Суда-ловушки против подводных лодок - секретный проект Америки

Он сказал, что изучает вопрос о статусе личного состава при пленении его - это означало принятие определенных мер на случай, если такое произойдет. Легуену было сказано, что в течение недели будет подготовлен приказ и что оформление перевода его и Хикса будет производиться одновременно в Управлении Морскими Операциями и в Охране Восточной Морской Границы{41}.
      Тем временем, во временном здании напротив главного здания Министерства через Зеркальный пруд капитан 3 ранга Картер в отделе снабжения и расчетов представлял адмиралу Спиру кандидатуры двух человек на посты офицеров корабельных финансов и снабжения. Один из них - второй лейтенант резерва Эдгар Томас Джойс, второй - мичман резерва Кеннет М Бийр. Картер зачитал резюме на этих офицеров. Он объяснил, что они оба были выбраны по причине того, что оба входят в Корпус Коммерческого Морского Резерва и в настоящее время призваны на службу. Они оба имеют опыт службы в коммерческом флоте, они должны быть знакомы с правилами Морской Комиссии и порядком службы в частных пароходствах, в связи с чем являются подходящими для участия в проекте. Спир согласился и предложил Картеру вызвать их в Вашингтон. Картер явился в офис Райана и назвал фамилии отобранных офицеров. Теперь у Райана был подобран весь офицерский состав. А Мак-Колл и Дюбуа определяли и подыскивали по 135 младших офицеров и матросов для каждого корабля. Проект LQ шел вперед полным ходом
      Контр-адмирал Эдолфас Эндрюс, Командующий Охраной Восточной Морской Границы прислал ответ адмиралу Кингу на его запрос о судах-ловушках в секретном письме от 29 января 1942 года. На 4 страницах Эндрюс ссылается на атаки подлодок на "Норнесс", "Сити оф Атланта", "Коимбра", "Варангер" и "Хало": он не ссылался - если только знал - что к 29 января еще 9 судов подверглись торпедным атакам у восточного побережья. В письме Эндрюса говорится о стратегии судов-ловушек, вооружении и особенностях боевых действий. Отмечается особо, что атаки происходили по ночам, из надводного положения и с малого расстояния; что суда-ловушки должны иметь значительный запас плавучести, чтобы оставаться на плаву после торпедного удара; что у судна-ловушки должен быть "невзрачный" внешний вид, чтобы подлодка при обнаружении его не стремилась погрузиться; что офицеров, управляющих артиллерийским огнем, должно быть двое на случай возможного поражения одного из них; и что в целом Проект LQ стоит того, чтобы опробовать его. Но большинство из этих моментов уже было учтено капитаном 3 ранга Райаном.{42}
      Эндрюс выразил свое согласие принять на себя оперативное управление судами-ловушками. Еще 12 января в Охрану Восточной Морской Границы было сообщено о движении подлодок к канадскому и американскому восточному побережью, и Эндрюс готов был принять любую существенную помощь. Адмирал Хорн был доволен ответом и сообщил о нем адмиралу Кингу. Они оба отлично понимали, что Проект LQ не есть последний ответ на новое наступление подлодок - это всего лишь некий целесообразный ход, некоторая мера, которая, как они надеялись, лишь несколько облегчит отчаянное положение{43}.
      К 1 февраля усилия капитана 3 ранга Райана стали приобретать материализованный вид: коммерческие пароходы "Кэролин" и "Эвелин" были в пути в Портсмутскую морскую верфь; готовились приказы на весь офицерский состав; и подобранный личный состав начал передислокацию в направлении Нью-Гемпшира. Капитан-лейтенанты Хикс и Легуен были вместе официально вызваны в Вашингтон 4 февраля. Райан подготовил их встречу с адмиралами Хорном и Фарбером в Управлении Морскими операциями и с капитанами 3 ранга Мак-Коллом и Дюбуа - в отделе личного состава флота. Хорн тепло приветствовал офицеров. Он объяснил необходимость спешности их миссии и рассказал, насколько слабо Атлантический флот оказался подготовленным против нарастающей угрозы подводных атак у атлантического побережья. Вдаваться в дальнейшие дискуссии адмиралы явно не желали. Они только поздравили офицеров с их выбором и пожелали доброй охоты. С приказами в руках два будущих командира завершили свое пребывание в Вашингтоне и отбыли{44}. Они встретятся с Райаном снова 9 февраля на Черч-стрит, 90, в Нью-Йорке.
