Блестящая мостовая, маслянистая от дождя и смазки двигателей, капающей из сотен плохо отремонтированных автомобилей, которые неслись по главной магистрали с севера на юг в Джерхаттан, и стала причиной аварии. Генри Дерроу не превышал установленную скорость, объезжая старый двухместный автомобиль, но у него был роковой день. Все так и ложилось одно к другому.
      Если бы в этот день не было дождя, или если бы узкую улицу перекрыли, как было запланировано, для замены покрытия, или если бы старый двухместный автомобиль ехал с минимальной скоростью по узкой улице слева и Генри Дерроу не был бы так раздражен, чтобы обгонять, его бы не занесло на скользкой мостовой, он бы не ударился об ограждение, не разломал бы себе череп так, что осколок кости вдавился в черепную коробку; если бы авария произошла хотя бы на полмили дальше к главной магистрали, Генри Дерроу не отправили бы в районную больницу, оснащенную специальным электроэнцефаллографом.
      Все произошло случайно, как и должна была произойти авария, точно так. Он действительно записал точное время в своем астральном блокноте: 10:02:50 вечера. Он помнил, что в этот день нельзя возвращаться по главной магистрали в Джерхаттан, но не предусмотрел небольшую задержку на бензоколонке, и это заставило его передумать и поехать по роковой дороге, забыв о собственных предсказаниях.
      Конечно, как для него, так и для миллионов других людей, это был главный поворот, и Генри никогда не смог бы избежать аварии. Вот почему его подсознание - или как его там называли - не позволило ему в критический момент помнить о предсказании.
      Итак, Генри Дерроу оказался серьезно раненным; кроме перелома левой ноги, у него был проломлен череп. Если бы Генри был в полном сознании во время операции, он бы заверил хирургов, что, несмотря на серьезность раны, он будет жить. Врачи в этом сомневались. Генри Дерроу знал, когда он умрет - от инфаркта миокарда, через пятнадцать лет, четыре месяца и девять дней.
      Он не мог сказать об этом врачам, потому что черепное давление воздействовало на его центр речи, и он, к счастью, не сознавал окружающее. Хирургия мозга могла принести страшные переживания.
      Операция с точки зрения техники была удачной, и Генри выделили кровать в палате интенсивной терапии. Сердечные и энцефаллографические мониторы внимательно следили за его жизнью. Предметом гордости больницы общего типа Южной стороны считалась самая современная техника, включая сверхчувствительный электроэнцефаллограф, фамильярно называемый "гусиные яйца". "Гусиные яйца" разработали во время полета Аполлона, в 70-е годы, чтобы контролировать действие таинственных "огней", которые периодически беспокоили астронавтов, и регистрировать любое предполагаемое повреждение тканей мозга под действием космической радиации. Сверхчувствительное оборудование теперь использовалось, главным образом, в больницах для определения повреждений мозга у новорожденных, перенесших при рождении кислородное голодание, или, как в случае с Генри Дерроу, для определения повреждений мозга, при которых было такое же кислородное голодание, кровотечение и давление.
      Когда после операции к Дерроу вернулось сознание, в палате интенсивной терапии, как предопределила Судьба, дежурила медсестра Молли Магони, довольно некрасивая девушка, которая добродушно переносила поддразнивания своих коллег из-за ее преданности работе. Ей неизменно поручались критические случаи, потому что она умела вытягивать больных из кризиса.
      - Доктор Шерман, вы не посмотрите распечатку энцефаллограммы мистера Дерроу? - спросила она, когда врач зашел на ее пост. - Колебания "альфа" необычно сильные для раненого в таком критическом состоянии, как он, правда?
      Шерман послушно посмотрел на график и глубокомысленно кивнул, а потом подмигнул ей:
      - Он вообще в сознании? Уже предсказал вам судьбу?
      Молли очень серьезно покачала головой, хотя понимала, что Шерман дразнит ее. Он всегда это делал.
      - Больной не приходил в себя, доктор Шерман. Я должна сообщить доктору Вальману, когда это произойдет. Но, может быть, нужно позвонить ему и сообщить о показаниях приборов?
      - Ах, не беспокойтесь, Молли. Это удача, что "гусиные яйца" еще могут что-то печатать. Вы должны думать, что больной лучше знает, что делает.
      - Лучше? О чем? Он - жертва несчастного случая, разве не так?
      - Он лучше знает о том, чем все закончится. Это Генри Дерроу, астролог. Господи, какая удача, что вы потом сможете посоветоваться с ним о будущем, - Шерман фыркнул. - Правда, свое будущее он не смог определить правильно.
      Шерман окинул поверхностным взглядом других пациентов палаты интенсивной терапии и вышел. Молли Магони с возросшим интересом посмотрела на больного с черепной травмой. Она слышала о Генри Дерроу, хотя со многим и не соглашалась. Не более, чем она согласилась бы, если бы кто-то сказал, что она чувствует в себе дар целительства. В отличие от своей бабушки, которая не имела медицинского образования и пользовалась своими "исцеляющими руками", Молли имела профессиональную подготовку и лучше знала, как и когда применять свою "ворожбу".
      Обладая уникальным талантом, Молли страстно интересовалась всеми паранормальными проявлениями. По ее мнению, астролог просто использует знаки зодиака, чтобы сконцентрировать дар предвидения, который, к счастью, получил более научное обоснование, чем гадание на кофейной гуще или на картах. А профессия медсестры позволяла ей концентрировать свой дар целителя на научной основе. Итак, она знала, кто такой Генри Дерроу и теперь подошла на цыпочках, словно его трепещущая поклонница, к его изголовью и внимательно посмотрела на лицо, которое не замечала раньше.
      Его лицо имело характерные особенности даже в таком расслабленном, бессознательном состоянии. Глазницы, черные с синим. Тут и там остались следы крови. С ее стороны было нечестно смотреть на него в таком состоянии. Она осторожно положила на его щеку тыльную сторону ладони: ей не понравился цвет его кожи. Она отбросила простыню, захватила кожу на груди и резко скрутила. Ну, по крайней мере, он отреагировал. Вернув простыню на место, она снова похлопала его по щеке.
      Кардиограф пульсировал медленно, но правильно, хотя в распечатке имелись линии, указывавшие на начало артериосклероза. Ничего больше, чем на обычной кардиограмме сорокадвухлетнего сердца, жившего хорошо и трудно.
      Теперь она положила сильные тонкие пальцы на его виски, слегка прижимая, чтобы "почувствовать", что повреждено на самом деле. Не то, что исправили хирурги, когда удалили осколок и уменьшили давление на мозг, а физическую травму, чувствительный удар по жизнеспособности человека, который потрясен близостью смерти, острой необходимостью операции - предельным насилием над неприкосновенностью личности.
      Когда она читала истории болезни, она так часто видела простой термин "сердечная недостаточность" или более сложное медицинское объяснение остановки сердца по многим причинам, необъяснимым или неважным с физической точки зрения. За отсутствием лучшего объяснения, это называли шоком. "Пациент умер от шока". Молли называла это испугом. Когда ее пациент уходил от действительности в своего рода испуг, Молли своим талантом склеивала все поврежденное в целое.
      Реакция на ее исцеляющее прикосновение ко лбу Генри Дерроу оказалась необычной и обескураживающей. Кардиограмма нарисовала более крутые и сильные пики, а энцефаллограф делал безумные пропуски на всех четырех записываемых лентах.
      Веки Генри Дерроу затрепетали, открылись и на губах появилась легкая улыбка.
      - Кто меня ударил?- спросил он.
      - Вы ударились о рулевую колонку своего автомобиля, когда влетели в ограждение, мистер Дерроу, - ответила Молли. - Голова болит?
      - О, Господи, еще бы! - Он застонал и попробовал подняться.
      - Не шевелитесь. Вы перенесли серьезное сотрясение, у вас рана на голове, сломана левая нога…
      В ясных зеленых глазах, которые встретились с глазами Молли, горели озорные искорки.
      - Вы же не собираетесь говорить мне такие вещи, правда?
      Молли улыбнулась.
      - Так или иначе, вы знаете. И вы в самом деле должны уделять больше внимания своим собственным прогнозам, мистер Дерроу.
      Энцефаллограф "гусиные яйца" задрожал, как безумный, и Молли поспешила посмотреть, что случилось. Но Генри Дерроу схватил ее за руку. Его глаза расширились от удивления. Он чувствовал смущение и недоверие.
      - Вы Близнец. Как вас зовут? Вы собираетесь выйти за меня замуж?
 

 
      Любовь с первого взгляда - достаточно большая редкость, особенно в больничной обстановке, хотя в романах пишут обратное. Но еще более редким является научный случай, доказывающий правду, о существовании которой давно подозревали. Потому что то, что записал энцефаллограф, было бесспорным доказательством существования парапсихического таланта. Когда Генри Дерроу посмотрел на Молли Магони, как на человека, а не только как на медсестру на службе, у него случилось предвидение и он понял, что Молли будет его женой.
      Они поженились, как только с его ноги сняли гипс. Что касается Молли, то Генри предвидел не только свадьбу: он знал дату ее смерти, но никогда не раскрыл ей это. Он недавно узнал, что талантливые люди не должны учитывать такие предсказания в своей жизни, если собираются жить и работать, принося пользу другим людям. Он берег, любил и лелеял Молли всю ее жизнь, потому что знал, как мало времени отпущено ему для наслаждения.
      Смысл удивительной активности энцефаллографа Генри осознал не сразу. Поэтому Молли Магони принадлежит вся честь переноса парапсихических явлений из области софистики в науку.
      Сначала Молли была зачарована необычной силой и рисунком энцефаллограмм Генри. Она не могла, как доктор Шерман, не обратить внимания на отклонения и была склонна к тому, чтобы отнести мозг Генри Дерроу к категории исключительных. Кроме того, она знала, что у Генри было предвидение относительно их женитьбы именно в тот момент, когда обезумел энцефаллограф. При первой же возможности она попыталась провести эмпирический эксперимент. В следующий раз, когда у нее была возможность применить свои способности в палате интенсивной терапии, она прикрепила электроды к своей голове. В ее энцефаллограмме появилось такое же изменение; не столь сильное, как у Генри, но заметное. Она сняла еще несколько своих энцефаллограмм и скопировала участки записей энцефаллограмм Генри, где было видно это странное возбуждение.
      Она немного удивилась, что доктор Вальман, хирург Генри, не отменил наблюдение с помощью энцефаллографа, когда Генри, по-видимому, начал поправляться после сотрясения. Ей хотелось знать, не интересуется ли Вальман изменениями в энцефаллограмме так же, как и она.
      У Генри случилось еще два предвидения прежде, чем она почувствовала, что может подойти к доктору Вальману со своими выводами.
      - Доктор Вальман, меня лично интересует, какое значение имеет этот всплеск активности на энцефаллограмме?
      - Ну, - начал Вальман, неуверенно взяв графики, и по тому, как он их изучал, Молли поняла, что он не знает, - если быть честным, Магони, то я не знаю. Такой особый всплеск обычно появляется перед смертью. А Дерроу жив.
      Хирург с некоторым раздражением посмотрел на закрытую дверь палаты Генри. Генри настоял на том, чтобы продолжать занятия по составлению гороскопов и даже привез свой компьютер, начал заниматься умственной деятельностью, что, очевидно, не мешало быстрому выздоровлению. Однако, Вальман не считал, что именно такой вид деятельности подходит человеку, выздоравливающему после травмы головы, которая чуть не оказалась фатальной.
      - А эти? - Молли показала ему собственные энцефаллограммы.
      - Чьи это? Предсмертные записи? Нет, не может быть. Альфа слишком интенсивны. Что вы задумали, Магони?
      - Я не уверена, доктор, но я точно знаю, что, когда мистер Дерроу… упорно трудится, появляются изменения.
      - Господи, помоги, проклятый энцефаллограф сходит с ума от астрологии?
      Молли улыбнулась и извинилась, что побеспокоила хирурга этими аномалиями.
      - Магони, если бы вы не были нашей лучшей послеоперационной сиделкой, я бы сказал, чтобы вы убирались. Но, если у вас есть какая-нибудь идея, какая-нибудь безрассудная идея относительно того, почему возникает такой всплеск, не будете ли вы так добры посвятить меня в эту тайну?
      Первым она посвятила Генри:
      - В тот момент, когда ты проснулся после аварии и спросил, не Близнец ли я, а потом сказал, что я собираюсь выйти за тебя замуж, это было предвидение?
      - Конечно, моя любовь, конечно!
      - Нет, Генри, не теперь. Позже. Ответь мне. Твой дар предвидения работал в тот момент?
      - И очень интенсивно.
      Повязка на голове придавала ему немного щегольской вид. Он перестал ласкать Молли, удивляясь ее серьезному тону.
      - А, например, когда миссис Реллаган была здесь, ты сказал мне, что у тебя случилось предвидение…
      - Гммм, - губы Генри слегка поджались от неудовольствия.
      - Вот то, что напечатали "гусиные яйца". Посмотри, здесь неожиданный пик, резкие движения самописца, длина рисунка… А здесь…
      - Это не моя запись, правда? Совсем другая?
      - Да, это запись моего мозга. А вот, что происходит, когда я лечу…
      Генри недоверчиво посмотрел на Молли, в его глазах сверкнула радость, румянец залил лицо, вознаграждая Молли за ее усилия и интуицию.
      - Молли, моя единственная, любимая, ты знаешь, что у нас здесь?
 

 
      Общество, в основном, продолжало сомневаться. К счастью, Генри Дерроу очень мало заботило, что думает о нем общество, но он мог представить для могущественного богатого меньшинства доказательство того, что некоторые личности обладают парапсихическим даром и по желанию могут им пользоваться.
      Целый ряд новых исследований был предложен этими частными лицами и предприятиями, которые давно надеялись на научное признание паранормальных способностей.
      - У меня всегда было предчувствие, что я стою на пороге очень важного научного прорыва в этой области, - Генри говорил Молли в первые суматошные дни, незадолго до того, как они создали первый Парапсихический Центр. - Большинство, страдающих манией величия, и шизофреники действуют как Нерон, Наполеон и Гитлер. Вот почему я хотел, чтобы группа психиатров обследовала мою психику с помощью тонких методов Фрейда. Тем не менее, это вредно. Знаешь, я теперь боюсь предсказывать свое будущее слишком далеко наперед. Некоторые детали лучше не знать…
      Несколько мгновений он рассеянно смотрел на белую стену перед ними, а потом успокаивающе улыбнулся Молли.
      - До сих пор я был дилетантом, и мои критики могут сказать, что этот случай научил меня уму-разуму, или, что я потерял остатки того, что имел, но это событие стало началом моей… нашей судьбы.
      - Выпустить торпеды и полный вперед, - ответила Молли, театрально жестикулируя.
      - Будут и торпеды, - мрачно согласился Генри.
      - Я подумала, ты сказал, что не можешь предвидеть далеко наперед…
      - Я имел в виду, для себя. Это не относится к тому, что мы должны делать, - он снова минуту помолчал. - Господи, это становится смешным.
      Молли увидела веселье в его глазах, предупреждающий злобный блеск.
      - Для кого? - спросила она.
      Глаза Генри засверкали, когда он снова посмотрел на нее.
      - Для нас, - сказал он, крепко и нежно обнимая Молли, - для всех нас. - Он имел в виду вновь привлеченных талантливых людей. - Мы можем предчувствовать исход, но смешное, самое смешное в жизни рождается здесь. И у меня хватит времени…
 

 
      Как только Генри достаточно поправился, чтобы спорить с хирургами (и так как Молли заверила Вальмана, что она будет бдительно следить за Генри), ему разрешили полностью вернуться к работе. Не так, как раньше, в качестве астролога-дилетанта, а в качестве менеджера, организатора, основателя фонда и, преимущественно, вербовщика для Парапсихического Центра.
      - Мери-Молли, любимая, все будет происходить по этапам. Здесь учреждение для талантливых. Не общество, запомни, потому что мы оригинальные инакомыслящие, - он постучал пальцем чуть ниже розового пятна на месте недавно зажившей раны. - А общество никогда не позволит нам объединиться. Это так!
      Он махнул рукой, подчеркивая, что это неважно.
      - Талантливые создадут свое собственное общество. Так, как и должно быть: стреляные воробьи. Нет не воробьи. Крылатые кони! Да, конечно. Пегас… поэтический крылатый конь полета фантазии. Очень хороший символ для нас. Ты много увидишь со спины крылатого коня…
      - Да, самолет имеет мертвые зоны. Где ты установишь седло? - Молли всегда интересовалась практической стороной.
      Он засмеялся и обнял ее. Генри часто демонстрировал привязанность, и это служило источником огромного удовольствия для Молли, которая черпала силу в его прикосновениях.
      - Не знаю. Как обуздать крылатого коня?
      - Сердцем?
      - Несомненно! - Эта мысль доставила Генри удовольствие. - Да, сердцем и головой, потому что Пегас слишком сильный конь, и им нельзя управлять или подчинять его обычными способами.
      - Ты никак не смог бы обуздать нашего Пегаса, - твердо сказала Молли. - Не захотел бы успокоить его, когда он летает так высоко…
      Она спряталась в объятиях Генри, вдруг испугавшись аналогии.
      - Да, любимая. Когда ты скачешь на крылатом коне, ты не можешь сойти. Тем более, что можно подавить талант, который тебе дан. Я думаю, мы должны найти узду, со временем, при тренировке и большей практике в верховой езде.
      - "Гусиные яйца" дали нам, действительно, важный шанс. Теперь мы можем доказать существование парапсихических сил и выяснить, кто ими обладает. Мы можем разоблачить шарлатанов и невежд, изза которых у остальных из нас дурная слава. Настоящие таланты будут регистрироваться в Центре, и у нас будут энцефаллограммы, доказывающие их способности. Центр будет давать им специальные задания, где используются их таланты. Для отобранных талантливых людей, которых мы уже привлекли, я могу придумать сотни задач.
      - Даже для Титера Бедлея и Чарити Макжилликадди? - В глазах Молли Магони засветилось озорство, потому что Титер непрерывно пил, а Чарити усердно занималась самой древней профессией.
      - Заставить вора ловить вора, а Титер воровал в течение многих лет, чтобы быть в форме. Вспомни, что золотое сердце Чарити бьется в груди настоящего телепата.
      - Груди шестого размера.
      - Молли!
      - Расскажи о нашем будущем, Генри.
      - Я хочу, чтобы Ватсон Клер обеспечивал нашу связь с широкой публикой, потому что я очень хорошо знаю, что он телепат, читающий мысли на расстоянии: он должен вести дела с клиентами так, как он это делает. Он умеет представить компанию, которую должен купить клиент. Клер - человек, которого мы должны привлечь на свою сторону, ради него и ради нас. Ради нас, потому что мы получили в руки самую большую программу по изменению общественных отношений, а публика может принять или отвергнуть нас. Ради него, потому что он несчастен, сбывая продукцию, которую презирает.
      Молли сочувственно кивала.
      - У нас должна пройти интенсивная информационная программа. Она поможет привлечь сторонников. Потом мы должны начать операцию по спасению этих скрытых талантов и особенно тех талантливых несчастных, кто оказался не приспособленным к окружающей жизни, в институтах, потому что они слышат, что думают другие… или воображают невозможные вещи, которых не делают. Их соприкосновение с окружающим миром было слишком болезненным, чтобы его вынести, и они ушли от реальности. А мы собираемся найти лучший путь для тренировки таких талантов после того, как мы их проверим.
      - Затем мы должны найти подходящее место.
      - Чтобы жить там? Но эта квартира…
      - Хороша для нас, пока. Но не для всех нас. Нет, не беспокойся сейчас, Молли, любимая. Я знаю, куда мы пойдем.
      Секунду Молли серьезно разглядывала мужа.
      - Но ты не знаешь точно, как мы туда попадем, правда?
      Генри засмеялся и кивнул.
      - Это вызов, любимая.
      - А потом, что на повестке дня? Для меня лучше знать самое плохое.
      Генри засмеялся, чтобы выиграть время для отступления.
      - Потом начинается одна из самых трудных работ…
      Глаза Молли округлились.
      - Ты обрисовал в общих чертах работу на всю жизнь, а теперь говоришь мне об одной из самых трудных работ…
      - Она будет заключаться в том, чтобы установить профессиональную свободу для талантливых людей, чтобы у нас не вылезали глаза из орбит, потому что мы сказали, что что-то случится, а оно не случилось, потому что мы сказали, что оно случится. Раньше или позже мы добьемся этого, но я хотел бы лучше раньше, если ты имеешь в виду деньги, которые должны быть связаны с успехом. Хотя это не моя головная боль.
      - Не твоя?
      - Я не могу жить вечно, любимая.
      Она прильнула к нему, а он поспешно обнял ее.
      - Я проживу достаточно долго, любимая, да и ты тоже.
      Затем он отстранил ее от себя, потому что должен был сдерживать свои желания в соответствии с судьбой.
 

 
      - Джентльмены, человек который соединен проводами с электроэнцефаллографом, известным под названием "гусиные яйца", обладает способностями к телекинезу. Это означает, джентльмены, что он может двигать предметы только силой своей мысли. Ральф, не будете ли вы так добры, чтобы продемонстрировать?
      Ральф, который был известен как Рат Вильсон, производил не самое благоприятное впечатление. Он был настолько худым, что выглядел истощенным, с крысиным лицом и ртом, который оставался полуотрытым из-за больных миндалин и аденоидов; но в его больших серых глазах светилось озорство и интерес. То, что он усовершенствовал свое искусство во многих исправительных заведениях, которые пытались переделать его в соответствии с требованиями общества, теперь не имело значения.
      Он сидел под сетью электродов энцефаллографа "гусиные яйца" в одном конце большого зала, маленькая телекамера проецировала изображение энцефаллограммы на большой экран над ним. Сорок семь ученых и бизнесменов сидело в комнате по кругу. В центре комнаты стоял стол со множеством предметов: молотком, гвоздями и деревянной планкой; подносом с кофейником, чашками, сливками и сахаром; гитарой; тренировочным комплектом для боксера, мягким и нелепым в сложенном виде.
      Генри Дерроу отошел в другой конец комнаты, как можно дальше и от Ральфа, и от стола.
      В комнате царило многозначительное молчание, публика смотрела то на стол, то на Ральфа, то на Генри. Вдруг чашка зазвенела, поднялась, соединилась с блюдцем и стала под носик кофейника, который почти одновременно начал наливать кофе в чашку. С опозданием на блюдце зазвенела ложка.
      - Кто возьмет этот черный напиток? - спросил Ральф, когда чашка и блюдце повернулись к ближайшим наблюдателям.
      - Я, - сказал невозмутимый бизнесмен, поднимая руку.
      - Тогда держи крепче, парень, - ответил Ральф. - Взял?
      - Эй! - мужчина сжал пальцами край блюдца, но, когда Ральф освободил его, мужчина был не готов, и черный кофе полился через край блюдца на его руку.
      Прокатилась легкая волна смешков, прерываемая стуком молотка, забивающего гвоздь в деревянную доску.
      - Я приготовлю еще одну чашку кофе с молоком. Кто возьмет?
      Вторая чашка была передана желающему, пока молоток быстро забивал гвоздь в дерево. Одновременно боксерские рукавицы ожили и стали собирать предметы на подносе. Зазвенела натянутая струна гитары.
      Чашки плыли по комнате, молоток стучал в ритме песни, усердие боксерских рукавиц удивляло всех. Генри вернулся на сцену и взял указку.
      - Как вы увидите, если сможете оторвать взгляды он летающих блюдец, использование Ральфом своего таланта вызвало сильные изменения в волнах альфа здесь и здесь. Колебания бета быстрые, глубокие. Обратите внимание на разницу в начале графика до того, как Ральф начал. Заметьте увеличение амплитуды, когда он усилил парапсихическое воздействие. Кто-нибудь сомневается в достоверности демонстрации? Вы примете эту энцефаллограмму, как имеющий силу документ, и согласитесь, что график представляет паранормальные способности Ральфа?
      - Остановите его!
      Генри подал сигнал Ральфу, и чашки с кофе упали на пол. Молоток подпрыгнул и упал на стол; перчатки стали мягкими под резкий звон струн гитары.
      - Господи! - Мужчина, на которого упала чашка с кофе, вскочил на ноги, вытирая намокшие брюки и подпрыгивая от горячего кофе. Вдруг чашка сама стала прямо и наполнилась только что вылившимся кофе, что выглядело невероятно.
      - Прости, парень, но кто-то сказал "стоп"!
      Внезапная остановка парапсихического воздействия была записана на графике, как и минимальная активность для осушения разлитого.
      - Эй, мои брюки высохли!
      - Еще есть вопросы? - спросил Генри, исподтишка подмигивая ухмыляющемуся Ральфу.
      - Да, - и человек плотного сложения в задней части комнаты медленно поднялся на ноги. - Автоматы для продажи кофе выполняют эту работу; идиот может сам забить гвоздь; перчатки используются для тонких стерильных операций; любой длинноволосый играет на гитаре… не все сразу, конечно, но как можно использовать такого человека, как Ральф? И, между прочим, я знаю его происхождение.
      - Вы можете сказать, - ответил Генри с улыбкой, - что Ральф - продукт преобразованной школы и исправительных заведений. Так он приобрел свой талант. Общество не было готово к появлению Ральфа и его таланта. Мы готовы. Мы показали, что Ральф может делать множество вещей одновременно; задания, требующие сложных действий, таких, как подача кофе и их телепортация к соответствующему месту назначения, а также упражнения, требующие определенной силы и точности. Однако, Ральф имеет ограниченный диапазон. Мы воспроизводили подобные забавы и игры на расстоянии в полмили, но не дальше, с любой точностью или силой. Ральф не супермен. Это первое, что я хочу внушить вам. У него талант, но талант ограничен, подходит для определенного, но ограниченного применения. Он был бы выгодным вложением денег для кого-нибудь, вроде вас, мистер Грегори. Точная сборка в вакууме, в стерильных условиях или условиях радиации. Я совсем не утверждаю, что Ральф совершенно исправился, - продолжалал Генри, усмехаясь Ральфу, - но теперь он может законно приобретать вещи, которые обычно крал. Он должен пройти умственную проверку у сильного телепата, и он знает об этом. Он наслаждается своими нынешними занятиями.
      - Ну, конечно! - Уничтожающий взгляд, который Ральф направил на публику, не оставлял сомнений в том, что маленький человек наслаждался, смущая выдающихся людей, занимающих высокое положение.
      - Если вы не можете исправить его, завербуйте его, - добавил Генри.
      - Вы подразумеваете, мистер Дерроу, что половина населения тюрем и учреждений для душевнобольных, по вашему ошибочному представлению, это люди, обладающие парапсихическими способностями?
      - Конечно, нет. Я признаю, что мы проверяем многих так называемых неудачников и видим, что непонятые, паранормальные таланты не несут ответственности за их плохую приспособляемость к нашему обществу. Этот талант, джентльмены, может включать нечто, столь же простое, как талант прирожденного механика. Вы все знаете или слышали о человеке, который, только послушав звуки двигателя, знает, что с тем случилось. Или водопроводчик, который с помощью лозы может точно определить течь в трубах. Или пироманьяк, который "знает", когда и где вспыхнет огонь и которого так часто обвиняют в поджогах; женщина, чьи руки облегчают лихорадку или снимают боль; служащий, который инстинктивно знает, что нужно шефу; человек, который всегда может найти, что не было положено на место или потеряно. Это ежедневные, но ценные свидетельства парапсихического таланта. Это люди, которых мы хотим пригласить в наш Центр - не только театральных чтецов мыслей и ясновидящих. Талантливые люди редко бывают суперменами, это просто люди, которые работают на другой длине волны. Дайте им подходящую работу и используйте их талант себе на пользу.
      - Кроме денег, что вы хотите от нас, Дерроу?
      - Доктор Аббей, не так ли? От вас и ваших коллег во всем мире я хочу публичного признания, что подобные таланты покинули комнаты для гостей и перешли в лабораторию. Мы имеем научное свидетельство существования парапсихических способностей и возможности их использования, по желанию, с предсказуемым результатом. Наука, джентльмены, по определению, это умение, которое отражает точное применение принципов. Принцип в случае с Ральфом - это движение предметов без искусственной помощи.
      - Я мог бы допустить телепортацию, Дерроу, - ответил доктор Аббей с легким высокомерием, - но вернемся на минуту в комнату для гостей. Приведите мне пример науки, которая скрывается за предвидением.
      - Я знал, что вы спросите это, доктор Аббей. И я предсказываю, что вы получите благоприятный ответ на ваш последний вопрос относительно проблемы, - Генри поднял руку, чтобы сдержать восклицание Аббея. - Я достаточно осведомлен, доктор Аббей, о проблеме, которую вы исследуете с докторами Шварцем, Возогиным и Класмайером. Это, доктор Аббей, я предсказал, в достаточной степени научно и точно, чтобы быть убедительным, так как ваша корреспонденция с этими тремя учеными - строго охраняемая тайна. Правильно?
      По ошеломлению, которое выражало лицо доктора Аббея, когда он опустился на стул, Дерроу понял, что был прав, и Аббей убежден.
      Теперь Генри обратился ко всей аудитории:
      - У всех вас есть проблемы, которые, я думаю, могут решить некоторые наши таланты. Что же вы мне предложите?
 

 
      - Ну, через четырнадцать лет и девять месяцев арендная плата увеличивается - кстати, я не протестовал. Вы не возобновите мою аренду?
      - Мистер Дерроу, мне сказали, что ваша аренда не возобновляется, и именно это меня просили передать вам.
      - Почему "мистер Дерроу", Фрэнк? Давайте посмотрим. Я платил арендную плату с точностью до копейки в течение четырнадцати лет. Я ничего не испортил, только законно изменил отделку. Почему я не могу возобновить аренду? - Генри знал почему и предусмотрел эту ситуацию, но был достаточно человечен, чтобы специально не смущать людей. Особенно, если сюда примешивалось осознание собственной мудрости и понимание таланта.
      Фрэнк Хаммель выглядел очень смущенным.
      - Ну, Фрэнк. Вы же знаете. Не пытайтесь обманывать, что вы не в курсе дела.
      Фрэнк с несчастным выражением лица поднял глаза.
      - Это так. Именно так. Вы же знаете. Вы знаете слишком много, а другие арендаторы испуганы.
      Генри откинул голову назад и захлебнулся от хохота.
      - Нет никого с чистой совестью? Господи, Фрэнк, неужели они действительно думают, что я все знаю или, что меня волнуют их мелкие интриги и дела?
      Потом он увидел, что обидел Фрэнка, и пожалел, что он предсказатель, а не телепат.
      - Фрэнк, я "вижу" не больше, чем раньше, когда использовал астрологию, чтобы сконцентрировать свой талант. Никто не боялся меня, когда я считался простым звездочетом.
      Фрэнка сильно смутило выражение, которое выбрал Генри, потому что именно так он и думал о Генри.
      - Я не умею читать мысли, - продолжал Генри, - и не знаю точно, что творится у меня под носом. Мой талант не для индивидуалов: он для прогнозирования будущего. Да, мне нужны личности, которые будут влиять на жизнь миллионов. Но не тогда, когда миссис Вальтерс в 4-C собирается иметь ребенка… и не в том случае, когда я составил ее индивидуальный гороскоп… а она слишком запугана своим мужем, чтобы придти ко мне за ним.
      Генри вздохнул, потому что именно эта способность здравого смысла неправильно истолковывалась теперь агентом по продаже недвижимости.
      - Смотри-ка, каждый в доме знает мнение Вальтерс обо мне, как она боится меня. Для этого вообще не нужен талант, Фрэнк. И не нужен талант для того, чтобы знать, что Вальтерс, вероятно, один из главных подстрекателей, требующих выселить меня.
      - Вас не выселяют, мистер Дерроу.
      - Нет?
      - Нет! Ваша аренда просто не возобновляется.
      - Какую отсрочку я могу получить, чтобы найти новую квартиру? Вы знаете, какая напряженная ситуация с квартирами в Джерхаттане?
      Фрэнк смотрел куда угодно, только не на Генри.
      - Фрэнк… Фрэнк? Фрэнк, посмотрите на меня, - и человек с неохотой, нерешительно подчинился. - Фрэнк, вы знаете меня четырнадцать лет. Почему вы вдруг испугались меня?
      Генри знал ответ, но он хотел, чтобы Фрэнк согласился с ним. Один человек, один Фрэнк Хаммель, не переломит ход борьбы талантов за то, чтобы их приняли, но может сегодня изменить мнение еще одного человека, а на следующей неделе еще трех. Все союзники полезны. А, чтобы иметь союзников, нужно согласиться иметь и врагов.
      - Потому что… потому что… вы больше не звездочет, мистер Дерроу. Вы занимаетесь реальностью.
      На лице Фрэнка Хаммеля отразилось понимание.
      - Спасибо, Фрэнк. Для вас это нелегко, и я хочу сделать это еще более трудным, но хочу, чтобы вы помнили четырнадцать лет наших очень приятных отношений. Я знал, что вы придете сегодня; знал это четыре месяца назад, когда на дверях у меня и у Молли появились оскорбительные надписи и были попытки так называемой кражи со взломом. Я уже снял новую квартиру. Мы переедем послезавтра.
      Фрэнку нужно было думать слишком о многом.
      - Вы имеете в виду, что вы знали? Уже? Но я получил распоряжение только вчера. Вы сказали, что не видите личностей… а вы…
      - Я не лгу относительно того, что могу видеть, Фрэнк, но я, действительно, хорошо вижу то, что волнует меня или звездочета, которым я должен быть. Правильно?
      Хаммель медленно попятился из квартиры, все менее и менее убежденный. Еще раз Генри захотелось быть телепатом - или, по крайней мере, уметь поставить себя на место другого - понять, что происходит в голове Фрэнка, и противостоять этому.
      - Сделайте мне одолжение, Фрэнк, - сказал Генри. - Восемнадцатого числа следующего месяца на четвертом заезде в Бельмонте поставьте все на лошадь по имени Мибими. Только не делайте ставку до последней минуты перед заездом. Вы сделаете это для меня? А потом, когда Мибими выиграет, вспомните, что мой талант полезен.
      Фрэнк пошел к лифту, а Генри подумал: воспользуется ли смущенный человек его советом? Он не часто давал их, но для друга можно сделать одолжение… если это укрепит дружбу.
      Генри пожал плечами, когда он закрыл дверь. Сцена, которая только что разыгралась в его гостиной, повторялась не один раз с признанными талантами, которые вынуждены были выступать в роли действующих лиц.
      Другим парадоксом, который делал их уязвимыми со всех сторон, было то, что талант теперь заслуживал уважения. Снимая ответственность за случайный поступок, регистрируя талантливых людей в Центре, они могли договориться об оплате. Но неожиданно талантливые люди оказались возвышенными до своего рода "парий". Они стали неприкосновенными, нежелательными и встревоженными, - и все из-за непонимания.
      Ватсон Клер монтировал большую рекламную публичную информационную программу, поддерживаемую его знакомыми, работающими в прессе, которые восхищались всем, заслуживающим внимания. Шантаж, используемый разумно, создавал безвыходное положение для сплетников. Но Клер сказал (и Генри понял), что требуется время, чтобы программа поднялась на тот уровень, где она нужнее всего… добралась до жилья, откуда теперь выгоняют любого, подозреваемого в том, что у него есть талант.
      Итак, великолепного магазина, который Генри арендовал в районе пристани, ему хватит до тех пор, пока он не поймет, как апеллировать к Джорджу Хеннеру. Финансовый маг рассчитывал действовать, а Генри, в значительной степени, развлекали его недавние открытия. Было смешно наблюдать за реакциями Хеннера.
      Генри дал магазину название: вывеска была установлена неделю назад. Здесь как раз заканчивались жилые кварталы. Может быть, ему нужно использовать телекинез для передвижения мебели? Нет, получилось бы плохо, хотя могло бы удовлетворить его персонально. Некоторые вещи даже талантам лучше делать обычным путем.
 

 
      - Мое имя Генри Дерроу, комиссар Майлер. Это моя жена, Молли; Барбара Холланд - наш маклер, а Джерри согласился работать с "гусиными яйцами". Я думаю, это список тех, кто вас больше всего интересует?
      - Что это? - комиссар по наблюдению за соблюдением закона и порядка возмущенно поднялся из-за стола, свободного от бумаг. - У меня была договоренность о встрече с Джеймсом Маршаллом, а не с вами, Дерроу.
      - Я знаю. Джим попросил нас поговорить с вами, потому что вы отказались посмотреть…
      - Компанию сумасшедших!
      - Ну, мы здесь, и вы собираетесь выслушать нас…
      - Даже, если я выскажу свое мнение…
      Комиссар возился с установкой на столе и выругался, когда сигнальные лампочки на столе не мигнули при его прикосновении.
      - Она не работает, комиссар Майлер, - сказал ему Генри. - Я забыл сказать, что Джерри занимается телекинезом и замыкает выключатели, как только вы их нажимаете. Простите. У вас не будет связи, пока вы не выслушаете и не посмотрите. Барбара, не будете ли вы так любезны? Вот список. Посидите спокойно. Готово, Молли?
      Ярость комиссара не помогла ему, потому что его кабинет был звуконепроницаемым. Он тщетно продолжал нажимать кнопку связи и не мог поверить, что она не будет работать, потому что какой-то молодой человек уставился на нее. Он не замечал, как Молли спокойно разместила сеть электродов на голове Барбары. Девушка установила электроды в определенных точках среди волос и кивнула Генри.
      - Я выберу в порядке предпочтения? - спросил Генри у комиссара.
      Он сел на стол и его не смущала воинственность комиссара.
      - Предпочтение? О чем вы говорите, Дерроу? Прекратите цирк. Соблюдение закона и порядок…
      - Вы не можете соблюсти ни то, ни другое, ограничивая ваших людей, - сказал Генри таким убедительным тоном, что гневная речь комиссара прервалась, и тот удивленно посмотрел на Дерроу. Немногие говорили таким тоном с представителем ЛЕО.
      - Вот почему я здесь. Чтобы оказать помощь, которую вы не можете получить ни от какой другой организации. Теперь сядьте, замолчите и слушайте. Кого вы хотите, чтобы мы нашли первым?
      - Нашли?
      - Нашли!
      Двое мужчин закрыли глаза, а в глазах Генри светилось достоинство, которое вызвало внезапное изменение в комиссаре.
      - Хорошо, - сказал Майлер твердым голосом, - найдите мне человека, которого зовут Джо Блоу.
      - Человека по имени Джой Блоу?
      - Да, его.
      Генри вытащил вторую карточку и протянул Барбаре Холланд.
      - Достаточно для вас, Бабс?
      Девушка изучила эскиз, сделанный полицейскими художниками по устному описанию жертв неуловимого Джо Блоу. Она прочитала заметки относительно его наиболее частого местонахождения, его обычный способ действия. Потом она с усмешкой посмотрела на Генри.
      - Это нечестная проверка, Генри, - сказала она.
      - Ха! - воскликнул комиссар. В его глазах сиял дьявольский восторг.
      - Нет, - сказала Барбара, - я встречалась с ним, поэтому мне легко выследить его.
      Она закрыла глаза, зажав карту между руками. Самописцы энцефаллографа стали двигаться по бумаге. Ее улыбка стала шире, она открыла глаза.
      - Он на углу 4-ой Авеню Нью Ист и 197-ой Стрит. Он одет в длинный синий макинтош с непромокаемой кокеткой, в парике с длинными светлыми волосами. Сегодня он без усов. При нем нет ничего незаконного, но много денег и какие-то бумаги.
      Комиссар возился со своей связью.
      - Ради Бога, разблокируйте ее или сделайте что-нибудь. Я собираюсь…
      - Зачем? - спросила Барбара. - Вы хотите взять его с деньгами или наркотиками или с Брауном Джо?
      - Я хочу его в любом виде.
      - Вы сможете обвинить его?
      - Если бы я только схватил его…
      Вдруг связь ожила, на всех диапазонах. Сработали все кнопки, нажатые ранее, но комиссар быстро привел все в порядок и отправил дежурную полицейскую машину по адресу, указанному Барбарой, чтобы схватить человека, соответствующего ее описанию. Потом он повернулся, кисло улыбаясь своим гостям.
      - Посмотрим, что мы увидим. Если там есть такой мужчина, он будет здесь через три минуты. Мои люди действуют быстро и эффективно.
      - Мои тоже, - сказал Генри и выжидающе посмотрел на Барбару, которая кивнула.
      - Что это значит? - спросил комиссар.
      - Я слежу за ним, - ответила Барбара, и вдруг третий самописец начал проявлять активность.
      - "Гусиные яйца" за работой, комиссар Майлер, - сказал Генри.
      - Вы читаете мои мысли? - Майлер выглядел встревоженным и сердитым.
      - Нет, я не телепат, - ответил Генри, - я гадаю на кофейной гуще…
      Комиссар поджал губы, когда услышал, что Генри Дерроу повторяет его слова.
      - Хорошо, тогда скажите мне теперь, возьмут его мои люди?
      - Барбара сможет ответить лучше, чем я. Я вообще не имею дела с отдельными личностями. Моя специальность - движения масс. Но Барбара может найти для вас Джо Блоу сейчас и в любое время, когда вы захотите проверить его местонахождение…
      - Они схватили его, - сказала Барбара и протянула руку за другой карточкой.
      Комиссар подозрительно смотрел на нее.
      - Пусть его люди сообщат ему, Бабс.
      Она пожала плечами и откинулась назад на своем стуле. Затем оживилась и сладко улыбнулась Майлеру.
      - Вы оставили трубку в лыжной куртке, комиссар, в синей, которую вы обычно не носите. Если вы позвоните домой прямо сейчас, вы застанете там свою жену и напомните ей, что куртка под вашим красным халатом в первом стенном шкафу.
      Майлер посмотрел на нее, прищурившись.
      - Я думал, вы сказали, что не читаете мысли.
      - Я никогда не говорила этого, - ответила Барбара, потом указала на Генри. - Это он говорил. А я могу только получать сведения о потерянных предметах. Вы потеряли трубку и как раз думали, куда положили ее. А единственная причина, по которой я знаю о вашей жене, потому, что вы сказали, что никогда не можете найти ее, если она вам нужна.
      Лицо Барбары оставалось бесстрастным, но Генри знал: ею овладело чувство буйного веселья от того, что она попала туда, где сможет приносить истинную пользу.
      Эта "находка" произвела на комиссара намного большее впечатление, чем определение местонахождения Джо Блоу.
      Включилась связь.
      - Они нашли человека, соответствующего описанию. Что они должны делать с ним? Он доказывает свои права.
      Майлер был неподготовленным только одну минуту.
      - Обыщите его. В этом районе случилась кража, и вблизи видели человека, соответствующего его описанию. В ваши обязанности входит найти пачку денег и документы.
      - У него примерно 8000 долларов, сэр, - сказала Барбара.
      - Было украдено 8000.
      Снова последовало долгое напряженное молчание.
      - Он сознался, сэр.
      - Запишите его показания!
      Выражения, которые быстро сменялись на лице Майлера, отражали внутренний конфликт. Он был человеком, которому предложили чудо, а он слишком испугался, чтобы принять его.
      - Барбара обладает парапсихическими способностями, комиссар. Мы привезли энцефаллограф, чтобы доказать вам это на научной основе, без гадания. Ее мозг генерирует особый тип электрических импульсов, когда она использует свой парапсихический талант. Она не может читать мысли за исключением случаев, когда вы или ктонибудь беспокоится о чем-нибудь потерянном или украденном…
      - Украденном… - комиссар ухватился за это слово.
      - Если вы имеете в виду похищенный груз, комиссар, - сказала Барбара, - то он находится на складе, с южной стороны. Внутри очень темно, и это мешает мне: я не вижу в темноте. Я вижу несколько белых грузовых контейнеров для самолета, я чувствую, что они, скорее, из пластика, чем из дерева или стали. Внизу слева темной краской нанесен геометрический рисунок.
      Она нахмурилась, и энцефаллограф вдруг задрожал, а потом снова вернулся к мягким нормальным колебаниям.
      - Мне жаль. Там просто мало света.
      Комиссар фыркнул, но ее информация, очевидно, дала ему что-то для работы. "Южная сторона… грузовой контейнер для самолета… белый…" Его кулак опустился на последнюю клавишу.
      - Джек, какие авиационные грузовые компании используют белые контейнеры с геометрическим рисунком снизу слева?.. Теперь, какие грузовые авиационные компании используют склады с южной стороны? О… хммм… Проверьте прямо сейчас.
      Он холодно, бесстрастно посмотрел на Барбару.
      - Вы не можете быть более точной?
      Прежде, чем ответить, Барбара быстро посмотрела на Генри.
      - Я уже сузила поиск до малого района в городе, с теми подробностями, которые я могу видеть. Там не может быть много складов для авиационных грузов! Я сделала больше, чем можете вы, мистер Майлер.
      - Еще минуту, дамочка…
      - У вас была больше, чем минута, комиссар, а мое время очень ценно. - Барбара поднялась на ноги с электродами в руке. - Мы зря тратим с ним время, Генри. И он мне не нравится. От него идут слабые вибрации, совсем слабые!
      Она вышла из комнаты. Молли начала спокойно упаковывать энцефаллограф, а комиссар сначала посмотрел на открытую дверь, а потом на Генри.
      - Она работает более эффективно, если слышит благодарность, Майлер. Как и большинство людей.
      Генри обнял Молли, вежливо попросил Джерри взять энцефаллограф и, пожелав Майлеру приятного дня, вышел.
      - Эй, подождите минутку… Генри повернулся к двери.
      - Как сказала Бабс, Майлер, у вас была больше, чем минута, а наше время высоко ценится.
 

 
      - Чарити снова должна быть спокойной, Гус? - спросил Генри врача Центра. - Мы нашли для нее временный контракт, чтобы обнаружить нарушителя спокойствия в компании Эрроу Шерт.
      Гус быстро наклонил голову, его лицо исказила гримаса, он хотел сказать "нет", а должен был сказать "да". Он прислонился к двери в двухкомнатную квартиру Чарити Макджилликадди на жилом этаже здания магазина Центра.
      - Даже с вывеской, которую мы получили, Хенк, здесь нет достаточного уединения для эмпатов и телепатов. Физически недостаточное расстояние. Нет способа выйти и уйти от себя, если вы понимаете, о чем я говорю. Мы все втиснуты в клетку, несмотря на комфорт и удобства. Вы можете сказать, слишком много хорошего, слишком тесное дружеское влияние. Как передозировка средств, вызывающих эйфорию. На фоне чувства товарищества. Для Чарити это слишком.
      Генри посмотрел в сторону окна в коридоре, где на траву проецировался солнечный свет; огромное раскидистое буковое дерево было красно-коричневым на фоне по-осеннему синего неба. Хотя картина выглядела настолько реально, что тихо шевелились листья и медленно изменялся угол солнечного света, Генри знал, что это только проекция, и его мозг не воспринимал фантазию, которая вводила в заблуждение миллионы обитателей.
      - Таланту требуются определенные условия, - продолжал Гус. - И одно из самых важных - это физическая свобода и просторная комната.
      Он фыркнул, понимая невозможность выполнения этого требования в переполненном Джерхаттане.
      - Мы предложили это…
      - Слишком далеко, чтобы ездить на работу, а большинству из нас приходится ездить. - Мольнар был главным неврологом в больничном центре Мидтаун, хотя много времени тратил в качестве врача Центра.
      - Хорошо, - сказал Генри. - Я сделаю, что смогу.
      - Генри? - Гус подозрительно посмотрел на друга. - Что ты задумал теперь?
      - Я? Ничего.
      Генри Дерроу наклонился, потирая руки и зло смеясь.
      - Но Судьба… ха-ха-ха! Я знаю, когда мы встретимся. Скоро!
      Гус возвел глаза к небу, подыгрывая эксцентричному настроению Дерроу.
      - О, не беспокойся, Гус, - сказал Генри обычным голосом. - Я обычно зову их, ты знаешь.
      Гус угрюмо кивнул.
      - Довольствуйся соблазнительными мыслями, что будешь анатомировать мой мозг, когда я умру, и попытаешься выяснить, как я это делаю, - сказал Гус.
      - Ха!
 

 
      - Вы не можете вызвать в суд Барбару Холланд в качестве свидетеля, комиссар Майлер, - сказал Генри Дерроу. - Но вы можете нанять ее на службу от Центра…
      - Какого Центра? - сказал Майлер, презрительно оглядывая крошечное помещение, которое служило Генри кабинетом.
      - Центра, который мы скоро приобретем на деньги, которые вы будете платить таким талантам, как Барбара, и Титтер Бейли, и Джил Граци, и…
      - Титтер Бейли? - Комиссара чуть не хватил удар.
      - Да, Титтер. Он пил, чтобы перестать находить вещи. Алкоголь влияет на парапсихические способности, иногда сдерживает, как в случае с Титтером, иногда обостряет.
      - Минуту, Дерроу…
      - Мои минуты дорого стоят, Майлер. Мне нужно так много. Вы хотите искать вещи и людей: Барбара обладает этими способностями и Титтер Бейли тоже. Титтер гораздо лучше ищет неживые предметы, чем Барбара. Он не любит людей. И в день, когда вы обнаружите, что он напился на дежурстве, вы подадите жалобу.
 

 
      - И вы собираетесь стоять здесь, молодой человек, и рассказывать мне, что меня собираются застрелить в субботу? Снова! - Губернатор Лоусон покачнулся на стуле назад и захлебнулся от смеха: внезапно он прекратил это занятие и с чувством, похожим на ненависть, напряженно посмотрел на Дерроу и на Стива Хокинса, напоминающего призрак. - Итак, что еще нового?
      - Случай с предвидением показывает, что пуля.38 войдет в правый желудочек. - Голос Стива слегка дрожал.
      Генри думал, не было ли ошибкой привести Стива, для которого его дар был новостью так же, как и для персонала Центра.
      - Человек появится слева…
      - Какая разница откуда он появится? - резко и враждебно сказал губернатор. - О, я верю вам, Дерроу. Или вам, Хокинс. Я слишком много слышал о ваших людях, чтобы быть скептичным. Но, если я не выступлю…
      - Вы должны выступить, - ответил Генри. - Мы подсчитали вероятность и установили, что вы должны выступить на этом собрании, чтобы привлечь к вашей партии восемь процентов неприсоединившихся голосов. Без этих восьми процентов вам не удастся получить решающее большинство. А, если вы проиграете, то лейбористы могут получить большинство, которое необходимо им, чтобы принять контрмеры, и те могут иметь гибельные последствия для экономики.
      Губернатор Лоусон захихикал, сначала затрясся его живот, потом грудь и, наконец, голова. Потом губы Лоусона разжались и раздался веселый смех.
      - Значит, таким путем это произойдет?
      - Да, если ваше красноречие не будет поколеблено предсказанием.
      - Хо! Как это?
      - Вам дали предвидение ближайшего будущего. Такое знание, само по себе, может изменить обстоятельства будущего. У нас не всегда есть персонал или предвидение, чтобы изменить будущее. В вашем случае мы делаем исключение. Лейбористское большинство не подходит талантам.
      Губернатор Лоусон кивнул, признавая целесообразность.
      - Ваш человек перехватит пулю?
      Генри кивнул.
      - И психа уберут? Это лучше, чем оставлять его на свободе для следующего выстрела. Хорошо! Сколько политических фигур защищает ваша группа?
      - Тех, кто нуждается в этом. И мы будем признательны за доброе слово о Центре, когда Стив отведет эту пулю.
      Лоусон кивнул, соглашаясь.
      - Тех, кто нуждается в защите? Или тех, кто нужен вам, Дерроу? Нет, не отвечайте. Ответьте на другой вопрос… я добьюсь победы на этих выборах?
      Генри нехотя улыбнулся.
      - Вы знаете ответ на этот вопрос, губернатор, но главное заключается в том, чтобы убедиться, что вы сыграли правильно.
      - Как далеко заходят ваши шутки и игры?
      - Достаточно далеко!
 

 
      - Ну, мистер Рамбли, какая у вас проблема?
      - Не моя проблема, мистер Дерроу. Ваша!
      Представитель внутренней налоговой службы самодовольно улыбнулся и стал вытягивать карточки из аккуратного ящика.
      - В самом деле?
      - У нас здесь есть бланки из департамента по контролю за соблюдением закона и порядка, от Джонса Хопкинса, Бетель Дженерал Мидтаун, от Дюпона, Фармацевтической фирмы Мерк… нужно продолжать?
      - Как хотите.
      - Эти расписки в получении показывают жалованье Барбары Холланд, Титтера Бейли, Чарити Макджилликадди, Джила Граци, Франка Негельско, Аугустуса Мольнара…
      Представитель налоговой службы снова посмотрел на Генри Дерроу с умным выражением на тощем лице.
      - Я могу продолжать…
      - Как хотите. Каждый имеет на это право.
      Генри наклонился к мистеру Рамбли, который впервые после вторжения в крошечную берлогу Генри выглядел растерянным.
      - Кроме того, некоторые из моих лучших людей состоят на службе у правительства.
      Сердито вздохнув, Рамбли сложил стопку карточек и предостерегающе постучал ими по столу.
      - Посмотрите, мистер Дерроу. Эти люди, - он помахал карточками, - зарабатывают огромные деньги, а здесь еще нет ни одной записи об удержании налогов, никаких деклараций…
      - Они жертвуют свое жалованье Парапсихическому Центру. Они служат по контракту у разных предпринимателей. Парапсихический Центр хранит соответствующие документы. По закону о корпорациях…
      - Никто в здравом уме не будет… - Рамбли подскочил на краешке стула от негодования и недоверия.
      - Я никогда не говорил, что человек, обладающий парапсихическим талантом, в здравом уме, - мягко и весело продолжал Генри. - Действительно, это причина, чтобы поверить, что центр парапсихических способностей находится в левой части мозга, если он вообще существует.
      Мистер Рамбли встал:
      - Мистер Дерроу, вы сказали, что воздаете должное правительственным чиновникам?
      - Да, а разве не так? Следовательно, вы понапрасну тратите время, вашего правительства и мое, мистер Рамбли. Личности, которые представлены этими аккуратно прорезанными карточками, действительно, жертвуют весь свой доход Парапсихическому Центру. Наш бухгалтер будет рад показать вам соответствующие записи и контрактные соглашения…
      - Но… но я знаю, что этот Титтер Бейли ездит в четырехместном автомобиле мощностью 350 лошадиных сил!
      От несоответствия мистера Бейли трясло.
      - Да, Титтер всегда хотел водить большой автомобиль. Этот автомобиль принадлежит Центру. Вы можете проверить регистрационные документы.
      - А эта… эта Чарити Макджилликадди носит шубу из голубой норки.
      - Да, действительно. Она реквизовала ее из универмага около четырех месяцев назад.
      - Она реквизовала… из магазина?
      - Она занимает положение, которое нужно поддерживать, и ее визиты очень важны для ЛЕО. Подумайте, каким ошеломляющим для человека, нанятого комиссией ЛЕО, будет, если его арестуют за то, что он носит краденые меха? Конечно, Чарити говорит, что могла бы сейчас купить их вместо того, чтобы украсть, то-есть половина уже сделана. Но она получает большое моральное удовлетворение от того, что носит голубую норку в блоках ЛЕО. Мы стараемся, чтобы наши работники были счастливы.
      Рамбли смотрел на Генри Дерроу во время этого искреннего объяснения, но его негодование росло с каждым спокойно произносимым словом.
      - Вы не в последний раз слышите обо мне, мистер Дерроу. Не издевайтесь над нашей налоговой службой, мистер Дерроу.
      Он бросил карточки из картотеки в свой дипломат. Его руки дрожали от оскорбления достоинства.
      - Вы услышите о нас.
      - Мне это приятно. Только позвоните предварительно перед встречей. И учтите, что сенаторы Максвелл, Абраамс, Монтелло и Гратц одобрили нашу корпоративную структуру.
      Глаза Рамбли расширились.
      - А советник президента, мистер Киллини, действует как наш финансовый заместитель. У вас в картотеке нет его карточки?
      Рамбли вышел, что-то бормоча.
 

