Она зажгла свечу на столике возле кровати, легла в постель обнаженной и лежала в полной тишине, уставившись на блики, отбрасываемые горящей свечой на потолок. Она хотела надеяться, что Флинн не придет, но в душе изнывала от желания и страсти к нему. Теперь вопрос ее неверности отпал сам собой. Ее сердцебиение участилось, когда она услышала скрип шагов на лестнице, потом ночной гость пересек коридор, остановился у двери, оставшейся слегка приоткрытой. Он толкнул дверь и вошел. С постели она видела темную фигуру: тусклый свет свечи оставлял большую часть комнаты в полумраке.
      – Шон, – позвала Майра дрогнувшим голосом.
      – Я уже был готов повернуть назад и уйти, когда добрался до двери, – сказал он.
      – Почему?
      – Испугался, что она окажется запертой, а это означало бы, что вы решили раз и навсегда отвергнуть меня.
      Она протянула руки навстречу ему.
      – Я все решила. Это верно. Больше я не заблуждаюсь в отношении святости своего брака. Скажите мне правду, Шон, вы знали о Брэде и этой китаянке, племяннице императрицы?
      Он тяжело опустился на край кровати, пытаясь избежать ее вопрошающего взгляда, отводя глаза и задумчиво потирая подбородок – губы его были сжаты.
      – В чем дело? – спросила она. – Проглотили язык?
      Рука его переместилась с подбородка на затылок.
      – Мне трудно вам ответить, Майра. Есть кодекс офицерской чести. У нас не принято сплетничать о своем брате.
      – Что за ребячество? Что за чепуха? Вы уже переспали с его женой, а теперь валяете дурака и не хотите дать ответа на простой вопрос. Послушайте, мой мальчик, вы должны быть преданны мне, а не Брэду. Кроме того, я уже знаю правду. Все, что мне требуется, – это подтверждение.
      Он взглянул ей в глаза и со вздохом ответил:
      – Да… это так. Я это знал с самого своего приезда, с той первой ночи. Брэд не отличается скромностью, когда выпьет. Он хотел произвести на меня впечатление, рассказав о своих влиятельных друзьях в святая святых империи. Сунь Ин – весьма красивая женщина, не говоря уже о ее титуле и положении. Да, у Брэда пламенный роман с ней. И сейчас он в ее летней резиденции, в Тяньцзине.
      – Я так и думала… Но теперь это не важно. Давайте-ка перейдем к нашим делам. Сегодня я в особенно игривом настроении. Снимите одежду.
      Дыхание Майры участилось, когда Шон снял китель и рубашку. Трепетное пламя свечи отбрасывало блики на его мускулистую грудь и бицепсы. Она облизнула губы, когда он сбросил на пол остальную одежду. При виде его отвердевшего направленного на нее органа, подобного обелиску, воздвигнутому в честь страсти, у нее перехватило дыхание. Она протянула к нему руки и нежно привлекла его к себе.
      – Сегодня, дорогой, я очень хочу доставить вам радость. Лягте на спину и расслабьтесь.
      Она встала на колени возле него, а он, будто загипнотизированный ее красотой, смотрел на нее. Ее губы раскрылись и захватили его мужское естество.
      – Господи! – застонал он, охваченный восторгом, когда ее веером рассыпавшиеся по плечам волосы окутали его бедра и живот. Она была похожа на верховную жрицу, приносящую дары богу Эросу. Тело его сотрясалось от спазм такой силы, каких он не испытывал никогда в жизни, и потом он остался лежать, обессиленный и почти опустошенный, как никогда прежде.
      Майра подняла голову:
      – Я угодила тебе, мой дорогой?
      Все еще не оправившись от пережитого почти священного восторга, он закатил глаза так, что зрачков почти не стало видно. Да, их любовь была священна. Она любила его так же, как он ее. Он в этом уже не сомневался.
      – А теперь я доставлю удовольствие тебе.
      Он сел на постели и обнял ее за плечи, потом заставил лечь рядом. Он осыпал поцелуями ее лицо, шею, грудь, живот, бедра. Но когда его рот отыскал сладостную сердцевину ее женственности, она его остановила:
      – Нет, мой дорогой, не сейчас.
