- Садимся на крышу, - сказал оп Овен пилоту. - Жиллингс, найдите людей, чтобы закрыть все входы и выходы к этому месту стоянки. Пусть вертолеты висят на открытых местах. Нужно защитить людей от ударов.
Оп Овен понимал, что это не принесет пользы, даже, когда он почувствовал первый удар от осознания девушкой надвигающейся опасности.
- Закройте мозг, - закричал он на пилота и Жиллингса. - Не думайте.
- Моя голова, моя голова. - Это стонал Хайз.
- Сконцентрируйтесь на Орлее, - сказал оп Овен, подняв руки к вискам в ответ на давление. Фигура Хайза на экране, пошатываясь двигалась за Орлеем, который теперь вошел в стоящую машину.
Оп Овен уловил давление на психику и рассеял его, направляя назад уверенность/помощь/защиту/сочувствие. Он мог простить ей смерть Джила Граци. Так сделал бы любой талант. Если бы она немедленно сдалась, Центр как-нибудь защитил бы ее от незаконных аспектов ее действия. Только нужно сдаться сейчас.
Кто-то закричал. Другой человек повторил этот пронзительный крик. Вертолет дернулся и тряхнул их. Пилот стонал и задыхался. Жиллингс бросился вперед, хватаясь за ручки управления.
Оп Овен, участвуя в невероятной битве, не видел физические реальности. Если бы он только мог завладеть вниманием этого перегруженного мозга… удержать его достаточно долго… боль/страх/ черное/красное/грязно-оранжевое/пурпурное… дыхание… шок. Полное неверие/страх/потеря уверенности. Безумное физическое усилие.
Бетон поцарапал щеку оп Овена. Пальцы кровоточили, когда он царапал запертую стальную дверь на крыше. Он не мог войти. Он должен был догнать ее первым!
Как-то ноги нащупали ступени, когда он стал пробираться вниз по пожарной лестнице, умышленно заставив свой разум оцепенеть под градом ударов. Ударов, которые становились слышимыми.
Потом он увидел ее: пальцы вцепились в стойку лестницы, ноги балансировали за ступеньку от площадки. Слишком тонкая фигура подростка, на мгновение застывшая от неуверенности и потрясения; пряди черных волос, как свидетельства порочности свисали на худое лицо, искаженное и ставшее уродливым от страшных физических и умственных усилий неистовой воли. Ее огромные глаза, черные от сумасшедшей ярости и ужаса, налитые кровью от отчаяния и соленый пот, огромное желание убежать… ее глаза смотрели в его глаза.
Она знала, кем он был; и ее ненависть била в его мозг. Те слова - после смерти Джила Граци - были ее словами; их не создало его больное воображение. Тогда она узнала в нем своего реального противника. Только теперь он вынужден был признать, что она умела, и все, что она умела, к сожалению, она использовала не по назначению.
В эти доли секунды противостояния он принял безжалостное решение. Больше всего в жизни желая, чтобы не нужно было этого делать.
Она поняла! Она была в смятении!
Вдруг она оказалась за тяжелой дверью, не открывая ее. Гарольд Орлей, который мчался за ней по лестнице, не обладал таким талантом. Страшным усилием он разломал металлическую дверь. У Дэ фида не было выбора. Она телепортировалась. Он поддержал теле-эмпата, открыл задвижку и широко распахнул дверь.
Орлей преследовал тонкую фигурку, которая мчалась по тускло освещенному бетонному полу комнаты с низким потолком. Теперь она направлялась по пандусу вниз.
- Стой, стой, - оп Овен слышал свой умоляющий голос.
Хайз, покачиваясь, спустился по лестнице.
- Выстрелите в него. Ради Бога, выстрелите в Орлея, Хайз, - кричал оп Овен.
Казалось, Хайз потерял координацию. Оп Овен попытался оттолкнуть его дрожащие руки и самому взять ружье. Тренированные рефлексы Хайза заставляли его все крепче сжимать ружье. Как раз тогда оп Овен услышал отчаянный крик девушки.
