— Может быть, когда-нибудь узнаешь, та-та-та, как я тебя люблю… напевала Дженифер. Она трусцой бежала вдоль Парк-авеню, радуясь весеннему воздуху, особенно чистому в этот воскресный день.
      Утром ей позвонил Бобби Джейсон и сказал, что не сможет прийти вечером на свидание. Врун. «Неважно чувствую себя, Дженни. Наверное, грипп ходит вокруг». Знаем мы, кто ходит вокруг, — Барбара Макалистер по прозвищу Бацилла. Отрастила себе телеса, не обхватишь. Корова.
      Дженифер была одета в темно-коричневые шорты и топ на бретельках, на ногах — кроссовки; все вместе, она знала, выглядело неплохо. Ей нравился бег трусцой. Отец, заядлый спортсмен, активно поощрял занятия дочери.
      Дженифер вступила в отрочество довольно пухлым подростком, но благодаря бегу, теннису, лыжам зимой и аэробике спустила вес, так что теперь могла позволить себе такие излишества, как пицца и молочный коктейль. Никакого курева на это у нее хватало ума. Мама ее курила, как паровоз, и кашляла без перерыва, так что у Дженифер перед глазами был постоянно живой отрицательный пример.
      Дженифер Мак считала себя нормальной девушкой-подростком: у нее появлялись угри, но не выскакивали прыщи; пару раз обнималась с мальчиками и искренне недоумевала, почему вокруг секса столько разговоров.
      У нее был старший брат, учившийся в колледже, и младшая сестричка, не отлипавшая от ее магнитофона. Короче, она вела заурядную скучне-е-ейшую жизнь американской девушки. Где любовь? Где романтические приключения? «Неужели это все, и другого не будет?» — как пела Пегги Ли; мама, кстати, любила слушать эту песню.
      Кроссовки мягко шлепали по асфальту. Она круто свернула в переулок.
      Ветер откинул назад волосы и обдал прохладой слегка взмокшее лицо.
      Какой-то мужчина, чинивший забор, положил молоток и проводил ее долгим взглядом.
      Дженифер потрусила еще пару кварталов и тут сообразила, что оказалась на улице, где живет Дэвид Лайтмен. Его уже два дня не было в школе.
      Интересно, что с ним стряслось? Наверняка терзает свой компьютер. Она рассказала маме о знакомом мальчике, одержимом компьютерами, не упомянув, правда, про историю с отметками. Мать покачала головой: «Твой отец в его возрасте был помешан на автомобилях. Сейчас, кажется, машины не в моде. Слава богу, отец не обзавелся этим кошмаром — персональным компьютером. Я слышала, из-за него люди разводятся».
      — Мама, — ответила она, — если б Дэвид Лайтмен занимался машинами, как компьютерами, он бы гонял сейчас на автодроме в Дейтоне пятьсот миль по кругу!
      При всех своих странностях парень нравился Дженифер. Застенчивость очень шла ему, а мягкость манер придавала какую-то загадочность. Ему бы прибавить веса, загореть, одеться во что-нибудь приличное, и он бы выглядел хоть куда. Не стыдно было бы показаться с ним в дансинге. Во всяком случае, он не пытался лапать ее и не сопел в ухо, как те балбесы, которые ее провожали. Иногда она спрашивала себя — действительно ли им доставляет удовольствие так поступать или просто это у них в генах? Она живо представила, как мистер Лиггет разглагольствует о хромосомах и тяге к футболу американских подростков.
      Пожалуй, раз уж она оказалась в этом районе, надо зайти к Дэвиду Лайтмену. Не то чтобы она так уж интересовалась парнем, просто было любопытно. К тому же после того, как он исправил ей отметку, она чувствовала себя обязанной. Надо удостовериться, что с ним все в порядке.
      К ее чувствам это не имело никакого касательства.
      Метрах в пятидесяти дальше по Вязовой улице показался дом Лайтменов.
