Чем старше становился Патрик Тэйлор, тем больше он походил на отца.
      – Уму непостижимо! – сказала Майра. – Ты просто повторение своего отца, точно такой, каким он был, когда я увидела его впервые.
      – Я предпочел бы не говорить об отце. Не хочу испортить аппетит за ужином.
      Они сидели в ресторане отеля накануне церемонии вручения свидетельства об окончании Академии.
      Майра и Дезирэ убеждали и даже умоляли Патрика быть снисходительнее, но все было бесполезно.
      – Разве ты не понимаешь, дорогой, что его появление могло бы повлечь за собой печальные для нас последствия? Это разрушило бы всю нашу жизнь в Индии. Из чувства благодарности к Шону Флинну и уважения к нему он принес эту жертву.
      – И ты поверила в эту чепуху, мама? Ты поддалась на такую дешевку? – сказал Пэт ледяным тоном. – Но меня не проведешь. Неужели ты не понимаешь, что на все эти годы он лишил меня и Дезирэ того, на что мы имели право по рождению? Право иметь отца, любить отца и быть любимыми им! И вырасти с ощущением защищенности и принадлежности кому-то, с чувством, которое дает только отец!
      – Все это вам дал майор Флинн, – напомнила Майра.
      – Ради всего святого, мама, это совсем не то, и ты прекрасно это знаешь! Дядя Шон был выше всяких похвал, но он не был отцом, которого я боготворил и о котором горевал больше, чем ты могла себе представить. – Его горечь теперь прорвалась с полной силой и была даже более жгучей, чем прежде. – И все то время, что я горевал по нему, этот мерзавец странствовал по свету и радовался жизни!
      – Едва ли это так.
      – Мама, он всегда был ловеласом, даже когда вы жили вместе.
      – Откуда тебе знать такие вещи, Пэт?
      Его лицо побагровело от ярости.
      – Он сам мне рассказывал. Думаю, он считал исповедь полезной для душевного здоровья. Он ожидал от меня отпущения грехов. И я чуть не дал ему в зубы. И жалею, что не сделал этого.
      – Тебя бы выгнали из академии, если бы не его вмешательство.
      – И очень жаль, что это случилось. Мне не нужны от него никакие блага.
      – Ты так не думаешь, я уверена! Ведь ты накануне исполнения своих желаний, мечты всей твоей жизни. Завтра ты станешь лейтенантом Патриком Тэйлором!
      – Мы так тобой гордимся, Пэт, – вмешалась Дезирэ. Она сжала его руку. – Только представь себе – прощание со своими однокашниками!
      – Мы все тобой гордимся, сынок, – сказала Майра, и глаза ее повлажнели, – и твой отец больше, чем кто-либо. Неужели в твоем сердце нет ни капли снисхождения к нему?
      – Нет.
      – В таком случае по крайней мере обещай быть с ним вежливым во время церемонии. Пожалуйста, я прошу об этом ради себя и твоей сестры.
      Патрик положил салфетку и вилку.
      – Ладно, сделаю это ради вас. Я буду вежливым. А теперь вы должны простить меня. Я должен еще отшлифовать свою завтрашнюю речь.
      Он наклонился и поцеловал каждую из женщин в щеку.
      – Вы обе – отрада для моих усталых глаз. Подумать только – четыре года вдали от семьи и дома. Боже мой, как я скучал по вас!
      – Как и мы по тебе. И твой отец тоже скучал по тебе все эти годы. Мы тосковали по тебе все трое.
      Он смотрел на нее, и взгляд его выражал снисходительность и нетерпение.
      – Ты, конечно, никогда не перестанешь об этом говорить, мама?
      – Не перестану. Я еще не потеряла надежды, молодой человек.
      Он рассмеялся:
      – Сегодня прекрасный вечер. Почему бы вам не прогуляться со мной до моих казарм? Я покажу вам, где живу.
      – Нет, дорогой, благодарю тебя. У меня был утомительный день. Думаю, я сейчас заберусь в постель и напишу письмо Би. Но ты, Дезирэ, отправляйся.