      Флинн был изумлен.
      – Почему? – спросил он.
      Она улыбнулась и провела рукой по его щеке.
      – Иногда мужчина или женщина должны свободно и без задних мыслей отдаться друг другу только для того, чтобы доставить наслаждение, ради высокой радости давать радость, не требуя ничего взамен. Это чистый, лишенный себялюбия акт. Не могу описать удовлетворение, которое испытываю оттого, что доставила тебе радость. Понимаешь?
      Он снова лег и обнял ее.
      – Да, моя сладкая.
      Они молча ласкали друг друга. Наконец он спросил ее:
      – Когда должны вернуться слуги?
      – Они отпущены до утра. Они останутся ночевать у друзей, живущих недалеко от храма, чтобы можно было посетить службу еще и на рассвете.
      – А как насчет детей?
      – Они проводят выходные в христианской миссии.
      – Майра…
      Его волнение передалось ей.
      – Через две недели я отправляюсь в Индию. Сегодня я получу особое задание.
      Она приникла к нему со всей страстью, на какую была способна.
      – О мой дорогой, жизнь здесь без тебя станет невыносимой.
      – Я не смогу жить без тебя, Майра, особенно после сегодняшней ночи. Ты должна оставить Брэда и уехать со мной в Индию.
      Слезы затуманили ее глаза.
      – Шон, о, Шон, если бы жизнь была такой простой! Если бы мы были жаворонками, парящими свободно, поднимаемые потоками воздуха! Но мы прикованы, привязаны к земле. Мы пускаем в нее корни. Теперь я понимаю, что моя любовь к тебе глубже, чем то чувство, которое я питала к Брэду. И все же он мой муж. Он отец моих детей. Клянусь, что так же, как я люблю тебя, я люблю тех, кто произошел от моей плоти и крови, и я готова пожертвовать всем, даже тобой, ради них. Они выросли из моего тела, из моего лона. Я вскормила их грудью. Нет, Шон, наша любовь кратка. Она как падающая звезда, как метеор, ослепительной вспышкой мелькнувший на темном небе и исчезнувший так же быстро, как появился.
      – Да, думаю, ты все это высказала достаточно ясно и точно.
      Он вздохнул, потом приподнялся на локте и пристально посмотрел ей в глаза.
      – Только одно, дорогая: у меня почему-то такое чувство, что наступит день, когда мы с тобой будем вместе и останемся вместе навсегда. Я чувствую это нутром, каким-то инстинктом. Не могу сказать, как, где или когда, но нам суждено соединиться. Это неизбежно.
      Она улыбнулась и обвила руками его шею.
      – А до того, как наступит этот день, сделаем все возможное, чтобы использовать наилучшим образом то короткое время, которое нам еще осталось до того, как ты отправишься в Индию. Люби меня, мой дорогой, покажи, что обожаешь каждый дюйм моего тела, покажи это, как умеешь – руками, губами, глазами и вот этим.
      Она обхватила рукой его обмякший орган и ласковым поглаживанием пробудила к жизни.
      До рассвета их соитие повторялось четыре раза, каждый раз сменяясь передышками, когда они погружались в блаженный сон, не размыкая объятий. После того, как это произошло в последний раз, Майра предостерегла его:
      – Пожалуй, тебе лучше уйти, пока темно, любовь моя, и тебя никто не увидит.
      Флинн оделся и снова обнял ее – в последний раз.
      – Ты знаешь, этот греческий миф говорит правду. Расставаясь с тобой, я оставляю частицу себя.
      Ее ответная улыбка была невеселой.
      – Должно быть, это было придумано лучшей из двух половин.
      – Ты и есть лучшая половина нашего единства.
      Она покачала головой:
      – Нет, не согласна. Для меня лучшая половина ты… и я все еще не могу поверить в случившееся. Всего за несколько недель моя неприязнь к тебе претерпела немыслимую метаморфозу. Теперь я люблю тебя всем сердцем… Доброй ночи, мой возлюбленный.