      Она пробежала по тропинке и постучала в дверь.
      Ей открыл мужчина в очках. Он подозрительно уставился на нее, словно ожидая, что она попросит сейчас денег на мероприятие герлскаутов. Дженифер придала своему лицу выражение «Я — благонравная скромница, ваша соседка» и сказала:
      — Здрасьте. Дэвид дома?
      Мужчина продолжал разглядывать ее.
      — Вы, очевидно, мистер Лайтмен?
      — Совершенно верно.
      — Я… гм, — она вспомнила про свой наряд и поняла, что далека от образа благонравной скромницы. Шорты открывали ноги почти до верха, лифчика она не носила, а топ плотно облегал бюст. — Я пробегала мимо.
      Мистер Лайтмен кашлянул и отвел взгляд.
      — Да. Рад видеть такую пышущую здоровьем… гм… Да, Дэвид. Он наверху, в своей комнате. — С этими словами Лайтмен-старший шагнул назад, пропуская девушку в дом.
      — Благодарю.
      Видя, как она уверенно идет к лестнице, мистер Лайтмен не мог скрыть удивления.
      — Вы уже бывали у нас?
      — О да! — задорно ответила она. — Дэвид — замечательный мальчик.
      — Вы бывали у него в комнате?
      — Гм… Угу.
      — Как там у него?
      Она вздохнула, закатив глаза:
      — Потрясно!
      Мистер Лайтмен неловко разгладил зажатую в руке газету.
      — Хорошо бы вам брать его с собой побегать. Он совсем не занимается спортом. Одичал.
      — Обещаю заставить его делать зарядку, мистер Лайтмен, — весело произнесла она, взмахнув на прощание рукой.
      Тот с удивлением смотрел ей вслед.
      На стук в дверь раздалось ворчливое: «Да?»
      — Это я. Дженифер.
      — Дженифер? — послышались шаги, щелкнул замок, и Дэвид Лайтмен высунулся из двери, словно крот из норы. — Привет. Ну, заходи.
      Девушка вошла в комнату.
      — Ого! — воскликнула она. — У тебя как после бомбежки.
      Комната, и без того захламленная, сейчас напоминала поле боя: куда ни глянь — бумаги, журналы, кипы распечаток, груды грязного белья, банки из-под кока-колы, пакеты из-под хрустящего картофеля и прочие неопознанные объекты. Вся наличная аппаратура работала с полной нагрузкой: на дисководах хлопотливо мелькали огоньки, на экранах мониторов маячил интригующий список игр, телеприемник был подключен к видеомагнитофону. В комнате пахло, как в чулане библиотеки.
      — Я очень занят, — буркнул Дэвид, усаживаясь перед клавиатурой.
      — Вижу. А где ты был?
      Дэвид вперился в дисплей монитора.
      — Что? — с отсутствующим видом переспросил он.
      Ну и бирюк, даже не обратил внимания, как она выглядит. С ним и правда что-то не так. Отец верно заметил.
      — Ты куда пропал? — с упреком спросила Дженифер.
      — А? Да… О, извини, — вскочив, он смахнул с кровати несколько книг, чтобы она могла сесть.
      — Ты можешь ответить, чем ты был занят?
      — Сидел в библиотеке.
      — Кроме шуток?
      — Пытался отыскать материал об этом парне, который составил программы игр. Тогда можно вычислить его личный пароль.
      — Правда?
      — Да. — Глаза Дэвида зажглись. — Дженифер… это оказалось просто. Я взял в каталоге научной библиотеки университета карточку с фамилией «Фолкен». — Он вытащил из-под груды бумаг толстый желтый блокнот, густо покрытый записями. — Его полное имя Стивен У.Фолкен. И представь, первая публикация, на которую я натолкнулся, называлась «Лабиринт Фолкена. Как обучить машину думать». Я взял оттуда кое-что и попробовал ввести в компьютер. Не сработало. Тогда я выписал все его публикации… и выяснил, что Фолкен умер в 1973 году. Теперь пробую разные варианты, ввел уже целую кучу, но…
      — Погоди. А ты узнал, кто он такой, твой Фолкен? Есть какие-нибудь сведения?
