Семья Маллоренов (№4) - Тайны ночи

— Этот человек подозревает каждого, — сказала Диана, потом схватила что-то с пустой каминной решетки. Клочки бумаги?

— Диана, что ты затеяла? — еще сильнее забеспокоилась Розамунда.

Диана вздрогнула, но тут в душе ее всколыхнулись воспоминания пятнадцатилетней давности, и она, воинственно вскинув голову, показала своей подруге то, что держала в руке, — ее фамильный герб, оторванный с листа бумаги.

— Я написала маркизу записку, в которой сообщила, " где искать лорда Бренда. Было бы несправедливо…

— Что?! Ты отдала записку ему прямо в руки?

— Разумеется, нет! Я сделала по-хитрому, потом все объясню. Но записка все-таки попадет к нему окольными путями. Только что я видела его с двумя армейскими офицерами и велела закладывать карету. Добраться до дома мы, конечно, сегодня не успеем, но нам надо хотя бы уехать из этой гостиницы.

— Да уж, — пролепетала Розамунда, чувствуя, как все летит кувырком. — Я тоже только что отослала ему записку.

— Что?!

Розамунда быстро поведала кузине свой план, и они вместе осмотрели комнату, проверяя, не осталось ли какой-нибудь улики — пуговицы или нитки. Между делом Диана стала путанно рассказывать про конюхов и лондонский дилижанс. Насколько поняла Розамунда, ее кузина бросила письмо на конном дворе, когда дилижанс отъехал, при этом она по крайней мере один раз столкнулась нос к носу с лордом Ротгаром.

— Ох, Диана! — воскликнула Розамунда, в последний раз оглядывая комнату. — Как же не вовремя явился сюда этот дьявол-маркиз! Только взглянув на него, я почувствовала, что он способен выведать все мои тайны.

— Вот именно дьявол, — согласилась Диана, осматривая кровать со всех сторон.

Розамунда подняла с пола саквояж.

— Пошли. Хоть он и дьявол, но вряд ли придет сюда и станет обыскивать комнату!

Диана тем временем, уже лежа на животе, шарила под кроватью.

— А что, с него станется. Я видела, с каким пристрастием он расспрашивал гостиничных слуг, выискивая хоть малейшую зацепку. Маркиз объявил, что заплатит серебром за любую новость о брате. Да слуги будут пол языком лизать! Ага, есть!

— Что там?

Диана поднялась, победно зажав в пальцах монету.

— Шиллинг! — Напряжение явно сказалось на ее рассудке.

— Пойдем, пока ты окончательно не спятила.

Диана отобрала у нее саквояж.

— Не забывай, что я — твоя горничная.

Розамунда поспешно сбросила с себя личину испуганной Рози Овертон и влезла в шкуру леди Гиллсет. Вооружившись таким образом, она торопливо вышла из комнаты и спустилась в вестибюль. Расплачиваясь с владельцем гостиницы и передавая багаж слугам, Розамунда невольно мечтала о том, чтобы двери вдруг распахнулись и в гостиницу внесли Бренда. Конечно, было рискованно попадаться ему на глаза, но ради него она готова была пожертвовать своей безопасностью.

Нет! Тайну следует сохранить. Две записки уже шли к маркизу окольными путями, и Розамунда не сомневалась, что, получив их, он сразу же примет меры — должным образом позаботится о своем брате.

Однако она и думать не думала, что столкнется с ним при выходе.

— Леди Ричардсон, — сказал Ротгар с изящным поклоном. — Рад видеть вас в добром здравии.

Призвав на помощь невозмутимую леди Гиллсет, Роза протянула руку и впервые обрадовалась, что ее пальцы унизаны нелепыми перстнями Дианы.

— Мне гораздо лучше, лорд Ротгар. Спасибо за вашу доброту.

Она исподтишка окинула его любопытным взглядом уже незамутненных глаз. Симпатичный джентльмен в обычном летнем костюме — ничего пугающего. И в то же время в нем угадывалось нечто такое, с чем ей еще не доводилось иметь дело в своем замкнутом мирке.