      Она спустилась вниз вместе с ним и выпустила его через парадную дверь. Остановилась в двери, глядя ему вслед, пока он не исчез в ночи. На востоке уже прорисовывалась тонкая волнистая серебристая линия – очертания горных цепей. Это было предвестием рассвета.
      Майра крепко спала, когда Лотос вошла в ее спальню. Девушка приблизилась к кровати и мягко встряхнула ее.
      – Мадам, там пришел гость. Вас хотят видеть. Это американский посланник.
      Майра села на постели и руками пригладила волосы. Все еще не стряхнувшая с себя остатки сна, не вполне проснувшаяся, она протирала глаза и тряхнула головой, пытаясь избавиться от паутины, окутавшей ее мозг.
      – Американский посланник, – сказала она сонным голосом. – Чего он, ради всего святого, хочет?
      Внезапно разум и ясность мысли вернулись к ней, будто ей плеснули в лицо ледяной воды, а сердце сжалось.
      – Подай мне пеньюар, Лотос.
      Она торопливо провела щеткой по волосам, стараясь привести себя в порядок перед встречей с гостем. Он ходил по комнате взад и вперед, как лев по клетке, и, увидев его лицо, она поняла, что худшие ее опасения подтвердились. Никогда не видела она этого постоянно веселого и жизнерадостного человека таким серьезным.
      – Миссис Тэйлор… – сказал он, подойдя к ней, – нет ли здесь места, где мы могли бы поговорить без помех и конфиденциально?
      – Конечно. В кабинете Брэда.
      Сердце ее отчаянно билось, и ей казалось, что оно ударяется о ребра… Она повела его через коридор в маленькую каморку, где Брэд держал книги и официальные документы. Майра села за письменный стол и сделала посланнику знак сесть на единственное обитое кожей кресло возле стола.
      Он сел на краешек кресла, обхватив руками свои рыхлые колени. Он открыл рот, закрыл его, облизал пересохшие губы, снова открыл рот, кашлянул и наконец сказал:
      – Миссис Тэйлор, я принес вам очень скверную новость. Соберитесь с силами, мадам, чтобы приготовиться к ужасному потрясению.
      Майра была ошарашена. Конечно, ее бы не удивило, если бы ей попеняли тем, что она провела ночь с Флинном. Но она жестоко ошиблась, неверно оценив причину визита посланника.
      – Миссис Тэйлор, ваш муж… полковник Тэйлор… арестован китайской полицией в Тяньцзине.
      Она покачнулась, как от удара.
      – Брэд арестован? Но это, должно быть, ошибка. С какой стати китайской полиции арестовывать моего мужа?
      Он не мог посмотреть ей в глаза прямо. Печально покачав головой, посланник объяснил:
      – Полковник Тэйлор был арестован по прямому приказу ее величества вдовствующей императрицы.
      Она не могла в это поверить. Старая императрица благоволила к Брэду больше, чем к любому другому иностранцу в Пекине.
      – А по какой причине?
      Посланник, казалось, съежился и стал меньше ростом, не в силах совладать со своим смущением.
      – Мне нелегко это сообщить вам, мадам, но дело в том, что уже в течение некоторого времени у полковника Тэйлора была тайная связь с племянницей вдовствующей императрицы Сунь Ин. Прошлой ночью тайная китайская военная полиция застала их вместе в спальне летнего дворца Сунь Ин в Тяньцзине.
      Майра не знала, что ответить. Посланник наклонился к ней и протянул руку, стараясь успокоить ее.
      – Я понимаю, миссис Тэйлор, что для вас это ужасный удар. Я выражаю вам свое искреннее сочувствие…
      – Что будет с Брэдом? – перебила она его.
      Он вскинул руки беспомощным жестом.
      – Откровенно говоря, я понятия не имею. Его преступление, то есть то, что у него была связь с принцессой правящей династии… считается очень серьезным. – Он, казалось, на глазах побледнел и осунулся. Голос его теперь звучал глухо. – Его могут даже казнить.
      – О нет! Они не посмеют! Он американский гражданин и офицер армии Соединенных Штатов!
