— Думаю, поправится, мистер Викери, хотя в таких вещах никогда не стоит загадывать наперед.

— Будем надеяться на лучшее. Может быть, он что-нибудь не то съел?

Викери сел за стол.

— А потом поехал на пустынное поле и улегся в ветхий сарай, уютно закутавшись в шикарные одеяла? — Викери испуганно проследил за жестом Ротгара, который кивнул на одеяла, и встал, чтобы посмотреть на них внимательнее. — Узнаете?

— Нет, милорд. Я могу только сказать, что одеяла отличного качества. Дорожные пледы, осмелюсь предположить. Когда-то на них были гербы. Их отрезали недавно: ткань на срезе еще не обтрепалась.

— Совершенно верно, — подтвердил Ротгар, когда секретарь Бренда опять уселся напротив. — Похоже, здесь замешана дама. Вам что-нибудь известно о недавних любовных похождениях моего брата?

Секретарь покачал головой:

— Нет, милорд.

Ротгар молча налил себе суп.

— Вы ничего об этом не слышали?

— Я был бы сильно удивлен, узнав хотя бы об одном таком похождении, милорд. Лорд Бренд — не распутник. Путешествуя, он редко позволяет себе подобные забавы, только если случайно встретится со знакомыми дамами. Он считает слишком рискованным принимать приглашения местных женщин, не зная обстановки.

— Вот уж не думал, что он так осторожен. — Ротгар поставил суповую тарелку перед собой.

— Не всегда осторожен, милорд, — улыбнулся Викери. — Просто Бренд сначала разузнает, насколько опасно то или иное предприятие. К тому же он по-настоящему любит свою работу, а она отнимает у него очень много времени.

— Понятно. А скажите, не встречался ли он в последнее время с кем-нибудь из знакомых дам?

— Нет, милорд, — без колебаний ответил мужчина.

Ротгар расспрашивал секретаря на протяжении всего обеда, но так и не выяснил ничего нового. Между тем вернулись офицеры.

Лейтенант Крипп кратко доложил:

— Никто из пассажиров дилижанса ничего не знает о записке, и уж тем более никто не признался в том, что как-то связан с сектой Новая Республика, милорд. Мы не заметили никакого маскарада.

— Сколько там было женщин и каких?

— Всего две, милорд. Одна — жена адвоката, который ехал вместе с ней. Молодая, строгая и молчаливая. Вторая — худая как жердь, средних лет, сварливая. Она все возмущалась, почему мы ее остановили. Не помогла даже крона, которую мы ей дали в качестве моральной компенсации.

— Спасибо, лейтенант.

Молодой человек нехотя поклонился:

— А теперь, милорд, нельзя ли узнать, какое отношение ко всему этому имеет Новая Республика?

— Нет. Тем не менее продолжайте расследование. Узнайте, нет ли среди местной знати тайных приверженцев этой секты.

— Тайных приверженцев? — переспросил Крипп, явно заинтригованный. — Черт возьми, милорд, это сильно усложняет дело.

— Вот именно, Крипп. Выясните, пожалуйста.

Ротгар долго еще смотрел вслед уходящему офицеру. Конечно, заговор за пределами секты мог иметь место, но это маловероятно. Известно ведь, что коттериты строго и искренне придерживаются своего, особого образа жизни.

Нет, скорее всего на Бренда напали по личным мотивам, причем по наущению женщины. Потому-то Ротгар и не хотел, чтобы Крипп вникал в это дело. Надо разобраться во всем самому. Рано или поздно виновная в страданиях его брата будет наказана.

Они выбрались на рипонскую дорогу, миновав узкую тропку, едва пригодную для езды. К этому времени Диана стерла весь грим со своего лица и почти полностью очистила от него лицо Розамунды.

— Оставим только чуть-чуть, чтобы скрыть твои шрамы, — пояснила она. — Это и впрямь здорово помогает.

Взглянув в зеркало, Розамунда вынуждена была согласиться, несмотря на то что ей и не нравилось ее набеленное лицо.

— Все время так ходить я не могу!

— Ну тогда накладывай грим, когда выходишь на люди. Вероятно, есть и более естественный тон. Давай заедем в Ричмонд, к Далей. Она тебя быстро научит.

