала назначению Кутузова предводителем наших вооруженных сил в борьбе с Великой армией", писала в связи с этим Т.О.Соколовская [772]. Среди других активных участников Отечественной войны 1812 года был и будущий предводитель Южного общества декабристов Павел Иванович Пестель, вступивший в ложу "Соединенных друзей" в Петербурге в том же 1812 году [773].
      Горькие чувства патриотически настроенных русских офицеров победителей Наполеона Бонапарта при встрече с отечественной действительностью едва ли требуют каких-либо комментариев. Не удовлетворяло их и положение, сложившееся к этому времени в масонских ложах России, добрую половину личного состава которых составляли иностранцы, которым, в большинстве своем, конечно же были чужды национальные стремления русских. Но как раз именно они - иностранцы традиционно и задавали тон в масонских ложах нашего Отечества. Главным требованием патриотически настроенных русских "братьев" в этих условиях стало ведение работ в ложах наряду с французским и немецким языками и на природном нашем русском языке. Первым успехом в этом направлении стало принятое под их давлением в декабре 1813 года ложей "Палестины", работавшей до этого исключительно на французском языке, исторического постановления открыть, наконец, свои работы и на русском. "Кто из братьев свободных каменщиков мог бы не возрадоваться, что в престольном граде дражайшего нашего Отечества еще в одной из соединенных лож открываются работы на любезном нам отечественном языке", - радостно вопрошал 23 декабря 1813 года в своей речи перед братьями наместный мастер этой ложи Сергей Степанович Ланской [774].
      Помимо самого С.С.Ланского представителями этой так называемой "русской партии" в масонстве александровского времени были М.Ю.Виельгорский, А.П.Римский-Корсаков, Ф.П.Толстой [775].
      Заслуживает в этой связи внимания отмеченный Т.О.Соколовской отрадный факт появления после 1812 года в тексте ряда масонских клятв пункта об обязанности братьев распространять и пропагандировать не просто христианскую, а именно нашу святую православную веру. Характерно, что при молчаливом согласии И.В.Бебера именно в это время начинают переводиться на русский язык и некоторые масонские обрядники. Не случайно в этой связи появление среди немецких братьев-масонов мнения, что И.В.Бебер якобы совершенно подпал под "русское влияние" и ведет братьев "не туда". "Этим, - отмечала Т.О.Соколовская, - лишний раз подтверждается, что русские вольные каменщики в масонство временами вливали чисто национальные идеи, заставляя его как бы отклоняться от широкой дороги космополитизма" [776].
      Как бы то ни было, с известными оговорками можно утверждать, что в лице Великой Директориальной ложи "Владимира к порядку" мы имеем дело с национально-консервативным направлением в тогдашнем русском масонстве. Во всяком случае, существенные подвижки свидетельствующие о ее движении в этом направлении налицо. Крайне любопытны в этом плане процессы, происходившие в это время в немецкоязычной ложе "Петра к истине". Несмотря на то, что тон в ней всегда традиционно задавали немцы, наплыв русского элемента (до половины братьев) привел к тому, что в 1815 году было принято решение о выделении последних в отдельную русскую ложу "Избранного Михаила". Правда руководитель ее Ф.П.Толстой, как истинный масон, уверял, что все дело де было в том, что некоторые русские плохо понимали немецкий язык [777]. Но что тогда, зададимся мы вопросом, привело их именно в эту немецкоязычную ложу, работ которой они не понимали? И что мешало братьям вести работы в этой ложе на двух языках? Но в том то и дело, что ничего этого сделано не было, и немцы предпочли отделиться от русских, разрешив им организовать собственную ложу.
      Конечно, надо понимать, что национальный вопрос не был, да и едва ли мог быть главным для масонов. Для нас приведенные факты важны как отражение общей тенденции, характерной для масонства этого времени: появление лож с учетом профессиональных, конфессиональных и национальных интересов адептов ордена.
      Не следует забывать, что, как и в XVIII веке, цвет русского масонства Александровского времени по прежнему составляло старое родовитое барство:
      князь М.П.Баратаев, князья Гагарины, князь М.И.Кутузов, князья Голицыны, Грузинские, Волконские, Долгоруковы, Лобановы-Ростовские, Трубецкие, графы Лопухины, Виельгорские, граф Иван Воронцов, граф Александр Остерман-Толстой, Разумовские, Строгановы, Толстые, Чернышовы, Головины, Ланские, Нарышкины, Римские-Корсаковы и многие другие. "Не забывая целей ордена, - подчеркивала Т.О.Соколовская, - эти русские масоны-баре решили, в то же время, по преимуществу использовать масонство на благо России" [778].
