Теперь он принялся за графики заселенности двух других лагерей. Надо было бы сделать копии всех этих графиков, но в ЦРУ были слишком строгие правила использования копировальных машин, а терять время на бюрократические хлопоты ему не хотелось. Два эти лагеря вообще не давали оснований для каких-либо обобщений. Отложив графики, Джек опять принялся за изучение фотографий. На одном из снимков лагеря номер 11-5-20 была видна девушка. То есть, судя по купальному костюму, это должна была быть особа женского пола. Какое-то время он пытался разглядеть ее, пока не отвернулся с отвращением: что за извращение, в самом деле, высматривать прелести бабенки, которая, вероятно, террористка! Лиц женского пола в лагерях 11-5-04 и 11-5-18 не наблюдалось, и он задумался над этим, пока не вспомнил, что снимки, сделанные в дневное время, поступали только с одного спутника.
      - Ты так ни к чему и не пришел, - сказал он сам себе вслух.
      - Остальные тоже, - сказал Марти Кэнтор. Джек обернулся.
      - Как вы здесь оказались? - удивился он.
      - Вы, Джек, когда на чем-то сосредоточены, то уж, действительно, ничего, помимо этого, не видите. Я тут уже минут пять стою, - усмехнулся Кэнтор. - Мне по душе ваше горение, но все же мне кажется, вы перегибаете палку.
      - Ничего, авось не загнусь.
      - Ну, смотрите сами, - с некоторым сомнением сказал Кэнтор. - Как вам наш фотоальбом?
      - Если этим заниматься каждый день, можно рехнуться.
      - Кое-кто и рехнулся, - огласился Кэнтор.
      - Мне надо бы кое-что проверить, - сказал Джек и принялся объяснять свои подозрения насчет лагеря номер восемнадцать.
      - Неплохо. Кстати, двадцатый лагерь, похоже, принадлежит "Action-Directe" - знаете, французская группа, недавно появившаяся на свет Божий? Так, во всяком случае, полагает французская разведка.
      - Вот оно что! Тогда, возможно, что-то проясняется с этой девицей на снимке, - Джек отыскал нужную фотографию.
      - Иван, слава Богу, не знает, на что способна наша поднебесная птица, кивнул Кэнтор. - Ага... Возможно, нам удастся опознать ее.
      - Как? Ведь лица ее не разобрать.
      - Но можно определить длину волос, пусть и приблизительно, а также размер ее грудей.
      - Что?
      - Ребята из отдела анализа фотоснимков, они... в общем, у них техника будь здоров. Они разработали математические схемы для опознания личности по комбинации таких параметров, как цвет и длина волос, размер бюста и так далее. В "Action-Directe" полно женщин. Наши французские коллеги, возможно, заинтересуются этим фактом. - "Если захотят иметь с нами дело", - подумал он, но не сказал этого вслух.
      - А что насчет восемнадцатого лагеря?
      - Понятия не имею. В действительности, мы никогда по настоящему не занимались им. А раз там эта машина, то, наверное, он тоже принадлежит ВГИРА.
      - Не забывайте, что АОО имеет своих людей во ВГИРА.
      - Вы еще не расстались с этой идеей, а? 0'кей, это, конечно, не стоит упускать из виду, - согласился Кэнтор. - А что это за закономерность, которую вы нащупали?
      - Это пока всего лишь проблеск, не более того, - признался Джек.
      - Давайте глянем на график.
      Джек разложил его на столе. "Примерно каждые три месяца число занимаемых помещений возрастает".
      Кэнтор какое-то время, рассматривал, нахмурившись, график, потом принялся пролистывать фотографии, пока не остановился на той, сделанной в дневное время, где были видны три людские фигуры, стоявшие возле стрельбища.
      - Возможно, в этом что-то есть, - сказал он.
      - Что именно? - спросил Райан - этот снимок ничего ему не говорил.
      - В чем особенность АОО?"