      Но посланник смотрел на дело довольно мрачно.
      – Миссис Тэйлор, стоит ли мне напоминать вам, что китайское правительство не очень любит нас, американцев? Оно не склонно проявлять милосердие к любому иностранцу, будь то американец или кто-либо другой, если он посягнул на нерушимые законы нравственности, позволив себе вступить в связь с принцессой крови? Есть кое-что еще: у нас пока нет прочного положения в Китае. У нашей армии нет здесь официального статуса.
      – А у других миссий? Конечно, они приложат объединенные усилия, чтобы обеспечить безопасность своего западного собрата?
      Посланник вытер лоб белым носовым платком.
      – Думаю, нет. Я уже говорил с британским посланником, и он уверенно ответил мне, что Англия не будет рисковать своими интересами на Дальнем Востоке, своим положением, достигнутым с таким трудом, чтобы спасти шкуру столь «безнравственного, беспринципного» человека, как он выразился.
      – Но ведь мы можем что-то сделать.
      – Как только я расстанусь с вами, отправлюсь в Тяньцзинь, но хочу предостеречь вас от излишнего оптимизма. Я телеграфировал в министерство иностранных дел и попросил совета.
      – Я поеду в Тяньцзинь с вами.
      – Не думаю, что это желательно. Откровенно говоря, как жена Брэда, вы будете там в большой опасности. Некоторые военные питают фанатическую ненависть к людям с Запада, находящимся в Китае, и могут распространить свои карательные меры на вас.
      Майре припомнилась церемония, свидетелями которой они были в пагоде у подножия гор, и та ненависть, которую она читала на лицах, обращенных к ним.
      Посланник посмотрел на свои часы.
      – Мне пора отправляться. Поезд в Тяньцзинь уходит через час.
      Она проводила его до двери.
      – Благодарю вас, господин посланник, за все, что вы сделали и попытаетесь сделать в будущем, чтобы добиться освобождения Брэда.
      – Печально, что я мало что мог сделать, миссис Тэйлор. У меня связаны руки, но, как принято говорить, пока есть жизнь, есть и надежда. Прощайте.
      Майра поднялась по лестнице. Лотос ожидала ее у дверей спальни.
      – Мадам, ванна готова. А теперь я хочу застелить постель и прибрать.
      – Благодарю, Лотос, – сказала Майра вяло. Она не стала рассказывать девушке о неприятной ситуации, в которой оказался Брэд. Если повезет, роман Брэда может остаться в тайне.
      Но эта слабая надежда была разбита вдребезги, когда позже в тот же день явился Шон Флинн засвидетельствовать свое сочувствие в тяжелую для нее минуту.
      – Я надеялась, что эта неприятность не станет общим достоянием.
      – На это нет никакой надежды. Мандарины из Запретного города изо всех сил трубят об инциденте, чтобы подстегнуть ненависть китайцев к нам.
      – О, Шон, что мне делать?
      Она подошла к нему, позволила обнять себя и стояла, прижавшись щекой к его груди.
      – О, я знаю, что Брэд беспринципный негодяй, но он не может изменить себя, когда в дело вступают политические интриги и когда он получает возможность играть в политику.
      – Да, уж на сей раз он сунул голову в петлю.
      – О, не говори этого даже в шутку, – возразила она.
      – Дорогая, я не думаю, что дело зайдет настолько далеко, что его казнят. Это было бы слишком рискованно. Такое могло бы привести к еще одному серьезному конфликту вроде Опиумной войны. Его могут отправить в тюрьму. Но, как я предполагаю, его просто депортируют назад, в Штаты.
      – О Господи! Хотелось бы надеяться, что дело закончится этим.
      Весь день и часть следующего она жила этой надеждой. Позже посланник вернулся из Тяньцзиня. Еще до того как он заговорил, по его лицу она поняла, что он привез скверные новости.
      – Что случилось с Брэдом? – Майра вся дрожала от волнения.