Двое мужчин появились наверху у пандуса. Они оба выстрелили, глухой звук выстрелов сопровождало ее затрудненное дыхание.
- Не в нее. Стреляйте в Орлея. Стреляйте в мужчину, - кричал оп Овен, но было слишком поздно.
Даже, когда девушка рухнула на пол, Орлей схватил ее. Хватал, и рвал, бил источник эмоций, которые так взволновали его. Бил и разрывал ее физически, как она поступала с его психикой.
Тело Орлея дернулось, когда стали действовать транквилизаторы, но потребовалось слишком много времени, чтобы преодолеть адреналиновую реакцию перевозбужденного теле-эмпата.
Боль, жалость, и ужас появились в глазах Жиллингса, когда он вбежал на этаж. Полицейский стоял вдалеке от забрызганных кровью тел.
- Господи, неужели никто не мог помешать ему догнать ее? - пробормотал пилот вертолета, отворачиваясь от бесформенного окровавленного предмета, наполовину закрытого телом Орлея, который был без сознания.
- Дверь могла бы остановить Орлея, но он открыл ее, - мрачно сказал Хайз, показывая на оп Овена.
- Она телепортировалась сквозь дверь, - тихо сказал оп Овен. Он должен был прислониться к стене. Он начал непроизвольно дрожать: это была реакция. - Ее нужно было остановить. Сейчас. Здесь. Пока она не поняла, что сделала. Что она могла сделать. - Его колени подогнулись. - Она телепортировалась сквозь дверь!
Неожиданно на помощь ему пришел Жиллингс, Жиллингс, мозг которого больше не был закрыт, а излучал сочувствие и благоговение, и понимание.
- Вы так и сделали.
Эта фраза едва задержалась в мозгу оп Овена, когда он терял сознание.
- Это все, что осталось от покойной Солланж Бош, - сказал Жиллингс, бросая пленку из картотеки на стол. - Все из ее жизни, что мы смогли собрать. - Цыгане нигде не остаются надолго.
- Все, что от нее осталось? - спросил Лестер Велч, хмуро глядя на то, что осталось от пятнадцати лет человеческой жизни и поместилось на трех дюймах.
- Уверяю вас, - ответил Жиллингс, немного раздраженным тоном, впервые с тех пор, как он вошел в кабинет. - На ленте есть также длинное интервью с Биллом Джонсом, кузеном, работником социальной сферы, поселившемся тут после того, как Солланж выздоровела. У нее была бронхиальная пневмония. У него и мысли не было, - поспешно заверил их Жиллингс, - что есть другая причина, кроме обычной проверки, касающейся местопребывания беглых жителей графства. У него случилось предчувствие, - Жиллингс скорчил гримасу, - что семья уехала в Торонто. Они уехали. Он также думал, что они посчитали девочку мертвой, когда она упала на улице. В Торонто подтвердили это. Итак, я не думаю, что это удивит вас, оп Овен, но ее компания, по словам Джона, - те, кто все еще живут ворожбой, хиромантией, гаданием на кофейной гуще.
- Минутку, Жиллингс, - начал Лестер, рассерженно. Он успокоился, когда увидел, что его шеф и комиссар полиции усмехаются друг другу.
- Итак… как вы и подозревали, оп Овен, она обладала странным талантом. Мы знаем от санитарок, что она смотрела ваши пропагандистские передачи, находясь в больнице. Мы можем заверить, что она узнала о том, что ее ищут или тогда, когда Джил Граци "нашел" шубу, или когда было установлено, где она живет. Не трудно угадать мотивы совершения кражи и вообще ее инстинктивное желание воровать. - Жиллингс внезапно резко потряс головой и встал. Он стал вытягивать руку, вспомнил и поднял ее в прощальном жесте. - Вы продолжите эти передачи, правда?
Лестер Велч так зловеще посмотрел на комиссара, что оп Овен засмеялся.
- С определенными сокращениями, да.