      - Профессионализм, - ответил Райан.
      - Помните, в последней своей разработке вы отмечали, что в военном смысле они организованы куда лучше прочих групп? У них каждый, насколько нам известно, мастерски владеет оружием.
      - Ну и что?
      - Думайте! - насмешливо порекомендовал Кэнтор, но увидев, что Джек все же не может сообразить, что к чему, задал наводящий вопрос: - Что вы скажете о регулярных тренировках?
      Стрельбы, например?
      - А ведь верно! Я об этом как-то и не подумал. Как это никому в голову не пришло?..
      - Знаете, сколько таких вот снимков поступает сюда? То есть я и сам точно не знаю, сколько, но могу вас заверить, что очень много. И для изучения каждого нужно минимум пять минут. Мы же прежде всего занимаемся Россией - ракеты, военные заводы, передислокация войск, танковые соединения и так далее. Именно на это и брошены наши основные аналитические таланты. И они просто не могут справиться со всем материалом, поступающим со спутников. Так что такими вот снимками занимаются не аналитики, а техники, - Кэнтор замолк на секунду. Восемнадцатый лагерь представляет некоторый интерес, так что надо нам попытаться определить, кто там обитает. В общем, неплохо, Джек.
      - Он нарушил правила конспирации, - вместо приветствия сказал 0'Доннелл. Он выговорил это тихим голосом, так что в шуме, царившем в пивной, никто не мог услышать его.
      - Может, у него были на то основания, - ответил Кули. - Какие-нибудь инструкции?
      - Когда вы возвращаетесь?
      - Завтра утром.
      0'Доннелл кивнул, допил пиво и вышел на улицу. Через двадцать минут он был у себя дома, а еще через десять минут в его кабинете уже сидели начальник оперативного отдела АОО Син Миллер и начальник разведслужбы Майкл Маккини.
      - Син, каково ваше мнение об организации Алекса?
      - Они вроде нас - их мало, но они профессионалы. Алекс насчет техники операций очень на уровне, хотя и заносчив. Настоящей выучки у него, правда, нет, но он умен, и даже очень. И жаждет действий.
      - Ну что же, возможно, этим летом у него будет шанс отличиться, 0'Доннелл помолчал, затем вытащил из кармана письмо, только что доставленное Кули. - Похоже, Его королевское высочество осчастливит посещением Америку. Этим летом. Выставка королевских сокровищ пользовалась таким успехом, что они намерены устроить еще одну. Чуть ли не девяносто процентов работ Леонардо да Винчи принадлежит королевскому дому, и они отправят все это в Америку, чтобы собрать средства для всяких там благотворительных целей. Выставка начнет работать первого августа, и откроет ее лично принц Уэльский. Объявят об этом только в июле, но у нас уже есть маршрут его поездки и даже сведения о том, какие меры охраны будут предприняты. Пока еще неизвестно, поедет ли вместе с ним его очаровательная супруга, но мы будем исходить из предположения, что поедет.
      - А ребенок?
      - Скорее всего, что нет, но и это не исключено, - сказал 0'Доннелл и передал письмо Майклу Маккини, который тут же погрузился в его изучение.
      - Охрана будет очень серьезной, - сказал он наконец. Как и всем разведчикам, противник представлялся ему крайне мощным. - У американцев уже были кое-какие инциденты, и они извлекли из них урок. Но если они примут именно эти меры...
      - Именно эти, - сказал 0'Доннелл. - Я хочу, чтобы вы вдвоем поработали над этим. Времени у нас достаточно и надо использовать его с толком.
      Он взял письмо из рук Маккини и, прежде чем передать его Миллеру, еще раз перечитал. После их ухода он написал письмо с инструкциями своему агенту в Лондоне.