      – Самое худшее, миссис Тэйлор. Вчера ночью у меня еще была слабая надежда на то, что мои переговоры с китайской военной полицией и другими официальными лицами в Тяньцзине принесут плоды. Когда у нас началось совещание, я думал, что они проявят к нему снисходительность. Но то, что случилось ночью, вышло из-под контроля местных властей. Огромные толпы мятежников ворвались в тюрьму, смели стражей и потащили полковника Тэйлора в холмы. – Он тяжело вздохнул и покачал головой: – Боюсь, что это суд Линча.
      Майра упала на диван и закрыла лицо руками. Тело ее сотрясалось от рыданий. Посланник положил руку на ее вздрагивающее плечо.
      – Мне очень жаль, миссис Тэйлор. Это поистине настоящая трагедия. Полковник Тэйлор был блестящим человеком с благородным характером, отважным и с недюжинными способностями. А если говорить о его адюльтере, то тяжело думать, что одна человеческая слабость могла повлечь за собой такие ужасные последствия. Да, это трагедия.
      Она подняла голову и посмотрела на него сквозь слезы.
      – Неужели совсем не осталось надежды? Может быть, они удерживают его, потому что надеются на выкуп?
      – Некоторое время и я так полагал, но китайские официальные лица заверили меня, что надежда эта необоснованна. Эти бунтовщики не заинтересованы в деньгах. Они жаждут крови. Послушайте, я должен вернуться в миссию и телеграфировать в Вашингтон. Если есть что-либо, что я или моя жена можем сделать для вас, пожалуйста, дайте знать. Когда ваши дети возвращаются с каникул?
      – Послезавтра.
      – Вы, наверное, хотели бы вернуться пароходом в Штаты как можно скорее?
      – Я не уверена. Я ни в чем не уверена. Внезапно весь мой мир перевернулся с ног на голову. Скорее я предпочла бы остаться в Пекине до тех пор, пока не получу бесспорных доказательств гибели Брэда, если это возможно, сэр.
      – Моя дорогая, оставайтесь здесь сколько пожелаете, но я думаю, что детям будет много легче оставить Пекин и поскорее забыть о случившемся. Да и вам тоже, миссис Тэйлор.
      – Конечно, вы правы. Мне нужно совсем немного времени. Если ничего не станет известно о Брэде в течение следующей недели, мы уедем как только будет можно.
      Он нежно похлопал ее по руке и, ссутулившись, прошел через холл и вышел из дома.

      В оставшуюся до отъезда неделю жизнь для Майры стала настоящим кошмаром. Она пыталась рассказать детям о захвате отца мятежниками так тактично и нежно, как только могла.
      – Ваш отец – отважный человек, служивший своей стране честно, преданно и бескорыстно, как и мой отец. Быть солдатом нелегко.
      Дезирэ была безутешна, и Майра ничем не могла успокоить ее.
      – Мой папа умер! – причитала она, заливаясь слезами. – Мы никогда не увидим его снова, Пэт.
      Патрик был несгибаемым маленьким солдатом и старался достойно перенести испытание. Иногда глаза его увлажнялись, а в горле стоял ком, но он не позволял себе заплакать.
      – Никто не может быть уверен, что он погиб, Дези, – успокаивал он сестру. – Возможно, его просто держат в плену.
      Майра поддерживала в них эту надежду, хотя сама уже почти примирилась с жестоким фактом: она втайне считала, что потеряла Брэда навсегда. Несколькими днями позже эта крохотная искорка надежды угасла окончательно, когда к ним пришел Шон Флинн. Он серьезно кивнул Майре, взъерошил непокорные волосы на голове Патрика и подбросил маленькую Дезирэ высоко в воздух.
      – Точно так, как это делал папочка! – фыркнула она.
      Патрик неодобрительно и хмуро взглянул на нее.
      – Никто ничего не делает точно так, как папа.
      – Никаких сомнений в том, что ваш папа был замечательным человеком, – согласился Шон. – И вы вырастете похожими на него. Ты – живой его портрет, – сказал он Патрику и опустил Дезирэ на пол. – А вы, юная леди, станете пленительной особой, когда вырастете. От кого вы унаследовали свои медно-рыжие волосы и зеленые глаза?