— Нет, мне надо поскорее вернуться в Венскоут. Я переживаю за Дигби. Как бы Эдвард его не расстроил!

— По словам коттерита, Эдвард уже уехал.

— Да, но он вернется и на обратном пути непременно остановится у нас.

Диана сжала руку Розамунды:

— Надеюсь, Эдвард скоро нам будет не опасен. И Дигби утешится.

Розамунда красноречиво поморщилась.

— Весьма необычный способ утешить мужа: «Дорогой, радуйся. Я наставила тебе рога, и ты будешь растить чужого ребенка!»

— Разве он не этого хочет?

— Он хочет ребенка, а не рога.

— Одно без другого никак не получится.

Розамунда тяжело вздохнула.

— Вся беда в том, что мне понравилось заниматься любовью, Диана. Больше того, я влюбилась в Бренда Маллорена! Вот в чем мой грех. Я обманула Дигби и боюсь, как бы он не догадался об этом.

Диана уверенно проговорила:

— Он не должен ни о чем догадаться.

Помолчав, Розамунда кивнула:

— Ты права. Мне нельзя его обижать. Я выброшу Бренда Маллорена из головы.

— Неужели?

Розамунда не обиделась на эту колкость кузины.

— Конечно. — Она положила руку на живот. — Главное теперь — молить Бога, чтобы он подарил мне ребенка. Я не вынесу такое снова.

— Конечно, вынесешь! — воскликнула Диана и была права.

Небеса ей помогали, но если ничего не получилось, придется повторить. Раньше это просто путало, теперь же стало невыполнимо. Почему? Ведь обстоятельства не изменились.

Нет, изменились. Какой смысл обманывать саму себя? Она полюбила Бренда Маллорена. Пусть глупо, пусть неразумно. Изменив, она совершила преступление против супружеской верности, но переспать еще с кем-нибудь — значит, решиться на преступление против чего-то глубинного и важного в ней самой. Вопреки всякой логике она чувствовала, что это ее убьет.

Диана опять уткнулась в свою дорожную карту.

— Я знаю одну тихую гостиницу в стороне от главной дороги, называется «Баран и овца». Хозяева — мои бывшие слуги. Пожалуй, остановимся там на ночь. — Она гордо выпрямилась и самоуверенно улыбнулась. Ей явно доставляла удовольствие возможность помериться силой с врагом. — Пусть дьявол-маркиз исколесит все дороги, он все равно нас не найдет!

Ох, если бы это и впрямь было просто приключение, цель которого — уйти от погони! Наверное, Диана поступала мудро, избегая любви, брака и длительных отношений с мужчинами. Розамунда отдала в руки кузины все нити сложной интриги, а сама попыталась привести свои мысли в порядок. По крайней мере она долго и упорно вызывала в воображении картину долгого и счастливого будущего в Венскоуте вместе с Дигби и любимым ребенком, наследником.

Если долго над этим работать, возможно, с годами она сумеет избавиться от пытки памятью и без следа изгонит Бренда Маллорена из своих мыслей.

Ощущая, что все это с ним уже было, Бренд ел чуть поджаренный хлеб и пил чай в надежде, что его желудок не воспротивится. В спальню между тем вошел Ротгар и отпустил слуг.

— Собираешься дать мне хорошую взбучку?

— Ну, если ты заслужил… Я решил, что ты не станешь рассказывать при свидетелях.

— Что рассказывать?

С радостью воспринимая присутствие Бея, Бренд все же не собирался с ним откровенничать. К тому же было неясно, что из его воспоминаний произошло на самом деле, а что привиделось в бреду.

— Историю о том, каким образом ты попал в развалившийся сарай, в котором тебя нашли, — наседал Бей.

— Меня нашли в сарае? Не имею понятия, как я там оказался, — А что ты скажешь про леди, которая крутила ручку?

Бренд вытаращился на брата.

— Что?!

— Отлично, — хмыкнул Бей. — Тогда расскажи мне все, что помнишь.

— Я помню кое-что интересное о животноводческих программах, — ляпнул Бренд, рассчитывая выиграть время для того, чтобы хорошенько поразмыслить.