 
      - Вы часто хитростью проникаете в частный дом, мистер Дерроу?
      - Если я не могу обеспечить встречу другим путем, тогда да, мистер Хеннер, - Генри мило улыбнулся, пытаясь не смотреть с очевидной завистью на просторную великолепно обставленную гостиную. Такая квартира выглядела почти архаичной.
      Джорджа Хеннера, казалось, больше развлекала, чем раздражала дерзость Генри Дерроу. Он откинулся назад в своем итальянском кресле с парчовой обивкой.
      - Если это деньги для вашей хиромантии, верчения столов, фокусов с разглядыванием кристалла, то забудьте об этом.
      - Наоборот, сэр. Я имею подтверждение, что могу попросить вас присоединиться к нашей счастливой группе.
      Генри улыбнулся, увидев удивление в желтоватых глазах Хеннера.
      - Присоединиться к вам? - Хеннер расхохотался. Его голова отклонилась назад, показывая настоящее золотое поле пломб в верхних зубах.
      - Господи, Дерроу, вы рассмешили меня! Если вы не можете победить, так завербуйте врагов?
      - В самом деле, - вкрадчиво продолжал Генри. Он сел и скрестил ноги, изображая легкость, которой не чувствовал. Он заметил тень раздражения на лице Генри, но финансист имел репутацию человека, который позволял другому иметь веревку, чтобы повеситься.
      - Действительно, мистер Хеннер, ваши способности в финансовом мире вытекают из парапсихических, как и мои. Между прочим, вы читаете по хрустальному шару… хотя я вижу, что у вас есть современный компьютер для сбора данных фондовой биржи вместо старого футляра для кристалла.
      Хеннер довольно заворчал, но ничего не сказал. Его молчание искусно подталкивало Генри продолжать разговор.
      - Вы знаете, - спокойно продолжал Генри, потому что беседа должна была продолжаться именно таким образом, - что имеете дар, второе зрение, позволяющее видеть, цены на какие акции будут расти, а на какие падать; выпуск каких облигаций даст самую большую долгосрочную прибыль. Я могу доказать, что вы обладаете парапсихическими способностями.
      Хеннер слегка склонил голову на бок. Его радость росла, когда он молчаливо поощрял Генри, чтобы тот привел доказательства. Дерроу развернул график на столе.
      - Я знаю, вы следили за репортажами о нас. Значит вы знакомы с таким типом графиков. Но вы не можете сразу определить, что это именно ваша энцефаллограмма.
      Хеннер был весь внимание.
      - Когда вы проходили обычный врачебный осмотр месяц назад, ваш врач приобрел энцефаллограф "гусиные яйца". Он не понял, что это не такая модель, как у него в кабинете, хотя не заслуживает упреков. А вы пережили то, что мы называет инцидентом, и это записано на графике здесь и здесь. Я думаю, инцидент был в связи с фирмой Аллайд Металз и Объединением шахт, на бумагах которых вы получили колосальную прибыль.
      - Вы не читаете мысли по энцефаллограмме, Дерроу?
      - С трудом. Но вы звонили по телефону от врача в свою контору, и через несколько часов было объявлено о слиянии фирм… но не раньше, чем вы приобрели огромный пакет акций компании Аллайд. Я правильно излагаю факты?
      Хеннер неохотно кивнул, его глаза сузились. Он неотрывно наблюдал за лицом Генри Дерроу.
      - Вот доказательство, что вы обладаете парапсихическими способностями, мистер Хеннер, - сказал Генри, шурша энцефаллограммой.
      Последовавшее молчание было рассчитано на то, чтобы Дерроу почувствовал себя неуютно, но цель не была достигнута. После долгой паузы Генри посмотрел на Джорджа Хеннера, потом скрестил руки и оглядел великолепную комнату. Наконец, он снова повернулся к Хеннеру и улыбнулся.
      - Шантаж? - спросил Хеннер.
      Дерроу покачал головой.
      - Нет. Вы слишком умны для того, чтобы вас шантажировать. Нет, я рискну предположить, что вы захотите использовать мой талант, как вы это называете, чтобы разбогатеть? Хотя это, по сути, тоже шантаж, не так ли Дерроу?
      Генри немного поджал губы, выражая сомнение.
      - Но тогда, что вы хотите от меня? Вы же что-то хотите.
      - Действительно, хотим. Это полоса земли в двенадцать акров в Палисадс.
      Еще раз Генри захотелось быть телепатом, чтобы прочитать мысли, мелькавшие в голове Джорджа Хеннера. Он испугал финансиста, он прикоснулся к самой уязвимой точке в жизни этого хитреца: к тому, что он очень любил и в чем нуждался, к прекрасному поместью Бичвудс. Оно принадлежало семье Хеннеров в течение ста сорока лет, стало достопримечательностью, которую видели немногие. И Хеннеру был так же нужен Бичвудс и по тем же причинам, что и Генри Дерроу.
      - Откуда вы узнали? - поинтересовался Хеннер хриплым шепотом.
      - Что правительство собирается конфисковать все частные земли в радиусе в сотню миль вокруг границ Джерхаттана? Я знаю, потому что для меня, как и для вас, важно знать такие вещи.
      Хеннер встал и зашагал, чтобы успокоиться. Во время едва слышных монотонных шагов он прикидывал назначения в правительство, нужды бездомных, немытых масс вообще и тех отдельных чиновников, которым так и не удалось сохранить родовой дом Хеннера неприкосновенным.
      - Однако, если собственностью уже будут владеть религиозные, медицинские, образовательные или благотворительные учреждения, которые будут устраивать растущее население нашей страны, они не смогут конфисковать вашу собственность даже в соответствии с разделом 91, параграфом 12 Акта жилищного строительства 1998.
      - Но сейчас 1997. Тот Акт еще не прошел. Я еще могу провалить его.
      - Нет. Он пройдет.
      Хеннер пытался увидеть эти знания в голове Генри.
      - А вы знаете неизбежность, мистер Хеннер. Никакие ваши контакты не могут дать надежду ни на провал этого мероприятия, ни на защиту вашего Бичвудса.
      - И мой дом наводнят ваши люди, занимающиеся верчением столов и гаданием по кофейной гуще?
      - Ваше физическое состояние плохое, мистер Хеннер, и ваши нервы на пределе. Уединение этого дома и земли очень важно для вашей жизни. Это заставит человека с парапсихическими способностями настраиваться на эмоциональный хаос, витающий в воздухе, которым мы дышим. Вы знаете, что в прошлом году вы жили взаймы. Вы знаете, какие жилищные условия будут предложены вам.
      - Вы не знаете, - случайно спросил Хеннер, потому что он снова взял себя в руки, - точную дату моей смерти?
      - Так же, как знаю точное время моей, мистер Хеннер. Вы умрете от сердечного приступа, аорта будет перекрыта шариком артериосклеротического вещества, покрывающего ваши вены, в девять двадцать один вечера, точно через один год, девять месяцев и четырнадцать дней, считая с сегодняшнего.
      В страшном пристальном взгляде Хеннера промелькнул вызов:
      - А если нет?
      - Если нет, то отмените дарственную на передачу Бичвудса Центру. Тем временем, будет гарантировано, что вы проведете последние дни в родовом доме, который в данный момент ваша главная забота.
      - Мне могут сделать пересадку сердца… - Хеннеру, несомненно, нравилась эта мысль.
      - Не с больной печенью и не при таком состоянии ваших артерий.
      - Это ваше пророчество, Дерроу?
      - Факт, установленный медициной, - сказал Генри. - Меня тоже привлекала мысль о трансплантации сердца, так как я тоже умру от инфаркта миокарда двенадцатого мая, в десять пятьдесят две вечера. Но к той дате я намереваюсь завершить большую часть того, что должно быть сделано, чтобы создать жизнеспособный экономически независимый Парапсихический Центр в Северной Америке…
      - В имении Бичвудс?
      - В имении Бичвудс. Двенадцатого мая я вознесу благодарность за мир и спокойствие моей могилы.
      Хеннер отвел глаза от Дерроу. Жесткие черты лица финансиста смягчились.
      - Покой после войны, смерть после бурной жизни очень приятны?
      Слова произносились тихо, но в тяжелом взгляде Хеннера, который повернулся к Генри Дерроу, не было пощады.
      - Чем по вашему проекту в итоге станет этот дом?
      - Составной частью Центра.
      Выражение лица Хеннера стало ироничным.
      - А мои деньги? У меня нет ближайшего родственника.
      Дерроу засмеялся:
      - Вы продолжаете твердить о ваших деньгах, мистер Хеннер. Нам не нужны ваши деньги. Проверьте наши записи. Но только Центр может предложить одному из своих собственных членов то, что ему не могли обеспечить его деньги.
      Хеннер долго смотрел из узких стрельчатых окон, которые выходили на украшенную флагами террасу, на великолепную лужайку и прекрасные буковые деревья. Когда Хеннер, наконец, повернулся к Генри, он протянул руку. Мужчины трижды пожали друг другу руки по старинному обычаю в знак заключения сделки.
      - Ответьте мне на один вопрос, Дерроу! Вы предвидите победу?
      - Я знаю, что мы, в конце концов, сохраним Бичвудс, мистер Хеннер, - сказал он. В его голосе звучало раскаяние. - Но я хочу сотрудничать с вами.
      - Сотрудничать? Вы очень хорошо знаете, что у меня нет выбора!
      - Да?
 

 
      Джордж Хеннер пришел в комнату для записи энцефаллограмм как раз, когда был записан первый из трех всплесков. Он имел привычку появляться в различных отделах, проявляя, как он говорил, нездоровый интерес к возможному выселению Центра из Бичвудса. Фактически, Хеннер был принят к Молли Дерроу, чтобы Центр давал ему что-нибудь на жизнь. Он чувствовал себя значительно лучше с тех пор, как Генри отвлек его мысли от Бичвудса. Несмотря на его открытое желание побеспокоить Генри, мимолетные предложения Джорджа Хеннера обычно оказывались хорошими советами. И, несмотря на его капризную манеру и вспыльчивость, талантливые люди полюбили его.
      - Убедительный случай, - сказал Генри по внутренней связи Бен Аведон, дежурный офицер, как только Джордж Хеннер вошел в комнату. - Петси Такер.
      Через несколько мгновений прибыли Генри и Молли, как раз, когда Петси по телефону рассказывала о подробностях, которые она "видела".
      - Я снова на воде, - сказала она, задыхаясь и пытаясь выразить словами прежде, чем подробности уйдут от нее. - Там есть корабли. Четыре. Дело к вечеру, солнечные лучи падают под углом, слева от меня. Наверное, я смотрю на север. За кораблюми земля, сосны, обрыв. И нефть на воде. Я вижу радужные разводы. Нефть пугает меня. Она собирается вспыхнуть, и тогда вода покрывается пламенем и оно поглощает суда и… о, это становится опасным, Бен. Вы можете определить место? Я достаточно хорошо рассказала? Я не могу вспомнить ничего больше. Пламя закрывает все подробности.
      - Это случится скоро?
      - Ужасно скоро. Сегодня. Я уверена. Но сейчас утро. А все случится после полудня… времени достаточно?
      - Конечно. Времени много. Как раз сейчас я ввожу данные в компьютер. Теперь можно будет определить место, Пат. А у тебя есть данные относительно размеров судов?
      - Да, конечно. Какая глупость с моей стороны. Я забыла, что вы не видите. Один маленький, прелестный прогулочный моторный катер… без парусов. Он идет в огонь. Два длинных низких корабля.. я думаю, это танкеры. И более высокий корабль… Я думаю, он выше всех над водой… Они все стоят рядом друг с другом. Все дело в том, что они все загорятся разом.
      - Прогулочный катер, два танкера и грузовое судно, время после полудня. Хорошо, Пат. И сосны, и обрыв близко и соответствуют описанию фарватера… Теперь… думай хорошо, Пат. Ты видишь надписи на судах, на трубах, флаги, названия?
      После паузы Пат печально подтвердила, что ничего не видит, потому что огонь и дым закрыли все.
      - Возьмите одного из пиротехников, - Генри сказал Бену. - Петси, это Генри. Хорошая работа, девочка. Теперь успокойся. Мы позвоним тебе и подтвердим. Очень хорошая работа, Пат.
 

 
      Генри отключил ее линию, качая головой. Он знал, как будет волноваться девочка, пока не услышит, что они предотвратили столкновение. Если бы только она разглядела надписи, ускоряющие идентификацию, и если бы можно было убедить участников увиденной сцены не подплывать туда… Он медленно подошел к компьютеру и начал печатать вопросы. "Несомненно, фарватер. Может быть район бухты Шипсхед, Ист Ривер… нет не там. Или один из каналов…
      - Святой Лоренс, с танкерами и грузовыми судами?… предположил Бен.
      - Или Большие озера… - сказала Молли.
      - Прежде, чем было напечатано возможное местонахождение или движение в фарватере Святого Лоренса, второй самописец стал вибрировать.
      - Как раз во время, - сказал Бен. - Это Терри, наш местный надежный пиротехник.
      - Как случилось, что вы не узнали об этом заранее, Хенк? - спросил Джордж Хеннер, усаживаясь на табуретку в углу.
      - Недостаточно людей привлечено, Джордж, и слишком небольшое расстояние. Специальность Петси - события с труднопредсказуемым исходом. Кроме того, согласитесь, что хороший исполнитель принимает все долгосрочные решения и оставляет пустяки, скучные подробности, чтобы занять свой персонал.
      Джордж усмехнулся, но ничего больше не сказал, слушая так же внимательно, как и другие, описание "видения" Терри Кле. Общий план, корректировался Петси, хотя он "видел" событие под другим углом зрения. Он увидел достаточно подробностей на одном танкере и маленьком катере, чтобы точно идентифицировать их. Здесь был танкер линии Айрикоил, который должен был отправиться в Торонто в 7:48 вечера. Маленький катер, Эйч-Би, принадлежал А. Фраскати и в данный момент стоял на якоре в небольшой бухте с Американской стороны фарватера.
      Была просчитана вероятность столкновения и пожара и оценена в несколько миллионов. Нужно было прекратить движения по фарватеру на 36 часов плюс задержанные грузы, что создаст сложности с расписанием и нарушит установленный порядок 92 компаний, включая потерю работы для восемнадцати миллионов людей.
      - Хорошо, Бен, выдай обычное предупреждение. Посмотри, прислушается ли к нам Айрикоил.
      - А если Айрикоил не захочет поверить?
      - Мы найдем Фраскати. Его легче будет испугать, чем Айрикоил, но мы должны предупредить и их тоже.
      Служащие компании Айрикоил были подозрительными и не хотели сотрудничать, в разговоре были близки к оскорблению, отказываясь отвести танкер. Нефть срочно следовало доставить в Торонто к позднему вечеру. Фраскати не было ни дома, ни в конторе. Ему было оставлено срочное сообщение, чтобы он связался с Центром перед тем, как выводить прогулочный катер. Генри крутил диск телефона, чтобы связаться с Управлением фарватера, когда Джордж прервал связь.
      - У меня идея, Хенк, - сказал Джордж. - Я много раз наблюдал за этой процедурой и видел, как вас оскорбляли, игнорировали и оговаривали. Больше никто не доверяет альтруистам, независимо от того, талантливы они или нет. Вы предупредили Айрикоил, хотели сделать им добро. Они не верят. Они как молокососы, которые просят слишком много… давайте, проучим их.
      - Вы имеете в виду, что стоит дать аварии произойти?
      - Более или менее. Учитывая, что включают в себя понятия кредита и потери работы, а также, то, что я имею долю в четырех компаниях, на которые повлияет задержка движения, вы сыграете еще раз в мою пользу?
      Генри расслабился.
      - Что вы задумали, Джордж?
      - Вы послали сообщения с указанием времени фирме Айрикоил и Фраскати, не так ли?
      Бен Аведон постучал по панели компьютера:
      - Везде указано время, Джордж.
      - Хорошо. Теперь пошлите по телексу предупреждение в управление фарватера. Потом дайте мне несколько линий, чтобы я мог поработать, и Молли в помощь. Айрини говорила мне о новом веществе, убирающем нефтяное загрязнение у Дюпона. Для него это будет удача. Мне всегда нравилось делать одолжения друзьям. Я помню, как вы добрались до Джима Лоусона… наш уважаемый губернатор должен сделать вам одно или два одолжения за ту пулю, которую остановил Стив. И попросите у него еще несколько вертолетов и пару аквалангистов.
      - Зачем?
      - Вы не понимаете?
      Генри ухмыльнулся.
      - Вы бы поверили догадке?
      Хеннер захихикал:
      - Боже, Боже, как же упало ваше могущество… Догадки!
      - Объясните свою мысль, Джордж.
      - Да, Генри Дерроу, я покажу вам, как нужно действовать. Вы слишком мягкий. Действия скажут громче, чем тысячи слов ваших талантливых людей.
 

 
      Точно в 16:32 в яркий весенний день у танкера Айрикоил, спускавшегося вниз по фарватеру Святого Лоренса, винт запутался в клубке стальных кабелей. Причина осталась неизвестной. Танкер медленно дрейфовал против течения, пока грузовое судно Юнайтед Лайн двигалось в узком канале в противоположном направлении. Второй танкер, тоже Юнайтед Лайн, развивший достаточную скорость, чтобы добраться в Торонто до темноты, вошел в опасную зону, хотя было очевидно, что судно Айрикоил терпит бедствие. Оба судна Юнайтед Лайн продолжали движение, очевидно, надеясь обойти поврежденное судно, одно с левого, другое с правого борта. Возможно, им бы это удалось, но катер Эйч Би, которому не терпелось добраться до порта, мчался вниз по фарватеру. Он промчался довольно близко к поврежденному судну. Как говорил потом Фраскати, он хотел посмотреть, может ли он помочь им связаться с берегом: смешное оправдание, так как танкер был хорошо оснащен радио и телефонной связью с берегом. Винт Фраскати начал запутываться в том же самом проклятом кабеле. Грузовое судно начало обходить поврежденный катер, и волна от него швырнула маленькое суденышко на танкер Айрикоил. Танкер Юнайтед Лайн находился сбоку от Айрикоил, когда его нос развернулся. Второй танкер отвернул вправо, чтобы предотвратить столкновение, и его корма ударила в Айрикоил, расколов шов в кормовом трюме с нефтью как раз в тот момент, когда маленькое суденышко было зажато между двумя большими корпусами. В огонь на камбузе попала старая смазка, и пламя полыхнуло по всей каюте, когда был пробит бак катера. Нефть, выливающаяся из судна Айрикоил, должна была скоро вспыхнуть от этого пламени.
      В этот момент вмешались парящие в воздухе спасательные вертолеты, а телекамеры записывали происходящее с разных точек. Пена погасила огонь на катере, специальные вещества быстро поглотили разлитую нефть, а кинетики сдерживали дальнейшую потерю нефти с помощью давления, пока специалисты по телепортации не установили на место пробоины удобные небольшие листы. Другие кинетики и аквалангисты освободили стальной кабель и убрали его с дороги. "Капитана" Фраскати и двух членов команды (его сыновей) сняли с поврежденного катера, и другая команда кинетиков удерживала маленькое суденышко наплаву, пока прибывший с опозданием катер береговой охраны не смог отбуксировать его в порт.
      Фарватер не был заблокирован, так как все четыре корабля убрали из узкого канала прежде, чем начали подходить другие. Никто не погиб и не было долговременного загрязнения воды. Команде людей с парапсихическими способностями выразили благодарность, многословно и смущенно, за то, что они предотвратили большую катастрофу, и во время коктейля все радовались такому исходу, особенно Петси Такер и Терри Кле.
      Поздравления и эйфория продолжались двенадцать часов. И тогда в Управлении фарватера начали понимать, что беспрецедентным образом дело чуть не дошло до несчастья.
      - Что означала посылка нам телекса с сообщением о большом несчастье? - комиссар фарватера спрашивал так громогласно, что Джорджу Хеннеру не нужно было слушать по второму аппарату в кабинете Генри.
      - Вам сообщили о надвигающейся опасности телексом, как обычно, - мягко ответил Генри.
      - Телексом! Когда под угрозой были миллионы долларов? А блокировка самого важного водного пути в Северной Америке? Вы понимаете, что мы только сбалансировали морскую экологию на этом участке водного пути? Эта нефть…
      - Вам сообщили…
      - Хорошо, я сообщаю вам, что вы обвиняетесь в преступной халатности…
      - Халатности по отношению к чему, комиссар? Вас информировали за девять часов и тридцать восемь минут до инцидента. Информировала группа, в обязанности которой это входило и которую правительство не финансирует и не уполномачивает. Мы работаем в интересах общественности. Но штат у нас не укомплектован, и мы перегружены работой. Вы можете потребовать более подробный отчет, хотя все, что у нас было на тот час, включили в этот телекс. В вашей власти было задержать любое из четырех судов, предотвратив таким образом…
      - Вы обвиняете Управление фарватера в халатности?
      Генри отодвинул трубку от уха, потряс головой и ответил в самой любезной манере:
      - Кто предостережен, тот вооружен, сэр.
      Он задержал Джорджа Хеннера, выражая высшую степень одобрения.
      - Вы еще услышите о нас, Дерроу. Такое безответственное поведение ваших людей не может остаться безнаказанным.
      Связь была прервана шумно и грубо.
      - Вы предвидели судебный процесс, Джордж? - спросил Генри.
      Хеннер в восторге потирал руки:
      - Если они подадут в суд, мы выиграем.
      Генри не мог полностью разделить восторженные ожидания Хеннера. Провидец знал о множестве судебных процессов, которые будут начаты против талантливых людей в ближайшее время, и истинная цена вдохновенной защиты заставила его содрогнуться. Деньги нашлись бы, но это кредиты, которые можно было бы использовать для тренировки и выявления новых талантов, а не для защиты от непонимания и алчности. К вечеру предчувствия Генри о надвигающемся несчастье подтвердились обвинениями в халатности, выдвинутыми против Юнайтед Лайнс, танкеров Айрикоил и А. Фраскати.
      - Дайте мне заняться этим, - попросил Джордж Хеннер у Генри и его поспешно созванной администрации. - Мне не нужен хрустальный шар или самописец, чтобы рассказать, что делать с такого рода чепухой.
      До того, как он получил одобрение Генри, он связался с основными средствами массовой информации, фамильярно болтая с президентами и курьерами. К тому времени, когда репортажи о действиях Парапсихического Центра широко подавались, с немногими отобранными комментариями о том, как работал Центр, чтобы предупредить большее несчастье, от угроз по отношению к талантам отказались. Были начаты судебные процессы против Управления фарватером с обвинением в преступной халатности. Затем Центр по совету Джорджа Хеннера, который говорил: "Заставьте их платить за это, если они не слушают вас", разослал счета за спасательные операции Фраскати, Юнайед Лайнс и Айрикоил Танкерс.
      - И с сегодняшнего дня, Генри, даже не звоните лично после телексных предупреждений. Не будьте просителем! Будьте господином!
      С внутренней радостью Генри наблюдал, как Джордж Хеннер ходил взад и вперед, его глаза сияли; его шаг был твердым и агрессивным. Генри видел следы той силы, благодаря которой Джордж Хеннер скопил значительное состояние и победил менее решительных противников в мире бизнеса.
      - Нет смысла тратить время на убеждения. Вы снова и снова доказывали свое значение, а эти гады с фарватера должны сделать так, чтобы подтвержденное предупреждение Парапсихического Центра стоило бумаги, на которой оно напечатано, даже при ужасной теперешней цене на бумагу.
      - Хороший аргумент, Джордж, и я ценю вашу помощь…
      Джордж внезапно остановился, глядя на Генри из-под опущенных век.
      - Да, я помогаю вам, разве не так? Разве не нужно делать то, что я делаю?
      - Мой дружественный враг, - ответил Генри со смехом.
      - Ха! Скажете мне это, когда мои душеприказчики вырвут ковер Бичвудса из-под ваших телепатических ног…
      - Мы нуждаемся в вас, Джордж. - Генри повысил голос, чтобы перекричать ехидные замечания Хеннера. - Если я смогу убедить такого скептика, как вы, то я сильно продвинусь в том, чтобы склонить на свою сторону Джона Паблик. Он менее постоянен, чем вы, и победить его будет труднее всего.
      Однако, Джон Паблик по-донкихотски решил, что власти фарватера поступили глупо, игнорируя предупреждение Парапсихического Центра. Критика обрушилась на управление фарватером со всех сторон. Позже власти были, в некоторой степени, оправданы после первоначального обвинения, так как суд почувствовал, что здравое решение со стороны любого из трех капитанов предотвратило бы аварию и тогда не нужно было бы ничего платить тем, кто возбудил иск. Парапсихический Центр упоминали и хвалили за предотвращение главной катастрофы, гибели людей и потери имущества. Всем транспортным властям было строго предписано учитывать любые предостережения Центра, которые касаются общественного транспорта.
      В течение нескольких следующих недель на все предсказания, касающиеся транспортных проблем, возможных пожаров, штормов или весенних паводков во всем мире, власти немедленно реагировали. В Центре беспрерывно раздавались тревожные звонки относительно того, может ли мистер С. предпринять дальний полет или может ли миссис Дж. безопасно совершить ежегодное паломничество из Флориды в Висконсин и не было ли предсказаний о перевозке емкостей с цианидом на разрешенную свалку в Атлантической впадине. Тысячи надеющихся людей обращались с просьбой проверить их, чтобы определить, не обладают ли они каким-нибудь полезным талантом.
      - Плохой ветер, который не принесет ничего хорошего, - Генри сказал Молли после другого беспокойного дня, когда он отвечал на срочные звонки и тревожные вопросы.
      - Вероятно, так, - сказала она, утомленно опускаясь в кресло из собственного гарнитура в главном доме. - Но я хотела бы, чтобы у нас было больше таких энцефаллографов, как "гусиные яйца", и более надежный способ проверки.
      - Кто-то был сегодня? - Генри приготовил для Молли крепкий напиток.
      - Да, - и она расцвела, как будто на время забыла о мероприятии. - Один очень сильный принимающий телепат из сорока пяти претендентов.
      Она взяла напиток, повернула стакан в руке, как будто в янтарной жидкости таился другой ответ.
      - Генри, они входят такие счастливые… и некоторые уходят такими сердитыми и разочарованными. Как будто мы обязаны найти то, чего не существует…
      - Это не твоя вина, дорогая. Каждый хочет быть в некотором роде уникальным и не может понять, что уникальность - ответственность так же, как и привилегия. Ты не можешь здесь помочь… Это сильный телепат?
      Молли расцвела.
      - Я думаю, он очень сильный, но он блокирует мысли, как они все это делают. От страха. Ему нужно будет много тренироваться.
      - Нет, не слишком много, - сказал Генри, подтягивая стул ближе к Молли и обнимая ее свободной рукой. - Молодой парень, правда? Родом из Уэльса. Уэльское имя. Правильно?
      - Я только послала отчет в… - начала Молли испуганно и не закончила фразу, остановленная всезнающим взглядом Генри. - Не другой, Генри?
      - Они, кажется, появляются, как предусмотрено, - Генри улыбнулся ей, но в его глазах была тень. - Точно, как предусмотрено. Но однажды я ошибусь.
      - Нет, Генри. - Она крепко сжала его руку, успокаивая. Она знала, к несчастью, причину его волнения; знала, что он предсказал некоторые события, которые не видел. - Он из Уэльса, как ты предсказал, зовут Дэфид оп Овен - продолжала она нежным голосом. - Очень привлекательный парень. Он нам нужен?
      Генри кивнул.
      - Ему не понадобится ничего, кроме нескольких основных указаний и нескольких спокойных недель здесь, чтобы вымыть "шум" из головы и научиться передавать так же, как и принимать.
      - Это наш успех, - сказала Молли.
      Она повращала плечами, чтобы сбросить дневное напряжение, но предвидение Генри относительно молодого оп Овена заставило ее подумать значительно лучше о своей работе.
      - Когда он переезжает?
      - Ты не знаешь? - спросила она, подшучивая.
      - То, что я знаю, я желал бы не знать; чтобы узнать то, что я хочу, я должен подождать и посмотреть.
      Она влюбленно улыбнулась ему.
      - Ты имеешь в виду, сохраним ли мы Бичвудс?
      Когда он кивнул, она мягко упрекнула его.
      - Сколько раз ты ошибался в решающих деталях?
      - Здесь речь не о том, сколько раз я был прав, любимая. Здесь желание, чтобы я был неправ на этот раз. В этом важном, решающем критическом случае. Такой ужасный дар, Молли. Ужасный, когда твое знание означает потерю друга…
      - Генри, твое признание ставит под вопрос будущее Центра, - рукой она охватила весь Бичвудс, - Джордж Хеннер останется живым
      … и нас вышвырнут.
      Она смотрела в лицо Генри, успокаивая его прикосновением, словом и взглядом.
      - Он полон решимости вышвырнуть тебя из Бичвудса, хотя бы на минуту. Такая решимость сама по себе укрепила его привязанность к жизни. Я видела его медицинскую карту, Генри. Я знаю. - Она откинулась назад в своем кресле. - Ты сделал ему одолжение, и он знает это. Но я не удивлюсь, если он ни при каких условиях не оставит Бичвудс Центру.
      - Он не оставит. Он показывал мне завещание.
      Молли открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала.
      - Правильно, - продолжал Генри, поймав ее озорной взгляд, - он мог тайно написать второе… Но мы заключили пари и…
      - Я знаю, что ты имеешь в виду: надеясь выиграть пари, теряешь друга.
      - Я могу видеть горизонты шире, чем простые смертные, но не всегда могу увидеть судьбу одного человека.
 

 
      - Итак, молодой оп Овен будет вашим преемником? - Джордж Хеннер был очень раздражен в это утро.
      - Да, но, конечно, не сейчас…
      - Вы все предусмотрели, не так ли?
      - Конечно, основные проблемы…
      - Ха! Я думал, вы уже решили основные проблемы…
      - Ни в коем случае, мой друг. - Смех Генри был грустным. - Я решил самую легкую часть. А полностью - нет. Создание Центра и остальное… это только первая часть: едва ли не самая простая. Мы подняли людей, обладающих парапсихическим талантом, до такого состояния, чтобы их талант можно было рассматривать на научной основе. Для этого потребовались только организационные усилия, чтобы сделать нас экономически самостоятельными и независимыми. Мы уклонились от попытки правительства взять на себя контроль, потому что мы работаем более эффективно, чем частное агентство, и потому что вы можете представить себе крики налогоплательщиков о том, что они финансируют гадальщиков на кофейной гуще. Финансирование не было реальной проблемой, когда-нибудь мы же сможем доказать талант. Тренировка, ну… это долговременная программа. Мы собираемся разработать более эффективные методы для распознавания и тренировки талантов, а для этого требуется талантливый персонал. Заставить промышленность и правительство принять наших работников - детская игра при том, что мы можем предложить. - Генри вздохнул. - Подозрения народа нельзя полностью успокоить, но с помощью разумной программы люди могут постепенно привыкнуть к талантливым. Нет, Джордж, некоторые из наших самых сложных проблем еще нужно решить. Самая сложная - это создание законной защиты талантов. Без этого то, что мы старательно строим, может быть разрушено изза законного вознаграждения, возмещения убытков и судебных процессов… в особенности, против предсказателей. Да, я знаю, раньше или позже мы добьемся профессиональной неприкосновенности. Я нетерпелив. Я хочу скорее. И поэтому такой телепат, как Дей оп Овен, нужен в качестве директора. Он лучше чувствует конкретную ситуацию. Господи, иногда мне так хочется быть телепатом…
      Джордж фыркнул.
      - Быть директором легче человеку, который может копаться в мыслях, а не в будущем. Это точно.
      - Ха! - Запавшие глаза Джорджа Хеннера засверкали. - Еще нет. У вас есть три дня, четыре часа и пять минут, чтобы отправиться.
      - Нет, - мягко ответил Генри. - Нет, дружище, у вас есть три дня четыре часа и пять минут, чтобы отправиться. А мне будет не хватать вас.
      - Ха-ха-ха! Видите новые признаки угасания?
      Джордж покрутил головой в разные стороны.
      Генри медленно покачал головой.
      - Мне будет не хватать вас, старина.
      - Вам? Вам, если я не поддамся вашему предсказанию и вышвырну на улицу вас и ваших талантливых людей?
      Генри засмеялся.
      - Тогда почему вы не умерли?
      Джордж смотрел на него:
      - Я хотел заставить вас попотеть, Генри Дерроу. Попотеть, помучиться, поумирать.
      - И вас удивляет, что я хочу телепата в качестве директора?
      Он крепко сжал плечо Джорджа и слегка потряс.
      - Притворяйтесь врагом, если это доставляет вам удовольствие: если желчь заставляет кровь бежать по вашим венам. Вы нам больше друг, чем враг. И я знаю это.
      - Ха! Нервничаете. Вас беспокоит, не ошиблись ли вы? И я докажу, что вы ошиблись, даже если это последнее, что я сделаю.
      Генри слегка наклонил голову, иронично улыбаясь.
      - Вы можете попытаться, старина. Я никогда не претендовал на непогрешимость, Джордж. И вы слышали, как я не раз утверждал, что знание будущего может изменить его…
      - Рационализация! - Хеннер торжествовал. - Вы допускаете поражение! Ха!
      - Я развеселил вас, Джордж? Достаточно честно. Я собираюсь снова пойти успокоить сборщика налогов. Увидимся позже.
      - Не теряйте с ним время. Он глуп. Они никак не могут требовать налоги с талантов при той структуре, которую я помог вам создать. И не пропустите прием! Прием по случаю моей смерти!
 

 
      - Господи, Хэнк, - пожаловался Дерроу Гус Мольнар, - он заставляет меня проверять его через каждый час целый день! И потом эта болтовня о "свидетельстве беспристрастного врача" мешает мне.
      Мольнар нервно провел рукой по длинным светлым волосам. В его глазах читалась тревога от возбуждения и раздражения.
      - И, наконец, он не захотел выпускать Молли из поля зрения. Сказал, что ее исцеляющие руки помогут ему. Дадут ту минуту, которая ему нужна.
      - Успокойтесь, Гус. Это то, что нужно ему, чтобы жить, - Генри захихикал и поправил куртку и мягко завязанный шарф.
      Гус издал неприятный звук.
      - Вы так уверены в этом?
      - Совсем нет. К несчастью.
      - К несчастью? Когда будущее Центра зависит от работы сердца одного человека?
      - Я видел, что мы действительно получим собственность. Я сожалею, что это должно произойти только в случае смерти старого друга, который всем нам дорог. Я бы даже мог пожелать, чтобы он продолжал жить после назначенной минуты…
      - Минуту, - поправил его Мольнар. - Он достал огромный будильник и настроил его по Гринвичу с точностью до минуты!
      - Пойдемте, Гус! Давайте пойдем на поминки и прощание с телом!
      - Господи, Дерроу, как вы сделаете это?
      Прием по поводу смерти был устроен вынужденно в комнате со сводчатыми потолками большого особняка Бичвудс. Джордж пригласил немногих избранных присутствовать "при смерти".
      Действительно, как он сказал себе, он пережил большинство людей своего возраста, а эти трое, представленные сегодня, были скорее враги, чем друзья. Джордж смеялся, думая о своих врагах по бизнесу, которые станут говорить, что присутствовали при его смерти. Он был одет в костюм участника Вьетнамской кампании, заметив, что тогда ему только исполнилось двадцать лет. Он обманул судьбу, и поэтому ему следовало сегодня придти на свидание в соответствующей одежде. Большинство присутствующих были талантами или связаны с Центром. Присутствовал молодой Дэфид оп Овен, и комиссар ЛЕО Майлер, который очень старался не выглядеть смущенным, и губернатор Лоусон, и несколько сенаторов, представители четырех благотворительных организаций (которые, вероятно, получали что-то по завещанию, как решил Генри, когда увидел список гостей) и четыре врача, выбранных Джорджем наугад из руководства Американской Медицинской Академии и приплывших в Джерхаттан на это мероприятие. Таким способом Джордж решал все медицинские проблемы. С отвратительным юмором Джордж распорядился, чтобы вскрытие трупа провели немедленно после установления факта смерти, не потому, что он не доверял талантам, а потому что каждый человек должен подстраховаться.
      Такая последовательность приема не вызвала особой радости, несмотря на обилие ликеров и экзотической пищи. Джордж умеренно ел, медленно пил. Он жаловался, что все, что он ел в эти дни, казалось кислым, пресным или безвкусным, вызывало изжогу.
      Темы бесед были мрачными, они быстро иссякали. Случайный смех быстро смолкал. Только Генри Дерроу умудрялся выглядеть непринужденно, но по тому, как он непрерывно тер большой и указательный палец, Молли поняла, что его нервы на пределе. Она не смела прикоснуться к нему, потому что ее смятение ничуть не меньше и это только удвоило бы напряжение Генри. Больше всех страдал молодой Дэфид оп Овен. Молли очень полюбила чувствительного молодого человека и желала бы, чтобы он не присутствовал. У него не хватило времени научиться ограждать себя, тем более в такой эмоционально нагруженной ситуации, как эта. Было видно, что Дэфид вспотел, но храбро пытался вести себя как полагается на приеме, болтая с другим молодым талантом, предсказательницей Марой Каннинг.
      С приближением указанного времени видимость нормального положения дел улетучивалась; попытки поддержать беседу терпели неудачу. Каждый одним глазом смотрел на часы, а другим - на Джорджа Хеннера.
      - Вы считаете себя счастливыми, - недовольно сказал Джордж Хеннер, когда в течение шестидесяти четырех секунд никто не прервал молчание. - Моя смерть означает, что вы все благополучно устроитесь здесь. - Его сердитый взгляд был двусмысленным. Потом он указал пальцем на Генри. - Скажите мне, Хэнк, если вы проиграете пари, куда вы пойдете? Я… - он глухо засмеялся, - или мои душеприказчики ожидаем, что вы освободите дом… немедленно.
      - И мы освободим. Я собрал всех телекинетиков, которых мы нашли… и толпу физически сильных мужчин. Мы можем очистить дом в течение часа, как мне сказали. Вы дадите нам это время?
      Хеннер что-то пробормотал, потом весело спросил, где будет размещаться новый Центр.
      - У меня есть участок за городом на расстоянии семидесяти миль; лес, маленькое озеро, очень спокойно. Недостаток в том, что далеко ездить на работу. Вы знаете, что такое вертолет в городе, а наши таланты должны быть на работе к определенному времени… неважно к какому.
      К стулу Хеннера были подведены провода от датчиков, контролирующих его жизненно важные системы. Результаты передавались на экран и были видны всем в комнате. Джордж взглянул без интереса.
      - Все системы еще работают? - спросил он, поворачиваясь к ближайшему врачу, который испуганно кивнул. - Через три минуты расчет, Генри?
      - Джордж, я могу напомнить, что возбуждение вредно для вас? - сказал Генри.
      - Для меня вредно возбуждение? Господи, Дерроу, это поддерживало во мне жизнь в течение многих месяцев после того заключения, которое дали эти шутники. Вы поддерживали во мне жизнь, черт побери.
      - Это исходная точка, Джордж, и вы согласились с этим до беспристрастного свидетельства.
      Генри поджал тонкие бескровные губы, оглядывая разных людей в комнате, неудовлетворенный реакцией его нынешней жертвы и неспособный излить чувства на кого-нибудь более подходящего, чем Генри. Его беспокойный испытующий взгляд на минуту задержался на Молли.
      - Если вы должны будете уйти отсюда, это отбросит вашу программу назад, не так ли?
      Генри пожал плечами.
      - В этой декаде, может быть. Новое место будет слишком далеко, чтобы будущие таланты подкласса Б могли приходить для проверки. Мы можем иметь передвижные установки… если у нас будет персонал. Сложность в том, что установки нужно специально конструировать…
      - Да, да, вы говорили мне все это, - Джордж вертелся на стуле в поисках нового или удобного положения так же, как и другая жертва. Он снова повернулся к Генри:
      - Вам будет жаль, но вы оставите меня жить тут и дольше. Точно две минуты и четыре секунды…
      - Нет, Джордж, я не буду печалиться, если вы будете жить. Мне будет грустно, если вы умрете.
      - Я не могу поверить!
      - Конечно, можете, - заплакала Молли, не в силах вынести язвительность Джорджа.
      - Молли, - голос Джорджа умолял ее, и она инстинктивно шагнула к нему, протянув руки, которые так часто помогали ему. Но он отклонился, вдруг став подозрительным даже по отношению к ней. Она поднесла руки ко рту. Отказ удивил ее. От его реакции Генри потерял контроль над собой.
      - Джордж, она только хочет помочь.
      - Помочь мне? Жить? Или умереть?
      Молли заплакала, отвернувшись к стене. Но Генри обнял ее, и сразу атмосфера разрядилась.
      - Молли не заслужила этого от вас, Джордж. Вы спорили со мной!
      - Он не думает так, Генри, - сказал молодой оп Овен, слова срывались с его губ, как будто он некоторое время сдерживал желание высказаться.
      Генри кивнул, на его лице промелькнуло то, что Дей оп Овен позже назвал раскаянием. Но мониторы стали подавать тревожные сигналы.
      - Черт, Молли, - начал Джордж приглушенным голосом. - Я доверяю вам. - Затем поступил тревожный сигнал. - Ха! Назначенная минута… А я жив! Вы неправы, Генри Дерроу. Вы и все ваши люди, которые гадают на кофейной гуще, крутят столы, смотрят кристалл…
      Точно в 9:00:30 сердце Джорджа Хеннера сильно сократилось и остановилось. Датчики на теле мертвого человека записали, когда его рука медленно поднялась по направлению к Генри и Молли прежде, чем мертвое тело упало.
      Привычные к смерти присутствующие врачи оставались неподвижными во время этих драматических событий. Первым среагировал Гус Мольнар, его рука потянулась к шприцу с адреналином.
      - Нет! - закричал Дей оп Овен, выступая вперед и протягивая руку. - Он хотел умереть. Он не хотел выиграть пари.
      - Господи, - закричал один из врачей, указывая на экран. - Посмотрите на энцефаллограф. Что с ним делается! Мозг еще жив… Нет. Сознание ушло. Но, Господи, посмотрите на график.
      - Дайте ему уйти. Он хотел уйти, - проговорил Дэфид оп Овен.
      Мольнар сначала посмотрел на Генри, лицо которого было бесстрастным, потом на другого врача, который рассматривал записи монитора.
      - Это означает смерть мозга, правда? - спросил комиссар ЛЕО Майлер, показывая на энцефаллограф, который теперь вычерчивал прямые безжизненные линии.
      Два врача кивнули.
      - Значит, он умер, - сказал Майлер, оглядываясь на губернатора, который кивнул в знак согласия. - Я должен сказать, что вы выиграли пари, Дерроу.
      - В пари сказано "минута", не секунда? - спросил один из сенаторов.
      - Ему не нужно было так возбуждаться, - пробормотал доктор. - Этот прием был роковой ошибкой. Конечно, с нами не проконсультировались. Создались условия, которые, очевидно, вызвали перевозбуждение и, в его состоянии, привели к смерти.
      - Или в этом есть элемент колдовства, - сказал другой врач без злобы. - Если достаточно часто говорить жертве, что она умрет в такое-то время, то подсознание примет это и убьет человека.
      - Не в этом случае, - громко и воинственно сказал Гус Мольнар. - Здесь вполне достаточное медицинское подтверждение, включая ваши собственные замечания, - добавил он, указывая на того, кто сказал о колдовстве, - что возбуждение, вызванное оригинальным пари, продлевало жизнь Джорджу Хеннеру долгое время после заключения его собственного врача. Пари не вызвало смерть, оно вызвало жизнь.
      Ни один не рискнул опровергнуть это утверждение.
      - Я думаю, - заговорил один из присутствующих адвокатов, - вскрытие нужно провести немедленно?
      Как по сигналу, из коридора появилось двое мужчин с каталкой. Они подошли молча, гости поспешно отступили к стене, освободив им проход. Молча тело положили на каталку. Но, когда мужчины собрались уходить, Молли вырвалась из объятий Генри. Нежными пальцами она закрыла мертвому глаза. По ее лицу бежали слезы, когда она поцеловала Джорджа в лоб. Каталку выкатили из комнаты. Никто не говорил, пока не смолкли шаги в коридоре.
      - Мистер Дерроу, - сказал адвокат. Его голос звучал ненормально громко после прощального молчания. - Я был уполномочен мистером Хеннером сделать несколько заявлений сейчас, хотя обычно ждут несколько дней. Я должен сказать вам, что это было пари, которое он не хотел выигрывать, и он надеялся, что не выиграет; неважно, что он говорил обратное. Он сказал: вы в достаточной степени игрок, мистер Дерроу, и оцените тот факт, что он должен стараться выиграть. - Адвокат повернулся к врачу, который намекал на колдовство. - Он также приказал мне противодействовать любым попыткам выдвинуть обвинения, вытекающие из неправильной интерпретации сегодняшнего печального события; он уполномочил меня заявить, что полностью доверял всем членам Парапсихического Центра. Мы, - он показал на коллег, - должны распорядиться состоянием мистера Хеннера, большая часть которого, за исключением нескольких завещаний и за исключением части земель, является теперь полной собственностью Североамериканского Центра парапсихических талантов, и должна войти в доверительный Фонд, обеспечивающий законную помощь каждому, зарегистрированному Центром, кто может оказаться заключенным в тюрьму или обвиненным в причинении ущерба, кому предъявлен иск, связанный с профессиональным использованием таланта, до того времени, когда будут опубликованы законы, обеспечивающие талантам защиту государства.
      Адвокат криво улыбнулся Генри.
      - Он сказал и я цитирую: "Если вы верхом на крылатом коне, то лучше иметь широкую страховочную сеть, когда падаете. А для этого нужны деньги!" - Он также сказал, что после того, как он умрет, должен начаться прием. Принимая во внимание счастливую случайность…
      - Он был рад умереть, - сказал Дэфид оп Овен, и его простое лицо засветилось от счастья. - Так удивительно. Его разум… его мысли были полны счастья, были такими счастливыми в момент смерти. Он был счастлив, говорю я вам. Я знаю, он радовался смерти!
      - Слава Богу! - прозвучала горячая молитва Генри Дерроу. Он поднял нетронутый бокал. - Тост, леди и джентльмены!
      Все послушно подняли бокалы.
      - За тех, кто ездит верхом на крылатом коне!
      Один за другим, вслед за бокалом Генри, бокалы выплеснули в камин Бичвудса в память Джорджа Хеннера.
 

 
      - Если бы вы были чуть-чуть менее благородным, Дэфид оп Овен, - гневно воскликнул Джоул Андрес, - вы и весь ваш Центр могли бы сейчас спокойно отдыхать.
      Страстный сенатор был одним из тех неугомонных энергичных людей, которые создавали впечатление непрерывного движения даже в редкие моменты покоя. Джоул Андрес стал сейчас жестким и раздраженным. Виновник крушения его надежд, Дэфид оп Овен, директор Восточно-Американского Парапсихологического исследовательского и тренировочного Центра, был его противоположностью и физически, и эмоционально. Но оба обладали какой-то силой, не поддающейся определению, и целеустремленностью. Эти качества выделяли их среди остальных.
      - Я не смогу добиться поддержки своего законопроекта, - продолжал Андрес, пытаясь изменить политику и шагая мимо сваленного в кучу коврового покрытия из кабинета Овена, - если вы будете продолжать играть на руку Мансфилда Цойсмана с вашей неразумной привычкой рассказывать все, что знаете. Хотя бы потому, что ваше "знаете", обычно не принимается в качестве надежного "знания".
      - И не говорите мне, Дейв: чем лучше знаешь, тем меньше почитаешь. Неталантливые никогда не будут относиться презрительно к психическим способностям, они собираются продолжать, даже, если их перепугают до смерти. В человеческой природе - страх и недоверие - вот в чем разница. - Андрес развел руками. - Несомненно, вы достаточно изучали психологию поведения, чтобы понимать этот основной факт.
      - Мой талант позволяет мне заглядывать под рациональное и открывать…
      - Но вы не можете читать мысли каждого из тех, кто должен голосовать за этот законопроект, Дейв. И вы не можете изменить их мысли. Не можете с вашими идеалами и вашей этикой! - Джоул едва скрыл насмешку, тыча желтым от никотина пальцем в друга, словно обвиняя его. - И не говорите мне, что законодатели - интеллигентные вдумчивые люди!
      Оп Овен спокойно улыбался другу, оставаясь безучастным к театральности, с которой говорил молодой мужчина.
      - Даже когда сенатор Цойсман опередил нас с такой удачной цитатой из Папы Римского?
      Андрес удивился, потом поймал взгляд собеседника и засмеялся.
      - Да, он, конечно, застал меня врасплох.
      Он немного понизил голос, чтобы скопировать бас Мансфилда Цойсмана:
      "Кто смотрит одинаково, как Бог,
      На смерть героя или воробья…"
      - Какой объединяющий клич! Почему я не подумал об этом первым? Запомните, - Андрес снова стал очень серьезным, - эта цитата просто гениальна… для оппозиции; нарушает наши планы во многих местах. Ирония заключается в том, что она была бы такой же сильной для нас, если бы мы подумали об этом первыми. Дейв, вы не хо тите пересмотреть заново исключение пункта о предсказателях из законопроекта? Из-за этого комитет его откладывает. Я уверен, что мог бы продвинуть его… - сказал Джоул, наклоняясь через стол к телепату.
      - Предсказателям больше всего нужна законная защита, - ответил оп Овен с неожиданной горячностью. На его лице мгновенно промелькнула тревога.
      - Знаю, знаю, - Андрес поднял руку, выражая покорность. - Но у парафизиков именно это отпугивает… и это пленяет большинство людей.
      - И именно поэтому я настаиваю, чтобы мы были как можно более искренними на всех стадиях экстрасенсорного восприятия талантов. Тогда люди станут, как и должны, специалистами по поиску, телепортации и телепатии. - Генри Дерроу был прав, настаивая на этом.
      Джоул Андрес повернулся к столу, сильно ухватившись за край.
      - Несмотря на пророка Дерроу, вы не все говорите подозрительным, испуганным людям. Такие люди автоматически предполагают, что вы что-то скрываете, потому что они бы так поступили. Никто больше не осмеливается быть честным. Поэтому они уверены: то, что вы скрываете, намного хуже того, с чем вы охотно соглашаетесь.
      Он увидел непреклонный блеск в глазах Дэфида и неожиданно сдался.
      - Хорошо. Хорошо. Но я настаиваю, чтобы мы продолжали подчеркивать, что другие таланты уже могут делать… в своей узкой специальной области. Однажды люди смогут переварить мысль, что индивидуальный псионический талант имеет границы, что таланты не могут и читать мысли, и бросать тяжести, и обнаруживать пожары, и смотреть в хрустальный шар. У них все свернуто в ужасающий ком. Тогда испуганные люди начнут обращаться с талантами так, как вы хотите: как с профессиональными специалистами, которые тренируются в одной области и имеют право на профессиональную неприкосновенность в этой области, если получили разрешение и зарегистрированы Центрами. Не говорите им, - и рука поднялась снова, когда Дэфид попытался прервать, - что вы экспериментируете, чтобы узнать, как расширить возможности каждого таланта. Не просите целый кусок хлеба с повидлом, Дейв! Вы не получите его, но получите защиту ваших людей в работе по специальности, даже для предсказателей. Я очень настаиваю на научном подтверждении достоверных предвидений, - и Андрес стал вышагивать по прямоугольнику перед столом оп Овена, опустив темноволосую голову и резко жестикулируя, - на использовании компьютеров для установления связи между деталями и определения достоверности, факта, что иногда три или четыре предсказателя видят один и тот же инцидент под разными углами. И самое важное - Центр никогда не выдает официальное предупреждение, если компьютер не установит совпадение важных данных между инцидентом и реальностью…
      - Пожалуйста, подчеркните, что мы допускаем, что люди могут ошибаться, и используем компьютеры, чтобы ограничить эту ошибку.
      Джоул нахмурился в ответ на странное замечание оп Овена.
      - Потом я покажу, как предвидение предупреждает или предотвращает самое плохое в инциденте. Случай с Монтереем послан нам Богом. Герои не умирают, даже если падает несколько птиц, сраженных молнией.
      - Я думаю, что болтовня о судьбе человека встревожила сенатора Цойсмана, - заметил Дэфид. - Если нет семян, не будет всходов…
      - Хмм, да, конечно. "Что будет, то будет", - снова скопировал Андрес голос Цойсмана.
      - Так как он цитирует Папу Римского, - сказал оп Овен, - я отвечу: Что бы это ни было, это правильно".
      - Вы хотите, чтобы я теперь стал католиком, а? - зло усмехнулся Джоул.
      Дэфид засмеялся и продолжал:
      - Следовательно, Папа Римский советует, "быть искренними там, где мы можем, но отстаивать пути Господни для человека!"
      Цитата, произнесенная мягким голосом, мгновенно оказала на сенатора действие, сравнимое с прикосновением спички к взрывателю. На полпути к взрыву Андрес закрыл рот, театрально вздохнул и поднял желтоватые глаза к небу.
      - Вы самый тяжелый человек, когда речь идет о помощи, Дэфид оп Овен!
      - Это только потому, что я понимаю, как осторожно мы должны двигаться вперед, пропагандируя этот законопроект, Джоул. Я боюсь противоположного результата в неподходящее время, когда некоторые базовые исследования уже можно обнародовать. Нельзя, чтобы талантам подрезало крылья устаревшее законодательство, плохо претворенное в жизнь на основе с трудом найденного компромисса.
      - Дейв, вы хотите начать бегать раньше, чем научитесь ходить?
      - Нет, но трудности были предсказаны.
      - Снова Дерроу, а? Или вы попались в собственную ловушку? - Джоул торжествующе погрозил пальцем. - Трудности возникают от нынешнего отсутствия защиты. Предсказывайте после того, как законопроект пройдет.
      - Ага, - теперь Дэфид копировал Джоула, - но мы не видим, что законопроект проходит!
      Андрес онемел.
      - А мы попались в собственную ловушку, - продолжал телепат с намеком на скорбную покорность в голосе, - потому что все наши профилактические методы, к сожалению влияют на будущее, почти так, как представлял сенатор Цойсман в своем разглагольствовании о "падении птицы". Получилась хорошая речь, - сказал оп Овен с печальной завистью. - И убедительная, потому что так же надежно, как Центр выдает предупреждение, давая людям шанс отвести или предупредить трагедию, он сразу уменьшает шанс того, что событие произойдет, если его предвидели заранее. Парадокс. Но, как может добропорядочный человек стоять в стороне и дать герою погибнуть или даже птице упасть, если он знает, что может предотвратить ненужную или преждевременную утрату.
      - Землетрясение в Монтерее нельзя было предотвратить, - напомнил ему Джоул, потом посмотрел удивленно. - Вы ничего не скрываете от меня, правда? Вы не нашли достаточно сильного кинетика, чтобы удержать земную поверхность?
      Дейв неожиданно расхохотался от радости, что его друг в замешательстве.
      - Нет, нет. По крайней мере… еще нет, - сказал он только для того, чтобы увидеть оскорбленное выражение подвижного лица Андреса.
      Было несколько людей, с которыми Дэфид оп Овен мог расслабиться или получить удовольствие от шуток и гипербол.
      - Серьезно, Джоул, землетрясение в Монтерее - захватывающее зрелище и первый пример согласованного использования таланта, сводящего к минимуму гибель людей и потерю имущества. У нас никогда раньше не было столько предсказателей, талант которых постоянно стимулируется. Вот конкретный пример того, зачем предсказателям нужна законная защита. Вы понимаете, что Западный Центр был засыпан требованиями о возмещении ущерба от цунами, который последовал за землетрясением?
      - Это можно было предвидеть.
      - Но мы не предсказывали его. И я против неразумной позиции, якобы предсказатели нуждаются в законной защите больше, чем любой другой талант. Их талант стимулируется умственным восприятием, таким же мимолетным, как аромат утреннего воздуха, как взгляд на фотографии, как звучание имени. В некотором смысле предсказание является очень ненадежным, потому что его нельзя использовать так же сознательно, как телепатию, телепортацию и телекинез. Чтобы защитить талант так же хорошо, как Центр, мы настаиваем на компьютерном подтверждении, когда все детали логически последовательны. Мы никогда не выносим предупреждение на широкую аудиторию до тех пор, пока компьютер не признает его достоверность… и нас осуждают, потому что мы "слышали" и не сказали. Конечно, многие наши предсказатели стали увлекаться бизнесом, и нашли там себе место благодаря особым способностям. Например, - Дэфид показал картотеку, - этот молодой человек, который обратился с просьбой разрешить ему иметь потомство, чувствует огонь. Благодаря ему в этом городе такие низкие ставки страхования от огня: его талант предотвращает пожары - счастливый дар, косвенно касающийся каждого жителя…
      - Гмм, но едва ли достаточно зрелищно то, что замечает средний эгоцентрист гражданин Джо, - мрачно сказал Андрес. Его беспокоили факты, изложенные Дэфидом. - Однако, каждая мелочь помогает, Дейв, а публика больше интересуется жизненно важными вопросами.
      - Правда, чистая правда, и люди иногда становятся недоброжелательными, когда мы пытаемся спасти их деньги; не хотят понимать, что правильное предостережение автоматически изменяет будущее даже до предотвращения "увиденного" инцидента, что будет стоить сборщику налогов денег, времени или усилий, а потом он почувствует, что это было не нужно.
      - И теперь мы опять вернулись к нашим спорам, - сказал Джоул с раздражением. - Это то, что Мансфилд называет "вмешательством в чужие дела", и что заставляет его сражаться с этим законопроектом со всей силой своих оскорбленных высоконравственных, нео-религиозных и этических убеждений. Помните, его поддерживает транспортная группа, и каждый раз, когда один из наших предсказателей наносит удар по этому веселому маленькому братству, вызывая задержки, торопливые проверки - всю эту музыку, вы получаете головную боль. Когда предсказания не сбываются, как указано, транспортники клянутся, что ваше вмешательство было неуместным, ненужным и в любом случае ничего бы не случилось.
      Дэфид устало вздохнул.
      - Сколько раз мы находили бомбы? Утечки топлива? Трещины в металле… механические подтверждения?
      - Не имеет значения, Дейв, даже если это затрагивает жизненно важный вопрос транспортных компаний. Запомните, каждый предсказатель сообщает о недостатке: человеческом или механическом, поэтому компании не хотят признавать Провидение как силу. А публика теряет веру в компанию, которая, таким образом, уже заклеймена. Когда наносится удар по прибылям компании, она сходит с ума, обвиняет предсказателя в дискредитации, вмешательстве и так далее.
      - Тогда мы должны разрешить путешествующей публике вариться в собственном соку и гибнуть, потому что предсказатель видел крушение, но не хотел обижать компанию? Потерять все из-за чьей-то глупости! - обычно успокаивающий голос оп Овена стал резким. - Черт побери, Джоул, мы должны оставаться беспристрастными и предупреждать каждого, кого затрагивает предсказание, иначе мы присваиваем себе роль Всемогущего Господа. Меня не касается, если потом транспортные компании решат пренебречь предупреждением - это их проблема. Но я хочу, чтобы мои люди были защищены, если они выдают это предупреждение честно и на основе деталей, с которыми согласен компьютер. Мы не преследуем личных корыстных целей благодаря фонду Дерроу и его поддержке, но мы должны оставаться беспристрастными.
      - Я надеюсь, что ваш альтруизм не приведет вас к разорению, - сказал Джоул необычно серьезно.
      - Не было предупреждения о том, что это случится, - ответил Дэфид. В его голосе звучало раздражение.
      - Вы слишком честны, чтобы победить нас, хитрых политиков, - усмехаясь, сказал Джоул, потом посмотрел на часы. - Ну, пора.
      - Вы слишком тяжело работаете, Джоул. Плохо выглядите.
      - Немного болит печень, только и всего, и не нужно совать нос в чужие дела.
      - Не без разрешения, и вы знаете это.
      - Ха! Между нами, я не доверяю телепатам. А скажите, как программа вербовки? - спросил Джоул, хватая дорожный плащ и чемодан.
      - Каждую неделю мы находим подающих надежды, - ответил директор, провожая сенатора к лифту. - Иногда мы находим даже по несколько молодых людей прежде, чем они научатся скрывать свои паранормальные способности.
      - Это другая фраза, которую вы не должны говорить в окружении Цойсмана, - сказал Джоул. - Он не поверит тому, что каждый мозг обладает псионическим талантом.
 