      Глава 4.
      "Каролин" и "Эвелин": корабли и люди
      "Вступление в строй не подлежит фиксации в Морском Министерстве".
      Вице-адмирал Фредерик Дж. Хорн Помощник Командующего Морскими Операциями, Вашингтон, округ Колумбия, март 1942 года
      Город Портсмут на реке Пискатекуа - единственный торговый порт на побережье Нью-Гемпшира. В этом месте река разделяет штаты Нью-Гемпшир и Мэн. Военно-морская верфь Портсмута, штат Нью-Гемпшир, на самом деле размешается на острове Сиви на северной, или Мэнской стороне реки, на берегу которой расположен город Киттери, штат Мэн. С политической точки зрения, Мэн претендует на верфь, но с географической точки зрения, вопрос остался нерешенным. Но поскольку Бостонско-Мэнская железная дорога точно знает, где находится Портсмут, это местное недоразумение меня не особенно волновало. Меня волновало другое: кто те офицеры и матросы, которые станут моими товарищами по оружию? Как выглядит и вообще что это за корабль "Эвелин", на котором мне предстоит встретиться лицом к лицу с врагом?
      Путешествие от железнодорожной станции в Портсмуте до Портсмутской морской верфи в Мэне оказалось гораздо проще, чем я мог ожидать. Время переезда оказалось спрессованным исключительно интересной лекцией, которую прочел мне водитель такси. Я внимательно вслушивался в его рассказ: Джон Пол Джонс жил здесь в 1777 году, когда снаряжал корабль "Рэнджер"; Вебстер здесь практиковал как адвокат с 1807 по 1813 год. Адмирал Дэвид Глазгоу "Проклятье торпед" Фаррагут умер в Портсмуте 14 августа 1870 года. А 5 сентября 1905 года здесь, в помещении верфи, был подписан Портсмутский договор, которым закончилась русско-японская война. В 1914 году морская верфь начала специализироваться в конструировании и постройке подводных лодок. И последний штрих: в это время, 9 февраля 1942 года, обед из двух полуторафунтовых омаров стоил всего 3,5 доллара! Водитель закончил свою лекцию, когда мы пересекли реку в направлении к Киттери и затем по постоянному мосту через Обратный Канал на остров Сииви подъехали к главным воротам верфи. Часовой - морской пехотинец проверил мою идентификационную карточку, отдал честь и пропустил меня в комендантский офис.
      Лейтенант в офисе коменданта снял копию с моего приказа и направил меня к капитану 3 ранга Кинби. Я отыскал капитана 3 ранга, представился и предъявил свой приказ. Кинби тепло приветствовал меня и сообщил, что может организовать прием и размещение офицеров и команды до момента, когда оба судна войдут в строй. Он был деловит, но не официален. Он передал мне план верфи с обозначением основных зданий и указанием их назначения. Он также передал мне список офицеров кораблей и их распределение по комнатам холостяцкого общежития. Он упомянул также о том, что лейтенант Нэвилл, в будущем старший офицер "Эстериона", всего несколько минут назад вышел отсюда, чтобы устроиться в общежитии. Кинби предложил и мне отправиться и встретиться с ним - что я и сделал{45}.
      Погода стояла холодная, даже очень холодная, но ясная. Мне в моем голубом мундире и в толстом реглане было тепло. До общежития было всего около 300 ярдов и прогулка с моими двумя чемоданами приободрила меня. Снеговые пятна здесь и там под моими туфлями издавали хрустящий звук. Более чем обильное тепло от парового отопления в общежитии приветствовало меня. Деревянное здание относилось к временам Первой мировой войны, если не периода подписания русско-японского договора, но выглядело опрятным, чистым и было хорошо обставлено. Оно должно было стать моим домом на следующие несколько недель.