- Хорошо. Таланты нужно находить и тренировать. Тренировать молодых, и хорошо, если они смогут использовать свой талант должным образом. - Жилингс посмотрел в глаза оп Овену. - Бош была плохой, оп Овен, насквозь порочной. Послушайте, что сказал о ней Джонс, - и вы не будете слишком сильно сожалеть об этом вторнике. Молодые тоже иногда бывают неподдающимися.
- Я согласен, комиссар, - сказал Дэфид, провожая его к двери так спокойно, как если бы он не слышал так ясно, что думает Жиллингс. - А мы оценим вашу помощь, если вы придумаете, как объяснить странное происшествие во вторник.
- Случай взаимопонимания, - сказал Жиллингс, его глаза блестели. - И не нужно меня провожать. Я могу открыть эту дверь.
Не успела плотно закрыться за ним дверь, как Лестер Велч повернулся к начальнику.
- И кто кому при этом окажет услугу? - спросил он. - И вы не осмелитесь говорить о невиновности, оп Овен. Два дня назад этот человек был вашим врагом, выступающим против меня с достаточной ненавистью и недоверием.
- Помните, что вы сказали о вторнике Жиллингса?
- Вокруг талантов в последнее время было столько пустых замечаний.
- Франк Жиллингс - телепат. - Потом, когда Лестер задохнулся от этой новости, оп Овен добавил: - И он не хочет быть телепатом. Он подавляет свою способность. Естественно, он должен быть противником.
- Ха!
- Он не слишком стар, но недостаточно гибок, чтобы приспособиться к таланту после того, как отрицал его так долго.
- Я верю в это. Но что означало это "я могу открыть эту дверь"? - Лестер передразнил низкий голос комиссара.
- Я тоже слишком стар, чтобы учиться новым фокусам, Лес. Я телепортировался через дверь в крыше на той стоянке. Он видел, как я сделал это. А она увидела память об этом в моем мозгу. Если бы она была жива, она бы вычистила мой мозг. Но ведь я - не хотел, чтобы она умирала.
Оп Овен резко повернулся к окну, пытаясь восстановить равновесие, глядя на спокойный пейзаж. Так и было - пока он не увидел, как Гарольд Орлей бредет по дорожке со своим провожатым. Мгновенно перед глазами возникло бледное лицо с широко открытыми глазами и растрепанные волосы.
Загудела внутренняя связь, и он нажал кнопку.
- Мы нашли еще одного, шеф, - веселый голос Салли Изелин вернул ему силы. - Сильный предсказатель с кинетическими способностями. И знаешь что? - Салли была так возбуждена, что ее голос срывался. - Он сказал, что полицейский его участка прислал его к нам. Он не хочет больше проблем с полицейскими, поэтому…
- Его зовут Билл Джонс?
- Откуда ты знаешь?
- Это не предвидение, Салли, - сказал оп Овен с легким смехом. Он чувствовал, что снова начинает с оптимизмом смотреть в будущее. - Правда, это не предвидение, Лес?
4
Узда для Пегаса
Джулиан Пенстрак, глава муниципалитета, Дэфид оп Овен, директор Восточно-Американского Парапсихического Центра, и Франк Жиллингс, комиссар отдела по наблюдению за соблюдением законов и порядка, собрались в кабинете Жиллингса; обстановка была подходящей: все четыре стены кабинета в башне были из прочного плексиглаза, поэтому присутствующие имели полный панорамный обзор города, которым управляли и который защищали.
- Дело Мегги О. не осталось без вознаграждения, - напомнил Дэвид оп Овен двум другим собеседникам. - Ее… родственник… я не знаю, кем приходится ей Билл Джонс… оказывается хорошим провидцем.
Жиллингс заворчал и потер крылья мясистого носа, выражая сомнение.
- Половина города почти парализована страшной головной болью, двое умерли, масса людей в больнице, а вы говорите о каком-то вознаграждении!
