Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Зарубежная фантастика (изд-во Мир) - Недетские игры. Сборник научно-фантастических произведений

ModernLib.Net / Бишоф Дэвид / Недетские игры. Сборник научно-фантастических произведений - Чтение (стр. 18)
Автор: Бишоф Дэвид
Жанр:
Серия: Зарубежная фантастика (изд-во Мир)

 

 


      Так нашептывал ему голос, и юный разум Эллиота впитывал все новые и новые образы.
      Для землян, прикованных к своей планете, чужда боль вселенской любви, уверял Эллиота золотистый ветерок, разносившийся по бесконечным просторам мироздания.
      Мальчик глядел в ночное небо и ему казалось, что он вот-вот покинет телесную оболочку и вознесется к вечному сиянию мудрых звезд, влекущих к себе и скрывающих свои тайны от людей. Он заметался по траве, тело затрепетало от соприкосновения с холодным звездным огнем. Вдруг его осенило послание, адресованное существу более совершенному, чем он, существу, природе которого была ведома любовь к звездам и ответное чувство удивительной солнечной силы.
      Музыка Вселенной заполонила истерзанную душу маленького землянина, ошеломив магическим экстазом космоса, от которого земляне ограждены законом эволюции. Он подавил рыдание, поднялся на нетвердых ногах, подошел к велосипеду. Мальчик не в силах был ни воспринять, ни справиться с натиском обрушившейся на него лавины образов из пространства — времени. Дрожа всем телом, он вскочил на велосипед и поехал по просеке; велосипедные фары светили, словно маленькие луны, у его ног.
      По стенам кабинета Ключника были развешаны фотографии. Штампы на них свидетельствовали, что они являются собственностью военно-воздушных сил. На одних снимках были какие-то световые пятна и полосы, горизонтально или вертикально перерезающие небо, на других изображения были отчетливы настолько, что создавали впечатление достоверности. Особенно отличались снимки, сделанные пилотами разведки ВВС, мало подверженными галлюцинациям и далекими от всякого рода фототрюков.
      На столе Ключника лежал пластиковый отпечаток следа, оставленного инопланетянином в мягкой почве неподалеку от корабля. Рядом, в папке, находились результаты послойного анализа грунта в месте посадки.
      Судя по снимкам, Ключника нельзя было заподозрить ни в опьянении лунным светом, ни в том, что он профан или профессиональный мистификатор. Он был государственным служащим с неплохим окладом. В данный момент он оправдывался по телефону перед начальством, заверяя, что руководимое им учреждение в ближайшее время окупит отпускаемые на него средства.
      — Это займет еще несколько дней… Нет, отсрочка неизбежна… Мы подчиняемся директиве, согласно которой искомый объект должен получить максимум жизнеобеспечения…
      Ключник слушал, кивал, барабанил пальцами по столу, и в который раз повторял:
      — Вся территория находится под наблюдением, никто не может проскользнуть мимо нас… Да, да, хорошо…
      Он положил трубку. Была ночь, одна из последних сравнительно спокойных ночей перед бурей. Ключник отхлебнул остывший кофе. Если он ошибся и пошел по ложному следу, его наверняка уволят… Но два-три часа будут его звездными мгновениями… Бесчестие придет потом.
      Дверь отворилась, и вошел помощник.
      — Карантинный блок чертовски громоздкий. Ведь им придется накрыть весь дом.
      — Ну и что?
      — Вам доводилось видеть пластиковый тент величиной с дом? Да еще с воздухопроводами? Потрясающее зрелище, уверяю вас. Соберется не меньше миллиона зевак со всех пяти округов.
      — Их не пропустят.
      Помощник взглянул на оттиск следа.
      — Не проще ли проникнуть туда, схватить его и — привет?…
      — Я предпочел бы сделать именно так, но они… — Ключник кивнул на телефон, — не хотят.
      — Еще бы! Им, видите ли, нужна реклама… А если инопланетянина там нет, а мы заявимся со всем оборудованием и кучей народа, — помощник постучал по пачке бумаг на столе, представляете, что будет? Мы взбудоражим весь городок. И не забудьте — они предъявят иск правительству… — Он повернулся и вышел.