      – От моей матери, – ответила за дочку Майра.
      Флинн повернулся к ней:
      – Могу я поговорить с вами наедине?
      – Дети, идите поиграйте в саду. Майор Флинн и я должны обсудить кое-какие дела.
      Они неохотно подчинились, и Майра смотрела теперь на него затаив дыхание.
      – Ну что? Дурные новости?
      – К несчастью, это так. – Он закрыл глаза и с видом глубокого отвращения потер переносицу. – Власти нашли тело Брэда в холмах. Я не хочу вдаваться в мрачные детали. Его военная форма, его документы… Боюсь, что ошибки тут нет. Это Брэд… Это очень тяжелое испытание. И в конце концов он был опознан самой Сунь Ин.
      Майру охватили глубокая ненависть и ярость.
      – Черт бы побрал эту суку! Самая большая несправедливость и гнусность заключается в том, что он опознан женщиной, из-за которой погиб.
      – Я понимаю твои чувства. Все это дело – гнусность.
      Он попытался обнять и утешить ее, но она отступила.
      – А его останки?
      – Они отправляют его тело обратно, в Пекин, поездом, где он будет погребен как военный и герой. Гроб останется закрытым. Его тело страшно изуродовано.
      Майра закрыла рукой рот.
      – Чем скорее это произойдет, тем лучше, чтобы дети и я могли вернуться в Соединенные Штаты, – проговорила она наконец.
      – Это как раз то, о чем я собираюсь поговорить с тобой. Я не хочу, чтобы ты возвращалась в Соединенные Штаты.
      Она была сбита с толку:
      – А что, черт возьми, я буду делать в Китае?
      – Не в Китае. – Он обнял ее. – Майра… Я хочу, чтобы ты и дети поехали со мной в Индию. Я хочу жениться на тебе и усыновить и удочерить Пэта и Дезирэ. Обещаю, что от меня они получат такую же любовь и заботу, как если бы были моей плотью и кровью.
      Она закрыла глаза и приложила руку ко лбу. Покачнулась.
      – За короткое время случилось столько всего! Я не знаю, что сказать.
      – Позволь мне помочь тебе, дорогая. Тебе нужно прислониться к крепкому сильному плечу.
      – Не могу этого отрицать.
      Она изо всех сил, яростно прижалась к нему, будто от этого зависело спасение ее жизни. Именно так она и чувствовала себя, будто, стоя на краю бездонной пропасти, цеплялась за жизнь из последних сил слабеющими руками.
      – Ты выйдешь за меня, Майра?
      – Не знаю, что ответить.
      – Скажи «да». Это так просто. Не отрицай, что любишь меня. Ты ведь говорила мне…
      – Говорила, но…
      – Никаких «но». Мы любим друг друга и хотим быть вместе до конца жизни.
      Слезы вдруг брызнули у нее из глаз.
      – Когда мы с Брэдом поженились, мы говорили то же самое.
      – Но ведь это было так давно. Жизнь не стоит на месте. Что случилось, то случилось, и твой брак с Брэдом – уже прошлое. Не надо оглядываться назад, любовь моя. Думай о будущем. О нашем будущем.
      – Все это так странно. Это неправильно. Я хочу сказать, он ведь еще не похоронен, а мы уже говорим о браке. Мне нужно время, Шон.
      Он понимал ее и был полон уважения к ее чувствам.
      – Я даю тебе столько времени, сколько понадобится. Мы не поженимся здесь. Мы поедем в Индию, и, когда ты сочтешь время подходящим, мы сочетаемся узами брака в соответствии с законом и обычаями. – Он улыбнулся не без лукавства: – Если захочешь, мы даже спать будем в разных комнатах.
      – Поговорим об этом после похорон Брэда. А пока я хочу побыть с детьми и потихоньку узнать, каково их мнение на этот счет. И должна предупредить тебя, Шон, ты никогда не займешь места Брэда в жизни и чувствах Патрика. Он боготворил отца.
      – Да, так и должно было быть. У меня нет намерения занять место Брэда, но я думаю, что смогу добиться, чтобы мальчик любил меня как родного дядю.