      Сейчас меня более всего интересовало личное знакомство и оценка лейтенанта Лоуренса Нэвилла. Как старший офицер, он является вторым по старшинству на корабле и ключевой фигурой в боевой деятельности корабля и в вопросах его выживания. Старший офицер, к тому же, еще и исполнительный администратор и координатор повседневной корабельной жизни. Он получает приказания только от командира и дирижирует несколькими подразделениями корабельного организационного устройства. Степень формальности в подобных вопросах определяется личными качествами и политикой командира и старшего офицера. Когда на борту имеется всего шестеро офицеров, то каждый из них играет свою ключевую роль, а необычное назначение судна-ловушки может привести к необходимости отклониться от обычной для кораблей ВМС организационной структуры. И вскоре этот вопрос должен будет решиться - я, как начальник подразделения снабжения, подобно начальникам других подразделений (артиллерийского, первого лейтенанта, штурманского, механического, связи) буду иметь непосредственный доступ к командиру. Хотя это скорее исключение, чем правило.
      Лейтенант Нэвилл находился в отведенной ему квартире и распаковывал вещи, когда я постучал в его дверь. Я представился, и он пригласил меня в гостиную. В своем синем мундире с аккуратно подстриженными усами он производил замечательное впечатление. Он был стройным, его рост был около шести футов - словом, красивый человек. Он курил сигарету в резном мундштуке слоновой кости. Настоящий джентльмен и по речи, и по манерам. Я спросил, не следует ли мне выйти, чтобы он мог продолжить распаковывать свои вещи, но он ответил нет, и что он не прочь поболтать и пойти вместе на ланч, если я не против. Я сказал ему, что мне не терпится поскорее посмотреть на корабль и хотел бы это сделать после ланча. Он сказал, что также хочет посмотреть на "Эвелин", и мы сможем сразу после полудня пойти туда.
      Мы вернулись в офис капитана 3 ранга Кинби. Нэвилла беспокоили разные тонкости. Кинби сказал, что все офицеры должны прибыть в этот же день, 9 февраля 1942 года, исключая Легуена и Хикса. Оба будущих командира находились в Нью-Йорке у Командующего Охраной Восточной Морской Границы для переговоров с ним и его штабом, и, если не понадобится задержаться, они приедут на следующий день. Я спросил капитана 3 ранга Кинби, располагает ли он информацией о характеристиках кораблей. Он ответил утвердительно и протянул мне вынутый из папки лист бумаги с перечислением данных Эти данные не были секретными, и, передавая его мне, он добавил, что я могу взять листок с собой. Я поблагодарил его и сказал, что мы рассмотрим его с лейтенантом Нэвиллом. Нэвилл, как истый джентльмен, пригласил капитана 3 ранга присоединиться к нам за ланчем, но тот отказался, заявив, что, как он полагает, у нас двоих есть много того, о чем надо поговорить. Мы отправились на ланч в Офицерский клуб, который находился неподалеку на Мак-Доно-Авеню.{46}
      Офицерский клуб размещался на верхнем этаже старого здания, в котором, возможно, еще сам Джон Пол Джонс вкушал треску, омаров, пикшу, запивая ромом. Убранство помещения представляло скорее флот колониального периода, нежели эпоху подводных лодок, хотя в одном из углов зала картины с подлодками постройки 1923 года тоже имелись. Я заметил "Сквалус", переименованный в "Сэйлфиш" после того, как он затонул неподалеку от Портсмута в мае 1939 года и впоследствии был поднят.
      Но главным мотивом убранства столовой были предметы колониальной эпохи: старинные абордажные мечи и репродукции с картин военных кораблей США конца восемнадцатого и начала девятнадцатого столетий. И хотя меня заинтересовало все это, относящееся к истории ранней Америки, учитывая особенно то, что я находился в тех местах, где происходили события исторического значения, фото подводных лодок были более интригующими. Рассматривая изображения "Сивулфа" (SS197), я представил себе не просто смертоносное оружие против наших врагов, но зловещую темную тень, прячущуюся в ожидании нанести удар подводную лодку. Мои фантазии на тему ранней американской истории были резко прерваны реальностью этого времени и предстоящими делами{47}.