— Но разумно ли так поздно отправляться в дорогу? — спросил он, обдав ее щеку своим дыханием. — Уже четвертый час.

Внутри у Розамунды все сжалось. Случайно или нет, но он загородил ей дорогу к двери. Неужели знает? Нет, не может быть!

— Мы собирались сегодня вечером прибыть в Йорк, милорд, — сказала она, старательно подражая развязным манерам воображаемой леди Гиллсет. — Если дорога не подведет, мы успеем. Надеюсь, грузовой экипаж с нашими вещами уже ждет нас там. У меня ужасно мятое платье.

Он все еще держал ее за руку, и она не знала, как бы половчее избавиться от этого пожатия.

— Даме, да и джентльмену, и впрямь очень неудобно путешествовать без смены одежды.

— Я вижу, вы меня понимаете, милорд, — протянула она скучающим тоном. — Конечно, в дорогу следует одеваться попроще, но нельзя же все время носить одно и то же мрачное платье!

— Такой красавице, как вы, леди Ричардсон, не стоит забивать себе голову чепухой.

Боже правый, он что, с ней заигрывает? Розамунда тотчас высвободила свою руку из его руки и слегка отступила назад, надеясь, что он не заметил ее испуга.

— Не такая уж это чепуха, милорд, иначе мы все ходили бы голыми.

В его карих глазах зажглись озорные искорки.

— Увы, милая леди, английский климат к этому не располагает. А вот Италия вполне могла бы стать весьма привлекательным местом для путешествий. — Он склонился в вежливом поклоне и отошел в сторону. — Счастливого пути, леди Ричардсон. Надеюсь, мы с вами еще увидимся. Возможно, в Италии.

Оставив опасные манеры леди Гиллсет, Розамунда поспешно произнесла:

— До свидания, лорд Ротгар. — Потом присела в легком реверансе и поспешила прочь из гостиницы, стараясь держаться по возможности спокойно.

— Молодец, — прошептала Диана, пока они шли к конному двору.

— Тихо, — цикнула Роза, — молчи. А то еще услышат.

Карета была готова. Правда, Гарфорт решил еще раз проверить упряжь. Девушки уселись. Розамунда была так напугана недавней зловещей встречей, что мечтала только об одном — скорее уехать отсюда!

Хотя почему зловещей? Маркиз был несколько нахален, но ведь он разговаривал с такой же нахальной леди Гиллсет. В его кругах рискованный флирт, несомненно, был обычным способом общения с дамами. Он явно ничего не заподозрил. И все же инстинкт гнал ее прочь, а Гарфорт, как назло, все еще возился с каретой.

Между тем Диана достала свой путеводитель.

— Знаешь, ты поступила разумно, сказав, что мы едем в Йорк. И будет еще лучше, если мы и в самом деле туда отправимся.

Розамунда оторвалась от окна и посмотрела на кузину.

— Но нам же в другую сторону!

— Знаю. И все-таки с площади мы свернем на Йоркскую дорогу и поедем на юг, чтобы не вызвать никаких подозрений.

— Думаешь, он будет за нами следить?

— Конечно! Сама же сказала, что он дьявол. Кажется, что у него три головы, как у Цербера, и на каждой по паре всевидящих глаз. Смотри, — она положила карту на колени Розамунды, — мы пересечем городок и снова выедем на рипонскую дорогу.

— А если там будет такая же ужасная колея?

— Это специальная дорожная карта. На ней обозначены только хорошие дороги. Как бы то ни было, выбора у нас нет. Конечно, сегодня мы далеко не уедем, зато собьем со следа тех, кто попытается догнать леди Ричардсон. Ведь как только мы отсюда выберемся, — радостно продолжала Диана, — леди Ричардсон и ее прыщавая служанка исчезнут, как пыль на ветру, и дьявольский маркиз Ротгар ни за что нас не найдет.

Пожалуй, с этим стоило согласиться, однако, когда Диана показала Гарфорту маршрут и карета наконец со скрипом выкатила со двора гостиницы «Три бочки», по спине Розамунды побежали мурашки. Ей казалось, что колеса их экипажа оставляют на дороге горящий след, по которому их найдут, и очень скоро.