      - Но, Джоул, это обоснованно с научной точки зрения. Мы знаем, что те, кто обладает талантом, имеют сильную здоровую двадцать первую хромосомную пару. Это, несомненно, приемлемое доказательство. Если двадцать первая пара стерта или повреждена, то это препятствует функции мозга. А при синдроме Дауна мы имеем задержку умственного развития.
      - Не давите на меня, - сказал Джоул, глядя наивными круглыми глазами. - Я верю! - Он положил руку на сердце. - Я не могу сомневаться, после того, как "искатель" обнаружил моего брата в шахте раньше, чем он умер от потери крови. Если бы мы только могли подвергнуть Мансфилда Цойсмана такому испытанию, он не относился бы к вам так скептично. Не может ли кто-нибудь из ваших любимых талантов сделать что-нибудь в этом роде? Я думаю, что они не спускают глаз с человека, который любит спорить, чтобы предотвратить убийства и распространение наркотиков.
      Оп Овен фыркнул.
      - Окажет ли сенатор Цойсман честь предсказателю, который предскажет его смерть?
      - Гмм. Вероятно, нет. Скажите, вас не финансирует Правительственная Исследовательская программа?
      - Нет, слава Богу. Для этого хватает завещания Хеннера по недвижимости. А что?
      - Гмм. Только то, что Цойсман использует этот аргумент против законопроекта.
      - К счастью, на нас никогда не оказывали такое давление.
      - С вашим-то талантом, - усмехнулся Джоул.
      Позади него дверь лифта открылась. Молодая женщина выбежала, очевидно, торопясь, и налетела прямо на молодого сенатора.
      Она торопливо извинилась, вспыхнув от смущения, когда Андрес протянул руку, чтобы поддержать ее. Ее глаза расширились, когда она увидела оп Овена, и она поднесла руку ко рту:
      - Мне очень жаль, сэр.
      Когда Дэфид узнал Рут Хорват, он также ощутил комбинированное чувство стыда от того, что она опрометчиво столкнулась с известным защитником талантов, сожаление о своей импульсивности, о том, что она пришла сюда в этот час, и подсознательную надежду и понял, что заставило ее придти. Инстинктивно Дэфид прикасался к ней, успокаивая, но милый, восхищенный взгляд Джоула Андреса был тем тонизирующим средством, в котором нуждалась красивая женщина.
      - Ничего страшного, уверяю вас, мисс..?
      - Миссис Хорват… Сенатор Андрес, - сказал Дэфид, наблюдая как восхищенный интерес Джоула сменился досадой.
      - Прошу прощения, сенатор, - повторила Рут и снова покраснела.
      - И я прошу прощения за то, что оказался в неправильном месте в неправильное время и… - он бросил на Рут безумный взгляд, -… слишком поздно.
      Он низко поклонился Рут, неохотно отступая в сторону, чтобы дать ей пройти.
      Вместо этого она нажала кнопку лифта.
      - У меня перерыв на обед, - пробормотала она. - Пойду-ка я назад.
      Дверь отворилась, и Андрес вошел в лифт вместе с ней, нажимая клавишу "стоп".
      - Мне тоже пора, - сказал он, улыбаясь ей.
      - Ваше "дело" как раз сейчас у меня на столе, Рут, - сказал Дэфид, вдруг поняв цель ее визита и то, что она не решилась заговорить об этом в присутствии Андреса. - Я позвоню завтра.
      Ее лицо просияло, взгляд стал напряженным и, когда она посмотрела в сторону, Дэфид подумал, что видел слезы.
      - Подумайте о себе, Джоул. Вы слишком много работаете.
      - Работа для меня удовольствие, уверяю вас, - смех Джоула прервался, когда закрылась дверь.
      Дэфид оп Овен постоял несколько минут, глядя на индикаторную панель, потом медленно вернулся в свой изолированный кабинет. Ему нужно было о многом подумать. Не о том, что нужно чуть-чуть отклониться от намеченного курса. Только твердая вера поддерживала его, потому что для того, чтобы определить трудности, с которыми все еще встречаются таланты, требовались не предсказания, а только разумная экстраполяция - которая, как утверждали некоторые неосведомленные люди, была сущностью предсказаний. Законопроект оказался таким важным шагом вперед, поднимающим таланты из категории "умственных хиропрактиков" (выражение сенатора Цойсмана, хотя лечение с помощью хиропрактики давно стало общепринятой областью медицины) к влиятельному положению в среде профессиональных дарований. Мансфилд Цойсман уже задержал законопроект в Комитете на месяцы, мог задержать его на все лето и не вводить в повестку дня в следующем году. Сенатор надеялся найти какой-нибудь дискредитирующий инцидент, который навсегда бы похоронил надежду законной защиты талантов.
      Простая гениальность цитаты Папы Римского говорила о значении их оппонента. Оп Овен думал об этом, возвращаясь к массе административных дел, ожидающих его. Какая жалость, что цитата могла бы быть гораздо более применимым аргументом со стороны талантов. Ему пришло в голову, что многое в "Очерке о человеке" было бы здесь к месту.
      В памяти легко всплывали другие подходящие строки. Не многое из того, что Дэфид оп Овен когда-то видел, могло исчезнуть из его памяти… это было и благом, и помехой одновременно.
      Знающий слишком много, как считали скептики,
      Слишком слабый, чтобы им могли гордиться стоики,
      Он жил в равновесии, полный сомнений:
      Действовать или отдыхать,
      Полагаться на Бога или Антихриста,
      Предпочесть дух или тело,
      Родиться или умереть, рассуждать или ошибаться…
      "Достаточно!" - самоанализ побудил оп Овена к действию. Он поставил ближайшую ленту и включил воспроизведение. Это оказалась просьба семьи Хорват разрешить им иметь детей. Если бы оп Овен был суеверным, он посчитал бы это хорошим знаком: добрым предзнаменованием для работы, к которой приступал он и его знакомые директора во всем мире. Потомство усиливает и развивает характерные черты сильных генетических талантов, и получается не самая лучшая всезнающая раса, не всемогущие суперлюди, которых боялся Цойсман, но люди тренированные, которые учатся с детства пользоваться своим талантом на благо людей. И при такой работе заставляют мир признать сокровища, которые можно обнаружить в неиспользуемой нетронутой части человеческого мозга.
 

 
      Пылающее разрушительное предвидение охватило Лайоса Хорвата в тот момент, когда закончилась фаза быстрого сна и его подсознание просыпалось.
      Стон страдания мгновенно разбудил жену. Натренированным движением Рут включила магнитофон и натянула на голову мужа сеть электродов энцефаллографа, квалифицированно прижимая металлические диски к тем местам на голове, откуда периодически удалялись волосы.
      Напрягая глаза, чтобы видеть записи в предрассветном полумраке комнаты, Рут наблюдала рисунок кривых. Центр уже принимал его предвидение для установления подлинности. Процесс предвидения длился едва ли одиннадцать секунд, потом запись показала спокойные волны. Рут снова легла, подчиняясь дисциплине, чтобы расслабиться и чтобы ее поспешная опрометчивая реакция не повлияла на Лайоса. К тому времени, когда он встанет, она должна достаточно успокоиться, чтобы распросить и выслушать его.
      Она быстро достигла нужного безмятежного состояния, подавив волнение от удовлетворения успехом. Ее больше не беспокоили вспышки зависти от того, что Лайос действительно обладает талантом, в то время, как ее талант оказался настолько туманным, что его нельзя было идентифицировать. Теперь для нее было достаточно знать, что благодаря ее чуткости и умению сопереживать, благодаря ее женственности его талант развивался лучше. Она нужна Лайосу, как буфер, как источник утешения, помогает сглаживать острые углы его таланта. Даже самые сильные личности могли погибнуть от комплекса Кассандры, который разрушал психику неосмотрительного предсказателя. "Почему происходит так, - спокойно размышляла Рут, - что трагедия выходит из тумана будущего таким плохим путем: словно падающий человек машинально хватается за что попало, чтобы восстановить равновесие и предотвратить падение?"
      Снова самописец помчался по бумаге, легкий свист был едва слышен в тишине комнаты. Рут посмотрела, чтобы убедиться, что данные передаются в Центр, и заметила улыбку на лице мужа. Улыбка? Счастливое предчувствие? Она заставила себя расслабиться, непостижимо охваченная сильным любопытством. У Лайоса так редко бывали счастливые предвидения… И на мгновение она пожалела, что ее муж - предсказатель.
      Лайос беспокойно двигался. Теперь он просыпался. Она включила звук магнитофона и наклонилась к нему.
      - Что это? Что ты видишь? - спросила она мягким настойчивым голосом. Так учили ее в Центре поступать в таких случаях. Ее способность стимулировать рассказы мужа высоко ценилась, потому что предсказателю иногда трудно четко рассказать о видении с достаточными подробностями, необходимыми для предотвращения или помощи.
      - Пламя!- простонал Лайос. - Всегда должно быть пламя?
      Он сел на кровати, его карие глаза широко открылись, как будто он видел прямо перед собой предостерегающее видение. Электроды были сорваны с его головы и с металлическим звуком убраны в чемодан.
      - Лайнер горит, взрывается. Пылающие обломки летят через гавань в разные стороны. Погасите! Отведите огонь! Спасите пассажиров! Смотрите! Топливо разольется. Оно взорвется. Остановите!
      - Надписи на борту лайнера? - прошептал спокойный, но настойчивый голос по внутренней связи.
      Лайос покачал головой, сильно моргая, словно пытаясь удержать блекнущее видение.
      - Пламя уничтожило надпись. Мне кажется, я вижу восемь, четыре, три - или это другая восьмерка? Рейнардер. Наверное. Они единственные, использующие этот класс.
      - Какой класс? - настаивал неумолимый шепот.
      Вдруг Лайос осел, задохнувшись от потрясения, на лбу выступил холодный пот. Обессиленный, он снова лег.
      - Лайнер пропал, - простонал он. - Он пропал.
      - У тебя было второе предвидение, - сказала Рут. - О чем?
      Лайос сдвинул брови, нахмурился, отбросил со лба слишком длинные темные волосы. Он специально носил волосы такой длины, чтобы скрывать круги, куда крепились электроды и где были удалены волосы. На его губах появилась кривая улыбка.
      - Что-то хорошее?- спросил он с надеждой.
      Рут подавила вздох. Лайос редко подробно рассказывал о счастливых предвидениях.
      - Инцидент подтвержден, сильная запись, Лайос, - сказал голос по внутренней связи. - Сделай отчет, как только сможешь.
      - Они проверят, правда? - бессмысленно спросил Лайос.
      - Проверка уже началась.
      Лайос лежал так тихо, что Рут знала: это не пассивное состояние покоя, а сильное напряжение. Другим источником постоянного раздражения талантов стало горькое осознание, что их предостережения часто не принимаются во внимание, и они вынуждены смотреть, как их предсказания сбываются во всей своей ужасной правде. Рут вытерла пот со лба Лайоса и стала массировать его шею и плечи. Через минуту он слабо улыбнулся ей.
      - Что за способ начинать день, а?
      - По крайней мере, ты закончил на счастливой ноте. Может быть, их предупредят?
      - Если они смогут соединить достаточно данных за короткое время, - сказал он мрачно. - А компании Рейнардер надоело слушать!
      Он плюхнулся на живот, бессильно ударяя кулаками по матрацу.
      Рут переключила внимание на его мускулистую спину. Она любила его тело: широкие плечи, с небольшими впадинами сильных мускулов, изящную кривую, которая сходила вниз к узкой талии, греческую красоту ягодиц. Она быстро подавила вспышку желания. Не время примешивать секс к страданию. И она знала, что ее сильное сексуальное желание возникало от желания иметь от него ребенка. Дочь, высокую и белокурую, с ямочками на щеках, как у Лайоса, или сына, сильного и гордого, с густыми темными прямыми волосами.
      Желание иметь от него ребенка было примитивным. Оно парализовало утонченность, на которую наложилось воспитание и общественные предрассудки. Теперь все ожидают, что женщина возьмет на себя больше, чем налагаемые на нее прежние обязанности. Теперь, Рут улыбнулась про себя. Софисты называют это женскими талантами: уходить и возвращаться, вместо того, чтобы вести хозяйство, готовить, воспитывать и рожать детей. Но названия не изменили обязанностей, не обуздали возрождающиеся желания. И, если вы посмотрите поближе, мужчины все еще ищут новые земли, даже если это чужие земли, и защищают свои дома и семьи. А предсказания Лайоса можно назвать своего рода системой защиты раннего предупреждения. Ну, она бы добавила к тому, чтобы уходить и возвращаться, обязанности секретаря для записи колебаний мозга, но лучше бы она устроила замену раньше или…
      Теперь она сосредоточилась на более спокойных мыслях. Использовать свое скрытое умение поставить себя на место другого человека, чтобы уменьшить его угрызения совести. Если муж начинал глубоко дышать, она знала, что он боролся с последствиями предвидения, разгоняя его разрушительные грустные мысли. Он сделал все, что мог. Он не мог спасти всех обреченных. Некоторые ужасные события должны случиться, потому что из трагедии так часто вырастал будущий триумф; результатом горестных упреков был прогресс. Лицемерное обоснование "приближения просвета в облаках", тем не менее, помогало сохранить психику талантов.
      Рут понимала, что быть талантливым мучительно, мучительно и прекрасно. Но хуже иметь свидетельство талантливости и не знать, в чем заключается талант. "Вздор, - сурово говорила она себе, отбрасывая такие размышления, - ты не можешь быть тем, чем не можешь быть".
      - Ах, ты нашла правильное место, - благодарно сказал Лайос, и она удвоила усилия, разминая его мускулистые плечи.
      И еще, когда она предвосхищала его желания, а иногда и слова, вылетающие из его рта, ей хотелось узнать, как она угадала его желание и как можно разбудить талант, скрытый в ней.
      В Центре считали, что псионические способности являются скрытыми характеристиками человека: их отсутствие из-за неправильной работы необходимых мозговых синапсисов или даже скорее из-за недоразвития мозга от отсутствия протеина в генах. Когда хромосомы двадцать первой пары были повреждены или стерты, талант не обнаруживался. В хромосомах Рут не оказалось отклонений, и хотя тесты свидетельствовали о том, что она талантлива, ее способности нельзя было определить. Она никогда не могла стимулировать инцидент, включающий известные способности. Она встретила Лайоса во время тестирования: они пришли в Восточный Американский Центр после окончания учебы и их отобрали для шестимесячных тренировок, которые должны были стимулировать скрытый талант. Их генетику проверили до четвертого поколения. В течение многих часов записывались их энцефаллограммы при различных стимулах. Наконец, все признали, что талант Рут "неопределенный"; Лайос же обнаружил сильную склонность к предсказанию.
      Рут еще тайно надеялась, что ее талант разовьется. Она была уверена, что это возможно: в Центре упоминали о ее высокой способности предвосхищать позицию и действия тех, кто был близок и дорог ей. Правда, она могла быть не более, чем принимающим телепатом, который только принимает, но не может передавать. Поэтому Рут колебалась между надеждой и отчаянием: будучи практичной натурой, она от таких колебаний больше была склонна к пессимизму; отказывалась верить чему-либо, кроме неопровержимых доказательств. Эта позиция укрепилась во время самых плохих предсказаний Лайоса, когда ей не хотелось разделить мучительный дар.
      Лайос Хорват был одним из нескольких тысяч талантливых людей, которые получили разрешение Центра и были там зарегистрированы, были преданы его заповедям и идеалам, жертвовали ему все свое жалованье. Центр не стремился к опеке и не требовал денег. Но таланты предпочитали жить вместе, по возможности, на землях Центра в Бичвудсе или близко от него, среди равных себе: окруженные поддержкой и одобрением. Центр "контролировал" своих членов, но и защищал их.
      Рут не чувствовала особого недовольства своим положением: она охотно следовала курсу, ориентирующему неталантливых партнеров на их одаренных супругов. Она бы выдержала и значительно более тяжелые требования, так глубока была ее любовь к Лайосу. Но в последнее время покорность Восточному Американскому Центру стала раздражать Рут, и не по вине Центра. Она признавала это.
      Приглушенный гул внутренней связи поднял их обоих. Лайос приподнялся на локтях. Рут видела его профиль, тонкую горькую линию его рта и знала, что он ожесточен.
      - Лайос, - прозвучал голос Дэфида оп Овена, - вы были правы. В аэропорту Буффало у Рейнардера класса 7 утечка топлива.
      Что-то в медленном спокойном голосе директора говорило о том, что предсказанную Лайосом катастрофу, не предотвратили.
      - И что? - Лайос потребовал правду.
      - Мы должны вычислить различные подробности с возможными аэропортами вблизи воды; рейсы, которые прибывают или отправляются по линии Рейнардер. Мы получили еще только одно персональное предсказание катастрофы, но ваших данных оказалось достаточно. Ущерб был бы катастрофическим без вашего предупреждения. Специалисты по телепортации в спасательной группе направили большинство пылающих обломков в озеро прежде, чем те посыпались на окрестности. Кинетики сумели оградить пассажиров судна, пока топливо не погасили пеной. Пассажиры и команда пострадали от сильного жара, но все будут жить. Рут, ему нужен транквилизатор?
      - Нет, - сорвалось с губ Лайоса.
      - Молодец!- голос оп Овена потеплел от похвалы. - Мы установили подлинность инцидента. Была предотвращена большая трагедия: еще одно свидетельство на чаше весов за законопроект. И пассажиры, и персонал аэропорта знают, кто сделал предупреждение.
      Лайосу стало легче, когда директор высказал благодарность. Он отвернулся, и мгновение Рут не знала, утешать его или нет. Она ждала. Наконец, Лайос вздрогнул, вздохнул и расслабился, одна рука соскользнула с кровати. Пальцы ослабели, вены на руках вздулись и теперь синели под необычно белой кожей.
      - Тогда, то, что я видел, не случилось, Рут. Самолет не превратился в пылающую оболочку, взрывающуюся над окрестностями. Что же я видел? То, что не случилось, потому что я это видел? Потому что моего видения было достаточно, чтобы изменить будущее?
      Он покачал головой, потерся давно не бритой щетиной о простыню, но голос его больше не был хриплым от упреков; он успокоился: его философия отстаивала свои права.
      Рут почувствовала, как его мускулистые плечи расслабились, и только теперь поняла, как она напряглась, ожидая его реакции.
      - Парадокс, парадокс, самый оригинальный парадокс, - напевала она, поглаживая его спину кончиками пальцев. - Мой дорогой пират, -и она поцеловала его в щеку.
      Лайос спрыгнул с кровати и потянулся, его трусы упали с узких бедер. Он снова натянул их, но не из скромности, а чтобы не споткнуться о них по пути в ванную.
      - Может быть, хорошее предвидение, которое у тебя было… оно продолжалось не менее шестидесяти секунд после первого, как ты знаешь… и было понимание того, что удалось предотвратить, - заметила Рут позже, подавая ему завтрак.
      Лайос подумал, потом покачал головой:
      - Нет. Эти два определенно не были связаны.
      - Почему ты можешь описать ужас, а не счастье? - спросила Рут с притворной ворчливостью.
      Он не знал и стал есть с аппетитом, что свидетельствовало о восстановленном психологическом равновесии.
      - Нужно идти, дорогая. Сегодня много работы. И это не предсказание. Это правда, - он усмехнулся, потом крепко поцеловал ее. - Годовой обзор контрактов. Несмотря на Цойсмана, фирма занимается государственным страхованием в этом городе.
      Рут тоже нужно было торопиться. Она не любила опаздывать, хотя ее работа не была важной. Она занималась сборкой. Это была сложная тонкая операция, для которой требовались ловкие руки и определенное упорство и терпение при очень точных микродвижениях.
 
      Ее работодатели никогда не возражали против случайных задержек. Они также использовали труд специалистов по телепортации и телекинезу для транспортировки точного оборудования и для сборки при дистанционном управлении "горячих" деталей приборов, которые будут применяться для проб с Юпитера. Рут не нуждалась в работе, потому что Лайос был высокооплачиваемым, но она предпочитала оставаться занятой, пока не будет удовлетворена их просьба о потомстве. Она хотела быть полноценной матерью.
      Маловероятно, что возникнет проблема с получением разрешения, но каждый мог случайно получить дозу радиации, которая могла стереть или повредить хромосомы. Супруги знали, что их генетическая структура здорова, и они выдержали трехлетний испытательный срок для установления совместимости и устойчивости брака. Последние шесть месяцев они проходили непрерывную проверку яйцеклетки и спермы, чтобы установить возможные отклонения. Это требовало много времени, но кто же хочет иметь неполноценного ребенка? Потребовались годы, чтобы устранить психоделические отклонения, возникшие в результате ненормального хода развития в конце семидесятых и в начале восьмидесятых. Еще появлялись случайные мутанты, как результат сильного солнечного ветра в первом десятилетии двадцать первого века. Поэтому разумно было проверить все.
      Но Рут было трудно терпеть. Она просила очень мало из того, что должна иметь. Она не возражала против того, чтобы быть "неопределимым" талантом; приспособилась к этому. Даже не возражала против такой беспокойной роли пассивного наблюдателя душевных мук предвидения Лайоса: она любила его и помогала ему. Ее беспокоило собственное усиливающееся чувство бесполезности. Теперь, когда гарантированы кров и пища, когда воображение пленяет исследование космоса, когда есть время для хобби, у каждого появилась возможность полностью раскрыться, она все же постоянно чувствовала себя расстроенной. Если бы только она могла быть полноценной женщиной для Лайоса, которая не только ухаживает за ним, но и растит его детей, предпочтительно, его талантливых детей! Она бы сделала все, что в ее силах, чтобы убедиться, что их дети добьются успеха там, где ей не удалось.
      В штатном расписании фирмы Лайос Хорват значился как "специалист-психоаналитик по контрактам и страховой агент" Восточного Главного управления Страховой компании. Страховая компания, которая была консервативной во многих областях, одна из первых увидела преимущества штатных "предсказателей", особенно таких, как Лайос, чья точность при контроле опасности пожара не подвергалась сомнению.
      Большая часть его предвидений касалась горючих веществ, а другие предсказатели имели связь с водой, автомобилями, металлами или с определенными типами личностей. В Центре дружески говорили, что независимо от того, являются ли "искатели" предсказателями или хиромантами, они имеют связь с "потерянными предметами", органическими и неорганическими. На фирме Лайоса их было четверо, и они давали огромную экономию своим руководителям.
      Когда-нибудь предвидение Лайоса припишут проницательности, интуиции, умелой экстраполяции. На самом деле, он сам очень хотел подвести неопределенные опасения под это общее утверждение. Но тренировка и чувствительность обострила многие "предчувствия" до определенных ощущений: проверить подвал здания на предмет опасных отходов, дворник ленив и не убрал все горючие материалы. Проводка в этой мансарде старая, а владельцы стремятся перегрузить сети мощными электроприборами. Иногда инцидент подтверждался: это здание будет разрушено, будет пожар. Тогда они просили полицию держать это здание под наблюдением. Этого оказалось достаточно, чтобы предотвратить разрушения, то событие, что предсказывал Лайос, но Компания давно научилась не протестовать против мер, предлагаемых предсказателями. Служащие страховых компаний привыкли к статистике, а благодаря талантам к ним предъявлялось значительно меньше претензий. Иногда, как в это утро, Лайос испытывал общую тревогу, вызванную угрозой огня или внезапной опасностью пожара из-за автомобильной аварии. Были дни, когда ничто не возбуждало его талант. И дни, один из которых был сегодня, когда в воздухе стоял запах дыма, все было охвачено несуществующим пламенем. Он должен был отказываться от полудюжины ошибочных впечатлений, проверяя их на маленьком энцефаллографе. Он научился различать обоснованные предсказания: поэтому и получил разрешение Центра и был зарегистрирован там.
      Лайос закончил просматривать пачку контрактов, отметив те, по поводу которых испытывал неуверенность: это означало, что разумным был бы анализ в будущем. По дороге домой он внезапно почувствовал легкость и радостное волнение, совершенно непостижимые после напряженного дня. Лайос не пытался анализировать это; он был слишком рад облегчению и не хотел интересоваться причиной. Но, когда он открыл дверь, Рут бросилась ему в объятья.
      - Мы получили одобрение, как родители, - закричала она, крепко прижимая его к себе от избытка восторга. - Директор оп Овен сам позвонил мне несколько минут назад. Ты должен был уже быть дома, когда он позвонил.
      - Это доказывает, что оп Овен не ясновидец, - со смехом сказал Лайос, прижимая к себе ее стройную фигуру. Он поцеловал изгиб ее шеи. - Это болеутоляющее лекарство после утра.
      - Почему после утра?- спросила она, отпрянув назад и взволнованно оглядывая его лицо.
      - Все в порядке, прелесть, но он знает, что я слышал все подробности. Фирма Рейнардер была предупреждена в тот момент, когда я во время инцидента идентифицировал лайнер, но они отказались дать указание о задержании всех прибывающих и отбывающих лайнеров с такими цифрами. Деньги фирмы Рейнардер возвращаются к транспортной группе, и ты знаешь, что они поддерживают Цойсмана. Они не могут допустить, что инциденты, подкрепленные колебаниями мозга, отсортированные компьютером и подтвержденные Центром - не чепуха. Но масса людей консультируется относительно полетов у предсказателя, имеющего разрешение.
      - Тогда я скажу, что такие компании, как Рейнардер, достойны того, что получают.
      - Ну, мы можем позволить себе не быть мелочными. И, кроме того, я хочу поговорить о нас: о нашем ребенке. Кто будет первым? Мальчик или девочка?
      Рут застыла в его объятиях и отклонилась назад, чтобы заглянуть прямо в глаза мужу.
      - Нам нужно определять? Это нужно знать заранее? - спросила она негромким голосом, понимая, что, когда она произносит эти слова, они звучат обиженно. - Я не это имела в виду. Я только хотела сказать, что, когда определяешь заранее, исчезает тайна материнства.
      - Рути, - нежный молящий голос Лайоса заставил ее затрепетать. - Ты, действительно, читаешь мысли? Хорошо, предоставим все природе.
      - Может, мы сначала поедим?
      Лайос откинул голову и захохотал, как мальчишка, в ответ на ее обдуманное кокетство. Он сжал ее так, что услышал, как затрещали ребра. Обед перегрелся.
      Это была волшебная ночь. Рут так пылко отвечала на физическую близость, что удивила мужа: он задохнулся и почувствовал благоговейный страх. Она избавлялась от бремени вмешательства противозачаточных средств и позволяла чувству захватить ее до самых глубин ее существа.
      "Если бы качество их любви могло повлиять на конечный результат, то их ребенок должен был получиться безупречным", - подумал Лайос, когда они, наконец, заснули, обнявшись. Не было никакой гарантии, что зачатие произойдет этой ночью. И Лайос желал, чтобы этого не происходило как можно дольше, если Рут будет реагировать так до наступления беременности.
      Но скоро стало очевидно, что зачатие произошло. Рут излучала красоту, которая делала гармоничным все вокруг нее. Джерри Фреймс, постоянный врач Центра, обладающий талантом целительства, лично сказал оп Овену, что зародыш женского пола и что Рут достаточно здорова, чтобы не создавать проблем.
      Девочка при рождении весила семь фунтов и три унции, и медсестры больницы Центра немедленно окрестили ее маленькой принцессой. Родители назвали ее Доротеей и были совершенно очарованы ее миниатюрным совершенством, ее розово-золотой красотой. Они не замечали любопытных взглядов и шепота персонала. Рут, необычайно чувствительная ко всему, что касалось ее дочери, первой начала замечать взгляды исподтишка и постоянные толпы людей у кроватки ее дочери.
      - Вы что-то скрываете от меня, - с упреком сказала она Джерри Фреймсу. - С Доротеей что-то не так.
      - С ней ничего плохого, Рут, - резко ответил Джерри и протянул ей детскую карточку. - Вы достаточно разбираетесь в педиатрии, чтобы понять записи врачей. Смотрите.
      Рут быстро просмотрела листки, затем перечитала записи и графики, проверила лабораторные отчеты о функциях организма, записи мозга и сердца, даже количество пищи и выделений. Действительно, не было ничего ненормального. Даже ее хромосомная карта была XX /здоровая/ нормальная. Успокоенная, Рут вернула карточку и, улыбаясь, продолжала нянчить ребенка.
      Позже Фреймс сказал, что у него выдалась минута настоящей паники, потому что он не мог вспомнить, сколько генетических тренировок было у Рут. Оп Овен заверил его, что его подсознательное побуждение было единственно возможным в данных обстоятельствах.
      - Все же очень удачно, Джерри, что они уже находятся под защитой Центра, - задумчиво сказал директор. - Этому ребенку нужно обеспечить всю возможную защиту. Я хочу, чтобы у нее в детской было установлено оборудование, которое станет следить за ней днем и ночью. Если то, что мы подозреваем, правильно, ее способности могут проявиться в первые шесть месяцев. Представляете, какого успеха мы можем достигнуть, формулируя программу раннего детства на таком великолепном примере?
      - Чистый пример, как делать то, что происходит естественно.
      - Ничто не должно мешать развитию ребенка.
      - Я до сих пор не понимаю, почему мы скрываем это от родителей. Вы собираетесь потерять репутацию всезнайки, о чем все говорят?
      Оп Овен ответил врачу язвительным взглядом.
      - Я не ясновидец, но мне очень не хочется информировать Лайоса.
      - Почему? Он задерет нос, когда узнает, что родил такое талантливое дитя.
      - Давай поменяем тему, Джерри.
      - Одно дело утаить информацию от немытой публики, а другое - сообщить ее одному из компании.
      - Мы точно не знаем, что Доротея Хорват…
      - Перестань, Дейв. Сесиль Кинг - сильный телепат, и она слышала, как ребенок протестовал при рождении. Я знаю, что некоторые из них могут плакать в утробе, но это был не физический плач, иначе его бы слышали все в родовой палате. Ваш камень преткновения - Рут Хорват?
      Оп Овен медленно кивнул.
      - Ну, в этом есть какой-то смысл, хотя я бы сказал, что она станет приветствовать талант дочери. Своего рода компенсация за то, что ее талант не смогли определить. Если только вы не назовете это передачей сильных генетических черт таланта.
      Оп Овен покачал головой и задумчиво поджал губы.
      - Она страшно хотела ребенка. Как мать хочет ребенка, а не так, как талантливый человек хочет подтверждения преемственности, - он говорил медленно и слова звучали так, словно он сортировал мысли. - Лайос говорит, что хотя Рут много помогает и очень отзывчива, иногда инциденты беспокоят ее больше, чем она признается. Пусть просто все идет своим чередом. Мы будем наблюдать за ними.
      - То, что они не знают, не обидит их, а? - вздохнул Фреймс, - Я хотел бы, чтобы ты не переносил такое отношение на другие вещи, Дейв.
      Оп Овен внимательно посмотрел на доктора:
      - Лично я мог бы немного уступить, в пользу тех, о ком я забочусь, но я не смогу предвидеть или контролировать результат.
      - Хорошо, Дейв, но и я, и Джоул Андрес чувствуем, что реакции отдельных людей являются хорошей базой для предсказания реакции публики. Вы не хотите сказать Рут Хорват, девушке тренированной и готовой принять талант, что ее ребенок проявляет исключительно сильный телепатический дар. Вы готовы сообщить по радио информацию, которая пугает даже меня, а я талантлив, публике, которая никак не готова принять это. Эти две позиции нельзя примирить.
      - Никогда нельзя ставить под сомнение нравственную позицию таланта.
      - Дейв, вы не способны быть безнравственным, - в голосе и манере Джерри Фреймса была страстная мольба. - Умалчивание вредной информации не является безнравственным. Просто нужно прислушиваться к старому доброму здравому смыслу. Которым вы благоразумно пользуетесь в случае с Рут Хорват. Сколько раз я думал, как сказать пациенту, что ему не повезло, и как редко я действительно говорил правду. Очень немногие могут выдержать всю неприкрашенную правду.
      - Я не знаю, действовать или отдыхать, - сказал оп Овен, покорный и расстроенный.
      - Что это значит?
      - Извиняюсь, Джерри. Я понимаю вашу точку зрения. Я совершаю прегрешение - с позиции ангелов, надеюсь, но мое отношение к Рут Хорват - странная нерешительность! Да, я знаю, что здесь есть причина немного хитрить.
      - Вы вернетесь к заведенному порядку?
      - Да, я начну говорить правду.
      - Разве дело в том, что они не должны узнать правду слишком рано? - нахмурился Джерри. Он имел в виду Хорватов.
      - Им нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли, - оп Овен думал о гуманности.
 

 
      - Откуда у нее синие глаза? - говорил Лайос и смотрел, как завороженный, на попытки трехмесячной дочери схватить палец собственной ноги. Она плюхнулась на спину, радостно гукая.
      - Боже мой, это же просто, - ответила Рут, с улыбкой глядя на дочь. - У меня могут быть серые глаза, у тебя - карие, но у нас обоих были предки с синими глазами - четыре поколения назад.
      - Я всегда говорил, что ты рецессивна.
      - Гм, по крайней мере я ничего не имею против, если при этом получается синеглазая дочь со светлыми волосами и ямочками на щечках. И я родила ее, правда, любимый? Она вся моя.
      - Кроме двадцати трех хромосом от меня.
      Доротея положила головку на плечо матери и пустила пузыри.
      - Любовь с первой боли, - пробормотал Лайос, притворно ворчливо. - Заговор женщин против бедного одинокого мужчины.
      Доротея бессознательно гукала ему. Ее большие глаза счастливо сияли.
      - Ты никогда не думал, что она будет такой хорошенькой, - сказала Рут.
      И Лайот согласился. Рут была так увлечена дочерью, что в их квартире все ощущали доброту. И он стал мягче, чем обычно, несмотря на инциденты, которых стало больше, чем обычно, меньше страдал от депрессии и изнурения.
      В тот день, когда талант Доротеи расцвел, Дэфид оп Овен просматривал записи, получаемые открыто и тайно из квартиры Хорватов. Он поручил Лестеру Велчу, главному специалисту по электронике спрятать сетку в матраце Рут на случай, если ребенок инстинктивно первый войдет в контакт с матерью. Но Лестер заметил небольшое отклонение в записях Рут. Оно было больше, чем если бы самописец сам задержался из-за дефекта бумаги. На графиках ребенка такого изменения не было. Велч готов был поставить под сомнение случившееся, пока не сверился с графиками Лайоса и не обнаружил, что мгновенное изменение в графике Рут всегда появлялось точно перед началом предвидения Лайоса.
      - Она, наверное, скрытый принимающий телепат, - оп Овен сказал Велчу, - и ее талант только сейчас начинает развиваться благодаря постоянной близости мужа и рождению ребенка. У меня нет другого объяснения.
      - Это было бы хорошо, Дейв. Рут - хорошая женщина: веселая, интеллигентная и очень увлечена мужем и ребенком. Как раз подходящий тип уравновешенного, понимающего родителя, нужного для…
      Лестер внезапно увидел, как оп Овен отходит назад. Лестер вскочил на ноги и помчался в комнату, откуда велась запись. Лестер Велч не был талантливым, хотя его электронные самоделки часто были по-настоящему изобретательными и гениальными, но оп Овен никогда не реагировал так без важной причины. Когда Ленч добежал до двери, он увидел, что Чарли Морфилд, дежурный инженер, согнулся над столом. Внимание оп Овена привлек график.
      - Посмотрите на график Доротеи, - сказал оп Овен, стукнув кулаком, потом догнал коллегу.
      Здравый смысл говорил оп Овену, что, несмотря на срочность вызова, ребенку ничего не угрожало. Но он не мог пренебречь этим вызовом.
      "Что же могло случиться", - думал он, сбегая по парадной лестнице. Вдруг он заметил, как ему показалось, массовое бегство из всех частей здания. Все бежали в одном и том же направлении. Так же внезапно, как возник, вызов прекратился. Люди замедлили шаг, остановились, оглядываясь и глупо улыбаясь.
      - Что это было? Кто звал? Что случилось?
      - Все в порядке, - успокоил их оп Овен. - Новая техника неправильно экранирована, - сказал он телепатам. И улыбнулся собственному лицемерию, направляясь к квартире Хорватов.
      В вестибюле перед их квартирой собралась толпа. Оп Овен вежливо расчистил путь среди встревоженных жильцов. На лице Доротеи были следы слез. Мать держала ее на руках, и девочка ворковала и смеялась, глядя на улыбающиеся лица вокруг нее. Появление оп Овена стало сигналом для толпы, которая быстро и благоразумно рассеялась. Он остался один с подавленной матерью.
      - Мне так неудобно, сэр, - сказала Рут, покачивая малышку и прохаживаясь нервно взад и вперед по гостиной. - Я заснула с включенным магнитофоном. И я… не слышала, как Доротея проснулась… Я никогда раньше так не делала, и мы никогда не позволяли ей долго плакать…
      - Никто не говорит, что вы плохо поступили с Доротеей, - улыбнулся оп Овен, глядя, как малышка очаровательно заигрывает с ним. - В самом деле, небольшое разочарование очень полезно. Оно, конечно, и установило талант крошки.
      - Оооо, - Рут в изнеможении опустилась на диван, широко раскрытыми глазами глядя на оп Овена и пытаясь понять скрытый смысл, его слов, который не заметила, потому что была слишком поглощена успокаиванием Доротеи.
      - Она передает очень громкий сигнал. Я совсем не удивлюсь, если окажется, что все таланты в городе слышали ее.
      Не успел он произнести эти слова, как в дверях показался Лайос.
      - Что с ней случилось? Кто ее обидел? У меня голова раскалывается.
      Лайос взял Доротею с колен матери, чтобы осмотреть ее. Она захныкала, уловив его тревогу.
      - Были задеты только ее чувства, - ответила Рут, вдруг совершенно успокоившись.
      Оп Овен отметил это с одобрением: Рут приглушила свое беспокойство, чтобы успокоить других.
      - Я уснула с работающим магнитофоном и не услыхала, как она проснулась голодная и мокрая, - она взяла дочь и качала ее до тех пор, пока девочка снова не заулыбалась. - Она обиделась, потому что почувствовала: ее игнорируют. Правда, моя прелесть?
      - Ну, слава Богу! - Лайос опустился на диван, вытирая лоб. - Я никогда раньше не слышал ничего подобного, сэр, - он повернулся к оп Овену. - Это… я имею в виду, неужели так будет происходить каждый раз, когда моя дочь будет расстроена?
      - Я уверен, что она будет протестовать против многих предполагаемых обид, Лайос. Дети должны пережить разочарования, чтобы вырасти. Мы только переселим вас в экранированную квартиру и приглушим этот восхитительно громкий молодой голос.
      - Вас совсем не удивляет Доротея, - сказала Рут, с подозрением глядя на оп Овена круглыми глазами. - Так вот почему все так волновались вокруг нее в детской.
      - Ну, да, - нехотя согласился директор. - Ее услышала медсестра-телепат при рождении.
      - Но я думала, что псионический талант обычно не проявляется до юношеского возраста…
      - Сознательный талант, - поправил ее оп Овен.
      Рут посмотрела на младенца, который пускал слюни у нее на руках. Ее красивое лицо стало напряженным.
      - Но я хочу, чтобы у Доротеи было нормальное счастливое детство!
      - А этого не будет, потому что она талантлива? Так, моя дорогая? - Оп Овен, к сожалению знал, что его нежелание сразу сказать все Рут было слишком хорошо обоснованно. - Кроме ее способностей, к которым с таким же успехом можно было бы отнести, например, рисование, она нормальный здоровый ребенок, который не знает, что чем-то отличается…
      - Но я знаю, что вы захотите проверить ее, а все эти стимулы… - Страдания Рут были такими сильными, что она не могла продолжать.
      - Рут!- Лайос наклонился, чтобы успокоить ее. Он был удивлен ее реакцией. Рут крепко прижала к себе дочку.
      - Моя дорогая Рут! - мягко сказал оп Овен. - Тесты и стимуляция - для людей, которые приходят к нам после того, что разрушили и подавили свой талант. Мы знаем, что Доротея уже - очень сильный телепат. И мы уже "проверили" ее, как вы это называете. Что касается стимулов, то я заверяю вас, что она использует их сама… без нас, - засмеялся оп Овен, но в его смехе не было ничего неестественного.
      Лайос засмеялся, отбросив волосы со лба. Он вспомнил свое безумное бегство домой, почувствовал, как Рут расслабилась под его рукой. На ее губах появилась легкая улыбка.
      - У Доротеи будет необычная возможность, дорогая. Возможность, которой не было у вас и Лайоса, и у меня, и у многих других потенциальных талантов. Она имеет шанс развить талант, научиться пользоваться им так же естественно, как учатся ходить и говорить. Мы все будем помогать ей понять его… насколько мы сами это можем, - добавил он с кривой улыбкой. - Если быть честным, Рут, мы почти в таком же положении, как ваша дочь. Мы все учимся обращаться с этим новым аспектом человеческой эволюции так, как это приемлемо для широкой общественности. Вы знаете, что псионические таланты только начинают развиваться.
      - Вы можете даже немного расширить аналогию и включить законопроект Андреса, который, как мы надеемся, предоставит всем талантам профессиональный статус и законную защиту. Мы, в сущности, должны доказать общественности, нашему материнскому телу, если хотите, что мы не "плохие", "непослушные" или "капризные" дети. Доротея уже сделала сюда свой вклад, - и оп Овен остановился, не закончив свое откровение. - Доротея нуждается в любви и поддержке, дисциплине и понимании. Она получит это от вас Рут, с вашей теплотой и нежностью. Я хочу, может быть, больше, чем вы, чтобы у нее было нормальное счастливое детство, чтобы она стала нормальной счастливой девушкой.
      Он поднялся, радуясь заразительной веселости ребенка.
      - Смотрите, плутишка знает, как мы довольны ею сейчас.
 

 
      Оп Овен ушел, пообещав им новую квартиру в течение недели. Рут была такой тихой и задумчивой, что Лайос остался дома. Он понял, что открытие таланта Доротеи, очевидно, было для него большим ударом, чем для Рут. Но утром его охватила гордость родителя и в последующие дни у него появилось стремление самонадеянно болтать о таланте его дочери. К тому времени, когда они переехали в большую экранированную квартиру, он привык к происшедшему и, так как Доротея больше не посылала отчаянных вызовов, сумел научиться игнорировать ее, пока не заметил, как изменилась Рут. Сначала она стала внезапно хмуриться, но это быстро проходило, или настороженно смотрела в сторону детской, если Доротея спала дольше, чем обычно. Потом он случайно заметил, как Рут смотрит на ребенка с выражением, который он как-то назвал "странным взглядом". Так смотрели на него неталантливые, когда узнавали о его связи с Центром.
      - Ты должна прекратить это, дорогая, - неосторожно сказал он. - Ты должна… настойчиво… думать, что Доротея такая же, как другие малыши. Иначе ты причинишь ей вред. А мы должны этого избегать.
      Рут со страстью отвергла обвинение, но кожа вокруг ее губ так побледнела, что Лайос быстро заключил ее в объятья.
      - Ах, милая, она же не изменилась от того, что мы обнаружили, что она талантлива. Но она чувствительна и может воспринимать твои чувства к ней. Начни подавлять это "странное чувство" прямо сейчас. Думай позитивно, что она наша чудесная малышка, милая и любимая, добрая и внимательная. Она будет также думать о себе, и не важно, что она к тому же сильный телепат. Она станет просто считать это частью обычного образа действия. Но мы будем волноваться, если она будет чувствовать негативное отношение, отчужденность, и лицемерие. Я тоже должен привыкнуть к этому, Рути. - Он взял ее за подбородок и, ободряюще, улыбнулся. - Скажи, почему бы нам не принять помощь от оп Овена? Обсуди это с ним. Он может поставить блок, если ты в этом нуждаешься.
      Только намек на то, что она не может любить и понимать собственное дитя, вызвал у Рут негодование. У нее были годы родительской тренировки. Она знала все фазы развития ребенка с раннего детства. Она обожала Доротею и, конечно, не станет делать то, что может угрожать счастью дочери. Они оба почувствовали себя лучше после такой откровенной беседы, и проблема была отложена.
 

 
      - Сэр, я подумал, что вы должны посмотреть графики Хорватов,сказал Лестер Велч оп Овену. - Изменение появляется в графиках Рут Хорват. Видите? - и Велч раскрутил рулон, показывая здесь и там почти неуловимые изменения в нормальном графике Рут. - Посмотрите здесь и здесь, это на пару микросекунд дольше и шире. Он расширяется ежеминутно, если только не наталкивается на эту рамку, которая остается постоянной. Теперь, сравните временную последовательность у Рут и Лайоса… и помните, что мы записываем ее графики всюду в новой квартире так же, как мы записываем Лайоса в кабинете.
      Оп Овен немедленно увидел связь.
      - Он не закончил ни одно предсказание за шесть недель?
      Велч кивнул. Оп Овен продолжал изучать графики.
      - Если бы я не считал, что это невозможно, я бы сказал, что Рут подавляет его. Но как?
      - Вы хотите сказать, почему?
      - Конечно, и это тоже, но сейчас главный вопрос - как?
      - Если вы имеете в виду тип графика, Дейв, то я не знаю. Здесь недостаточно данных, чтобы идентифицировать ее талант как известную разновидность.
      - Это не совсем то, что я имею в виду, хотя я хотел бы посмотреть это в увеличенном масштабе. Вы можете установить более чувствительный датчик или более быстрый самописец, чтобы график получился более развернутым?
      - Гммм, - Велч обдумывал предложение. - Я думаю, что что-нибудь сооружу.
      Оп Овен засмеялся:
      - Лес, меня утешает то, что вы неизменно принимаете вызов. Я верю, что вам всегда сопутствует удача.
      Велч посмотрел на своего начальника с некоторым удивлением:
      - Неудача - это неспособность размышлять о том, что в настоящее время неизвестно. Как талант Рут Хорват? - Потом он добавил:
      - Или стратегия сенатора Цойсмана?
      Оп Овен махнул рукой и продолжал рассматривать записи Хорватов.
      - Первый инцидент с Доротеей расстроил его, правда?
      - Да, это проявилось впервые в записях его сна как необычное беспокойство в первые две ночи, но посмотрите, все сгладилось к третьей.
      - С этого времени предсказания Лайоса начали истощаться.
      - Господи, вы правы. Я считал, что он устойчив к подобным отклонениям.
      - Да, он был очень устойчивым предсказателем. Думаю, что вызову его и задам несколько наводящих вопросов, чтобы увидеть реакцию. - Оп Овен послал вызов.
 

 
      - Ничего не случилось с Доротеей, правда, сэр? - спросил Лайос, входя в кабинет.
      - К счастью, нет, - ответил Дэфид оп Овен, указывая на кресло.
      - Тогда речь идет о моих неудачах с предсказаниями, правда?
      Оп Овен несколько секунд смотрел на молодого коллегу, получая удовольствие от его реакции. Здесь не нужен был талант, чтобы определить оборонительную нервозность поведения Лайоса.
      - Не совсем. У предсказателей всегда бывают периоды отдыха, вызванные многими вескими причинами, включая отсутствие пожаров. Но ваши графики показывают зарождение предсказаний, которые прерываются сразу после начала.
      - Один или два раза в кабинете я почувствовал, как будто чтото мешает мне…
      - Мешает вам…? - Оп Овен мягко подталкивал Лайоса.
      - Да, сэр, - медленно продолжал Лайос, - как будто что-то мешало мне увидеть, словно… я смотрю в незнакомую комнату и перед носом захлопывается дверь.
      - Умело сделано. Вы можете предположить, почему… или, может быть, что… мешает вам?
      - Вы думаете, это психологическое подавление, правда?
      - Это было моей первой мыслью.
      Возмущение и недоверие были внезапной реакцией Лайоса.
      - Почему вдруг я должен хотеть подавлять свои видения?
      - Что-то, чего вы сами не хотите видеть. Предвидение - не самый легкий талант, Лайос, - ответил оп Овен. - Часто предсказатель сам устанавливает преграду, чтобы уменьшить психологическое давление.
      - Если вы думаете, что у меня развивается комплекс Кассандры… - теперь Лайос был очень раздражен.
      - Нет, за этим следует совершенно другой график.
      - Мне мешает Доротея?
      - Если бы это происходило только в вашей квартире, мы должны были бы серьезно обсудить эту возможность. Но это невероятно по многим причинам: во-первых, потому что ее комната экранирована, чтобы защитить ее от верхних тонов ваших предсказаний, а также защитить нас от ее шумных вызовов.
      - Рут? - спокойный вопрос Лайоса по силе был ближе к крику. - После всего, она талантлива. Но зачем подавлять меня? Она любит меня. Я знаю, что любит. Она всегда помогает с предсказаниями. Это заставляет ее чувствовать… - Лайос посмотрел на оп Овена. Потом покачал головой, отчаянно не соглашаясь с естественным выводом. - Нет! Я не понимаю, почему подавление меня… принесло бы ей пользу.
      - Что-то еще огорчало ее? Подавление началось вскоре после первого случая с Доротеей.
      Лайос закрыл глаза, тяжело вздохнув. Он овладел собой почти мгновенно и, глядя на оп Овена, рассказал о странной неуверенности Рут в отношении Доротеи.
      - Да, я теперь вижу, что могло произойти. Она сделала вас козлом отпущения.
      - Подождите минутку, сэр. Рут не мелочная и не мстительная.
      - Я совсем так не думаю, Лайос. Давайте вдвоем постараемся разобраться в ее ситуации. Ей приходилось так много улаживать. У нее было так много надежд, когда она начала программу тренировок. Я хорошо помню ее радость и живость. Было трудно разрушить ее иллюзии. Вы поженились, и она проявила талант, помогая вам. Но даже самые благородные души испытывают зависть. Она смотрела на материнство как на выход ее естественной склонности и смягчение неудач. Вдруг она обнаружила, что имеет экстраординарную дочь, которая заставляет даже директора Центра прыгать по собственной прихоти. - Лайос слабо улыбнулся оп Овену. - Я иногда думал, что она очень страдала от мысли о том, чтобы уступить безликим властям заботу о Доротее. Я не верю, что мы полностью разогнали ее страхи, что Центр возьмет на себя ее заботы по воспитанию дочери. Вы видите, почему она может косвенно наказывать вас за обстоятельства, которые угрожают ее счастью?
      - Да, - удрученно согласился Лайос.
      - Ну, это не самое страшное, - твердо сказал оп Овен. - Действительно, если отбросить обиду и посмотреть на все с позитивной точки зрения, - Рут, на самом деле, может подавить ваш сильный талант.
      - И это позитивная сторона?
      - Да. Скрытая проблема - отсутствие таланта у Рут. Теперь мы можем убедительно доказать, что у нее есть талант. Она великолепно это продемонстрировала. Жестокие разочарования часто разрушают внутренние преграды. А у нее они были.
      - Конечно, - лицо Лайоса начало светлеть. - Ухххх! Вы сказали, что она не знает, что делает?
      - У меня есть доказательство. А следующим доказательством будет возобновление ваших предсказаний. Я поговорю с ней и все улажу сегодня.
      Он сделал вызов, когда Лайос ушел. Здесь оказалось нечто больше, чем проблема Рут Хорват, которая затрагивала маленькую семью. "Если вы не говорите все, что знаете, то, сколько будет достаточно?"- подумал оп Овен.
 