— Прекрасно, но я не это имел в виду.

В ответ Бренд принялся сосредоточенно жевать второй кусок хлеба.

— Как я понимаю, ты не хочешь мне говорить, кто это сделал с тобой и почему…

Так оно и было. Хотя Бренд скорее сердцем, нежели разумом, противился открыть брату правду. Он без труда вспомнил свою прелестную даму, их страстные объятия и задушевные беседы. Свеча в окне. Черная смородина…

Уже не так отчетливо всплыло, как они спорили о будущем. Кажется, он звал ее с собой, а она упорно отказывалась.

Логика подсказывала, что незнакомка опоила его снотворным и вышвырнула из своей жизни, но верить в это не хотелось. Ну что ж, время покажет. В ближайшие день-два он наверняка вспомнит то, что делал перед забытьем, а также что ел и пил.

— Это личное, Бей, — наконец проговорил он, понимая, что огорчает брата таким ответом. — У меня в голове пока только смутные воспоминания. Я сначала все разложу по полочкам, а потом сам все улажу.

Ротгар тотчас достал из кармана два листка бумаги и положил их на кровать.

— Тогда тебе наверняка пригодятся вот эти записки. Они были посланы отдельно, и в обеих точно указано, где тебя искать. Одна написана на бумаге высшего сорта, с которой оторвали фамильный герб, вторая — на листе из пачки, что лежит в гостиной на первом этаже. И писали ее гостиничным пером.

Бренд прочел обе записки, но без особого интереса. Если его дама так сильно хотела сохранить свою тайну, что даже опоила его снотворным, вряд ли она стала бы так рисковать.

«А если не она, то кто же?» — в который уже раз спрашивал он сам себя. Неужели в Йоркшире полно людей, которые мечтают отравить его и бросить в пустынном месте? Но она не стала бы…

И тут словно молния осветила все вокруг — он увидел свою незнакомку в наспех обрезанной маске, открывающей лишь упрямый подбородок да полные мягкие губы. Эти губы предлагали ему рюмку смородинового ликера.

Она настаивала, чтобы он выпил. И отхлебнула сама…

Предательница! Сердце Бренда пронзила острая боль.

— Послание, написанное на дорогой бумаге, — продолжал тем временем Бей, — скорее всего бросили из окна лондонского дилижанса. Но ни у кого из пассажиров этого дилижанса нет собственной гербовой бумаги. Вторую записку мне послала мисс Гиллсет…

Бренд разом встрепенулся:

— Кто?

— Мисс Гиллсет. Это тебе о чем-то говорит?

— Возможно…

— Я отправил всадников вдогонку за сестрами Гиллсет…

— Сестрами?

— Они близнецы.

Близнецы? Бренд едва не подскочил на месте — что, если он провел эти два дня с сестрами-близнецами? А маска нужна была для того, чтобы скрыть мелкие различия.

Нет-нет! С ним была только одна женщина. Он не мог бы так сильно влюбиться сразу в двоих. В двоих игривых сестер, которые забавлялись с ним, как с игрушкой.

Или мог?

— Они не отрицали своей причастности к отправке записки, — продолжал Бей, — но, по их утверждениям, им передал ее кто-то другой. Вот и все, чего я сумел от них добиться на данный момент.

— На данный момент? Черт возьми. Бей! Ты что, держишь их в комнате пыток?

— Тебя это волнует?

Его это ужасало, но в сердце жила проклятая надежда.

— Они здесь?

— Нет. Я думаю, они уже у себя дома, в Аркенгатдейле.

Не это ли место она назвала ему, когда он спросил, где находится? Неужто все так просто?

Но близнецы, снотворное… Какая подлость!..

— Слушай, Бренд, — резко ворвался в ход его мыслей Бей, — ты просто бесишь меня своей скрытностью. Скажи по крайней мере одно: как тебе кажется, не имеет ли происшедшее отношения к секте под названием Новая Республика?

Бренд чуть было не сказал «нет», но тут вспомнил, что его незнакомка разговаривала с Джорджем Коттером.

— С чего ты взял?