      Кули, едва войдя в здание аэропорта, увидел связника. Он направился в кафе, чтобы за чашкой кофе скоротать время до отлета. Но вот объявили посадку на его самолет, он расплатился и направился к выходу. Связник в это время как раз входил в кафе - они едва разминулись в дверях. Письмо незаметно перекочевало из рук одного в карман другого - в точном соответствии с наукой, каковую преподают в каждой шпионской школе.
      - Он много разъезжает, - заметил Эшли. Детективам Оуинса потребовалось менее часа, чтобы разыскать бюро путешествий, где Кули всегда заказывал билеты. Теперь перед ними был список всех его поездок за последние три года. Двое других сыщиков собирали биографические данные. Работенка из числа самых заурядных. Оуинс и его люди старались не поддаваться надежде, что эта ниточка выведет их куда надо. Радужные надежды слишком часто мешают сохранять объективность. На счетчике машины Кули, запаркованной возле аэропорта Гатвик, значилось большое число миль, учитывая возраст самой машины. Но это понятно он ведь все время в разъездах, в погоне за редкими книгами. Таковы были сведения, добытые за последние восемнадцать часов. Теперь надо набраться терпения и ждать дополнительных данных.
      - Как часто он бывает в Ирландии?
      - Довольно часто. Но он ведь скупает там книги, - сказал Эшли.
      - А в Америке? - спросил Оуинс.
      - Похоже, что раз в год. Думаю, на ежегодной книжной ярмарке. Но я это проверю. Шекспир ведь там не жил и книг своих там не издавал. В Америке не так уж много старых изданий, чтобы привлечь таких знатоков, как Кули. Может, он скупает там книги, что когда-то уплыли от нас за океан, но вероятнее всего, он ищет там покупателей. Нет, как ни верти, Ирландия для него идеальное прикрытие - если, конечно, он занимается тем, чем мы думаем. Мой букинист, "Сэмюэль Пикетт и Сыновья", тоже наведывается туда... хотя и не так часто.
      - Может, нам что-то подскажет его биография, - заметил Оуинс.
      - Будем надеяться, - сказал Эшли. Ему хотелось, чтобы в конце этого темного туннеля наконец прорезался свет, но пока впереди была лишь сплошная темь.
      - Это ничего, Джек, - сказал Кэти.
      Он кивнул. Она была права. Когда они пришли навестить Салли, медсестра, рассказывая о том, как стремительно выздоравливает девочка, прямо-таки сияла. Но одно дело - знать, а другое - видеть, как мучается твой ребенок. Салли не могла говорить, так как во рту у нее был шланг респиратора, но она пыталась что-то пробормотать, и смысл этого бормотанья был один: "Больно". И все эти кровоподтеки... Он знал, что они исчезнут, но легче от этого знания не было. И боль тоже со временем уйдет... Со временем! Но ведь больно-то ей было именно сейчас. Кэти еще могла говорить о том, что только живое существо испытывает боль, что, несмотря на все страдания, это положительный знак. Он такого сказать не мог, его такие слова не утешали. Кэти и Джек оставались возле Салли, пока она не заснула.
      - Ну, как ты? - спросил Джек Кэти, когда они вышли на улицу.
      - Лучше. Завтра вечером ты можешь уже забрать меня домой.
      Джек как-то даже и не думал об этом. Ему почему-то мерещилось, что Кэти останется здесь, поближе к Салли.
      - Без тебя дома пусто, - сказал он минуту спустя.
      - И без нее там будет пусто, - сказала Кэти и снова заплакала. - Она такая маленькая...
      - Да, - ответил он и снова увидел голубые глаза Салли и кровоподтеки. Она поправится... И я больше не хочу слышать всей этой ерунды: "это моя вина" и так далее.
      - Но так ведь оно и есть!
      - Нет не так. Ты и знать не знаешь, как мне повезло, что вы обе все-таки живы. Я видел сегодня рапорт ФБР. Если бы ты вовремя не нажала на тормоз, вас обеих изрешетили бы пулями. Ты все правильно сообразила. Это и спасло вам обеим жизнь.
