– Одна из «Лебедя». – Рамис посмотрел на миниатюрную руку, которая держалась за его рукав. Девицы борделя не прикасались к нему, интересно, почему эта поступает так. Он чувствовал тепло ее пальцев даже через слой одежды. – Не бойтесь, мисс Джиллиам. Этот дьявол не придет в «Колокольчик». Мы с госпожой примем дополнительные меры безопасности, чтобы вы чувствовали себя спокойно. Я уже удвоил охрану на входе, так что все будет в порядке.
У Джилли посветлело лицо, на губах заиграла детская улыбка.
– Да я и не боюсь. Так, просто…
– Что?
– Я думаю об Эдит. Я обещала ей, что здесь она будет в безопасности. Она так молода и скучает без матери. Если она узнает о случившемся, то будет напугана. – Джилли наклонила голову. – Может быть, вы расскажете ей одну из своих историй и она успокоится?
Рамис улыбнулся. Только Джилли могла заботиться о молоденькой кухарке вместо того, чтобы подумать о себе. Ни минуты не колеблясь, он оторвал две медные пуговицы от своего расшитого жилета.
– Талисман, чтобы отгонять злых духов, мисс Джиллиам. – Он взял руку Джилли и положил пуговицы ей на ладонь. – Для вас и для Эдит.
– О! – От соприкосновения с его рукой у нее задрожали пальцы. – Вы испортили свой жилет, сэр.
– Скажите ей… – Рамис сделал глубокий вдох. – Скажите ей, чтобы носила пуговицу при себе, тогда все будет в порядке.
– Отлично. – Джиллиам прижала руку с пуговицами к своей груди, словно в кулачке была драгоценность. – Не то чтобы я боялась, но Эдит будет спокойнее, если она будет знать, что у меня тоже есть такая.
– Конечно, так и будет.
Джилли отправилась в свою комнату, и Рамис с удовольствием наблюдал за ее грациозной походкой, пока она не скрылась в комнате, плотно прикрыв за собой дверь.
«Никакой демон не причинит тебе вреда, Джилли. С Божьей помощью».
Глава 14
Алекс через окно выглянул в сад, он был расстроен. Страхи за Джоселин и ее девиц заполняли все его мысли и не давали покоя. Но как мадам Дебурсье она решительно не хотела его вмешательства и полностью полагалась на Рамиса. Противоречивость прекрасной и упрямой любовницы сводила Алекса с ума. Он был нужен ей, но при этом она приказала ему не вмешиваться в ее дела. Она отвлекала его поцелуями и заставляла почувствовать себя так, словно он мог завоевать весь мир, только чтобы назвать его слишком уязвимым, чтобы участвовать в таких делах. Их «деловое соглашение» оказалось совсем не таким, как он ожидал.
Дворецкий деликатно покашлял у двери, чтобы обозначить свое присутствие.
– К вам мистер Пирс, милорд.
– Спасибо, Адаме. Пусть войдет прямо сейчас.
У Алекса моментально поднялось настроение. Дрейк порекомендовал ему сыщика уголовного полицейского суда, но предупредил своего друга, что он немного грубоват. Оценка Дрейка была не слишком лестной, но ведь Алекс нанимал сыщика не ради его манер.
– Я еще продолжаю раскапывать информацию о мадам, милорд. Имейте в виду, она как привидение, и, похоже, коллеги по цеху не располагают информацией о ней. Кажется, они оскорблены ее успехом. Представьте, она сохранила почти всех, кто работал еще у ее матери, поэтому весь вопрос заключается в алчности прислуги и нескольких монетках. Девицы сплотят свои ряды, но лакеи – верный вариант. Надо только разузнать, кто захочет поделиться ностальгическими воспоминаниями за кружку или две пива. Я узнаю имя ее отца меньше чем за две недели, милорд.
Алекс поднял руку, чтобы остановить словесный поток.