      – Я так и сделаю.
      Они расстались в коридоре, и Пэт и Дезирэ отправились гулять по территории Уэст-Пойнта, убранного и вылизанного самими слушателями.
      – Вот этот живописный уголок называется Аллеей флирта, – сказал Пэт.
      В конце аллеи находился овальный камень со старинной статуей индейца на нем, весьма впечатляющей, позеленевшей и покрытой мхом.
      – Это старый индейский вождь Текумсе, покровитель молодых любовников. В тени памятника этому славному малому было сорвано немало поцелуев. Видишь, как неодобрительно он на нас смотрит?
      – Я не сомневаюсь, что и тебе, братец, перепало здесь немало поцелуев. Уж свою-то долю ты получил наверняка, – сказала Дезирэ.
      – Верно, – кивнул Пэт.
      – И Каллаханы, и Тэйлоры отличаются горячей кровью. И я готова пари держать, что немало девиц здесь распрощалось со своим самым драгоценным достоянием.
      Патрик рассмеялся:
      – Это ты сказала, а не я.
      – А каковы твои сердечные дела в настоящий момент?
      – Ну, я встречаюсь иногда с сестрой моего товарища по комнате мисс Кэндиси Мэнникс.
      Дезирэ наморщила носик.
      – Кэндиси? Звучит как-то по-снобистски.
      – Напротив, она очень похожа на тебя. Знаю, что ты ее одобришь и вы поладите.
      – Похоже, у тебя серьезные намерения в отношении мисс Кэндиси.
      – Должно быть, так, но я не уверен. Как раз сейчас я должен привести свою жизнь в порядок. Я не сказал тебе и маме, что меня направляют служить на Аляску?
      – На Аляску? Господи, а я-то думала, что на Аляске живут только эскимосы и полярные медведи.
      – Прошел слух, что там открыли большие залежи золота и что к концу века Аляска станет северной Калифорнией. Кстати, сестренка, а как твои любовные дела?
      – Не так хороши, как хотелось бы, – честно ответила она.
      – Ты говоришь как подлинная дочь семьи Каллаханов. – Он помолчал, потом добавил: – И Тэйлоров, конечно. Одному Богу известно, каким распутником был наш папаша всю свою жизнь.
      – Не стоит идеализировать и маму. Знаешь, что ее роман с Шоном начался еще до исчезновения отца?
      – Ты не можешь говорить это серьезно. Я не верю!
      – И все же это правда. Я подслушала однажды их разговор: они смеялись и шутили по этому поводу.
      – Ну, с тех пор много воды утекло, – сказал он смущенно.
      – Верно, – согласилась она и лукаво улыбнулась: – Это-то мы с мамой и пытаемся вколотить в твою дубовую голову. Прошлое остается прошлым, и нет смысла без конца пережевывать то, что было когда-то, словно собака, гложущая сухую и голую кость.
      Он ответил не сразу. Потом взял ее за локоть и сказал:
      – Пожалуй, я провожу тебя до отеля.
 
      День выдался на славу. Лазурное небо было безоблачным, нежный ветерок, гнавший барашки по реке Гудзон, чуть умерял полуденную жару. Майра, Брэд и Дезирэ сидели в первом ряду зрителей, которые должны были стать свидетелями присвоения Патрику офицерского звания. Его прощальная речь была проникнута патриотизмом, чувством долга и верности родине, чувством чести и достоинства, но военной темы он коснулся вскользь, а главным в его речи был анализ человеческих отношений в течение жизни. И произнося свою заключительную фразу, Патрик посмотрел прямо на отца.
      – …потому что, унижая и пороча наших ближних, мы в первую очередь унижаем и порочим себя. Наш девиз содержит нечто большее, чем воинский кодекс поведения: «Мы обязуемся никогда не лгать, никогда не обманывать и не красть, мы клянемся в верности, мы клянемся избегать обмана, предательства и неверности, как и в том, что не потерпим бесчестия не только в себе, но и в других…» От моего собственного имени и от имени своих однокашников я хочу поблагодарить вас всех, леди и джентльмены, за то, что вы почтили нас своим присутствием в этот день и разделили с нами радость этой минуты. Да благословит вас всех Господь, и да благословит Всевышний Соединенные Штаты Америки.