 
      - Хорошо, я вынуждена вам верить, - сказала Рут. Она перестала обороняться; оп Овен мягко менял направление ее мыслей, потому что она тоже не могла отрицать очевидные показания графиков, эти заметные, но бесконечно малые изменения, которые и были инцидентом.
      Дэфид оп Овен почувствовал облегчение от ее признания. Он знал, что последует бурная конфронтация; это была одна из причин, по которой он не откладывал объяснение. Рут была потрясена, когда поняла, что подсознательно блокирует Лайоса. В конце концов, она согласилась, что Доротея пугает ее, что дочь ее больше не радует и ее пугает тяга ребенка к ней.
      - Да, я должна верить вам, - повторила она, не стараясь скрыть чувство обиды, - но это слабое оправдание таланта, - горько добавила она, - если все, что я могу делать, - мешать мужу, даже не зная, что я это делаю.
      - Наоборот, - со смехом ответил оп Овен, - это именно то, что больше всего вам нужно… если этим правильно пользоваться.
      Рут смотрела на него, явно ожидая разъяснения.
      - У вас строгие моральные принципы, Рут. Вы бы не позволили себе действовать против собственной дочери, хотя ее талант пугает вас. Но вы должны будете отказаться от этого самого достойного принципа. Пока Доротея не станет достаточно благоразумной,чтобы справиться со своим даром, вы должны будете блокировать ее.
      Рут удивленно посмотрела на оп Овена, потом ее глаза заблестели, ее губы от изумления округлились в виде буквы "О", и она начала понимать.
      - Конечно. Конечно, я поняла. - В ее глазах заблестели слезы облегчения. - Конечно.
      Оп Овен улыбнулся ей:
      - Да, нельзя разрешать Доротее погружаться в тот мозг, который она выберет. Вы должны ограничить ее вашей способностью блокировать. Вам не понадобится давить на нее слишком сильно, чтобы отговорить ее от передачи или подслушивания.
      - Но не обидится ли Доротея? Я имею в виду, она ведь почувствует, что я это делаю, не так ли?
      - Все дети нуждаются в ограничениях. Хотят их. До тех пор, пока эти ограничения последовательны и разумны, такой ребенок, как Доротея, чувствующий одобрение и любовь родителей, не будет сопротивляться. В любом случае, к тому времени, когда она сможет или захочет сопротивляться, мы должны суметь привить ей благоразумие и ваши моральные принципы. Именно сейчас, Рут, у вас есть все, что нужно, и вы не должны допустить, чтобы Доротея стала несносной.
      Рут мгновенно возмущенно отреагировала на его рассчитанный укол и рассмеялась, когда распознала приманку. Она ушла из его кабинета приободренная и успокоенная.
      Оп Овен завидовал ее беззаботной уверенности. Он все еще не знал, как назвать то, что она делала. Да, она подавляла предвидение Лайоса более шести последних недель, но за четыре месяца до этого способности Лайоса усилились при таком же псионическом усилии со стороны Рут, если не считать длительности и ширины. На что же воздействовал ее талант? И сможет ли он "блокировать" Доротею, как беспечно заверил ее оп Овен?
      "Ну, если она думает, что сможет, значит, сможет. По крайней мере, она больше не будет бояться своего быстро развивающегося ребенка", - подумал он. Он повернулся на стуле и посмотрел на мирные земли Бичвудса, увидел за ними город с его шпилями, башнями и жилыми кварталами.
      "Был ли я прав, считая по аналогии, что талант переживает младенческий возраст, а общество для него - его родители, с их обязанностью препятствовать недисциплинированному ребенку? Таланты - более дисциплинированны, чем средние граждане, которых мы часто должны разыскивать и отчитывать, спорить с ними и лелеять их. Для родителей было бы катастрофой бояться собственного ребенка. Какая часть правды потребовалась бы, чтобы успокоить публику, как я успокоил Рут?"
      Для тех, кто действительно понимает псионические силы, не требуется объяснение. А те, кто нуждается в объяснении, никогда не поймут.
 

 
      Через два дня утром, просматривая контракты, охватывающие институты, получающие от правительства субсидии на исследования, Лайос пережил один из самых сильных инцидентов. Страх огня был таким сильным, что все, что он смог сделать, это натянуть на голову сетку проводов для записи энцефаллограммы и нажать кнопку для передачи записи в Центр.
      - Пламя! - сказал он, задыхаясь; его голова кружилась от интенсивного панорамного предвидения.
      - Где? - требовали от него.
      - Перед огромным окном, выходящим… в парк. Рододендроны. Красные. Часы на церковной башне… около двенадцати. Слишком жарко! Преобразователь трескается. Он взорвется. Здесь так много людей, они наблюдают. Они не работают здесь. - Лайос удивился, как будто со стороны, возмущению в своем голосе. - Они и вызвали пожар… Он всюду сует свой нос. Я знаю его! - Лайос пытался четко увидеть это лицо.
      - Он вам не нравится. Кто он?
      - Аххх… пламя. Все закрывает. - Лайос откинулся в кресле, возмущенный и потный.
      - Вы не можете передать это в Центр? Я пошлю транспорт, - сказал дежурный офицер.
      К тому времени, как Лайос добрался до компьютерного зала в Центре, система уже проверяла подробности, выясняла, в каких лабораториях утром запланированы посетители: в лабораториях, где использовали тепловые преобразователи. Церковная башня с часами наводила на мысль о колледже, так что эту деталь добавили к клумбе с красными рододендронами.
      Оп Овен приветствовал Лайоса с одобрительной улыбкой.
      - Это самая сильная картина из всех, которые вы когда-либо давали. У вас есть какие-нибудь соображения, почему это предчувствие так сильно воздействовало на вас?
      - Нет, сэр, - ответил Лайос, усаживаясь туда, куда показал оп Овен. Он еще дрожал.
      - Человек, которого вы знаете, он из тех, кого вы, очевидно, не любите. У вас не было ощущения, что вы встречались с ним лично?
      - Нет. Я узнал лицо, только и всего. Потом пламя закрыло все.
      - У нас мало времени, - оп Овен посмотрел на стенные часы. Было четверть одиннадцатого. - Ваше предсказание поступило в 10:12. К несчастью, это, очевидно, время посещений, и каждая лаборатория в стране имеет свой график. Я хочу еще раз прослушать ваш ответ, Лайос. Меня поразили две вещи, и, если вы сможете сосредоточиться на этом, то мы будем, по крайней мере, знать, "где" это происходит.
      - Да, - ответил Лайос. Он увидел яркий отпечаток пламени в своем мозгу и пытался рассмотреть то, что было закрыто. - И однажды обнаружится, почему у меня слабость к огню?
      - Потому что это сохраняет низкие страховые ставки, Хорват, - холодно сказал Велч, перематывая пленку. - Не спугни удачу.
 

 
      Лайос слушал беспристрастно, насколько мог, потрясенный странным безжизненным тембром собственного голоса, страхом, когда он заметил пламя.
 
      - Я вижу, сэр, - сказал он. - Преобразователь, лабораторию, церковную башню. Знаю, что люди не работают здесь. Где бы это ни было, это место мне знакомо.
      - Чарли, - обратился Велч через плечо к программисту, - добавь место Хорвата и маршрутную карту.
      Почти немедленно появилась распечатка.
      - Сэр, это Северо-восточный Университет. Часы на церковной башне видны из исследовательской лаборатории, где используется тепловой преобразователь.
      - Посетители на сегодня запланированы?
      - Еще нет ответа, но у них есть субсидируемые правительством проекты исследования нео-протеина и субклеточных разработок.
      - Проверьте непосредственно университет, - сказал Велч, когда оп Овен кивнул.
      - Ограничьтесь только вопросом о посетителях, - добавил оп Овен. - Есть еще кое-что, что я хочу проверить раньше.
      - Простите, сэр, - вмешался Чарли, когда оп Овен снял трубку телефона на столе. - Ожидается несколько групп в течение дня. Доктор Ризор хочет поговорить с вами.
      - Мне хотелось бы знать, оп Овен, когда звонки из вашего учреждения станут более сдержанными. Скажите прямо.
      - Генри, мы не паникеры…
      - Именно. Итак…?
      - У нас есть обоснованный инцидент, который, вероятно, касается северо-востока. Но некоторые детали не совпали. Вы знаете, мы можем ошибаться.
      Ризор пренебрежительно фыркнул:
      - И что же вы предсказываете?
      - Это касается теплового преобразователя в здании лаборатории напротив церковной башни.
      - И что? Господи, вы как будто вырываете ногти, Дейв.
      - Тепловой преобразователь, возможно, поврежден. Предсказали, что он взорвется из-за внезапного пожара в лаборатории около полудня, когда в здании будут посетители.
      - Я бы очень не хотел, чтобы что-то сейчас случилось, Дейв. Мы на пороге открытия нео-протеинов. Текущие испытания очень хорошие. Но мы не ожидаем никаких посетителей.
      - Тогда переменная уже изменила предсказание.
      - Эту мысль тоже нужно отбросить, Дейв. Почему пожар в лаборатории должен стимулировать ваше предсказание? Я не думаю, что они обычно выходят за пределы своих возможностей.
      - Наш провидец узнал одного из посетителей.
      Велч подал знак оп Овену.
      - Посмотри, Дейв, - говорил Ризор. - Я не рискую. Я проверил преобразователь и выгнал всех посторонних из здания. Это тоже изменит обстоятельства. Кроме того, я не хотел бы видеть посетителей в этом здании, пока мы не завершим программу. Открытие гарантирует правительственное финансирование на весь следующий год. Я ценю ваш звонок, Дейв. Дайте мне знать, когда я снова смогу помочь.
      Велча чуть не хватил удар, пока оп Овен не повесил трубку.
      - Вашингтон посылает срочное персональное предсказание для Мансфилда Цойсмана!
      - Так вот кого я видел, - закричал Лайос, вскакивая на ноги.
      - Свяжите меня с кабинетом сенатора Цойсмана, Чарли, и не называйте себя, - сказал оп Овен.
      На удлиненном лице Леса Велча появилось странное выражение:
      - Дейв, он последний, кого нужно предупреждать. Во-первых, он не поверит вам. Во-вторых, он ваш принципиальный противник. Дайте этому проклятому герою погибнуть.
      - Лес, твой юмор неуместен.
      - А также чертовски практичен, - добавил Велч.
      - Не могли бы вы сказать, будет ли сенатор Цойсман сегодня утром у себя? - Голос Чарли четко звучал в напряженной тишине. - О, вижу… Не могли бы вы сказать мне, где он собирался быть в утренние часы? Наверное, он сообщает вам свой маршрут? Благодарю вас. - Голос Чарли был бесстрастным и лицо ничего не выражало. - Его нет в кабинете. Помощник - очень грубый и неотесанный наглый тип.
      - Если его нет в кабинете, - сказал оп Овен, - он мчится в колледж, он и этот его Комитет финансирования иследований. Цойсман хитер и любит приезжать без предупреждения.
      - Тогда он сейчас едет на Северо-восток, - сказал Лайос.
      Оп Овен попросил Чарли снова связаться с Ризором.
      - Сэр, доктор Ризор ушел, - озабоченно ответил Чарли. - Есть сообщение?
      Оп Овен снял трубку параллельного телефона.
      - Мисс Голт? Это Дэфид оп Овен. У нас есть основание считать, что сенатор Мансфилд Цойсман без предупреждения посетит ваш колледж около полудня. Не будете ли вы так добры немедленно проинформировать доктора Ризора? Хорошо. Спасибо. Он сможет позвонить мне в Центр по линии приоритетной связи. Да, ситуацию можно считать критической.
      Лайос почувствовал себя так, словно он занимается пустяками, но его опасения полностью не исчезли. Он слабо улыбнулся оп Овену.
      - Парадоксальное время.
      - Как это, дружище?
      - Доктор Ризор верит. Он уже изменяет обстоятельства, которые я предвидел. Мы можем расслабиться!
      Глаза оп Овена вспыхнули.
      - При том, что есть угроза для жизни Цойсмана и для многих других, которых вы "видели"?
      - Нет, сэр, я не это имел в виду, - ответил Лайос, уязвленный насмешкой оп Овена. - Я имел в виду, что теперь пожар не может произойти, потому что Ризор не позволит Цойсману зайти в лабораторию.
      - А я бы предпочел увидеть, как "упадет птица"! - достаточно отчетливо пробормотал Велч.
      Оп Овен повернулся на стуле, не отрывая глаз от упрямого инженера.
      - Вы меня нисколько не уговорили, джентльмены, - сказал он обычным спокойным голосом. - Мы не Боги. И не пытаемся заменить Бога. Искусство псионики профилактическое, а не сверхъестественное. Мы можем ошибаться и поэтому мы должны быть честными и непредвзятыми, пытаться помогать каждому, кого затрагивают наши чувства, кто бы он ни был, если только мы можем помочь. Лайос прав. Мы уже…
      - Сэр, - вежливо, но решительно прервал Чарли, - еще два опасных предсказания, включающих Мансфилда Цойсмана. Одно из Дельты и одно в Квебеке. Они не могли попасть к Цойсману и попали к нам.
      Оп Овен выглядел так, словно молился молча. Он посмотрел на часы, стрелки неумолимо приближались к половине двенадцатого.
      - Мы недостаточно изменили будущее, - со стоном сказал Лайос.
      - Чарли, поднимите по тревоге все спасательные команды в Северо-восточной области, - сказал оп Овен решительно, но спокойно. - Я попробую найти Ризора. Лес, дайте Лайосу успокоительное. Генри, я рад, что нашел вас…
      - Не беспокойтесь, - бодро ответил доктор Ризор. - Команда проверяет преобразователь, и вход в здание воспрещен. Мисс Голт говорит о том, что Цойсман нанесет нам неожиданный визит?
      - На это указывают данные, и у нас есть новое предсказание опасности для него.
      - Посмотрите, мы все здесь, Дейв, - сказал Ризор, слегка растягивая слова. - Никто не может пройти в ворота без проверки в моем кабинете и… О, нет! Нет!
      Связь прервалась. Оп Овен посмотрел на присутствующих.
      - Это называется запереть конюшню, когда лошадь ушла, - монотонно сказал Велч. - Ставлю два к одному, и никаких предсказаний. Ризор только что обнаружил, что Цойсман воспользовался вертолетом для своей увеселительной прогулки.
      - Чарли, соедини меня с одной из мобильных спасательных команд.
      - Сэр, они собираются на территории колледжа. Их только задержали у ворот, - сказал Чарли спокойным грустным голосом через минуту после срочного разговора по телефону.
      Велч почесал голову, пригладил волосы на висках, стараясь не смотреть на бесстрастное лицо оп Овена. Лайоса удивляло, как директор может сидеть так спокойно, но вдруг напряжение Лайоса ослабело не благодаря транквилизатору, а за счет внутреннего самообладания.
      - Сэр, - сказал он оп Овену, - я думаю, все будет хорошо.
      Все посмотрели на часы, время теперь приближалось к полудню. Секундная стрелка все двигалась и двигалась вперед… Телефонный звонок испугал всех. Оп Овен включил прием и передачу.
      - Я хочу поговорить с директором этого так называемого Центра, - повелительно зазвучал бас.
      - Говорит оп Овен, сенатор Цойсман.
      - Не ожидал застать вас.
      - Вы хотели поговорить с директором; я - директор, - Оп Овен не включил изображение.
      Сдержанный ответ на мгновение смутил сенатора. Он тоже не включил экран на своем конце.
      - Вы перехитрили сами себя, Овен, с этой утренней демонстрацией гадания на хрустальном шаре. Я думал, что у вас хватит здравого смысла не поднимать шум и не пытаться заставить меня поверить в пустую болтовню о вашем искусстве псионики. - В голосе сенатора звучала насмешка и самодовольство. - В тепловом преобразователе есть утечки, как бы ни так! Они сконструированы так, чтобы не было утечек. Самый безопасный, самый экономичный способ нагрева больших институтских зданий. Научный способ, я должен добавить.
      - Я говорю вам, сенатор, - прервал Ризор, - на выходе этого преобразователя есть трещина. Мои инженеры доложили об этом.
      - Положите параллельную трубку, Ризор. Я заставлю вас замолчать позже. Когда вы обратитесь с просьбой о финансировании проведения исследовательской программы, которую вы произвольно прервали на очень важной стадии из-за ничем не обоснованного утверждения сумасшедших и чародеев-докторов. Ваш университет не способен больше распоряжаться общественными деньгами, которыми я управляю. - Цойсман почти рычал.
      - Я не положу трубку, Цойсман. Это мой колледж, который еще находится в свободной стране, и я совсем не жалею, что послушал доктора оп Овена. Здесь была трещина, которая привела бы к взрыву при условиях, предсказанных…
      - Не защищайте Овена, Ризор, - сказал Цойсман. - Его вмешательство слишком дорого обходится его защитникам. Как себя чувствует в эти дни, Джоул Андрес, Овен? Помните только, когда вы предскажете его смерть, что исследование, которое было прервано здесь по вашему плану, могло спасти его жизнь.
      С громким стуком Цойсман прервал связь.
      - Дейв? - голос Ризора звучал расстроенно.
      - Я еще здесь, - ответил оп Овен. - Что он сказал о Джоуле Андресе?
      - А вы не знаете? Я думал, что вы всегда контролируете важных людей… таких, как Цойсман.
      Это имя раздражало.
      - О Джоуле ничего не было сказано. Провидец совершенно непредсказуем, как вы только что видели.
      - Этот проклятый преобразователь имел дефект, - Ризор говорил зло и вызывающе. - Утечка возникла бы при следующей перегрузке. Вы спасли Цойсмана, вы спасли и других людей.
      - А Джоул? Это правда, относительно его печени?
      - Как я понимаю - да, - сказал Ризор строгим голосом. - А наше исследование касалось нео-протеина, который должен заменить несовершенный эндогенный протеин и восстановить нормальный обмен веществ. Не беспокойтесь. Эксперименты можно начать снова.
      - При том, что Цойсман отказал в финансировании?
      - Есть другие источники финансирования, и я намерен использовать ваше так называемое "вмешательство", чтобы добиться успе ха. Черт побери, преобразователь бы взорвался! - бормотал Ризор, заканчивая разговор.
 

 
      Лайос был совершенно измучен, когда вернулся в свою квартиру. Рут взглянула ему в лицо и приготовила крепкий напиток. Он залпом выпил и с усталой улыбкой плюхнулся на кровать.
      - Доротея спит? - спросил он с надеждой. Он слишком беспокоился о том, чтобы не создать эмоциональную неустойчивость, и слишком устал, чтобы подавить ее.
      - Крепко спит уже пару часов, дорогой, - ответила Рут, уже разминая его мускулы сильными пальцами. Она не спрашивала о его депрессии и слабости. Она чувствовала, как он медленно расслабляется от ее массажа и крепкого напитка; все вместе приносило ему облегчение.
      Он проснулся как раз к обеду и, казалось, снова овладел собой. Он смеялся над гримасами Доротеи, играл с ней на полу, пока не пришло время ей спать. Только, когда ребенок благополучно заснул в экранированной комнате, он рассказал Рут обо всем, что случилось.
      - О, нет, не мистер Андрес, - сказала она, когда он закончил. Лайос не заметил, как она на мгновение вспыхнула, вспомнив встречу с привлекательным сенатором Андресом. Он был… так добр к ней, и она так смутилась.
      - Откуда я мог знать, что его это тоже касается? Было пламя. И откуда я мог знать, что Цойсман будет спасен за счет Андреса?
      - Конечно, ты не мог, дорогой, - закричала Рут, встревоженная его самобичеванием. - Ты не мог! Ты не должен упрекать себя. Ты спас сегодня много жизней! Много!
      Лайос печально вздохнул.
      - Но, почему, Рути,… это должно рикошетом ударить по Андресу? Если бы Ризор не распорядился выключить преобразователь, то эксперимент был бы завершен. Все, что они должны были сделать, это не пустить посетителей.
      - Нет, не совсем так, - возразила Рут. - Ты сам сказал: доказано, что тепловой преобразователь поврежден. Эту трещину не обнаружили бы без твоего предсказания. Он взорвался бы во время следующего эксперимента. Кто знает, кого могло бы тогда убить?
      - Но Андрес единственный, кто нуждается в нео-протеине!
      - Тогда они как-нибудь иначе решат вопрос с нео-протеином,очень решительно сказала Рут, чтобы отвлечь Лайоса. - Они добились очень больших успехов в замене органов…
      - Кроме печени! И рассчитывали на то, что нео-протеин скорректирует ненормальный рост протеина… эндогенный протеин… вот что убивает сенатора Андреса… дрянь набивается в его печень и селезенку, увеличивая их, и никто не знает, как очистить амилоиды. А, когда печень не работает, это конец, дорогая!
      Рут продолжала мягко поглаживать лоб Лайоса, зная, что он сам должен найти выход. Он уткнулся лицом в ее шею, вымаливая поддержку, в которой она ему никогда не отказывала. Позже ее ум вернулся к ужасному парадоксу, трагической цепи обстоятельств и жалости доброго самаритянина, действующего из самых лучших побуждений.
      Бог позволяет человеку по своей воле пользоваться дарами или отвергнуть их. Почему должно быть так, что человек, действующий честно, подвергается оскорблениям?
      Когда сон, наконец, сморил ее ранним утром, она думала, имеет ли она право использовать свой талант, чтобы предотвращать такие предвидения Лайоса. Нет, в полудреме она понимала - не имеет права предпринимать запретные действия. Нужно всегда думать позитивно. Нужно по-братски поддерживать друг друга, а не быть надзирателем!
 

 
      - Я ждал звонка от вас, Дейв, - сказал Джоул Андрес, его улыбка на экране немного колебалась от атмосферных возмущений. - И это не предсказание. В самом деле, нет, - говорил он, не давая оп Овену вставить слово. - Хороший сенатор из большого центрального западного штата специально позвонил, чтобы предупредить меня, что я - следующая птица, которая должна упасть, потому что мой любимый чародей-доктор неправильно прочитал хрустальный шар. Я ни на минуту в это не поверил, Дейв, потому что не думаю, что этот дурацкий искусственный протеин превратится в желе или застынет во время, чтобы как-то спасти мою впустую растраченную жизнь.
      Слова произносились легко, но в голосе Андреса слышалось раздражение, которое разрушало веселость.
      - Сколько осталось времени Джоул?
      - Наверное, достаточно, чтобы Комитет выпустил законопроект, Дейв, и я буду считать, что с пользой потратил время. Цойсман не может уничтожить массу свидетельств в пользу псионики, огромное уменьшение ущерба и спасение жизней; этого уже достигли с помощью подтвержденных предсказаний. Между прочим, Велч сказал мне, что предсказание поступило в 10:12. Вам известно время, когда Цойсман дал приказ пилоту лететь на Северо-восток?
      - Десять часов двенадцать минут?
      - Правильно. И это есть в записях! Как раз в бортовом журнале, и мой друг конфисковал его, потому что пилот не относится так презрительно к обстоятельствам, как Цойсман. Пилота испугало совпадение. И не думайте, что я не собираюсь вбить это в голову Цойсмана.
      - Он никогда не согласится, что наше предупреждение спасло ему жизнь, Джоул, - сказал Дэфид.
      - Он не должен соглашаться, черт побери. Это доказывают факты. Но я должен сказать, Дейв, вы сделали ошибку, - Джоул громко захохотал.
      - Если бы я знал то, что знаю теперь, я верю, что на этот раз я сидел бы развалившись и бил баклуши.
      - Ха! Не поверю в это ни на минуту… нет, вы бы так не поступили, - голос законодателя журчал от удовольствия. - Если это поколебало ваш альтруизм, то я ни о чем не жалею. За это стоит умереть, потому что ничто не может связать сильнее, чем то, что честному человеку стало плохо! Теперь разрешите мне пойти работать.
      - Джоул, дайте мне знать…
      - Отстаньте. Не беспокойте меня. Не теперь!
      Сенатор замолчал, но Дэфид оп Овен сидел, угрюмо глядя на стенку напротив стола, и впервые в жизни не мог изменить направление мыслей. Он мучился от взаимных обвинений…
      - Дейв? - резкий голос Велча прервал его мысли. - Есть аномалия… О, я зайду позже…
      - Нет, Лестер, входите.
      Велч посмотрел на друга, и тот без комментариев развернул графики.
      - Рут Хорват! - оп Овен был удивлен, почти раздражен, что она стала причиной вторжения.
      - Несколько раз. Здесь… на карте ребенка… инцидент за инцидентом… сравните с графиками Рут. Никакого рисунка. Нет даже следов чернил. Я думал, вы сказали, что она может блокировать этого ребенка.
      Теперь оп Овен рассматривал графики с любопытством.
      - Что это? - спросил он, показывая на длительное сильное изменение.
      - Это аномалия. Случилось прошлой ночью. Это самопроизвольное изменение. Все остальные обычно вызывал Лайос. И, если вы посмотрите на пики и провалы в записях прошлой ночи, вы увидите кинетический рисунок.
      - Он слишком сжатый для настоящего кинетического контакта.
      - Ну, это не телепатия, это не "поиск". Черт побери, она чтото пытается сделать, когда крепко спит? "Поиск" - это в любом случае сознательное применение. Нет, это кинетический рисунок.
      - По какой причине? Против чего она борется?
 
      - Кто знает? Дело в том, что, когда она прекратила подавлять мужа, она не начала блокировать дочь. А это становится серьезной проблемой. Я имею в виду, что нам не нужен телепат, у которого режутся зубы и который создает дискомфорт своими передачами.
      - Режутся зубы?
      - Я забыл, что у вас нет детей, - снисходительно сказал Велч,это относится к маленьким детям.
      Оп Овен углубился в графики, и для него стало очевидно, что Рут не реагирует и, кажется, не способна сознательно блокировать. А это слишком плохо. Он нахмурился, глядя на необычное кинетическое проявление прошлой ночи.
      - Она добивалась этого. Она пользовалась этим.
      - Не сознательно.
      - Я ненавижу прибегать к терапевтическому вмешательству. Это риск, что она никогда не применит это сознательно.
      - Это терапия для Рут, в противном случае ребенок будет тиранить обоих родителей. А это плохо. Для здорового ребенка должны быть установлены границы, пока он не может оказывать преждевременное сопротивление.
      Оп Овен еще раз просмотрел графики, покачал головой, когда заметил телепатический рисунок на карточке Доротеи, увидел нарушение на материнской и никакого блокирования.
      - Это могли быть обоснованные вызовы…
      - Не поддавайтесь, Дейв. Я знаю, вы ненавидите, когда мешают таланту; это должно быть самопроизвольно. Признайте, что Рут Хорват - одна из тех, кто не может сознательно пользоваться талантом. Вмешайтесь!
      Оп Овен поднялся, его лицо вытянулось.
      - Я зайду к ним сегодня. Будем надеяться, что она хорошо поддается гипнозу.
      - Она поддается. Я видел записи ее тренировок.
 

 
      Через два дня Велч, торжествуя, притащил два листа бумаги с графиками, как вымпелы победителя.
      - Вы сделали это, шеф. Смотрите, проход заблокирован, через некоторое время снова, при минимальном усилии со стороны Рут. Но, черт побери, она не чистый кинетик. Что она могла двигать при таком малом контакте? Как она применяет блокировку?
      - Бессознательно, - ответил оп Овен с лукавой усмешкой. - Однако, может быть, потому что этот контакт настолько слаб, она не может делать это сознательно. Я не заглядывал слишком глубоко. Но многие типы таланта довольно неуклюжие, несдержанные. Как применение шила вместо микроиглы. - Он слегка вздрогнул, вспомнив, как в психическом контакте обнаружил грустную неуверенность Рут в своем таланте. Все ее инциденты происходят помимо ее сознания, на глубоком подсознательном уровне ее мозга, куда Дэфид не считал нужным вмешиваться. Она была красивой и женственной: ее поверхностные мысли вертелись вокруг мужа, дочери; все ее тревоги - незначительные провинности, касающиеся мелких деталей. Поэтому было сравнительно легко блокировать ее убеждение, что она по неосторожности может причинить вред Доротее или повредит Лайосу. Было легко стереть сознательное знание своего таланта, заменив его чувством достоинства и благополучия; дать команду реагировать после гипноза на телепатические требования Доротеи и твердо направлять их в речевые центры. Он также вытеснил ее нежелание иметь других талантливых детей, потому что она чувствовала себя неполноценной. Рут должна иметь большой запас самоуверенности. Он внушал ей это.
      Теперь оп Овен повернулся к Велчу:
      - Спросите Джерри Фреймса, когда Рут Хорват сможет родить другого ребенка. Я бы хотел, чтобы она родила двух детей друг за другом, прежде, чем она струсит.
      - Он называет это "струсит"!- сказал Велч на прощание.
 

 
      - Мне жаль, Дэфид, - сказала вашингтонская предсказательница.
      - Я много часов смотрела на фотографию Джоула Андреса, я прочитала его выступления в Сенате, его мемуары. Я сидела в его офисе, пока полиция Сената не захотела поговорить со мной. Потом он вошел и, конечно, узнал меня, дал мне шарф, - Мара Хельм сделала паузу. - На память, он сказал! Но я ничего не видела.
      - Не было вообще побуждений, касающихся его?
      - Ничего страшного.
      - Что значит "ничего страшного"?
      - Это то, что я имею в виду, и все, что я имею в виду, Дей. Ничего определенного относительно его жизни. А, как вы знаете, я, к несчастью, очень чувствительна.
      - Я не понимаю этого, Мара.
      - Я поняла не больше, когда услышала сплетни.
      - Какие?
      - Что сенатор Андрес тратит остатки отпущенного ему Богом времени, помогая меньшинству, которое не только предсказало его неминуемую кончину, но и разрушило его единственный шанс на лечение.
      Ее интонация не менялась, когда она быстро произносила эти фразы, но для слушателя было очевидно ее нежелание пересказывать сплетни. Неожиданно Мара откашлялась. - Все же у меня было предвидение, - добавила она с удовольствием.
      - Хорошее, как я могу определить по тону. Я могу выслушать несколько приятных новостей.
      - Я недолго видела вас, - она озорно засмеялась. - Живым, я имею в виду. Здесь!
      - В Вашингтоне? - испугался Дэфид оп Овен. Он редко покидал Центр и, Бог свидетель, у него не было желания уезжать в Вашингтон.
 

 
      Двумя неделями позже Дэфид оп Овен, в волнении, которое не могла рассеять никакая проницательность, вышел из вертолета на посадочной площадке Сената. Мара Хельм и Джоул Андрес ждали его. Дэфид не смотрел ни на кого, кроме сенатора, который шагнул вперед, широко улыбаясь, нетерпеливо пожимая руку телепата и забыв от избытка радушия, что Дэфид избегает случайных физических контактов.
      Однако, оп Овен больше всего хотел прикоснуться и почувствовать друга. Ощущение бодрости убедило его, что дух и тело Андреса одинаково сильны. Он мог бы не доверять глазам, когда он видел чистые зрачки Андреса, здоровую загорелую кожу без желтизны - показателя непорядка с печенью. Оп Овен не мог не доверять чувству здоровья и энергии, которое шло к нему при этом сердечном рукопожатии.
      - Что случилось? - спросил он хриплым голосом.
      - Кто знает? - ответил Джоул. - Медики называют это самопроизвольной ремиссией. Скажем, мой организм снова начал вырабатывать нужные ферменты. Что-то произошло с протеинами или с подобной чепухой. Как бы то ни было, если для тебя это имеет какой-то смысл, старая печень и селезенка вернулись к нормальному размеру, и я чувствую это. Итак, дружище, мне больше не нужно это исследование нео-протеина, из-за которого разозлился Цойсман.
      Мара Хельм оставалась в стороне, доброжелательно улыбаясь двум мужчинам, пока они, наконец, не вспомнили о ее присутствии.
      - Видите, Дейв? Вы здесь, как и было предсказано! - Она мимолетно коснулась пальцем его рукава.
      - Вы привезли графики и записи, которые я просил?- спросил Джоул.
      - Они здесь, - и Дэфид передал аккуратный пакет.
      - Хорошо, - выражение лица сенатора было злобно-ликующим. - Мы собираемся поймать сегодня сенатора Мансфилда Цойсмана в его собственную ловушку. Однако, я прошу о снисхождении, Дэфид. Как бы вы назвали их, Мара, определенные меры предосторожности?
      Губы Мары подергивались, в глазах промелькнуло негодование.
      - Экранированная клетка? - спросил Дэфид.
      - Да, - ответ скорее был похож на рычание, чем на утверждение. - Не думайте, что я не протестовал против этого оскорбления…
      - Действительно, - сказала Мара, - он болтал и вопил во весь голос. Весь Вашингтон слышал. Я приняла решение составить вам компанию в сосуде из позолоченной проволоки для золотой рыбки,и она кокетливо подмигнула оп Овену.
      - У вас есть преимущество передо мной, - сказал Андрес. - Вы можете выключить звук голоса Цойсмана.
      - Кто? Я? - спросил Дэфид, и все трое, смеясь, вошли в здание Сената.
 

 
      Оп Овена не удивило оскорбительное поведение Мансфилда Цойсмана. Но он ждал и другого. Хотя сенатор проявил инициативу относительно исследований всех Центров, он никогда не бывал там сам. Очевидно, Цойсман был среди тех, кто верил, что любой телепат может прочитать любую мысль; он вряд ли смог бы поверить, что телепаты выполняют свои обязанности в большинстве случаев так, как хирург делает пробную операцию в надежде обнаружить у пациента злокачественную болезнь. Цойсман открыто порицал психиатрические знания, следовательно, его позиция была, по меньшей мере, ограниченной.
      - Еще одно, - сказал Андрес, открывая дверь в экранированную комнату, - вы здесь по просьбе Комитета, а не Цойсмана или моей. Может быть, они захотят распросить вас. Пожалуйста, Дейв, не говорите им все, что знаете.
      - Я обещаю, что сообщу ничтожные сведения.
      - Это будет нашим спасением, - ответил Андрес. Он, очевидно, не доверял внезапной мягкой уступчивости оп Овена.
      - Правда, Джоул выглядит великолепно? - прошептала Мара, когда они садились.
      - Да, - сказал Дэфид и замолчал. Даже этот разговор в задней комнате, привлек к ним всеобщее внимание. Оп Овен скрестил ноги, сложил руки и внешне успокоился.
      Цойсман не был таким крупным мужчиной, как представлял оп Овен. Но он не был и маленьким, что могло бы объяснить его агрессивный и подозрительный характер. Он больше напоминал профессора, чем сенатора. Только продуманная жестикуляция свидетельствовала о том, что он оратор. И он теперь пространно разглагольствовал, сильно жестикулируя, и явно игнорировал Андреса, который занял место за столом совещания.
      Другие пять членов комитета кивнули в сторону Андреса, словно приветствуя его приезд. Их улыбки бледнели, когда они снова поворачивались к оратору. Для Дэфида стало очевидно, что Цойсман страшно надоел своим слушателям, которые уже много раз слышали его аргументы.
      - Эти эксперты заявляют… - Цойсман сделал паузу, чтобы позволить слушателям впитать ядовитый сарказм, который он вкладывал в свои слова, - что даже заявление о предсказании изменяет события. Это трусливое бегство от результатов их вредного вмешательства.
      - Мы слышали такой аргумент и раньше, Мансфилд, - сказал долговязый лысый мужчина с крючковатым носом. Оп Овен определил, что это Ламберт Гоулд Мак Набб, старший сенатор из Новой Англии. - Вы созвали внеочередную сессию, потому что заявили, что имеете настоящие свидетельства, наносящие ущерб этому законопроекту.
      Цойсман посмотрел на Мак Набба. Мак Набб спокойно набил трубку, снова зажег ее, сжал нос большим и указательным пальцем, подул, преодолевая давление, чтобы напряглись барабанные перепонки, вздохнул один или два раза, снова взял трубку в рот и выжидательно повернулся к Цойсману.
      - Ну, Мансфилд, повесь или уничтожь их.
      - Вы слушаете, сенатор Мак Набб?
      - Сию минуту.
      - Моя точка зрения всегда заключалась в том, что защита этих людей, которые во все вмешиваются, противоречит здравому смыслу, этике и всем человеческим и Божьим законам. Они незаконно заняли место всемогущего Бога, решая, кому жить, а кому умереть.
      - Ближе к делу, Мансфилд, - сказал Мак Набб.
      - Сенатор Мак Набб, перестаньте прерывать меня.
      - Сенатор Цойсман, я перестану, если вы перестанете пережевывать одно и то же.
      Цойсман оглянулся, ища поддержку у других пяти членов Комитета, но не нашел.
      - Четырнадцатого июня я покинул свой кабинет в этом здании, чтобы посетить несколько университетов, которые просили о возобновлении финансирования исследований. Как вы знаете, у меня есть привычка приезжать без предупреждения. Поэтому, пока мы не оторвались от земли, я не давал пилоту никаких указаний.
      - В какое время это было? - быстро спросил Андрес.
      - Время не имеет значения.
      - Это не так. Я повторяю, в какое время вы дали пилоту указания относительно полета?
      - Я не понимаю, какое значение…
      - У меня есть копия бортового журнала из документов компании Эйрвинг, - сказал Андрес и передал копию Мак Наббу.
      - Записи указывают "Десять двенадцать, летнее время", - сказал Мак Набб, растягивая слова. Глаза его сверкали, когда он небрежно бросил записи через стол другим участникам.
      Цойсман наблюдал, нахмурившись.
      Прежде, чем Цойсман смог ответить, Джоул продолжал:
      - У меня здесь записи четырех случаев предвидения, подлинность которых установлена: из Восточного Американского Центра, из бюро в Вашингтоне, из Центра в Дельте и Квебеке. Период, допускаемый для временных зон, когда появились эти предсказания, находится в пределах между десять двенадцать и десять шестнадцать. Простите, что прервал Цойсман, но я стараюсь сохранить хронологическую последовательность событий.
      Цойсман ответил Андресу злобной усмешкой и язвительным взглядом. Оп Овен хотел знать, узнал ли Цойсман только сейчас о том, что здоровье Андреса улучшилось.
      - Гмм. Когда мой вертолет приземлился в Северо-восточном Университете, доктор Генри Ризор, руководитель исследовательской группы и ее члены физически помешали мне и моей группе провести изучение их проекта под благовидным предлогом, что было сделано предупреждение, предсказывающее мне и моей группе смерть в огне из-за дефекта в тепловом преобразователе, который должен был, как считали, взорваться. Ну, джентльмены, я немедленно разгадал эту маленькую ловушку.
      - Ну, ну, Мансфилд, - сказал Роберт Тигуэ, похлопывая по материалам прямо перед собой. - У меня здесь есть записи предсказаний… ей-богу, мне не нужен эксперт, чтобы еще раз объяснять… да… в этих записях точно показано, что должно было произойти. В… ах, около полудня. Когда вы туда прибыли?
      - Без четверти двенадцать.
      - Значит вы были в здании около двенадцати. Я бы сказал, что вы обязаны жизнью этим предсказателям.
      - Жизнью? Не смешите!
      - Я? Вы не смешите! - ответил Тигуэ с сильным раздражением.
      - Я не дурак, Боб. Я знаю, куда я собирался несмотря на все фальсифицированные записи. Вся история была подстроена. Тепловой преобразователь не взорвался.
      - Правильно, как можно было подстроить аварию точно в двенадцать в Северо-восточном Университете, если никто, включая вас не знал, когда или куда вы собирались в то утро до десяти часов двенадцати минут?
      - Трещину обнаружили, когда демонтировали тепловой преобразователь: пузырек воздуха в стенке стального бака, - сказал Джоул Андрес, передавая Тигуэ другой документ. - Главная камера была заменена. Он мог взорваться из-за этого пузырька при перегрузках, которые ожидались.
      - Но он не взорвался! - прорычал Цойсман.
      - Да, потому что его выключили, чтобы предотвратить такое происшествие.
      - Точно. Все это обман. Десять часов двенадцать минут, полдень, что там еще. - Цойсман говорил так громко и быстро, что никто не мог прервать его. - И выключив так называемый неисправный преобразователь, они прервали эксперимент, оплаченный за счет правительственных субсидий, как раз перед успешным завершением очень ценного проекта. Я могу представить собственные документы, - он театрально швырнул сложенные листки на стол, - распоряжения различных ученых, которые занимались исследованием нео-протеина. И здесь, где эти… эти божки, всюду сующие свой нос, берут на себя слишком много. Исследования нео-протеина, так нагло прерванные за миг до успеха, дали бы при научных методах - точных, воспроизводимых, доказуемых - вещество, которое предотвратило бы некоторые слишком распространенные и ужасно мучительные болезни печени с летальным исходом. Предотвратили ли бы мучительную смерть, угрожающую известному члену этого августейшего Комитета. А, если эти предсказатели такие всезнающие, такие милосердные, такие альтруисты, такие мудрые, почему - я спрашиваю вас, почему, они не предвидели влияния их собственного вмешательства на их официального защитника?
      Альтруизм и милосердие оп Овена опустились до низкого уровня, и он обнаружил, что его преследует сильное желание направить к Цойсману кинетика и надолго заткнуть ему глотку.
      - Ага, - закричал Джоул Андрес, вскакивая на ноги, - почему они должны предвидеть мою смерть, мои дорогие коллеги? От болезни печени? Как интересно! Конечно, у вас есть бумага, чтобы доказать это, сенатор? Например, мое свидетельство о смерти?
      - Полегче, Джоул, - сказал Мак Набб, с насмешкой взглянув на Андреса. - Каждый видит, что вы здоровы, как боров, хотя я должен признать, что вы выглядели слегка желтушным. Но теперь вы выглядите великолепно.
      - А у меня есть свидетельство, что он умирает от болезни печени, - сказал Цойсман.
      - И это подтвердилось? - с сарказмом спросил Тигуэ.
      - Полегче, Боб. Мы знаем, что Мансфилд делает работу, которую ему поручили, защищает своих избирателей и эту страну. Это так же легко, - Мак Набб сделал паузу, чтобы затянуться трубкой, - как найти приличную замену табаку. Но Мансфилд доказал, что это плохо для большинства из нас.
      - Мы обсуждаем экспертов, а не табак, - напомнил ему Цойсман.
      - Нет, мы обсуждаем прогресс, на уровне, который некоторым из нас так же трудно принять, как отказаться от табака. Однако, было доказано, что табак вреден. Эти люди доказали, что их Центры защищают здоровье и собственность, они делают это научно. Все, что я слышал сегодня, - и Мак Набб резко ткнул трубкой в сторону Цойсмана, когда последний попытался перебить, - убедительно доказывает мне, что вы положили не те яйца в нужную корзину. То предсказание было ради вашего здоровья и благополучия, Мансфилд, которое эти люди обязались защищать: вас не заставляли учитывать предупреждение…
      - Я был вынужден…
      - Многие из нас тоже были вынуждены бросить курить, - усмехаясь сказал Мак Набб. - Эта искусственная дрянь до сих пор не имеет нужного вкуса, но я знаю, что для меня это лучше.
      - Самое важное, Мансфилд, и, кажется, это может полностью ускользнуть из вашего логического, научного ума с одной извилиной, тот самый факт, что эти люди предупредили вас! Знали они последствия для Джоула Андреса или нет, если они прекратили эксперимент,они должны были предупредить вас и вашу группу! Поэтому прекратите вашу болтовню об их этике и вмешательстве. Я бы позволил вам сгореть!
      Цойсман опустился в кресло, глядя на Мак Набба. Потом сенатор Новой Англии встал с легкой улыбкой на губах.
      - Джентльмены, мы швыряли этот законопроект назад и вперед в течение двух лет. Мы удовлетворились тем, что меры защиты для парапсихических профессий, которые указаны в статьях IV и V, не угрожают безопасности граждан этой страны, не угрожают личной свободе и так далее, и все такое, и черт возьми, давайте внесем это в повестку дня и начнем защищать этих бедных идеалистов от… тех, кто не хочет, чтобы их защищали.
      Усмешка Мак Набба была злой, но он не смотрел в сторону Цойсмана. Его охватила жажда борьбы.
 

 
      Оп Овен добрался в Центр поздним весенним вечером, когда совсем стемнело. Приятное чувство победы дало ему удовлетворение. Он повернул не к своей квартире. Новость, что законопроект Андреса покинул Комитет и будет представлен на следующей сессии Сената, уже была передана в Центр. Он слышал, как праздновали, кажется, на всей территории.
      "Немного преждевременно, - подумал он, - потому что законопроект должен пройти Сенат и Конгресс". Там будут острые дискуссии, но ему предсказали, что он пройдет. Президент был за защиту талантов, потому что их защита была ему на руку.
      Оп Овен вошел в здание, где жили Хорваты. У лифта он заколебался, потом стал подниматься по ступенькам и был рад, когда подошел к их двери и не запыхался.
      Он еще секунду размышлял, что может помешать молодой паре, но сомнения быстро рассеялись, когда Лайос, еще одетый, широко распахнул дверь.
      - Мистер оп Овен! - на лице предсказателя отражалось недоверчивое изумление. - Добрый вечер, сэр!
      - Простите. Вы кого-то ждете?
      - Нет, никого. Пожалуйста, входите. Все пляшут с тех пор, как узнали новость…
      - Директор не может радоваться?
      Лайос не ответил, потому что из кухни вышла Рут. Ее лицо засияло, когда она пошла вперед, чтобы приветствовать гостя. Оп Овену стало легче от ее явного радушия: он боялся, что у нее возникнет подсознательная антипатия к нему, после их недавней встречи.
      - Я не думаю, чтобы кто-то ожидал вашего возвращения сегодня вечером, сэр, - сказал Лайос, протягивая оп Овену напиток.
 
      - Мы все так гордимся вами, сэр, - застенчиво добавила Рут.
      - Я ничего не делал, - ответил оп Овен. - Я сидел в экранированной комнате и слушал. Предсказание Лайоса…
      - Было еще три сообщения, сэр, - сказал Лайос, - но подтверждается ли, действительно, что у сенатора Андреса наступило улучшение после болезни печени?
      - Да, абсолютная правда, и это видно. Я знаю, что мы все чувствовали определенное… сожаление из-за такого аспекта северовосточного инцидента. Это неизбежно сопутствует дару предвидения.
      - А субсидии доктору Ризору будут восстановлены?
      Оп Овен был удивлен.
      - Я стесняюсь сказать. Я не думал спрашивать, - он чувствовал, что покраснел.
      - Мы не можем думать обо всем, правда? - спросила Рут, ее губы кривились от озорной улыбки.
      Оп Овен рассмеялся, и после паузы Лайос присоединился к нему.
      - Клянусь, что они будут восстановлены, - продолжала Рут, - и это не предвидение, а просто справедливость.
      - Как Доротея? - спросил оп Овен.
      - Она спит, - на лице Рут не было ничего, кроме гордости и удовольствия, когда она посмотрела на закрытую дверь детской. - Очень интересно слушать, когда она пытается понять, как выбраться из-под стола.
      Лайос согласился с ней. Оп Овен встал, вдруг осознав журчащий поток слов двух молодых людей. Его присутствие мешало.
      - Я хотел, чтобы вы знали о Джоуле Андерсе, Лайос.
      - Спасибо, сэр, я ценю это.
      - С вашей стороны было так любезно зайти к нам. Вы, наверное, так устали, - сказала Рут, держа под руку мужа и прижавшись к нему.
      - Храните материнский инстинкт для ваших детей, Рут, - доброжелательно сказал он и ушел.
      Еще раз в тишине ночи оп Овен почувствовал, что очень доволен жизнью. Подчиняясь импульсу, он посмотрел через плечо и заметил, что огни в квартире Хорватов уже погасли. После всего, он помешал им. Иногда, ему все же не удавалось полностью скрыть сильные эмоции, и секс был одной из них.
      Он медленно шел назад по территории, позволив себе редкую роскошь наслаждаться счастливой аурой, охватывающей Центр. Он хотел сохранить благоухание счастливой ночи, избыток чувств,который пронизывал темноту, надежду, которая смягчала холодный ветер, в те отчаянные часы, которые бывают у многих. Это время гармонии, согласия, созвучия слишком редко приходило к талантливым. Оно было редким, восхитительным, драгоценным.
      Привычка заставила его остановиться в огромной комнате управления. Удивление побудило его войти, потому что Лестер Велч, в халате, наброшенном поверх ночной одежды, и со стаканом в руке, склонился над панелями дистанционной записи. И он, и дежурный офицер были очень сосредоточенны.
      - Никогда раньше не видел ничего подобного на графике совокупления, - бормотал Велч себе под нос.
      - Извращения, Лестер? - спросил Дэфид, развлекаясь.
      - Извращения, черт побери. Посмотрите на эти графики. Рут Хорват снова это делает. И в такое время? Почему?
      Велч едва ли был похотлив. Подавляя свое неудовольствие таким недозволенным вмешательством в частную жизнь, оп Овен взглянул на два графика; самописцы дико реагировали в ответ на сексуальные стимулы, которыми наслаждались оба. График Лайоса показывал нормальное возбуждение; а график Рут совпадал с его за исключением неистового действия самописца, который старался добросовестно записать сигналы возбуждения мозга и конфликтующие с ними сигналы, которые снимали чувствительные датчики. Игла глубоко вдавливалась в тонкую бумагу, ее острие быстро двигалось назад и вперед. Отклонение проявлялось по всей высоте - плотный, интенсивный, очевидно, кинетический рисунок.
      Внезапно безумная активность ослабела, линии медленно вернулись назад к графику нормальной усталости.
      - Это было самое невероятное. Самое удивительное исполнение, которое я когда-либо видел.
      Оп Овен посмотрел на Велча только для того, чтобы понять, что он имел в виду электронную запись. Собственные мысли мгновенно привели его в замешательство.
      - Что она делает? - продолжал говорить Велч, и техник быстро поднял глаза, испугался и вспыхнул. - С какой целью тратится кинетическая энергия? Она же никак не сможет нам рассказать.
      - С какой целью? - тихо спросил оп Овен, отвечая на самый безопасный вопрос. - Для тренировки женского таланта. - Он подождал, потом вздохнул над их бестолковостью. - Какая основная цель общения между представителями противоположных полов?
      - Ну? - Теперь была очередь Велча удивляться.
      - Воспроизводство своего вида, - ответил оп Овен на свой собственный вопрос.
      - Вы имеете в виду… вы не можете иметь в виду… - Велч, ошеломленный, опустился на стул. Он начал понимать.
      - Мне раньше не приходило в голову, - продолжал рассказывать оп Овен, - что довольно странно, когда кареглазый темноволосый отец и сероглазая мать с каштановыми волосами могут произвести на свет синеглазую блондинку. Не невозможно. Но совершенно невероятно. Теперь, Лайос - провидец, и мы должны согласиться, что Рут - кинетик. Так как же эти гены произвели очень сильного телепата?
      - Что она делает? - мягко спросил Велч. Его глаза знали ответ, но он хотел услышать это от оп Овена.
      - Она перегруппировала протеиновые компоненты хромосомных пар, которые служат генными запорами, и взяла гены синих глаз и светлых волос из запасных клеток. И что она хочет сделать из Доротеи? Это я должен угадать. Именно, как она открывает…
      Оп Овен колебался.
      - Нет, даже Лестер Велч не должен знать, эту часть работы Рут, что бы она ни задумала для своего ребенка.
      Велч, очевидно, не заметил его колебания.
      - Будет интересно посмотреть конечный продукт, - закончил оп Овен.
      Велч молчал, техник трудился у другой панели. Оп Овен мягко улыбнулся.
      - Ее талант классифицирован, джентльмены. Я хочу, чтобы вы убрали эти записи, как только будет возможно, - сказал он технику.
      - Я рад этому, - облегченно сказал Велч. - Я рад, что вы не станете трубить об этом по всему свету. Вы собираетесь сказать Лайосу?
      - Нет, - ответил Дэфид, размышляя. - Он, очевидно, собирается и дальше работать с нами. А они будут более счастливыми родителями без этого знания.
      Велч снова фыркнул.
      - Вы говорите так, словно сами только постигаете истину, Дейв. Благодарите Бога за это. - Он нахмурился, когда барабан намотал остатки инцидента, и график скрылся под наслоением новых записей. - Она, действительно, может отпирать гены. - Он тихо присвистнул.
      "Только наука годится для гения.
      Так безбрежно искусство и так ограничен человеческий разум!"
      - Как, Дейв?
      - Взято у Папы Римского! - заметил оп Овен, выходя.
 