      – Звучит разумно. Я поговорю с ними сегодня вечером перед сном.
      – Отлично. Мне пора возвращаться в свою миссию. Мне нужна официальная санкция, чтобы взять тебя с собой в Индию.
      Позже, после ужина, Майра заговорила об этом с Патриком и Дезирэ.
      – Что вы скажете насчет того, чтобы в нашей семье появился новый отец? – Заметив смятение на лице сына, она поправилась: – Нет, не отец, а добрый дядя.
      Пэт смотрел на нее с подозрением:
      – Ты говоришь о майоре Флинне?
      – Да, майор – хороший человек, и ваш отец был о нем очень высокого мнения. Теперь, когда вашего отца нет больше с нами, он хочет взять на себя заботы обо всех нас.
      – Мы сами можем о себе позаботиться, – угрюмо возразил мальчик.
      – А мне нравится майор Флинн, – возразила Дезирэ.
      – Мало ли что! – огрызнулся он.
      – Мы поедем с ним в Индию и будем жить в Калькутте. Вы ведь знаете кое-что об Индии. Это экзотическая страна, полная тайн. Там и тигры, и слоны, и королевские кобры. Ведь это будет интересно, разве не так?
      Она обрадовалась, заметив искорку любопытства, сверкнувшую в глазах сына.
      – Индия… тигры… слоны… кобры… Я смогу ездить на слоне?
      – Уверена, что это можно будет устроить.
      – Ты действительно хочешь выйти замуж за майора Флинна или делаешь это только для того, чтобы кто-нибудь заботился о нас? – поинтересовался мальчик.
      Майра не знала, как ответить.
      – Это сложный вопрос. Нам будет недостаточно пенсии вашего отца. Но кроме того, я восхищаюсь майором Флинном и уважаю его.
      Ей не хотелось заводить разговора о любви. Едва ли дети смогли бы понять ее сейчас.
      Патрик улыбнулся, и на мгновение она увидела в нем воплощение его отца, и сердце у нее сжалось.
      – Думаю, жить в Индии будет интересно. И по правде говоря, мне нравится майор Флинн.
      – Конечно, нравится. Я знаю, что он будет хорошим… хорошим дядей для вас обоих.
      Брэда похоронили со всеми воинскими почестями в воскресенье утром на маленьком кладбище колонии за пределами северной стены. Когда гроб опустили в могилу, трубач протрубил отбой над местом погребения. Майор Флинн в последний момент снял с гроба американский флаг, и он и майор Шульц сложили его традиционным военным треугольником. Потом Флинн передал его Майре.
      В первый раз с того момента, как он узнал о смерти отца, маленький Патрик не выдержал и зарыдал вместе с сестрой. Майра встала на колени рядом с ними и попыталась их утешить как могла. Поддавшись внезапному порыву, она передала флаг сыну.
      – Папочка хотел бы, чтобы он был у тебя. Ведь в конце концов, ты его наследник и солдат.
      Флинн отвернулся и смахнул слезу.
      Когда они приблизились к помещению американской миссии, Майра сказала:
      – Одна страница нашей жизни перевернута, мы начинаем новую.
      – Хорошо, что ты так смотришь на вещи, – согласился Флинн. – Мы начинаем первую страницу в новой главе нашей жизни. – Он взял ее руку и прижался к ней губами. – Я люблю тебя, моя дорогая.
      – А я люблю тебя.
      Когда они добрались до дома и дети отправились на кухню и принялись дразнить Лотос, пока та готовила чай и сдобные лепешки, Флинн обнял ее на затененной веранде.
      – Не могу дождаться момента, когда мы станем единым целым, мужем и женой.
 
      Они прибыли в Индию в середине сезона муссонов. В первый месяц они были гостями вице-короля лорда Гарри Честертона и его жены в правительственной резиденции, просторном особняке, таком, какой можно увидеть в престижном пригороде Лондона. Майру и ее двоих детей поселили в апартаментах с деревянными перекрытиями на потолках, шелковыми гобеленами и пейзажами, представлявшими английскую сельскую природу.