* * *

Маркиз Ротгар смотрел вслед странной леди Ричардсон и ее не менее странной служанке, гадая, что за авантюру они затеяли. Однако это было всего лишь праздное любопытство, напрочь забытое, когда Кеньон, слуга Бренда, подал ему наспех нацарапанную записку.

«Вы найдете того, кого ищете, в развалившемся сарае на обочине колеи, соединяющей рипонскую и норталлер-тонскую дороги, примерно в миле от Терека».

Ротгар и сам не раздумывая бросился бы по указанному адресу, но он давно приучил себя высылать на задания подручных, дабы самому контролировать ситуацию. Он отправил Кеньона и еще одного слугу проверить сообщение, а третьего человека послал выяснить, откуда взялась эта записка, после чего поднялся в свою гостиную рядом с той спальней, которую только что освободила леди Ричардсон, пытаясь осмыслить происходящее.

Неужели ему указали местонахождение Бренда? Пожалуй, что так, иначе зачем посылать записку Кеньону?

Имеет ли все это какое-то отношение к секте Новая Республика? Король отправил его на север расследовать подрывную деятельность коттеритов, но когда Ротгар писал письмо Бренду, он еще не представлял истинных масштабов опасности.

И все же Бренда следовало предостеречь. Не сделав этого, он совершил ошибку.

Возможно, роковую. В записке не говорилось, жив мужчина или мертв. Почему новые республиканцы напали на Бренда?

Между тем вернулся слуга и доложил:

— Этот парень подобрал записку во дворе, милорд, и отнес другим конюхам, потому что сам он читать не умеет. Похоже, ее бросили из окна лондонского дилижанса, отъехавшего полчаса назад.

— Возьми Денби и Лисли и поезжай за этим дилижансом. — Денби и Лисли, конюхи Ротгара, помимо всего прочего, были верными его помощниками, как и все остальные слуги. — Перепишите имена и приметы всех пассажиров и обратите особое внимание на тех, кто, по вашему мнению, мог прибегнуть к маскировке. Постарайтесь не создавать ажиотаж и дайте всем по кроне — за причиненные неудобства. — Маркиз отпер сейф, наполнил кошелек монетами и протянул его слуге. — Да, и пошлите ко мне лейтенантов Криппа и Хоутона. Пусть сопровождают вас, чтобы придать действиям официальный статус.

Через несколько минут офицеры уже вежливо кланялись Ротгару. Он захватил их с собой на тот случай, если понадобятся суровые меры против новых республиканцев.

— Из-за вас, милорд, — проговорил лейтенант Крипп, строгий и честолюбивый молодой человек, — нам придется иметь дело с Джорджем Коттером и его сторонниками.

— У меня есть основания подозревать, что они причастны к исчезновению моего брата, лейтенант.

Крипп, судя по всему, в этом сомневался, но, решив не обострять отношения с маркизом, сразу же выразил свое несогласие с полученным приказом. Тем самым он обезопасил себя на случай судебного разбирательства.

Как только офицеры ушли, Ротгар опять достал записку, внимательно взглянул на нее и тотчас спустился вниз. В вестибюле к нему услужливо подлетел лакей.

— Скажите, где ваши гости могут найти бумагу и писчие принадлежности?

— В гостиной, милорд, — отозвался лакей и проводил лорда туда.

В гостиной не было ни души. Ротгар подошел к письменному столу и взял чистый лист. Не слишком хорошее качество. Записка же была написана на бумаге самого высшего сорта, и, что особенно интересно, сверху был оторван герб.

Гербовая бумага. Лондонский дилижанс. Бренд. Какая тут взаимосвязь?

Вернуться бы к себе в номер и все хорошенько обдумать! Но тревога гнала Ротгара из гостиницы: здесь, на площади, он скорее увидит прибывших.

Было время вечернего чая, и улицы словно вымерли. Ротгар не привык беспокойно расхаживать взад-вперед, но сейчас, ожидая возвращения слуг, просто не находил себе места.