      Конечно, работали на благо России далеко не все родовитые русские масоны, но то, что такая государственно-патриотическая тенденция в русском масонстве действительно имела место быть - не вызывает сомнений. В то же время очевидно, что потомки Рюрика и Гедимина, стремились в ложи, где сидели такие же как и они баре, а не аптекари, спекулянты и ювелиры.
      В свою очередь, и немцы-протестанты также стремились попасть прежде всего в немецкие ложи, католики-французы - естественно, во французские, поляки - в польские. Жизнь брала свое, и в конце концов получилось, что в ложе "Елизаветы к добродетели" объединялись по преимуществу придворные, ложу "Соединенных друзей" составляли, в основном, военные, ложа "Александра благотворительности к коронованному пеликану" была популярна у буржуазных элементов, главным образом из немцев. Ложа "Нептун к надежде" состояла из офицеров-моряков, но не русских, а иностранцев. Из немцев (врачи, ювелиры, купцы, аптекари) состояла по преимуществу ложа "Петра к правде" после отделения от нее в 1815 году русских братьев.
      Общим же для русского масонского сообщества первой четверти XIX века было засилье иностранцев (до 50% состава) и невиданный ранее наплыв в ложи буржуазного элемента, главным образом, немецкого происхождения. Характерно, что русские представители "третьего сословия", как люди богобоязненные, православные, в масонские ложи шли неохотно, в то время как для иностранцев пребывание в масонской ложе было делом очень даже обыкновенным.
      Весьма различным было и отношение русских и немцев к царившим в тогдашних петербургских и московских ложах мистике и авторитаризму. Если русские воспринимали их как должное, то немцы, как и вообще иностранцы совсем даже напротив. Жесткие порядки, царившие в ложах Директориальной ложи "Владимира к порядку", незаметно перешедшей от работ по шведским актам XVIII века к работам по так называемой Системе строгого наблюдения, где мистическая сторона вольного каменщичества была доведена до крайних пределов [779], была им явно не по душе. Не нравились им и сохранение в ложах этого союза высоких степеней и самовластное управление орденом со стороны "неведомых начальников". Так исподволь в немецких ложах зародилась идея требования ответственного перед братьями управления. Критике подверглось увлечение русских братьев мистикой и оккультизмом, объявленное ими как несовместимое с духом первоначального вольного каменщичества.
      Проведение правительственной линии в масонском вопросе осуществлял министр полиции С.К.Вязмитинов. От него, конечно же, не укрылось недовольство немецких братьев ни высокими степенями, ни фактический отход Директориальной ложи "Владимира к порядку" от шведской системы и переход ее к работам по актам Системы строгого наблюдения. Конечно же, сами немецкие братья никогда не пошли бы на открытый бунт на "масонском корабле", если бы он не был согласован с правительством. Какие выгоды надеялось получить русское правительство от фактически санкционированной им либеральной революции в русском масонстве, остается только гадать. Но санкция такая, тем не менее, получена масонами была.
      Союз Великой Директориальной ложи "Владимира к порядку" в 1814 году, когда и разразилась так называемая "либеральная революция" в масонстве, насчитывал в своих рядах 7 лож: "Палестины", "Изиды", "Петра к правде", "Нептуна", "Александра к коронованному пеликану", "Елизаветы к добродетели"
      и "Соединенных друзей". Четыре первых из них находились в явной оппозиции к И.В.Беберу, остальные еще не успели определиться. Перчатку руководству Директориальной ложи и лично И.В.Беберу бросил 14 июня 1814 года управляющий мастер немецкой ложи "Петра к правде" врач Обуховской больницы в Санкт-Петербурге Иоганн-Георг Давид (Егор Егорович) Эллизен (1756-1830). В своем письме на имя руководителя Директориальной ложи "Владимира к порядку" И.В.Бебера, "как христианин, гражданин и каменщик", он весьма недвусмысленно заявил от имени братьев о незаконности существования, по его мнению, капитула, и своем отказе от каких-либо дальнейших сношений с ним [780].
      Намек Е.Е.Эллизена на незаконность существования Капитула Феникса связан с тем, что в 1810 году правительству И.В.Бебером были представлены обрядники и уставы одних только иоанновских степеней (ученик, товарищ и мастер) символического "голубого" масонства, ставившего перед собой вполне благородные цели: путем усовершенствования каждой отдельно взятой личности приблизить в конечном счете наступление всеобщего благоденствия на земле. Что касается актов шотландских лож, ставивших целью изучение тайных наук, тайного знания, как впрочем, и актов рыцарских степеней, связывавших братьев обетом беспощадной борьбы с врагами ордена, а также насилием и деспотизмом, то они представлены правительству так и не были. Значит, доказывал на этом основании Е.Е.Эллизен, само существование лож высших степеней незаконно.