- Вы склонны перенимать негативное отношение, не так ли, Франк? - заметил глава муниципалитета, наполовину развлекаясь. Он наблюдал за оп Овеном краем глаза. Он знал, что директор Парапсихического Центра глубоко потрясен смертью Джила Граци и Соланж Бош, известной также под именем Мегги О. Странный спор между Жиллингсом и оп Овеном начался с того случая: один проявлял сдержанный восторг, а другой - смутное сожаление. Ну, Пенстрак, в определенной степени, сам являлся эмпатом и чувствовал, что не нужно слишком сильно углубляться в обсуждение исхода того инцидента. Достаточно сказать, что внезапный успех и смерть Мегги удалось скрыть от публики, и, если бы Дэфид удовлетворился некоторым успехом, правда, на темной стороне, глава муниципалитета был бы доволен.
- Тем не менее, - продолжал Джулиан Пенстрак, - закон о профессиональной защите теперь, как недавно появившийся, введен в сборник федеральных законов и структуру государственных законов. В чем теперь ваша проблема, Франк?
- Дело в том, что, если могут существовать предатели типа Соланж Бош, то, как мы можем выследить их прежде, чем они принесут неприятности? Теперь, - он задержал руку Дэфида оп Овена, когда тот хотел заговорить, - я знаю, что у вас осуществляется подсознательная программа ТРИ-Д, Дейв, но насколько она хороша для обнаружения таких чудаков?
Оп Овен вздрогнул от слов Жиллингса.
- К сожалению, покажет только время. У нас есть Билл Джонс, кузен Мегги О., и он будет первоклассным провидцем. Салли Изелин в экспериментальной клинике имеет более пятидесяти кандидатов в день. - Он вздохнул. - Большинство из них принимает желаемое за действительное. Боюсь, что яркий талант может придти только случайно. Мы не можем заставлять людей проверять наличие у них таланта.
- Все, что нам нужно, - это принудительная проверка, - сказал комиссар ЛЕО.
- Девяти миллионов людей? - с притворным ужасом спросил Пенстрак.
Жиллингс проворчал:
- Непроверенные обходятся нам дороже.
Пенстрак согласился.
- Еще лучше проверка в детском возрасте. Она окажет нам огромную помощь, - сказал Дэфид оп Овен. - Наши сензитивы случайно обнаружили в родильной палате сильного телепата. Но у нас нет необходимого оборудования и, что более важно, персонала. Для обнаружения талантов еще в зародыше нужны особые люди. Салли Изелин очень чувствительна в этой области, и я благодарю Провидение за ее присутствие в клинике. Она никогда не ошибалась в оценках. Но она единственная в Восточном Центре и работает слишком много.
Дэфид улыбнулся и отказался от того, что собирался доверить им. Суровое лицо Лестера Велча было обращено к нему:
- Ради Бога, Дейв, не говорите всем, что вы знаете. Они не всегда хотят слышать это.
Дэфид, например, и сам сомневался, что Франк Жиллингс дружелюбно отнесется к замечанию, что главная помощница Салли Изелин в данный момент - двухлетняя Доротея Хорват, необычайно талантливая дочь двух работников Центра. Доротея приходила каждое утро и полдень в клинику "играть" в комнате, полной кандидатов. Она инстиктивно подходила к каждому, у кого имелись малейшие признаки таланта, и Салли могла их проверить более глубоко. Других можно было отпустить после стандартных проверок, чтобы они не знали о предварительном отборе. Доротея была в блаженном неведении относительно того, что она могла делать. Она просто делала это.
- Талант иногда бывает скрытым,-сказал Дэфид Жиллингсу,-как это было с Солланж Бош, и полностью развивается под давлением. Но разные люди реагируют на разные стимулы. Талант можно также сознательно или бессознательно сдерживать, так как любой талант отгораживается от недоброжелательного внимания менее одаренных. Мы пытаемся смягчить зависть людей с помощью публичных информационных передач, которые должны помочь таланту…
Жиллингс прервал его бесцеремонным взмахом руки. Дэфид оп Овен подумал: в значительной степени потому, что Жиллингс - скрытый талант и не хочет, чтобы его тренировали или напоминали об этом дефекте.