– Я уверен, у вас все получится. Но кроме этого, вы наверняка знаете о недавних жестоких убийствах девиц в городе. Убийца может угрожать и «Колокольчику». Поэтому я хочу, чтобы вы сделали все возможное, чтобы узнать, существует ли связь между этими жертвами, встретившими такую страшную смерть. Власти…
– Только приступили к делу, насколько я знаю. – Пирс достал несвежий носовой платок и промокнул лоб. – Имейте в виду, убитые были птицами высокого полета, а не просто уличными попрошайками, поэтому, возможно, полицейские и не хотят поднимать шумиху вокруг этого, вдруг события примут политическую окраску.
– Раскопайте все, что возможно, и сообщите мне. – Алекс протянул сыщику дополнительные деньги. – Пусть это поможет вам в работе, Пирс, и ускорит ее темп.
Пирс принял деньги, неуклюже поклонился и быстро вышел из комнаты. Алекс вернулся к окну, он был настроен решительно. Он признал, что был не прав, когда предложил Джоселин напрямую связаться с властями, но Пирс был отличным посредником в решении вопроса. То, что он занимался поисками ее отца, не было для Алекса главным. Если Пирс установит связь между убитыми, то они смогут предпринять необходимые меры безопасности в «Колокольчике». А он сможет показать Джоселин, что не все его действия обречены на провал.
– Еще каши, мисс? – Эдит стояла у стола рядом с Мойрой.
– Да, с удовольствием, – ответила Мойра, и в этот момент Джез бросила в нее небольшой кусочек хлеба.
– Ты так очень скоро растолстеешь, моя дорогая! – проворковала Изабель. – Вообще-то некоторым джентльменам нравится, когда у девушки есть жирок на талии. Есть за что подержаться, а?
– Изабель! – Джоселин попыталась пресечь этот разговор, понимая, что рядом находится Эдит. Она обслуживала их за завтраком под наблюдением миссис Брукс. Джоселин не могла заставить всех девиц молчать, но грубые шутки Джез нельзя было оставить без внимания. – Оставь Мойру в покое. Она такая тонкая, что должна попробовать еще и пирожки.
Мойра покраснела.
– Спасибо, госпожа.
Разговор за столом снова возобновился, и Джоселин понадеялась, что на некоторое время в доме установился покой. Несмотря на все неприятности, за последнюю неделю количество свиданий с клиентами замечательным образом возросло. Епископ прислал записку, что ему понравилась его новая подружка, с которой он будет пить чай.
Один из богатейших клиентов выразил пожелание встречаться исключительно с одной из девиц, а две личные служанки девушек, похоже, готовы начать зарабатывать деньги для заведения. Теперь, если только…
– Как замечательно было столкнуться на днях с лордом Коулвиком на рыночной площади недалеко от ипподрома! – Среди веселой болтовни за столом голосок Изабель прозвучал очень отчетливо и сразу привлек внимание Джоселин. – Его невеста – просто прелесть!
Раздался стук упавшего столового прибора, и на кухне установилась абсолютная тишина. Только через пару мгновений Джоселин осознала, что это упала ее вилка. Онемевшие пальцы не смогли ее удержать. Прежде чем она смогла понять смысл сказанного, Джез продолжила:
– Мисс Уинифред Престон, несомненно, подцепила его на крючок, чем доставила несказанную радость своей мамаше. За ней дают хорошее приданое.
Все сидевшие за столом молчали и в немом ужасе наблюдали, как Джоселин медленно встала со своего стула. Не проронив ни слова, она вышла, не обратив внимания на торжествующее выражение лица Джез.