 
      Кража стала главной темой утренней передачи, и испортила аппетит Дэфиду оп Овену. Когда он слушал описание бесценной соболиной шубы, сапфирового ожерелья, дорогого модного платья и комнатных туфель, расшитых драгоценными камнями, он словно прирос к стулу, его завтрак застыл на тарелке. Ошеломленный, он ждал, пока комментатор сделает очевидный вывод, вывод, который разрушит все, чего так долго и искусно добивался Восточно-Американский Парапсихический Центр. Потому что единственным способом снять такие ценные вещи с манекена в тщательно охраняемой телекамерами витрине магазина за пять минут между фиксированными телевизионными кадрами была кинетическая энергия.
      - Полиция имеет некоторые данные и надеется к вечеру придти к какому-нибудь решению. Расследование поручено комиссару Франку Жиллингсу.
      - Я выполню свои обязательства перед городом, - заявил рано утром Жиллингс представителям прессы, когда лично осмотрел витрину универмага Коула Майкл и Черни. - Я сократил число уличных и организованных преступлений и сдержал нарушителей общественного порядка. Джерхаттан - безопасное место для тех, кто уважает законы. И опасное для нарушителей.
      Этого было достаточно, чтобы оп Овен вышел из оцепенения. Он поднялся и шагнул к телефону, как раз, когда зазвучал сигнал.
      - Дэфид, вы слышали это сообщение? - На экране появилось вытянутое необычно мрачное лицо Лестера Велча. - Черт возьми, они обещали не делать преждевременных заявлений. Ах, эти представители средств массовой информации!
      Выражение его лица предвещало неприятности первому неосторожному репортеру, который осмелится приблизиться к нему. За спиной Леса оп Овен видел такое же свирепое лицо Чарли Морфилда, дежурного офицера комнаты управления Центра.
      - Вы давно знаете о краже? - оп Овен не мог удержаться от упрека. У Леса была привычка щадить своего начальника, особенно в те дни, когда он знал, что оп Овен очень похудел, проводя интенсивную общеобразовательную работу среди общественности.
      - Тед Левис сообщил, как только Главное Управление обнаружило пропажу. Он также не смог "найти" вещь. И, Дейв, между 7:03 и 7:08 ни на одном графике не было ни намека на пики, которые должны были бы быть, если бы какой-нибудь талант оказался причастным к этому!
      - Это правда, шеф, - добавил Чарли. - Ни одного инцидента, который можно было бы считать кинетическим "подъемом", необходимым для кражи.
      - Жиллингс направляется сюда, - сказал Лес с выражением негодования на лице.
      - Зачем? -взорвался Дэфид оп Овен. - Разве Тед не оправдал нас?
      - Господи, конечно. Но Жиллингс был у Коула, и его первоначальное исследование окончательно доказывает ему, что один из наших людей - вор. Одна из наших женщин, если быть точным, с тайной страстью к соболям, шелкам и сапфирам.
      Дэфид заставил себя подавить закипающий гнев, который почувствовал. Он не мог позволить себе так много поставить на карту. Он не мог рисковать законопроектом, который должен обеспечить законную защиту талантам; не мог так рисковать всего за две недели до его принятия.
      - Вы же никогда не поверите мне, Дейв, - сказал Лес, - но таланты всегда будут под подозрением.
      - Жиллингс никогда не возражал против использования талантов, Лестер.
      - Он был бы круглым дураком, если бы делал это. - Глаза Лестера сверкали от злости. Он ударил себя в грудь. - Мы поддерживаем статистику уличных и организованных преступлений на низком уровне. Таланты работали на него. А теперь он собирается арестовать нас. При такой "рекламе" мы никогда не добьемся принятия законопроекта. Господи, какое несчастье! За две недели до принятия.
      - Если на графиках нет ни одного инцидента, Лес, то даже Жиллингс должен согласиться с нашей невиновностью.
      Велч поднял глаза к небесам.
      - Как вы можете быть таким наивным, Дейв? Что бы ни доказывали наши дистанционные графики, эта кража - дело рук таланта.
      - Не нашего, - Дэфид оп Овен умел постоять за себя.
      - Великолепно. Докажите это Жиллингсу. Сейчас он направляется сюда и собирается добраться до нас. Мы разрушили его безупречную репутацию, созданную принуждением и покровительством. Это наносит удар по его доверию, доходам и персоналу. - Лестер сделал паузу для короткого вдоха. - Я говорил вам, что общественная образовательная программа принесет больше беспокойства, чем она того стоит. Дайте мне сгладить утреннее сообщение.
      - Нет, - Дэфид устало закрыл глаза. Ему не нужно было теперь продолжать этот спор с Лесом. Несмотря на злополучное событие, он убежден в необходимости продолжения просветительской деятельности. Общественность должна знать, что не нужно бояться тех, кто одарен парапсихическим талантом. Ряд информационных программ для общественности, так тщательно спланированных, служили нескольким важным целям: показать, как разные грани таланта служат интересам общества; выявить те особые черты, которые определяют наличие таланта; и, самое важное, получить общественную поддержку для законопроекта в Сенате, что дало бы талантам профессиональную неприкосновенность при выполнении различных обязанностей.
      - Во мне нет ни крупицы таланта, Дейв, - настойчиво продолжал
 
      Лес, - но он мне и не нужен, чтобы определить инакомыслящего в общей массе тех, кто не обладая талантом, прислушивается к каждому слову этой передачи, и дать то, что полезно… ему. И не утешайте меня тем, что много счастливых глупцов послушно едет в клинику, чтобы определить малейший талант. Одно гнилое яблоко - все, что нужно, чтобы испортить бочку!
      - Переключите передачу на стандартную ленту вербовки. Самое плохое было бы тянуть. Я перехитрю их.
      Дэфид оп Овен долго смотрел на чистый экран, собираясь с силами. Не было предсказания, что этот день будет очень трудным. "Странно", - размышлял он, - что не один провидец не предвидел этого. Нет. Именно это упущение указывало на необузданный талант, действующий под влиянием внезапного порыва. Что это было, как сказал Лес? "Общая масса лишенных таланта?" Даже, если гарантируется основное: пища, кров, одежда и образование, аппетит неимущего непрерывно растет при избытке того, что не принадлежит ему. В данном случае ей", - Дэфид оп Овен тяжело вздохнул. - Если только такой талант решил придти в Центр, где ее могли тренировать и использовать. Где ошибка в их программах, где так тщательно подбирались слова? Она могла бы открыто купить меха, бриллианты, платья… и наслаждаться этими вещами. Центр был достаточно хорошо обеспечен, чтобы удовлетворить любые материальные запросы своих членов. Конечно, Жиллингс должен будет согласиться с этим".
      Оп Овен сделал глубокий вдох. Он ощущал сожаление. Размышлял. Его мозг должен остаться ясным, его чувства отточены, и он замечает каждый нюанс, указывающий путь к успеху.
      Когда он покинул свою экранированную квартиру в отдаленной части большой территории Центра, то сразу почувствовал напряженность в атмосфере. Большинство талантливых людей предпочитало жить в Центре, в специальных экранированных зданиях, которые "уменьшали" шум постоянного психического возбуждения. Центр предпочитал, чтобы все жили рядом, тогда было бы проще защищать своих членов и помогать им. Талант - это обоюдоострый меч; он может поражать зло и искусно отделяет его владельца от других людей. Вот почему эти передачи были такими важными. Доказать общественности, что психически одаренные ни в коей мере не супермены. Исследования показали, что людей со способностями больше, чем это признают. Но у большинства талантов существовали определенные ограничения.
      За жизнь Дэфида парапсихика поднялась на научный уровень. Сверхчувствительный электроэнцефаллограф "гусиные яйца" дал возможность записывать и идентифицировать типы "таланта" по электрическим импульсам, генерируемым в коре головного мозга при применении психических сил. Дэфид оп Овен иногда думал, что из-за слова "сила" у публики и создалось неправильное представление. Сила означает "власть", но такие синонимы, как "господство", "влияние", "управление" с готовностью появлялись в голове у среднего обывателя и искажали действительное определение.
      Мысли Дэфида оп Овена были прерваны громким шумом приземляющегося вертолета. Оп Овен повернул на дорожку, ведущую прямо к главному административному зданию и увидел вертолет комиссара, который приземлился на крыше, слева от башни управления с лесом антенн.
      Мгновенно он почувствовал удивление, возмущение и тревогу. Конечно, все таланты, кто слышал новости в утренней передаче и понимал их значение, не должны были удивляться прибытию Жиллингса. Оп Овен ускорил шаг.
      "Орлей вырвался!"- мысль была громкой, как выстрел.
      Люди останавливались, безошибочно поворачивались к длинному низкому зданию клиники, где проверяли чувствительность кандидатов и тренировали их, чтобы понять, каким талантом они обладают и использовать его. Там же Центр проводил основные исследования по псионике.
      Высокая массивная фигура бросилась от широкого входа в клинику по лужайке прямо к башне. Человек прыгнул в декоративный сад, пробрался через живую изгородь, перепрыгнул через капот припаркованной машины, развел руками нависающие ветки деревьев и отбросил в сторону нескольких мужчин, которые попытались остановить его.
      - Излучайте спокойствие! Излучайте спокойствие! - советовал рупор с башни. - Излучайте счастье!
      "Привести этих полицейских в мой кабинет! - решил для себя оп Овен и побежал к зданию. Он надеялся, что Чарли Морфилд или Лестер уже сделали это. Было непохоже, что Орлея что-то сможет остановить, даже пуля с транквилизатором. Кто оказался настолько недалеким, чтобы выпустить теле-эмпата из его экранированной комнаты в такое время? Этот слабоумный был самым чувствительным барометром, реагирующим на эмоции, с которым когда-либо встречался Дэфид, и он был психически опасен. При этой неистовой скорости он впитал в себя достаточно страха/тревоги/злости, чтобы разрушить все на своем пути.
      Теперь единственными звуками были шаги оп Овена по пермапласту дорожки и шорох при движении Орлея по густой лужайке. Одним из преимуществ талантливых была эффективная связь и общее понимание коротких приказов. Но волна безмятежности и спокойствия не проникала в слепую ярость Орлея: ее рассеивало открытое пространство.
      Трое мужчин вышли целеустремленно из административного здания и спустились по широкой лестнице. Каждый нес ружье с коротким стволом. Человек слева поднял ружье и прицелился в задыхающего быстро приближающегося идиота. Пуля попала Орлею в правую руку, но он не покачнулся. Мгновенно второй мужчина прицелился и выстрелил. Орлею оставалось пробежать два шага, когда пуля попала в бедро. Невероятно, но он удержался на ногах. Третий человек - оп Овен узнал Чарли Морфилда - спокойно ждал, пока Орлей быстро преодолевал мешающее расстояние. Еще несколько шагов, и Орлей столкнется с ним. Чарли ушел с дороги, медленно поднял ружье для выстрела в грудь. Тут идиот пошатнулся и с ужасным стоном упал на колени. Он попытался подняться, вытянув сжатый кулак в направлении здания.
      Чарли мгновенно бросился вперед, чтобы не дать Орлею поцарапать лицо о грубый пермапласт.
      - Он получил две двойных дозы, Дейв, - воскликнул Морфилд со страхом, удерживая голову идиота в руках.
      - Он сам виноват. Как же это случилось?
      Чарли скорчил гримасу:
      - Салли кормила его на террасе. Она не слышала новости. Сказала, что сосредоточенно следила за тем, чтобы он не испачкался, и не "прочитала", что его растущее беспокойство больше, чем реакция на нее, пока он не вырвался.
      - Трудно надеяться, что наши нежданные гости не видели этого?
      Чарли криво усмехнулся.
      - Они вызвали это, шеф. Когда стояли там на крыше, создавая трудности для Леса и передавая ненависть и недоверие. Вы не видели показания прибора для психических замеров окружающей среды. Ничего удивительного, что Орлей отреагировал. - Лицо Чарли смягчилось, когда он посмотрел вниз на человека, который был без сознания. - Бедная пропащая душа! Где же медицинская бригада? Я "вызвал" их, когда он вышел.
      Дэфид посмотрел вверх на широкие окна четвертого этажа, где находился его кабинет. Оттуда выглядывали шесть человек. Он мгновенно подавил свои мысли, эмоции и стал подниматься по лестнице.
 

 
      Посетители все еще стояли у окна, наблюдая, как медицинская бригада уложила огромное обмякшее тело на носилки.
      - Орлей действует, как человек-барометр, джентльмены, мгновенно реагируя на эмоциональную ауру вокруг него, - объяснил Лес сухим тоном жителя Новой Англии. Широко открытый мозг оп Овена ощущал, что Лес излучает бешенство, которое почти скрывало ауру, создаваемую посетителями. - Он имеет коэффициент интеллекта меньше 50 по новой шкале, что делает его необучаемым. Однако, его помощь неоценима при определении преобладающих эмоций у пациентов с серьезно нарушенной психикой и склонных к галлюцинациям, что может истощить разумного телепата.
      Комиссар полиции Франк Жиллингс был первым источником бешенства, которое выгнало Гарольда Орлея. Оп Овену было жаль Орлея, который должен был пережить такую злость и огорчение за себя и оптимистические надежды. Он не мог сразу объяснить такую неистовую реакцию Жиллингса, даже допуская правильность предположения Лестера Велча, что из-за этой истории Жиллингс мог потерять свое лицо и деньги.
      Он попробовал "надавить" на мозг Жиллингса, чтобы обнаружить скрытые причины, и узнал, что человек имеет плотный естественный экран, нередкий для человека, занимающего высокое положение и посвященного в секреты. Дородный комиссар позволял каждому чувствовать себя совершенно непринужденно, как будто это был не более, чем обычный визит, и не обнаруживал даже следа своих мыслей. Глубоко посаженные глаза, едва видимые за густыми бровями, над толстыми щеками на смуглом лице, которые ничего не пропускали, смотрели то на Дэфида, то на Лестера.
      Оп Овен кивнул Теду Левису, лучшему полицейскому "сыщику", который сопровождал официальную группу. Он стоял немного в стороне от других. Из всех посетителей только его мозг был широко открыт. Основной была мысль, что Дэфид прочитает его мысли и он сможет передать предупреждение, что Жиллингс рассматривает демонстрацию Орлея, как еще одно доказательство того, что таланты не могут управлять своими членами или дисциплинировать их.
      - Доброе утро, комиссар. Я сожалею, что такие обстоятельства вынудили вас впервые посетить Центр. Эта утренняя новость вызвала у всех нас страстное желание объяснить смысл нашей деятельности.
      Жиллингс небрежно улыбался; он не признавал подразумеваемое объяснение поведения Орлея.
      - Тогда я перейду к делу, Овен. Мы окончательно убедились, что система безопасности магазина не была повреждена, когда произошла кража. Электрическая защита и следящие камеры не были затронуты, и не было никаких доказательств взлома или проникновения. Есть только один метод, с помощью которого соболя, ожерелье, платье и туфли можно было похитить из этой витрины за пять минут между контролем телекамерами.
      - Мы очень сожалеем, что свидетельства указывают на человека, обладающего психическим талантом. Мы настоятельно требуем, чтобы вор был выдан нам немедленно, а товары возвращены мистеру Грею, представителю Коула. - Он указал на представительного мужчину в консервативной, но дорогой серой одежде.
      Оп Овен кивнул и выжидательно посмотрел на Теда Левиса.
      - Левис не может "найти" нигде следов, поэтому очевидно, что вещи скрыты "экраном". - В голосе Жиллингса зазвучало нетерпение. - Эта территория экранирована.
      - Здесь нет украденных вещей, комиссар. Если бы они здесь были, их бы нашли наши люди в тот момент, когда услышали передачу.
      Жиллингс прищурил глаза, губы упрямо вытянулись.
      - Я сказал вам, что могу читать на этой территории, комиссар, - сказал Тед Левис с понятным негодованием. - Украденные…
      Взмахом руки комиссар прервал Левиса. Оп Овен боролся со злостью от обиды.
      - Вы глупец, Жиллингс, - сказал Велч, не заботясь о сдержанности, - если вы думаете, что мы бы спрятали вора в такое время.
      - Ах, да, этот законопроект, ожидающий утверждения Сената, - сказал Жиллингс с неприятной улыбкой.
      Дэфиду было трудно подавить негодование от самодовольства полицейского и новое чувство вражды, которое вызвал Жиллингс.
      - Да, этот законопроект, комиссар, - повторил оп Овен, - который защитит любой талант, зарегистрированный парапсихическим центром. - Оп Овен заметил, как вспыхнули глубоко посаженные глаза Жиллингса, когда он обдуманно это подчеркнул. - Если вы пойдете сюда, джентльмены, к нашей системе дистанционного управления графиками, я верю, что мы сможем доказать, к вашему полному удовлетворению, что ни один из зарегистрированных талантов не несет за это ответственности. Вы не были здесь раньше, комиссар, поэтому вы не знакомы с нашим методом записи инцидентов, где используются психические силы.
      - Сила, между прочим, означает "власть" над личностью и психикой, вот чему Центр учит каждого своего члена. Вот мы и пришли. Чарльз Морфилд - дежурный офицер; он дежурил во время кражи. Если вы внимательно посмотрите графики, вы заметите, что в этот период - между 7:03 и 7:08 - это время было указано в передаче - бумага даже не уходила из поля зрения, наматываясь на барабаны.
      Жиллингс не смотрел на графики. Он уставился на Чарли.
      - В следующий раз цельтесь сначала в грудь, мистер.
      - Простите, я остановил его… мистер, - ответил Чарли с такой обдуманной злостью, что Жиллингс покраснел и шагнул к нему.
      Оп Овен быстро вмешался.
      - Вы не любите нас, не доверяете нам и ненавидите нас, комиссар, - сказал он, прилагая усилие, чтобы голос его звучал нейтрально. - Вы и ваш персонал заранее решили, что мы виновны, хотя в данный момент вас окружают неопровержимые доказательства нашей коллективной невиновности. Вы приехали сюда и излучаете разрушительные эмоции - нет, я не читаю ваши мысли, джентльмены. - Дэфид привлек этой фразой все внимание Жиллингса. - В этом нет необходимости. Вы вызываете реакции в наиболее управляемых из нас - не говоря уже о том бедном слабоумном теле-эмпате, которому мы должны были ввести транквилизаторы. И если вы не положите конец вашей необоснованной ненависти и страху, я не буду чувствовать никаких угрызений совести, если тоже накачаю вас транквилизаторами!
      - Это заходит слишком далеко для человека в вашем положении, Овен, - сказал Жиллингс строгим твердым голосом, было видно, что тело его напряглось.
      - Это вы заходите слишком далеко, Жиллингс. Посмотрите на этот прибор позади вас.
      Жиллингс не хотел поворачиваться, особенно по команде оп Овена, но есть тип справедливого негодования, который заставляет уступить.
      - Этот прибор - как и Гарольд Орлей - регистрирует психическую интенсивность в окружающей атмосфере. Мозг выдает электрические импульсы, Жиллингс, и, конечно, вы должны согласиться с этим. Агентства наблюдения за соблюдением законов используют эту предпосылку для обнаружения лжи. По сравнению с нашими приборами те первые столь же архаичны, как телега, запряженная быками, по сравнению с космическим кораблем. Мы имеем сверхчувствительное оборудование, которое может замерять короткие электрические импульсы различной частоты и длительности. А этот прибор показывает опасный уровень именно сейчас. Вы, конечно, должны согласиться с научным свидетельством. Эти ряды панелей записывают психическую активность каждого члена, зарегистрированного этим Центром. Посмотрите, большинство из них показывают возбуждение именно сейчас. Эти красные деления показывают шестидесятиминутный промежуток времени. Каждый из этих барабанов показывает графики во время той кражи. Заметьте разницу. Ни один график не показывает кинетическую активность, которая требуется "съемщику" для совершения такой кражи. Но каждый дает реакцию на ваше присутствие. У зарегистрированного таланта нет возможности избежать этих графиков. Чарли, были кинетики вне пределов досягаемости нашей аппаратуры во время кражи?
      Чарли медленно покачал головой, не отрывая глаз от Жиллингса.
      - Ни один из наших людей не совершал даже мелких проступков. Ни злоупотребления доверием, ни нечестности. Ни одно преступление нельзя скрыть от собратьев по таланту.
      - И вы можете поверить, что мы поставим на карту годы и годы борьбы за то, чтобы нас стали принимать как заслуживающих доверия, неподкупных и честных граждан, ради шубы и побрякушек? Когда есть фонды, доступные для каждого таланта, который пожелает обладать такой мишурой? - Презрение оп Овена заставило представителя магазина вздрогнуть.
      - Теперь давайте исходить из этого, Жиллингс. Сдержите ваши эмоции и проверьте выводы. Затем обратитесь к нам по нормальным каналам и попросите у нас помощи. Потому что, поверьте мне, мы намного более решительные… и имеем лучшее оборудование… чтобы обнаружить настоящего преступника, какой бы ни была ваша заинтересованность в том, чтобы заклеймить нас.
      Оп Овен наблюдал за реакцией на это замечание, но Жиллингс, с тонкими и бледными от злости губами, ничем не выдал себя. Он сделал резкий жест в сторону человека в синей полицейской форме.
      - Не предъявляйте этот ордер сейчас, Жиллингс! - сказал оп Овен очень мягким голосом. Он следил за безумной активностью стрелки на шкале. - Выйдите. Позвоните. Потому что, если вы не можете сдержать свои чувства, комиссар, то лучше вам держаться на расстоянии.
      Теперь Жиллингс начал осязаемо ощущать присутствие тех, кто собрался в коридоре. Широкий проход остался свободным, проход, который вел только к открытому лифту. Никто не говорил, не двигался, не кашлял. Проявленная сила не была ни видимой, ни физической. Но она была явной и единодушной. Она существовала сорок четыре секунды.
      - Моя фирма захочет знать, какие шаги предпринимаются, - сказал представитель фирмы Коул визгливым голосом и пошел нетвердым, но все более быстрым шагом к лифту.
      Трое подчиненных Жиллингса не были столь независимыми, но, несомненно, и они почувствовали облегчение, когда Жиллингс повернулся и пошел, не спеша, большими шагами к ожидающему лифту.
      Никто не шевельнулся, пока не стих грохот вертолета. Тогда они повернулись, ожидая распоряжения директора.
 

 
      Глава муниципалитета Джулиан Пенстрак, который должен был управлять городом с населением около четырех миллионов, имел привычку лично проверять каждое нарушение спокойного функционирования. Он приехал, когда последняя из организованных поисковых партий покинула Центр.
      - Я бы отдал свою левую почку и миллионные кредиты, чтобы обладать достаточным талантом и правильно судить о людях, Дейв,сказал он, пересекая комнату. Он был не так глуп, чтобы пожимать руку, если таланты не предлагали ему этого, но для Дэфида, который любил Пенстрака, стало очевидно, что тот хочет как-то выразить свою личную тревогу относительно этого происшествия. Он минуту постоял у стула. На его красивом лице не было и следа известной радушной улыбки.
      - Я готов поклясться, что Франк Жиллингс - сторонник талантов, - сказал он, расчесывая пальцами густые, волнистые, черные волосы, что тоже свидетельствовало о его волнении. - Он, конечно, использовал ваших людей на полную катушку с тех пор, как стал комиссаром ЛЕО.
      Лестер Велч фыркнул, поднял глаза от карты, на которой он отмечал маршруты поиска.
      - Нужно использовать любой инструмент, который работает… пока он не поцарапает… вот так.
      - Но вы смогли доказать, что ни один зарегистрированный талант не несет ответственности за эту кражу.
      - Человек, которого убедили против его воли, все равно имеет собственное мнение, - сказал Лестер.
      - Лес! - Оп Овен не терпел цинизма ни от кого, даже от того, кто был предан талантам. - Ни один зарегистрированный талант не несет ответственности за это.
      Пенстрак обрадовался:
      - Вы убедили Жиллингса, что это работа нераскрытого таланта?
      Велч издал резкий звук.
      - Он будет убежден, когда мы представим и пропавшего человека, и пропавшие вещи. Ничто другое не удовлетворит ни Жиллингса, ни Коула.
      - Правда, - согласился Пенстрак, задумчиво хмурясь. - Ни коколеблющихся членов моего муниципалитета. Я знаю, это неправильная реакция, но слишком плохо выбрано время, Дейв. Вы в своей компании настаиваете на честности и гражданственности талантов.
      - Это обдуманная, порочащая нас кража… - мрачно начал Велч.
      - Я думал об этом, - прервал его Пенстрак, - и поручил моему собственному эксперту посмотреть пленки. Вы знаете систему безопасности: вращающиеся экспонаты и неподвижные глаза телекамер. На одном кадре модель одета, на следующем - предстает во всем своем пластмассовом величии. Все правильно. Никакой возможности приложить руку к этой пленке. - Пенстрак наклонился к Дейву, хотя едва ли была необходимость защищать его утверждение в этой компании. - Кроме того, Пат пошла тоже. Она"прочла" мысли каждого в магазине и в группе Жиллингса. Хотя, не Жиллингса. Она сказала, что у него есть естественный экран. Все остальные чисты
      … по меньшей мере, они не участвовали в заговоре. - Жалкая усмешка Пенстрака быстро поблекла. - Я отправил ее отдыхать. Поэтому я здесь один.
      Оп Овен спокойно воспринял информацию. Он не потерял надежды… для него такая мысль была нетипичной. Но это экономило время, и не нужно было посылать талантливых проверять магазин и полицию.
      Стало общепринятым иметь сильного принимающего телепата в окружении известного или вызывающего споры общественного деятеля. Об этом таланте редко говорили публично. Ему или ей обычно поручали банальную работу, так, чтобы можно было легко объяснить их постоянное присутствие. Пат Тофик официально была главным референтом Пенстрака.
      Пенстрак продолжал:
      - Однако, я воспользовался своим исключительным правом наблюдать за поисками. В средствах массовой информации достаточно людей, подверженных гипнозу, чтобы преуменьшить точку зрения талантов - по моей просьбе - но вы знаете, что может сделать такая вредная реклама с вами, с этим Центром и вообще с талантливыми. Один изменник может дискредитировать сотню честных поступков. Итак, чем я могу помочь?
      - Я хотел бы знать. Мы получили для каждого воспринимающего телепата ничтожный шанс, что эта… да, изменница будет излучать радость и восторг по поводу кражи.
      - Женщина?
      - Общее мнение таково, что, если мужчина может взять меха и бриллианты, ну, может быть, платье, только женщина возьмет и туфли. Лучшие "искатели" прибывают из других центров…
      - Сообщили о "находке", шеф, - сказал Чарли по внутренней связи. - Квартал Q.
      Когда Пенстрак и оп Овен подошли к карте, Велч сказал со вздохом:
      - Господи, это многоэтажный жилой район.
      - Неимущие, - добавил оп Овен.
      - Джил Граци нашел, шеф, - продолжал Чарли. - Меха - не все, что он нашел, но у него проблема.
      - Вы только что спорили об этом, - шепотом сказал Лес, посмотрев на координаты на карте.
      - Чарли, пошлите всех "искателей" и воспринимающих телепатов в квартал Q. Если они смогут справиться с трудной задачей…
      - Шеф, мы получили трудную задачу, но здесь много похожего.
      - В чем проблема? - спросил Пенстрак.
      - Мы должны просто выжидать и наблюдать, Чарли. Пошлите когонибудь, кто может помочь. - Затем оп Овен повернулся к Пенстраку. - Докладывая о "находке", воспринимающий телепат сознает определенную особую пространственную связь между разыскиваемым предметом и ближайшим окружением. Это не то, как если бы он видел предмет, как его видит камера. Например, вы когда-нибудь входили в комнату, отвернувшись от улицы, или быстро поднимали глаза, и у вас появлялось чувство, что вы видели именно эту сцену раньше, точно с таким же освещением и точно с такими же деталями? Но только эту часть сцены, потому что остальное представляет собой неразличимое пятно?
      Пенстрак кивнул.
      - "Поиск" похож на это. Иногда талант видит это в четких деталях, иногда что-то смутное или, как в этом случае. Тут буквально сотни возможностей… квартиры с одинаковым освещением, одинаковым видом из окна, одним и тем же планом этажа и меблировкой. Вполне возможно в этом примере, так как это меблированные стандартные квартиры. Ничто не поможет нам выделить здесь, например, квартиру 44Е в доме 18 на улице Булер.
      - Это может быть дом 18 на улице Булер, шеф, - медленно сказал Лес Велч, - а там 48 этажей и 10 квартир на этаже.
      Пенстрак со страхом смотрел на оп Овена.
      - Чепуха, этот кабинет хорошо экранирован, а я не предсказатель!
      - Прежде, чем начать строить догадки, давайте вспомним о таких вещах, как интуиция, - подсказал Пенстрак.
      Для спокойствия духа оп Овена и женоненавистничества Лестера это не были ни дом 18, ни улица Булер, ни квартира 44. Это была квартира 1Е глубоко в центре квартала Q. Никто не входил и не выходил из нее - нормальным путем - с тех пор, как Джил Граци и два других "искателя" точно определили место. Джил протянул оп Овену отмычку, полученную у очень возбужденного суперинтенданта полиции.
      - Господи, как восточный базар, - сказал Пенстрак, прерывающимся от изумления голосом, когда они широко распахнули дверь.
      - Неразборчивое воровство оптом, - поправил его оп Овен, рассматривая богатые яркие бархатные портьеры обрамляющие грязное окно, через которое были видны подушки, брошенные в беспорядке на элегантное кресло на двоих в стиле ампир. На столе с мраморной крышкой было множество красивых ваз, серебряных коробочек и кубков. В бесценной фарфоровой посуде лежали гниющие остатки пищи. Под столом стояли неровно открытые пустые консервные банки, на которых были этикетки очень дорогого поставщика. Две пустые бутылки от шампанского смотрели на них зелеными слепыми глазами. В ящик от портативного цветного телевизора были свалены ненужные вещи; черные тонкие чулки "паутинка" были брошены на неработающий экран.
      - Скорее, гнездо сороки, - вздохнул оп Овен, - и я осмелюсь сказать, что Мегги очень молода и была бедной всю свою жизнь до тех пор, пока… - он встретился с сочувствующим взглядом Пенстрака, - пока наша образовательная программа не дала ей понять, что она должна раскрыть свой специфичный талант.
      - Жиллингс собирается поработать с вами над этим, Дейв, - неохотно сказал Пенстрак, протянув руку к аппарату связи на поясе. - Но сначала он должен извиниться.
      Оп Овен энергично потряс головой.
      - Я хочу с ним сотрудничать, Джулиан, против его воли или добровольно. Если он действительно верит в талант, то он извинится добровольно… и косвенно.
      К ужасу оп Овена Жиллингс прибыл шумно, в вертолете с сиреной и мигающими огнями.
      - Теперь не беспокойтесь, - сказал оп Овен Пенстраку, потому что видел, как глава муниципалитета готовится сделать полицейскому резкий выговор. - Ее в любом случае могла насторожить активность "искателей".
      - Ну, конечно, теперь ее предупредили, - Пенстрак вышел, чтобы посовещаться с одним из своих помощников, как раз в тот момент, когда Жиллингс шагнул в коридор со своими специалистами.
      Кивнув оп Овену и Граци, Жиллингс начал уверенно командовать. "Он знает свою работу, - подумал оп Овен, - и он, очевидно, доверяет этим специалистам, потому что сам не собирается входить в крошечную комнату, чтобы наблюдать за ними".
      - Как только у ваших людей будут отпечатки и другие данные, комиссар, мы хотим пропустить их через наш компьютер. Есть шанс, что девушка использовала преимущества теста по обнаружению талантов, о котором объявил Центр.
      - Вы имеете в виду, что еще не знаете, кто это?
      - Я мог "найти" шубу только потому, что знал, как она выглядит, - сказал Джил Граци, рассерженный поведением Жиллингса.
      - Тогда, где она? - показав рукой на помещение, где не было соболей.
      - Это туфли, комиссар, - сказал один из его группы, передавая тонкий ремешок и туфли, расшитые драгоценными камнями, которые теперь были аккуратно упакованы в прозрачный пластик. - Следы грязи, пыли, пятна от лака для ногтей… Я бы сказал, что они слишком велики для нее.
      Жиллингс без интереса смотрел на туфли.
      - Никаких следов платья?
      - Еще ищут.
      - Странно, что вы не можете найти девушку с босыми ногами в собольей шубе и ярко-синем шелковом платье.
      - Не более странно, чем для сотен ваших полицейских по всему городу, комиссар, пропустить девушку, так эксцентрично одетую, - сказал оп Овен с юмором. - Когда вы видели шубу, Джил, где она была?
      - Она была брошена на кресло, один рукав свисал до пола. Я рассмотрел край подоконника и дерево снаружи, первые складки занавеса и нагреватель на стене. Я позвонил, вы прислали достаточно "искателей", поэтому мы смогли исключить похожее. Это заняло около часа…
      - Вы все время не спускали глаз с шубы? - спросил Жиллингс; его голос был настолько невыразительным, что его презрение становилось все более очевидным.
      Джил покраснел, закусил губу и, лишь отчасти сдерживаемый искусным предупреждением оп Овена, парировал:
      - Попробуйте не отрывать глаз от любого предмета в течение часа!
      - Отдохните, Джил, - мягко сказал оп Овен. Он подождал, пока "искатель" не завернул за угол. - Если вы так хотите найти этого преступника, как вы говорите, комиссар Жиллингс, тогда не мешайте работать моему персоналу необоснованной критикой. Менее, чем за четыре часа, по фотографиям украденных вещей мы нашли это помещение…
      - Но не преступника, который все еще владеет собольей шубой, которую вы уже нашли, а теперь непостижимым образом потеряли.
      - Хватит, Жиллингс, - сказал Пенстрак, который присоединился к ним. - Благодаря вашему приезду девушка наверняка знает, что ее ищут, и закрылась экраном.
      Пенстрак показал на пыльные окна квартиры, через которые были видны лопасти большого вертолета. Группа детей, покинув спортивную площадку, собралась на почтительном расстоянии, которое, однако, удовлетворяло их любопытство.
      - Учитывая разнообразие ее достоинств, - сказал оп Овен, не используя гнев Пенстрака против комиссара, - я уверен, что она знала о розыске до приезда комиссара, Джулиан. Сообщали ли о каком-нибудь из этих предметов, комиссар?
      - Об этом приемнике. Два дня назад. Он тоже был в "розыске".
      - Тогда она постепенно становилась смелее, - продолжал оп Овен, подавленный позицией Жиллингса. И подавленный тем, что такой талант проявился искаженный, извращенный, корыстный. Почему? Почему? - Если ваш департамент когда-либо получит хронологию различных краж, мы будем признательны за копию.
      - Почему? - Жиллингс повернулся и удивленно и раздраженно посмотрел на оп Овена.
      - Таланту требуется время для развития… у обычных людей. Не так, как у античной богини Афины, где все появляется сразу. Например, эта девушка не смогла "взять" этот портативный приемник в первый раз, когда использовала свой талант. Чем больше сведений мы давали… это получилось несвоевременно.
      Невысказанные слова Жиллингса "вы сказали это", достигли оп Овена; теперь была его очередь удивиться.
      - Ну, ваши "искатели" не новички, - громко сказал комиссар. - Если они один раз напали на след шубы, почему это не произойдет снова?
      - В поисках участвуют все воспринимающие телепаты, - сказал оп Овен. - Но, если она смогла покинуть эту квартиру после того, что Джил нашел шубу, взять ее с собой, потому что, очевидно, что ее здесь нет, она также способна закрыть экраном себя и эту шубу. И пока она настороже, я сомневаюсь, что мы найдем шубу или ее.
 

 
      Доклад из лаборатории оказался исчерпывающим. Здесь был полный набор отпечатков, ног и пальцев. Ничего не совпадало с картотекой в отчетах Федеральной полиции и отдела иммиграции. Ее не проверяли в Центре. Был найден длинный толстый черный волос. Анализ частичек кожи позволил предположить смуглый цвет лица. Термофотография зафиксировала ее последнее появление в комнате примерно в то время, когда четверо "искателей" определили ее квартиру, подкрепляя таким образом догадку оп Овена. Термоотпечатки также показали, что у нее стройная фигура, рост около пяти футов четырех дюймов, а вес около ста пяти фунтов. По пятнам на резаке определили: кровь типа 0. Никто не занимал комнату в течение восьми дней до применения термографии.
 
      По такому отчету полицейский экстраполятор сделал грубый эскиз "Мегги 0", как ее назвали за неимением лучшего имени. Эскиз показали соседям, но безуспешно. Люди, живущие в квартале Q, не беспокоили людей, которые не беспокоили их.
      Дэфид оп Овен вспомнил детей, окруживших полицейский вертолет. От них он узнал, что она была новенькой в здании. (Записи показывали, что квартира должна была быть свободной). Она всегда пела, танцевала под музыку радиоточки и меняла платья. Иногда она играла с детьми и выносила дорогую пищу, обещая, что они смогут иметь такие вещи, если будут упорно думать о них. Когда дети говорили, Дэфид "увидел" лицо Мегги, отраженное в их мозгах. Полицейский экстраполятор оказался очень близким к реальности. Она была не намного старше, чем дети, с которыми она играла. Она не была хорошенькой по обычным стандартам, но она была такой "особенной", что ее образ хорошо запоминался. Узкое лицо, сияющие глаза, острые скулы, тонкий маленький рот и подбородок с ямочкой. Лицо необычное даже в районе этнического разнообразия.
      Фотографию наброска и описание быстро распространили, чтобы использовать их на всех выездах из города и в транспорте. Было похоже, что она постарается ускользнуть во время часа пик в конце дня.
      Южная и западная посадочные площадки были под наблюдением с тех пор, как начались поиски. Теперь все охранялось.
      Джил Граци снова "нашел" шубу.
      - Она держит шубу в чемодане, - доложил он из зала железнодорожного вокзала по радиотелефону, которым снабдила его полиция. - Она сложена и ее окружает темнота. Она движется вниз и вверх. Но там так много людей. Так много чемоданов. Я хожу по кругу. Может быть, находка сама обнаружится.
      Жиллингс отдал команды своим людям по главному передающему устройству, которое было установлено в комнате управления Центра для координации действий.
      - Проверьте лучше Джила, как предсказателя, - прошептал Чарли оп Овену после того, как они связались со всеми сензитивами. - Он просит станцию.
      - Вы должны были сказать мне раньше, Чарли. Я бы объединил его с сензитивом.
      - Посмотрите на это, - воскликнул Чарли, показывая на быстро движущуюся иглу одного из дистанционных самописцев.
      Лес был рядом даже тогда, когда продолжилось сообщение об инциденте.
      - Не этот след! О! Внимание! Багаж. На ручной тележке! Следите. Двигайтесь. Двигайтесь! Вправо. Вправо! Аххх. - Женский голос перешел в отчаянный крик.
      Дэфид оттолкнул Чарли с дороги, чтобы добраться до говорившего.
      - Джил, это оп Овен. Не преследуйте. Не преследуйте эту девушку! Она знает о вас. Джил, войдите. Ответьте мне, Джил… Чарли, продолжайте попытки поднять его. Жиллингс, свяжитесь с вашими людьми на вокзале. Пусть они остановят Джила Граци.
      - Остановят его? Почему?
      - Предсказание. Багаж на ручной тележке, - закричал Дэфид, подавая неистовые сигналы Лестеру, чтобы объяснить подробно.
      Он помчался по пожарной лестнице, два пролета вверх на крышу. Задыхаясь, он карабкался вверх на высокую стену и направлял мысли к Джилу.
      Оп Овен так хорошо его знал, он учил Джила, когда рабочий привел малыша, который умел находить вещи. Оп Овен мог видеть, как он, ныряя и увертываясь, пробирался сквозь толпы, идущие к поездам, трогал чемоданы, игнорируя разгневанных или удивленных носильщиков; каждый нерв, каждая его частичка были восприимчивы к "ощущению" густого темного собольего меха. И он был настолько целеустремленным, что Дэфид не мог "добраться" до него.
      Но оп Овен знал мгновение, когда тележка с нагруженным на нее багажом свернула в сторону и раздавила безрассудного сосредоточенного талантливого мужчину о балку. Он наклонил голову, слишком хорошо сознавая, что произошла двойная трагедия. Погиб Джил… и теперь настала очередь девушки.
      В его мыслях не было спокойствия, даже когда он вернулся в экранированную комнату управления. Лестер и Чарли притворялись, что очень заняты. Жиллингс был занят. Он руководил поисками на вокзале, убеждая начальника, что поезда нужно задержать, вот такие дела. В его гулком голосе слышались угрызения совести оп Овена.
      - Хорошо, если таланты проверили и там нет женщины такого веса и роста, отпустите этот поезд. Сэм, вы можете задерживать каждого, кто вызывает подозрения. Эта девушка умная, сильная и опасная. Здесь нет речи о том, что еще она умеет делать. Но, к счастью, она не может изменить рост, вес и группу крови!
      - Дэфид. Дэфид, - Лестер должен был прикоснуться к нему, чтобы привлечь внимание. Он жестом показал оп Овену на Чарли, который протягивал радиотелефон.
      - Это Коул, сэр.
      Дэфид выслушал рассыпающегося в благодарностях администратора магазина. Но только после того, что он передал телефон Чарли, он понял, что монолог возбужденного мужчины имеет смысл.
      - Шуба, платье и ожерелье снова появились в витрине магазина, - сказал оп Овен. Он откашлялся и повторил достаточно громко, чтобы быть услышанным.
      - Вернулись? - повторил Жилингс. - Именно так? Ну, сучка! Сэм, проверьте женские туалеты на этом вокзале. Подождите, нет ли на этом вокзале магазина дешевого платья? Пусть они проверят, не пропала ли одежда. Мне нужен список предметов, которые пропали, и чтобы точную копию этих вещей показали сензитивам. Сейчас она испугана и убегает.
      "Сейчас она испугана и убегает", - самоуверенное утверждение Жиллингса зловеще звучало в голове Дэфида. Внезапно ему пришла в голову мысль. На проекцию тонкого лица Мегги наложилось изображение безжизненного манекена в магазине, одетого в элегантное похищенное синее платье и темные меха. "Вот они, заберите их. Я больше не хочу их. Я не хотела убивать его. Я не хотела. Смотрите, я отдала то, что вы хотели. Теперь, оставьте меня!
      Дэфид покачал головой. "Он принимает желаемое за действительное. Это так же бесполезно, как и запоздалый жест раскаянья девушки. Слишком много слишком рано. Слишком мало слишком поздно".
      - Мы не хотим ее пугать, - сказал он громко. - Она испугалась, когда опрокинула эту тележку с багажом.
      - Она убила человека, когда опрокинула эту тележку с багажом, оп Овен, - Жиллингс почти кричал.
      - И если мы не будем вести себя очень осторожно, она убьет других.
      - Если вы думаете, что я собираюсь быть мягким с убийцейманьяком…
      Резкий голос из дистанционного устройства заставил Жиллингса ответить. Он собирался сделать выговор позвонившему, но сообщение ошеломило и привлекло внимание.
      - Мы можем забыть отеческий долг, Овен. Она сбила с ног всех ваших людей и моих при выходе на улицу Ориоль. Ваши люди без сознания. Мои люди и около двадцати или больше невинных пассажиров страдают от страшной головной боли. У вас есть подходящая идея, Овен, как поймать чудовище, которое вы создали?
      - Ориоль? Она направлялась на восток или на запад? - Он должен был поменять тему разговора.
      - Это имеет значение?
      - Если мы собираемся схватить ее, то имеет. А мы должны поймать ее. Она работает на психическом уровне. Нельзя сказать, на что она способна сейчас. Такой талант раньше считали только теоретически возможным…
      Жиллингс потерял над собой контроль. Страх и ненависть выплеснулись такой волной, что Чарли Морфилд, застигнутый врасплох, бросился со стула к Жиллингсу с инстинктивной защитной реакцией.
      - Жиллингс!
      - Чарли!
      Лес и Дэфид закричали вместе, каждый старался удержать враждующие стороны. Но Чарли, с бледным лицом, потрясенный своей реакцией, уже взял себя в руки. Без сил опустившись на стул, он пробормотал извинение.
      - Вы имеете в виду, что хотите иметь еще таких же чудовищ, как она? - спросил Жиллингс.
 
      От его голоса и неистовых эмоций голова Дэфида гудела от боли и замешательства.
      - Не будьте дураком, - сказал Лестер, хватая комиссара за руку. - Вы не можете излучать такие эмоции в присутствии телепата и не получить реакции. Посмотрите на Дэфида! Посмотрите на Чарли! Господи, вы похожи на испуганного, запутавшегося ребенка… - Затем Лес отпустил руку Жиллингса и в изумлении посмотрел на него. - Господи, вы сами телепат!
      - Успокойтесь все, - с такой настойчивостью сказал Дэфид, что мгновенно привлек их внимание. - У меня есть решение. И нельзя терять время. Чарли, я хочу, чтобы Гарольд Орлей вылетел вертолетом из клиники на юг к Центральному Вокзалу. Мы будем корректировать маршрут по пути, Жиллингс. Я хочу двух самых сильных, самых непоколебимых полицейских из вашего списка. Они должны быть вооружены быстродействующими ружьями с транквилизатором двойной силы. Их нужно перевезти по воздуху, чтобы они встретились вблизи Центрального Вокзала.
      - Гарольд? - удивленно повторил Лес, побледнев. Когда он понял намерения Дэфида, его лицо снова стало нормального цвета.
      - Конечно. Ничто не сможет остановить Гарольда. И никто не сможет "прочитать", что он едет.
      - Ничто. И никто, - мрачно согласился оп Овен.
      Жиллингс перестал отдавать приказания и увидел, как вертолет клиники пересекает небо, направляясь на запад.
      - Мы направимся следом?
      Дэфид кивнул и жестом показал Жиллингсу, чтобы тот шел впереди него на крышу. Он не оглядывался, но знал, чего не сказали Лес и Чарли.
      Ее видели бегущей на восток по улице Ориоль. И ее было легко преследовать. За спиной она оставляла людей, которых мучила тошнота и которые кричали от головной боли. Так было, пока она не пересекла Бульвар.
      - Мы направляемся на юг, юго-восток на перехват, - Жиллингс сказал своему пилоту и попросил его передать поправки в клинику.
      - Она направляется к морю? - спросил он риторически, когда искал правильную воздушную карту города. - Здесь. Мы можем сесть в Парке Моряков. Она не сможет дойти так далеко… разве только вдруг полетит, - Жиллингс посмотрел на оп Овена.
      - Она, вероятно, владеет телепортацией, - ответил Дэфид, наблюдая, как сузились глаза комиссара, плохо реагируя на предупреждение. - Но она еще не думала об этом. Пока она может бежать и слишком испугана, чтобы думать…
      Необходимость так поступить мучила Дэфида оп Овена. Они собирались заставить ее бежать так, чтобы она не могла думать.
      Жиллингс приказал всем полицейским вертолетам держаться в зоне, где ее видели в последний раз, в жилых кварталах и малых торговых предприятиях всех типов.
      Когда три вертолета встретились в небольшом парке, там больше не было видно следов отступления Мегги 0.
      Жиллингс собрался выйти из вертолета, Дэфид оп Овен остановил его.
      - Если вы не полностью владеете собой, Жиллингс, то Гарольд станет преследовать вас.
      Жиллингс долго смотрел на директора, его челюсть напряглась. Потом он медленно опустился на сиденье и протянул оп Овену устройство дальней связи.
      - Спасибо, Жиллингс, - сказал оп Овен и вышел из вертолета. Он подал знак врачам, чтобы те отпустили Гарольда Орлея, и направился по траве к ожидающим офицерам.
      Двое самых больших мужчин были такими сильными, как он только мог желать. Они смогут справиться с Орлеем. Оп Овен дал легкий "толчок" их мозгу и был удовлетворен. Они имели естественную защиту, так как были уравновешенными, что делало их менее чувствительными при эмоциональных бурях. Ни Вебстер, ни Хайз не были глупыми и были осведомлены о развитии событий.
      - Орлей не обладает полезным интеллектом. Он человек-барометр, замеряющий интенсивность и тип эмоций, которые окружают его, и инстинктивно реагирующий. Он не передает. Он только принимает. Поэтому… Мегги 0 не может причинить ему вред или обнаружить его. Он - единственный талант, приближение которого она не может "слышать".
      - Но, если он приблизится к ней, он… - начал Вебстер, оценивая Гарольда проницательным взглядом поклонника бокса. Затем он пожал плечами и вежливо повернулся к оп Овену.
      - У вас есть транквилизаторы двойной силы? Хорошо. Я надеюсь, вы сможете воспользоваться ими во время. Но ее обязательно нужно схватить прежде, чем она причинит еще вред. Она уже убила одного человека…
      - Мы поняли, сэр, - сказал Хайз, когда оп Овен замолчал.
      - Если сможете стреляйте в нее. Как только она прекратит передавать, Орлей быстро вернется к управляемому состоянию, - но Дэфид поправил себя, помня, как Гарольд лежал на земле перед зданием, - не так скоро. В последний раз ее видели в восточной стороне Бульвара, около восьми кварталов отсюда. Она устала и искала место, чтобы спрятаться и отдохнуть. Но она, наверное излучает достаточно эмоций, чтобы Гарольд мог найти ее. Он реагирует, направляясь напрямик к источнику. Держите его, когда он попытается ломиться сквозь стены. Ваши голоса должны быть спокойными, когда вы говорите с ним. Используйте простые команды. Я вижу, вы получили ручные устройства связи. Я буду в воздухе; вертолет экранирован, но я помогу, если смогу.
      Гарольд, Вебстер и Хайз двигались на запад по улице Ориоль быстрым прогулочным шагом: два офицера шли в ногу, голова Гарольда подпрыгивала между ними, он шел не в ногу - жестокая ирония.
      Дэфид оп Овен повернул назад к вертолету. Он кивнул Жиллингсу, когда сел. Он старался вообще не думать.
      Когда вертолеты взлетели из Парка и медленно полетели на запад среди других, оп Овен грустно посмотрел вниз на людей на улицах. На детей, играющих на тротуарах. На поток мужчин и женщин с портфелями или хозяйственными сумками, спешащих домой. На городские автомобили, на низкие тележки, задвигающиеся в пазы для парковки. На раздутые пассажирские вертолеты, курсирующие по городу, дрожащие и высаживающие своих пассажиров на островках улиц.
      - Он дергается, - доложил Хайз бесстрастным голосом.
      Дэфид включил передатчик.
      - Это нормально. Он начинает регистрировать.
      - Теперь он движется быстрее. Хочет двигаться напрямик через дома. Читая скрытые мысли Хайза, оп Овен знал, что полицейские не поверили его предупреждению о том, что Орлей будет ломиться сквозь стены.
      - Он позволяет нам вести себя, но продолжает тянуть нас вправо. Возьмите его за другую руку, Веб. Да, так лучше.
      Жиллингс подвинулся к визуальным приборам вертолета. Он ловко навел на резкость так, чтобы видеть троих, увеличил и передал изображение также и на экран пилота. Вертолет отрегулировал направление.
      - Полегче, Орлей. Нет, не пытайтесь остановить его, Веб. Остановите движение!
      Орлей пересекал оживленную широкую улицу, идущую с севера на юг. Вебстер выскочил вперед, чтобы остановить автомобили. Люди с любопытством оглядывались. Останавливались и смотрели вслед странной троице.
      - Не нужно, - сказал оп Овен, когда увидел, что Жиллингс протянул руку к сирене. - У нее со слухом все в порядке.
      Теперь Орлей начал двигаться быстрее. Он хотел идти прямо сквозь мешающие здания.
      - Направьте его влево, по тротуару, Хайз, - сказал оп Овен. - Я думаю, он все еще подчиняется. Он еще не бежит.
      - Он тяжело дышит, мистер Овен, - в голосе Хайза звучало сомнение. - И его лицо изменяется.
      Оп Овен кивнул себе; все слишком знакомо, лицо Орлея становилось бледным с классической маской тех эмоций, которые он принимал. Сейчас это должна была быть особенно нервная передача.
      - Что он показывает?
      - Я бы сказал… ненависть, - голос Хайза ослабел на последнем слове. Затем он добавил обычным тоном. - И еще он улыбается, это неприятно.
      Они направили Орлея к тротуару, идущему на запад. Он продолжал толкать Вебстера вправо, шагал все быстрее, пока не перешел на бег. Вебстер и Хайз стали жестами показывать людям, чтобы они освободили дорогу, но скоро окружающим станет ясно, что здесь что-то не так. Может быть, лучше высадить больше полицейских, чтобы успокоить людей и уменьшить эмоции, которые они излучают? Если они станут передавать слишком много подавленного возбуждения от вмешательства полиции, она уловит это. Нужно ли предупредить Хайза и Вебстера, чтобы они думали о Гарольде Орлее? Или это будет похоже на предупреждение не думать о левом колене верблюда?
      Орлей бросился бежать. Вебстеру и Хайзу было трудно удержать его на тротуаре.
      - Какой следующий квартал? - спросил оп Овен Жиллингса.
      Комиссар сверился с картой, держа ее как раз над экраном, поэтому он мог одним глазом смотреть на то, что происходит внизу.
      - Жилье и стоянка транспорта для перевозок между штатами. - Теперь Жиллингс повернулся к оп Овену, вопросительно подняв густые брови.
      - Нет, она все еще здесь, потому что Орлей ориентируется по излучаемым эмоциям.
      - Посмотрите на его лицо! Господи! - воскликнул Хайз. На экране его фигура остановилась. Он показывал на Орлея. Лицо Вебстера было хорошо видно, он видел что-то, взволновавшее его.
      Орлей вырвался. Он бежал, сначала медленно, но постоянно наращивая скорость, бездумно отметая в сторону все, что было на его пути. Хайз и Вебстер бежали за ним, но они оба трясли головами, словно что-то беспокоило их. Орлей пытался пройти сквозь кирпичную стену магазина. Он отскочил от нее, осмотрелся и бросился вперед. Вебстер ринулся вперед, засвистел, чтобы остановить приближающийся автомобиль. Хайз по очереди кричал в передатчик и на остановившихся прохожих. Теперь некоторые из них подверглись воздействию и держались за головы.
      - Садимся на крышу, - сказал оп Овен пилоту. - Жиллингс, найдите людей, чтобы закрыть все входы и выходы к этому месту стоянки. Пусть вертолеты висят на открытых местах. Нужно защитить людей от ударов.
      Оп Овен понимал, что это не принесет пользы, даже, когда он почувствовал первый удар от осознания девушкой надвигающейся опасности.
      - Закройте мозг, - закричал он на пилота и Жиллингса. - Не думайте.
      - Моя голова, моя голова. - Это стонал Хайз.
      - Сконцентрируйтесь на Орлее, - сказал оп Овен, подняв руки к вискам в ответ на давление. Фигура Хайза на экране, пошатываясь двигалась за Орлеем, который теперь вошел в стоящую машину.
      Оп Овен уловил давление на психику и рассеял его, направляя назад уверенность/помощь/защиту/сочувствие. Он мог простить ей смерть Джила Граци. Так сделал бы любой талант. Если бы она немедленно сдалась, Центр как-нибудь защитил бы ее от незаконных аспектов ее действия. Только нужно сдаться сейчас.
      Кто-то закричал. Другой человек повторил этот пронзительный крик. Вертолет дернулся и тряхнул их. Пилот стонал и задыхался. Жиллингс бросился вперед, хватаясь за ручки управления.
      Оп Овен, участвуя в невероятной битве, не видел физические реальности. Если бы он только мог завладеть вниманием этого перегруженного мозга… удержать его достаточно долго… боль/страх/ черное/красное/грязно-оранжевое/пурпурное… дыхание… шок. Полное неверие/страх/потеря уверенности. Безумное физическое усилие.
      Бетон поцарапал щеку оп Овена. Пальцы кровоточили, когда он царапал запертую стальную дверь на крыше. Он не мог войти. Он должен был догнать ее первым!
      Как-то ноги нащупали ступени, когда он стал пробираться вниз по пожарной лестнице, умышленно заставив свой разум оцепенеть под градом ударов. Ударов, которые становились слышимыми.
      Потом он увидел ее: пальцы вцепились в стойку лестницы, ноги балансировали за ступеньку от площадки. Слишком тонкая фигура подростка, на мгновение застывшая от неуверенности и потрясения; пряди черных волос, как свидетельства порочности свисали на худое лицо, искаженное и ставшее уродливым от страшных физических и умственных усилий неистовой воли. Ее огромные глаза, черные от сумасшедшей ярости и ужаса, налитые кровью от отчаяния и соленый пот, огромное желание убежать… ее глаза смотрели в его глаза.
      Она знала, кем он был; и ее ненависть била в его мозг. Те слова - после смерти Джила Граци - были ее словами; их не создало его больное воображение. Тогда она узнала в нем своего реального противника. Только теперь он вынужден был признать, что она умела, и все, что она умела, к сожалению, она использовала не по назначению.
      В эти доли секунды противостояния он принял безжалостное решение. Больше всего в жизни желая, чтобы не нужно было этого делать.
      Она поняла! Она была в смятении!
      Вдруг она оказалась за тяжелой дверью, не открывая ее. Гарольд Орлей, который мчался за ней по лестнице, не обладал таким талантом. Страшным усилием он разломал металлическую дверь. У Дэ фида не было выбора. Она телепортировалась. Он поддержал теле-эмпата, открыл задвижку и широко распахнул дверь.
      Орлей преследовал тонкую фигурку, которая мчалась по тускло освещенному бетонному полу комнаты с низким потолком. Теперь она направлялась по пандусу вниз.
      - Стой, стой, - оп Овен слышал свой умоляющий голос.
      Хайз, покачиваясь, спустился по лестнице.
      - Выстрелите в него. Ради Бога, выстрелите в Орлея, Хайз, - кричал оп Овен.
      Казалось, Хайз потерял координацию. Оп Овен попытался оттолкнуть его дрожащие руки и самому взять ружье. Тренированные рефлексы Хайза заставляли его все крепче сжимать ружье. Как раз тогда оп Овен услышал отчаянный крик девушки.
      Двое мужчин появились наверху у пандуса. Они оба выстрелили, глухой звук выстрелов сопровождало ее затрудненное дыхание.
      - Не в нее. Стреляйте в Орлея. Стреляйте в мужчину, - кричал оп Овен, но было слишком поздно.
      Даже, когда девушка рухнула на пол, Орлей схватил ее. Хватал, и рвал, бил источник эмоций, которые так взволновали его. Бил и разрывал ее физически, как она поступала с его психикой.
      Тело Орлея дернулось, когда стали действовать транквилизаторы, но потребовалось слишком много времени, чтобы преодолеть адреналиновую реакцию перевозбужденного теле-эмпата.
      Боль, жалость, и ужас появились в глазах Жиллингса, когда он вбежал на этаж. Полицейский стоял вдалеке от забрызганных кровью тел.
      - Господи, неужели никто не мог помешать ему догнать ее? - пробормотал пилот вертолета, отворачиваясь от бесформенного окровавленного предмета, наполовину закрытого телом Орлея, который был без сознания.
      - Дверь могла бы остановить Орлея, но он открыл ее, - мрачно сказал Хайз, показывая на оп Овена.
      - Она телепортировалась сквозь дверь, - тихо сказал оп Овен. Он должен был прислониться к стене. Он начал непроизвольно дрожать: это была реакция. - Ее нужно было остановить. Сейчас. Здесь. Пока она не поняла, что сделала. Что она могла сделать. - Его колени подогнулись. - Она телепортировалась сквозь дверь!
      Неожиданно на помощь ему пришел Жиллингс, Жиллингс, мозг которого больше не был закрыт, а излучал сочувствие и благоговение, и понимание.
      - Вы так и сделали.
      Эта фраза едва задержалась в мозгу оп Овена, когда он терял сознание.
      - Это все, что осталось от покойной Солланж Бош, - сказал Жиллингс, бросая пленку из картотеки на стол. - Все из ее жизни, что мы смогли собрать. - Цыгане нигде не остаются надолго.
      - Все, что от нее осталось? - спросил Лестер Велч, хмуро глядя на то, что осталось от пятнадцати лет человеческой жизни и поместилось на трех дюймах.
      - Уверяю вас, - ответил Жиллингс, немного раздраженным тоном, впервые с тех пор, как он вошел в кабинет. - На ленте есть также длинное интервью с Биллом Джонсом, кузеном, работником социальной сферы, поселившемся тут после того, как Солланж выздоровела. У нее была бронхиальная пневмония. У него и мысли не было, - поспешно заверил их Жиллингс, - что есть другая причина, кроме обычной проверки, касающейся местопребывания беглых жителей графства. У него случилось предчувствие, - Жиллингс скорчил гримасу, - что семья уехала в Торонто. Они уехали. Он также думал, что они посчитали девочку мертвой, когда она упала на улице. В Торонто подтвердили это. Итак, я не думаю, что это удивит вас, оп Овен, но ее компания, по словам Джона, - те, кто все еще живут ворожбой, хиромантией, гаданием на кофейной гуще.
      - Минутку, Жиллингс, - начал Лестер, рассерженно. Он успокоился, когда увидел, что его шеф и комиссар полиции усмехаются друг другу.
      - Итак… как вы и подозревали, оп Овен, она обладала странным талантом. Мы знаем от санитарок, что она смотрела ваши пропагандистские передачи, находясь в больнице. Мы можем заверить, что она узнала о том, что ее ищут или тогда, когда Джил Граци "нашел" шубу, или когда было установлено, где она живет. Не трудно угадать мотивы совершения кражи и вообще ее инстинктивное желание воровать. - Жиллингс внезапно резко потряс головой и встал. Он стал вытягивать руку, вспомнил и поднял ее в прощальном жесте. - Вы продолжите эти передачи, правда?
      Лестер Велч так зловеще посмотрел на комиссара, что оп Овен засмеялся.
      - С определенными сокращениями, да.
      - Хорошо. Таланты нужно находить и тренировать. Тренировать молодых, и хорошо, если они смогут использовать свой талант должным образом. - Жилингс посмотрел в глаза оп Овену. - Бош была плохой, оп Овен, насквозь порочной. Послушайте, что сказал о ней Джонс, - и вы не будете слишком сильно сожалеть об этом вторнике. Молодые тоже иногда бывают неподдающимися.
      - Я согласен, комиссар, - сказал Дэфид, провожая его к двери так спокойно, как если бы он не слышал так ясно, что думает Жиллингс. - А мы оценим вашу помощь, если вы придумаете, как объяснить странное происшествие во вторник.
      - Случай взаимопонимания, - сказал Жиллингс, его глаза блестели. - И не нужно меня провожать. Я могу открыть эту дверь.
 