      Письмо Е.Е.Эллизена заставило Капитул Феникса для управления шотландскими ложами "Сфинкса" и "Святого Георгия" срочно учредить так называемую Шотландскую Директорию. Открытие ее состоялось 8 января 1815 года. 20 апреля в ложе "Сфинкса" было торжественно отмечено 35-летие учреждения первой шотландской ложи шведского обряда в России (1780). Другим ближайшим последствием выступления Е.Е.Эллизена стала уступка И.В.Бебером в начале августа 1815 года управления низшими степенями (так называемые иоанновские ложи) своему "брату" графу В.В.Мусину-Пушкину-Брюсу. Высокие же степени и Капитул Феникса остались за самим И.В.Бебером.
      Маневрируя, И.В.Бебер еще 26 июня 1815 года представил правительству записку, предложив согласиться на существование в России двух масонских союзов: одного во главе с ним, И.В.Бебером, и другого, составленного из "диссидентов" - противников высоких степеней. Как ни странно, но правительство разрешило. 10 августа 1815 года граф В.В.Мусин-Пушкин-Брюс сообщил мятежным ложам о согласии министра полиции С.К.Вязмитинова с разделением русского масонства на два самостоятельных и соперничающих между собой союза [781].
      Это была несомненная победа реформаторов. Уже 30 августа 1815 года Е.Е.Эллизен из четырех солидарных с ним немецких лож: "Петра к правде", "Палестины", "Изиды" и "Нептуна к надежде" учреждает новый союз под управлением Великой ложи "Астрея" [782].
      Крайне любопытен персональный состав этих "диссидентствующих" либеральных лож, подписавших еще 30 июня 1815 года, то есть еще за месяц до официального учреждения Великой ложи "Астрея" 16 условий образования нового масонского союза: Георг Эллизен, Карл Унгерн-Штернберг, Эрих Шредер, Иоганн Кейзер, Янаш, Фольборт, Бонеблюст, Квосиг, Ризенкампф, Фридрих Унгерн-Штенберг, Риземан, Ниман, Тонелиус, Берловский, Вейер [783].
      Всякий может убедиться, что среди этих отважно либеральничающих масонов, бросивших, правда с предварительного разрешения министра полиции, вызов консервативному союзу Великой Директориальной ложи "Владимира к порядку", не было ни одного русского. Либеральный бунт на "масонском корабле" подняли исключительно немцы. И требование немедленного введения представительного правления в масонском сообществе было, таким образом, по крайней мере на первых порах, чисто немецким делом. Русские братья в этой маленькой масонской революции играли явно второстепенную вспомогательную роль.
      Характерно, что сам Е.Е.Эллизен благоразумно уклонился от руководящей роли в союзе Великой ложи "Астреи". Великий мастер ее был избран из русских - уже известный нам граф Василий Валентинович Мусин-Пушкин-Брюс, игравший роль своеобразного прикрытия для немцев, так как все другие должности в Великой ложе "Астрее" были заняты исключительно немцами из немецкоязычной ложи "Петра к правде". Конечно, это не было случайностью, так как по отзыву Ф.П.Толстого, именно эта ложа "более всех других изобиловала серьезными, образованными, дельными людьми" [784]. Либеральный соблазн был велик. Вскоре к союзу Великой ложи "Астреи" присоединились еще три ложи: "Александра к коронованному пеликану", "Елизаветы к добродетели"
      и "Соединенных друзей". Одновременно с этим в том же 1815 году из ложи "Петра к правде" выделилась, как уже упоминалось нами выше, русскоязычная ложа "Избранного Михаила". Мастером стула в ней стал известный медальер, отставной флотский лейтенант граф Федор Петрович Толстой [785].
      Должность оратора ложи занял полковник Федор Глинка, секретаря Н.И.Греч, церемониймейстера - А.И.Уваров, надзирателями ложи - А.И.Кусков и купец Толченов. Наместным мастером ложи братья избрали полковника А.И.Михайловского-Данилевского - бывшего адъютанта М.И.Кутузова и известного впоследствии военного историка [786].
      В истории нашего просвещения ложа эта известна тем, что по ее инициативе в 1819 году было учреждено общество по распространению ланкастерских школ в России для первоначального обучения русской грамоте детей крестьян, бедных мещан и мастеровых людей. Председателем общества стал Ф.П.Толстой. Заместителями председателя - Николай Греч и Федор Глинка, казначеем - Николай Усов. Первая ланкастерская школа на 100 детей была открыта масонами на одной из отдаленных улиц Петербурга в простом деревянном доме. Существовала она, естественно, на взносы членов общества - масонов. Срок обучения был невелик - всего три месяца. Стоит отметить, что этой ланкастерской школе лично покровительствовал граф А.А.Аракчеев, неоднократно ее посещавший [787].