Его невеста. Мисс Уинифред Престон. Звучит очень респектабельно… Просто прелесть…
Джоселин удивила пронзительная боль в груди, которая возникла, когда она поднималась по ступенькам в свои комнаты, чтобы спрятаться от жалости или насмешек в свой адрес. Никогда прежде ей не приходилось бывать в такой ситуации. Весь бордель знал о ее свиданиях с Алексом. Девицы не придали бы этому никакого значения, но ее чувства стали для них очевидны, и теперь…
Интуитивно она знала, откуда у Джез столько яда. Многие годы Джез держалась в стороне от других девиц заведения. Она присматривала за ними, давала советы, но фактически никогда не была одной из них. Джоселин признавала, что своим тайным решением быть выше всего этого грязного бизнеса, доставшегося ей по наследству, она раздражала Изабель, и Джез злилась на нее за это. Джоселин всегда вела себя как истинная леди, пока не появился Алекс.
Она пришла в свои, покои и только потом позволила себе заплакать. Одно дело признать, что за время этой сладкой любовной игры, которую Джоселин сама затеяла, она влюбилась. Но совсем другое – узнать, что у него есть другая женщина…
Это был неожиданный удар.
«Я просто слепая. Конечно, он женится. Нельзя же быть такой наивной и думать, что он по-настоящему принадлежит мне только потому, что делит со мной постель». Он заплатил ей за право находиться с ней в одной постели, а мисс Престон, похоже, заплатит ему за право быть женой. Все это – вопрос договоренностей. И каждая девица в борделе очень хорошо это знает. Их отношения – жалкий танец обмана и желания, где она выступила в роли учительницы, которая просто забыла шаги.
Она пренебрегла советом, который всегда давала своим девицам, поэтому оказалась в дураках. В тихие ночные часы она позволила себе увлечься фантазиями о своем будущем с Алексом, о том, что станет его законной женой и сможет любить его, не таясь от других, что он женится на ней и у них родятся дети, и…
Стук в дверь прервал ее тяжелые размышления.
– Госпожа? – послышался через закрытую дверь голос Рамиса. – С вами все в порядке?
Джоселин вытерла слезы, хотя понимала, что делать это бесполезно. От острого взгляда Рамиса ничего не укроется.
– Входи, если нужно, Рамис.
– С вами все в порядке? – Он повторил свой вопрос, входя в комнату с подносом, на котором стоял ее недоеденный завтрак.
– Со мной все в порядке, но если ты считаешь, что мое настроение как раз подходит для поедания каши, то ошибаешься, дружище. – Джоселин глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и направилась к небольшому столику, чтобы налить себе рюмку портвейна.
– Изабель сказала, не подумав. Это было жестоко, госпожа, она не имела на это права.
Джоселин махнула дрожащей рукой:
– У нее были на это причины. Оставим это, Рамис.
– Вы считаете, что мисс Изабель говорит правду?
– Думаю, да. И… чувствую облегчение.
– Облегчение? – с недоверием переспросил Рамис. – Вас не волнует, что у него есть другая?
– Очень волнует, – призналась Джоселин. Она подняла голову, несмотря на то, что глаза были полны слез. Джоселин словно хотела доказать, что ни в чем не виновата. – Меня волнует это больше, чем… Больше, чем можно выразить словами. Но я счастлива, что могу еще чувствовать. Я встречала женщин, которые забыли, что такое волнение, По крайней мере, я не утратила способности любить, Рамис.
– Он делает вам больно.
– Потому что я позволяю ему это. – Она поставила рюмку на столик, не прикоснувшись к напитку. – Я позволяю ему делать мне больно, но он никогда не узнает об этом. Лорд Коулвик всегда был честен со мной, и я никогда не предстану перед ним в роли идиотки, которая на мгновение забыла о своем месте в этом мире.
Рамис промолчал в ответ, но его взгляд был полон сочувствия.
Джоселин заставила себя улыбнуться, стараясь не обращать внимания на ледяной холод в душе от высказанной лжи.
– Мне с ним хорошо, у нас… великолепное соглашение. Поэтому все отлично, Рамис, спасибо тебе за заботу. Слова Джез ничего не меняют.
Рамис вздохнул.
– Я не хотел говорить об этом, госпожа, но я принес плохие вести.
Джоселин замерла.
– Говори.