      Его речь была встречена оглушительными аплодисментами. Брэд поморщился и прошептал на ухо Майре:
      – Он ведь метил в меня и попал не в бровь, а прямо в глаз, верно?
      Ни Майра, ни Дезирэ не ответили.
      По окончании торжественной церемонии новоиспеченные офицеры огласили воздух троекратным ура, а их головные уборы взмыли высоко в воздух, и на мгновение небо потемнело от их обилия. Потом выпускники смешались с толпой гостей, присоединившись к своим родственникам и друзьям.
      Смущение и неловкость при встрече всех членов семьи Тэйлоров были несколько умерены тем фактом, что Патрик привел своего товарища по комнате Джеральда Мэнникса и его сестру с родителями. Энсон Мэнникс и его жена Дороти были выдающейся парой: он некогда был послом Америки в Испании, и Майре показалось, что при известии об этом Брэд навострил уши.
      Как и всегда, аромат власти опьянял его. Он в известной степени достиг зрелости и умеренности, но надежда на то, что леопард когда-либо изменит свою внешность и избавится от пятен, была тщетной. Он тотчас же завладел Мэнниксом и принялся расспрашивать его о текущих международных делах, стараясь в то же время очаровать дипломата и тонко польстить ему.
      Внимание Дезирэ было сосредоточено только на молодых Мэнниксах. Она тотчас же оценила и одобрила Кэндиси Мэнникс, и, чем больше девушки разговаривали друг с другом, тем больше крепла их взаимная симпатия. Кэндиси была высокой, ширококостной девушкой и в то же время она отличалась удивительной женственностью и пленительностью. Дезирэ обратила внимание на то, как она поглаживала руку ее брата указательным пальцем и как они все время держались за руки. У Кэндиси были довольно широкое лицо с выступающими высокими скулами и широко расставленные серые глаза, а рот ее был чувственным и губы полными. В ее темно-каштановых волосах солнце высвечивало отдельные светлые пряди, а ветер трепал их.
      Товарищ Патрика по комнате привлек ее внимание совсем по-иному. Джерри был среднего роста, не выше сестры, но он излучал мужественность. Он был широкоплечим и широкогрудым, с узкой талией и поджарыми бедрами, что подчеркивалось покроем его военной формы, ловко облегавшей тело. Он не был красив в том смысле, в каком она находила красивыми своего отца и Пэта, но мужественные и грубоватые черты его лица – массивная челюсть и шишечка на кончике носа, а также его заразительная улыбка и плутоватое выражение голубых глаз немедленно вызвали в ней влечение к нему. И даже цвет его коротко подстриженных волнистых волос был под стать ее собственным – они были рыжими.
      Его рукопожатие было крепким и искренним.
      – Ну, когда старина Пэт хвастался красотой своей сестры, я заподозрил, что он пытается всучить ее какому-нибудь недоумку, как и я пытался навязать ему Кэндиси. Теперь же, когда я увидел вас, я понял, что не верил ему зря. Я влюблен.
      Его сестра хмыкнула:
      – Держите с ним ухо востро, Дезирэ. Он бесстыдная шельма. Следующее, что он сделает, это пригласит вас прогуляться по Аллее флирта сегодня вечером. И, как я догадываюсь, когда стемнеет.
      Дезирэ рассмеялась:
      – Не беспокойтесь обо мне, Кэнди. Мне и прежде приходилось справляться с такими обстоятельствами.
      Джерри взял ее под руку.
      – По правде говоря, мне не хочется ждать вечера. Идемте, моя прелесть, растолкаем эту толпу, и я кое-что покажу вам.
      – Кстати, о сегодняшнем вечере, – вмешался Патрик, – Джерри и я наприглашали приятелей и молодых девушек в город на вечеринку, чтобы отпраздновать наше окончание академии. Не возражаешь, Дезирэ, чтобы твоим кавалером был Джерри? Он сам не может выбрать себе девушку, вот я и стараюсь ради него.