      Не успела плотно закрыться за ним дверь, как Лестер Велч повернулся к начальнику.
      - И кто кому при этом окажет услугу? - спросил он. - И вы не осмелитесь говорить о невиновности, оп Овен. Два дня назад этот человек был вашим врагом, выступающим против меня с достаточной ненавистью и недоверием.
      - Помните, что вы сказали о вторнике Жиллингса?
      - Вокруг талантов в последнее время было столько пустых замечаний.
      - Франк Жиллингс - телепат. - Потом, когда Лестер задохнулся от этой новости, оп Овен добавил: - И он не хочет быть телепатом. Он подавляет свою способность. Естественно, он должен быть противником.
      - Ха!
      - Он не слишком стар, но недостаточно гибок, чтобы приспособиться к таланту после того, как отрицал его так долго.
      - Я верю в это. Но что означало это "я могу открыть эту дверь"? - Лестер передразнил низкий голос комиссара.
      - Я тоже слишком стар, чтобы учиться новым фокусам, Лес. Я телепортировался через дверь в крыше на той стоянке. Он видел, как я сделал это. А она увидела память об этом в моем мозгу. Если бы она была жива, она бы вычистила мой мозг. Но ведь я - не хотел, чтобы она умирала.
      Оп Овен резко повернулся к окну, пытаясь восстановить равновесие, глядя на спокойный пейзаж. Так и было - пока он не увидел, как Гарольд Орлей бредет по дорожке со своим провожатым. Мгновенно перед глазами возникло бледное лицо с широко открытыми глазами и растрепанные волосы.
      Загудела внутренняя связь, и он нажал кнопку.
      - Мы нашли еще одного, шеф, - веселый голос Салли Изелин вернул ему силы. - Сильный предсказатель с кинетическими способностями. И знаешь что? - Салли была так возбуждена, что ее голос срывался. - Он сказал, что полицейский его участка прислал его к нам. Он не хочет больше проблем с полицейскими, поэтому…
      - Его зовут Билл Джонс?
      - Откуда ты знаешь?
      - Это не предвидение, Салли, - сказал оп Овен с легким смехом. Он чувствовал, что снова начинает с оптимизмом смотреть в будущее. - Правда, это не предвидение, Лес?
 

 
      Джулиан Пенстрак, глава муниципалитета, Дэфид оп Овен, директор Восточно-Американского Парапсихического Центра, и Франк Жиллингс, комиссар отдела по наблюдению за соблюдением законов и порядка, собрались в кабинете Жиллингса; обстановка была подходящей: все четыре стены кабинета в башне были из прочного плексиглаза, поэтому присутствующие имели полный панорамный обзор города, которым управляли и который защищали.
      - Дело Мегги О. не осталось без вознаграждения, - напомнил Дэвид оп Овен двум другим собеседникам. - Ее… родственник… я не знаю, кем приходится ей Билл Джонс… оказывается хорошим провидцем.
      Жиллингс заворчал и потер крылья мясистого носа, выражая сомнение.
      - Половина города почти парализована страшной головной болью, двое умерли, масса людей в больнице, а вы говорите о каком-то вознаграждении!
      - Вы склонны перенимать негативное отношение, не так ли, Франк? - заметил глава муниципалитета, наполовину развлекаясь. Он наблюдал за оп Овеном краем глаза. Он знал, что директор Парапсихического Центра глубоко потрясен смертью Джила Граци и Соланж Бош, известной также под именем Мегги О. Странный спор между Жиллингсом и оп Овеном начался с того случая: один проявлял сдержанный восторг, а другой - смутное сожаление. Ну, Пенстрак, в определенной степени, сам являлся эмпатом и чувствовал, что не нужно слишком сильно углубляться в обсуждение исхода того инцидента. Достаточно сказать, что внезапный успех и смерть Мегги удалось скрыть от публики, и, если бы Дэфид удовлетворился некоторым успехом, правда, на темной стороне, глава муниципалитета был бы доволен.
      - Тем не менее, - продолжал Джулиан Пенстрак, - закон о профессиональной защите теперь, как недавно появившийся, введен в сборник федеральных законов и структуру государственных законов. В чем теперь ваша проблема, Франк?
      - Дело в том, что, если могут существовать предатели типа Соланж Бош, то, как мы можем выследить их прежде, чем они принесут неприятности? Теперь, - он задержал руку Дэфида оп Овена, когда тот хотел заговорить, - я знаю, что у вас осуществляется подсознательная программа ТРИ-Д, Дейв, но насколько она хороша для обнаружения таких чудаков?
      Оп Овен вздрогнул от слов Жиллингса.
      - К сожалению, покажет только время. У нас есть Билл Джонс, кузен Мегги О., и он будет первоклассным провидцем. Салли Изелин в экспериментальной клинике имеет более пятидесяти кандидатов в день. - Он вздохнул. - Большинство из них принимает желаемое за действительное. Боюсь, что яркий талант может придти только случайно. Мы не можем заставлять людей проверять наличие у них таланта.
      - Все, что нам нужно, - это принудительная проверка, - сказал комиссар ЛЕО.
      - Девяти миллионов людей? - с притворным ужасом спросил Пенстрак.
      Жиллингс проворчал:
      - Непроверенные обходятся нам дороже.
      Пенстрак согласился.
      - Еще лучше проверка в детском возрасте. Она окажет нам огромную помощь, - сказал Дэфид оп Овен. - Наши сензитивы случайно обнаружили в родильной палате сильного телепата. Но у нас нет необходимого оборудования и, что более важно, персонала. Для обнаружения талантов еще в зародыше нужны особые люди. Салли Изелин очень чувствительна в этой области, и я благодарю Провидение за ее присутствие в клинике. Она никогда не ошибалась в оценках. Но она единственная в Восточном Центре и работает слишком много.
      Дэфид улыбнулся и отказался от того, что собирался доверить им. Суровое лицо Лестера Велча было обращено к нему:
      - Ради Бога, Дейв, не говорите всем, что вы знаете. Они не всегда хотят слышать это.
      Дэфид, например, и сам сомневался, что Франк Жиллингс дружелюбно отнесется к замечанию, что главная помощница Салли Изелин в данный момент - двухлетняя Доротея Хорват, необычайно талантливая дочь двух работников Центра. Доротея приходила каждое утро и полдень в клинику "играть" в комнате, полной кандидатов. Она инстиктивно подходила к каждому, у кого имелись малейшие признаки таланта, и Салли могла их проверить более глубоко. Других можно было отпустить после стандартных проверок, чтобы они не знали о предварительном отборе. Доротея была в блаженном неведении относительно того, что она могла делать. Она просто делала это.
      - Талант иногда бывает скрытым,-сказал Дэфид Жиллингсу,-как это было с Солланж Бош, и полностью развивается под давлением. Но разные люди реагируют на разные стимулы. Талант можно также сознательно или бессознательно сдерживать, так как любой талант отгораживается от недоброжелательного внимания менее одаренных. Мы пытаемся смягчить зависть людей с помощью публичных информационных передач, которые должны помочь таланту…
      Жиллингс прервал его бесцеремонным взмахом руки. Дэфид оп Овен подумал: в значительной степени потому, что Жиллингс - скрытый талант и не хочет, чтобы его тренировали или напоминали об этом дефекте.
      - Простите за лекцию, - сказал оп Овен с извиняющейся усмешкой, - но вы должны понимать, что мы ограничены в манипуляциях с талантом, который есть в нашем распоряжении. Мы не можем предвидеть неправильное развитие таланта. Ваши работники ЛЕО, Франк, имеют всю информацию, касающуюся того, как обнаружить скрытый или подсознательный талант. Что мы еще может сделать?
      - Пусть ваш друг, сенатор, напишет к этому закону о защите поправку, о том, что незаконно быть талантливым и скрывать это - сказал Жиллингс.
      Дэфид посмотрел на Жиллингса виновато и удивленно. Восприятие Жиллингса не было ограниченным: он знал, что скрывается за усмешкой оп Овена и зло смотрел на него.
      - Я предложу это Джоулу Андресу, когда мы встретимся следующий раз, - вежливо сказал оп Овен. - Такая точка зрения должна быть хорошо принята.
      - Как, черт возьми, вы можете выполнить этот закон при условиях, которые вы только что упоминали, Дэфид? - сказал Пенстрак с понятным раздражением. - Нет оборудования, недостаточно талантов. Кроме того, скрытые таланты не будут знать и поэтому не будут регистрироваться, а талант, который знает о своих способностях, может заявить, что у него их нет.
      - Ну, это помогло бы мне, - сказал Жиллингс все еще с раздражением. Но он смотрел на оп Овена с меньшим гневом. Очевидно, телепат не говорил главе муниципалитета о скрытых способностях Жиллингса. Он знал, когда держать рот закрытым. - Я могу скрыть подозрения и не потерять над собой власть, как эта цыганская девушка.
      Улыбка оп Овена поблекла.
      - Вы можете подавить или сдержать талант, Франк. Это просто создаст определенное давление на них, а мы хотим избежать этого любой ценой. В парапсихике так много того, что мы не знаем. Слишком много.
      - Например? - спросил комиссар ЛЕО, злясь от неприятного поворота разговора.
      Оп Овен развел руками.
      - Я не могу сказать. Я не провидец. - И добавил благоговейно и тихо: Аминь!
      Жиллингс снова заворчал.
      - Теперь, по этой причине ваши таланты должны заниматься этнической чепухой? Я искренне верю, что ваши взгляды являются пан-этническими.
      - Очевидно.
      Жиллингс пристально посмотрел на него, как будто подозревая оп Овена в несерьезности. Джулиан Пенстрак откашлялся.
      - Уже легче, - продолжал представитель ЛЕО, - но у ваших предсказателей не было инцидентов: кроме туманных предупреждений?
      Он постучал по записям инцидентов, которые днем раньше были присланы в его кабинет.
      Дэфид покачал головой.
      - Дар предсказания - самый неустойчивый, но, вообще говоря, чем больше людей вовлечено, тем больше вероятность туманных предвидений. Или, наоборот, чем сильнее изменение для выдающейся личности, или объединения, или эмоциональных связей, тем более правдоподобен определенный инцидент. Старые гадалки на кофейной гуще и картах пытались предсказывать будущее. И в то время, как я считаю, что они могли достаточно хорошо обобщать будущее для среднего обывателя, лучшие из них были точными только тогда, когда предсказывали будущее тех, кто определял судьбу большого числа людей. Некоторые предсказатели работают только на прямой конфронтации с личностью, вот почему мы держим под ключом персональные дела таких сензитивов. Но вы не можете спровоцировать предсказание. В примере с Мегги О., удача, что мы начали с нее. Отдельный случай, не включенный ни в какую группу, так что нельзя проследить источник, который заставит кого-то из наших предсказателей "читать" о ней. Так было до тех пор, пока обстоятельства не привели к тому, что ее путь пересекся с линией жизни Джила Граци. Тогда мы получили новые сведения, потому что предсказатель был настроен на Джила. Как я продолжаю без конца твердить, есть множество парапсихических проявлений, о которых нам ничего не известно. Каждый раз, когда я думаю, что я понимаю, какую-то комбинацию или аспект, появляются исключения, которые смущают меня. Генри Дерроу сказал, что имеющий талант похож на оседлавшего крылатого коня: перед вами величественная панорама, но вы не всегда можете соскочить, когда хотите.
      Жиллингс терпеливо ждал, слушая разглагольствования оп Овена; теперь тот загремел магнитофонными лентами на столе. Пенстрак бросил на директора еще более проницательный взгляд.
      - Я всегда думал, что Пегас - символ поэзии… полет словесной фантазии. Но я должен сказать, мне нравится ваше сравнение, Дейв. Крылатый конь подходит для вас. Если бы мне хватило мужества вскочить ему на спину.
 
      - Если бы вы двое соблаговолили обсудить земные проблемы, - ехидным тоном сказал Жиллингс, - как мы собираемся искать работу для тех, кто роется в грязи?
 

 
      Через два месяца утром, когда Дэфид оп Овен вошел в свой кабинет, на его столе лежала записка, чтобы он позвонил Салли Изелин, как только сможет. Для персонала, чувствительного к словам, формулировка звучала провокационно. Вдобавок к тому, что Салли занималась проверкой кандидатов. Дэфид набрал ее номер телефона, как только прочитал записку, не обращая внимания на другие ленты и сообщения с красными и белыми флажками. Если бы за месяц публичных информационных передач удалось найти хотя бы один скрытый талант, то окупились бы все затраты на программу.
      - Салли, это Дэфид. Ты звонила мне?
      - О, Дэфид! - ее голос звучал удивленно и смущенно. - Я не уверена, должна ли я беспокоить тебя…
      - Моя прабабушка обычно говорила: "Если есть сомнение, значит она грязная".
      - Я говорю не о рубашке, Дэфид, - Салли потеряла обычное легкомыслие. - Я говорю о людях.
      - О каких людях? - Это напоминало вытягивание гвоздей из дерева: интригующе и не похоже на Салли.
      - Хорошо, Дэфид, я не хочу вредить тебе. Но… ты бы мог пригласить меня вечером? Есть место… я хочу, чтобы ты почувствовал. Я сама не могу понять, что это такое, но знаю, что что-то случится.
      - Все интереснее и интереснее. Ты заинтриговала меня…
      - О, черт, я совсем не хочу интриговать тебя. Я пошла и сделала то, что не должна была делать.
      Дэфид засмеялся.
      - Салли, все, что ты сделала, вызывает неуемное любопытство.
      - Ну, хорошо, слоненок. зайди за мной в девять; тебе понадобится вертолет и деньги. - Она помрачнела от причастности к дикому расточительству и разврату, но в ее голосе звучал скрытый смех, свидетельствующий о том, что Салли снова была сама собой.
      - Я возьму столько пачек с деньгами, сколько позволит мне Лестер. В девять!
      Он нажал кнопку связи как раз в тот момент, когда открылась дверь и вошел Лестер Велч.
      - Что на уме у Изелин?
      - Я не мог понять по телефону, - ответил Дэфид, намеренно не понимая Лестера.
      Мужчина выругался и мрачно посмотрел на шефа.
      - Ладно, значит вы не хотите говорить. Может быть у меня нет таланта, но он не нужен мне для того, чтобы понять, что Салли возбуждена. Она так старается говорить тихо.
      Дэфид пожал плечами и потянулся за лентами.
      - Как только я узнаю, вы тоже будете знать. Вас что-то еще волнует в это прекрасное утро? Салли говорит, что вечером мне понадобится куча денег.
      Лестер минуту удивленно смотрел на него, потом фыркнул. Он показал на голубую ленту с финансовыми шифрами среди других бумаг со срочными пометками, которые Дэфид перебирал пальцами.
      - Какой-то мужлан из местности Ист Уотерлес Форд хочет обложить налогом жилые помещения Центра, так же, как любой жилой квартал. Заявляет, что доход с таких "высокооплачиваемых жильцов" уменьшит государственный дефицит на девять процентов.
      Дэфид оценивающе свистнул.
      - Он, вероятно, прав, за исключением того факта, что это зарегистрированная коммуна с ограниченной ответственностью, а высокооплачиваемые жильцы возвращают всю сумму жалованья Центру.
      - Послушайте, Дэфид, он затевает горяченькое дельце.
      Оп Овен вздохнул. Всегда есть что-то или кто-то или какой-нибудь комитет, пытающийся подорвать, разрушить или дискредитировать Центр, несмотря на все предосторожности.
      - Они делали то же самое в Нью-Джерси, как вы знаете, когда комплекс Принстонского Университета финансировал академические деревни, чтобы воспрепятствовать высоким ценам на недвижимость и налогам, - с грустью напомнил ему Лестер.
      - Я послушаю, я послушаю. Теперь уходите, Лес, - Дэфид поставил в магнитофон ленту Велча.
      Лестер что-то пробурчал и ушел. А Дэфид оп Овен слушал. Ему не нравилось то, что он слышал, но сенатор штата, наверное, уже выполнил некоторые его задания. Доходы от жилых помещений Центра дали бы, действительно, значительную сумму в хронически пустую казну штата. Только Центр на полторы мили входил в собственность Джерхаттана, и поэтому его доходы должны принадлежать городу, если вообще их нужно кому-то отдавать.
      - Пожалуйста, соедините меня с Джулианом Пенстраком, - попросил Дэфид секретаря.
      Глава муниципалитета тут мог бы оказать некоторую помощь. Конечно, ему будет интересно, что предлагает этот человек из сельской местности ("Неужели, их фамилии всегда будут оканчиваться на "филд"?" - подумал Дэфид, вспомнив битву с сенатором Мансфилдом Цойсманом). А если Джулиан еще не знает? Мало что ускользает от приветливых проницательных глаз Пенстрака. Пенстрака не было, но его секретарша тактично соединила Дэфида с Пат Тофик, референтом Пенстрака, которая была, фактически, его талантливым стражем.
      - Да, Дейв, Джулиан обратил внимание на предложение Гринфилда, - сказала ему Пат. - Действительно, Джулиан пригласил его сюда для долгой дружеской беседы, когда мы впервые услышали о плане. Гринфилд похож на Цойсмана: подозрительный и панически боится нас - суперменов.
      - Джулиан сказал ему, что жилые помещения - общественные…?
      - Да и Джулиан показал ему документы Центра за все годы и аудиторские отчеты. Безрезультатно! Это только укрепило мнение Гринфилда, что Центр - богатый источник дополнительного дохода.
      - Центр в собственности Джерхаттана.
      - Джулиан сказал об этом, но Гринфилд - один из тех болванов, которые занимают определенное положение: все, как один, и один за всех… все деньги в одном банке… его. Он распоряжается бюджетом штата, как вы видите.
      Дэфид кивнул.
      - Я не хотела беспокоить вас без необходимости, Дэфид, - извиняясь, продолжала Пат.
      Дэфид подавил желание резко ответить и только вздохнул.
      - Пат, сорняк легче вырвать, если он маленький.
      - Сорняк? Это хорошо. Правильно, Гринфилд - сорняк, - голос Пат звучал необычно резко. - Я скажу Джулиану, что вы звонили и что вы беспокоитесь.
      - Нет, я не беспокоюсь, Пат. Пока нет.
      - Я бы на вашем месте беспокоилась, - сказала она мрачно.
      - Есть предсказание?
      - Специального нет. Но, честно, Дэфид, меня значительно больше беспокоит атмосфера в городе, чем то, что делает Аарон Лефтфилд. Как и Джулиана. Он сегодня ходит по улицам. - Она успокаивающе махнула рукой. - О, я послала с ним одного из сензитивов ЛЕО. В эти дни я не могу двигаться так быстро. - Она посмотрела вниз на свой живот беременной женщины. - Вы видели мой отчет?
      - Вы послали? - Дэфид стал искать среди лент.
      - Он должен быть у вас на столе. Лучше, чтобы он был у вас на столе.
      Дэфид нашел ленту Городской Администрации, красную с обратной стороны, и махнул ей.
      - Есть. Лестер Велч первый обрушился на меня.
      - И он не заметил нашу ленту? Дейв, послушайте ее сейчас, потому что, верьте мне, это более важно, чем Гринфилд, даже если Лестер так не думает.
      - Это предсказание, Пат?
      - Вы сказали мне, что это мое состояние, - она вдруг рассердилась, - действия Джулиана или недостаток витаминов. - Гнев вдруг прошел. - Господи, я так хочу, чтобы я могла предсказывать!
      - Пат, вы хотите отдохнуть несколько недель?
      Дэфид оп Овен следил за сменой чувств на ее лице: мрачное негодование сменилось надеждой, потом смирением.
      - Нет, Дейв.
      - Я бы не хотел и вы знаете это. Я могу попросить помощь…
      - И заставить работать другой бедный талант? Со мной будет все в порядке, Дейв. Честно! Это просто… ну, хорошо, послушайте отчет. И помните, это пан-этническая проблема этого года.
      "Этого года?" - другая провокационная фраза. Дэфид оп Овен поставил ленту городской администрации, и его беспокойство относительно предложения Гринфилда поблекло и стало маловажным, когда он осознал большую опасность, нависшую над встревоженным городом. Ему захотелось знать, кто еще захотел защитить бедного директора от волнений и не сообщил об ужасных фактах, о которых он сейчас услышал.
      Резкие отчаянные межэтнические ссоры из-за работ по контракту в течение зимы были сглажены, кроме этнических районов города; перемирие было нелегким: каждый район утверждал, что другой получил выгодный заказ. (Большинство местных работ в течение зимы специально создавалось для обеспечения занятости и оплачивалось за счет других неотложных нужд). Основное волнение вызывал молодой пан-славянский лидер, Всеволод Рожнин. В сообщении указывавалось, что его больше боялись, чем понимали, и хотя было несколько попыток охладить или умиротворить агитатора, он ловко обходил ловушки. Сообщение заканчивалось замечанием, что Рожнин, возможно, обладает скрытым талантом. Однако, психический контакт был таким неприятным для таланта, что он прервал его прежде, чем ему смогли внушить совет придти в Центр для проверки.
      - Общественный человеческий ум - это канализационная труба, - таков был окончательный комментарий.
      Дэфид оп Овен сложил пальцы в виде пирамиды и, повернувшись на вращающемся стуле, смотрел из окна на ухоженные земли внизу. Он чувствовал необъяснимую депрессию, хотя мог бы законно гордиться тем, что смогли сделать таланты вообще и в Восточном Американском Центре, в частности, за последние десятилетия. Оп Овен мог оценить, без предсказания, сколько еще нужно сделать на различных уровнях: общественном, частном, гражданском, клиническом, военном, космическом и, что самое главное, внутреннем. Независимо от того, какие таланты преобладали: предвидение, телепатия, телепортация, кинетический, эмпатический, все талантливые люди оставались очень человечными, за пределами их особого дара, который так часто усложнял их приспособляемость.
      В конце концов они получили профессиональный иммунитет для всех зарегистрированных талантов. Еще один гигантский шаг вперед. Уже много лет их принимали на коммерческом уровне, где таланты могли постоянно приносить пользу, занимаясь менеджментом. С тех пор, как первые таланты смогли находить убийц в толпе (даже раньше, чем были приняты провидцы и стали работать у руководящего персонала), они были приняты интеллигентными людьми. Но большинство относилось к талантам подозрительно, и их еще нужно было убедить, что те не опасны.
      Он думал над этим много раз и это не было решением других неотложных проблем. Город разрывала этническая борьба, которая когда-то приветствовалась как компромисс отсутствию основных жизненных ценностей конца двадцатого века; наступало лето, и, несмотря на успехи в управлении погодой, было горячее сухое время, которое могло лишить сил, потому что кондиционирование воздуха в городе могло создать только условия для буйного размножения.
      До сих пор важные предсказания бедствий не записывались, и для такой большой административной единицы, как Джерхаттан, тревожные предсказания были более вероятны, чем предсказания для малого количества людей или отдельного гражданина.
      "И, слава Богу, что талант является пан-этническим", - подумал Дэфид. Его не должен был волновать этот безобразный человек, поднимающийся против Центра.
      Он оценил талантливых, которых тревожила атмосфера в городе. Теперь у великих умов будет единственная мысль. Возможно, они найдут ответ.
 

 
      Когда Дэфид встретил Салли Изелин в девять часов у двери клиники, она оценивающе оглядела его. Ее тревожно-глуповатое выражение сменилось лучезарной улыбкой.
      - Я знала. Я знала. - Она чуть не исполнила воинственный танец, осмотрев его костюм.
      - Что? - спросил он, поворачиваясь, чтобы видеть ее лицо.
      - Ты оделся правильно. Откуда ты знал? Я уверена, что не говорила тебе. Ты уверен, что ты не провидец, Дэфид?
      - Я предпочел бы не быть им.
      Ее жизнерадостность мгновенно исчезла. Она протянула руку, прервав сочувственный жест, прежде, чем прикоснуться к нему. Подбадривая, он слегка прикоснулся к ее пальцам.
      - Не беспокойся. У меня просто был утомительный день.
      Салли прищурила глаза и наклонила голову.
      - Ты, действительно, молодец, - сказала она дерзко, рассматривая его ярко-синий комбинезон с черной отделкой.
      - Смотрите, кто говорит, - Дэфид посмотрел на Салли в лимоннозеленой блузке с черным рисунком и подходящих высоких сапогах. Очарование Салли стимулировало его, и он думал, как это часто случалось в ее обществе, почему он не искал возможности чаще наслаждаться ее компанией.
      Когда он взял ее за локоть, чтобы помочь ей сесть в двухместный вертолет, она встревоженно посмотрела на него. Он уловил эхо мысленного удивления прежде, чем она начала болтать о подающих надежды кандидатах, которые были сегодня.
      - Они клянутся, что обладают теми или другими способностями. Доротея не выбрала ни одного. Мы проводим стандартные проверки, но даже при максимальном сигнале они остаются глухими и слепыми.
      Салли говорила без остановки, но Дэфид стал понимать, что ее болтливость была только ширмой. Он думал, что же ей нужно было скрыть. Приличия запрещали ему провести быструю проверку, но, несомненно, позже секрет раскроется. Салли была слишком открытой, чтобы долго быть неискренней.
      Она направила его в сектор К., на северо-запад от Центра, где были холмистые болотистые земли; нездоровая местность несмотря на мелиорацию. Здесь еще находились развалины заводов начала двадцатого века, и около одного такого сооружения из стекла и кирпича Салли попросила приземлиться.
      - Место кажется достаточно популярным, - сказал Дэфид, когда он вынужден был сделать несколько кругов, чтобы найти место для посадки вертолета.
      Салли вздрогнула, рассматривая ряды городских автобусов и частные и общественные транспортные вертолеты.
      - Не много времени требуется, совсем не много, чтобы массы привыкли к новой сенсации!
      - Что-то новое? - Он уловил тревожный тон ее мыслей. - Толпа - это плохо для передачи мыслей?
      - Я не знаю. - Она была не просто обеспокоена. - Я просто не знаю. Это просто… - Она замолчала, сжав губы.
      Они выстояли короткую очередь за билетами, чтобы войти.
      - Доят золотую корову, - сказала Салли с нетипичной для нее горечью, когда они протянули билеты у массивной раздвижной двери, которая отделяла наружный холл от просторного заводского помещения за ней.
      - Тоже охраняется, - сказал Дэфид, заметив сильных типов в сетчатых комбинезонах.
      - Охрана может иметь большее значение, чем ты думаешь, - очень мрачно сказала Салли. Мысленно она уже фактически кричала: "тревога"!
      - Нам нужна будет помощь? - спросил ее Дэфид, оценивая, сколько эмпатов может понадобиться, чтобы контролировать толпу такого размера.
      Салли не ответила. Она оглядывала открытое пространство, которое быстро заполнялось. Не нужен был талант, чтобы оценить ауру возбужденного ожидания, которую излучала публика. Зал не был еще заполнен; половина столов еще была пуста, но большинство скамеек внутренних кругов было занято. Дэфид никогда раньше не видел такой набор стилей, возраста и состояния мебели.
      - Они, наверное, очистили все развалины, - сказала Салли. Затем она показала стол у внешнего края, стол, как заметил Дэфид, удобно расположенный у одной из светящихся выходных дверей.
      Они просто сидели: Дэфид - в кресле в стиле королевы Анны, Салли - в шведском кресле-бочонке, пока к ним не подошел официант.
      - Что есть? - притворяясь равнодушной, спросила Салли. Дэфида удивило, что она чувствовала необходимость притворяться.
      - Скажите, что вы хотите, - нетерпеливо ответил официант. Его столы заполнялись.
      Салли "сказала" Дэфиду, что это тоже нововведение.
      - Попробуй что-нибудь попроще, сокровище, - сказал Дэфид, небрежно произнося слова и приспосабливаясь к роли, которую они собирались играть. - Врач предупреждал, и я привез тебя не для того, чтобы ты снова обезумела.
      Салли притворилась раздраженной, потом послушно попросила слабый кофе. Дэфид в соответствии с этим попросил изотерическую смесь.
      - Я же отвезу тебя!
      - Сделайте два слабых и принесите выпивку.
      Когда тот ушел, Дэфид наклонился к Салли.
 
      - Недружелюбный фон?
      Она сморщила нос.
      - Мы нашли много подающих надежды в этом секторе.
      Звук приближался; гул имел большую частоту, чем обычный сигнал. Тусклые лампы на потолке стали бледнеть, внизу вспыхнули прожектора, делая окружение еще более жутким. Салли смотрела на полукруг сцены, которая осталась полуосвещенной. Ненасытная жажда эмоций ощутимо росла. Салли вздрогнула и сложила руки на груди, но Дэфид чувствовал, что окружающая атмосфера скорее раздражала, чем тревожила ее.
      Она нервно ерзала в кресле, когда появился официант с чашками и выпивкой. Он презрительно посмотрел на них - он не мог рассчитывать на щедрые чаевые за слабые напитки - и, поблагодарив, поспешил уйти.
      Теперь помещение было почти полным, и приглушенный гул беседы действовал на чувства Дэфида, как рычание голодных зверей. Действительно, атмосфера была очень напряжена. Он чувствовал, как быстро росло напряжение. Для этого было так много причин. Он увидел мускулистых парней, которые ходили между столами и скамейками, и забеспокоился сильнее. Психология толпы теоретически была понятна, но между теорией и практикой всегда имелся зазор - тот опасный зазор, который мог быть заполнен самым незначительным событием, - тогда толпа взрывается и начинаются беспорядки. Дэфид и Салли были слишком знакомы с "тоном" беспорядков, чтобы чувствовать себя спокойно в такой опасной ситуации.
      Дэфид наклонился через стол, чтобы предупредить Салли, что они должны уйти, когда освещение в районе сцены изменилось и в центр вышла девушка. На ней было белое платье без украшений, типа восточного халата, а в руках - старомодная двенадцатиструнная гитара. Дэфида удивило отсутствие усилителя, а также царственная осанка девушки и простая внешность.
      Замаскированная рука поставила стул на трех ножках, и девушка села, не оглянувшись.
      Дэфид нахмурился: глядя на тьму над сценой, он думал, где же спрятан усилитель. Вероятно, девушка не могла надеяться захватить и удержать эту толпу без какой-либо электронной аппаратуры.
      Затем Дэфид увидел спокойную и довольную улыбку на лице Салли.
      Девушка села, отбросила назад гриву рыжеватых волос и, не обращая никакого внимания на аудиторию, тихо начала играть. Не было никакой необходимости механически усиливать нежный звук. Первая нота раздалась в тишине, которая была самым хорошим проводником.
      Нет - и Дэфид выпрямился - каждым нервом он осознавал нежную удивительную вибрацию, которая создавала тихую мелодию и распространяла ее - телепатически!
      Салли надеялась, что он почувствует и это тоже. Она привела его, чтобы он это подтвердил. Он видел счастливый триумф в ее глазах. Девичий голос, теплое лирическое сопрано, усиливал вибрацию, откликался эхом, когда она разжигала толпу нежным этническим призывом любить друг друга. И… каждый любил.
      Дэфид слушал и "слушал", оглушенный физически и эмоционально необычным переживанием: необычным даже для мужчины, чья жизнь была посвящена идее необычных психических сил. В интеллектуальном плане он был недоверчив. Он не мог проследить, как незнакомка осуществляла всю эту взаимосвязь, добиваясь такой гармонии. Он был уверен, что это делалось не механически. Но откуда ощущение "эха"?
      Девушка, наверное, была передающим эмпатом, разумным эмпатом, непохожим на бедного Гарольда Орлея, который совершенно лишен разума. Эта молодая женщина сознательно выбирала и направляла эмоции, которые передавала… Стоп! Это было… она сознательно направляла эмоции… кому? Не отдельным умам слушателей: они реагировали, но этим нельзя было объяснить "генерирование" эмоций, которые окутывали каждого. Здесь должны были находиться чувствительные умы, чтобы генерировать такие эмоции, а эти люди парапсихически были мертвы. Она же манипулировала ими определенным образом, используя какой-то способ, который не был ни электрическим, ни звуковым.
      Теперь девушка исполняла более сложную мелодию, из мелодий религиозного меньшинства начала девятнадцатого века, поселившегося в восточной части Соединенных Штатов. "Откровением" песни было успокоительное одобрение.
      Она сознательно вытаскивала публику из технократической ловушки, переносила ее к менее сложным дням, убаюкивая и приводя в настроение даже большей восприимчивости. И Дэфид не был защищен от заряженной атмосферы… за исключением той части его мозга, которая не могла понять, как ей удавалось так искусно управлять массами.
      Певица закончила песню и лениво перебирала струны, звучавшие в другом ключе. Третья песня, хотя и не более сильная, чем первые две, была бесшабашной счастливой балладой, для поднятия духа, для созидания.
      Дэфид понял, что она подготавливала публику, искусно и тщательно. Он начал расслабляться, или, скорее, интеллект, который был настороже, реагировал на обманчивое очарование ее выступления.
      Вдруг Дэфид испугался. Глубокая острая боль накрыла его в одно мгновение, перегрузила тревогой, внушенной лирикой. Салли тоже ощущала боль и нервно оглядывалась. Остальная публика, казалось, не испытывала тревогу: она оставалась в полном рабстве у молодой певицы, охваченная иллюзией времен и дорог без насилия.
      Страх исходил от певицы, и он не был частью ее песни. Дэфид сделал такой вывод, потому что не мог обнаружить другого источника: в зал никто не входил, не изменялось освещение и аура. Салли тоже сосредоточилась на девушке.
      Почему она испугалась? Она держала публику в руках. Она могла крутить их в любом направлении, которое выбирала, она могла…
      Ее песня закончилась, и плавным движением девушка поднялась, прислонила гитару к стулу и внезапно исчезла в тени за сценой.
      Салли взволнованно посмотрела на Дэфида, и они поняли, что единодушны во мнении. Она испугалась. Она убежала.
      - Самое опасное из того, что она могла сделать, - Дэфид "сказал" Салли.
      Никто из публики не шелохнулся, Дэфид тоже не посмел. Освещение изменилось едва заметно, огни стали немного ярче, и люди стали стряхивать с себя глубокое оцепенение, потянулись за сигаретами и напитками, начали тихо беседовать.
      "Они не знают, что она не вернется. А когда узнают…"
      Дэфид подал сигнал Салли, что они должны незамедлительно уходить; они не могли отважиться на психическое противодействие мятежу, и, как только эта толпа обнаружит, что певица не вернется, ее удовольствие обернется злобным жестоким негодованием. Дэфид руководствовался осторожностью. Они не могли сразу уйти. Но должны были…
      Он случайно потянулся через стол и ловко опрокинул напиток с кофе.
      - Неуклюжий дурак, - раздраженно закричала Салли и вскочила на ноги, держа перед собой клешевую юбку.
      Дэфид тоже поднялся, извиняясь. Они выдержали не слишком раздраженные взгляды ближайших парочек, которым испортили настроение. Когда Дэфид и Салли двинулись к входной двери, она не прекращала резкие высказывания относительно неловкости и недостатков кавалера. Они дошли до раздвижной двери. Аура, созданная певицей, в вестибюле оказалась слабее, и тесная группа мужчин у почтового окошка прервала разговор и подозрительно посмотрела на Дэфида и Салли.
      - Я не могу сидеть в этом мокром платье, - сказала Салли хныкающим голосом. - На нем останутся пятна, а ты знаешь, что я купила его только на этой неделе.
      - Любимая, оно высохнет через несколько минут. Это только…
      - Ты был неуклюжим и именно сейчас…
      - Давай просто станем немного в сторону. Здесь теплее. Ты высохнешь, и мы не пропустим ни одну песню.
      - Если из-за тебя я пропущу какую-нибудь песню Амальды, я никогда, никогда не прощу тебе…
      Болтая чепуху, они вышли через главный выход. Но не раньше, чем Дэфид почувствовал поток таких ужасных непристойных слов, что он поспешно закрыл свой мозг.
      - Салли, ты заметила, сколько меньшинств было представлено здесь?
      - Слишком много, учитывая твой меморандум сегодня утром. Дэфид, я боюсь. И на этот раз это не страх Амальды!
      - Я позову Франка Жиллингса.
      Салли отодвинулась от него.
      - Я чувствую эту девушку. Она хочет иметь защиту…
      - Ты можешь найти ее?
      - Не уверена. Но я должна попытаться. Как только толпа поймет, что она убежала…
      Салли повернула вправо, обходя завод сзади, прошла мимо небольших городских автобусов и исчезла из поля зрения Дэфида. Он сел в вертолет и включил канал аварийной связи с Центром.
      Дежурил Чарли Морфилд, и он мгновенно соединил Дэфида с отделом по наблюдению за соблюдением закона и порядка, а сам поднимал людей Центра для управления беспорядками. Если бы они могли во время послать достаточно телепатов к месту зарождения беспорядков, они могли бы подавить их прежде, чем людям ЛЕО пришлось прибегнуть к непопулярному методу: применить газ.
      - Скажите Франку Жиллингсу, что Рожнин тоже здесь, - сказал Дэфид офицеру на линии.
      - Рожнин? Что же, черт побери, он делал, слушая певицу? - спросил мужчина.
      - Если бы вы слышали, какое влияние эта певица оказывала на людей, вы бы поняли.
      Офицер выругался за недостатком других слов. Дэфиду хотелось, чтобы это ему помогло.
      - Держите канал открытым, Чарли…
      - Дейв, вы не можете оставаться там… - Голос Чарли достигал ушей Дэфида даже за несколько ярдов от вертолета. Дэфиду хотелось бы, чтобы он звучал тише. Ему нужно сосредоточиться на "слушании" девушки. Он мог чувствовать направление, в котором находилась Салли, он привык к ее мозгу и мог бы "найти" ее на значительно большем расстоянии. А певица была незнакомой, тревожно незнакомой, и Дэфид понимал это и должен был "найти" ее. Он был в ее присутствии, в "контакте" с ней немногим более получаса, достаточно долго для него, чтобы идентифицировать большинство умов и снова войти с ними в контакт на расстоянии в милю. Она не могла уйти очень далеко за такое короткое время.
      Теперь послышался звук тяжелых дежурных вертолетов: они приближались без огней и сирен. Дэфид смотрел на восток, страстно желая, чтобы быстрый транспорт Центра добрался сюда раньше, чем команда контроля беспорядков. Вообще было невозможно найти достаточно телепатов в течение дня, чтобы прекратить начинающиеся беспорядки, если эта неприятность не предсказана раньше. Но вечером здесь окажутся все телепаты, живущие в Центре… Теперь, если…
      Он слышал нарастающий звук приглушенного бормотания из здания. Клиенты становились беспокойными. Он надеялся, что они еще не поняли, что певица убежала, а не сделала короткий перерыв.
      Кто-то открыл секцию большой главной двери, минуту постоял в прямоугольнике света, выглядывая. В коренастой фигуре Дэфид узнал Рожнина. Вдруг фигура этнического лидера замерла. Он вышел в ночь, прислушался. Его ругательства пронеслись мимо Дэфида, когда мужчина отступил назад в здание. Дэфид торопился найти Салли, размышляя, что же будет делать Рожнин, когда узнает, что сюда направляется команда ЛЕО. "Только… - и Дэфид неуверенно пошел по среднему проходу, - откуда может Рожнин знать, если он действительно знает, что большие вертолеты принадлежат ЛЕО. Фирмы, занимающиеся грузовыми перевозками, пользуются тем же типом машин". Но оп Овен несомненно знал, что Рожнин правильно распознал вертолеты.
      Дэфид зашел за угол большого завода как раз в тот момент, когда в огромной задней двери открылась дверца для людей. Он насчитал пять сильных парней. Все они побежали в разных направлениях. Потом появился шестой, Рожнин, который резким настойчивым голосом приказывал им найти этих предателей или у них будет болеть печень до конца дней.
      "Предателей, значит их несколько, - подумал Дэфид. - Кто же кроме Амальды? Но теперь нет времени для размышлений". Дэфид послал быстрое предупреждение Салли, чтобы она прекратила поиски и шла к вертолету. Она уже была там, когда он вернулся, легко ускользнув от мускулистых мужчин, ведущих поиски: те были очень шумными, и их мысли были такими же шумными.
      - Эта публика быстро теряет терпение, - сказала Салли, глядя на зловещую черную громаду здания. Она сдерживалась, чтобы не дрожать от страха.
      Дэфид посмотрел на восток и увидел приближающиеся огни быстрого транспорта Центра.
      - Теперь уже недолго.
      Но слишком далеко. Разочарование и растущий аппетит достигли взрывоопасной высоты. С их стороны здания распахивались входные двери, выпуская часть публики, которая тщетно пыталась найти певицу. Мебель внутри была разбросана и сломана, люди били других и их били, топтали и ранили. Усилились эти неуверенные настроения.
      Дэфид не терял времени. Он почти бросил Салли в вертолет, схватился за ручку подъема, предупредив Салли, чтобы она держалась. Головной вертолет ЛЕО посигналил прежде, чем смог включить опознавательные огни. Только после этого Дэфид стряхнул с себя оцепенение.
      Без обязательных высоких слов Дэфид пожелал "неудачи" транспорту Центра. Ситуация вырвалась за пределы их способностей. Дэфид сделал только один круг, когда увидел, что вертолеты ЛЕО применили газ. Это было все, что они могли сделать с толпой, которая начинала буйствовать. Салли тихо плакала, когда он повернул на восток к Центру.
 

 
      - Я, действительно, была не честной, Дэфид, - сказала Салли, свернувшись клубочком на кушетке в его квартире. Она рассматривала свой стакан, словно янтарный ликер завораживал ее, и вела себя, как маленькая девочка, которая старалась, чтобы ее не ругали. Фактически, ее мозг был широко открыт для Дэфида, позволяя ему просмотреть ее первые впечатления от певицы. - Я считала, когда еще не могла подумать, кем она может быть, что это усиление. Подобного эффекта может достичь опытный оператор.
      - Тем более есть основание рассказать об этом, Салли. Об этом виде манипуляции, потому что для механического усиления уважаемым и надежным техникам обязательно требуется разрешение.
      - Нет разгадки тайны девушки?
      - Еще нет.
      - Владельцы завода были среди тех беспомощных людей в вестибюле здания. Их, конечно, допросили люди Жиллингса. Виновные в беспорядках едва ли могут рассчитывать на благодарность от службы
 

 
      - Мы должны первыми добраться до девушки, Салли.
      - Если бы я только рассказала тебе раньше… - Салли чувствовала досаду.
      - Я продолжаю твердить тебе и всем остальным из моего персонала: я не возражаю, чтобы мне надоедали с так называемыми "пустяками". Потому что это не всегда такой пустяк, как вам может казаться.
      - Знаю. Знаю. Я просто не подумала.
      Это было то, что она сказала, но думала она (также и для того, чтобы он это видел) о том, что не хочет разочаровать его или себя, если ее первое впечатление от певицы окажется неправильным. Девушка была слишком хороша, чтобы быть правдивой.
      - Она испугалась толпы, Дэфид? Толпа была в три раза больше, чем в тот, другой вечер. Фактически, такое количество людей и мне мешало.
      - Ты впервые услышала ее…
      - Только два дня назад. Я пыталась пройти за кулисы, чтобы увидеть ее… - Салли пожала плечами, говоря о неудаче.
      - Мальчики с мускулами?
      - Нет. - Салли была удивлена. - Все хотели подойти к ней. Я бы никогда не смогла все точно разузнать, при таких помехах и, тем более, внушить ей, чтобы она пришла в Центр.
      Дэфид начал ходить взад и вперед, скрестив руки на груди и опустив голову.
      - Мы оба чувствовали, что она испугана?
      Салли кивнула.
      - Мы оба согласны, что она передающий эмпат?
      Салли снова кивнула с большим сочувствием.
      - А может ли она также и принимать? Я имею в виду, что это объяснило бы феномен "эха", правда? Она выплескивает эмоции, а потом усиливает их по возвращении?
      - Это одно объяснение.
      - Гмм, но ты принимаешь его без энтузиазма.
      Дэфид усмехнулся Салли.
      - Это не согласуется со всеми обстоятельствами. Кроме того, Рожнин употребил множественное число… "эти предатели".
      Глаза Салли округлились от удивления.
      - Она связывает. Это объяснение для усиления и "эха".
      Дэфид кивнул.
      - Тогда кто же другой эмпат или эмпаты?
      Дэфид пожал плечами.
      - Неужели она не понимает, кто она?
      - Вероятно, нет. Мы должны будем сказать ей.
      - И как ты собираешься это сделать?
      - Я думаю, мы попросим помочь Франка Жиллингса…
      - Но… но… она спровоцировала беспорядки. Ты знаешь, что происходит с теми, кто подстрекает к беспорядкам?
      - Да, но я также знаю, что Франк хочет, чтобы всех талантливых людей регистрировали, обучали и контролировали. Поэтому, когда у него появится возможность расспросить спящую красавицу…
      - Мы можем выследить Золушку и дать ей хрустальные башмачки… - Салли дерзко усмехнулась, подобрав аналогию.
      - Раньше, чем Пегас улетит вместе с ней.
      - Пегас? Он - миф, а не волшебная сказка. Это несправедливо, Дэфид!
      - Но аналогия наиболее подходящая, - оп Овен стал серьезным. - А мы собираемся набросить узду на ее Пегаса, иначе для нее все закончится обожженными крыльями.
      Хотя комиссар ЛЕО и директор Восточно-Американского Парапсихического Центра были в хороших рабочих отношениях, комиссар избегал приходить в Центр. Уважая эту прихоть, Дэфид на следующее утро позвонил в контору Жиллингса и попросил о встрече, сказав, что занимается беспорядками на заводе.
      - Как вы ухитрились быть там, Дейв? - приветствовал его Жиллингс, поднимаясь с кресла, когда оп Овена проводили в кабинет в башне.
      Минуту Дэфид любовался круговым обзором подернутого туманом огромного города.
      - Выслеживал уникальный талант.
      - Эту певичку? - И Жиллингс выругался, когда Дэфид кивнул.
      - Вам известна плата за эту выходку?
      - Нет, но это намного дешевле, чем было бы, если бы мы не контролировали беспорядки.
      Жиллингс нахмурился.
      - Ей нельзя было разрешать выступать перед публикой.
      - Я хотел бы знать, есть ли у нее разрешение.
      Пристально глядя, Жиллингс позвонил по телефону, стоящему у него на столе, в отдел идентификации и узнал, что никому, кто похож по описанию на певицу Амальду, разрешение не выдавалось. Кроме того, никому не выдавалось разрешение на сольное выступление на заводе. Однако, здесь было указано, какое механическое усиление разрешалось руководству завода, звуковая частота и вечера, когда можно собирать публику, а также максимальное количество людей, которое можно собирать. Как обнаружилось, последнее вечернее представление совершенно нелегально. Жиллингс послал повестки владельцам, братьям по имени Дик и Гарри Дитт, которые совсем по-другому рассказали о предыдущем вечере, когда пришли в себя после усыпляющего газа. Через пять минут Жиллингсу сообщили, что ни Дика, ни Гарри Дитта не смогли обнаружить по их официальному адресу.
      - Известно что-нибудь об их связи с Рожниным?
      - Рожнин? - Жиллингс смотрел на Дэфида со смесью раздражения и беспокойства, которое потом перешло в глубокое раздумье. - Вы видели его там?
      - Да, он был на заводе. Когда мы уходили от начинающихся беспорядков, он был увлечен беседой с несколькими типами в вестибюле. Позже он заметил вертолеты ЛЕО и отступил. Смешно, что он не посоветовал братьям Дитт уйти с ним.
      - Не будьте наивным. Рожнин заботится о Рожнине, во-первых, в последних и всегда или я бы давно справился с ним. Но сектор К. далеко от его округа… - Жиллингс прищурился и посмотрел на город. - Он стал слишком могущественным в городе и не только среди славян. У него мания величия, и ему удается с редкой ловкостью избегать мелких неприятностей… пока они не станут слишком самонадеянными. Рожнин не совершил этой ошибки… пока…
      - Я бы не удивился, если бы в его мании величия, кроме его сумасшествия, был талант.
      - Талант? - взорвался Жиллингс. - Господи, мне только не хватало талантливого пан-этнического лидера. Почему, черт побери, вы не начинаете заниматься этими капризными талантами прежде, чем они потеряют голову? Мы имеем достаточно проблем, охраняя это… - его рука с грубыми пальцами описала круг, охватывая панораму города за плексиглазом, - от взрыва, так сказать, без таких противоестественных опасностей, как скрытые таланты…
      - … Тогда помогите нам найти Амальду. Она может быть очень полезной…
      - Она спровоцировала беспорядки… - Глаза Жиллингса сузились, в них появился мстительный блеск.
      - Вы собираетесь помогать или мешать мне, Франк? Девушка полезна для нас обоих, но не в тюрьме. Она разумный передающий эмпат огромного диапазона и силы. Я не думаю, что она понимает, кто она… или, возможно, не понимала до прошлого вечера. Что-то, находящееся за пределами ее разума, испугало ее в середине третьей песни. Она убежала! Я не знаю, что это было, и не знаю, как она может передавать тем способом, каким она это делает, но Центр должен обязательно найти и защитить ее.
      Брови Жиллингса поднялись с насмешливым удивлением.
      - Вы и Изелин были там. Почему вы тогда не добрались до нее? Что случилось?
      - Кроме прочего, беспорядки. Некоторые люди автоматически закрываются экраном, Франк, и, если вы не можете выследить мозг, вы не можете поймать тело.
      - Хорошо, хорошо, - сказал Жиллингс, раздраженно отмахиваясь от мягкого упрека Дэфида. - Но, как случилось, что она не знает, кто она? Хорошо, хорошо. Я знаю ответ и на этот вопрос тоже. Хорошо, что я должен делать?
      - Я хочу, чтобы агенты следили за всеми молодыми певицами, которые по описанию похожи на нее и которые обращаются за разрешением на выступление в любой части страны. И я хочу знать, где она пела, где она училась, откуда она приехала. Она собралась спрятаться, и найти ее будет нелегко. Во-первых, ее напугал ктото вчера вечером. И, во-вторых, она хорошо понимает, что произошло, когда публика обнаружила, что она не собирается снова петь. У нее было две очень веских причины, чтобы удрать. Я также не хочу, чтобы ее напугали, поэтому позвольте мне вести поиск с моими людьми. Я попрошу свою пропагандистскую группу внести изменения в некоторые информационные публичные передачи на уровне подсознания. Мы должны сделать так, чтобы она добровольно нашла нас, что было бы, конечно, предпочтительнее, - добавил Дэфид, поднимаясь.
      - Хорошо, обдумайте это, но я хочу, чтобы ее нашли и обучили или, что вы там еще делаете с ними. И быстро. Я передам отчет о ней на ваш компьютер. Надеюсь, вы скоро выследите ее.
 