– Марш находится сейчас в золотой гостиной. Я не знал, что вы в таком состоянии, но Эдит рассказала мне, что произошло на кухне. Безусловно, я могу сказать ему, чтобы он пришел в другой день. – Рамис поклонился и собрался уходить. – Я позабочусь об этом.
– Нет. – Джоселин встрепенулась. – Я не собираюсь весь день прятаться в своей комнате. Похоже, настойчивость, с которой лорд Коулвик следует правилам, заразительна.
– Я не уверен, что это мудрое решение. Вы в порядке, но здесь нет такой срочной необходимости…
Джоселин махнула рукой.
– Есть. Возможно, он поговорил с убийцей.
– Я скажу ему, что вы придете. – Рамис снова поклонился, коснувшись рукой лба, и пошел выполнять ее указания.
Джоселин посмотрела на свое отражение в зеркале туалетного столика, чтобы убедиться, что на лице не осталось следов ее переживаний. Она высоко подобрала волосы, свернула их в простой узел, коснулась румянами щек.
– Делайте что хотите, Фергус Марш, я вас не боюсь! – сказала она зеркалу и направилась в золотую гостиную.
Фергус Марш, одетый, как всегда, в черное, ходил по комнате, нервно теребя в руках шляпу.
– Думаю, вы когда-нибудь научитесь не заставлять меня ждать после стольких лет знакомства, мадам.
– После вашего последнего визита, мистер Марш, я была уверена, что вы рассчитывали на ожидание. Поэтому не хотела вас разочаровывать, – Джоселин прошла к диванчику, решив, что если больше ничего не случится, она по крайней мере хоть отвлечется от мыслей об Алексе в обществе этого ничтожного человека.
– Проклятое бесстыдное создание. – Марш остановился, отказываясь присесть. – В такие опасные времена вы можете пересмотреть свое решение и отказаться от владения «Колокольчиком». Женщина с умом могла бы получить за него хорошие деньги и жить спокойно; без этого кошмара.
– Спасибо, мистер Марш. Но поскольку вы никогда не считали меня умной женщиной, я удивлена, что вы решили дать мне такой совет. Я польщена.
Он что-то разочарованно пробормотал, прежде чем предпринять другую тактику.
– Если вы будете так глупо вести себя, то не получите за свою собственность и ломаного гроша, мадам! Не совершайте ошибки!
– Ах, – Джоселин изобразила на лице облегчение, подобрала ноги под юбку, – я-то беспокоилась, что вы пришли с новостями об убийцах! А вы опять явились со своими советами, как вести дела…
– Какие же новости я могу вам рассказать? У нас нет доказательств, один ли и тот же это человек. Понятно только одно, это животное не интересуют уличные куколки, хотя большинство думают, что он не пересекает порога наших гостиных. Ни одна из женщин не пострадала под крышей борделя. Дженнер не согласен и считает, что убийца должен быть состоятельным клиентом. Дженнер подозревает, что убийца приходит в бордели и выбирает свою следующую жертву.
– Вполне возможно, – заметила Джоселин.
Марш покачал головой:
– Мы сравнивали наши списки, но ни одно имя не соотносится с убитыми женщинами. Мы, естественно, не можем представить вам имена, которыми располагаем, поскольку вы решительно отказываетесь вести записи.
Джоселин вздохнула:
– Здесь управляет осторожность.
– Очень скоро здесь будет управлять смерть. – У Марша был такой вид, словно он хотел плюнуть на пол. – «Лебедь» – в нескольких шагах от вашего крыльца, и если проследить ход событий, то следующая жертва – одна из голубок «Колокольчика».
– Вы настоящий предсказатель, мистер Марш. – Джоселин отбросила притворство. – Итак, вы ничего нового не знаете об убийствах, но пришли сюда и делаете кошмарные намеки о нависшем над нами злом роке.
– Я пришел сюда по старой дружбе, чтобы предложить вам руку помощи.
– Я получу ее из-за искреннего благородства вашей души?
