Дамеон - Лезвие вечности

– А могут сунуться? – с тревогой спросил Медведь.

– Да нет, вряд ли…

– А ну как ребятишки местные просто так забредут? Их тоже кончать будем?

– Свидетелей? Да, в первую очередь. От такого даже махрового убийцу покоробило. Полковник опустился на стул, а «независимые оперативники» возобновили прерванную игру. Свиридов наблюдал за ними, лениво развалясь на сиденье. Сейчас Иллерецкая даст сигнал… Потом надо проверить ее показания и убрать всех троих… Могилы готовы… Свиридов станет самым могущественным человеком на Земле. И плевать ему на англичан и на всех тех, кто что-то знает, о чем-то догадывается. Он не повторит ошибок предшественников… Полковник принялся обдумывать детали практического воплощения проекта «Коршун-2».

29

Сквозь пыльное оконное стекло Борис увидел комнату со столом и двумя стульями, где никого не было. Он потянулся к ручке двери, но Кондратьев отстранил его, увел за собой к деревьям.

Вернулись разведчики. По их словам выходило, что с трех других сторон дома – лишь темные окна. Но если на первом этаже компенсирующие очки позволяли разглядеть безлюдные комнаты, то на втором – одна чернота.

– А стало быть, – вполголоса сказал Кондратьев, – они там и прячутся, за шторами. Где же еще?

– Может быть, тут есть подвал, – предположил Игорь.

– Станут они сидеть в подвале, как в ловушке…

– Почему они? – вмешался Стае. – Наверное, он там один, не считая девушки.

– Лучше переоценить противника, чем наоборот, – наставительно произнес Олег.

– Кстати, о ловушках, – проговорил Владимир. – Зачем внизу свет? Просто забыли? А если…

– Что «если»? – Олег пожал плечами. – Минировать сами себя они не будут…

– Наша задача – разведка, – напомнил Стае. – А мы ничего не знаем. Сколько их? Где девушка?

– А попусту болтая, ничего и не узнаем, – сказал Кон­дратьев. – Так… Берете дом на прицел с четырех сторон. А я попытаюсь потихоньку проникнуть в дверь и пробраться на второй этаж. Посмотрю, послушаю…

На сей раз фасад достался Стасу. Игорю – восточная сторона, западная – Владимиру, а северная – Борису и Олегу.

Кондратьев подошел к двери и взялся за ручку. Приготовленная отмычка не понадобилась – дверь отворилась.

На втором этаже мелодично прозвенел звонок.

– Ах черт! – воскликнул Свиридов и перекинул рычаг.

Гориллы схватились за автоматы.

Панель повернулась. Стволы тяжелых пулеметов приняли горизонтальное положение, с грохотом извергли огонь.

Первая же пуля врезалась прямо в грудь Кондратьева, туда, где его защищала самая толстая пластина бронежилета. Удар был настолько силен, что Кондратьева выбросило назад в дверь, и он потерял сознание. Стоявший под прикрытием деревьев Стас получил две пули в правую руку, другие пули разнесли лазерный прицел его «беретты» и заклинили затвор. Лежа на траве, Стас левой рукой выхватил пистолет. Но судя по интенсивности огня, в доме засело человека четыре с пулеметами… Стае метнул в окно две гранаты, и от невыносимой боли в раненой руке у него потемнело в глазах. Он упал ничком. Громыхнули взрывы, и расстрельная машина замолкла.

Тактика Свиридова сработала. В самом начале боя противник лишился двух активных единиц. Полковник выскочил на лестницу, поливая наугад из «Калашникова».

Снизу Владимир открыл огонь по окнам второго этажа. Подбежавший Борис рывком опустил ствол его «беретты».

– Что ты делаешь?! А если Оля там?! Гориллы Свиридова скатились по лестнице вслед за пол­ковником. Медведь и Вальтер вырвались из дома с беспорядочной пальбой. Полковнику это не удалось, потому что Игорь всаживал в дверь пулю за пулей, отрезая Свиридова от его армии.