Когда его отец и мачеха умерли, самый близкий ему по возрасту сводный брат Брайт, мрачный и задумчивый юноша, тотчас замкнулся в своем гневе и горе. Правда, в последние годы они как-то сблизились. Син и его сестра, семилетние близнецы, в то тяжелое время до смерти пугали его своими выходками, а ведь в свои девятнадцать ему приходилось отвечать за все.

В общем, из всех пяти братьев и сестер только Бренд и Хильда никогда не доставляли хлопот. Бренду тогда было двенадцать. Добрый и ласковый, он обладал покладистым характером, который в некотором смысле даже беспокоил Ротгара, взявшего на себя труд взрастить из мальчика мужа. А вот десятилетняя Хильда оказалась на редкость спокойной и разумной девочкой.

Одни они понимали его боль и страх, хоть он всегда таил эти чувства в себе, и изо всех сил ему помогали.

Именно Бренд и Хильда присматривали за близнецами и выводили Брайта из депрессии. Каждый раз, когда Рот-rap, замученный бременем власти и ответственности, разуверялся в своих силах, появлялась Хильда со своей любимой лютней и играла ему. Иногда ему хватало одной ее улыбки, чтобы вспомнить, ради чего он борется со своими благонамеренными родственниками, которые пытались забрать у него младших братьев и сестер.

А Бренд, который порой убегал от действительности в мир детства, то и дело засыпал его вопросами про лошадей и оружие.

Как и все родители — а он и впрямь часто ощущал себя родителем — Ротгар пытался не выделять любимчиков, но сердце его принадлежало только двоим — Бренду и Хильде, унаследовавшим невероятную жизнерадостность и доброту своей матери. Его мачехи.

Мачехи, которую он смертельно заразил.

Может быть, он убил и Бренда?

Если его подозрения верны, значит, набожные новые республиканцы — опасные, жестокие люди. Непонятно, зачем они напали на Бренда, но больше некому.

Сзади послышался глухой стук тяжелых башмаков. Ротгар резко обернулся, перехватив свою золоченую трость с вкладной шпагой.

Догонявший его паренек лет тринадцати, крепкий, здоровый, с раскрасневшимися от бега щеками, остановился, глаза его округлились от страха.

— Чего тебе? — спросил Ротгар, стараясь не пугать мальчика.

— Вы маркиз Ротгар?

— Да.

— Ну и ну! — выдохнул он, удивленно разглядывая титулованного собеседника.

— Я оставил свою корону дома, — сухо бросил маркиз. — Тебе велено мне что-то передать?

Мальчик тотчас опомнился и вынул из кармана аккуратно сложенный чистый листок.

— Это вам, милорд. Лакей в «Бочках» сказал, что вы дадите мне за эту записку полшиллинга.

Ротгар взял листок и взглянул на адрес. Предыдущая записка предназначалась слуге Бренда, а эта — лично ему. Он быстро сорвал печать и прочел текст. Почерк другой, а содержание то же. Только на этот раз Бренд назван по имени.

Ротгар едва не задохнулся от гнева. И здесь — ни слова о состоянии его брата! Неужели такой изощренный вид пытки?

— Где ты это взял?

Услышав его грозный тон, паренек на шаг отступил.

— Я не сделал ничего плохого, милорд!

Ротгар вмиг овладел собой:

— Я тебя ни в чем не виню. Но прежде чем получить свои полшиллинга, расскажи мне, где ты взял эту записку.

Все еще ежась от испуга, мальчик сказал:

— Мне дала ее одна дама, милорд. Старая леди на лошади. Она велела мне отнести записку в «Три бочки» и отдать лично вам в руки. Но сначала дождаться, когда часы пробьют четыре. Я сделал, как меня просили, милорд, только и всего.

— Как она была одета?

— Как одета, милорд? Как женщина.

Ротгар усмехнулся: естественно, мальчишки ведь редко обращают внимание на одежду.

— Ты когда-нибудь видел новых республиканцев?