      — Конечно. Он англичанин, но почти все время работал по контракту с американским министерством обороны.
      — Нет, Дэвид, честное слово, ты чокнулся. Ну что такого особенного в этих играх, из-за чего надо убиваться. Бред какой-то!
      — Это не просто игра, Дженифер. Неужели ты не понимаешь? Я столькому научусь, если смогу подключиться к их программе! Вот. Ты хотела узнать про Фолкена. — Он схватил кассету и сунул ее в видеомагнитофон. — Смотри! — Он нажал на кнопку «пуск».
      На телеэкране показались изображения нескольких игр. Голос за кадром рассказывал что-то о стратегии игр, об электронных машинах. Изображение было черно-белым — старая запись. Затем появился человек.
      — Это Фолкен, — сказал Дэвид. — Демонстрирует прототип своего компьютера. Он был большой мастак не только по играм, но и по компьютерам. Составлял программы обучения ЭВМ. Они у него умели играть в шашки, шахматы.
      — Но теперь это умеют все машины, разве нет? — спросила Дженифер.
      — В том-то и дело, что нет, — ответил Дэвид. — Он создал компьютеры, которые учились на своих ошибках и повышали мастерство с каждой партией. Самообучающиеся системы. Если удастся подобрать пароль, я смогу применить его метод для своих собственных программ…
      — Да, видно, он был семи пядей во лбу, — протянула Дженифер, глядя на экран. — Жаль, умер. Иначе ты мог бы ему позвонить. Совсем молодым умер.
      — Что ты — старик, — махнул рукой Дэвид. — Сорок один год или около того.
      — Неужели такой старый?
      — Да. Я нашел некролог, — Дэвид протянул ей распечатку.
      Тем временем на телеэкране появился трехлетний мальчуган, нажимавший клавиши компьютера. Камера подъехала ближе, и стало видно, что он играет в крестики-нолики.
      — Его сын, — сказал Дэвид.
      Дженифер просматривала некролог.
      — Какой ужас, — сказала она. — У него жена и сын погибли в автомобильной катастрофе.
      — Угу.
      — Фолкен умер сорока одного года. А я сейчас вспомнила, что моему отцу сорок пять. Однажды, помню, он серьезно заболел, и мы так боялись, что он…
      Дэвид вскочил, словно получил разряд электричества.
      — Как его звать? — вскричал он.
      — Моего отца?
      — Нет, фолкеновского сына. Как его звали?
      Дженифер заглянула в распечатку.
      — Здесь сказано — Джошуа.
      Глаза Дэвида сверкнули.
      — Сейчас попробую.
      — Попробуешь что?
      — Найти пароль. Он мог закодировать систему именем кого-нибудь из своих близких… чтобы никто не догадался. Вдруг это Джошуа — ведь он играл с компьютером!
      Дэвид сел к пульту и вывел слово ДЖОШУА.

       СЕАНС ОКОНЧЕН

      — ответил монитор.
      — Это было бы слишком просто, — сказала Дженифер. — А знаешь, у меня есть идея.
      Дэвид обмяк в кресле и покачал головой.
      — Ну, как же, Дженифер Мак — гений ЭВМ. Я тут двое суток бьюсь головой о клавиатуру, а ты пришла и раз-два — нашла ответ.
      — Не зуди! — раздраженно оборвала его Дженифер. — Давай попробуем, это займет две секунды.
      — О’кей. Выкладывай, — устало согласился Дэвид.
      — Может, это не просто «Джошуа», — начала рассуждать вслух девушка, разглядывая некролог, — а два имени, сына и жены.