      Кэти отреагировала не сразу.
      - А откуда ты знаешь об этом рапорте?
      - ЦРУ. Они участвуют в разбирательстве вместе с ФБР и полицией. Я попросил, чтобы меня тоже включили в эту команду.
      - Но...
      - Над этим сейчас работает много людей. Я - один из них. Единственное, что важно сейчас, - это найти их.
      - Ты думаешь, что...
      - Да, я так думаю. - "Рано или поздно", - добавил он мысленно.
      Билл Шоу был настроен куда менее оптимистично. Потенциально наиболее перспективной была ниточка, ведущая к негру, который вел фургон. От прессы это скрывалось. Из сообщений телевидения и газет следовало, что все преступники были белыми. ФБР не столько лгало прессе, сколько позволило ей сделать ложные выводы на основании тех отрывочных сведений, что были предоставлены в ее распоряжение. Такова была обычная практика. Делалось это для того, чтобы подозреваемый не чувствовал, что за ним идет охота. Единственный, кто видел его вблизи, была продавщица из "7-11". Она провела несколько часов над фотографиями негров, относительно которых были подозрения, что они состояли в тех или иных "революционных" группировках, и наконец остановилась на трех. Двое из них сидели в тюрьме: один за ограбление банка, другой - за доставку взрывчатки из-за границы. Третий скрылся из поля зрения семь лет тому назад. Это была всего лишь фотография. Имя, которое на ней значилось, было вымышленным, отпечатками пальцев этого человека ФБР тоже не располагало. Было известно, что он полностью порвал с прежними своими друзьями - умный ход, поскольку большинство сидело по тюрьмам, - и просто исчез. Вероятнее всего, говорил себе Шоу, он вернулся к нормальной жизни и разве что изредка вспоминает о прошлых делах, Шоу снова пролистал досье. "Константин Дуппенс" - таково было его условное имя. По отзыву информатора, у него хорошо подвешен язык, хотя он и не из болтливых. Вероятно, получил какое-то образование. Был связан с группой, за которой Бюро вело слежку, но реально в ее деятельности никакого участия не принимал. Более того, он вообще не был замешан ни в каких противозаконных действиях, и как только главари этой группы начали толковать о том, чтобы добывать деньги посредством ограбления банков и перевозкой наркотиков, прекратил всякие с ней контакты. "Не исключено, что дилетант, - подумал Шоу, студентик с вывихом в сторону радикализма - посмотрел-посмотрел на этих революционеров да и понял, что они на самом деле всего лишь идиоты, гангстеры, чьи головы забиты ошметками фразеологических клише марксизма или фашизма.
      Кое-каким группкам время от времени удавалось подложить где-нибудь бомбу, но это случалось так редко, а результат этих эскапад был столь ничтожным, что широкие слои американской общественности едва ли и слышали о таких актах. Если им удавалось ограбить банк, публика приходила к выводу, что для грабежа банка вовсе не обязательны политические мотивы - достаточно всего лишь алчности. Число террористических актов достигло пика в 1982 году - пятьдесят один случай, но в 1985 их было уже всего лишь семь. Благодаря хорошо поставленной информационной службе и решительным действиям, ФБР в предыдущем году сумело расправиться с многими из этих любительских групп и предотвратить более двадцати террористических актов. Чаще всего группки этих безумцев распадались сами, ибо состояли из любителей. В Америке не было идеологически мотивированных террористических групп, по крайней мере в европейском смысле этого понятия. Были группы армянских террористов, охотившихся за турецкими дипломатами, и группы белых расистов. Но в обоих случаях вся их идеология сводилась к ненависти. - к туркам, неграм, евреям и так далее. Они, конечно, были вредны, но реальной опасности для общества не представляли, поскольку были движимы лишь негативными устремлениями, и у них не было каких-то долговременных политических целей. Самыми опасными террористами всегда, конечно, являются идеалисты, но Америка - не та страна, где можно с легкостью вдохновиться мыслью о преимуществах марксизма или нацизма. Когда даже у тех, кто живет на пособие по бедности, дома цветные телевизоры, кого увлечешь проповедью социалистического благосостояния? Когда в стране нет четко выраженных классовых различий, какую группу населения можно ненавидеть до самозабвения? А потому все эти мелкие банды чувствовали себя партизанами, которые плавают не в море сочувствующего им крестьянства, а в океане всеобщей апатии. И ни одна из этих групп не сумела привлечь к себе общественного внимания. Очень быстро Бюро засылало в их ряды своих людей, а там уж недалеко было и до полного разгрома, причем террористам приходилось убеждаться, что все их манифесты, даже в связи с разгромом их группы, помещались в газетах разве что на одиннадцатой странице да и то петитом. Безликие редакторы полагали, что манифесты эти не представляют интереса для широкой публики. То же и с сообщениями о судебных процессах над террористами.