- Простите за лекцию, - сказал оп Овен с извиняющейся усмешкой, - но вы должны понимать, что мы ограничены в манипуляциях с талантом, который есть в нашем распоряжении. Мы не можем предвидеть неправильное развитие таланта. Ваши работники ЛЕО, Франк, имеют всю информацию, касающуюся того, как обнаружить скрытый или подсознательный талант. Что мы еще может сделать?
- Пусть ваш друг, сенатор, напишет к этому закону о защите поправку, о том, что незаконно быть талантливым и скрывать это - сказал Жиллингс.
Дэфид посмотрел на Жиллингса виновато и удивленно. Восприятие Жиллингса не было ограниченным: он знал, что скрывается за усмешкой оп Овена и зло смотрел на него.
- Я предложу это Джоулу Андресу, когда мы встретимся следующий раз, - вежливо сказал оп Овен. - Такая точка зрения должна быть хорошо принята.
- Как, черт возьми, вы можете выполнить этот закон при условиях, которые вы только что упоминали, Дэфид? - сказал Пенстрак с понятным раздражением. - Нет оборудования, недостаточно талантов. Кроме того, скрытые таланты не будут знать и поэтому не будут регистрироваться, а талант, который знает о своих способностях, может заявить, что у него их нет.
- Ну, это помогло бы мне, - сказал Жиллингс все еще с раздражением. Но он смотрел на оп Овена с меньшим гневом. Очевидно, телепат не говорил главе муниципалитета о скрытых способностях Жиллингса. Он знал, когда держать рот закрытым. - Я могу скрыть подозрения и не потерять над собой власть, как эта цыганская девушка.
Улыбка оп Овена поблекла.
- Вы можете подавить или сдержать талант, Франк. Это просто создаст определенное давление на них, а мы хотим избежать этого любой ценой. В парапсихике так много того, что мы не знаем. Слишком много.
- Например? - спросил комиссар ЛЕО, злясь от неприятного поворота разговора.
Оп Овен развел руками.
- Я не могу сказать. Я не провидец. - И добавил благоговейно и тихо: Аминь!
Жиллингс снова заворчал.
- Теперь, по этой причине ваши таланты должны заниматься этнической чепухой? Я искренне верю, что ваши взгляды являются пан-этническими.
- Очевидно.
Жиллингс пристально посмотрел на него, как будто подозревая оп Овена в несерьезности. Джулиан Пенстрак откашлялся.
- Уже легче, - продолжал представитель ЛЕО, - но у ваших предсказателей не было инцидентов: кроме туманных предупреждений?
Он постучал по записям инцидентов, которые днем раньше были присланы в его кабинет.
Дэфид покачал головой.
- Дар предсказания - самый неустойчивый, но, вообще говоря, чем больше людей вовлечено, тем больше вероятность туманных предвидений. Или, наоборот, чем сильнее изменение для выдающейся личности, или объединения, или эмоциональных связей, тем более правдоподобен определенный инцидент. Старые гадалки на кофейной гуще и картах пытались предсказывать будущее. И в то время, как я считаю, что они могли достаточно хорошо обобщать будущее для среднего обывателя, лучшие из них были точными только тогда, когда предсказывали будущее тех, кто определял судьбу большого числа людей. Некоторые предсказатели работают только на прямой конфронтации с личностью, вот почему мы держим под ключом персональные дела таких сензитивов. Но вы не можете спровоцировать предсказание. В примере с Мегги О., удача, что мы начали с нее. Отдельный случай, не включенный ни в какую группу, так что нельзя проследить источник, который заставит кого-то из наших предсказателей "читать" о ней. Так было до тех пор, пока обстоятельства не привели к тому, что ее путь пересекся с линией жизни Джила Граци. Тогда мы получили новые сведения, потому что предсказатель был настроен на Джила. Как я продолжаю без конца твердить, есть множество парапсихических проявлений, о которых нам ничего не известно. Каждый раз, когда я думаю, что я понимаю, какую-то комбинацию или аспект, появляются исключения, которые смущают меня. Генри Дерроу сказал, что имеющий талант похож на оседлавшего крылатого коня: перед вами величественная панорама, но вы не всегда можете соскочить, когда хотите.