      — Не, как правило, ставят одно слово. Сейчас попробую. Как звали жену?
      — Маргарет.
      Не сработало.
      — Стой! — сказала Дженифер в приливе вдохновения. Здесь сказано, что Джошуа погиб в возрасте пяти лет. Может, попробовать цифру пять после слова «Джошуа»?
      — Отчего не попробовать, — пожал плечами Дэвид.
      Дженифер встала, чтобы посмотреть, как он набирает:

       ДЖОШУА 5.

      Монитор не отключился.
      Неожиданно по экрану побежали совершенно не понятные Дженифер буквы и цифры.
      — Вот те на! — воскликнул Дэвид.
      — Что случилось?
      — Клюнуло!!! — возликовал Дэвид, одарив Дженифер широчайшей улыбкой.
      У девушки по спине пробежала дрожь.
      Но монитор внезапно погас.
      — Ку-ку, — сказала Дженифер.
      — Нет, еще не все.
      По экрану побежали буквы: ЗДРАВСТВУЙТЕ, ПРОФЕССОР ФОЛКЕН.
      — Подключились! — захлебнулся Дэвид. — Машина думает, что я Фолкен!
      Он быстро набрал ответ: ПРИВЕТ.
      Телеэкран отреагировал на него фразой: КАК ВЫ ПОЖИВАЕТЕ?
      — Зачем она спрашивает об этом? — удивилась Дженифер.
      — Машина будет спрашивать обо всем, что заложено в ее программе, ответил Дэвид. — Хочешь послушать, как она разговаривает?
      — Разговаривает? Ты имеешь в виду… произносит слова?
      — Ага! — Дэвид постучал пальцем по небольшой коробке с тумблерами и ручками. — Это синтезатор речи. Сейчас включу… — щелчок, — и он будет повторять каждое слово по слогам. Слушайся спрошу компьютер, как он поживает.
       Я ХОРОШО. А ТЫ?  — набрал Дэвид.
      Машина ответила двумя строчками букв на экране. Одновременно чуть гнусавый голос произнес без всякого выражения:
      — Прекрасно. Чем объяснить исчезновение вашего абонентного номера 23 июня 1973 года?
       ЛЮДИ ИНОГДА СОВЕРШАЮТ ОШИБКИ,  — набрал Дэвид.
      — Верно, — раздался электронный голос.
       ВЕРНО,  — засветилось на экране.
      — Я не понимаю, — растерянно сказала Дженифер.
      — Это не настоящий голос, — объяснил Дэвид. — Прибор просто переводит сигнал в звук.
      — Не хотите сыграть? — спросила машина.
       НЕ ХОТИТЕ СЫГРАТЬ?  — отозвались буквы на экране.
      — Знаешь… — произнесла совершенно завороженная Дженифер, — похоже, она соскучилась по Фолкену.
      — Ага! — в раздумье кивнул Дэвид. — Фантастика, да?
      Странная улыбка застыла на его лице. Дженифер она не нравилась: в ней было что-то победно-зловещее.
       НАЧНЕМ ТЕРМОЯДЕРНУЮ ВОЙНУ?  — набрал Дэвид.
      — Не угодно ли партию в шахматы? — спокойно осведомилась машина.
       ПОТОМ, — набрал Дэвид. — ДАВАЙ СЫГРАЕМ В МИРОВУЮ ТЕРМОЯДЕРНУЮ ВОЙНУ.
      — Прекрасно, — ответила машина. — На чьей стороне вы будете?
      — Ага! — сказал Дэвид. — Сейчас долбанем!
       Я БУДУ РУССКИМИ,  — набрал он.
      — Обозначьте цели первых ударов, — потребовала машина.
      — Ну и игра! — Дэвид повернулся к Дженифер. — Куда ты хочешь шарахнуть атомной бомбой?
      — На Лас-Вегас, — ответила Дженифер. — Отец однажды просадил там в казино кучу денег.