      В этом смысле ФБР пало жертвой собственной эффективности. Ибо успех его в борьбе с терроризмом привел к тому, что возможность терроризма в Америке не стала объектом общественного интереса и беспокойства. Даже к "делу Райана", как оно стало теперь называться, относились, как к всего лишь особо жестокому уголовному преступлению, а не как к предвестнику чего-то нового в Америке. Для самого Шоу оно было и тем и другим. Официальная точка зрения ФБР на терроризм трактовала таковой как уголовное преступление без всякой политической окраски, способной придать ему хоть какую-то респектабельность. И дело тут было не только в семантике. Террористы ведь покушаются на сами основы цивилизованного общества, а следовательно, наделять их даже тенью респектабельности равносильно самоубийству. Но, на самом деле. Бюро понимало, что они - не просто желающие разбогатеть уголовники. Цель их куда опаснее. А посему в отличие от обычных уголовных дел, которыми занималась полиция, террористы были в ведении ФБР.
      Шоу вновь принялся изучать фотографию "Константина Дуппенса". Рассчитывать на то, что продавщица действительно запомнила лицо одного из сотен посетителей магазина, причем запомнила настолько, чтобы безошибочно опознать его на снимке, сделанном несколько лет назад, не приходилось. То, что она действительно старалась быть им полезной, это факт. Согласилась она и молчать обо всем этом. У них было описание одежды "Дуппенса", наверняка, уже сожженной, и был фургон, разобранный экспертами до последнего винтика. Знали они теперь и тип оружия, из которого велась стрельба. Но это было все. Инспектору Шоу оставалось лишь ждать, что его детективам удастся раздобыть что-нибудь новенькое. Может, платный доносчик подслушает что-нибудь или найдется какой-то новый свидетель, или эксперты раскопают что-нибудь неожиданное в этом фургоне. Шоу призывал себя к терпению. Несмотря на двадцать два года службы в ФБР, терпение давалось ему с большим трудом.
      - Твоя борода начинает мне понемногу нравиться.
      - Если бы она еще так не зудела! - сказал Александр Константин Доббенс. Я только и делаю, что чешусь.
      - Ага, у меня так же было, - сказал коллега, с которым они делили один кабинет. - Не то что, когда ты молод.
      - Говори о себе, дедуля! - рассмеялся Доббенс. - Ты - старый, женатый индюк.
      - Тебе, Алекс, тоже пора уже остепениться.
      - Слушай, в мире столько всего интересного - делать не переделать, а я еще ничего не успел. - И про себя добавил: "Это не совсем так".