 
      Потребовалось два дня, чтобы выследить девушку, известную под именем Амальда. А в сведениях о ней было много пропусков.
      Она родилась и воспитывалась в небольшой Апалачской общине; обучалась до шестнадцати лет в местной школе, которую она бросила, чтобы "путешествовать"… нередкий вариант для не имеющей руководства или мотивов молодежи. Здесь не было записи о музыкальном образовании, но музыка занимала значительное место в ее окружении. В течение нескольких лет о ней не было никаких официальных сведений, пока она не стала работать во Флориде, в комплексе контроля пищи. На две просьбы разрешить выступления был получен отказ от Совета, проводившего прослушивание. В третий раз было выдано временное разрешение, которое потеряло силу без формальной просьбы о продлении. Но была запись о нескольких краткосрочных приглашениях в качестве народной певицы со струнным инструментом без усиления. В Вашингтоне четыре месяца назад было подано заявление о выступлении в качестве аккомпаниатора, не певицы, и было записано только одно приглашение без даты истечения срока. Затем Дэфид получил корешок билета на пьесу, в которой она играла. Амальда, которая начала с роли без слов, была внезапно выдвинута на важную роль во втором составе. Пьеса была приурочена к открытию метрополитена, которое состоится через три недели.
      Хотя Дэфид был только поверхностно знаком с механизмом исполнительских видов искусства, он увидел в этом отчете несколько грубых противоречий. И никакого объяснения внезапного появления Амальды в качестве солиста, выступающего с собственным аккомпанементом в концертном зале с сомнительной репутацией.
      Тем временем он и Салли работали с отделом пропаганды над тем, чтобы включить в публичные информационные передачи подсознательный призыв для тех, кто находится в таком же положении, как Амальда. Дэфид также вошел в контакт с продюсером пьесы.
      - У меня было достаточно забот с этой перелетной птичкой, - сказал Норман Кабилов оп Овену. - Если она появится, я скажу ей прямо: она больше не получит контрактов и может даже не надеяться получить разрешение на выступления. Нет, если у меня будет какаянибудь связь с исполнителями.
      - Какая неприятность случилась у вас с Амальдой? - спросил Дэфид, передавая умиротворяющие мысли раздраженному маленькому мужчине.
      - Много неприятностей, не одну, - Норман Кабилов сердито посмотрел на оп Овена.
      Дэфид знал, что Норман очень удивлен интересом Центра к его бывшей актрисе.
      - Во-первых, она прицепилась к моему режиссеру, Рэду Вадену.
      … Хороший человек, Ваден, надежный. Заслуживающий доверия. Единственный маленький упрек - он плясал под ее дудку. Он никогда раньше не пытался осадить этих… стремящихся на сцену. Рэд не часто просил об одолжениях, поэтому, когда он захотел ввести эту птичку в состав исполнителей… когда труппа путешествовала, он не должен был испытывать недостатка в том, что имел регулярно… Я сказал "да". Какой вред? Вдруг Рэд стал умолять меня прослушать ее в главной роли второго состава. У меня уже была хорошая кандидатура на эту роль… - По выражению лица Кабилова Дэфид понял, что его выбор был скорее личным, чем профессиональным. -… но я хотел, чтобы они были счастливы, поэтому прослушал девушку.
      Теперь маленький продюсер нахмурился, Дэфиду были ясны его мысли. Продюсер был удивлен качеством прослушивания и немедленно согласился дать Амальде роль, несмотря на то, что знал о трудностях, которые возникнут у него с разочарованным кандидатом.
      - Понимаете, это была небольшая роль, пока малышка не прочитала ее. - Он еще раз в недоумении покачал головой. - Я не знаю, как она это делает, потому что она безусловно не имеет понятия об искусстве, но я не мог не дать ей роль. Потом автор пришел на репетицию и, черт возьми, он переписал роль, чтобы дать ей показать себя. На меня чуть не подала в суд Карла Якобс, которая должна была играть эту роль. Только Рэд взял это на себя, и она успокоилась. И вы можете поверить, что для Якобс это было нелегко. Ей скоро стукнет пятьдесят, понимаете, и каждая новая пташка представляет для нее угрозу. Смешно. - Кабилов посмотрел поверх головы Дэфида, он перебирал в уме сотни различных взглядов Карлы Якобс, вспышки раздражения, как она успокоилась и очень мало эпизодов с Амальдой. Мужчина бессознательно оценивал эти воспоминания. - Но раз Ла Якобс согласилась работать с малышкой, все было в порядке. Хотите посмотреть рецензии, которые мы получили? Дэфид поспешно согласился, но ему позволили только взглянуть на хвалебные заголовки.
      - Пока мы были в Вашингтоне, все было в порядке. Но в ту минуту, когда мы попали в Джерхаттан, начались проблемы. Ла Якобс ворвалась сюда со своими адвокатами и своим очередным мужчиной. Она больше не хотела играть с этим созданием. Ла Якобс так буйствовала, что нам пришлось ее успокаивать. Я не мог потерять Ла Якобс, иначе я потерял бы театр и пьесу, потому что это - контракт. И я попросил Рэда найти для его пташки другое гнездышко. Я не мог допустить неприятности. И они оба ушли! - Он был возмущен. - Именно так. Он ушел. Малый, который заслуживал доверия на сто процентов (я мог бы в этом поклясться), ушел из пьесы за две недели до первого представления. Из-за тощей девки!
      Если у Нормана Кабилова был вид оскорбленной невинности, он "звучал" как человек, получивший отсрочку перед неизвестным тяжелым испытанием. Однако, у него были снимки Амальды и Рэда Вадена, которые он с облегчением дал Дэфиду: как будто избавившись от всего, напоминавшего беспокоящий эпизод, он мог стереть его из своей памяти.
      Дэфид оп Овен попросил своих лучших "искателей" посмотреть снимки, он послал копии в контору ЛЕО и, используя ничтожный шанс, дал последний отпечаток лучшему предсказателю.
      - Лучше найдите эту девушку, - сказал Жиллингс оп Овену, - иначе я найду ее и заставлю отвечать - официально - за эти беспорядки.
      - Франк, не провоцируй другую Мегги О.
      Хотя видеотелефон не был цветным, Дэфид был уверен, что лицо Жиллингса поменяло цвет.
      - Мы делаем все, что можем, - продолжал он успокаивающе, - чтобы найти ее, но у нас нет способа заставить ее придти к нам.
      Жиллингс пробормотал что-то угрожающее и прервал связь.
 

 
      Были дни, когда Дэфид не только спорил с Жиллингсом. Он и Салли потратили большую часть утра на то, чтобы найти способ привлечь к ним Амальду. Зашел Лестер Велч, послушал несколько минут и недовольно фыркнул.
      - Почему вы просто не выясните, где живет этот Рэд Ваден? Если он настолько влюбился в девчонку, что должен был бросить пьесу, которая пользовалась успехом, то он, наверное, крепко связан с ней. И, если он свободен, то, наверное, зарегистрирован в Агентстве для исполнителей, - усмехнулся Лестер.
      Оп Овен на миг закрыл глаза, потом любезно поблагодарил Лестера.
      - Не знаю, что бы мы делали без вашего здравого смысла, Лес.
      - Кто-нибудь другой сказал бы вам, что ваш нос не на месте. - И Лес ушел.
      - Сейчас я хотел бы быть кинетиком, - с тоскливым вздохом сказал Дэфид, думая по пути в свой кабинет обо всех неприятностях, выпавших на долю сурового уроженца Новой Англии. Потом он увидел Салли, которая усмехалась ему, ее глаза сияли.
      - Если ты повторишь, что я думал…
      Она придала лицу торжественное выражение, подняла руку:
      - Дей, ты знаешь, я не могу точно проследить за этим.
      Но в ее мозгу была живая картина: Лестер выбрасывал бумаги в одну из своих корзин для бумаг.
      Дэфид позвонил в Агентство. Брус Ваден сообщил им, что он в их распоряжении и оставил свой новый адрес. Но в Агентстве Дэфиду сказали, что адрес можно сообщать только ограниченному кругу лиц. Дэфид объяснил, кто он, и что ему срочно нужно связаться с Ваденом, и ему ответили, что свяжутся с артистом Ваденом и он позвонит, если заинтересуется.
      "Конечно, "если он заинтересуется", - повторил Дэфид, прерывая связь с необычным раздражением.
      - Может, мы должны думать, как Лестер, и заронить словцо во всесильное ухо местного льва? - спросила Салли.
      Ее совет помог получить необходимый адрес за пять минут и меньше, чем через полчаса, они уже летели вертолетом в изолированную область побережья. Маленький серебристо-синий коттедж был закрыт и, очевидно, заброшен. Салли и Дэфид, подавленные, возвратились в Центр. Лестер встретил их на лестнице.
      - Вас захватила эстрадная певичка, - сказала Салли.
      - Я думал, что вы не можете читать мои мысли, испуганно ответил Лестер.
      - С вашим выражением лица мне это не нужно.
      Но Салли заколебалась у двери в кабинет Дэфида. Еще больше раздраженный обстоятельствами, чем Салли, Дэфид крепко взял ее за руку и втолкнул в комнату. Ими мгновенно овладело несколько разрушительных впечатлений: контакт с Салли, сообщившей ему, что ее эмоции очень нестабильны; сильная аура любви и ненависти была в комнате, а среди них была уверенность, что девушка с русыми волосами, сидевшая лицом к двери, - сильный и очень возбужденный эмпат; что мужчина с рыжей бородой, стоящий у окна, отчаянно и безнадежно связан с ней.
      - Я - Дэфид оп Овен, - сказал он, - а это - Салли Изелин, глава клиники для кандидатов. Мы искали вас.
      Дэфид излучал волны симпатии/успокоения/явной любви и уважения.
      - Мы нашли вас, - ответил мужчина. - Я - Брус Ваден.
      - Мы пытались обнаружить вас на заводе прошлым вечером, - сказал Дэфид, поворачиваясь к Амальде. Вторым его впечатлением было то, что девушка близка к взрыву.
      В этот момент Салли вздохнула и сделала движение по направлению к Амальде, когда чувства страха/смущения/ненависти/любви/ужаса/отвращения/привязанности охватили двух талантливых людей.
      - Это только пример того, что я могу делать. - Несмотря на южную мягкость, голос девушки резал слух и повторялся интенсивным мысленным криком, который заставлял Дэфида и Салли трясти головами. - Я не хочу этого. Больше не имеет значения, находится ли Рэд в комнате или нет. Это теперь работает везде. - Она говорила с горечью, но здесь была и жалость, а в ее взгляде можно было прочитать удовлетворение, когда она смотрела на Салли, которая начинала дрожать.
      Дэфид резким жестом попросил Салли выйти из комнаты. Она сопротивлялась, пока он мысленно не усилил приказ, попросив ее привести сюда Джерри Фреймса на замену. Он заметил, что она непослушна и не заботится о том, чтобы скрывать в своем мозгу факты или впечатления. Дэфид слегка вздрогнул, когда Салли захлопнула за собой дверь.
      - Вы - эмпат, - сказал Дэфид Амальде, стараясь пробиться через ее передачу, чтобы успокоить ее и подавить желание панического бегства.
      - Меня не волнует, кто я. Я хочу, чтобы вы прекратили это. Сейчас!
      - Я не могу прекратить это, моя дорогая, - сказал он самым ласковым голосом, но перед ним было видение крылатого коня без узды, мчащегося в небесах.
      Амальда поднялась одним плавным движением, ее глаза ярко горели.
      - Тогда я должна! - Ее слова усилились до пронзительного крика, когда она бросилась к окну. Дэфид двинулся, чтобы остановить ее, физически и психически, но не так быстро, как Рэд Ваден. Она бы не могла выброситься, так как окно было небьющимся. Она сильно ударила по пластику и охватила руками светловолосую голову, истерически всхлипывая и передавая такие конфликтные и сильные эмоции, что, из жалости, Дэфид потянулся за ружьем с транквилизатором, лежащим у него на столе, и выстрелил в нее.
      В комнате стояла абсолютная тишина, когда двое мужчин смотрели на обмякшее тело на руках у Вадена.
      - Я полагаю, это было необходимо, - мрачно сказал мужчина, покачивая ее на руках.
      Дэфид мог прочитать чувство облегчения в мозгу мужчины, который ушибся при столкновении, страх и несомненную преданность девушке. Оп Овен показал на кушетку.
      - Хорошо, оп Овен. Что же теперь? - спросил Ваден после того, что он удобно устроил Амальду. Глаза мужчины были холодными, тревожными и синими.
      Дэфид тоже посмотрел на него, искусно зондируя и читая в мыслях Вадена, что визит сюда был его предложением, последней возможностью помочь, так как Амальда решила положить конец своему таланту, даже если это будет стоить ей жизни.
      - Сначала мы попросим врача Центра прописать успокоительное,Дэфид кивнул в направлении болезненно тонкой руки девушки, которая была без сознания, - и подходящую диету.
      Ваден фыркнул, словно практический совет было последнее, чего он ждал от оп Овена, но он сел на стул, который указал ему Дэфид.
      - Потом Центр научит ее управлять этим талантом.
      - Талантом? - взорвался Ваден. - Талантом? Это проклятие! После того вечера она боится выйти из дома. Она никогда больше не будет выступать… Она не хочет даже… - и он замолчал, не сказав то, что собирался. Но он уже успел подумать. И его мысль, которая была "видна" Дэфиду, вызвала у него жалость к этим двоим.
      - Любой талант - это обоюдоострый меч, Ваден, - сказал оп Овен, поворачиваясь на стуле для успокоения.
      - В чем ее ненормальность?
      - Она совершенно нормальна, - ответил Дэфид строго. - Она передающий теле-эмпат…
      - А я усиливающая станция?
      - Я думаю, что это было бы хорошей аналогией.
      - Смотрите, оп Овен. Я много читал о ваших талантах, но ничего не было сказано о том, что делает Амальда…
      - Вполне возможно. Мы как раз начинаем оценивать изменения, возможные в парапсихике. У нас здесь только один настоящий телеэмпат. К несчастью, у него не больше ума, чем у кролика, и он только принимает. Амальда, очевидно, может точно передавать то, что она выбирает. Я пришел к заключению, что это началось только, когда она встретила вас?
      В мозгу Вадена, действительно, появилась сцена их первой встречи: своего рода поразительное понимание, что они "предназначены друг для друга". Их первое объяснение в любви было откровением для пресыщенного, уставшего от секса Вадена, и каждый следующий день усиливал их зависимость друг от друга.
      - Она была потерпевшей крушение, - громко сказал Ваден бесстрастным голосом. То, чего он не говорил, живо и ярко вспыхивало в его мозгу, дополняя каждым оттенком эмоционального спектра сухое перечисление фактов. - Слава Богу, что она подошла ко мне…
      За вспышками памяти Дэфид увидел, что Ваден никогда не позволял себе роскошь любить или служить кому-нибудь из страха, что его обидят и отвергнут. При недолговременной профессии, когда постоянно осаждают молодые люди, стремящиеся на сцену, которые думают, что разрешение Агентства - это все, что им нужно, чтобы добиться славы… Его не трогало физическое обаяние и обычные уловки. Но он не имел абсолютно никакой защиты от влияния мозга Амальды на его мозг. Теперь он нервно расчесывал пальцами свои рыжие вьющиеся волосы.
      - Мы ходили всюду. - Его преследовал страх, что она бросит его или ее уведут от него. - Даже на репетиции. Тогда девушка, которая должна была играть Чармиан, опоздала, поэтому я попросил Амальду заменить ее и читать, пока та не придет. Я никогда не слышал лучшего первого чтения. У нее исчез даже намек на региональный акцент, и она превратилась в проститутку с грубым голосом. Мы все ненавидели ее. Это была такая полная характеристика! Я никогда не видел такого за все годы, что я работаю артистом. Я мог бы ожидать такого от кого-либо, похожего на Мейдес или Крусаду, но от новичка? От бывшей певички? - Ваден посмотрел на девушку, лежащую без сознания, и скептически пожал плечами. - Ей было так приятно думать, что у нее способности. Она не раз пыталась учиться пению. - Ваден раздраженно откашлялся. - Первое время, когда она пела для меня, я не верил, что ей откажут в разрешении. - Он повернулся к Дэфиду. - Это просто лишено смысла.
      - Осмелюсь заметить, что вы были недостающим фактором.
      - Современный Свенгали? - с горечью сказал Ваден.
      - Не совсем. Но мозг генерирует электрические токи. И так же, как приемник должен быть настроен на определенную длину волны, чтобы передавать на той же самой длине волны, умы должны передавать на одной и той же частоте. Как у вас и Амальды. Кто-нибудь из вас проходил парапсихическую проверку? -
      Насколько я знаю, нет.
      - Ну, мы можем разобраться в механике позже, во время проверки, но я должен задать еще один неотложный вопрос.
      У Вадена был талант, неважно, расцвел ли он при контакте с Амальдой или нет, потому что он мгновенно понял, что было на уме у Дэфида и оцепенел. Дэфид продолжал, чувствуя, что будет благоразумнее не дать Вадену понять, что он находится в обществе сильного телепата… по меньшей мере, теперь.
      - Предположим, вы служите усилителем любого настроения, которое создает Амальда. Что случилось в тот вечер на заводе? Что испугало ее до такой степени, что она убежала, имея потрясающий успех? Она держала публику в руках.
      На лице Вадена появилось выражение, похожее на ужас, но через минуту он его жестоко подавил.
      - Вы были среди публики? - спросил Ваден, пытаясь выиграть время.
      - Да. Салли Изелин услышала Амальду двумя вечерами раньше и хотела, чтобы я подтвердил ее подозрения относительно того, что Амальда - эмпат высокого класса. Что спугнуло Амальду с этой сцены? И погнало вас обоих в укрытие?
      В мозгу Вадена не было ничего полезного кроме повторения того, что Дэфид и Салли ощутили в излучениях Амальды. Вместо этого в мыслях Вадена появилось отчаяние.
      - Вот поэтому вы должны помочь нам, оп Овен. Выключите Амальду!
      Теперь Ваден не пытался скрыть страх. И он не казался оп Овену пугливым. Он был жестким, способным позаботиться о себе, судя по его медвежьей внешности. И заботился о себе, если судить по шрамам на его пальцах и лице.
      - К счастью, никто не может выключить Амальду. А я еще и не вижу необходимости.
      Только неясный, но подавляющий страх у Вадена и у Амальды.
      - Посмотрите лучше, - кричал Ваден, настойчиво наклоняясь к оп Овену. Его глаза сверкали от злости, страха и чувства бессилия, которое было более пугающим и унизительным для человека с темпераментом Вадена. - Посмотрите, что это доводит Амальду до состояния, когда она хочет лучше покончить жизнь самоубийством, чем жить такой, как она стала!
      - Вы не сказали мне, что испугало ее и что волнует вас, если я могу говорить искренне.
      Ваден подавил страх и гнев.
      - Среди публики был кто-то еще, - сказал он резким голосом,кто неожиданно связался с нами. Кто-то, кто пытался властвовать. Кто решил проверить, что может делать Амальда. Она, конечно, почувствовала эту тяжесть, а потом и я.
      Оп Овен был уверен, он чувствовал это интуитивно, что третьим был Рожнин. И последствия этого были несомненно тревожными. Он попытался улыбнуться ободряюще Брусу Вадену. Он тщетно поворачивался на стуле из стороны в сторону с притворным равнодушием. Он потерял Соланж Бош, но не потеряет Амальду… и Вадена… и Рожнина.
      - Это очень интересно, - сказал он Вадену. - У Амальды есть какие-либо предположения на этот счет?
      - Как она может? - пренебрежительно спросил Рэд Ваден. Он прилагал заметные усилия, чтобы скрыть внутреннее смятение. Он не мог допустить даже мысль о том, чтобы делить Амальду с кем-нибудь. - В тот момент, когда она поняла, что происходит, насколько силен тот парень, и что он хочет, чтобы она делала, она повела себя так, словно хочет сделать короткий перерыв. И сказала, чтобы я шел за ней. Но она больше не пела. Вы не знаете, что это для вас…
      - Я, вероятно, не совсем простой человек, - сказал Дэфид с легкой улыбкой.
      Ваден махнул рукой, подвергая это утверждение сомнению. - Вы должны понять, что Амальду нужно выключить. Теперь в его голосе было раздражение: его эмоции также достигли предела. Дэфид тайком незаметно потянулся за ружьем с транквилизатором.
      - Не смейте! - Ваден бросился с удивительной скоростью и схватил оп Овена за руку.
      - Я думал, что вы поняли, оп Овен. Кто бы ни был этот парень, он опасен вдвойне!
      - Вы находитесь под защитой, которую может вам предложить этот и любой другой Центр в мире, Ваден, - повторил Дэфид сильным, но не громким голосом. - Это не мало, заверяю вас. Вы не понимаете, что главная проблема Амальды - просто отсутствие контроля над ее поразительными способностями.
      - Вы не понимаете, - Ваден был в отчаянии. - Она может управлять массой людей. Эти типы на заводе… она могла заставить их делать все, что угодно. Вот, что пугает ее. И меня. И то, что другой капризный мозг… он хочет использовать ее для управления таким опасным сборищем. Господи, я знаю, что такое беспорядки. Я видел их. Я был вовлечен в них. Я знаю, что происходит. Она могла вызвать беспорядки. Она даже спровоцировала их, не находясь там. Она могла возбудить весь Джерхаттанский комплекс…
      - Как? - мягко спросил Дэфид.
      - Ну… делая… делая то, что тот мозг требовал от нее тогда вечером.
      - Но она этого не сделала! - Настойчивость Дэфида могла сравниться с настойчивостью Рэда Вадена. - И она не могла! И ничто в этом мире, даже капризный ум, склонный к мании величия, не может заставить ее. А, как только она научится управлять этим… своим крылатым конем, я думаю, вы не будете так проклинать талант.
      - Я не верю вам.
      - Сколько лет Амальде?
      - Что? Какое это имеет значение?
      - Сколько лет? - Двадцать два…
      - Двадцать два. Я думаю, она выглядит моложе. Нежный возраст. - Дэфид мог бы хотеть обладать эмпатической силой Амальды…но сейчас он обращался к рассудительности Вадена. - И у нее возникла эмоциональная связь с вами… Не обижайтесь, пожалуйста, мистер Ваден. От скучного полного разочарований существования она прорвалась на сцену, к известности… Даже у зрелой личности может закружиться голова. Потом она попала в очень напряженную ситуацию - концерт на заводе - это нервировало меня, как наблюдателя, а я хорошо управляю своими эмоциями. Она испугалась и убежала! За что я совершенно ее не упрекаю. Короче, некоторое время Амальдой управляли сверху. Мы еще слабо управляем своими силами, мистер Ваден. И это приемное/передающее устройство, которым является Амальда, перегрузилось. Нет, мистер Ваден. Мы не можем ее выключить. И не хотим. Но мы можем научить ее направлять талант в нужное русло, дисциплинировать его, чтобы она не должна была убегать, как это случилось. Мы можем также показать вам, как помочь ей включить тормоза. И вы всегда сможете пользоваться этими тормозами. Ей понадобится ваша сила и агрессивность, мистер Ваден. На самом деле, но это между нами, Амальда не так нужна, нам, как вы оба. Я должен рассматривать вас, как команду, потому что так оно и есть.
      - Значит вы можете помочь? - спросил Ваден. Он не совсем верил оп Овену, но аура воинственного отчаяния ослабела.
      - Я только что сказал это.
      - Нет, - Ваден сердито затряс головой, как будто думал, что Дэфид "узнает" его мысли.
      - Эмоции - это такой же инструмент, как ручка или пневматический бур…
      Ваден посмотрел на него, потом неожиданно засмеялся.
      - А Амальда вращала бур?
      Оп Овен внутренне зааплодировал. Слава Богу, у этого мужчины есть чувство юмора.
      - Точно. Амальда обладает мастерством новичка. Если бы вы были центром вместо этой довольно впечатлительной и расстроенной молодой женщины, я думаю, события могли бы развиваться не так стремительно. Как это было…
      - Я не думаю, что Амальда поверит вам, оп Овен, - сказал Ваден, грустно глядя на девушку, лежащую без сознания.
      - Полагаю, что у нее не будет выбора, - строго ответил Дэфид. Ваден нахмурился, его глаза сузились, но оп Овен посмотрел на него, добавив мысленное усиление. - Судя по виду, она истощена. Так случается, когда долго гонят машину на полной скорости. Мы успокоим ее, чтобы дать отдых телу и мозгу. И будем продолжать давать успокоительное, пока она не начнет понимать, что не может управлять всем вокруг нее по указке тирана… потому что этого она, кажется, боится больше всего.
      - И что же? - сказал Ваден вялым неубедительным голосом.
      - А тем временем вы должны будете научиться помогать ей. Вы были более или менее пассивным. - Дэфид слегка улыбнулся, кивнув Вадену. - Скажем, вы оба заключаете долгосрочный контракт без права выбора.
      Дверь распахнулась, чтобы пропустить Джерри Фреймса, врача Центра, и Салли Изелин. Дэфид улыбнулся и отошел в сторону, чтобы пропустить их к Амальде.
      - Почему так долго? - спросил он у Салли.
      - За кого ты меня принимаешь?
 

 
      - Теперь она может полностью закрыться, Дэфид, - сказала Салли с понятной гордостью.
      Они наблюдали через одностороннее зеркало, как Амальда кормит Гарольда Орлея. Слабоумный идиот ел аккуратно, с аппетитом, и его детские черты часто озаряла легкая улыбка удовольствия.
      - Никогда не думал, что мы будем использовать Гарольда как инструктора, - сказал оп Овен. Салли улыбнулась ему, ее глаза сияли. - Гарольд - полезный старый инструмент.
      Дэфид мимолетно подумал о Соланж Бош.
      - Не нужно, Дей! - Салли усилила слова мысленной командой, за которой Дэфид почувствовал симпатию, жалость и, что было достаточно странно, досаду.
      - Она уже не принимает транквилизаторы? - спросил он, испытывая к Салли благодарность.
      - Нет. Как ты знаешь, она начала сосредотачиваться на Гарольде.
      - Тогда разрешим им выходить.
      - Я бы разрешила на твоем месте. Красный Медведь собирается бушевать.
      - Красный Медведь?
      Она сморщила нос.
      - Так я это называю, Ваден.
      - Тогда Амальда - Златовласка?
      - Господи, нет. Она - Золушка, помнишь?
      - Золушка и Медведь?
      - Золушка, Медведь и… Волк!
      Дэфид нахмурился.
      - Я считал себя лучшим психиатром.
      - О, это только заботы подсознания. Она не будет доверять себе до тех пор, пока не встретится с Волком и не победит его. А после этого мы все сможем жить счастливо.
      В веселом голосе Салли была примесь горечи, и это заставило Дэфида внимательно посмотреть на нее. Ему хотелось позондировать, но это было бы неэтично, особенно потому что Салли мгновенно почувствовала бы вмешательство. Еще несколько мгновений он наблюдал за Амальдой, потом ушел из клиники.
      За месяц, который Амальда провела в Центре, очень худенькая эксцентричная женщина-ребенок превратилась во все еще стройную, но спокойную молодую женщину. Ее страхи медленно проходили под влиянием искусного лечения Дэфида и его способности сдерживать эмоции и ловко направлять жизненную энергию в нужное русло.
      Первое занятие с Гарольдом Орлеем проходило, когда Амальду достаточно хорошо успокоили. Слабоумный Гарольд восстал против девушки. Для ее реакции нельзя было подобрать более точного слова, чем "зеркало". Жалость к слабоумному эмпату была быстро подавлена, потому что Гарольд расстроился и залился слезами. Сначала Амальда возражала, когда ее заставили работать с Гарольдом, но не могла отрицать, что он мгновенно реагировал на ее эмоции, и, пока она не может контролировать их в его присутствии, она не может рассчитывать на то, что сумеет в достаточной степени контролировать их на публике.
      В первые дни в Центре она требовала, даже под действием сильных успокаивающих средств, чтобы ей сделали лоботомию, операцию, которая, как ошибочно считала Амальда, подавит ее талант. Потом она встретила Гарольда и поняла, что псионическая часть ее мозга не будет удалена при такой операции. Вторым этапом в реабилитации Амальды было ее знакомство с молодой талантливой звездой Центра, двухлетней Доротеей Хорват. Амальда быстро усвоила урок, преподанный ей таким образом.
      Маленькая Доротея охотно играла с кубиками. Когда они падали, она злилась… а мать бессознательно, но твердо контролировала ее. Мысли молодого телепата были такими громкими и ясными, что Амальда безошибочно понимала аналогию.
      - Итак, я обнаружила яркие новые игрушки в моем мозгу, а они не хотят играть со мной, правда?
      - Вы должны научиться уравновешивать игрушки, как это делает Доротея… - мягко сказал Дэфид.
      - Чтобы они все не упали с грохотом?
      - На вас, - добавила Салли. - Как вечером на заводе.
      Несмотря на успокоительные средства, Амальда побледнела и вздрогнула.
      - Он не сможет найти меня, правда?
      - Не здесь, за этими экранированными стенами, дорогая, - заверил ее Дэфид.
      Когда Амальда смогла контролировать свои эмоции, Ваден стал принимать участие в занятиях. Во время занятий использовали феномен второго концерта на заводе. Амальда, с Рэдом, могла управлять эмоциональной атмосферой любой большой комнаты, могла передавать сензитивам любые эмоции, которые выбирала. Но сила, которую Дэфид и Салли ощущали на заводе, отсутствовала.
      - Эта команда имеет ограничения, - Дэфид печально сказал Салли.
      - Ограничения? - Салли была удивлена.
      - Да. До тех пор, пока в обратном направлении не передаются темные эмоции, она может излучать любые светлые, какие хочет. Но я надеялся, что она и Ваден вместе будут достаточно сильными, чтобы противодействовать…
      - Зарождающимся беспорядкам?
      - Да. - Дэфид нетерпеливо наклонился вперед. - Это успокоило бы Франка Жиллингса и заставило бы его забыть, что он все еще против нее. А, подумай, что это будет значить для техники контроля за беспорядками: два человека вместо двадцати сензитивов, даже, если мы можем их найти, когда нужно… или вместо газа.
      - Так вот что у тебя на уме.
      - В таком случае, я думаю, мы позволим им работать командой на собраниях, которые имеют тенденцию перерастать в скандал: переговорах, ярмарках, промышленных шоу.
      - А что ты скажешь о Волке?
      - Видишь ли, я хочу заставить его выйти из леса.
      - А Амальда? - спорила с ним Салли.
      - На кого ты сделаешь ставку? На Волка или Медведя?
 

 
      Дэфид оп Овен не относился так безответственно к безопасности Амальды, как могла подумать Салли, потому что он разослал всем сензитивам, предупреждение, касающееся Амальды или Бруса Вадена или любой необычной активности со стороны Рожнина. Тед Левис, главный полицейский талант, первым прислал интересное сообщение. Хорошо известный и уважаемый работник Агентства для исполнителей, который оказался поляком, обратился в Центр Радиовещания с просьбой найти пропавшего исполнителя Бруса "Рэда" Вадена, который в соответствии с записями работал, но на самом деле не появился ни в одной работающей труппе.
      - Это может оказаться драматический театр, - Тед Левис сказал Дэфиду. - Парень действительно организует различные шоу для кабаре, но для этого ему не нужен режиссер такого класса, как Ваден.
      - А что слышно об исполнительнице народных песен, которая работает без усилителя?
      Тед Левис покачал головой.
      - Рожнин, возможно, обнаружил, что Амальда - пташка Вадена, но также общеизвестно, что Жиллингс все еще охотится за певицей, которая начала беспорядки на заводе. Рожнин не глуп. Он хитер.
      Дэфида устраивало, что Жиллингс все еще не выдвигал обвинение, потому что, пока Амальда приходила в себя и училась управлять своими способностями, это обеспечило бы ей определенную защиту.
      Дэфид думал, что же Рожнин собирается делать с Амальдой, если доберется до нее, и когда это произойдет. Конечно, публику информировали в общих чертах о способностях талантливых людей, но никогда ничего не говорилось о более странных возможностях псионических сил. И, конечно, ничего о способностях Амальды по той причине, что пока Амальда не встретила Бруса Вадена, даже нельзя было предположить, что такое возможно. Итак, что же могло предложить Рожнину его буйное воображение? Понимал ли он, что он талантлив? С тех пор, как он получил власть над своей этнической группой, планировал ли он подчинить себе через Амальду весь город?
      - Всеволод Рожнин - не дурак, шеф, - сказал Тед Левис Дэфиду. - Он находит работу и покровительство для своих славян. О, все законно; немного рискованно, если посмотреть под другим углом, но законно. И он быстро продвигается вверх своим способом. Он добивается сотрудничества там, где никто из пан-славян раньше ничего не добивался. Как, почему и что он делает, мы не знаем. Он может использовать разнообразный шантаж или обладать настоящим талантом. Хотя Жиллингс потеряет голову, если ему придется иметь дело с талантливым этническим лидером!
      - Здесь могут скрываться вещи похуже, - сказал Дэфид, хотя было очевидно, что Тед Левис не согласится. - Вы нашли предсказателей ЛЕО, чувствительных и к Рожнину и к Амальде?
      Тед Левис недовольно посмотрел на начальника.
      - Они все спят на бумажных подушках.
      - И?
      - Шеф, вы знаете, нельзя оказывать давление на ценного предсказателя.
      - Вообще нет инцидентов?
      - Ни одного. Только неопределенное чувство тревоги. - Это был, очевидно, часто повторяющийся ответ, который больше не удовлетворял ни его, ни Дэфида.
      - Пусть мозг будет открыт для Рожнина. И пусть Жиллингс не знает, что мы считаем Рожнина талантливым. Я начну использовать Амальду и Вадена, как команду. Раньше или позже Рожнин снова обнаружит ее.
      - Вы хотите этого?
      - Очень.
      Когда Дэфид ушел от Теда Левиса, в его мозгу было воспоминание о Соланж Бош; ее грубое сумасшедшее лицо, когда она телепортировалась через стальную дверь на стоянке внутри здания.
 

 
      Жиллингс очень хотел использовать Амальду и Бруса Вадена для предотвращения беспорядков. Он даже предложил отменить дежурства, но Дэфид посоветовал оставить еще на некоторое время. Команде было немедленно поручено множество собраний, конференций, съездов. Такие собрания поощрялись, чтобы отвлечь население, имеющее слишком много свободного времени, но каждое собрание могло перейти в мятеж при соответствующем воздействии. В каждом зале, где собирались люди, включая церкви, легально использовалась сигнализация, реагирующая на шум, но умные агитаторы выводили ее из строя, поэтому подавляющие газы не выпускались, когда уровень "шума" достигал высоты начала беспорядков. Профессиональные агитаторы научились регулировать свои голоса ниже опасного уровня, осторожно подстрекая свои жертвы к стихийному взрыву, с которым не могли справиться ни газ, ни водометы. И ни один провидец не мог рассчитывать на то, чтобы точно предсказать такой взрыв; обычно для эффективных действий всегда было слишком поздно.
      К счастью, когда Амальда научилась контролировать себя, она научилась читать мысли Гарольда с точностью и пониманием, превосходившим Салли. Дэфид решил, что Гарольд может работать с командой как показатель общей атмосферы в группе и, в случае необходимости, как телохранитель для Амальды. ("Можно извлечь пользу даже из несчастий", - говорил себе Дэфид). Вместе с эмпатом Амальда должна была сидеть среди публики или ходить в толпе. Ваден должен был находиться на периферии, готовый в случае необходимости "передавать". Они также намеревались излучать ауру, необходимую властям ЛЕО или организаторам мероприятия, если только это не будет коммерческим делом. Подсознательное давление в коммерческих целях было бы, конечно, незаконным и неэтичным использованием таланта.
      Команда делала большие успехи в неожиданных направлениях. На выставке моторных лодок было самое малое количество мелких краж за всю ее историю: на семейной выставке не было объявлений о потерявшихся детях, и заметно притихшие, хорошо ведущие себя группы детей из многодетных семей следовали за родителями по выставке. Два съезда, известные тем, что его участники были алкоголиками, оказались менее опасными, так как их веселье не было разрушительным.
      И Амальда начала завоевывать доверие до такой степени, что Салли заметила, что даже Брус Ваден начал иногда улыбаться.
      "Я была, конечно, права относительно сегодняшнего меню, - подумала Амальда, когда официант выложил фальшивых цыплят, картофель комками и сморщенную фасоль. - Пышный маскарад", - добавила она и отважно стала передавать чувства восхитительного вкуса. Гарольд рядом с ней засиял и с наслаждением набросился на свою пищу.
      Она мельком взглянула на своих соседей по столу, обычные представители напыщенной толпы… Она теперь была специалистом. ("Они всегда используют одни и те же "маски" на собраниях? Или это та же группа людей, что и изготовители пластиковых контейнеров на прошлой неделе и Заводская ассоциация в тот вторник?") Они реагировали на нее так же быстро, как Гарольд - чавкая от удовольствия, ели невкусную пищу. Амальда вздохнула. Плохо, что она и Брус не смогли добиться ничего от поставщиков продуктов в смысле улучшения пищи, кроме вызова их официальными лицами.
      " Ну, теперь я пойду дальше, - подумала она. - Кажется, талантам разрешают идти по пути Долга и Чести".
      Она была довольна сегодняшней "передачей". Ее стали волновать такие мелочи в заданиях. Во-первых, она развлекалась сама. Например: не дала всем этим детям капризничать на выставке лодок. На поминало отчий дом, когда все ее братья и сестры начинали одновременно плакать прежде, чем к ним подходила мама. Если бы она никогда не слышала другого детского плача, то ей хватило бы. А делать так, чтобы пища по крайней мере казалась съедобной, - это была ее реакция на плохое питание. В соответствии с указаниями в пище имелись все питательные вещества и витамины, и они должны были поглощаться ее организмом. Но она предпочитала вкусные вещи. Это делало общественные приемы терпимыми. Что за способ зарабатывать на жизнь!
      И все же Амальда с неохотой соглашалась, что ей это не неприятно. Если бы только… она не должна была бы думать об этом. Это портило ей аппетит. После всего, она поняла смысл хитрости: она могла заставить группу людей испытывать те чувства, которые она им внушала. Когда придет время, она сможет управлять и им. Брус никогда не уходил далеко от нее. Амальда улыбнулась, почувствовав тепло его безграничной любви, его близость помогала справиться с любыми страхами. Иногда, когда Брус ухаживал за ней, она хотела обнять весь мир красотой, но такой тип "передачи" был аморальным: это было личное… между ней и Брусом и… Он передавал ей мысли в ту ночь… То, о чем она даже не осмеливалась думать…
      Гарольд становился беспокойным. Она подавила воспоминания.
      А потом толчок. Она резко вздохнула. Он был таким сильным физически. Что-то возбуждало мозг… Было слишком знакомое чувство. Он был здесь.
      Гарольд захныкал, сочувствуя ей. Амальда быстро подавила удивление и страх. Он так же внезапно ушел из ее мыслей. Амальда вздрогнула, не в состоянии подавить давнишнее чувство отвращения, которое вызвало в ней это знакомое прикосновение. Она поборола свое чувство, бесмысленно улыбаясь сидящим за ее столом, успокаивающе похлопала Гарольда по руке, и он усмехнулся. К нему вернулось спокойствие. Хорошо, она должна держать это в себе.
      Но Амальда не могла удержаться и оглянулась, ища Бруса; он был за столом 4, рядом с высокопоставленными представителями церкви. Он поднял глаза, кивнул ей, а потом должен был что-то ответить своей собеседнице, женщине, которая жеманно улыбалась ему.
      Иногда Амальда думала, что Рэд должен был играть более трудную роль.
      Часть ее мозга рвалась на его поиски, но самым сильным ее желанием было, чтобы он никогда больше не прикасался к ней. Теперь Амальда оглядывала комнату; она могла бы сама обнаружить его. Она достаточно долго изучала его фотографию, чтобы физически почувствовать его где угодно. Официанты уходили на кухню и возвращались. Он не был одним из них. Он не мог быть одним из делегатов. Амальда узнала его задолго до этого. Она открыла свой мозг, как советовал Дейв, медленно, как объектив фотоаппарата. Она, действительно, не хотела этого: в мозг проникало слишком много ужасающего и отвратительного. Она удивлялась, как Дейв, который был полным телепатом и "слышал" действительные мысли, а не одни эмоции, мог это выносить. Амальда думала, насколько хорошо он "подготовил" ее, чтобы она могла принять свой талант. Она знала, что он это сделал; он говорил об этом. Амальда не знала… может быть, Дейв сделал и это. Но он был таким добрым. Теперь, если бы он только…
      "Нет, у тебя не должно быть таких мыслей, - строго сказала она себе, - Салли любит Дэфида оп Овена. - Она скорчила гримасу. - Для воспринимающего таланта, Дейв ужасно тупой. Господи, даже не нужно быть телепатом, чтобы видеть, что Салли Изелин без ума от него. А, может быть, Дейв знает и ничего не может с этим сделать? Возможно, кто-нибудь мог бы помочь Дейву? Гммм. Не взяться ли мне за это? Нет, ведь это было бы плохо и неэтично", - Амальда с сожалением покачала головой.
      Она вздохнула. Талант подчиняется определенным правилам, которые нельзя нарушать. Во-первых, вас нашли бы слишком быстро. Здесь дело не только в узде для крылатого коня, о котором всегда говорит Дэфид… это удерживает от падения… морального..
      К ней наклонился официант. Амальда подвинулась к Гарольду, чтобы позволить официанту убрать тарелку. Вместо этого он что-то пробормотал.
      - Простите, я не расслышала, - сказала она, улыбаясь ему.
      Официант посмотрел на нее и пробормотал что-то так же неразборчиво. Амальда почувствовала его настойчивость. "Он хочет, чтобы она что-то сделала?"
      - Мне, действительно, очень жаль, но не могли бы вы повторить вопрос?- Она повернулась к сидящим за столом, жестом прося разъяснений.
      Маленький мужчина выглядел злым. Четким голосом он позвал официанта от соседнего стола.
      - Я задал ей простой вопрос, а она бормочет извинения, - сказал он. Что-то привело его в ярость, его настойчивость усилилась.
      - Действительно, здесь шумно, - сказала Амальда.
      Второй официант, большой и сильный мужчина, сердито посмотрел на нее.
      - В чем проблема, мисс? Вас обманули? Участники съезда недовольны? Делайте то, что он говорит, и у вас не будет неприятностей.
      - Я, действительно, не хочу неприятностей, - И Амальда стала излучать успокаивающие мысли.
      Вдруг третий мужчина выбил из-под нее стул, а первые двое схватили ее за руки.
      - Вы пойдите с нами, мисс. Пойдите с нами.
      Они были напуганы, возбуждены и их настойчивость была неестественной, вызванной искусственно. Он внушал им действия.
      Амальда подняла Гарольда на ноги. Бедный идиот был мгновенно смущен так же, как и она. Амальда чувствовала реакцию Бруса. Но два официанта оттаскивали ее от стола. Если ее выведут из зала, то проведут недалеко от входа в кухню. Амальда пыталась удержаться от паники. Тут Гарольд выступил вперед и схватил официантов за плечи. Он оторвал их руки от Амальды и стукнул их головами друг о друга.
      Потом Брус и два чиновника, окруженные толпой людей, и ничего не соображающие официанты были вынесены из банкетного зала.
      - Успокой их, Мелли, - прошипел ей Брус, и она стала изливать такую сладость и свет, что все за ее столом прекратили есть и заулыбались друг другу. Она изменила передачу и снова села вместе с Гарольдом, даже пыталась сдержать дрожь, чтобы не стереть с лица Гарольда Орлея идиотскую улыбку.
      К тому времени, когда люди поели, напряжение стало сказываться на ней, и Гарольд занервничал. Физически она была совершенно истощена. "Что, если бы он смог забрать ее отсюда прежде, чем Гарольд смог отреагировать? Прежде, чем Брус на другом конце зала смог добраться до нее? Предположим, что он…"
      Брус был рядом. Его лицо было застывшим и непреклонным. Амальда знала этот взгляд. Но теперь она боялась лишиться частичной защиты всех этих людей. Если он, действительно, пытался похитить ее во время съезда…
      К ним пробирался работник ЛЕО в штатском. Амальда встала, широко улыбаясь. Гарольд неуклюже поднялся, он хмурился, непосредственно, по-детски выражая беспокойство.
      Недовольство своей слабостью удерживало ее на подкашивающихся ногах. В тот миг, когда Рэд, поддерживая, обнял ее, она почти повисла на нем.
      - Давайте заберем ее отсюда, - сказал Рэд и жестом попросил человека ЛЕО вывести Гарольда.
      - Идемте сюда, - сказал человек из полиции ЛЕО, показывая на шторы в конце огромного банкетного зала. Дверь вела в маленькую прихожую. - Совет официантов шумит по поводу разбитых голов. Мы должны тихо вывести вас отсюда. Что случилось, Амальда?
      - Я не совсем понимаю, - пробормотала она, понимая, что изнеможение - результат мысленной борьбы. - А правильно ли, что мы уходим? - Она оглянулась через плечо на людей, которые медленно расходились.
      - Черт с ними, - сказал Брус свирепым тоном.
      - Мне жаль. Очень жаль. - У Амальды появилось ощущение провала. В первый раз, когда она пошла против него, она потерпела неудачу. Ей хотелось плакать. После всего, что сделали Дэфид и другие, чтобы помочь ей… упасть в обморок, словно слабая женщина…
      - Я доберусь до тебя. Я доберусь до тебя в следующий раз. - Голос звучал в ее ушах так громко, как восклицание Бруса.
      - Брус…
 

 
      Чарли Морфилд вошел к Дэфиду без стука.
      - Они сделали это, - закричал он, чуть не налетев бедром на край стола.
      Дэфид "видел" такие живые изображения в мозгу Чарли и, несмотря на то, что тоже чувствовал: критический момент прошел, он вскочил на ноги.
      - Кто что сделал? - возбужденно настаивала Салли. Она не была достаточно аккуратной, чтобы следить за последовательностью диалога.
      - Они пытались схватить Амальду на приеме, - сказал ей Дэфид.
      - Только Гарольд разбил им головы.
      Салли вздохнула.
      - Жиллингс сказал: попытка и задержание произошли так быстро, что никто, из сидящих с Амальдой и Гарольдом за столом, не знал, что произошло, - продолжал Чарли. - Союз официантов шумит по поводу ареста трех его членов. Придется платить.
      - Не нужно, - сказал Лестер, когда, сердито глядя, он вошел в комнату и осторожно закрыл за собой дверь. - Очевидный случай профессиональной неприкосновенности.
      - Как вы это объясните? - спросил Дэфид.
      Лестер вздохнул, спокойно рассматривая шефа.
      - Амальда - зарегистрированный талант, правда? Она присутствовала на приеме как специалист. Поэтому никто, ни один не имеет права вмешиваться. Официанты это сделали, пытаясь вывести ее из зала. Они нарушили закон. Амальда не нарушила. И Гарольд не нарушил. Даже, если он немножко переусердствовал, то теперь защищен от последствий своим талантом.
      - Подождите минуту, Лестер, - сказал Чарли, - этот закон о неприкосновенности означает только, что против вас не могут возбудить уголовное дело, если…
      - Он также означает, - Лестер погрозил костлявым пальцем по очереди Чарли и Дэфиду, - в соответствии с тем, как сенатор Джоул Андрес и наши служители закона объясняли мне, что любой гражданин, пытающийся помешать зарегистрированному таланту выполнять его обязанности, нарушает этот закон.
      - Мы впервые должны будем использовать этот закон, - сказал Дэфид.
      Лестер удивленно и встревоженно поднял брови.
      - Так что же случилось? Или вы… - он внезапно посмотрел на Салли, которая давилась от смеха, - создали защиту, чтобы не пользоваться ею?
      Оп Овен жестом прервал его. Лестер с негодованием что-то пробормотал.
      - Я думаю, что к этому времени вы узнали цену идеализма, Дейв. Мы с трудом пробили этот законопроект: он едва не стоил жизни Джоулу Андерсу; теперь здесь явный случай нарушения, и вы обратитесь к закону. Если Жиллингс еще не сделал этого.
      На столе Дэфида замигала красная лампочка связи. Он нажал рычаг.
      - Комиссар Жиллингс, сэр, срочно.
      Дэфид кивнул в знак согласия.
      - Оп Овен, мы получили много сведений от Союза Официантов, об Амальде, ошибочном аресте и всей этой чепухе, - сообщил Жиллингс без всякого предисловия. Я разыграл это так, словно они пытались приставать и встретили отпор; сказал, что леди, к которой они приставали, сильно возмущена и собирается защищать свои права. Затем мы найдем честных служащих, хороших членов союза без сексуальных извращений, а она потребует возмещения убытков. - Жиллингс вздохнул с негодованием. - Вы знаете, это обычная статистика съездов. Теперь мы сможем внести ясность, обращаясь к закону о профессиональной неприкосновенности, но… - Жиллингс погрозил Дэфиду толстым пальцем, - Я не горю желанием раскрывать команду. Брус Ваден сказал моим людям, что что-то обидело Амальду, и я знаю только, что она обижена тем, что произошло на заводе. В Моркаме было повторение?
      - Я еще не говорил с Амальдой, Франк, - ответил Дэфид. - Я думаю, она направляется сюда с Ваденом?
      Жиллингс кивнул.
      - Дайте мне немного времени.
      - Только не слишком много. Союз Официантов давит очень сильно.
      Как только лицо комиссара на экране поблекло, Дэфид попросил Теда Левиса из группы ЛЕО.
      - Тед, вы слышали о попытке нападения на Амальду?
      - Да. Скажите, почему вы не обратились к закону о неприкосновенности… Нет? - Тед был также ошеломлен, как и Лестер.
      - Рожнин может каким-то образом входить в Союз Официантов?
      - Конечно. Нет ни одного союза, куда бы он теперь не входил по праву.
      - Есть ли шанс выяснить, был ли он сегодня на съезде в отеле Моркам?
      Тед Левис поднял руку, включил другой выключатель. Его слова и ответ были неотчетливыми, они звучали за пределами чувствительности микрофона системы связи. Он выглядел более смущенным.
      - Мы поручили Кронеру наблюдать за ним. Кронер говорит, что он у ТРИ-Д на базаре и в здании. Как это, Кронер? Эй, шеф, Рожнин в последнее время рассматривал много ТРИ-Д.
      - Потом он заподозрил, что за ним наблюдают, и ушел через другой выход ТРИ-Д. Хорошо.
      Это было неожиданное открытие, потому что могло означать, что Рожнин развивается как талант.
      - Если его толкнуть слишком сильно… - оп Овен пожал плечами, - Пойдемте посмотрим на Амальду.
 