      — О’кей! Лас-Вегас получает у нас плюху. Давай дальше. Безусловно, Сиэтл.
      — Да! Мне здесь обрыдло, — согласилась Дженифер.
      Оба захихикали.
      Дэвид Лайтмен ввел в машину названия еще нескольких городов.
      — Благодарю, — ответила машина.
      — Что дальше? Надо ждать? — спросила Дженифер.
      — Не знаю.
      — Игра начинается, — объявил компьютер.
      Экран опустел.
      — Что-нибудь не так? — спросила Дженифер.
      — Не знаю.
      — Медленно тянется.
      — Некоторые стратегические игры требуют времени.
      Внезапно на экране густо высыпали цифры.
      — О черт, забыл включить дисковод, чтобы убрать лишнее, — Дэвид быстро исправил положение. — Ну вот, все. Готовы начать третью мировую войну, леди Мак?
      — Да!
      Оба громко расхохотались.
 

* * *

      В Хрустальном дворце, пещерном чреве, начиненном попискивающими и помигивающими машинами смерти, работа шла своим чередом. Помещение навевало странные чувства: оно казалось полубиблиотекой-полумогилой.
      Техники разговаривали приглушенными голосами или просто молча отсиживали часы дежурства, передвигаясь от стола к столу в креслах на колесиках, снимая показания приборов, следивших за территорией Советского Союза или приближением муссонных облаков к Калимантану. Специалисты изучали данные тысяч радарных и сонарных установок. В затемненных частях амфитеатра экраны отбрасывали зловещий отблеск на лица дежурных, шептавших в микрофоны странные для непосвященных слова. На посту сейчас находилось семьдесят военных, прошедших долгую подготовку. Большие электронные карты, висевшие под потолком, выглядели словно пустые скрижали в ожидании пророчества.
      Между картами находилось табло, призванное показывать счет в будущей смертоносной игре. Сейчас оно сообщало, в какой степени готовности находится система обороны страны:

       СТОГ 5

      СТОГ  5 означала мирное время, СТОГ 1 тотальную войну; 4, 3 и 2 соответствовали промежуточным стадиям.
      Генерал Джек Берринджер сидел, сняв китель, в рубашке, на командном мостике напротив больших экранов и думал о том, почему не несут кофе.
      Генерал Джек Берринджер пребывал не в лучшем расположении духа.
      Его сын Джимми не был военным. По правде говоря, его сын Джимми был интеллигентский хлюпик, вымучивший ученую степень по английской филологии в каком-то занюханном колледже в Северной Калифорнии, а папаша платил за обучение. Предмет особых забот генерала формулировался так: «КАК ПРИВЛЕЧЬ ЛЮДЕЙ В АРМИЮ?». Дочерей он выдал замуж, и они, как полагается послушным дочерям, родили внуков, но единственный сын назло отцу отказался идти в вооруженные силы. Как раз сегодня утром миссис Берринджер, сияя, показала ему письмо от Джимми; ее привело в восхищение, как преуспел двадцатипятилетний недоросль и сколь прекрасен слог, каким написано это послание. Генерал Берринджер не разделил ее восторга, заявив, что он с куда большим удовольствием поглядел бы, как этот бездельник держит винтовку на поле брани, а не водит пером в затхлом классе. Эта ремарка вызвала короткую стычку между генералом и генеральшей, очень похожую на перебранки между генералом Бронебоем и его женой в кинокомедии «Жук Бейли». Генерал Берринджер терпеть не мог этого комика. В кино сейчас военного так и норовят выставить дураком. Куда подевались добрые старые ленты?
      Еще больше генерал Джек Берринджер был раздражен успехом прошлогодней поездки доктора Джона Маккитрика в Вашингтон. Паршивец, добился-таки своего. Теперь ОПРУ заменил людей в шахтах, а сам Маккитрик разгуливает с масляной улыбкой, словно его беспрерывно чешут за ухом. «Сколько наград заслужил я в Корее и Вьетнаме, и вот она, благодарность», — пробурчал генерал себе под нос.