— Да, милорд.

— Она из их секты?

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, милорд. Она похожа скорее на мужчину в юбке. Треугольная шляпа, сюртук с галунами и жокейские сапоги.

Любопытно.

— А может, это был переодетый мужчина?

Мальчик вытаращил глаза.

— С какой стати мужчина будет напяливать на себя женские тряпки, милорд?

Ротгар достал из кармана шиллинг.

— По какой дороге она поехала?

Глаза паренька радостно засияли.

— По норталлертонской, милорд. С ней была еще одна дама.

— Еще одна?

— Они очень похожи — прямо как две капли воды.

— Вторая дама тоже была в сапогах, треуголке и мужском сюртуке?

— Да, милорд!

Ротгар бросил мальчику шиллинг, и тот с радостным криком ринулся прочь. Как легко осчастливить ребенка! Между тем лорду казалось, что он пребывает в каком-то бреду. Женщины-близнецы в мужской одежде… Или мужчины-близнецы в женской одежде?

Добавьте сюда прыщавую горничную, которая вела себя несколько надменно для своего положения, и ее разукрашенную госпожу с руками молодой женщины. Однако эти две дамочки не могли иметь никакого отношения к пропаже его брата.

Ротгар вновь сосредоточился на странных посланиях. Написанные на разной бумаге и дошедшие разными путями, они указывали на одно и то же место.

Причем никакой связи с Новой Республикой во всем этом не прослеживалось. Но кто же к этому причастен, если не коттериты? Может, у них есть сочувствующие за пределами секты?

Охваченный подозрением, он быстро вернулся в гостиницу, чтобы еще раз взглянуть на бумагу в гостиной. Как он и предполагал, второе послание было написано на писчей бумаге «Трех бочек». Так, теперь надо проверить ручку. Перо было недавно заточено и еще не успело затупиться. Чиркнув по бумаге, Ротгар окончательно утвердился в своей догадке.

Интересно, от кого эта записка? Почти все комнаты в гостинице занимали они с Брендом и их люди, но подъезжающие экипажи постоянно меняли лошадей, кроме того, люди заходили сюда поесть. Безусловно, пассажиры лондонского дилижанса провели здесь какое-то время. Возможно, обе записки сочинил один и тот же человек.

Впрочем, почерк заметно различался. Аккуратные, круглые буквы в одной записке и буквы потоньше и повыше, с сильным наклоном вправо — в другой.

О Господи, да какая в конце концов разница? Главное, жив ли Бренд?

Ротгар порывисто шагнул к парадным дверям гостиницы и выглянул на площадь. Никого.

Нехотя отвернувшись, он увидел лакея, вытянувшегося по струнке в ожидании чаевых.

— Скажите, кто в последнее время заходил в гостиную?

— Не могу вам сказать, милорд. Туда постоянно кто-то заходит.

— Постарайтесь вспомнить.

Мужчина вздрогнул, услышав резкий приказ маркиза.

— Недавно там пили чай сестры Гиллсет, милорд.

Ротгар в недоумении уставился на лакея. Так просто? Слишком просто!

— Они были в мужской одежде и ехали верхом?

— Да, милорд.

— А часто они здесь останавливаются?

— Вообще-то они нечасто путешествуют, милорд, но когда выбираются в Йорк, всегда заезжают к нам отдохнуть.

— Где они живут?

— Точно не знаю, милорд. Кажется, где-то в Аркенгатдейле.

Дальняя долина, никак не связанная с коттеритами. И все же, судя по всему, именно эти дамы передали мальчику записку. Лакей их знал, так что вымышленные имена исключались. Ну что ж, придется расспросить сестер Гиллсет.

— Кто еще?

Мужчина почесал затылок под напудренным париком.

— Один джентльмен, милорд. Пассажир лондонского дилижанса. Сначала он поел, а потом пошел в гостиную — кажется, читать газеты. Потом заходили две дамы из того же экипажа. Они посидели там немного, ожидая, когда приготовят еду.