      Он служил инженером в балтиморской электрокомпании и обычно работал по ночам. Ему приходилось много разъезжать, проверяя оборудование и работу обслуживающего персонала. Алекс пользовался уважением на службе - в основном потому, что он не только не брезговал физической работой, но и любил ее, в отличие от большинства других инженеров. Сам себя он называл человеком из народа. Руководство раздражала его активность в профсоюзе, но он все же был хорошим инженером, и притом - негром. Хорошего инженера, человека, пользующегося уважением коллег, и к тому же негра не больно-то уволишь. По его рекомендации в компанию приняли немалое число представителей всяких нацменьшинств. Некоторые из них оказались действительно толковыми работниками. Правда, кое у кого из них было довольно сомнительное прошлое, но Алекс поручился за них.
      Ночные смены были обычно спокойными, так оно было и в тот день. Алекс принялся за "Балтимор сан". Их дело уже перекочевало с первых страниц на задворки, в отдел местных происшествий. ФБР и полиция штата, прочитал он, продолжают заниматься этим делом. У него до сих пор все не укладывалось в голове, как эта женщина с ребенком остались в живых. Вероятно, благодаря предохранительным ремням и великолепным качествам кузова "порша". "Ладно, решил он, - это даже хорошо". Убийством ребенка и беременной женщины не больно-то будешь хвастаться. А вот то, что они пустили в расход полицейского, это дело другое. Но ему не давала покоя мысль об аресте этого Кларка. "Ведь говорил же я этому мудаку, что парень будет торчать там у всех на виду! Так нет - ему, видите ли, обязательно надо было расправиться со всем семейством сразу!" Алекс понимал, почему Миллер этого хотел, но считал, что рвение того перевесило чувство реализма. "Идиоты, начитавшиеся политических книг, они воображают, что если чего-то очень сильно хочешь, то оно непременно случится". Инженеры куда большие реалисты.
      Доббенса успокаивало то, что, судя по газетным отчетам, все подозреваемые были белыми. Он сделал ошибку, помахав рукой вертолету. В революционной деятельности нет места браваде. Слава Богу, что в данном случае все обошлось. Странно, что, несмотря на все проколы, операция все же завершилась успехом. Эта дешевка из ИРА удрала из Бостона, поджав свой поросячий хвост. Так или иначе, операция получила политическое звучание. А именно это и есть мера успеха, говорил он себе.
      Он полагал, что успех этот должен был послужить ему трамплином. Он и его люди оказали квалифицированное содействие известной группе революционеров, так что теперь он мог рассчитывать на денежную помощь своих африканских друзей. На самом-то деле, они не африканцы, с его точки зрения, но им нравилось так величать себя. Есть много способов нанести вред Америке, много способов привлечь внимание к своей группе так, как это никакой другой революционной группе еще не удавалось. Что если он, к примеру, отключит электричество сразу в пятнадцати штатах? Алекс Доббенс знал, как это сделать. Революционер должен знать, как задеть людей за живое. А что может быть лучше, нежели вселить сомнение в надежность того, что они привыкли рассматривать как символ надежности? Если он сумеет показать, что коррумпированное правительство этой страны не в состоянии дать людям уверенность даже в том, что свет будет гореть по ночам, то потом в эти бараньи головы можно будет заронить и многие другие сомнения. Америка, думал он, - страна, где на первом месте стоят вещи. А что если эти вещи перестанут функционировать? Что тогда начнут думать люди? Он не знал ответа на этот вопрос, но был уверен, что тогда что-то изменится. А именно перемен-то он и желал.
      Глава 19
      ИСПЫТАНИЯ И ОЦЕНКИ
      - Странное он все-таки существо, - заметил Оуинс. Собранное досье было результатом трехнедельной работы. Можно было бы собрать все эти данные и быстрее, но если вы не хотите, чтобы объект вашего интереса что-то заподозрил, надо действовать с оглядкой.