      – Я буду счастлива. – Она посмотрела на Джерри, и в глазах ее заплясали бесенята. – Я готова держать пари, что ему не составило бы труда найти себе пару.
      Джерри театрально возвел глаза к небу.
      – Дело в том, что я берег себя все эти годы для вас.
      Подумав, Патрик обратился к своим родителям и Мэнниксам:
      – Конечно, я и вас приглашаю на нашу вечеринку.
      – Нет уж, Пэт, – весело отозвался Брэд. – Я в своей жизни побывал на многих таких солдатских сборищах. Они для молодых и несокрушимых… Кроме того, Энсон и Дороти собираются пообедать с твоей матерью и со мной в отеле.
      Майра загадочно улыбнулась, заметив, что Брэд с видом собственника положил руку на плечо Энсона Мэнникса.

      После ужина Мэнниксы удалились в свой номер, а Брэд и Майра в свой. Она предложила ему заглянуть к ним с Дезирэ выпить перед сном.
      – Если не имеешь ничего против портвейна, – сказала она. – Я считаю, что пропустить пару стаканчиков перед сном отнюдь не вредно после такого дня.
      – Когда мы были вместе, тебе такого средства не требовалось, – возразил он.
      Майра не отозвалась на это замечание и пошла за вином и двумя стаканами. Она стояла к нему спиной, дожидаясь, когда румянец возбуждения сойдет с ее щек.
      «Ты же не школьница!» – упрекнула она мысленно себя.
      Брэд сел на диван рядом с ней и разлил вино.
      – Что ты думаешь о Мэнниксах? – спросил он.
      – Прекрасные люди. И ты, разумеется, хорошо поладил с Энсоном.
      – Интересный малый и хорошо осведомлен в делах политики. Ты знаешь, что он занимал высокий пост при Сейнт-Джеймсском дворе. Патрик мог сделать гораздо худший выбор, а эти родственники нам вполне подходят. Не говоря уже о том, что Кэндиси кажется мне прелестной и умной девушкой.
      – Мне она очень понравилась и Дезирэ тоже. Да, судя по тому, как они с Пэтом смотрят друг на друга, мне кажется, что они по-настоящему влюблены.
      Он поставил свой стакан с вином, и его рука как бы ненароком легла на спинку дивана.
      – Они напоминают мне нас с тобой в этом возрасте.
      Его рука непринужденно переместилась на ее плечи.
      – Я никогда не переставал любить тебя, дорогая.
      – Брэд, пожалуйста…
      – Нет, Майра, ты выслушаешь меня. То, что я сказал тебе вчера, чистая правда. В Китае я получил по заслугам. Жизнь – это азартная игра, где ставки высоки, а я, как ты знаешь, азартный игрок.
      – Ну, пожалуй, это эвфемизм. Следовало бы сказать «авантюрист».
      – Ладно, пусть авантюрист. И все же это не имеет отношения к тому, о чем я хотел сказать. Майра, а что, если бы я предложил тебе склеить нашу разбившуюся на кусочки жизнь?
      – Да ты, верно, не в своем уме.
      Она попыталась встать, но он удержал ее:
      – Нет, это было бы вполне разумным и логичным шагом. Послушай, все эти годы я держался в стороне от тебя только потому, что это был единственный честный и достойный способ справиться с обстоятельствами. Вы с Флинном были счастливы, и я не имел права вмешиваться и разрушать вашу жизнь. Видит Бог, я и так натворил глупостей. Есть и еще кое-что…
      Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе, не спуская с нее пристального взгляда.
      – Та женщина, что была в Вашингтоне, я даже не помню ее имени, так мало она значила для меня. Да, я был тебе неверен, но не потому, что был не удовлетворен тобой или недоволен нашим браком. Майра, нет другой женщины на свете, которая волновала бы меня больше, чем ты. И никогда не будет. Сунь Ин тоже была всего лишь средством к достижению цели.
      – А по-твоему, цель всегда оправдывает средства. Пусти меня, Брэд, и, пожалуйста, уходи немедленно.