      Ключник все понимал, но не придавал этому значения. Он твердо знал, где находится инопланетянин. Раскурив сигарету, он выпустил дым к потолку и сунул погасшую спичку в отпечаток ступни Ипа.
      Подкатили автомашины. Ворота склада распахнулись, и служащие в форменной одежде указывали, в какие отсеки завозить прибывшие грузы.
      Ключник все проверял сам, сам назначал людей, в чьи обязанности входил монтаж и обслуживание оборудования. Складское помещение стало походить на военный госпиталь.
      Ип открыл дверь чулана, и Эллиот повалился внутрь, на подушки. Лицо у него распухло, губы дрожали; не в состоянии повторить услышанные им послания звезд, он только всхлипывал, а гость из космоса внимательно смотрел на него.
      Ип положил руку на лоб мальчика. Концентрированное воздействие галактических волн оставило Эллиота. Он весь съежился, тяжело дыша. Но не прошло и нескольких минут, как он заснул, словно окутанный коконом, сквозь который не мог проникнуть звездный дурман.
      Старый путешественник смотрел на спящего ребенка, ощущая особое горько-сладкое чувство, совмещавшее в себе боль и радость, он не мог сразу понять его, но вдруг осознал — он любит мальчика.
      «Я его учитель и защитник, — думал он. — Но куда я могу повести это юное существо? В темное безумие ночи?… И чему я научил его?… Красть из скобяной лавки?… Эллиот, — Ип снова коснулся лба мальчика, — ты свет моего сердца, благодаря тебе оно светит ярче. Это ты мой учитель, мой защитник и наставник. Разве есть на свете еще один такой ребенок? Такой бескорыстный и добрый? Пусть каждая звезда благословит тебя и одарит бесценным знанием, которое ты сможешь понять и употребить на благо людям…»
      Знаком он что-то приказал нежному свечению луны и мерцанию звезд и укрыл ими спящего Эллиота.
      Послышалось фырканье, Гарви царапался в дверь, явившись на ночное бдение с Ипом.
      Космический гоблин растворил дверь, и пес, не вполне уверенный в собственной безопасности, трусливо, боком, протиснулся в чулан. Он обнюхал спящего Эллиота, несколько раз обошел вокруг него и наконец уселся перед инопланетянином.
      Ип учил его тому, что должна знать собака, воющая на луну под телепатическим действием звездных лучей.

13

      Мэри стояла у бюро, перебирая картотеку. Одиннадцать часов утра, а ноги уже дают о себе знать. Перед ней была груда бумаг, которые следовало рассортировать. Она предпочла бы делать это в аэродинамической трубе, чтобы увидеть, как воздушный поток подхватит и унесет весь этот бумажный хлам.
      — Мэри, отнесите отчеты в торговый отдел, когда сможете.
      Когда смогу? Она взглянула на управляющего. Тиран, садист и болван. Правда, будь он холост, она бы согласилась выйти за него. Вот тогда бы можно было отдохнуть…
      — Хорошо, мистер Краудер, отнесу, как только смогу.
      — А пока что не смогли бы вы…
      — Да, с удовольствием.
      — Но я еще ничего не сказал! — удивленно нахмурился он.
      — Простите, мистер Краудер, мне показалось, что шкаф с картотекой вот-вот опрокинется. Это уже случалось.
      — Да ну?!
      — Вот именно, если сразу выдвинуть все ящики.
      На время это отвлекло мистера Краудера, который застыл на месте, уставившись на шкаф.
      Мэри иногда развлекалась подобным образом. И как удалось тупице без всякой квалификации занять такое положение в фирме?! Впрочем, еще чаще ее удивляло, как она, работая здесь, не сходит с ума… Она подумывала, не оставить ли фирму. Может быть, сделать это сегодня же и наняться на заправочную станцию? Механики, которые обслуживали ее машину, всегда казались ей не лишенными юмора.