Пуля, посланная Медведем, пронеслась так близко от лица Владимира, что сорвала с него очки. Ругаясь, Владимир сменил магазин «беретты» на тот, что был в подсумке, и принялся лупить зажигательно-трассирующими, видными в темноте. Угол дома загорелся. Пламя жадно вгрызалось в сухое дерево, и Свиридов ничего не мог с этим поделать. Оставалось только бежать в подвал, там есть другой выход наружу.

Под прикрытием огня Олега Борис бросился в дом, его выстрелы вышибли автомат из рук Свиридова. Преследуя полковника по пятам, Борис ворвался в подвал, Олег за ним.

В мрачном коридоре они остановились. За которой из дверей исчез противник? Вон та, кажется, неплотно закрыта…

Борис распахнул дверь. Свиридов возился со средневековым устройством, охватывающим голову Иллерецкой. Он не хотел терять источник информации, надеялся удрать вместе с девушкой, но не успел.

Градов прицелился. Красное пятнышко лазерного луча засветилось на лбу Свиридова.

– Стой! – заорал полковник, выдергивая какое-то кольцо из часового механизма. – Не стреляй! Вот пружина! Если я отпущу рычаг, эти чертовы гвозди пробьют ей башку!

– Он не лжет, Борис, – прошептала девушка, вся в слезах, бледная от боли. – Ты пришел слишком поздно…

Компенсирующие очки на глазах Бориса давали возможность рассмотреть смертоносный механизм очень подробно. Борис видел, что угроза противника – не пустой звук. Убив врага, Градов не сумеет перехватить рычаг. Вот если бы подобраться поближе…

Он сделал шаг.

– Стоять! – скомандовал полковник, скорчив гримасу.

Наверху шла ожесточенная схватка. Раненный в ногу Владимир прикончил Медведя гранатой, но не смог подключиться к Игорю в погоне за Вальтером.

Еще секунда, и Вальтер уйдет, затеряется в зарослях… Игорь дважды выстрелил одиночными. Вальтер упал, но он не был ранен. Он отползал за будку с бревенчатым накатом, напоминающую вход в блиндаж. Эта будка – неплохое укрытие и огневая точка, а Игорь ярко освещен пламенем пожара.

Вальтер водил стволом «Калашникова». За его спиной мелькнула тень – это был Кондратьев, вышедший из состояния шока. «Беретта» коротко и зло исполнила барабанный реквием. Вальтер уткнулся лицом в землю. Больше он не шевелился.

– Где Борис и Олег? – крикнул Кондратьев.

– Там, в доме. – Игорь подбежал к будке. – Уже не пройти, все горит…

– А это? – Кондратьев кивнул на бревенчатое сооружение. – Зачем тут эта конура, если там нет хода в подвал дома?

Прочная дверь была заперта. Автоматные очереди не помогли, а взрыв гранаты мог завалить предполагаемый ход. Игорь выхватил из подсумка штык-нож, раскромсал дерево вокруг замка и дернул ручку изо всех сил. Полетели щепки, замок выломился из дверного полотна.

От порога лестница уходила вниз, в темноту. Кондратьев начал спускаться первым.

Свиридов, пользуясь ситуацией, приказал Борису и замершему за его спиной Олегу бросить оружие. Пришлось повиноваться… И тут Борис увидел, как открывается дверь за спиной Свиридова. Он хотел закричать, предупредить Кондратьева… Поздно.

Кондратьев выстрелил в Свиридова сзади. Тот пошатнулся, но, прежде чем его рука разжалась на стопоре пружины, Борис прыгнул вперед и вцепился в рычаг.