— Теперь твоя очередь отвечать. Ну? — Тон маркиза заметно изменился, стал требовательным, властным.

— Я не думаю, что это связано с сектой.

— Жаль. Король направил меня на север, чтобы я расследовал деятельность коттеритов. У него есть серьезные опасения на их счет. И они не лишены оснований, если учесть, что старик сектант привел короля Карла I на плаху.

— Проклятие! Но ведь здесь безопасно, правда?

— Якобиты еще не совсем притихли, особенно здесь, на севере, так что успокаиваться рано. Итак, есть ли какая-то связь между тем, что с тобой случилось, и Новой Республикой?

Бренд попытался отбросить в сторону все обиды и чувства и судить беспристрастно.

— Якобиты в большинстве своем — католики, а котте-риты впадают в другую крайность.

— Но до сих пор это не мешало им быть союзниками. Ну, что скажешь?

Бренд откинулся назад, пытаясь сосредоточиться.

— Мне в самом деле кажется, что здесь нет никакой связи, но я не могу утверждать наверняка. Дай мне подумать, Бей. У меня в голове полная каша. Правда, в прошлый раз было хуже…

Черт его дернул за язык!

— В прошлый раз? Значит, с тобой такое уже было?

— Ладно, оставим. Послушай, чуть раньше я встречался с Джорджем Коттером и готов поспорить, что он печется только о духовности и благе простых людей.

— Ты что, обратился в его веру?

Бренд невольно засмеялся и тут же схватился за голову.

— Да нет. Я согласен с некоторыми его идеями, но не одобряю слишком суровые законы и жесткую дисциплину в секте. Впрочем, мне нравится, как они управляют своими землями.

— У тебя очень ограниченный взгляд на мир. Ты бывал в поместьях новых республиканцев?

— Только у самого Коттера. Оказывается, он превратил свое имение в пуританскую коммуну, весьма прогрессивную с точки зрения хозяйствования. Ты же знаешь, как трудно заставить крестьян отказаться от старых методов и внедрить новые. А он…

Подняв руку, Ротгар заставил его замолчать:

— Я сейчас не настроен слушать лекции по теории сельского хозяйства. Но, будучи там, ты ничего не слышал о подрывной деятельности коттеритов?

Бренд на мгновение задумался:

— Нет. Впрочем, они чересчур серьезно воспринимают поговорку «Молчание — золото».

— Итак, ты не хочешь рассказать мне про ту даму, с которой проводил время?

Вопрос прозвучал столь резко, что Бренд инстинктивно попытался воздвигнуть невидимую стену между Беем и таинственной предательницей.

— Про какую даму?

— Ты говорил о ней во сне. Она коттеритка?

— Нет, — уверенно ответил он, не отрицая, впрочем, ее существования.

— Это она тебя отравила?

— Не знаю.

— Ну ладно, мы еще вернемся к этой теме. — Бей встал. — А сейчас скажи, кто такая леди Ричардсон.

— Кто?!

Судя по всему, брат нарочно огорошил его вопросом, рассчитывая, что с испугу Бренд ответит. Тот же пребывал в полной растерянности.

— Сильно накрашенная дама, которая страдала от недомоганий, схожих с твоими, только в более легкой форме.

Бренд хотел было сказать, что не знает никакой леди Ричардсон, но вдруг его осенило.

— Сильно накрашенная?

— Настолько сильно, что краска практически скрывает ее лицо.

Сердце его едва ли не выпрыгнуло из груди. Все так просто? Нет, не может быть!

— Средний рост, средняя комплекция, пышный бюст?

— Да.

— Обручальное кольцо. Простой золотой ободок.

— Обручальное кольцо плюс еще четыре сверкающих перстня. Бренд…

Брат покачал головой:

— Она не носит много украшений… — Но мог ли он с уверенностью судить о характере и привычках этой женщины? Или двоих женщин? Бренд отставил поднос и сбросил с себя одеяло. — Где она? Здесь?

Ротгар остановил брата, положив ему руку на плечо:

— Нет.

Бренд поднял глаза.

— Ты говоришь правду?

— Разве я тебе когда-нибудь лгал?

— Тогда где она?

— Не имею понятия. Исчезла, растаяла в воздухе вместе со своей прыщавой горничной.