      — Вы говорите, если сразу выдвинуть все ящики? — мистер Краудер все еще разглядывал шкаф.
      — Только не пробуйте это проделать.
      — Но ведь следовало бы приколотить его наглухо к стене, не так ли?
      — Возможно.
      Куда лучше было бы приколотить к стене самого мистера Краудера. И пользоваться им, как доской объявлений.
      — Я доложу руководству, — управляющий ушел.
      Теперь он будет размышлять об этом до самого обеда.
      Обеденный перерыв Мэри провела на скамейке в парке. Она жевала сандвич, растирая подъем ноги. Сидевшая рядом пожилая женщина беседовала со своей сумкой. Мэри взглянула на соседку, — возможно, такая же конторская служащая, как и она…
      — Вот и я так кончу… В беседах со своей сумкой…
      Она вытянула ноги и вздохнула. Ах, появился бы претендент на роль мужа, да еще со счетом в банке… Она закрыла глаза, но вместо высокого и стройного предмета грез ей привиделась какая-то бесформенная фигура, ростом чуть выше зонтика, которая приближалась к ней с плиткой шоколада…
      — Путешествуете по делам? — спросил соседа пассажир авиалайнера на высоте тридцать тысяч футов.
      — Да, — ответил микробиолог, — конференция…
      Эллиот открыл свой шкафчик в школьном подвале, из которого посыпались тетради и всякая всячина, и сунул в него учебники. Окинув удрученным взглядом беспорядочную кучу, он махнул рукой и захлопнул дверцу. Могут ли сравниться школьные уроки с загадочным сиянием звезд?… Скукотища… Он вышел в коридор. Серые, как в тюрьме, школьные стены нагоняли тоску. А тут еще Поганец шагал навстречу.
      В руках рыжего пройдохи было зеркальце. Он приставил его к лицу Эллиота.
      — Парень года, друг президентов, королей и инопланетян, — он повернул зеркальце так, чтобы в нем отразилась и его собственная физиономия. — Конечно, с тобой там будет и еще кое-кто… Мы знаем кто, правда?
      Пустобрех и зануда… Впрочем, трепотня Лэнса вызывала ожидаемый эффект Эллиоту захотелось как следует вздуть его.
      Лэнс улыбнулся, чувствуя, что наконец чего-то достиг в этом мире. Теперь он мог бы прямо из пятого класса стать участником аэрокосмической программы и давать советы по связи с инопланетянами; разве не звучат у него в голове какие-то сигналы?
      — Он все время разговаривает со мной, Эллиот. Я ему нравлюсь.
      — Не понимаю, чем…
      — А он понял, что я могу быть ему полезен. Послушай, Лэнс взял Эллиота за рукав. — Ты знаешь, что мы теперь самые важные люди в школе? Ведь мы в контакте… — его глазки еще более перекосились, словно у ночной белки-летяги в дневное время.
      Эллиот взглянул в слезящиеся бусинки глаз Лэнса и должен был признать — в них отражалось сверкание Ипа. Это помогло ему подавить в себе страстное желание отлупить Поганца.
      — Да-да, правда. Мы в контакте… Ну, мне пора… — он зашагал по коридору, а Лэнс отправился восвояси. Оба слышали звездный зов, но сигналы у Эллиота были сильнее и звучали не так радостно — чувство космического одиночества вернулось с волной, проникшей сквозь школьные стены. Проследить источник волны не представляло труда: школа, городской квартал, холмы, у подножий которых приютилось несколько домиков, и в одном из них, в тесном закутке, — подавленный старый космолог с геранью в руках.
      — …Инопланетянин… — бормотал микробиолог по пути в зал заседаний. — Я уже жалею, что согласился участвовать в этой дурацкой затее… — обернулся он к коллеге.
      — А я смотрю на это как на отдых, — засмеялся тот.
      — Правительство могло бы придумать лучший способ использовать наше время, — пожал плечами микробиолог.
      Они вошли в зал. Места за столом уже были заняты. Ученые, военные, медики беседовали между собой.
      Легкое позвякивание ключей возвестило о появлении инициатора собрания. Ключник прошел к председательскому месту. Все стихли.