Свиридов свалился на пол. Борис, напрягая все свои силы, сдвинул рычаг. Стальные стержни, из-под которых по щекам Оли стекали струйки крови, отошли от висков девушки. Кое-как Градов с помощью Олега закрепил стопор тугой пружины, расстегнул ремни на подлокотниках. Изматывающее нервное напряжение Бориса привело к тому, что Игорю, Олегу и Кондратьеву пришлось тащить наверх не только Иллерецкую, но и его. Никто не проверил, мертв ли Свиридов… А тот, превозмогая адскую боль в спине, встал, покачиваясь, как пьяный. Это было отчаянное усилие, возможное лишь благодаря резервам психики в состоянии шока. Но резервы эти тут же истощились. Свиридов шагнул куда-то в пространство, потерял равновесие и рухнул на железный трон смерти, где только что сидела Ольга. От сотрясения плохо закрепленный Борисом стопор сорвался. Стальные стержни с хищным хрустом проломили череп злополучного полковника. Хлынула кровь последней жертвы чудовищной машины.

Огонь добрался до аккумуляторов, и все лампы в подвале погасли.

Наверху, подальше от горящего дома, который мог вот-вот обрушиться, Олег сделал Иллерецкой инъекцию стимулятора. То же не помешало бы и Градову, но он, едва держась на ногах, отправился помогать раненому Стасу. Игорь перевязывал Владимира.

Опираясь на плечо Бориса, Стае подковылял к Кондратьеву.

– Все живы? – прохрипел он.

– Да, все. Неважная операция, могли бы сработать и почище. Моя вина, но все живы.

Крыша дома с треском провалилась. К ночному небу взметнулся сноп искр. Градов снял ненужные компенсирующие очки. Оля подошла к нему. Слезы смешивались с кровью на ее лице, но она улыбалась.

– С этой раскраской ты похож на Фредди Крюгера, – сказала она.

Борис обнял ее. Так они стояли молча, их черные силуэты четко проступали на фоне пламени.

– Вот и все, – пробормотал Борис. – Теперь уже все…

– Мне совсем не было страшно…

– Правда?

– Конечно нет. Ведь я знала, что ты придешь. Капитаны не покидают своих кораблей.

– Нет, – сказал Борис. – Никогда.

Эпилог

ПОЛЕТ КОРШУНА

Ирак, Южная Месопотамия

21 июля 2001 года

Пустыня была раскалена так, что казалось, ни одно существо не могло выжить здесь. Лишь отдаленные мазанки феллахов, видные у горизонта в жарком мареве, свидетельствовали о том, что жизнь тут все-таки есть.

Международная экспедиция под научным руководством профессора Матвеева работала здесь уже пятую неделю. Иракские власти чрезвычайно удивились, когда Российская академия наук обратилась к ним с просьбой разрешить раскопки. Что можно найти в голой пустыне, в десяти километрах от хорошо изученного древнего города Ур? Но у профессора Матвеева были свои соображения. Исследуя шумерские клинописные таблички, он пришел к выводу, что где-то тут должна находиться гробница, возможно, еще более богатая, чем знаменитый мавзолей Шуб-ат и А-бар-ги.

Багдад пожал плечами и выдал требуемое разрешение. Почему бы и не продемонстрировать лишний раз доброе расположение к России? Пусть себе ищут.

Тонкость заключалась в том, что экспедицию финансировал чикагский Археологический фонд имени Эдварда Кьера, а Соединенные Штаты Америки и Ирак трудно назвать друзьями. Но, так как в состав экспедиции не вошел ни один американский ученый (двое русских, испанец, швейцарец и француз при участии специалистов из Багдадского исторического центра), на это неловкое обстоятельство закрыли глаза.

Предположения Дмитрия Сергеевича Матвеева подтвердились. Экспедиция действительно обнаружила гробницу на четырехметровой глубине, но увы… Разграбленную дочиста задолго до новой эры. Даже царских останков не было на церемониальных носилках.

В восьмом часу вечера двадцать первого июля испанский археолог Мигель Санчес и француз Клод Леметр объявили русским коллегам, что прекращают на сегодня работу и присоединяются к остальным в лагере, расположенном в полумиле к северу.

– Хорошо, – ответил ассистент профессора Матвеева, блестящий молодой ученый Андрей Волков. – Вы идите, а мы закончим обмеры и фотографирование.

Профессор удивился, но вида не показал. Испанец и француз ушли. Русские остались вдвоем под куполом пустой гробницы, освещенной яркими электрическими фонарями, укрепленными на треногах.