Жиллингс терпеливо ждал, слушая разглагольствования оп Овена; теперь тот загремел магнитофонными лентами на столе. Пенстрак бросил на директора еще более проницательный взгляд.
- Я всегда думал, что Пегас - символ поэзии… полет словесной фантазии. Но я должен сказать, мне нравится ваше сравнение, Дейв. Крылатый конь подходит для вас. Если бы мне хватило мужества вскочить ему на спину.
- Если бы вы двое соблаговолили обсудить земные проблемы, - ехидным тоном сказал Жиллингс, - как мы собираемся искать работу для тех, кто роется в грязи?
***
Через два месяца утром, когда Дэфид оп Овен вошел в свой кабинет, на его столе лежала записка, чтобы он позвонил Салли Изелин, как только сможет. Для персонала, чувствительного к словам, формулировка звучала провокационно. Вдобавок к тому, что Салли занималась проверкой кандидатов. Дэфид набрал ее номер телефона, как только прочитал записку, не обращая внимания на другие ленты и сообщения с красными и белыми флажками. Если бы за месяц публичных информационных передач удалось найти хотя бы один скрытый талант, то окупились бы все затраты на программу.
- Салли, это Дэфид. Ты звонила мне?
- О, Дэфид! - ее голос звучал удивленно и смущенно. - Я не уверена, должна ли я беспокоить тебя…
- Моя прабабушка обычно говорила: "Если есть сомнение, значит она грязная".
- Я говорю не о рубашке, Дэфид, - Салли потеряла обычное легкомыслие. - Я говорю о людях.
- О каких людях? - Это напоминало вытягивание гвоздей из дерева: интригующе и не похоже на Салли.
- Хорошо, Дэфид, я не хочу вредить тебе. Но… ты бы мог пригласить меня вечером? Есть место… я хочу, чтобы ты почувствовал. Я сама не могу понять, что это такое, но знаю, что что-то случится.
- Все интереснее и интереснее. Ты заинтриговала меня…
- О, черт, я совсем не хочу интриговать тебя. Я пошла и сделала то, что не должна была делать.
Дэфид засмеялся.
- Салли, все, что ты сделала, вызывает неуемное любопытство.
- Ну, хорошо, слоненок. зайди за мной в девять; тебе понадобится вертолет и деньги. - Она помрачнела от причастности к дикому расточительству и разврату, но в ее голосе звучал скрытый смех, свидетельствующий о том, что Салли снова была сама собой.
- Я возьму столько пачек с деньгами, сколько позволит мне Лестер. В девять!
Он нажал кнопку связи как раз в тот момент, когда открылась дверь и вошел Лестер Велч.
- Что на уме у Изелин?
- Я не мог понять по телефону, - ответил Дэфид, намеренно не понимая Лестера.
Мужчина выругался и мрачно посмотрел на шефа.
- Ладно, значит вы не хотите говорить. Может быть у меня нет таланта, но он не нужен мне для того, чтобы понять, что Салли возбуждена. Она так старается говорить тихо.
Дэфид пожал плечами и потянулся за лентами.
- Как только я узнаю, вы тоже будете знать. Вас что-то еще волнует в это прекрасное утро? Салли говорит, что вечером мне понадобится куча денег.
Лестер минуту удивленно смотрел на него, потом фыркнул. Он показал на голубую ленту с финансовыми шифрами среди других бумаг со срочными пометками, которые Дэфид перебирал пальцами.
- Какой-то мужлан из местности Ист Уотерлес Форд хочет обложить налогом жилые помещения Центра, так же, как любой жилой квартал. Заявляет, что доход с таких "высокооплачиваемых жильцов" уменьшит государственный дефицит на девять процентов.