      Деннис Кули был уроженцем Белфаста, из семьи среднего достатка. Родители его были католиками, однако церковь не посещали, что было весьма странно для тех мест, где религия определяет границу между жизнью и смертью. Пока Деннис учился в приходской школе он ходил в церковь, но, поступив в университет, более там уже не появлялся. Никаких правонарушений за ним не числилось. Никаких. В университете он поддерживал какие-то отношения с рядом политически активных групп, однако членом их никогда не был, явно предпочитая отдаваться изучению литературы. Университет он окончил с отличием. Несколько курсов марксизма, несколько по экономике - и всегда, отметил Оуинс, у преподавателей с отчетливым уклоном влево. Таких в лондонском Институте экономики всегда было полным-полно.
      За два года после окончания университета, кроме записей об уплате налогов, о нем ничего не было. Он работал в букинистическом магазине отца и, с точки зрения полиции, просто не существовал: всегдашняя проблема с полицией - она обращает внимание только на преступников. Несколько осторожно сделанных изысканий в Белфасте ничего не дали. Магазин посещали самые разные люди, включая и солдат британской армии. Витрину магазина раз-другой разнесли вдребезги бесчинствующие толпы протестантов, но этим дело и ограничилось. Молодой Деннис не был завсегдатаем пивных, не принадлежал ни к одной церковной организации, ни к какому-либо политическому клубу, ни даже к какой-либо спортивной ассоциации. "Он все время что-нибудь читал", - сказал детективу один из опрошенных. "Великое открытие! - усмехнулся про себя Оуинс. - Владелец книжного магазина, любящий читать книги..."
      Потом его родители погибли в результате автомобильной катастрофы. После скромной заупокойной службы в местной церкви Деннис Кули вернулся к прежней размеренной жизни, теперь уже сам став владельцем магазина. Несколько лет спустя он продал магазин и перебрался в Лондон. Сперва он открыл торговлю в Найтсбридже, а затем переехал в тот пассаж, где обретался и в данное время. Согласно отчетам налогового управления, он неплохо зарабатывал. Вместе с тем осмотр его квартиры свидетельствовал, что он жил в рамках своих возможностей. Коллеги по книжному бизнесу были о нем хорошего мнения. Единственной его служащей, Беатрисе, явно нравилось работать с ним. Друзей у Кули не было, пивные он по-прежнему посещал редко, жил один, никаких сексуальных отклонений за ним замечено не было. Очень много ездил по делам.
      - Полный нуль, - сказал Оуинс.
      - Да, - согласился Эшли. - Но, по крайней мере, теперь ясно, где Джефф с ним пересекся - он был лейтенантом одного из первых подразделений, отправленных в Белфаст, и, вероятно, как-то раз забрел в магазин Кули. Вы же знаете, как болтлив Джефф Уоткинс. Они, вероятно, начали говорить о книгах - вряд ли о чем-либо другом. Сомневаюсь, чтобы у Кули в то время были какие-либо другие интересы.
      - Да, он типичный книжный червь. Или, по меньшей мере, пытается внушить это окружающим. А его родители?
      - Они, - улыбнулся Эшли, - были коммунистами. Ничего серьезного, тем более что их большевизм поувял с началом восстания в Венгрии в пятьдесят шестом году. Венгерские события поохладили их. Они так и остались откровенными леваками, но прекратили какую-либо политическую активность. Их помнят как вполне приятных людей, хотя и со странностями. Приучали местных детишек к книжкам - может, из чисто деловых соображений... Вовремя платили по счетам. Вот и все о них.
      - А эта Беатриса?
      - Окончила школу. В университете не училась, но занималась самообразованием в области литературы и истории книгопечатания. Живет вместе с престарелым отцом - он сержант в отставке, служил в королевских ВВС. Никаких друзей-приятелей. По вечерам, вероятно, сидит перед телевизором и потягивает винцо. Она довольно откровенно не любит ирландцев, что не мешает ей работать с "мистером Деннисом", поскольку он знаток своего дела. Вот и все, что мы о ней знаем.
      - Итак, мы имеем дельца в сфере купли-продажи редких книг, чьи родители были марксистами, сам же он ни в каких связях с подозрительными людьми, не говоря уже о террористических группах, не замечен, - подытожил Оуинс. - Он учился в университете примерно в то же время, что и наш друг 0'Доннелл, не так ли?