      — Дамы и господа, мы недолго задержим вас. Я понимаю, вы устали с дороги, а завтра вам придется встать до рассвета. Система карантина, разработанная нами, вполне совершенна, но потребует серьезной подготовки…
      Что же представлял собой этот Ключник, спокойный, уравновешенный человек, находившийся в самом эпицентре циклона, с каждой минутой набиравшего силу?
      С детства его преследовала заветная мечта: на Землю прилетают пришельцы из космоса и избирают его посредником для передачи человечеству вечных знаний и опыта, накопленных Высшим разумом.
      Детские грезы редко воплощаются в жизнь. Мечты Ключника увлекли его в сомнительные сферы деятельности, связанной с разведкой, пока наконец он не стал одним из тех, кто расследует самые загадочные и непонятные небесные явления — вспышки света в ночи, туманные следы на горизонте, трепещущие очертания на экране радара.
      Ключник провел долгие месяцы в пустынях и на вершинах гор, видя над головой карту звездного неба, где в неподвластном воображению отдалении от Земли плавала сводящая с ума тайна.
      Как всякий упорный охотник. Ключник наконец уловил некую систему в передвижениях своей жертвы. Он был первоклассным специалистом, исколесил в джипе тысячи миль; но ему приходилось довольствоваться земной техникой, в то время как объекты его интереса двигались высоко-высоко над ним с неземным изяществом и быстротой. Но привычка становится правилом, и Ключник обнаружил некую закономерность. Посещения небесного корабля зависели от вегетационных циклов земной флоры.
      Космический корабль появлялся в определенной точке земного шара в период цветения. И теперь на стене кабинета висел четкий фотоснимок корабля, сделанный в момент его приземления среди холмов, неподалеку от дома Мэри.
      За окнами двор склада гудел от прибывшей техники и голосов, сопровождающих ее специалистов. Ловушка готовилась медленно, слишком медленно, с точки зрения Ключника, но нельзя было допустить ни малейшей оплошности, чтобы не прозевать и не испортить добычу.
      Внутри складских помещений разворачивались всевозможные системы жизнеобеспечения, ибо мертвый инопланетянин не представлял собой желанного приза. Его необходимо было взять живым, и для этого Ключник предусмотрел все. Что бы ни произошло с инопланетянином от длительного пребывания в чужеродной земной среде, у Ключника на все было готово противоядие. Были мобилизованы все достижения медицины. Все, что Земля могла предложить, было наготове и в любой момент могло быть представлено в распоряжение ученых для спасения плененного члена экипажа космического корабля.
      Ключник не мог знать только одного, что созванная им куча специалистов способна лишь повредить маленькому инопланетянину, который довольствовался «М amp;М» и не нуждался ни во внутривенном питании, ни в трансплантации органов.
      Но Ключник сплел гигантскую сеть, в которой было предусмотрено все. Здесь смогли бы даже оживить замерзшего в ледниковый период мамонта (если бы до этого дошло дело), оживить любой орган, любую клетку, создать любую среду обитания, мыслимую во Вселенной.
      — Мне не нужен мертвец, — неустанно повторял он своим сотрудникам и приехавшим по его зову ученым.
      Уже было смонтировано самое разнообразное оборудование. Если бы каждую проволочку, бывшую наготове, прикрепить к телу инопланетянина, он стал бы похож на телефонный коммутатор. Все, кто находился на складе, страстно желали поскорее вступить в контакт с инопланетным существом. Разве можно не мечтать об этом?…
      Гигантская сеть Ключника была готова опутать маленькое, всего в три фута ростом, создание, прячущееся в чулане и каким-то образом знавшее о том, что готовится.
      Герань начала вянуть, ее веточки клонились книзу, как и голова Ипа. Руки его безвольно поникли и опустились на колени, словно пара мертвых рыбок. Надежда на передатчик оставила его. Прибор действовал уже несколько недель, но космос безмолвствовал. Экипаж Великого Корабля был далеко, он мчался в пространстве, вне досягаемости сигналов с Земли.