Дэфид оценивающе свистнул.
- Он, вероятно, прав, за исключением того факта, что это зарегистрированная коммуна с ограниченной ответственностью, а высокооплачиваемые жильцы возвращают всю сумму жалованья Центру.
- Послушайте, Дэфид, он затевает горяченькое дельце.
Оп Овен вздохнул. Всегда есть что-то или кто-то или какой-нибудь комитет, пытающийся подорвать, разрушить или дискредитировать Центр, несмотря на все предосторожности.
- Они делали то же самое в Нью-Джерси, как вы знаете, когда комплекс Принстонского Университета финансировал академические деревни, чтобы воспрепятствовать высоким ценам на недвижимость и налогам, - с грустью напомнил ему Лестер.
- Я послушаю, я послушаю. Теперь уходите, Лес, - Дэфид поставил в магнитофон ленту Велча.
Лестер что-то пробурчал и ушел. А Дэфид оп Овен слушал. Ему не нравилось то, что он слышал, но сенатор штата, наверное, уже выполнил некоторые его задания. Доходы от жилых помещений Центра дали бы, действительно, значительную сумму в хронически пустую казну штата. Только Центр на полторы мили входил в собственность Джерхаттана, и поэтому его доходы должны принадлежать городу, если вообще их нужно кому-то отдавать.
- Пожалуйста, соедините меня с Джулианом Пенстраком, - попросил Дэфид секретаря.
Глава муниципалитета тут мог бы оказать некоторую помощь. Конечно, ему будет интересно, что предлагает этот человек из сельской местности ("Неужели, их фамилии всегда будут оканчиваться на "филд"?" - подумал Дэфид, вспомнив битву с сенатором Мансфилдом Цойсманом). А если Джулиан еще не знает? Мало что ускользает от приветливых проницательных глаз Пенстрака. Пенстрака не было, но его секретарша тактично соединила Дэфида с Пат Тофик, референтом Пенстрака, которая была, фактически, его талантливым стражем.
- Да, Дейв, Джулиан обратил внимание на предложение Гринфилда, - сказала ему Пат. - Действительно, Джулиан пригласил его сюда для долгой дружеской беседы, когда мы впервые услышали о плане. Гринфилд похож на Цойсмана: подозрительный и панически боится нас - суперменов.
- Джулиан сказал ему, что жилые помещения - общественные…?
- Да и Джулиан показал ему документы Центра за все годы и аудиторские отчеты. Безрезультатно! Это только укрепило мнение Гринфилда, что Центр - богатый источник дополнительного дохода.
- Центр в собственности Джерхаттана.
- Джулиан сказал об этом, но Гринфилд - один из тех болванов, которые занимают определенное положение: все, как один, и один за всех… все деньги в одном банке… его. Он распоряжается бюджетом штата, как вы видите.
Дэфид кивнул.
- Я не хотела беспокоить вас без необходимости, Дэфид, - извиняясь, продолжала Пат.
Дэфид подавил желание резко ответить и только вздохнул.
- Пат, сорняк легче вырвать, если он маленький.
- Сорняк? Это хорошо. Правильно, Гринфилд - сорняк, - голос Пат звучал необычно резко. - Я скажу Джулиану, что вы звонили и что вы беспокоитесь.
- Нет, я не беспокоюсь, Пат. Пока нет.
- Я бы на вашем месте беспокоилась, - сказала она мрачно.
- Есть предсказание?
- Специального нет. Но, честно, Дэфид, меня значительно больше беспокоит атмосфера в городе, чем то, что делает Аарон Лефтфилд. Как и Джулиана. Он сегодня ходит по улицам. - Она успокаивающе махнула рукой. - О, я послала с ним одного из сензитивов ЛЕО. В эти дни я не могу двигаться так быстро. - Она посмотрела вниз на свой живот беременной женщины. - Вы видели мой отчет?
- Вы послали? - Дэфид стал искать среди лент.
- Он должен быть у вас на столе. Лучше, чтобы он был у вас на столе.