      У нас с лейтенантом Нэвиллом было о чем поговорить. Несмотря на его выправку военного, манеры его были неформальными и свободными, а приятное обращение просто обезоруживающим Ожидая, когда нам подадут похлебку из моллюсков и салат из омаров, я выложил на стол лист с данными корабля - я подумал, что Нэвилл захочет взять или хотя бы взглянуть в него, но вместо этого он стал расспрашивать меня о моей семье и моей предыдущей службе. Он поинтересовался, почему я до сих пор холост, и кто посвятил меня в суть нового назначения. Спросил он меня и о том, согласился ли я добровольно. Я ответил утвердительно и почувствовал, что мне следует ответить на этот вопрос поподробнее. Как можно полнее я рассказал о своем кратком визите в Вашингтон - его удивило, как много уже сделано с момента, когда я распрощался с "Северной Каролиной" до настоящего времени. Его особенно порадовало, что я уже получил все необходимые директивы, пусть даже неформальные, по решению вопросов снабжения корабля, включая оборотный фонд в 100 000 долларов в "Риггс-Банке". И он не особенно удивился, когда я сказал, что чувствую уверенность в своих силах, готов к активной работе по оснащению корабля, а теперь хотел бы пройтись до берега и посмотреть на то, что должно стать в будущем кораблем ВМС "Эстерион".
      Словно отвечая на мой намек, Нэвилл потянулся к листу с характеристиками судна. Лист был объемистый. Он читал его молча, и остановка нашей беседы дала мне возможность оценить нашу дискуссию. Я отвечал на вопросы учтиво и с легкостью - его манеры создали для мне атмосферу понимания. Его любопытство было и личного свойства, и профессиональным. Он не только смог убедиться в моей квалифицированности и пригодности к моей роли в данном деле с точки зрения психологической готовности и профессиональной подготовки, но и выработать обо мне мнение, которое от него может потребовать наш "капитан" Легуен - и это так и случилось! Нэвилл протянул бумагу мне.
      "Что вы об этом думаете, Кен?"
      Заголовок на листе гласил: "Приложение А". К чему это приложение, непонятно.
      Читаю вслух: "Корабли ВМС "Эстерион" (АК100) и "Этик" (АК101). Полный тоннаж 3209 тонн, длина 318'6'', ширина 46'{*10}. Радиус действия 9600 при 9,5 узлах".
      Не удержался от высказывания первых впечатлений: "Не особенно велик и не очень быстроходен, но может плавать далеко". Несколько порадовало то, что судно прилично вооружено и как следовало дальше: "Четыре 4-дюймовых 50-калиберных орудия, четыре пулемета калибра 0,5, шесть одиночных бомбосбрасывателей глубинных бомб, шесть пулеметов Льюиса калибра 0,3, пять карабинов, двенадцать пистолетов Кольт 0,45{*11}, 50 ручных гранат". Я отметил вслух, что имеется гидрофон и гидролокатор, однако радиолокатор отсутствует. Что еще интересно - "Корабли загружены ле-. сом". Меня удивило отсутствие прожекторов, а Нэвилл высказал опасение из-за скорости корабля, сомневаясь, что максимальная скорость хода может быть существенно выше 9,5 узлов. Это станет серьезным недостатком в бою с подлодкой, будь она хоть в надводном, хоть в погруженном состоянии.