 
      - Это был он, - сказала Амальда Дэфиду. Она выглядела бледной, потрясенной и маленькой, когда сидела против Рэда Вадена на кушетке в его гостиной.
      - Насколько близко к вам?
      Она потрясла головой.
      - Его не было в комнате. Я должна была бы увидеть его. Он был достаточно близко, чтобы узнать меня. Мой разум, я имею в виду. - Она робко пожала плечами. "Он узнал ее, потому что она так думала о нем?"
      Она хотела спросить Дэфида, но не осмелилась. Она уже достаточно разочаровала его.
      - Вы что-то чувствовали, Рэд? - спросил Дэфид.
      - Не сразу. Потом только удивление Амальды. Я посмотрел и увидел, что официанты схватили ее. Но, пока я смог добраться к ней через комнату, Гарольд стал действовать. - На лице Вадена было восхищение его ловкостью. - Я должен извиниться перед парнем, думаю, что все успокоилось прежде, чем кто-нибудь из этой толпы что-то понял.
      - Амальда, после этой попытки вы чувствовали присутствие Рожнина?
      - Только, когда мы вышли из зала. - Она закрыла глаза. - Он сказал: "Я доберусь до тебя. Следующий раз я доберусь до тебя".
      Дэфид вопросительно посмотрел на Рэда, который покачал головой.
      - Вы когда-нибудь раньше принимали слова, Амальда? - спросил Дэфид.
      Амальда испуганно посмотрела на него и покачала головой, робко улыбаясь:
      - Только от вас. До сих пор. - Она чувствовала его беспокойство. - Это плохо, да? - спросила она. Ее мягкая южная интонация усиливала сожаление.
      - Не обязательно. У нас проблема, - начал он, тщательно подбирая слова. - Мы знаем, что Рожнин хотел бы… добраться до вас, Амальда, чтобы довести до конца задуманное. Зная ваши способности, можно предположить, что это будет незаконное управление человеческими эмоциями. Мы считаем, что он старался определить ваше местонахождение. Мы также считаем, что он может не понимать, что Брус является частью ваших способностей. А это ниточка, которая может защитить и защитит вас, Амальда.
      Дэфид подкрепил замечание твердым телепатическим голосом.
      - Рожнину не удалось похитить вас сегодня, правда? И, черт побери, он не сможет сделать это и в другом месте.
      - Вы не можете быть уверены, Дэфид, - сказала она испуганным голосом.
      - Я не собираюсь проверять это, Амальда, - спокойно продолжал Дэфид, улыбаясь встревоженной девушке, - но с удовольствием напоминаю вам, что вы дважды успешно ускользнули от него. Один раз убежали и спрятались - успешно. А сегодня непосредственно действовали против его агентов.
      Амальда медленно кивнула, соглашаясь.
      - Теперь, так как Рожнин стремится добраться до вас, мы… я включаю сюда и комиссара… очень хотим найти Рожнина.
      Брус Ваден застыл и смотрел на Дэфида оп Овена с чувством, близким к ненависти. Телепат спокойно вернул ему взгляд, зная при этом, что Ваден понял намек, даже если Амальда и не поняла.
      - Рожнин, очевидно, скрытый талант. Мы знаем, что он синхронизирует свой мозг с мозгом Амальды. Мы не знаем, что еще он умеет делать, но он особенно чувствителен к этнической ситуации в этом городе; в таком положении он может принести много вреда или сделать много хорошего. Мы не можем оттолкнуть его слишком далеко и не можем дать ему уйти. Мы очень хотим, чтобы он пришел в Центр, лучше по своей собственной инициативе, как это сделали вы. Вы знаете, что значит иметь неуправляемый талант…
      Дэфид говорил больше для Бруса Вадена, чем для Амальды, но ответила ему девушка.
      - Это ужасно… ужасно одиноко и чудесно, - она робко улыбнулась Дэфиду и, хотя она самоуверенно высоко подняла голову, он мог видеть ее нерешительность и страх.
      - Теперь, - продолжал он оживленно, - используя Союз Официантов, чтобы схватить вас, Рожнин поставил нас в трудное положение: мы можем легко воспользоваться Законом о профессиональной неприкосновенности, чтобы защитить вас, но при этом возникнет необходимость вашего появления в суде. И поверьте мне, все, кто интересуется нашими тайными агентами, будет там, чтобы посмотреть на вас. Польза от вашей команды уменьшится…
      - Амальда должна будет появиться в суде? - вдруг спросил Рэд.
      - Ну, да. Я вижу, что вы имеете в виду, - и Дэфид заулыбался. Он старался сохранить нормальную улыбку, несмотря на то, что он прочитал в мозгу Бруса Вадена под покровом конструктивного предложения. - Очень хорошая мысль. Два пути. Да, я думаю, мы сможем загримировать Амальду, чтобы изменить внешность… или найти дублера. В этом случае Амальда должна была бы физически присутствовать, потому что Рожнин будет там и узнает, что ее там нет. Это будет против нас, если при судебном разбирательстве потребуется энцефаллограмма. Гммм… Хорошее замечание.
      - Чего надеется добиться Рожнин, толкая нас в суд? - спросил Рэд. Он пытался скрыть свои мысли раньше, чем они станут очевидными для Дэфида. Сейчас в его мыслях присутствовала безнадежность, предчувствие, что пылкое счастье и отношения с Амальдой, которыми наслаждался Брус Ваден, должны закончиться; все было слишком хорошо, чтобы продолжаться. Дэфид мог отвечать только на его словесные вопросы.
      - Я не знаю, - ответил он, имея в виду несколько аспектов проблемы одновременно.
 

 
      - Дублер? - Жиллингс собрался мгновенно отвергнуть эту уловку и сразу же задумчиво нахмурился. - Почему? Вы же не думаете, что кто-то окажется настолько безумным, чтобы попытаться схватить Амальду в суде? Хотя… - он посмотрел в окна, - обстановка очень напряженная…
      - Я знаю, - согласился Дэфид. Даже во время короткого полета на вертолете в Управление ЛЕО он ощутил распространяющуюся "тьму" эмоциональной ауры города. Погода была плохая, что тоже не помогало. Общая занятость населения уменьшилась; поступали обычные жалобы на пищу, необходимую для выживания; шла борьба, связанная с программами ТРИ-Д… ничего необычного… пока. Тут, действительно, должны быть предпосылки для большого взрыва.
      Потребуется две недели, чтобы улучшить пищу и получить ощутимый эффект: программы ТРИ-Д были, несомненно, изменены, но даже самые чувствительные таланты могли обмануться относительно того, что хочет публика смотреть по телевизору. Разнообразие зрелищ было почти таким же безграничным, как пищевые вкусы, и никто никогда не смог бы точно сказать, что удовлетворит аппетит публики. Оп Овен заметил про себя, что нужно проверить все предсказанные скандалы. Странно, что никто из предсказателей не мог предсказать точно ни одного определенного инцидента, при том, что было вовлечено столько людей.
      - Смотрите, оп Овен, - сказал Жиллингс, - я бы хотел иметь команду, которая может распознавать беспорядки. Особенно сейчас. И я не могу допустить, чтобы их узнавала публика.
      - Тогда мы пошлем Амальду на слушание дела загримированной.
      Жиллингс пробормотал что-то о маскарадном наряде и свиных ушах, а затем вдруг повернулся и испуганно посмотрел на оп Овена. Дэфид не собирался долго держать Жиллингса в неведении.
      - Ладно, оп Овен, что скрывается за всей этой чепухой? Кто пытался схватить Амальду на приеме в Моркаме? Это тот же самый парень, который был на заводе? Потому что, если это так, дайте нам добраться до него и охладить его пыл. Мне нужно, чтобы эта группа работала. А тут… открытая провокация беспорядков…
      Оп Овен глубоко вздохнул.
      - Я не думаю, что целесообразно охладить пыл Рожнина.
      - Рожнина? - Жиллингс вскочил со стула, расстроенный, удивленный и раздраженный от того, что сильный человек вдруг оказался беспомощным и незащищенным. - Рожнин! Господи, оп Овен, вы знаете, что случится с этим городом, при таком настроении, если я арестую Пан-Славянского лидера?
      Он возбужденно говорил в том же духе еще несколько минут, пока умиротворяющие мысли Дэфида и необходимость перевести дух не прервали поток обвинений.
      - Я не предлагал вам арестовать Рожнина. Это было бы не только неразумным, но и опасным.
      Жиллингс посмотрел на него, сказав только одно короткое слово:
      - Как?
      - Потому что Рожнин - нераскрытый талант. Именно это испугало Амальду.
      Жиллингс снова взорвался, взбешенный. На этот раз защитный экран его мозга сполз достаточно для того, чтобы Дэфид мог увидеть переход от злости к панике.
      - Нет! - Убедительное мысленное и словесное отрицание Дэфида имело вес на каждом уровне и блокировало те пути действия, которые, по его представлениям, уже запланировал Жиллингс. - Рожнина сдерживают… сейчас. Но на этот раз мы не ставим нераскрытый талант в положение, когда он может стать опасным для всего города. Я не хочу допустить вторую Мегги О., не хочу гораздо сильнее, чем вы!
      Жиллингс не мог избавиться от мысленного влияния Дэфида, поэтому оп Овен не смягчал давление до тех пор, пока не убедился, что Жиллингс будет сотрудничать с ним, превозмогая обиды.
      - Рожнин не угрожает нам… пока. Но он угрожает Амальде, - продолжал Дэфид. - И эта угроза реальна. Было бы глупо… - он сделал паузу, чтобы это слово дошло до Жиллингса, потому что тот был неглупым, - довести Рожнина до такого состояния, чтобы стимулировать дополнительные грани его таланта, - какими бы они ни были.
      На лицо Жиллингса стоило посмотреть. Он дал выход потоку ругательств, которые так восхищали и просвещали оп Овена, что он мог игнорировать тот факт, что является жертвой этих высказываний. Но этот поток успокоил Жиллингса.
      - Пару месяцев назад я говорил вам, что вашим людям действительно необходим закон, запрещающий скрывать талант.
      Дэфид криво улыбнулся.
      - Рожнин может не знать, что то, чем он пользуется, является талантом!
      - Не знать? При той рекламе, которой вы снабдили программу ТРИ-Д, он должен обязательно знать, кто он… особенно, если он мысленно играет в ладушки с этой Амальдой. Оп Овен, мне не нужен Рожнин в этом городе! Вы, таланты, должны убрать его, куда следует, обуздать его, провести лоботомию или еще что-нибудь. Или я использую закон, который мне подойдет, и надолго охлажу его пыл. Или вы забыли Белфаст?
      Замигала красная лампочка срочного вызова. Жиллингс занес кулак, словно желая раздавить аппарат, а потом злобно ругаясь, снял трубку.
      - Да?
      Наступило минутное замешательство. Дэфид почти видел, как звонивший с трудом глотает слюну и больше всего на свете хочет, чтобы ему не нужно было продолжать.
      - Комиссар, юристы Союза Официантов здесь с залогом за своих членов. Мы освободим их?
      - Сначала я хочу их увидеть, - быстро вполголоса сказал Дэфид.
      - Задержите их. Кто-то отсюда спустится. Потом примите залог.
      Жиллингс бросил оп Овену пуговицу странной формы.
      - Это позволит вам свободно ходить по зданию. И не потеряйте ее.
      Дэфид поблагодарил комиссара и вышел. Бродить по помещениям ЛЕО было не частым развлечением: уровень "нервного" шума был больше, чем мог вынести телепат Дэфид.
 

 
      Союз Официантов послал группу юристов, чтобы добиться освобождения своих арестованных членов. Их проводили в приемную в стороне от главного входа той секции комплекса ЛЕО, где находились арестованные.
      Дэфид прошелся мимо, быстро просмотрев мозг каждого. То, что он "прочитал", ему не понравилось, но подтверждало факт, что Рожнин организовывал процесс. Ни один из этих людей не знал больше, чем ему было положено. Но каждым двигало сильное желание быстро и успешно выполнить задание, иначе… Это "иначе" обещало темные пугающие последствия.
      Как можно быстрее, Дэфид вернулся в экранированное, спокойное, частное "орлиное гнездо" Жиллингса. Комиссар отсутствовал. Дэфид использовал короткую передышку для серьезных размышлений.
      Наконец, он пришел к заключению, что бывают времена, когда нужно оперировать только "чувствами" относительно вещей. Боже, упаси, он не был провидцем, но бывают времена, когда нужно просто обходиться без рациональных мыслей и выводов. Особенно, находясь лицом к лицу с таким человеком, как Рожнин, от которого нельзя было ожидать предсказуемых реакций на стимулы и давление.
      Было сходство между положением Рожнина и Мегги О., но на этот раз у Дэфида был инструмент и было решение.
      - Мы сражались с водой устаревшим способом - водой, Франк, - сказал он комиссару, когда тот вернулся в свой кабинет. - Теперь мы будем пользоваться современными методами: пеной и транквилизаторами.
      - Что вам не нравится?
      - Я могу объяснить, но вы поверите мне?
      Жиллингс посмотрел на него. Его плотный естественный экран пропускал противоречивые эмоции: желание верить, сомнение, раздражение и расстройство.
      - Я должен, правда? Но, черт побери, Дейв, если вы, таланты, не сдержите Рожнина…
      - Мы можем, - Дэфид оп Овен зло усмехнулся, подумав о тайном, аморальном, неэтичном использовании таланта, к которому он собирался призывать. Лестер не одобрил бы это, но он не собирался говорить Лестеру Велчу.
      Хитрость требовала обращения к закону о неприкосновенности. Но Дэфид не учел криков, которые начнутся, когда средства массовой информации объявят о ходе слушания дела. Неожиданно Аарон Гринфилд громко поддержал Союз Официантов, когда они оскорбленно подняли крик, что таланты плохо обращаются с неталантливыми и прячутся за закон. Комитет съезда Моркам пытался избежать любой ответственности, заявив, что они не нанимали команду талантов для приема… их защита заключается в том, что члены их съезда - это законопослушные мирные люди, не замеченные в нарушениях, поэтому группа ЛЕО была не нужна и нанесла ущерб их доброму имени и так далее. Гринфилд использовал это в политических целях. Он никогда не поддерживал Закон о неприкосновенности, потому что "очевидно, он является ширмой для незаконного, аморального, неэтичного вторжения в частную жизнь; еще один пример консервативной и совершенно непозволительной привилегии меньшинства. Отменить закон о неприкосновенности! Никаких особых привилегий для меньшинства! Заставить их платить за собственные ошибки! Налогообложение на одинаковой основе для всех".
      Провидцы стали видеть тревожные инциденты. Чтобы изменить обстоятельства, команда начала переодеваться, чтобы их не узнавали. С Амальдой и Брусом Ваденом ходили тренированные люди ЛЕО. Они были на связи двадцать четыре часа в сутки, ходили с одного собрания на другое, стараясь предотвратить взрывы. Дважды Амальда чувствовала, что Рожнин ищет ее. Она прекращала все передачи, и они немедленно покидали то место.
      Погода оставалась не по сезону жаркой и сырой. В снабжении пищей случались беспрецедентные срывы, а истощение источников неизбежно влечет за собой прекращение развлечений. Еще заботы.
      Стратегия Рожнина страдала от его же усердия. В день слушания дела собралось столько людей, желающих проследить за законом о неприкосновенности в действии, что он даже не мог попытаться похитить Амальду. Работники ЛЕО извинились перед толпой надеющихся кандидатов за то, что они вынуждены выбирать. Аудитория, естественно, была набита талантами, не живущими в городе, которых пригласил Дэфид. Сензитивы у входа в здание суда предупреждали работников ЛЕО, кого не нужно впускать, и Пан-Славянский контингент был исключен. Вслед за стороной, выдвигающей иск, в качестве ПанСлавянского лидера был допущен Рожнин, так как один из официантов принадлежал к его народу. Для Дэфида оп Овена это была первая возможность хорошо рассмотреть этого человека, и он немного удивился внешности Рожнина. Дэфид хотел бы "просмотреть" его, но эмоциональная аура комнаты судебного заседания делала это невоз можным, и умственно, и физически. Телепат оценивал подсознательные впечатления, которые он получал от Жиллингса и Амальды. Рожнин выглядел вполне презентабельно, был привлекательным; был одет в не очень дорогой китель. Густые темные волосы до плеч и тонкие темные усы соединялись с баками, оставляя остальную часть волевого лица выбритой. Рожнин занял место у стены и повернулся, чтобы внимательно осмотреть тех, кто уже сидел.
      Оп Овен искренне сожалел о невозможности проверить мозг этого человека, который наверное, что-то замышлял. Оп Овен спокойно "ждал" его.
      Но здесь не было тех, кто мог бы предсказать ситуацию. Были случайные предчувствия, но слишком разные по своей природе, чтобы быть полезными или показательными в смысле тенденции развития событий дня. Дэфид мог только сделать вывод, что не имеет значения, как сегодня пройдет слушание. Однако, как показывал здравый смысл, для непредвиденных обстоятельств возможность была. Дэфид предупредил Вадена, а затем тайно "подготовил" Амальду. Среди публики находились таланты, которых девушка не знала, и они получили указания.
      Вошел Брус Ваден и сел сзади. Он тоже оглянулся. Его глаза следили за взглядом Дэфида. Тот подумал, что Ваден ищет Рожнина, когда глаза Вадена задержались на лице какого-то человека с широкой грудью, но это было не усатое лицо Рожнина. Внимание Рожнина привлек жилистый невысокий мужчина в неряшливом костюме из твида, который важно шел по проходу к своему месту за столом обвиняющей стороны.
      "Итак, - подумл Дэфид, - Аарон Гринфилд настойчив, как все невысокие мужчины!" Гринфилд наклонился вперед, похлопал по плечу одного из адвокатов, стал с ним беседовать, все время оглядывая публику и, наконец, указав на пустые места со стороны обвиняемых.
      Включились лампы, и "судья" подал сигнал электронным молотком, призывая суд к порядку. Один из группы обвинителей поднялся, чтобы заявить протест по поводу отсутствия обвиняемой и адвоката, но это был сигнал для Амальды. Она и сопровождающие вошли в зал.
      Конечно, как и ожидали, раздался протест адвокатов истца. Обвиняемая прибыла, одетая в широкое платье, в парике и загримированная под японку. Ее сопровождали две женщины, похожие на нее, как две капли воды. Даже если бы все представители стороны, предъявляющей иск, вскочили на ноги, для неталантливых было бы невозможно, узнать, кто есть кто.
      Однако, так как это было предварительное слушание, которое должно было проходить перед компьютером, судья, "слушающий" дело, не имел указаний относительно одежды или сопровождения обвиняемых и/или адвокатов, пока они появлялись чистыми и опрятными. Прокурор ответил, что обвиняемая умышленно мешает правосудию, появляясь с сопровождающими, которые выглядят так же, как и она. Одна из Амальд встала, представила два комплекта документов, свидетельствующие о том, что их предъявитель - законный адвокат, и спросила судью, ведущего дело, было ли запланировано отказать адвокату обвиняемой из-за того, что по размерам и внешности он похож на обвиняемую. Протест был отклонен.
      Вдруг прокурор потребовал распечатки энцефаллограмм, чтобы доказать, что женщины, которые оделись таким образом, действительно те, за кого себя выдают: адвокаты и обвиняемая.
      Защита не возражала. Быстро были сняты энцефаллограммы, и бесспорно установлено, кто - адвокаты и кто - обвиняемая. И тут три женщины снова на миг исчезли, потом вернулись. Дэфид оп Овен наблюдал за перекошенными от злости лицами за столом прокурора. Очевидно, хитрость удалась. Публика шепталась, половина развлекалась, вторая половина совершенно смутилась от этой комедии.
      Слушание продолжалось. Было выдвинуто обвинение в незаконном аресте и заключении в тюрьму. А закон о профессиональной неприкосновенности требовал прекратить обвинение Амальды, как зарегистрированного таланта.
      Слишком довольный собой, Дэфид пропустил первый сигнал тревоги Амальды.
      "Дэфид, - мысленно сказала она, - он позади меня". Она была взволнована.
      " Не смеши", - сказал Дэфид, и она отреагировала так быстро и так убедительно, что Дэфиду не нужно было звать на помощь эмпатов, которые сидели в зале.
      Мгновенно Дэфид подумал, что страх придал ей силы, потому что на каждого из сидящих в зале, на него и приглашенных талантов напал смех. Казалось, что публика насмехается над недовольством суда.
      Дэфид достаточно подавил излучение Амальды, чтобы не согнуться в приступе неконтролируемого смеха. Даже на лице Рожнина была усмешка: он прислонился к стене, пытаясь управлять своим телом, - поворачивал голову, так что мог "просматривать" публику. Дэфид слегка согнулся, притворяясь, что давится от смеха, и заметил, что Рэд Ваден и другие таланты делают то же самое.
      Великолепно! Пусть Рожнин думает, что инициатива исходит только от Амальды! Но могла ли Амальда - даже с помощью Рэда - передавать так сильно? Могла ли она, действительно, использовать Рожнина без его согласия? Если так…
      Судья механически ударил молотком, призывая к порядку. Стук молотка становился все громче и громче, а смех продолжался. Было приказано очистить зал суда от "обструкционистов". Приступ смеха, которым страдали все, вдруг прекратился. Люди вытирали глаза и приводили в порядок одежду. Аарон Гринфилд взволнованно оглядывался, его лицо пылало от злости. Дэфид понимал, что он не дурак. Он должен знать, что ответственность за это несет талант, и с оскорбленным чувством собственного достоинства, он удвоит попытки обложить таланты налогом. "Конечно, нельзя приготовить омлет, не разбив яйца", - философски думал Дэфид. Он одобряюще кивнул Амальде, которая со своими двойниками украдкой посмотрела на него.
      Затем обвинитель сказал, что имеется заявление от Комитета Съезда в Моркаме, данное под присягой, что они не требовали надзора полиции ЛЕО. Защита ответила, что все происшедшее попадает под закон о предотвращении беспорядков, и что полиция ЛЕО считает вполне законным применять те методы предотвращения беспорядков, которые считает целесообразным. Неопределенность и неустойчивость в городе позволили комиссару ЛЕО принять меры, которые он считал необходимыми для обеспечения соблюдения закона и порядка. Адвокат защиты напомнил "судье", что, если собираются 200 или больше человек (а на приеме в Моркаме было 525 оплаченных мест за столами), то требуется дополнительный надзор, независимо от того, просят об этом или нет, если в городе зарегистрирована "сложная" атмосфера. Обвинитель хотел точно знать, какие способы предотвращения беспорядков использовала Амальда. Защитник ответил, что она зарегистрированный эмпат чувствительностью +15 и степенью восприятия +12, и предложил представить положительные свидетельства от организаций, которые использовали способности Амальды, как таланта, для предотвращения беспорядков. Обвинитель повторил требование точно описать ее методы управления толпой и защиту, к которой обращается комиссия по наблюдению за соблюдением закона и порядка.
      Дэфид точно не знал, хочет ли обвинитель отделить Амальду от ее двойников или раскрыть способ, которым она пользуется.
      Защитник снова потребовал снять обвинение: она не хочет отнимать у суда время и тратить общественные деньги, если свидетели ясно доказали отказ истца от иска.
      Обвинитель страстно настаивал, что это очевидный случай персонального нарушения и неправильного использования привилегий, но тут как раз истекло отведенное время и выключился свет. Послышался грохот, когда "судья, слушающий дело" искал программы для прецедента. Это не заняло много времени. Через несколько минут на экране появилась дата судебного разбирательства: через семь недель.
      "Неплохо", - подумал Дэфид, хотя он наполовину хотел, чтобы компьютер отверг этот случай. Но без прецедентов на это была слабая надежда.
      Страх Амальды был как нож в его животе. Он пытался добраться до Рожнина, понять, что же тот делает. Брус Ваден вскочил на ноги, пошел по проходу. Его движению мешали другие, которые уже начали покидать зал суда.
      У Дэфида было чувство, что каждый талант в зале вдруг застыл, а потом Рожнин, приподнявшись со стула, с изумлением на лице, стал медленно падать на людей в ряду перед ним.
      - Эй, парень умирает, - закричал кто-то. - Здесь есть врачи?
      Брус Ваден старался добраться до Рожнина. Дэфид подал знак двум другим талантам, чтобы они помогли. Если бы они могли таким образом забрать Рожнина в Центр…
      - Я врач, - твердым громким голосом сказала женщина за три ряда от него, поднимая сумку для оказания первой помощи. Завязалась легкая драка, когда Брус старался перехватить ее, но вдруг панславяне двинулись, перепрыгивая через сиденья, отталкивая людей в сторону, чтобы защитить упавшего лидера.
      Дэфид вернул Вадена, отозвал других.
      Судебный пристав быстро выбежал из суда, вызывая санитарный вертолет, а женщина-врач и три славянина подняли упавшего мужчину и отнесли его на стол прокурора. "Судья, слушающий дело", стал призывать к порядку, требовал удалить из зала обструкционистов. Его голос становился все громче и громче, пока он, наконец, не объявил перерыв до выяснения обстоятельств.
 

 
      - Ну, хорошо, хорошо, мы дали ему сильные успокоительные и держим его в больнице в здании суда, - сказал Франк Жиллингс Дэфиду, - но нужно действовать. Все забито пан-славянами. Мы не можем арестовать человека за то, что он упал в обморок в здании суда… Как вы это сделали?
      - Один из наших специалистов по телепортации "ударил" его,сказал Дэфид с печальной гримасой.
      Жиллингс посмотрел на него с благоговением и уважением.
      - Нужно быть очень осторожным, нажимая на сонную артерию, - объяснял Дэфид, почти извиняясь. - Но он оказывал давление на Амальду.
      - Вы рассчитывали на это! А я рассчитывал, что вы схватите его здесь. А это проклятое слушание взволновало весь город. Не говорите мне, что вы рассчитывали на это!
      Дэфид посмотрел на Жиллингса и на долю секунды заколебался.
      - Нет, не совсем, но мы делаем все от нас зависящее.
      - Что? Что, черт побери, вы имеете в виду?
      - Я имею в виду, что мы поставили ловушку и положили приманку и мы просто должны иметь терпение.
      - Терпение? Когда город вот-вот взорвется?
      - Довольно странно, Жиллингс. Я не думаю, что город взорвется. Мы записали несколько инцидентов, незначительных, включающих таланты… - и Дэфид нахмурился, потому что инциденты причиняли страдания и были такими неопределенными, что можно было выдать только общее предупреждение всех талантов.
      Жиллингс что-то возмущенно пробормотал.
      - Меня тошнит от вас. Вы даже не можете защитить себя.
      - Мы делаем, что можем. - В голосе Дэфида появилось достаточно твердости, чтобы сделать Жиллингсу выговор. - Что касается вас, комиссар, - факт, что наши провидцы не предсказали крупных беспорядков. Город будет в безопасности!
      - Докажите! - потребовал Жиллингс, но Дэфид оп Овен не ответил и вышел из кабинета комиссара.
      Телепат всю дорогу до Центра пытался справиться с внутренним смятением. Конечно, Жиллингс должен был быть жестким и считаться только с самым главным - с безопасностью города, но гордость Дэфида уязвила мысль о том, что Жиллингс мог так бесцеремонно отбросить личные переживания талантов. Дэфида огорчало, что для нового закона о неприкосновенности через несколько дней потребуется больше обоснований. Тот факт, что таланты теперь будут получать компенсацию за персональные нападки на них, его не удовлетворял. Он бы предпочел никогда не обращаться к этому закону.
      Для Жиллинса было бы хорошим предупреждением, если бы Рожнин раскрылся полностью… И как, черт возьми, они собирались публиковать закон, в соответствии с которым незаконно скрывать талант? Скрытые таланты всегда неожиданно обнаруживались, когда устанавливались правильные связи…
      И не было ни единого инцидента, связанного с Амальдой, или Рэдом, или Всеволодом Рожниным. А у него все провидцы в Центре были настроены на эту дьявольскую троицу. Как это могло быть?
      Душевное состояние Дэфида было мрачным, когда он посадил вертолет на крышу главного административного здания Центра. Спускаясь по лестнице, он старался изгнать яд горечи и злобы из своего мозга. Он задержался у двери в свой кабинет, но свернул в сторону. Он должен был успокоиться. Чрезмерная реакция была самозащитой. Жиллингс мог сам, будучи скрытым талантом, оставаться упрямо глухим к проблемам талантов, особенно, когда те сталкивались с наблюдением за соблюдением закона и порядка в его драгоценном городе.
      Пока Рожнин находился без сознания в больнице здания суда, Дэфид пытался внушить ему совет искать Амальду в Центре. Это был единственный практически возможный метод… заставить гору придти к Магомету. И, очевидно, гора должна придти по собственному желанию. Теперь, если бы он только мог заставить Магомета превратиться в Лорелею… это ускорило бы дело и, может быть, не причинило бы вред стольким талантам.
      Это снова разозлило Дэфида так же, как в кабинете Жиллингса, и он начал обдумывать все с начала.
      Его путь шел мимо двора для игр, и он слышал, как там кричали и визжали ребятишки, споря об очень важных обычных вещах. Обычных? Для него, возможно, но они были так же увлечены своими аргументами, как и он…
      - Ну? - На его пути стояла Салли Изелин, уперев руки в бедра. На ее нахальном хорошеньком личике было жесткое насмешливое выражение. - Ты не доволен результатом слушания? - Она нахмурилась, чувствуя его неуверенность. - Но ты смог внушить что-нибудь Рожнину? О, этот Жиллингс. Что это за полицейский, который раздражает людей?
      Настала очередь Дэфида удивиться.
      - Ты хорошо читаешь мысли, Салли.
      Вдруг он почувствовал, что ее мозг стал непроницаемым и контакт, который начал поднимать его настроение, исчез.
      - Чего же ждет от нас Жиллингс? - спросила она.
      - Счастливого конца!
      Она задумчиво посмотрела на него, потом усмехаясь пошла рядом.
      - У каждой волшебной сказки должен быть счастливый конец. Хотя я не рассчитываю на Жиллингса.
      Ее изменение настроение, когда она скрыла от него свои мысли, ободрило его. Тем не менее, он сказал довольно мрачно, что для Золушки нет предсказания со счастливым концом.
      - Ты… честный! - говорила Салли; в ее голосе и глазах было раздражение. - Твоя беда, Дэфид оп Овен, в том,что ты по-настоящему не веришь в талант.
      - Извини! - Дэфид остановился и посмотрел на нее.
      - Именно потому, что ни один не предсказал несчастье необычных размеров, вытекающее из этой аферы с волшебной сказкой, ты хандришь. Неужели все талантливое должно кончаться несчастьем? Ты собираешься предаваться печали до конца дней? Или ты готов согласиться, что предсказания несчастья не было, потому что оно не произойдет? Что все сработает правильно? Все сензитивы раздражены, но не так сильно. Господи, неужели мы должны горевать все время? Неужели мы должны суетиться, думая, имеем ли мы право быть счастливыми?
      Дэфид думал, что знает Салли Изелин довольно хорошо, но выслушивать такое от девушки с веселым добродушным характером?
      Она повернулась к нему, в ее глазах сверкал гнев.
      - Я не добродушная глупая девчонка! Я могу быть такой же язвой, как любая другая женщина!
      В таком настроении она забыла закрыть свои тайные мысли. Здесь было все, что правила приличия не разрешали Дэфиду "воспринимать", и ее чувство гордости не давало ей открыться перед ним больше.
      Вдруг Дэфид обнял ее, отзываясь на удивительную открытость. Необъяснимо, но она стала отбиваться, и, пренебрегая правилами приличия, Дэфид глубоко проник в ее мозг, мимо барьеров, которые она старательно воздвигала, мимо дерзкого многословия, которым она скрывала свои чувства. С подавленным всхлипыванием она смягчилась и позволила ему ощутить все ее противоречие. Пожилой мужчина и значительно более молодая женщина; ее желание, чтобы он был высоким, а она элегантной подходящей супругой для человека с его положением и способностями, его представление о ней, как о глупой девчонке, ее чувство несоответствия, потому что она не могла находить все больше и больше талантов, чобы облегчить его ношу… маленькие грешки и большое честолюбие, которое живет в душе каждого человеческого существа. И то, что он увидел в этот момент "восприятия", только усилило ее любовь к нему.
      Одной рукой он отклонил ее голову назад, заставил посмотреть ему в глаза. Ее забавляло, что телепату требуется взгляд. Она улыбнулась, когда разделила его мысли. Он чувствовал настоятельную необходимость словами выразить мысли, которые передавал ей, но все, что он мог, это произнести ее имя, а потом поцеловать ее. Больше ничего не было нужно.
 

 
      На следующее утро неясная тревога сензитивов выразилась в нападках на талантливых. Один из "сыщиков", прикрепленных к Управлению ЛЕО, был избит по пути к Центру. Талантливого механика в большом гараже в средней части города серьезно искалечили и затолкали в багажник автомобиля, который он обслуживал. Двух целительниц в неспециализированной больнице побили и обрезали им волосы, но нападающих поймали, потому что девушки смогли "позвать" на помощь.
      В ярком утреннем свете Дэфид с горечью подумал, имеет ли он, на самом деле, право на личное счастье.
      - Если это не часть допотопной пуританской чепухи, я не знаю, что это такое, - сказала Салли, внезапно появляясь из ванной во всей первозданной изящной красоте, -… я не что-то миниатюрное, Дейв оп Овен.
      Она выглядела достаточно смешно, без одежды, когда ее сердили его мысли и огорчали пессимистические размышления о перспективе утренних неприятностей.
      - Я не уверена, что будет хорошо, если мы разрешим Рожнину придти сейчас сюда, - продолжала она, отпивая кофе.
      - Я надеюсь, что он придет, как только к нему вернется сознание.
      Салли подняла брови.
      - Раньше ты никогда не ошибался в оценках. Если только… - Она поджала губы, нахмурилась.
      - Амальда сдержит его? - Дэфид поймал наполовину подавленное замечание.
      - Ты знаешь, она напугана. Я имею в виду, боится, как женщина боится очень властного мужчину… сексуально, я имею в виду. Ты знаешь, что я имею в виду, и потом Брус Ваден и все остальное.
      - Амальда доказала вчера, что Рожнин не может властвовать над ней.
      - Может быть… я имею в виду интеллектуально, с помощью таланта, да. Но Брус поддерживает ее. Он уже на вершине Хрустальной горы, а Амальда не осмеливается покатить другое яблоко.
      Дэфид уловил невысказанную мысль Салли. Частично нежелание Амальды согласиться с тем, что Рожнин привлекает ее, шло от страха потерять Бруса Вадена, к которому ее влекло так же, но по другим причинам.
      - Она не из тех, кто бросит кость, которую держит во рту, чтобы схватить ту, которую видит в воде, - сказала Салли.
      - Это выдумки?
      - Почему бы и нет? Ты добавил мифы к моим сказкам, а это моя попытка.
      - Мне остаются только пословицы?
      - Итак?
      - Итак! Нам остается Амальда, которая сдерживает Рожнина?
      - Иначе он был бы здесь.
      Дэфид обдумывал эту интересную возможность, когда зазвонил телефон.
      - Шеф, перед нами пикеты, - возмущенно сказал Лестер. - Честно заплатите свою долю. Все платят налоги. Почему не вы? Никаких привилегий меньшинству.
      Дэфид глубоко вздохнул.
      - Пит на приеме, и он говорит, что у них законная политическая платформа, они зарегистрированные члены партии. В соответствии с законом о политической платформе они могут пикетировать земли, потому что есть законодательство, касающееся нашего налогообложения.
      - Вы сообщили Жиллингсу?
      - Ха! Они сообщили нам о времени появления первых пикетов, которые собрались заранее у наших ворот. А что с вашим вчерашним макиавеллистическим вздором?
      - Не говори "гоп", пока не перепрыгнешь! - ответил Дэфид. Салли вздохнула и подала сигнал капитуляции.
      - Ну? - Лестер ждал объяснений.
      - Я должен спросить Жиллингса, не встречался ли Рожнин с Аароном Гринсфилдом после вчерашнего слушания в суде, - ответил Дэфид.
      - Вы дурак, шеф? Что же нам делать теперь?
      - Следить за тем, чтобы наблюдатели сохраняли спокойствие и проявляли бдительность при управлении беспорядками.
      - Амальда и Рэд?
      - Нет, сигнал подает Гарольд вместе с Питом. Спросите Жиллингса…
      - Спросите его сами. Чарли говорит, что его как раз вызывают.
      Прежде, чем Дэфид смог попросить отложить разговор, Чарли установил связь, и Дэфид надеялся, что комиссар ЛЕО не узнает, что он хотел уклониться от разговора.
      - У вас неприятности? - Лицо Жиллингса было бесстрастным.
      - Ничего такого, с чем мы бы не могли справиться…
      - Ловушка захлопнулась? - Жиллингс выглядел почти довольным.
      - Гммм… но я бы хотел, чтобы здесь были ваши войска для подавления беспорядков.
      Теперь лицо Жиллингса выражало досаду.
      - Я думал, что предполагается, что Рожнин придет как ягненок?
      Дэфид быстро посмотрел на Салли, которая что-то бормотала. Ее легкомыслие не соответствовало серьезности данной ситуации и все же… это помогало.
      - Рожнин - сильная личность…
      - Я иду за ним… - Теперь Жиллингс смотрел так, словно ловушка захлопнулась.
      - Жиллингс, не идите за Рожниным. - Тон Дэфида был значительно более строгим, чем обычно у людей, которые обращаются к комиссару ЛЕО. - Мы оказали максимальное давление, возможное при этих обстоятельствах. Он придет…
      Комиссар долго смотрел на директора.
      - Вы лучше знаете, что делать, оп Овен.
      - Конечно.
      - Ты говоришь так, как будто действительно знаешь, - сказала Салли, когда он повесил трубку.
      - Я, действительно, думаю, что знаю, Салли, - Дэфид посмотрел из окна на здание, где находились Амальда и Рэд. - Две птицы на одном кусте, две корзины с одинаковыми яйцами, два мозга с одной и той же великой мыслью…
      - Пожалей меня! Я согласна!
      - Хорошо, тогда давай представим, как раскрутить Амальду…
 

 
      - Он идет за мной, - сказала Амальда, когда она и Рэд заметили двигающихся по кругу пикетчиков и собирающихся любопытных наблюдателей.
      Брус Ваден откинул назад голову и захохотал. Он не притворялся веселым, потому что в этом смехе была горечь. Но ее мрачное выражение лица было смешным, а его смех не выражал сочувствия, которого она ждала.
      - Дорогое дитя, если Рожнин должен успокаивать свою славянскую сущность, прибегая к такого рода уверткам…
      - Ради Бога, что ты имеешь в виду?
      - Я имею в виду, что Рожнин просто не может придти сюда, независимо от того, что внушил ему оп Овен, когда он был без сознания.
      Ее раздражение сменилось дрожью. Ваден мог чувствовать ее отвращение при соприкосновении с мозгом Рожнина. Но ее впечатление больше не было преобладающим в его реакции на Рожнина; не было после того, как вчера он увидел этого человека в суде.
      - Ты, действительно, смотрела вчера на Всеволода Рожнина?
      Амальда посмотрела на Вадена невинными широко раскрытыми глазами, и он почувствовал, что она без ума от него. Сначала Брус подумал: это потому, что она боится Рожнина и следит за всеми упоминаниями о нем. Теперь он был другого мнения.
      - Малли, милая, - он обнял ее за плечи, заставляя посмотреть ему в глаза. - Я смотрел на Рожнина. Я хорошо рассмотрел его. Мне понравилось то, что я увидел.
      Это вернуло ее к действительности, и Рэд глубоко вздохнул, крывая мозг, чтобы она безошибочно видела искренность его слов.
      - Он парень такого типа, которому я доверяю и которого уважаю, даже если бы я смог победить его в честной борьбе. Я знаю. Я все слышал о его разуме, похожем на канализационную трубу, и о его власти в городе, и я не знаю, могли все это изменить. Я научился прятать неправильные мысли, но Рожнина никто не предупредил, что парни вокруг все время читают его мысли.
      Амальда смотрела на Рэда. Ее глаза расширились, рот раскрылся. Он хотел целовать ее, любить и успокоить, но не только.
      - Запомни, я не думаю, что Рожнин святой, крестоносец, но он сильный, Малли, он восстал против Городской Администрации, а когда ты борешься против городских властей, ты используешь любое преимущество, которое можешь попросить, взять или… - он слегка прикоснулся к ее щеке,-… украсть. Я не порицаю его за то, что он решает свои проблемы через тебя. - Он не мог заставить свой голос звучать твердо и знал, что проигрывает в уме их первую встречу. - Если ты влияешь на Рожнина так же, как на меня, мне чертовски жаль бедного парня. Это должно быть страшно для него: хотеть тебя и не получить.
      Амальда отбросила всю сдержанность, и теперь изливала на него раскаяние/любовь/признательность/согласие/понимание/гордость/преданность.
      - Не делай этого, Малли. Я должен думать.
      Извиняясь, она закусила губу и спрятала свои эмоции.
      - Спасибо. Ну, где же я был? Да. Как вчера, я не думаю, что Рожнин сможет тебя использовать. Не теперь. Или только, если ты позволишь ему. А ты не позволишь. Если это то, что сводит тебя с ума, забудь о нем. Разве ты не помнишь, как легко ты победила его? Ты легко справилась с парнем, милая. Он любит тебя, даже если не знает это.
      - Я беспокоюсь о тебе, Брус, - сказала она очень слабым голосом, ее глаза были широко раскрыты и полны слез.
      Он обнял ее, прижав к себе ее стройную фигуру, чтобы она "чувствовала" все, что он не мог выразить. Свои знания, что талантливый человек не может быть эгоистом, каким бы талантом он не обладал, что связь между ними слишком сильная, чтобы ее можно было разрушить или ослабить принятием третьей стороны, что талант имеет обязательства, помимо личных.
      Она протянула руку и нежно погладила его лицо. Ее пальцам было приятно прикасаться к шелковым волосам его бороды; ее пальцы выражали то, чего она не могла сказать. Так как она научилась принимать право Бруса решать за них обоих, она согласилась с его решением и теперь.
      - Место действия установлено, милая, - сказал он, наконец. - Все готово к приходу Рожнина. Ты разрешишь ему придти?
      Она нетерпеливо вздрогнула, потом расправила плечи и улыбнулась Брусу, готовая за его взгляд двигать горы. Ему нравилось это в Амальде, среди тысячи других вещей. Он выразил одобрение нежным мысленным объятием. Талант тоже имеет преимущества.
 

 
      Рожнин тер виски и думал, какой же порошок подсунул ему врач как средство от головной боли.
      Они что-то сделали с ним, когда он был без сознания. Точно так же он, Всеволод Рожнин, знал, что они заставили его потерять сознание во время слушания дела. Нет, не "они"! Она!
      Убеждение, что он должен добраться до нее, быть с ней, вернулось с новой непреодолимой силой. И Рожнин снова стал бороться с с этим чувством, а в висках стучала кровь и руки сжимались в кулаки в попытке противостоять принуждению.
      Он выскочил из-за стола, споткнулся, опрокинул нетронутую еду, чуть задержался у двери, ударившись виском о раму. Он ударил голову второй, третий раз. И схватившись за дверь, он откинул голову назад, горько рассмеявшись.
      " Рожнин должен разбить себе голову, потому что чувствует себя очень хорошо, когда останавливается!"
      Его пальцы давили раму до тех пор, пока ногти не согнулись от прочного пластика. Он медленно повернул голову, как будто мог видеть Центр сквозь бетон и пластик, через мили; он безошибочно поворачивался в этом направлении.
      - Нет! - На этот раз он заколотил кулаками по пластику. - Рожнин не придет по зову женщины. Она придет к нему!
      "Как они это сделали с ним? Как она может звать его?" Как только он узнал ее имя и то, что она в Центре, он послал своих людей выяснить все, что возможно. Она зарегистрирована как телеэмпат. Рожнин узнал это, и ответ только подтвердил то, о чем он догадывался: она может передавать эмоции и, вероятно, принимать их.
      Рожнин со злостью колотил по стене, передавая такую ненависть и досаду, закипавшие в нем от того, что он не обладал ею, и унижение от того, что его заставила потерять сознание… в присутствии его избирателей… худенькая девчонка, которую он мог разломать пополам одной рукой.
      "А кто этот мужчина с рыжей бородой, который работает с ней? Насколько тесно она связана с ним по работе?"
      К бурным эмоциям Всеволода Рожнина добавилась ревность. От гнева кровь пульсировала в его висках.
      Сила желания увидеть Амальду достигла другого пика. Он поборол его. Он не пойдет к ней. Она должна придти к нему. Она, которая может читать его мысли, пусть прочитает эту. Пусть прочитает его чувства…
      "Нет!"
      Рожнин остановился. Все в нем остановилось, его сердце, легкие, молекулы кислорода в крови. Потом он глубоко вздохнул, на неожиданно спокойном лице появилась странная улыбка.
      Неудивительно, что она, малышка, не пришла к нему. Она могла читать его мысли. Он, Рожнин, будет вселять в нее ужас: ужас от злости, которую он испытывал к своей маленькой птичке. Он и раньше чувствовал ее страх, чувствовал, как ее душа убегала от него. Вот почему она убежала с завода. Но она не должна бояться его, Всеволода Рожнина. Она должна бояться каждого мужчину, мальчика и взрослого, но не Всеволода Рожнина. Он пойдет к ней. Он объяснит.
      - Черт возьми! Неужели никогда не пройдет эта головная боль?
      Зазвонил телефон. Шум острой болью проникал в голову. Обезумев от боли, он схватил трубку, чтобы прекратить шум, и резко ответил.
      - Все на местах.
      - На местах? - Рожнин потряс больной головой, не в состоянии вспомнить, на каких местах и где.
      - Пикетчиков проверила охрана Центра, два пожилых человека: никаких оснований для беспокойства.
      "Пикетчики? Пикеты? В Центре? Да. Он обсуждал это с невысоким мужчиной из северной части штата. Как он мог забыть?"
      - А группа подавления беспорядков?
      - Расположилась близко, чтобы было удобно действовать. Люди…
      - Хорошо, достаточно! - Его голову словно сверлили сверлом, но он помнил. Как он мог забыть? Она была в группе контроля за беспорядками, не так ли? Хорошо, пусть она контролирует. Люди будут собираться на землях Центра, частных, уединенных, священных землях, со всего города, люди из многих этнических групп, поэтому нельзя будет свалить вину на его сектор. Это означало, что его заслуги будут уменьшены наполовину, но пусть он только доберется до этой малышки и… Он распахнул окно и соскользнул по вентиляционной шахте. Он открыл окно в задней комнате, которая принадлежала слепой родственнице, и вышел через заднюю дверь. Нашел железный рычаг и поднял крышку канализационного люка и ловко закрыл ее за собой, когда уже был внутри. Он быстро пошел по тонкому ручейку, который стекал из труб в это время дня. Повернув два раза направо и один раз налево, он пришел в более широкую секцию трубопровода с узким помостом с одной стороны. Еще два поворота направо и два налево - и он поднялся по лестнице. Закрыл за собой люк. Остановился грузовик, он мгновенно забрался в него и отдал команду водителю.
      Сензитивы сообщили в главное управление ЛЕО, что Рожнин покинул свою квартиру. Жиллингс сейчас же предупредил Центр и оповестил все станции.
      Чарли Морфилд позвонил на квартиру Дэфиду.
      - Позвоните Амальде и скажите ей, что я направляюсь туда.
      Салли от возбуждения не могла справиться с комбинезоном, и Дэфид держал воротник, пока она не попала в рукава.
      - Он идет. Ты оказался слишком сильным для него.
      - Возможно.
      Дэфид мог видеть и другое объяснение тайного ухода Рожнина, особенно, когда снаружи стоят пикетчики, а наблюдатели образуют все больший и больший полукруг за воротами Центра.
      - Да, я вижу, что ты имеешь в виду, Дейв.
      - Давай морально укрепим Амальду.
      Телефон зазвонил снова.
      - Шеф, я не получил ответа от Амальды.
      - Скажите Жиллингсу, чтобы он прислал сюда все группы по борьбе с беспорядками. Общая тревога.
      Ругаясь, Дэфид оп Овен схватил Салли за руку и потащил ее. Он никогда не спускался по лестнице так быстро, это была почти телепортация. После всего, Салли рассказала ему, что она коснулась ногами ступенек всего три раза.
      Амальда и Брус Ваден вышли в парк через один из боковых выходов. Они подошли к линии пикетчиков с одной стороны и шли с толпой зрителей до тех пор, пока не оказались прямо против главных ворот. Пикетчики с сознанием долга выкрикивали лозунги, которые несли. Четверо полицейских ЛЕО, которым было поручено здесь находиться, смертельно скучали. Транспорт для перевозки пассажиров приземлялся на общественной площадке в нескольких сотнях ярдов от ворот, и жители с опущенными лозунгами спокойно выходили.
      - Это хулиганы, а не честные пикетчики, - тихо сказал Брус Амальде.
      Она кивнула, потому что заметила нужного человека.
      - Он с ним.
      - Ну, это последнее место, где он будет искать нас. Ты хорошо закрылась?
      Амальда снова кивнула, не отрывая глаз от Рожнина.
      "Он, действительно, привлекателен", - подумала она. В его манере было что-то гордое и сильное. Брус прав: она, действительно, не видела его раньше. Ее так пугал его мозг…
      Она перестала думать, потому что Рожнин вдруг посмотрел через плечо на толпу и слегка нахмурился. Он стоял у вертолета, сбоку от новой смены пикетов, которые ходили по кругу…
      - Амальда, предупреди Дейва. Видишь их маневры? - Говоря это, Брус плавно передвигался в более удобное положение для групповой работы.
      Полицейские ЛЕО и два охранника видели теперь вновь прибывших и их целенаправленное движение, которое сначала казалось бесцельным. Эти охранники, джентльмены, у которых был кроткий вид, на самом деле, были сильными кинетиками и могли лишить взрослого человека возможности двигаться, не пошевелив пальцем.
      Прежняя смена вышла из цепи, опуская и бросая плакаты и готовясь уходить. Некоторые люди из толпы мирно наблюдали с тропинки, а потом начали приближаться к парку.
      Амальда стала передавать, сначала тихо, чувство огромной усталости, абсолютной скуки и неприятия этой активности.
      Брус пошел дальше по улице, улавливая и усиливая интенсивность ее передачи. Он наблюдал за Рожниным, видел, как тот застыл, его голова медленно и безошибочно повернулась к Амальде. Группа, в которой она стояла, сдвинулась, и она осталась одна.
      "Великолепное противостояние", - сказал себе Брус Ваден со странной объективностью. Словно с помощью магической силы или по общему согласию все незаметно отступили от двух действующих лиц, оставив между ними проход.
      - Не бойся, малышка, - шепотом сказал ей Брус, мысленно пытаясь поддержать передачу и скрывая внутреннее нежелание делить Амальду с кем-либо вообще.
      Вдруг он почувствовал поддержку, неописуемую мысленную поддержку и контакт с Дэфидом оп Овеном, который через него говорил с Амальдой. И это не был просто Дейв, но что-то… нет, кто-то еще.
      Зона была охвачена молчанием, осталась только передача Амальды, которая стала импульсивной. Брус усиливал ее, представляя, как его учили, что эмоции - это что-то видимое, с ними нужно обращаться как с чем-то материальным, с видимым и осязаемым, как вода, падающая вниз и заливающая все своим потоком.
      События развивались, как в замедленном кино. Рожнин сначала тяжело поставил вперед одну ногу, потом другую, как человек, пробирающийся через черную тягучую массу, липкую и слишком сладкую. Лицо мужчины исказилось от напряжения.
      Амальда стояла, слегка приподняв подбородок, с такой же царственной осанкой, как на сцене на заводе, настолько уверенная в себе, что почти обманула Вадена.
      Все двигались медленно: пикетчики, настоящие и фальшивые, бросали слишком тяжелые плакаты, опускались на землю, разваливаясь в позах полного изнеможения. Это заставляло полицейских ЛЕО, хотя они очень старались сопротивляться давлению, опускаться на колени, ложиться лицом на землю.
      Стояли только Амальда, Брус и Рожнин. Она глубоко вздохнула и прямо посмотрела в глаза Рожнину: она сделала это впервые.
      И Брус был прав, что Ваша (она легко нашла ему уменьшительное имя, хотя он думал о себе, важничая, только как о Всеволоде Рожнине, индивидуальность Ваша была здесь тоже) хорошо выглядит, со стройной фигурой и чувствительными руками. Ей нравились у мужчин длинные пальцы красивой формы. Она бы сама хотела иметь такие руки.
      - Хорошо, я здесь, - сказала она громко и вызывающе.
      Он жадно пожирал ее глазами, словно умирал из-за существа, которое скрывалось под покровом ткани.
      - Ты моя. Я, Всеволод Рожнин. Скажи, что ты моя.
      Это его мысль ударила ее. Ей хотелось смеяться, петь, потому что его мысль не могла пойти дальше ее мозга. Эта мысль не могла дойти до Бруса, стоящего не более, чем в пяти футах от нее. Если она не захочет передать ее дальше!
      - Ну, и чего же вы хотите? - спросила она тихо, потому что сознание могущества над другим человеком делало ее робкой.
      Некоторые из его парней поднимались на ноги, потому что Амальда выключила часть общего излучения, чтобы разговаривать с Вашей. Через Всеволода Рожнина она передала мимолетную мысль о тошноте, что мгновенно заставило их опуститься на траву. И так же мгновенно она отвела настоящую болезнь. Затем она полностью выключила эмпатическую передачу, зная, что ее прекращение достаточно дезориентирует жертвы, и они больше не доставят хлопот.
      - Я думаю, вам лучше пойти с нами, Всеволод, - сказала она Рожнину и взяла его за руку, поворачивая и направляя его к Центру, словно у него не было другого выбора. Брус подошел с другой стороны, и они пошли вместе.
      Рожнин был ошеломлен, он поджал губы. Он смотрел на Амальду, когда она вела его, за руку, как мать ведет домой блудного сына. Привратник кивнул троице, когда они прошли в парк Центра.
 

 
      - Что случилось с вашим здравым смыслом, оп Овен? - спросил Франк Жиллингс. - Пустить в муниципалитет не только Амальду и Вадена, но и Рожнина? Господи, это то, что он хотел от Амальды…
      - Спокойнее, Франк. Группа имеет задание, она совершенно за конна.
      - В муниципалитете нет беспорядков…
      Дэфид удивленно поднял брови.
      - Нет? Как говорит Рожнин, раздражение растет, и не сделано ничего конструктивного. Каждая этническая группа настаивает на том, что ее членов ставят в худшие условия обвинениями и контробвинениями, пока посредник откладывает слушание и не делает ничего, кроме демонстрации плохих манер парламентариев. Жаль. Команда собирается разрядить обстановку, чтобы возобладал здравый смысл. Рожнин имел веские причины, когда ему нужен был талант Амальды.
      Дэфид также не сказал, что он заключил с Рожниным сделку, чтобы тот присоединился к Центру. Все, чего он хотел, - это быть уверенным, что распределение работ будет справедливым. "Нет, не все, - поправил себя Дэфид, - но Рожнин выбрал неправильный путь".
      Дэфид успокаивающе улыбнулся изображению Жиллингса на экране.
      - Теперь он часть команды, а она выполняет приказы Центра.
      - А Рожнин? - насмешливо спросил Жиллингс.
      - Как я объяснял вам, Франк, Рожнин с точки зрения парапсихики мертв ко всем остальным. Он и Брус Ваден до некоторой степени теперь чувствуют друг друга. Они оба тренируются, но Рожнин - это талант, который подходит только для Амальды. Она в центре всего. Вы можете сказать, что ему нужна узда.
      Франк Жиллингс усмехнулся, несколько успокоенно. Затем, выставив подбородок, он посмотрел на директора.
      - Вы собираетесь начать воздействие на членов правительства, чтобы внести поправку в закон о неприкосновенности талантов?
      - Немедленно. Конечно. - Дэфид улыбнулся, явно злясь. - Сенатор Гринфилд поможет нам провести через Сенат поправку к закону, который будет в повестке дня следующей сессии.
      - Гринфилд?
      - Да. Рожнин пригласил его сюда в Центр для беседы. Сенатор оказался сговорчивым.
      Комисар ЛЕО растерялся.
      - Какие у вас дела с Гринсфилдом? Изливаете на него доброту и любовь?
      - Господи, нет. Ему только показали, что Центр - не меньшинство, а собрание меньшинств, так как представлены все этнические группы. Он объехал территорию и сразу понял, что дома - совсем не такие роскошные, как он представлял себе раньше, с плавательными бассейнами и свободным местом, где можно поселить еще людей. Он, действительно, похвалил наши планы и экономное использование льгот.
      Франк Жиллингс никак не верил Дэфиду оп Овену. Он что-то пробормотал.
      - Какие дела с ним у Рожнина, Дейв?
      - Я не знаю, что вы имеете в виду, Франк.
      Комиссар ЛЕО негодовал.
      - Дейв, не создавайте мне больше проблем, хорошо?
      - В предсказуемом будущем ничего не произойдет.
      Недоверчивое лицо Жиллингса на экране погасло.
      - Дэфид, это в высшей степени аморально, неэтично и откровенно грязно, - сказала Салли, поднимаясь с кушетки, где она сидела за пределами видимости экрана. Она подошла, обняла его. Он погладил ее волосы, поцеловал лоб.
      - Возможно. Лес всегда напоминает мне, что нельзя все говорить.
      - Стыдно говорить о Ваше, - вздохнула Салли.
      - Почему?
      - О, это довольно грустно, что ее Пегас - мул с точки зрения психики.
      - Слава Богу, что это так, - сказал Дэфид так пылко, что она удивленно посмотрела на него. - С такими амбициями и побуждениями этот молодой человек через полгода властвовал над миром, если бы здесь не было Амальды и Бруса, чтобы остановить его.
 

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

01.09.2008