      «Я умираю. Хозяин», — едва слышно прошептала герань, но старый ботаник был бессилен помочь — цветок впитывал его эмоции, а он уже не мог ими управлять. Космическое одиночество пронизывало Ипа до мозга костей. Он оперся о Маппита, с трудом привстал и выглянул в окошко. Взгляд его устремился к небу, в небесную голубизну, но никаких признаков сияния излучаемой кораблем энергии, ни следа туманности от него там не было. Только самолет землян выписывал в небе буквы, рекламируя торговый центр, куда для привлечения покупателей завезли пару орангутанов.
      Ип отвернулся от окна. Еще немного, и его тоже выставят на всеобщее обозрение. Набьют поролоном, покроют лаком и станут показывать в витрине или в стеклянном шкафу. А рядом еще положат несколько печений «Орео», вот, мол, чем питалось это существо…
      Он открыл дверь чулана и вышел в комнату Эллиота.
      Переступая через разбросанные по полу вещи мальчика, он уныло проковылял в коридор, спустился в прихожую, прошлепал утиными лапами по ковровой дорожке и остановился, всем телом ощущая пульсацию дома. Это было беспорядочное, сумбурное место, но ему здесь нравилось. Как бы он хотел принести счастье его обитателям, осуществить все их несбывшиеся мечты, но в его силах было разве что заставить мебель плавать по воздуху… Что толку от этого? Станет труднее садиться в кресло — вот и все.
      Он прошаркал по прихожей, неуклюжий, маленький, ростом не выше зонтика, потом побрел в кухню и открыл холодильник.
      У него возникло желание съесть кусок швейцарского сыра.
      «Чем бы его запить?» — подумал он и остановил свой выбор на небольшой светлой бутылке. Сев за стол, он пригубил напиток: ячменный солод, хмель с добавлением риса и кукурузы. По-видимому, совершенно безвредное питье.
      Он выпил бутылку до дна, напиток ему понравился, и он осушил вторую.
      Солнце расплескало золотистые лучи по столу. Ип обернулся к окну. Ему показалось, что оконная рама слегка покачивается, сперва налево, потом направо.
      Что за странность?…
      Ип откупорил еще бутылку и залпом опустошил ее прямо из горлышка, наслаждаясь бульканьем влаги.
      Поднявшись со стула, он обнаружил, что не может сделать ни шагу.
      «Свершилось», — сказал он самому себе, цепляясь за край стола, чтобы удержаться на ногах. Земное притяжение… Колени у него подгибались, он предчувствовал, что именно так и случится, когда пробьет его час и сила земной гравитации станет непосильной для ослабевшего скелета.
      Ноги разъезжались в разные стороны, колени словно размякли. Он налетел на плиту, отшатнулся, ударился о дверь. Руки не подчинялись ему, безуспешно хватая воздух.
      Шатаясь из стороны в сторону, старый ученый просеменил в гостиную; живот его волочился по ковру, свесившись больше обычного. «Хорошо бы, — подумал он, — приделать колесики». Он даже представил их себе, по одному колесику по обе стороны живота, и фонарики, как на велосипеде Эллиота.
      Ип включил телевизор.
      «…протяни руку, — раздалось оттуда, — протяни руку и коснись кого-нибудь…»
      Моргая, он тупо уставился на экран.
      Зазвонил телефон. Он поднял трубку, как это делал Эллиот, и прислушался. Откуда-то из глубины ее послышался женский голос, похожий на голос Мэри, но много старше, сварливый и нервный.
      — Послушай, Мэри, у меня всего одна минута, запомни рецепт, уверена, он тебе понравится, при твоем сумбурном питании…
      «…протяни руку, — вопил телевизор, — протяни руку и скажи: «Привет»…»
      — Привет, — повторил захмелевший гоблин.
      — Эллиот, это ты, мой ангел? Что ты делаешь дома? Почему не в школе? Ты заболел? Это твоя бабушка, ненаглядный мой… Тебе нужно лечь в постель, Эллиот. Немедленно ложись! Пусть мама мне позвонит.