      – Не раньше, чем ты выслушаешь меня. Я почувствовал себя ужасно, когда узнал о смерти Флинна, поверь мне! Он был хорошим мужем тебе и отцом Пэту и Дезирэ. Да упокоит Господь его душу. И все, я думаю, наступило время тебе забыть о своей святости. Я, конечно, не ангел, но и ты тоже. Разве тебе не известно, что я знал о твоем романе с Шоном и знал, что он начался до того, как меня поймали со спущенными штанами в будуаре Сунь Ин?
      Майра растерялась:
      – Кто тебе сказал такую нелепость?
      – Конечно же, Флинн. А кто еще?
      Теперь он отвернулся, чтобы не видеть ее лица.
      – Видишь ли, когда он просил меня не разрушать его жизнь, он прибег к самым отчаянным мерам, чтобы сохранить тебя. И рассказал мне о вашем романе. Не могу сказать, что осуждаю тебя. Я был негодяй. Я пренебрегал тобой. А Флинн всегда нравился женщинам, и он боготворил землю, по которой ты ступала. И было вполне естественным, что ты обратилась к нему в поисках утешения, покоя и страсти одновременно. Прошлое осталось в прошлом. Давай похороним его. Давай начнем сначала.
      – Откроем новую главу? – размышляла она вслух.
      – А что в этом такого? Я люблю тебя не меньше, чем всегда, так же глубоко и крепко, а мои инстинкты говорят, что и ты ко мне не совсем равнодушна.
      – Право, не знаю.
      Неожиданно он обнял ее и поцеловал в губы.
      Она сопротивлялась, но он был намного сильнее. Вскоре силы ей изменили, воля оставила ее, и она покорно покоилась в его объятиях. Все ее тело пронизало расслабляющее тепло. Оно проникло в ее плоть и зажгло огонь в ее чреслах. Все ее нервные окончания ожили и завибрировали, и внезапно она ощутила такой приступ желания, какого не испытывала давно. Майра слабо застонала, обхватила его за шею и привлекла к себе. Его язык проник в ее рот и коснулся ее языка. И теперь она сознавала, что их плотская близость неотвратима. Его рука скользнула под ее юбку и принялась ласкать ее, поднимаясь все выше и выше по внутренней стороне бедер, пока пальцы его не достигли своей цели.
      – Раз уж это случится, – сказала Майра, – пусть все будет по-человечески. Пойдем в спальню.
      Пока они раздевались, Майру поразила мысль о том, что все, что с ними происходило, она воспринимала как нечто естественное, будто и не было их многолетней разлуки. Их движения были столь же слаженными, как много лет назад, и они вместе испытали пик наслаждения. В этот момент в ее голове промелькнуло воспоминание об известном ей древнегреческом мифе, о мужчине и женщине, двух половинках единого существа, искавших друг друга и нашедших.
      Магия страсти и любви оказалась столь же действенной и могучей, как и прежде, и испытанный ими экстаз был невообразимым и неописуемым. Ее тело содрогалось от этих волшебных судорог, страсть просто разрывала ее на части. И наконец наступило блаженство покоя – мир, ясность и полное удовлетворение. Это было божественным, райским наслаждением.
      Обретя способность говорить, Брэд сказал Майре:
      – Мы получили все причитающееся нам, все, что мы потеряли за эти годы, все, чего были лишены.
      Она уже была готова напомнить ему, что все эти годы они оба не вели целомудренную жизнь, но сдержалась. Слишком прекрасна была эта минута, чтобы портить ее язвительными замечаниями.
      – Полагаю, нам лучше одеться и вернуться в гостиную, – заметила Майра. – Вероятно, скоро вернется Дезирэ.
      – Черт возьми! – выругался он. – Я не хочу больше никогда расставаться с тобой.
      Она сказала ему на ухо:
      – Будь доволен тем, что мы испытали сегодня. Мы не должны спешить, особенно учитывая чувства Патрика.