      Оба судна стояли у шестого причала, менее, чем в тысяче футов ходьбы. Предстояла подбадривающая прогулка на свежем воздухе. Мы были одеты в теплые регланы и серые перчатки для сохранения наружного тепла тела - а изнутри оно поддерживалось горячей новоанглийской похлебкой из моллюсков. Было солнечно, но температуря была ниже точки замерзания. Мы прошли вдоль второго сухого дока, 550-футового сооружения коффердамного типа с установленным на место кессоном, чтобы не пропускать в него воды реки Пискатекуа. Вскоре оба судна оказались в пределах видимости. Их мирных времен окраска еще сохранилась корпус черного цвета, надстройки - белые, и буква "Б", обозначающая "Бюлл-Лайн" компании "Бюлл Стимшип Компани", на самом верху тонкой высокой дымовой трубы. Когда мы подошли поближе, стало заметным название "Эвелин" на носу ближайшего судна; "Кэролин" была причалена дальше. Мы остановились и несколько мгновений молчали. Я сказал себе: "Да, это не "Северная Каролина". А Нэвилл нарушил тишину словами: "О, боже мой!"
      Судно отдыхало у дока в своей непритязательной скромности: полное достоинства - да! Роскошное и значительное - вовсе нет! Усталая старая леди уснула здесь - это сплошное холодное железо. Нэвилл сказал: "Оно выглядит как для свалки". Снова наступило молчание. Затем я ответил: "Может быть, мы научимся любить и уважать ее".
      Нэвилл, как выяснилось в дальнейшем, был хорошим рассказчиком, а сейчас он продолжил тему нашей беседы одним воспоминанием времен учебы в академии. Альфред Таер Мэхен, американский адмирал, специалист по стратегии и плодовитый военно-морской писатель, тогда заявил: "Хребет и сила любого военного флота зиждется на его кораблях, которые в пропорции своей наступательной и защитной мощи способны наносить и выдерживать мощные удары". К этому высказыванию Нэвилл добавил: "Я очень надеюсь, что хребет и сила наших ВМС не особенно зависит от способностей этого судна".
      Я с вниманием отнесся к словам Нэвилла: логика Мэхена в применении к нашему первому впечатлению об "Эвелин" вызвала определенные скорбные мысли и чувство опасения и беспокойства за наше ближайшее будущее. Да, несомненно, этот корабль выглядел предназначенным для свалки, он словно уже находился на свалке!
      Мы с Нэвиллом прошли вдоль дока к носовой части, где была положена сходня для входа на борт. Мы поднялись на палубу возле надстройки. Все двери были распахнуты и внутри казалось холоднее, чем снаружи. Судно было "холодным железом" - с берега энергия в него не подавалась. Мы не догадались взять с собой фонарь - без него бродить в темноте не имело смысла. По наружным трапам мы поднялись в надстройку и заглянули в штурманскую рубку. Нам было уже так же холодно, как и спящей "Эвелин", и тепла от новоанглийской похлебки из моллюсков уже не хватало для поддержания тела и духа. Любопытство в отношении нашею корабля мы удовлетворили лишь частично. У нас с лейтенантом Нэвиллом оставалось еще много вопросов, на которые мог бы ответить только персонал верфи. Мы решили начать с капитана 3 ранга Кинби, и поэтому направились обратно К зданию 86, где находился офис Кинби.
      Было очень холодно идти на ледяном ветру. Когда мы шли, преодолевая его порывы, я стал расспрашивать мистера Нэвилла о нем и его службе. Он вкратце рассказал, что родился в морском госпитале Портсмута в Вирджинии; отец его был офицером корпуса судостроителей; Нэвилл окончил Морскую академию и служил затем на корабле "Саратога" (СV3) в артиллерийском подразделении, далее командиром артиллерии на эсминце "Твиггс" (DD127) и еще в Китае на канонерской лодке прибрежнего плавания "Эшвилл". В 1940 году переведен на линкор "Арканзас" (ВВ33) и участвовал в конвойных операциях в районе Исландии и Ньюфаундленда. Он покинул "Арканзас" в Нью-Йорке в связи с переходом на "Эстерион". Я поинтересовался, имеет ли он опыт противолодочной борьбы. Он ответил, что нет, исключая лишь тот, который он почерпнул при совместной работе в конвоях с американскими эсминцами, и еше результаты внимательных наблюдений при плавании "Арканзаса" с американскими и канадскими эсминцами и корветами.