– За деньги. За ту сумму, которую вы безропотно заплатите, если захотите сохранить в целости всех шлюх этого заведения, пока убийца не будет найден.
Джоселин расправила свои юбки и встала, гордо вскинув голову.
– Нет.
– Подумайте, от чего вы отказываетесь, Джоселин.
– Мне кажется, я просила вас никогда не называть меня по имени, мистер Марш. Думаю, вы сами найдете выход.
– Не будьте такой глупой. – В его взгляде сверкнуло презрение. – Ваш любовник, несмотря на все его разговоры, не сможет остановить это. Еще до конца недели крыльцо вашего дома окропится кровью, и вы вспомните нашу беседу! Это будет на вашей совести, мадам!
Джоселин молча и безразлично смотрела на него до тех пор, пока от приступа ярости его лицо не покрылось пунцовыми пятнами. Наконец он сорвался с места и выбежал из комнаты, так сильно хлопнув дверью, что дрогнули картины на стенах.
Прошло несколько секунд, прежде чем Джоселин очнулась от оцепенения. Она медленно направилась в свои покои, где можно было присесть и подождать, пока пройдет чувство отвращения и ужаса.
«Они ждут от меня защиты, но если Марш прав… О Боже!»
Она услышала, как открылась и тихо закрылась дверь в ее комнату, но даже не подняла головы.
– Не сейчас, Рамис! Уходи!
– Даже если я не Рамис? – Алекс закрыл за собой дверь на замок, чтобы никто не мог им помешать.
Она подняла голову, в ее взгляде читались боль и мольба. Алекс стоял, прислонившись к двери, образец мужской красоты, который похитил ее сердце и в одно мгновение разбил его.
Алекс пересек комнату и опустился перед ней на колени.
– Джоселин, что-то случилось?
Что-то случилось? Она узнала, что он обручен, но разве это что-нибудь изменило? Характер их соглашения? То, как действуют на нее его прикосновения? Ее любовь к Алексу?
– Нет, – ответила Джоселин, жадно впитывая в себя его желанный образ. – Просто… болела голова.
В глазах Алекса мелькнуло беспокойство, он дотронулся до ее щеки.
– Тебе нужно отдохнуть.
Джоселин взяла его руку, повернула ладонью вверх и прикоснулась к ней губами.
– Это чудо, Алекс, но боль прошла.
Она отбросила в сторону мысли об Уинифред Престон и об ужасных убийцах, которые охотились за женщинами на улице. Джоселин уцепилась за этот чудесный визит, отказываясь уступить даже секунду счастья тем бедам, которые поджидали за стенами этого заведения. Алекс пришел к ней. Она – его любовница, и сейчас Джоселин больше ни о чем не хотела думать.
– Ты помнишь свой первый визит в «Колокольчик»?
Алекс улыбнулся:
– Мы встретились внизу, и я, помню, подумал, что ты прекрасно разбираешься в произведениях искусства, и еще у тебя красивые глаза. Я не смог забыть эту встречу, поэтому вернулся со своей визитной карточкой. Рамис заставил меня долго ждать тогда.
– Ты сказал, что хочешь меня. – Джоселин положила руку ему на грудь, туда, где билось сердце.
– Я по-прежнему хочу. – Он медленно наклонился к Джоселин и подарил обжигающий поцелуй, который грозил свести ее с ума. Губы приникли к ее губам, обследуя и пробуя их на вкус, полностью подчиняя ее себе.
Джоселин отвечала ему, откликнувшись на призыв всем своим существом. Ей вдруг все стало совершенно безразлично. От него исходили такое тепло и такая мужская сила, что она просто доверилась желаниям своего тела, своим ощущениям. Она обвила его ногами и следовала за ним во всем, лишь бы он продолжал обнимать, ласкать и целовать ее.
Ни один из изученных текстов об искусстве любви не шел ей на ум, и Джоселин призналась, что так и должно быть. В ней больше не было страха, все ее тело пело и радовалось неизбежности того, что должно произойти.
– Люби меня, Алекс.