Итак, три пассажира лондонского дилижанса. Авторами записок могли быть любые из них. Но почему два послания? Странно как-то и подозрительно. Второе содержало не больше подробностей, чем первое. Причем оно должно было попасть к нему с некоторой отсрочкой, а первое доставили сразу.

— Еще леди Ричардсон.

Ротгар удивленно встрепенулся и взглянул на лакея:

— Что леди Ричардсон?

— Она тоже была в гостиной.

— Она ваша постоянная гостья?

— Я никогда ее раньше не видел, милорд. Говорят, она с юга.

— Вам что-нибудь про нее известно?

Лакей с сожалением покачал головой, явно сознавая, что эта информация принесла бы ему вознаграждение.

— Я слышал только, что ее прыщавая горничная из Суррея. Леди Ричардсон, наверное, оттуда же. Горничная охотно болтала с нашими слугами. Похоже, ее госпожа ведет жизнь затворницы, и бедняжка обрадовалась случаю пообщаться с людьми.

Ротгар вспомнил надменную служанку и ее расфуфыренную госпожу. Могли ли они быть замешаны в эту историю? Он сомневался, что набожные коттеритки надели бы такие костюмы, но на всякий случай мысленно занес обеих женщин в списки подозреваемых, потому что не привык упускать из виду детали. Леди Ричардсон явно что-то затевала, но это что-то было скорее пороком, чем добродетелью.

Ротгар протянул лакею монету.

— Передайте всем слугам, что за любые новые сведения о пассажирах лондонского дилижанса, о сестрах Гиллсет или о леди Ричардсон последует вознаграждение.

Тут его внимание привлек топот лошадиных копыт на площади, и Ротгар подошел к дверям, тщательно скрывая свое волнение. Все его существо сковал ледяной страх.

Кеньон стоял на коленях в фермерской телеге, держась рукой за деревянный бортик и напряженно глядя вниз. По обе стороны от телеги скакали слуги Ротгара с мрачными лицами.

Морщинистый фермер остановил свою пегую лошадь у крыльца, и Ротгар торопливо подошел к телеге, готовя себя к самому худшему, но отчаянно надеясь на чудо.

На сене бледный и с закрытыми глазами лежал Бренд. Прерывистое дыхание брата свидетельствовало о том, что его мучают сильные боли. Но он все-таки дышал! И крови не было. Приложив руку к шее брата, Ротгар ощутил замедленный пульс.

— Местного врача. Живо!

Кто-то из слуг молнией рванулся прочь.

Обернувшись к Кеньону, Ротгар спросил:

— Переломы есть?

— Судя по всему, нет, милорд. Похоже, у него болит голова, но ничего страшного мы не обнаружили.

Ротгар осторожно ощупал череп Бренда. Действительно, все в порядке. Странно…

— Несите его в гостиницу.

Бренд застонал, когда его поднимали, дыхание его совсем сбилось. Впервые чувствуя себя беспомощным, Ротгар распорядился, чтобы с братом обращались как можно бережнее и все время поддерживали ему голову.

Тут он заметил, что Бренд лежит на богатых, золотисто-коричневых одеялах, расстеленных на гнилой соломе. Вот он, след, ведущий к возмездию! Забрав одеяла, он двинулся следом за слугами на второй этаж.

Бренд затих, и Ротгар опять пощупал его пульс. Брат тотчас шевельнул веками. Слава Богу, он приходит в себя. Возможно, поэтому он подавлял болезненные стоны.

— Я с тобой, — тихо сказал Ротгар. — Ты в безопасности. — Он взял дрожащую руку брата и, сжав ее в своей крепкой руке, почувствовал слабое ответное пожатие.

В душе его поднималась холодная мстительная ярость. Ничего, еще успеется.

Как только Бренда уложили в постель, зашторили окна, сняли с него сюртук и расстегнули брюки, Ротгар нагнулся и погладил его заросшую щетиной щеку.

— Бренд…

— Кто это? — тихо выдохнул брат.

— Бей, — отозвался маркиз.

Бренд едва заметно вздрогнул:

— Слава Богу! Я не вынесу те же пытки, Бей. Прекрати их, пожалуйста.