      Ходьба против ледяного ветра истощила наши силы. Когда мы пришли в офис капитана 3 ранга Кинби, он предложил нам по чашечке желанного горячего кофе. Нэвилл расценил это предложение, как знак, что у Кинби появилась возможность поговорить с нами не спеша. Он сказал капитану 3 ранга, что мы были на корабле и не заметили, чтобы на нем шли работы. А Кинби, казалось, обрадовался возможности переговорить со старшим офицером до того, как прибудут остальные офицеры. Он подчеркнул то, что работа по секретному проекту является второстепенной. Поскольку весь личный состав направляется на верфь, то в административном отношении он будет подчиняться адмиралу Уэйнрайту до момента ввода кораблей в строй. Но он ожидает, что будущие командиры кораблей примут на себя свою долю ответственности и распределят офицеров и матросов для участия в подготовке кораблей. Кинби объявил, что после прибытия командиров будет проведена встреча офицера  - составителя плана переделок и переоборудования, капитана Эндрью Ирвина Мак-Ки и офицера-интенданта верфи капитана М. Г. Филбрика с офицерами кораблей. Срок ввода в строй установлен 5 марта. Он показал копию документа NAV331-A список разрешенного личного состава для "Эстериона". Нэвилл спросил, когда должны прибыть призванные люди. Кинби ответил, что большинство находится на сборных пунктах в Бостоне и Нью-Йорке, но некоторые младшие офицеры могут прибыть на верфь раньше. Мы с Нэвиллом поблагодарили капитана 3 ранга Кинби за его внимание.
      Подходил четвертый час пополудни. Кинби ожидал прибытия офицеров пополуденным поездом и готовился принять и разместить их. Он будет занят и пошлет прибывших офицеров в общежитие, где мы можем с ними встретиться, если захотим. Мы отправились в наше временное жилище. Солнце уже подходило к горизонту на юго-западе, скоро должно было стемнеть. Значительно холоднее не будет. Нэвилл спросил, не хочу ли я присоединиться к нему - отправиться к 7 часам в Офицерский клуб и отведать омара. Я был рад согласиться.
      За несколько минут до семи я постучался в дверь Нэвилла. Он уже оделся и был готов отправиться поесть "самых крупных из съедобных Мэнских десятиногих" раков. Он сказал, что прибыл Шванер, и он присоединится к нам для обеда. Лейтенант уже ожидал нас в холле общежития, и Нэвилл представил меня ему самым простым способом: "Датч Шванер, это Кен Бийр". "Датч"{*12} протянул большую руку с мощным рукопожатием. Позднее я узнал, что он играл в бейсбол все четыре года обучения в Морской академии, и эта игра была его первой любовью.
      Внутри в клубе было тепло, бар привлекал к себе малым числом сидящих у его стойки. Несмотря на свои мягкие манеры, физически Датч был очень сильным и мускулистым. Мы с ним были примерно одного роста, по пяти футов и одиннадцать дюймов, но его мускульная масса была много больше моей. Лейтенант Шванер происходил из Саратога Спрингс, Нью-Йорк. Он окончил морскую академию в 1936 году с аттестацией, на уровень которой указывало полученное им академическое кольцо внушительных размеров, почти такое же, как у Нэвилла. Он был женат. Службу проходил успешно на линкоре "Техас" (ВВ35), крейсере "Омаха" (CL4), корабле - продовольственном складе "Юкон" (AF9) и эсминце "Ноэ" (DD343). Обед был неплохим, хотя и без обещанных омаров - оказалось, что в понедельник вечером их не готовят. Правда, официант поведал нам, что лучшие обеды с омарами - в старом Роккингэм-отеле в Портсмуте: если удастся, завтра вечером мы посетим его.
      Во вторник в 10 февраля 1942 года будильник пробудил меня от глубокого сна Я хорошо отдохнул и теперь раздумывал, какие открытия готовит мне новый день. Встреча со старшим офицером должна стать хорошей отправной точкой в разработке общего плана действий по сплочению команды, по оснащению корабля и подготовке к вводу его в строй. К этому моменту офицеры и команда поднимаются на борт и корабль оживает.