      — Где сержант Рейли? — громко спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Где, черт побери, мой кофе?
      Он чувствовал, как накатывает головная боль, и кофе нужен был ему, чтобы запить аспирин; наверняка понадобится не одна таблетка, чтобы оставаться в форме до конца дежурства.
      Старший офицер связи, полковник Конли, сидевший рядом с начальником, заметил:
      — Вы просили со сливками, Джек. Может, у них кончились сливки?
      — Кончились сливки! Исключено, — возразил Берринджер. Я велел натащить в эту нору столько кофе, чтобы можно было пересидеть атомную катастрофу, и достаточно сливок. Ты ведь знаешь, Эл, я не могу без них из-за проклятой язвы. — Он покосился на главный терминал ОПРУ, за которым сидел майор Фредерик Лем. — Кстати, она особенно дает себя знать после того, как Маккитрик взгромоздил нам на шею свою проклятую машину.
      — Джек, если у вас язва, надо пить «Маалокс», а не кофе.
      Генерал Берринджер с отвращением фыркнул. В это время к нему подошел сержант-ординарец с дымящейся чашкой.
      — Наконец-то, — сказал генерал, снимая ее с подноса. — Эй! А где сливки?
      Сержант улыбнулся и вытащил из кармана четыре картонные упаковки:
      — Так вам удобней будет глотать их, сэр.
      Оператор радарной установки Тайсон Адлер осторожно отхлебнул глоток горячего чая, смешанного с травами; напиток имел миндальный привкус.
      Вообще-то пить возле пульта запрещалось: пролитая случайно жидкость грозила вывести его из строя. Но у Адлера невыносимо першило в горле.
      Накануне он был на танцах с подругой и, разгоряченного, его прохватило на сквозняке. Еще не надо было прыгать под дождем через лужи. Ладно, перебьемся как-нибудь.
      Адлер аккуратно завинтил крышку термоса и поставил его рядом со стулом. В ту секунду, когда он отвернулся от экрана, на нем появилась электронная точка.
      Затем еще две.
      И вот уже целая гроздь светящихся точек двинулась по траектории к западному побережью Соединенных Штатов.
      Оператор радарной установки Адлер тяжко вздохнул и обратил лицо к электронному хрустальному шару, атрибуту современных гадалок. Думал он об ужине. Джули обещала сварить сегодня спагетти, а как она это делает, не умеет никто в мире, так что…
      Боже праведный!
      Долю секунды он глядел на электронные светляки, потом схватил телефон.
      — У меня семь… — произнес он, — поправка — восемь Красных птиц, два градуса после апогея, предполагаемые районы поражения… НОРАД два-пять и два-шесть.
      Немедленно включилась воющая сирена, все головы разом встрепенулись, как бывает в аудитории на послеобеденной лекции, когда окрик профессора вырывает студентов из сна.
      Капитана Кента Ньюта сообщение Адлера застало врасплох, как и большинство дежурных. Но он тут же встрепенулся, поправил свой монитор и щелкнул тумблером прямой связи с базой на Аляске.
      — Кобра Дейн, — произнес он, стараясь совладать с колотящимся сердцем. — Поступило сообщение о движении советских ракет. Проверьте правильность показаний приборов и доложите…
      Связистку ВВС Мегги Филдс сирена застала на полпути к туалету.
      Повернувшись по-военному, она домчалась до своего места и нахлобучила на голову наушники с микрофоном. «Как назло не вовремя!» — мелькнуло у нее.
      — Всем станциям, — твердо отчеканила она, глядя на свой терминал. Говорит Хрустальный дворец. Тревога! Срочно приготовиться…
      Ее сосед, лейтенант Морган, плюхнулся в свое кресло и тоже натянул наушники. Минуту назад он стоял в прихожей, разговаривая с той рыжей.