      — Позвонит…
      — Тебе станет лучше, сладкий мой. Укройся потеплее, рассеянная старая курица зачмокала в трубку, целуя внука.
      Подвыпивший инопланетянин зачмокал в ответ и опустил трубку на место.
      Он открыл новую бутылку пива, задрал ноги кверху и продолжал смотреть на телевизионный экран.
      Напевая себе под нос, он постукивал одной ногой о другую, напрочь забыв, что его телепатический передатчик включен на полную мощность, но отравленный алкоголем мозг был настроен на весьма хмельную волну.
      Волна обежала вокруг комнаты, прошла сквозь стену, и, качаясь, поплыла через город, пока не достигла школы.
      Эллиот сидел за партой в биологическом кабинете, когда вихляющаяся волна достигла его.
      — Перед каждым из вас стеклянная банка, — в этот самый момент говорил учитель. — Я обойду класс и посажу в каждую банку по лягушке. Затем мы опустим туда же ватку, смоченную эфиром, и подождем, пока лягушка перестанет шевелиться.
      Эллиот приложил губы к банке и принялся дуть, воспроизводя космические звуки, которые подвыпивший инопланетянин издавал в этот самый момент:
      — Бла… бла… бла…
      — Эллиот, прекрати паясничать, — прикрикнул учитель. Немедленно прекрати!
      Эллиот хотел подчиниться, но ему показалось, что классная комната меняет форму, и сам он тоже меняется. Пытаясь сосредоточиться, он посмотрел на Пегги Джин, сидевшую за соседней партой. Девочке его кривляние явно доставляло удовольствие. Она улыбнулась, и он осклабился в ответ.
      — Итак… — произнес учитель, смачивая ватку эфиром.
      Эллиот перевел взгляд на банку с лягушкой. Та выпучила на него глаза, и Эллиот вдруг заметил ее сходство с Ином. Такая же нелепая коротышка, пузатая, как и гость из космоса, беспомощно пялилась на него из стеклянной банки.
      — Вы хотите умертвить это беззащитное животное? — спросил Эллиот.
      — Вот именно, — ответил учитель.
      Тем временем пузатый космический путешественник пьяно глазел в телевизор, где показывали какую-то сентиментальную оперу. Гарви сидел у его ног, по-собачьи надеясь, что чудище даст ему дальнейшие указания, а также отломит кусок сандвича.
      На экране телевизора герой оперы награждал героиню страстным поцелуем.
      Ип взглянул на Гарви.
      Пес тихо заскулил.
      Все еще не пришедший в себя инопланетянин обнял лохматого дворнягу и поцеловал в нос.
      Эллиот наклонился к Пегги Джин, притянул к себе и страстно поцеловал в губы.
      Учитель неистовствовал, и неудивительно: Эллиот метался от парты к парте, освобождая из стеклянного плена лупоглазых узниц, которые, не мешкая, спешили покинуть класс, беспорядочно прыгая но полу.
      — Изыдите! — кричал Эллиот, вовсе потеряв голову и переходя на библейский язык. Возможно, он был настроен на какие-то волны особых каналов телевидения, ибо бегал по классу с криком: — Вон, исчадия ада! Именем бога, изгоняю вас!
      Последние лягушки немедленно подчинились приказу, вспрыгнув на подоконники.
      Тайлер вытянул ноги под партой и печально покачал головой. Впервые за время знакомства с Эллиотом он пожалел его. Эллиот изменился, он больше не был жадным эгоистом, как прежде. В самом деле, он становится добрым малым.
      — Сэр! Сэр! — громко завопил Тайлер, желая отвлечь внимание учителя от Эллиота. — Лягушка вскочила в ваш пакет с завтраком!
      Учитель лихорадочно схватил пакет и принялся его трясти. Из пакета прямо в банку с раствором формальдегида вывалился сандвич, ветчина и сыр тут же опустились на дно. Никакой лягушки в пакете не оказалось. Последняя из них с помощью Грега была выдворена с подоконника во двор. Она пролетела по воздуху, подстегнутая метким попаданием шарика из жеваной бумаги.