      В 8:30 лейтенант Нэвилл вошел в конференц-зал и предложил нам сесть. Было ясно, что он уже встречался - поздно вечером или сегодня утром - с двумя офицерами, которые ко времени нашего обеда в понедельник еще отсутствовали. Соблюдая формальность, Нэвилл обошел вокруг стола, называя каждого из офицеров: лейтенант Шванер, старший артиллерийский и первый лейтенант; мичман Ги Рэй, главный механик; мичман Кен Бийр, интендант; мичман Джон Лукович, офицер связи. Далее Нэвилл прокомментировал следующие аспекты нашего будущего: капитан-лейтенант Гленн Легуен будет нашим командиром, он ожидается завтра вместе с капитан-лейтенантом Гарри Хиксом, будущим командиром "Этика", нашего однотипного корабля. Коммерческие суда "Эвелин" и "Кэролин" станут соответственно кораблями ВМС "Эстерион" (АК100) и "Этик" (АК101), когда войдут в строй. Под своими коммерческими названиями они будут действовать в качестве судов-приманок подводных лодок. Эта задача считается секретной и опасной, поэтому предполагается, что все мы на участие в ней согласились добровольно. Он добавил еще: "В любой момент, если вы захотите перейти на другую службу, обратитесь ко мне или к командиру".
      Хотя это было несколько преждевременно, но я не удержался от того, чтобы побольше узнать о командире, о его знакомстве с тактикой судов-ловушек, его представлениях о подводной войне, о его оценке полученного командирами подлодок опыта нескольких лет, сделавшего этих командиров искусными и смелыми тактиками. Это с ними он - а вместе с ним и мы - встретимся лицом к лицу. Готов ли он к этому? Готовы ли мы? Да, нам было о чем поразмыслить.
      Нэвилл продолжил свое выступление в специфическом стиле, отражающем его личность и качества лидера: познакомьтесь друг с другом; спланируйте свою работу, координируйте свои усилия с другими; не допускайте ненужной деятельности. Он сказал, что ввод в строй корабля намечен на 5 марта, менее чем через три недели. Затем он обратился к нашей ответственности:
      - Будьте удовлетворены тем, что план верфи по переоборудованию приемлем; будьте внимательны и не мешайте их работе; убеждайтесь, что работа выполнена как должно; и ничего не предполагайте в том, что касается боевых качеств и мореходности корабля или условий обитания на нем.
      Он высказал пожелание нашего активного контакта с офицерами "Этика".
      В заключение он сказал, что после прибытия Легуена и Хикса капитан 3 ранга Кинби устроит встречу для информации и для выработки правил нахождения на верфи.
      Встреча и знакомство с новыми товарищами - всегда интересное событие. Это все равно, что встреча с тренером и товарищами по новой команде в любой из групповых спортивных игр. И здесь, и там особое внимание ключевым участникам. На небольшом корабле, таком как "Эстерион", каждый офицер ключевой игрок. Только у состязания судов-ловушек и подводных лодок нет правил. Хитрость, обман, уловки, коварство и лукавство - все входит в неофициальную книгу правил этой игры. В этом состязании будет выиграна или проиграна по результатам действий любого ключевого игрока игра.
      Мы с мичманом Ги Брауном Рэем - главным механиком - знали, как много нам надо сделать до ввода в строй. Нам надо было определиться с запасными частями для ремонта и для похода, и расходуемыми материалами для старых машин и электрооборудования. Он должен был указать, что ему требуется, а я должен был обеспечить получение этого в Морской Системе Снабжения, купить на рынке или заказать их изготовление на верфи. Мы неплохо понимали и уважали друг друга - как человека и профессионала.