— Увы, я не Господь Бог.

Если бы знать причину! Алкоголь? Но Бренд никогда не напивался до такого состояния.

Внезапно Ротгар насторожился. Бренд сказал: «Те же пытки». Повторяющиеся сильные боли в голове могли служить признаком неизлечимой болезни. Бренд сдавленно всхлипнул, превозмогая ужасные муки.

Чтобы привлечь внимание брата, Ротгар вновь сжал его руку:

— Что с тобой случилось, Бренд? Скажи мне.

— Она… я… — После долгой паузы Бренд выдавил:

— Все пройдет. Так уже было. Не волнуйся.

— Разве я когда-нибудь волновался? Скоро придет врач. Отдыхай…

Но брат уже заснул или вновь погрузился в забытье.

«Она». Женщина?

Нагнувшись, он поцеловал Бренда в висок.

— Кто бы это ни был, я ему отомщу, Бренд.

Глава 16

От румяного доктора было мало пользы. Он лишь подтвердил, что у Бренда нет ни физических повреждений, ни опасной болезни, только чуть вздут живот.

— Может быть, это какая-то мозговая инфекция?

Врач потупил глаза.

— Возможно и так, милорд.

Оба прекрасно знали, что это смертельно опасно.

— Симптомы соответствуют?

Врач поднял голову, явно робея перед титулованным пациентом.

— Трудно сказать, милорд. Мы ведь не знаем, почему он в таком состоянии. Но обычно при мозговой инфекции желудок не страдает. Мне кажется, там еще один источник его болей.

— В чем же тогда дело? Алкоголь?

— Маловероятно, разве что некачественный. Но пищевое отравление редко вызывает такие сильные головные боли. — Он нагнулся и, наверное, в десятый раз оттянул веки Бренда. — Зрачки еще сужены. Возможно, он неразумно принял какое-то лекарство, милорд. Или поел ядовитых грибов.

— Его могли отравить?

Рука доктора дрогнула.

— Не исключено, милорд. У меня мало опыта в подобных вещах, но я… я должен дать ему рвотное.

— Если его стошнит, это причинит ему сильное страдание.

Врач заломил руки.

— Я сделаю, как вы скажете, милорд, но будет гораздо хуже, если яд останется у него в организме.

Между тем Бренд застонал. Ротгар резко махнул доктору рукой, чтобы тот дал ему лекарство, и отвернулся. Услышав за спиной какие-то странные звуки, он обернулся и увидел, что врачу никак не удается влить рвотное в горло Бренда.

— Постойте.

Маркиз шагнул к кровати, взял стакан и приподнял голову брата.

— Выпей, Бренд, — сказал он властным тоном, которым привык разговаривать со своими братьями и сестрами. — Это неприятно, но надо.

Ротгар поднес стакан к губам больного.

Бренд отвернулся.

— Противный вкус.

— Откуда тебе знать? Ведь ты еще не пробовал. Делай, как я говорю.

Веки брата затрепетали и слегка приоткрылись.

— Это в самом деле ты? Я думал, кто-то другой…

— Конечно, я. И ты должен меня слушаться.

— Я все еще сплю. Бей…

— Это не сон. Пей. — Ротгар опять поднес стакан к губам брата, и когда тот глотнул, наклонил его. — Все до конца! — приказал он, и Бренд нехотя подчинился.

— Черт возьми, Бей! — выругался он, и в следующее мгновение его вырвало.

Поддерживая брата, который задыхался от болезненных судорог, Ротгар заметил:

— Тебе здорово повезло, что это не самый мой любимый костюм.

— Проклятие! Не заставляй меня смеяться! У меня внутри все переворачивается и раскалывается голова.

Ротгар между тем все еще поддерживал брата.

— Мы должны были избавить твой организм от яда.

— Меня бы и так стошнило.

— Да?

— Как в прошлый раз.

— В прошлый раз? — Ротгар взял мокрые тряпки, которые принес Кеньон, и отер брату лицо, потом дал ему воды.