      Брэд вскипел:
      – Черт с ним, с Патриком! Я уже наслушался от него достаточно оскорблений, пока он учился в Уэст-Пойнте! Есть и еще одна тонкость – в глазах закона мы с тобой муж и жена, и я имею право спать с собственной женой.
      – Тише… – Она зажала ему рот рукой. – Пожалуйста, дорогой, предоставь действовать мне.
      Он вздохнул:
      – Как скажешь, любовь моя.
      Они оделись, и, как оказалось, вовремя. Они сидели на диване и пили по второму стакану вина, когда появилась Дезирэ в сопровождении молодого Мэнникса.
      – Ну, как прошел ваш вечер? – поинтересовалась Майра.
      – Замечательно, – сказала Дезирэ. – Праздник был не только по поводу окончания академии. Мы еще отпраздновали помолвку Пэта и Кэндиси. Они объявили о ней официально.
      – Это замечательно, – с энтузиазмом обратился Брэд к Джеральду. – Ваша сестра – прелестная девушка, и я уверен, что она будет чудесной женой для нашего Патрика.
      – Благодарю вас, сэр, – ответил юноша. – И мои родители, и я не можем быть счастливее. Пэт и я были все эти несколько лет как родные братья. А теперь мне пора, не хочу мешать вашему отдыху.
      Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Дезирэ проводила Джеральда до двери. В холле он обернулся и подмигнул ей:
      – Не желаешь сделать этот праздник двойным?
      Ее брови высоко поднялись.
      – Это серьезное предложение?
      – Вполне серьезное. Я говорил тебе, что влюбился, как только увидел тебя.
      – Лесть всегда и везде сделает свое дело.
      Она не могла остаться равнодушной, ощущая его восхищенный взгляд, спустившийся с ее лица ниже, на грудь, потом на бедра.
      – Да, всегда и везде, – эхом откликнулся он. – На этот счет у меня обширные планы. Доброй ночи, моя прелесть.
      Он поцеловал ее, и она ответила ему поцелуем.
      Дезирэ закрыла дверь и села на диван рядом с матерью и отцом.
      – Ну, как вы провели вечер?
      – О, это было восхитительно! – сказала Майра. – Мэнниксы – очаровательные люди. И похоже, что вы с Джеральдом тоже славно поладили.
      – Да. И если говорить честно, то он уже сделал мне предложение.
      Майра и Брэд удивленно переглянулись.
      – А мне казалось, что в его возрасте я был быстр и решителен, – заметил Брэд.
      – Ты таким и был, – ответила Майра, вспоминая тот день в Техасе, когда он помешал ее купанию в источнике. Она зевнула. – Не хочу быть грубой, Брэд, но, право же, мне надо поспать.
      – Конечно, – откликнулся он.
      Брэд встал и поцеловал ее в щеку, потом поцеловал Дезирэ.
      – Доброй ночи, мои дорогие. Утром надеюсь увидеть вас обеих.
      Его пристальный взгляд остановился на Майре.
      – А ты серьезно подумай о том, что мы с тобой обсуждали.
      – Можешь не сомневаться. Доброй ночи.
      Когда он ушел, Дезирэ спросила:
      – Что папа имел в виду, когда просил тебя серьезно подумать о чем-то?
      Майра не стала лукавить:
      – Твой отец хочет, чтобы мы снова жили вместе.
      Глаза девушки засияли.
      – Мама! Это просто чудесно! О, я так счастлива, я так рада за тебя! Это похоже на сказку.
      Она порывисто бросилась к Майре и обняла ее.
      – Не торопись, юная леди. Я пока не приняла решения.
      – Не скрытничай, мама! Я знаю, что ты все еще без ума от него. Я вижу это в твоих глазах, когда ты смотришь на него. Это невозможно утаить. Конечно, ты согласишься. В конце концов, ведь по закону вы еще муж и жена.
      – Брэд как раз и приводил этот довод, но ведь дело не только в том, что гласит закон. Я буду честна с тобой, Дезирэ. Да, твой отец все так же привлекает меня. Я поняла это с первой минуты, как увидела его. Ты права, он мне нравится. Но ведь в настоящем брачном союзе должно быть нечто большее.