      Оператор радарной установки Адлер был слишком поглощен работой, чтобы испытывать страх. Он считывал в микрофон показания экрана:
      — …Девятнадцать градусов после апогея, восемнадцать потенциальных целей поражения. Предполагаемый вход в плотные слои атмосферы — двадцать три, девятнадцать, Зулу.
      Генерал Джек Берринджер пытался оттереть пролитый на брюки кофе.
      — Сэр, — доложил полковник Конли, — радары показывают восемь советских МБР, летящих в нашу сторону. Они уже над полюсом. — Глаза Конли, казалось, затуманились от шока, но чеканная речь не вызывала сомнений, что мозг его функционирует исправно. Сверившись с записями, он добавил: — Время до удара… двенадцать… вернее — одиннадцать минут. Уточненная зона поражения: Запад Соединенных Штатов.
      Долю секунды генерал Берринджер пребывал в столбняке. Затем его голова круто повернулась к центральному экрану с изображением Северной Америки и окружающих ее морей. С края карты к побережью континента приближались восемь светящихся точек.
      — Почему не было сообщения о запуске ракет с разведывательных спутников? — спросил генерал Берринджер.
      На бровях Конли повисли капельки пота.
      — Точно не знаю, сэр. Мы ищем возможную неисправность в ДСП. — Он вновь повернулся к пульту.
      Адлер чувствовал, как к горлу подступает тошнота. Изображения на его экране с ужасающей четкостью показывали ход событий. Тяжко дыша и сглатывая слюну, то и дело поправляя съезжающий набок микрофон, он расшифровал то, что видел:
      — Система раннего предупреждения подтверждает атаку баллистических ракет… достоверность велика… повторяю степень достоверности велика.
      «Мамочка, я люблю тебя», — промелькнуло в голове Адлера.
 

* * *

      Примерно в тысяче миль от подземного центра двое подростков, как зачарованные, не отрывали глаз от маленького экрана «Сильвании». По экрану проплывали флотилии символов, казавшихся Дженифер Мак при быстрой перемотке египетскими иероглифами. Лицо юноши отражало чистейшую радость, когда приходилось отвечать на вопросы машины; он азартно нажимал клавиши на терминале и подскакивал при виде результатов.
      — Что все это значит? — допытывалась Дженифер.
      — Не знаю, — расплывался в улыбке Дэвид Лайтмен, — но здорово!
      Символы проносились по экрану, как электронные призраки, и вереницей мчались навстречу Страшному суду, точнее на терминал компьютера ОПРУ в толще горы Шейен рядом с командным мостиком Хрустального дворца. Там возле печатающего устройства стоял долговязый лейтенант Харлан Догерти.
      Оторвав распечатку, Догерти выпалил ее содержание генералу Берринджеру, который мертвой хваткой впился ногтями в мягкую спинку его стула.
      — …Президент уже в лимузине, направляется к базе «Эндрюс»… Вице-президента нет на месте… Председатель комитета начальников штабов…
      Полковник Конли поднял голову от пульта связи.
      — Система раннего предупреждения функционирует исправно. Степень достоверности остается высокой, — произнес он, внезапно ощутив легкое головокружение. Его всегда подмывало узнать, как все это будет в действительности, а не на учениях и испытаниях. Теперь Конли знал. И мысль, свербившая его, была о том, сможет ли он, несмотря на весь профессиональный навык, выполнить это.
      — Переводите на СТОГ 3, — приказал генерал Берринджер. — Свяжитесь с КСА. Пусть поднимают бомбардировщики.
      Помощники немедленно передали приказания. Берринджер поднял глаза на электронное табло под потолком. На нем все еще горело СТОГ 5. Мгновение и цифра изменилась на СТОГ 3. «Пока все хорошо», — подумал Берринджер.