— В тот раз мне тоже стало лучше после того, как меня вырвало. Теперь я должен хорошенько выспаться.

Глаза Бренда снова закрылись, и Ротгар бережно уложил его на подушку, которую уже поменяли на чистую. Большая часть рвотных масс попала на него самого, так что не было необходимости перекладывать Бренда на другую кровать.

— И тогда я смогу как следует вас отблагодарить, миледи, — пробормотал вдруг Бренд так тихо, что Ротгар едва разобрал слова. — Только, пожалуйста, не крутите больше эту ручку…

Как только брат заснул, Ротгар снял с себя испачканный костюм. Его лакей Фетлер уже стоял наготове с чистой одеждой и теплой водой для мытья.

Приводя себя в порядок, маркиз не переставал размышлять над словами брата.

Миледи? Он тут же вспомнил леди Ричардсон, но это было классическое заблуждение: если два события произошли друг за другом, это еще не значит, что первое — причина, а второе — следствие. Здесь, на севере, тысячи женщин, которые способны устроить брату такое «развлечение». И потом, виновница вряд ли сунулась бы в эту гостиницу.

И все же кто-то написал ему записку на гостиничной бумаге.

«Не крутите больше эту ручку», — вдруг вспомнилось Ротгару. Может, Бренда пытали?

Надев летний костюм, маркиз вернулся к кровати и осмотрел руки брата. Никаких следов борьбы. Ротгар осторожно закатал рукава рубашки: нет ни ссадин, ни ожогов, ни синяков. Стараясь не тревожить больного, он приспустил его панталоны и расстегнул рубашку, чтобы оглядеть торс.

Бренд тут же накрыл его руку своей.

— Я не знаю, кто ты — фея или ведьма. Но в любом случае сначала моя очередь, — произнес он в забытьи.

Брови Ротгара удивленно поползли вверх. Укрыв брата одеялом, он решил пока оставить его в покое.

Здесь явно замешана женщина, но Бренда никто не пытал; несмотря на «ручку» и «ведьму», все это было сказано очень ласковым тоном.

И поэтому могло осложнить будущую месть.

Одевшись, Ротгар отправился к себе в номер, в гостиную, где оставил одеяла.

— Это нашли при нем? — спросил он Кеньона.

— Да, милорд. Он был тщательно закутан. — Спустя мгновение слуга в тревоге спросил:

— Он поправится, милорд?

— Думаю, да. Значит, его не просто кинули в сарай?

— Нет, милорд. Его бережно уложили.

Женщина, точно! С углов обоих одеял было что-то срезано. Несомненно, фамильный герб. Более того, качество одеял соответствовало качеству бумаги, на которой было написано первое послание. Итак, Бренд проводил время с дамочкой из высшего света и угодил в беду…

Мстительные родственники?

Но они скорее вызвали бы его на дуэль, чем отравили. И разве стала бы таинственная мстительница так нежно закутывать свою жертву в одеяла?

Ротгар опять вспомнил леди Ричардсон. Если она имела к этому отношение, то было нелогично с ее стороны приехать сюда, дабы сразу же попасть под подозрение. Впрочем, маркиз привык во всем сомневаться, а эта женщина его чем-то настораживала. Итак, чем же?

Разумеется, она была слишком густо накрашена для дневного туалета. С первого взгляда он предположил, что леди возвращается с какого-то праздника и еще пьяна. Однако теперь он подозревал, что это типичный маскарад. Обилие драгоценностей свидетельствовало о том, что женщина была на балу, но как же тогда скромное дорожное платье?

А ее горничная? Она производила впечатление весьма странной особы. Казалось бы, девушка с таким прыщавым лицом должна робко отводить глаза и стесняться, но Ротгар пару раз подметил ее надменный взгляд и уверенные, вернее, даже властные движения.

Силясь сложить из этих разрозненных кусочков какую-нибудь цельную картину, он заказал себе давно откладываемый обед и пригласил к столу секретаря Бренда.

В комнату с поклоном вошел мужчина средних лет:

— Говорят, лорд Бренд поправится. Это правда, милорд?