Не сказав ни единого слова, он коснулся губами пульсирующей жилки у нее на шее, не спеша расстегнул пуговицы и крючки корсета, чтобы обнажить грудь. Он нагнулся, и его губы стали поочередно ласкать набухшие розовые бутоны груди. Его прикосновения вызывали в Джоселин ответный огонь, она изгибалась ему навстречу, откликаясь на его ласки.
Алекс творил с ней нечто невообразимое, о чем она никогда даже не мечтала. Он целовал ее ступни и заставлял извиваться от страсти, касаясь языком пальцев ног. Она чувствовала себя рабыней, возложенной на алтарь, чтобы утолить страсть своего хозяина. Она встретила пылающий взгляд его карамельно-карих глаз и убедилась, что он, как и она, захвачен этим жарким огненным потоком страсти.
– Алекс, я…
Он расстегнул пояс ее юбок, позволив им соскользнуть на пол. Она раздвинула ноги, торопясь принять его в свое лоно, но он снова удивил ее, отклонившись назад и потянув ее на себя.
Джоселин замерла на мгновение, смутившись, пока не поняла его намерения. Влажные лепестки плоти почувствовали его горячее дыхание, Джоселин тихо вскрикнула, все ее тело замерло в неподвижности, и волна наслаждения пронзила сладкой болью.
Джоселин прогнулась ему навстречу, бедра пришли в движение, стараясь найти свой собственный ритм. Его язык не знал усталости, с каждой его лаской Джоселин приближалась к вершине страсти. Волны чувственности накатывали одна за другой, и она дрожала всем телом, бесстыдно купаясь в его самых смелых ласках.
Ощущения невиданной остроты подняли ее на гребень мучительного предвкушения апогея любви, и Алекс, почувствовав это, поднял Джоселин на диван и, стоя на коленях, приподнял бедра и соединился с ней. Наконец-то острое до боли желание, ощущение пустоты было заполнено его теплой и твердой плотью. Она изумлялась работе скрытых в глубине ее тела мышц и плыла на волнах наслаждения. На какую-то долю секунды она забыла, почему нельзя любить его… почему невозможно быть вместе с ним…
– Я хочу, чтобы ты знала, – прошептал ей на ухо Алекс.
– Знала что?
– Каким оазисом все это является для меня, Джоселин. Я могу забыть весь мир. Когда я смотрю на тебя, ничего другого для меня не существует.
«О Боже, я тоже хочу обо всем забыть». Джоселин поцеловала его, и он не успел заметить, какой болью полон ее взгляд. Тот приют и покой, который им однажды дал «Колокольчик», теперь был потерян навсегда. Она знала, что он будет принадлежать другой женщине.
– Вокруг нет другого мира, Алекс. Просто люби меня, – тихо попросила она. И опять ее возлюбленный лорд Коулвик исполнил просьбу.
Глава 15
Бледный свет раннего утра, проникающий через небольшое окно мансарды, разбудил Алекса и вырвал его из череды смутных и расплывчатых снов. Прошедшей ночью они в конечном счете перебрались с ковра на кровать. Прежде чем снова заняться любовью, Алекс подпер дверь стулом в качестве дополнительной меры предосторожности, чтобы никто не смог войти в комнату.
Он потянулся и подумал, как было бы замечательно просыпаться каждое утро, держа Джоселин в своих объятиях, а не собирать вещи и не возвращаться тайком домой, стараясь не встретиться с прислугой и не получить неодобрительных взглядов сестры. Он представил ее в своей спальне, распростертую, обнаженную на кровати под семейным гербом, вырезанном в изголовье кровати.
Алекс вздохнул, осознавая желание своей плоти, подогретое привидевшейся фантазией, и сладкая истома разлилась по всему телу. Закрыв глаза, он полностью подчинился течению мыслей, получая удовольствие от возникшего напряжения, которое вызывали эти мысли.