      Разъяренный учитель выволок Эллиота из класса. Стив достал из парты бейсбольную шапочку с крылышками и напялил на голову.
      — Наверняка исключат, — громко сказал он и задумался, вот ведь к чему приводит, когда тобой командует младшая сестренка.
      Но подлинный виновник приступа безумия, постигшего Эллиота, вертел в гостиной ручки телевизора. С затуманенной от выпитого головой Ип устроился в кресле, положив короткие ножки на подушку. Шла передача новостей. Сообщалось об аварии в шахте.
      «…обвал произошел в южном треке, — говорил в микрофон усталый спасатель, весь покрытый угольной пылью. — Мы вынесли на поверхность всех пострадавших, но состояние большинства из них тяжелое».
      Кадры, показывающие жертв катастрофы, оповещали мир о происшедшей трагедии. Сидевший в кресле подвыпивший малютка-гоблин поднял вверх палец, засветившийся розовым светом.
      Полуживые шахтеры вдруг повскакивали с носилок и принялись обнимать друг друга, плача от радости и изумления и потрясая исцеленными руками и ногами.
      Инопланетянин откупорил еще бутылку.
      Учитель тащил Эллиота по коридору к директору. Он был по горло сыт выходками учеников. Жизнь преподавателя биологии не усыпана розами; орды прыщавых юнцов, с которыми приходилось общаться каждый день, вконец расшатали его нервную систему. Иногда ему самому хотелось сунуть голову в банку с эфиром. Конечно, с большим удовольствием он проделал бы это с Эллиотом. Борясь со страстным желанием уничтожить мальчишку на месте, он в душе надеялся, что директор хотя бы выпорет хулигана или поручит экзекуцию самому учителю. К сожалению, такое наказание не предусмотрено современной школьной системой, и трясущийся от негодования учитель, излив директору накопившееся возмущение, оставил кабинет, чувствуя, что дети в конце концов одолеют его — швырнут на лабораторный стол, заткнут ноздри ватой с эфиром и располосуют вдоль и поперек.
      Директор был приверженцем умеренности в воспитании. Прогрессивно мыслящий педагог, он набил трубку и раскурил ее, желая установить атмосферу взаимного доверия.
      — Скажи, сынок, что стряслось с тобой? Накурился марихуаны?
      Он загасил спичку, попыхивая трубкой.
      — Твое поколение, мой мальчик, движется прямым путем в ад. Пора осознать ответственность за свое будущее…
      Директор был в ударе и наслаждался звуком собственного голоса. Он обрушивал на Эллиота одну прописную истину за другой, почерпнув их из телевизионных передач, газет, скучных педагогических журналов, и сдабривал плоскими взлетами собственной изобретательности.
      — …понимать, что в наши дни человек твоего возраста сам должен воспитывать себя, вытягивать себя наверх за шнурки ботинок…
      Директор самодовольно попыхивал трубкой. Мир прочно стоял на месте. Мятежная молодежь скоро поймет, что незачем раскачивать лодку.
      — …Вы не можете изменить систему, сынок. Ваши попытки ни к чему не приведут. Они бессмысленны…
      Он подчеркнул последнюю фразу взмахом трубки. Его предшественник, занимавший этот кабинет, был сексуальным маньяком и уволился после того, как его проделки всплыли наружу. Вот он действительно раскачивал лодку. Однако теперь кабинет директора был безгрешен, здесь царила предписанная инструкциями обстановка. Столпы просвещения были неколебимы. Порядок — незыблем…
      Если не считать, что Эллиот начал подниматься в воздух…
      Конечно, во всем был виноват инопланетянин. Хмельная куролесящая волна, исходившая от него, достигла кабинета директора и стала вздымать несчастного Эллиота кверху, словно воздушный шарик.
      Чтобы не оторваться от кресла, Эллиот изо всех сил вцепился в подлокотники. Директор ничего не замечал, увлеченный собственным красноречием, он считал, что провинившийся мальчишка просто корчится от стыда, слушая его нравоучения.