      Ги Браун, как мы будем называть его, был "мустангом", то есть он был рядовым призывником, который благодаря своим исключительным профессиональным способностям и достойному поведению поднялся до уровня кадрового офицера. Он был призван в 1919 году в 17 лет, в 1929 году поднялся до ранга уоррант-машиниста, а в ноябре 1941 года - стал мичманом. Он служил на линкорах "Вайоминг" (ВВ32), "Нью-Мехико" (ВВ40) и "Мэриленд" (ВВ40), на эсминцах, на авианосце "Лексингтон" (CV2). В течение двух лет он был офицером-ремонтником на эсминце-тендере "Мелвилл". В 1934-1935 гг. он был супериндентантом на постройке новых кораблей на Портсмутской верфи. Это оказалось большим преимуществом: знакомства и связи среди персонала верфи помогали продвигать нужные работы в общем потоке дел верфи. Несомненно Ги Браун был достаточно квалифицированным для поста инженера-механика. После осмотра главной двигательной установки он заявил: "Моя работа не в том, чтобы поддерживать эту старую паровую машину в действующем состоянии, а в том, чтобы заставлять ее действовать, но я играл игрушками и покрупнее". Ги Браун как инженер стоял высоко, хотя ростом он был менее пяти футов семи дюймов. Центр тяжести его заметно выступал за пояс брюк. Он был женат и имел четырех детей.
      Джон Р. Лукович - "Люк", выпускник Школы мичманов резерва ВМС в Нью-Йорке, имел чин мичмана в резерве, которого был удостоен в ноябре 1941 года. Краткое время он находился в штаб-квартире Командующего Третьим Военно-морским Районом в Нью-Йорке. Здесь он был приписан к отделу связи, обслуживавшего также Командующего Охраной Восточной Морской Границы. Он был высокий и стройный, со спокойными, сдержанными, ненавязчивыми манерами. Некоторый недостаток опыта, с лихвой искупал свойственный Люку оптимизм, и готовность взяться за любое дело.
      Мы уже собрались покинуть конференц-зал, когда прибыли лейтенант Даффи и офицеры, назначенные на "Этик". Взаимные представления, рукопожатия, разговор вкратце пар офицеров соответствующих специальностей. Мы со вторым лейтенантом Эдом Джойсом, моим коллегой, договорились встретиться позже и сделать приглашение вежливости 'интенданту верфи капитану М. Г Филбрику. Лейтенант Леонард Винсент Даффи занял место во главе стола и скомандовал: "Возьмите стулья и садитесь". Тема его выступления затрагивала в основном те же вопросы, о которых говорил Нэвилл, и подобно старшему офицеру "Эстериона" он особый упор сделал на секретности миссии, ее рискованную сущность и на необходимость решить личные вопросы в связи с длительным сроком операции{48}.
      Лейтенант Даффи был прям и тверд, но в то же время не был высокомерным. Его репутация курсанта академии осталась за ним и на службе:
      "Он может быть хмурым... то ли ради спора, или от раздражения, но ...обладает острым чувством юмора и всегда готов шутить". Его грубоватые временами манеры, хотя и надежно создавали должный эффект, составляли резкий контраст по отношению к обходительности Нэвилла. Даффи в свои 35 лет был старше Нэвилла на 5 лет и целых пять лет имел более высокий ранг. Возможно, что его командный стиль и поведение выработалось за пять лет службы в должности старшего офицера и командира небольших кораблей переоборудованного минного тральщика "Герон" (AVP2) и 1050-тонного океанского буксира "Нейпа" (АТ32). Ответственность командира как-то загасила искру его юмора и внесла в его обычно беззаботный характер элемент серьезности. Близкие дружеские отношения с его однополчанами остались в академическом прошлом. После окончания учебы в прошлое ушли и его игра на фортепьяно в курительной комнате, и участие в джаз-бэнде. Ему предстояло сохранять уважаемое положение среди личного состава{49}.
      Нэвилл, с другой стороны, практиковал в большей степени формалистику традиционного флота "линейных кораблей" и в официальном, и в личном обращении со своими младшими офицерами не испытывал никаких проблем. Они, как профессионалы, обученные морскому этикету и традициям, должны были вести себя в рамках допустимого.