      - Так. Однако никто не помнит, чтобы они встречались друг с другом. Фактически они жили недалеко друг от друга, но опять же никто не припоминает, чтобы Кевин посещал его магазин, - сказал Эшли. - Не забывайте, что в те годы никто к 0'Доннеллу серьезно не присматривался. Если между ними и была какая-то связь в те годы, документально она нигде не зафиксирована. Лекции по экономике они слушали у одного и того же преподавателя. Это могло бы что-то нам дать, но тот помер года два назад. Их сокурсники рассеялись по всему свету, и нам еще предстоит найти кого-нибудь, кто знал их обоих в те годы.
      "Парень, так или иначе причастный к марксизму, посещал тот же университет, и в то же время, что и 0'Доннелл", - задумался Оуинс. Одного этого достаточно, чтобы приглядеться к нему повнимательней, даже несмотря на отсутствие видимых связей с какой-либо террористической группой. Если им удастся нащупать хоть что-то, свидетельствующее о том, что Кули и 0'Доннелл знали друг друга, тогда не исключено, что Кули - как раз тот мост, что связывает Уоткинса с АОО.
      - Хорошо, Дэвид, так что вы предполагаете делать?
      - Мы, само собой, установим микрофоны у него дома и в магазине и будем фиксировать все его телефонные разговоры. В поездках его будут сопровождать.
      Оуинс одобрительно кивнул. Он бы себе такого позволить не мог, но служба безопасности проводит операции согласно одним правилам, а лондонская полиция другим.
      - А магазин?
      - Это непросто, учитывая его расположение. Но мы попытаемся посадить нашего человека в одну из соседних лавок.
      - Кажется, напротив там ювелирный магазин, не так ли?
      - "Николас Риммер и сыновья", - сказал Эшли. - Владелец и двое служащих.
      Оуинс задумался. "Я могу найти опытного детектива, специалиста по кражам со взломом..."
      - Доброе утро, Джек, поздоровался Кэнтор.
      - Привет, Марти.
      Райан уже неделю назад отложил в сторону снимки, сделанные со спутников, отчаявшись прийти к какому-то заключению. Теперь он изучал сеть террористических групп. Какие группы связаны друг с другом? Откуда они получают оружие? Где проходят обучение? Кто им помогает с обучением? Кто финансирует их? Откуда документы для поездок? Какие страны они используют - с ведома местных властей - в качестве транзитных пунктов?
      Ответ найти было сложно не из-за недостатка информации, а именно из-за ее избытка. Буквально тысячи оперативных работников и агентов ЦРУ и всех других западных разведслужб прочесывали весь мир в поисках такого рода информации. Многие из агентов ЦРУ - иностранцев, завербованных Управлением, - писали подробнейшие отчеты о самых незначительных событиях в надежде, что в их нагромождении где-то скрывается то жемчужное зерно истины, что поможет подобрать ключ к организации Абу Нидаля или какой-либо другой столь же значительной террористической группе и принесет автору отчета заслуженное вознаграждение. В результате в ЦРУ поступали тысячи рапортов, большая часть которых никакого интерес" не представляла, но в то же время в этой куче чепухи порой попадался и золотник, достойной внимания. Джек только теперь понял всю неохватность ,. этой проблемы. Те, к кому поступали эти данные, были людьми знающими, но они буквально тонули в море сырой информации, которую, прежде чем подвергнуть соответствующей аналитической обработке, надо было проверить и перепроверить. И чем меньше террористическая организация, тем труднее собрать о ней нужные данные, а иные из этих организаций состоят всего лишь из членов одной семьи.
      - Марти, - сказал Джек, кивнув на груду бумаг на своем столе, - ничего более сложного я в жизни не видел.
      - Охотно вам верю. Но я принес вам одну хорошую весть.