      — …такое легкомысленное отношение к жизни, твое и твоих друзей, не что иное, как потеря драгоценного времени. Видишь, к чему я клоню?… — он продолжал пережевывать одно и то же, начисто забыв об Эллиоте, плененный звуками собственного голоса. — …Наш мир — это определенная величина, сынок. Перестань витать в эмпиреях. Брось пустые мечты о том, чего не существует. Вот в чем, мне думается, кроется корень твоих проблем…
      Но в этот момент корнем проблем Эллиота было то, что его с корнем отрывали от кресла. Земное притяжение было бессильно. Хмельная волна играючи поднимала его кверху, оторвав руки Эллиота от подлокотников, и он тут же взмыл к потолку директорского кабинета.
      В это время директор протирал стекла очков, отвернувшись к окну и разглядывая их на свет, но разглагольствований своих не прекращал:
      — …поведение, мой мальчик. Знаешь ли ты, какой грандиозный прогресс достигнут благодаря тому, что человечество двигалось по заранее предначертанному пути развития…
      Он обернулся к Эллиоту, но кресло, где только что сидел мальчик, было пусто.
      Эллиот парил под потолком.
      Этот факт директор осознал мгновением позже. Глаза его широко раскрылись. Он съежился в кресле, крепче сжав пальцами стекла очков. Он пытался взять себя в руки… Подумаешь, ну парит мальчик под потолком… В голове директора будто стучали молотом по наковальне, а над ним, грохоча колесами, проносился поезд.
      Он прижался к спинке кресла и завыл, подобно Гарви.
      Эллиот плавно опустился в кресло.
      — Можно мне идти, сэр?
      — Да, да, пожалуйста, иди… — директор вяло махнул рукой.
      Опьяневший вконец инопланетянин шатался по дому. Шесть бутылок пива — непосильная нагрузка для организма старого и невинного небожителя.
      Натыкаясь на мебель, переворачивая стулья, он бродил из комнаты в комнату. Гарви преданно следовал за ним, хотя ему было тоже не по себе из-за волн, исходивших от Ипа; он поник, отяжелел, еле залезал под стулья, с трудом выползал оттуда и наконец рухнул под диван.
      — Что с тобой? — спросил Ип. — Неужели ты не можешь идти прямо? Как я… — инопланетянин хотел показать, как нужно ходить, но споткнулся и плюхнулся на пол. Затем поднялся и, напевая «Всякое бывает…», попробовал сделать несколько танцевальных па, которым его научила Герти.
      Он пел в правильном ключе, но что-то путал в тональности. Гарви скулил, подвывая. Псу казалось, что он слышит голос, раздающийся в огромных каменных пещерах, высеченных в далеких мирах, где взад-вперед бродят крохотные чудовища…
      — …Но это только рок-н-ролл… — Ип качался из стороны в сторону, придерживая круглое брюхо.
      Этот удалой танец мог бы продолжаться до бесконечности, если бы не вернулась Мэри. Она вошла через парадную дверь, листая журнал, вынутый из почтового ящика, и направилась на кухню.
      Старый герой из космоса решил, что пришло время открыться ей в своих чувствах. Он спустился в прихожую.
      Гарви устремился следом за инопланетянином и догнал его как раз в тот момент, когда на кухне появилась Мэри. Поспешно встав на задние лапы и высунув язык, он принялся клянчить у хозяйки подачку, стараясь загородить собой космическое чудище.
      — Чего тебе, Гарви? — спросила Мэри. — Я не знала, что ты умеешь так служить. Тебя Эллиот научил?
      Собака утвердительно кивнула.
      — Ведь я кормлю тебя позже, Гарви, ты же знаешь! — с этими словами Мэри вышла во двор.
      Гарви опустился на все четыре лапы — он никогда не любил стоять на задних лапах в просительной позе — и взглянул на старого инопланетянина.
      Ип посмотрел на пса, затем перевел взор в сторону двери, ведущей на задний двор, и, решив, что бессмысленно дольше скрываться от Мэри, оттолкнул Гарви в сторону.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26