– Не понимаю тебя, Андрюша, – проворчал профес­сор. – Что тут еще фотографировать? Ничего нового мы не откроем, как ни досадно.

– Ну нет, профессор, – возразил Волков. – Наши усилия не напрасны.

– Что ты имеешь в виду?

– Как по-вашему, Дмитрий Сергеевич, почему здесь нет останков царя?

– Ну… Наверное, грабители утащили их, чтобы в укромном месте сорвать драгоценности… Волков отмахнулся:

– С таким же успехом они могли сделать это и тут. И где царедворцы, которых должны были похоронить вместе с властителем по шумерскому обряду? Где кости животных? Почему в этой гробнице нет ничего, что есть в других?

Дмитрий Сергеевич заинтересованно взглянул на юношу:

– Ну-ка, ну-ка…

– Это фальшивая гробница, – с торжеством заявил Вол­ков. – Грабители вломились сюда, и их постигло то же разочарование, что и нас. Они решили, что здесь поработали до них… и ушли! Это обман, защитная мера.

– Да, но… Где же тогда настоящий склеп? Я не мог ошибиться.

– Вы и не ошиблись, профессор. – Волков высоко поднял ручной фонарь, освещая стену. – Смотрите.

На камне был высечен знак, напоминающий перечеркнутую вверху букву W.

– Вы, конечно, помните, – задал Волков риторический вопрос, – что означает этот шумерский символ?

– Знак повторения, – кивнул профессор. – В шумерских текстах он имеет смысл фразы «то же самое» или «повторить еще раз».

– Разумеется! Вот за ним, за этой каменной плитой и расположена подлинная гробница. Я хотел поделиться этим предположением сначала с вами одним.

Археологи подошли к стене. Волков ударил по камню стальным ломиком. Звук был глухим.

– Толстая, – сказал Волков. – Но гробница там, я уве­рен.

– Что же, – отозвался Дмитрий Сергеевич. – Твоя идея, как мне представляется, заслуживает внимания. Сегодня мы сообщим об этом коллегам, а завтра…

– Завтра! – В тоне молодого ученого явственно прозвучала укоризна – Неужели вы сможете ждать до завтра, профессор?

– Но рабочие устали… Ничто в мире не заставит их вскрывать стену сегодня.

Волков понимал, что Матвеев прав. Но ему так не хотелось уходить! Еще немного, хоть наружный осмотр этой стены..

– Дмитрий Сергеевич, подержите, пожалуйста, фонарь. Придвинув легкую складную лесенку, Андрей взобрался на нее.

– Тут еще два таких же знака на каменных рельефах, – произнес он и положил руку на полукруглый выступ. – Я думаю, что…

Неустойчивая лестница покачнулась. Чтобы сохранить равновесие, Андрей сильнее оперся на руку. Откуда-то из-за стены послышался мощный гул, словно там включился огромный электрический генератор. Каменное полушарие подалось под ладонью Волкова. Пол задрожал, и начала опускаться тяжелая вертикальная плита. Темная щель за ней становилась все шире.

Андрей свалился с лестницы, тут же вскочил и возбужденно закричал:

– Сенсация, профессор! Древняя автоматика! До сих пор подобное находили только в египетских пирамидах!

Плита уползла вниз, ее верхний край сравнялся с полом. С волнением, знакомым лишь истинным ученым, археологи направили в черный проем лучи фонарей.

– О боже, профессор… – прошептал Волков. – Это великолепно!

В обширной гробнице сияло золото и серебро, свет отражался от полированного кварца, агата, ляпис-лазури, халцедона. На троне, деревянные части которого совершенно потемнели, восседал скелет, украшенный золотыми лентами, листьями и цветами.

Археологи вошли в гробницу. Восхищенные возгласы то и дело слетали с их губ. Они увидели серебряные жертвенные столы, золотые шкатулки, арфы с изумительной резьбой по перламутру, декорированные бисером и серебром повозки, скелеты волов в роскошной упряжи…

На полу вокруг трона распростерлись останки людей. Женщин можно было отличить по золотым диадемам с подвесками из цветного стекла.