      Капитан Кент Ньют уловил перемену сигнала, уловил боковым зрением, как засуетились офицеры и техники, уловил гул голосов и учащенное мигание сигнальных лампочек. Отжав кнопку последней цифры заранее набранного кода, он произнес в микрофон:
      — КСА, говорит Хрустальный дворец. Командующий НОРАД объявляет СТОГ 3. Поднимайте дежурные самолеты. Повторяю: поднимайте все дежурные самолеты.
      Оператор радарной установки Адлер, сидевший в нижнем ряду амфитеатра, следил за происходящим по своему дисплею. Та же картина отражалась на большом экране под потолком. Восемь ракет, летевших к Северной Америке, разделились на множество боеголовок.
      — МИРВы  разошлись, — передал Адлер. — Сейчас у нас двадцать четыре потенциальные цели.
      Выслушав сообщение, лейтенант Догерти взглянул на показания дисплея.
      — Сэр, — доложил он генералу Берринджеру, — до удара остается восемь минут!
      Полковник Конли протянул генералу трубку.
      — Сэр, — коротко бросил он, — КСА посылает бомбардировщики. У аппарата генерал Пауэрс.
      — Берринджер слушает.
      — Для чего вы там сидите?! — голос генерала Пауэрса взвинтился до визга. — Чтобы ковырять пальцем в носу? Почему не сообщили вовремя?
      — Не было сигналов, — начал оправдываться Берринджер. Спутники не засекли момент запуска ракет. Радары заметили их уже после выхода из атмосферы. Как снег на голову.
      — Ясно. Если это все по-настоящему, бомбардировщиками нам не обойтись. А коли так, Берринджер… — Пауэрс помолчал и закончил чуть дрогнувшим голосом, — встретимся в аду, о’кей?
      — Да, Билл, — Берринджер повесил трубку и повернулся к экрану. Это было по-настоящему. Если что-то вдруг не изменится кардинальным образом, в дело вступала «большая тройка» — ударная волна, испепеляющий жар, смертоносная радиация. На такой работе, как у Берринджера, человек должен быть постоянно готовым к этому. Генерал вздохнул. «Словно гора с плеч», — подумал он. Но перед мысленным взором тут же возникли лица внуков, жены и даже поганца-сына, штудирующего английский в занюханном колледже, и война внезапно перестала быть просто работой, даже для него.
      — Пора шевелить ракеты в стойлах, — бросил Берринджер Конли. Подготовьте их к запуску.
      Берринджер в сотый раз поднял глаза на экран: светящиеся точки упрямо приближались к Соединенным Штатам. Каждая означала несущуюся ракету с мегатоннами ядерного заряда. После взрыва сердце едва успеет отсчитать несколько ударов, как огненный смерч поглотит целые города и миллионы человеческих жизней.
      «У старухи с косой сегодня будет урожайный день», — подумал Берринджер.
      — Сэр?
      Помощник притягивал Берринджеру трубку желтого телефона. Генерал взял ее. Стоявшие на командном мостике разом повернулись к нему — все знали, что означал желтый телефон.
      Генералу предстояло принять страшное решение.
 

* * *

      — Знаешь, — сказал Дэвид Лайтмен Дженифер Мак, глядя на монитор, по которому стройными рядами дефилировали буквы и символы, — я, кажется, раскусил эту штуку. Жаль только, мало изображений. Когда буду делать свой вариант, обязательно введу богатое изображение. Тут есть на чем разгуляться!
      — А звуки! — спросила Дженифер. — Ты можешь сделать звуки, как в зале видеоигр?
      — Конечно. Свист, рев, взрывы… Бум! Трах!
      — А крики получатся на синтезаторе? — продолжала любопытствовать Дженифер.
      — На моем нет. Крики получатся на одной ноте. — На мониторе возникла фраза, заканчивавшаяся вопросительным знаком. — Джошуа спрашивает, хотим ли мы подключить к атаке атомные подводные лодки.