— Прыщавой горничной? — Замешательство Бренда сменилось внезапной догадкой. — Очень прыщавой? — Не потому ли она надевала маску? А что же тогда близнецы? Прыщи и обильный грим скрыли бы похожесть сестер.

— У бедняжки все лицо изъедено сыпью, — сказал брат.

— Оспа?

— Нет. Просто прыщи, причем с гнойниками.

— А эти две дамы могут быть близнецами?

— Сестрами Гиллсет? — Бей вскинул брови. — Это был бы фарс, достойный театральных подмостков. Но, увы, все четверо находились в гостинице в одно и то же время. И потом, я ведь не говорил, что сестры Гиллсет — старухи.

— Не загримированы под старух?

— Насколько я слышал, нет. К тому же они здесь постоянные гостьи.

Бренд испытал невероятное облегчение. Значит, это не сестры Гиллсет, не близнецы. Слава Богу, хоть тут она его не обманывала! Однако записку послали именно сестры Гиллсет, а его таинственная дама назвалась их фамилией. Неужели она настолько беспечна, чтобы оставлять за собой такие улики?

А вдруг эти улики ведут прямиком в западню?

Бренд на время отбросил подобные мысли. Он больше не даст себя одурачить! Пока наиболее вероятным казалось, что его очаровательная грешница — либо накрашенная леди, либо ее прыщавая горничная.

Он внимательно посмотрел на брата.

— Ты не мог упустить эту леди Ричардсон. Я тебя знаю.

— Я не лгу, Бренд, — отозвался Ротгар. — Если ты опять намекнешь на это, мне придется вызвать тебя на дуэль. Леди Ричардсон объявила, что едет в Йорк, и ее карета действительно отправилась в ту сторону. Однако на Йоркской дороге ее не видели. Скорее всего она куда-to свернула. Ко мне поступили сведения о самых разных каретах, пассажирами которых были две женщины, но ни одна из них не подошла под описание нашей дамы или ее служанки. Мы проверили придорожные гостиницы, в которых она могла остановиться вчера вечером, однако все безрезультатно. Сейчас мои люди осматривают частные дома, расположенные в нескольких часах езды отсюда. Дама, конечно, была загримирована, но ее уродливая горничная не могла не запомниться.

— У тебя есть какие-то зацепки?

— Абсолютно никаких.

Бренд невольно усмехнулся:

— Хитрая женщина-загадка! Кажется, она тебя обставила, Бей. Ну и ну!

— Я только начал поиски, — холодно бросил брат, — потому что отвлекся на своего непутевого братца, состояние которого почему-то внушало мне тревогу. Мои люди занимаются тщательным расследованием…

— Отзови их обратно.

Бренд по-прежнему не понимал, что произошло и как теперь быть, но ему не хотелось, чтобы брат искал его таинственную незнакомку. Слишком уж жестоко Бей расправлялся с обидчиками своих родственников.

— Я уже сказал: это личное, — добавил лорд, положив записки на столик у кровати. — Все уже закончилось. У меня нет ни малейшего желания опять встречаться с этой женщиной. Я немного отдохну, и мы поговорим о делах. Нам надо многое с тобой обсудить.

— С нетерпением буду ждать этого волнующего момента.

Зная, как ничтожен интерес Ротгара к фермерским новациям, Бренд весело расхохотался.

Однако, как только брат ушел, он опять лег в постель и задумался. Незнакомка очень хотела, чтобы он уехал и больше никогда не возвращался. И похоже, приложила к этому все усилия. Тогда тем более непонятно, зачем она здесь объявилась, зачем подвергла себя такому риску. Столь странный поступок роднил ее с Маллоренами — они тоже стремились доводить дело до конца и заботиться обо всем, вплоть до мельчайших деталей.

Бренд закрыл глаза, отчаянно пытаясь воспроизвести в памяти последние часы с незнакомкой, не она ли подносила ему чашу с ядом, или это всего лишь плод его расстроенного воображения? Все события и лица окутывала пелена.

В самом деле, дежа вю! Хорошо хоть на этот раз он не забыл свое имя. Ладно, скоро все прояснится.