– Невероятно, профессор! – воскликнул Волков – Даже гробница Тутанхамона…

Не закончив восторженной тирады, он принялся рассматривать человеческие скелеты. Возле каждого из них валялся небольшой золотой кубок, а перед троном стоял медный котелок.

– То же, что в мавзолее царицы Шуб-ат, – промолвил он, поднимая один из кубков. – Весь двор сопровождает царя в загробное путешествие. Они зачерпывали яд из котелка, потом пили из кубков. Ужасно.

Дмитрий Сергеевич заметил две изящные серебряные модели лодок на бронзовых подставках по обе стороны спинки трона. Он взял ту, что была ближе.

– Андрей! Подойди-ка сюда.

Волков отставил кубок и поспешил к Матвееву. Тот указал на клинописный текст на борту лодки.

– Интересно, – бормотал профессор. – Попробуем разобрать…

Андрей вгляделся в надпись.

– Похоже на рассказ Утнапишти из эпоса о Гильгамеше… «Что было светлым, во тьму обратилось, и не видят люди друг друга…»

– Да, похоже, – согласился профессор, – но не совсем то. Здесь речь идет о мраке смерти. А дальше другое. «Но на исходе великого противостояния царь сойдет с небес и обретет плоть и жизнь земную…»

– Великого противостояния? – Волков бережно принял лодку из рук профессора. – Что это?

– Видимо, никто никогда не узнает, что под этим подразумевалось, – сказал Матвеев.

– Необычный текст, – задумчиво проговорил Андрей. – «Обретет жизнь земную». Странно. Почему не о жизни загробной? И вообще, эта гробница необычная. Ложный склеп. Видимо, гробницу особо старались сохранить в неприкосновенности. А на второй лодке тоже есть надпись? Матвеев осторожно снял с подставки вторую серебряную модель.

– Да, есть. – Уложив фонарь на спинку трона, он подставил лодку под луч света. – Но…

– Что там, Дмитрий Сергеевич?

– Не могу поверить… Без сомнения, это клинопись, но мне не известен ни один знак. Что-то абсолютно новое! Волков склонился над лодкой.

– Да, профессор, – подтвердил он. – Нечто небывалое. Какой-то язык, древнее шумерского? Или своеобразный шифр? Смотрите, а это… Вот, здесь. Маленький рисунок, похожий как будто на птицу, но из-под нее вырывается столб пламени. Если бы рисунок был сделан в наше время, я бы решил, что тут изображен самолет или космический челнок… А вдруг в тексте содержатся сведения о палеоконтактах? Дмитрий Сергеевич, мы обязаны увезти эту лодку в Москву.

– После подробного обследования гробницы мы получим детальные фотоснимки, и тогда… Волков не дослушал профессора.

– Да нет, мы скроем эту находку и увезем с собой!

– Что?! – поразился Матвеев. – Ты хочешь скрыть археологическую находку… Украсть?!

– Нет, не украсть. Как вы могли подумать? Увезти в Москву. Там я сумею расшифровать текст, и вот тогда эта лодка явится миру в блеске славы российской науки! Если вы готовы уступить приоритет, то я не готов и не уступлю.

Профессор покачал седой головой.

– И все же это авантюра.

– Не авантюра! – горячился Волков. – Именно русские ученые должны открыть новую страницу в книге о шумерах!

– В книге? Гм… – Дмитрий Сергеевич иронично процитировал: «Кто в эту книгу заглянуть дерзнет, того Крылатый Ужас унесет».

– Что?

– Ничего… Просто цитата.

Волков снова посмотрел на серебряную лодку.

– «Проклятую книгу» я читал… Честертон, кажется? «Крылатый Ужас» – это вам птица напомнила? Ужасной она не выглядит, и все же что-то в ней такое есть…

Да, что-то в ней несомненно было, странное, пугающее. Через тысячелетия мрака она снова предстала перед глазами людей. И в ее молчании таилось предостережение, таилась память о тех, кто обещал вернуться… О тех, кто умеет ждать.