      "Система", к которой обратился в поисках истинного масонства Е.Е.Эллизен, была так называемая Шредерова система, названная так по имени известного в то время реформатора масонства Фридриха-Людвига Шредера (1744-1810), актера и писателя, яростно восстававшего против мистики и высоких степеней.
      Воспользовавшись тем, что великий мастер Великой ложи "Астрея" В.В.Мусин-Пушкин являлся в то же время еще и великим мастером (с августа 1815 года) и Великой Директориальной ложи "Владимира к порядку", где "правил" иоанновскими степенями, "реформаторы" попытались с его помощью сразу же "прикрыть" своего врага:
      11 августа 1815 года В.В.Мусин-Пушкин-Брюс предложил закрыть Директориальную ложу "Владимира к порядку". Братьям высоких степеней удалось, однако, на время отстоять ее. Необходимость перемен в разваливающейся на глазах Великой Директориальной ложе "Владимира к порядку" была, тем не менее, очевидна.
      В этих условиях И.В.Беберу не оставалось ничего другого, как подать в отставку со всех своих постов. 10 ноября 1815 года великим мастером Великой Директориальной ложи "Владимира к порядку" братья избрали управляющего шотландской ложей "Сфинкса" генерал-майора А.А.Жеребцова, ставшего, таким образом, преемником И.В.Бебера. Первым и вторым мастерами ее стали граф Михаил Юрьевич Виельгорский и генерал-адъютант Александра I Павел Андреевич Шувалов (1774-1823). Первым и вторым надзирателями стали сенатор, барон Генрих Федорович Корф (1765-1823)
      и Сергей Степанович Ланской [788]. Должность великого канцлера занял доктор права Густав-Иоганн Буденброк (1758-1821), великого маршала - еще один генерал-адъютант Александра I граф Станислав Станиславович Потоцкий (1787-1831) [789].
      В мае 1816 года Г.Ф.Корф был сменен С.С.Ланским, а С.С.Потоцкий П.А.Ржевским.
      Крупным событием в истории этого союза стало открытие им 26 ноября 1815 года в Санкт-Петербурге ложи "Трех добродетелей", остававшейся в нем вплоть до официального запрещения масонства в 1822 году. Среди учредителей этой ложи - Павел Ланской, Павел Лопухин, Сергей Волконский [790].
      Состоявшиеся по инициативе высшего тайного масонского правления в России - Капитула Феникса - конфиденциальные переговоры руководителей двух соперничавших между собой масонских союзов закончились тем, что 19 сентября 1816 года Великая Директориальная ложа "Владимира к порядку" была объявлена закрытой.
      Вместо нее 4 ноября того же года в торжественной обстановке состоялось открытие новой великой ложи для лож шведской системы высоких степеней Великой провинциальной ложи [791]. Возглавил ее уже нам известный преемник И.В.Бебера генерал-лейтенант А.А.Жеребцов.
      Все иоанновские ложи, входившие в Великую провинциальную ложу, работали в трех первых степенях по ритуалу, введенному в 8-й провинции ордена (то есть в России) еще в 1783 году. Что касается шотландских лож: "Сфинкса"
      и "Александра - Златого льва", то они работали под управлением специальной шотландской Директории, подчинявшейся, в свою очередь, Капитулу Феникса и его Верховному совету. Раскол среди масонских лож России стал, таким образом, свершившимся фактом.
      "Причиной разделения, - дипломатично отмечал А.Н.Пыпин, - было то, что в наши ложи проникло новое представление о масонстве, которое тогда особенно развелось в Германии и имело своими представителями Шредера и Фесслера.
      Эта школа хотела оживить масонский союз ... и отвергала масонскую иерархию высших степеней, которые справедливо казались ей пустым и даже вредным извращением первоначального простого масонства" [792].
      Все это, конечно, так, если не замечать, что первыми откололись от Великой Директориальной ложи "Владимира к порядку" все-таки немецкие ложи, в то время как ложи по своему составу преимущественно русские на первых порах продолжали еще сохранять верность И.В.Беберу. Очевидно, что раскол произошел не только по идейному, но отчасти и по национальному признаку.
      Притягательная сила нового союза была, тем не менее, слишком велика, чтобы дело ограничилось переходом на его сторону одних только немцев. Принцип строгого единоначалия и присущие мастерским Великой провинциальной ложи мистика и консерватизм претили, оказывается, и многим русским "братьям".
      Отпадение мастерских от Великой провинциальной ложи и переход их под юрисдикцию соперничавшей с ней Великой ложи "Астреи" приобрели вследствие этого в 1816-1818 годах, можно сказать, массовый и даже скандальный характер.