Дэфид нашел ленту Городской Администрации, красную с обратной стороны, и махнул ей.
- Есть. Лестер Велч первый обрушился на меня.
- И он не заметил нашу ленту? Дейв, послушайте ее сейчас, потому что, верьте мне, это более важно, чем Гринфилд, даже если Лестер так не думает.
- Это предсказание, Пат?
- Вы сказали мне, что это мое состояние, - она вдруг рассердилась, - действия Джулиана или недостаток витаминов. - Гнев вдруг прошел. - Господи, я так хочу, чтобы я могла предсказывать!
- Пат, вы хотите отдохнуть несколько недель?
Дэфид оп Овен следил за сменой чувств на ее лице: мрачное негодование сменилось надеждой, потом смирением.
- Нет, Дейв.
- Я бы не хотел и вы знаете это. Я могу попросить помощь…
- И заставить работать другой бедный талант? Со мной будет все в порядке, Дейв. Честно! Это просто… ну, хорошо, послушайте отчет. И помните, это пан-этническая проблема этого года.
"Этого года?" - другая провокационная фраза. Дэфид оп Овен поставил ленту городской администрации, и его беспокойство относительно предложения Гринфилда поблекло и стало маловажным, когда он осознал большую опасность, нависшую над встревоженным городом. Ему захотелось знать, кто еще захотел защитить бедного директора от волнений и не сообщил об ужасных фактах, о которых он сейчас услышал.
Резкие отчаянные межэтнические ссоры из-за работ по контракту в течение зимы были сглажены, кроме этнических районов города; перемирие было нелегким: каждый район утверждал, что другой получил выгодный заказ. (Большинство местных работ в течение зимы специально создавалось для обеспечения занятости и оплачивалось за счет других неотложных нужд). Основное волнение вызывал молодой пан-славянский лидер, Всеволод Рожнин. В сообщении указывавалось, что его больше боялись, чем понимали, и хотя было несколько попыток охладить или умиротворить агитатора, он ловко обходил ловушки. Сообщение заканчивалось замечанием, что Рожнин, возможно, обладает скрытым талантом. Однако, психический контакт был таким неприятным для таланта, что он прервал его прежде, чем ему смогли внушить совет придти в Центр для проверки.
- Общественный человеческий ум - это канализационная труба, - таков был окончательный комментарий.
Дэфид оп Овен сложил пальцы в виде пирамиды и, повернувшись на вращающемся стуле, смотрел из окна на ухоженные земли внизу. Он чувствовал необъяснимую депрессию, хотя мог бы законно гордиться тем, что смогли сделать таланты вообще и в Восточном Американском Центре, в частности, за последние десятилетия. Оп Овен мог оценить, без предсказания, сколько еще нужно сделать на различных уровнях: общественном, частном, гражданском, клиническом, военном, космическом и, что самое главное, внутреннем. Независимо от того, какие таланты преобладали: предвидение, телепатия, телепортация, кинетический, эмпатический, все талантливые люди оставались очень человечными, за пределами их особого дара, который так часто усложнял их приспособляемость.
В конце концов они получили профессиональный иммунитет для всех зарегистрированных талантов. Еще один гигантский шаг вперед. Уже много лет их принимали на коммерческом уровне, где таланты могли постоянно приносить пользу, занимаясь менеджментом. С тех пор, как первые таланты смогли находить убийц в толпе (даже раньше, чем были приняты провидцы и стали работать у руководящего персонала), они были приняты интеллигентными людьми. Но большинство относилось к талантам подозрительно, и их еще нужно было убедить, что те не опасны.
Он думал над этим много раз и это не было решением других неотложных проблем. Город разрывала этническая борьба, которая когда-то приветствовалась как компромисс отсутствию основных жизненных ценностей конца двадцатого века; наступало лето, и, несмотря на успехи в управлении погодой, было горячее сухое время, которое могло лишить сил, потому что кондиционирование воздуха в городе могло создать только условия для буйного размножения.