Джоселин медленно пробудилась, безошибочно почувствовав его напряженную плоть на своем бедре. Она улыбнулась, радуясь наступившему утру, лениво потянулась и прижалась к Алексу спиной.
– Джоселин…
– Да?
– Ты – прекрасное грешное создание, созданное мучить мужчин. – Рука Алекса нежно обняла ее талию, удерживая рядом с собой.
Джоселин рассмеялась, чувствуя, как от ощущения его напряженной плоти внутри зарождается желание.
– Грешное?
– Без сомнения. – Алекс начал целовать мягкую округлость ее плеч, а пальцы скользнули вниз, к влажным лепесткам плоти. – Мне кажется, ты должна оставаться в постели, пока не исправишь свое поведение.
Джоселин опять рассмеялась:
– Вряд ли это станет для меня наказанием, но тебе придется очень скоро отпустить меня, Алекс. Вчера я немного устала, а сегодня много дел…
– Пусть Рамис отрабатывает свои деньги. – Она не успела придумать остроумный ответ, как Алекс быстро подмял ее под себя и, удерживая за запястья, дьявольски ухмыльнулся. – «Колокольчик» сегодня утром может обойтись без своей хозяйки. А я… – Алекс опустился на нее, дав почувствовать Джоселин всю силу своего желания, – я не могу.
– Алекс! – Джоселин взвизгнула от удивления, и тут же волна чувственного наслаждения накрыла ее с головой. – Что ты делаешь?
– Я требую возмездия. – Он уткнулся ей в плечо, от теплого дыхания по позвоночнику Джоселин пробежала сладостная дрожь.
– Возмездия? – Она откинула голову на подушки, наслаждаясь его поцелуями и чувством легкости внутри себя.
– Ты пленила меня. Все мои мысли и поступки возвращают меня сюда, к тебе. Всякий раз, когда я пытаюсь не приходить, мне становится только хуже, моя дорогая. Поэтому теперь посмотрим, смогу ли я…
Он замолчал на полуслове, желание было настолько сильным, что прервало нить его рассуждений. Он отпустил ее руки только лишь для того, чтобы обхватить лицо любимой и запечатлеть на губах обжигающий поцелуй, вызвавший ее немедленную капитуляцию и покорность.
Джоселин раздвинула бедра и задохнулась от мощного проникновения его плоти. Ее тело выгнулось навстречу этому движению. Джоселин шевельнула бедрами, торопя Алекса, и была вознаграждена мощным ритмом. Она прижалась к Алексу, растворившись в потоке сладостных ощущений, которые пробуждало каждое проникновение. Она почувствовала, как он задрожал в ее руках, как взорвалась его плоть.
– Алекс, это было…
Он прикрыл пальцами ее рот и осторожно вышел из лона, пытаясь восстановить неровное дыхание.
– Подожди.
Он поцеловал Джоселин, руки скользнули вниз, к ее молившей об удовлетворении плоти.
– Алекс, ты не должен…
– Подожди, – прорычал он, игнорируя ее слабые попытки бегства.
Его пальцы начали медленно исследовать ее пылающую плоть, и каждое его движение вызывало в ней прилив сладостного желания и дрожь в теле. Она прогнулась навстречу ласкам, задыхаясь от наслаждения и безмолвно умоляя его помочь достичь пика страсти. Наконец медленный ритм ласк стал ускоряться, и когда наконец наступил долгожданный момент наслаждения и перед глазами Джоселин поплыли радужные круги, она судорожно обхватила руками Алекса, лишившись возможности контролировать ситуацию и разумно мыслить. Ей казалось, что она взлетела на крыльях в небо, настолько сильным было удовлетворение.
Несколько минут Джоселин лежала неподвижно, медленно возвращаясь к реальности. На нее снизошло состояние блаженного умиротворения, подобного которому она еще не испытывала.
– О Господи!
Алекс ухмыльнулся:
– Я просто хотел пожелать тебе доброго утра, и должен сказать, утро прошло хорошо.
Джоселин улыбнулась, поправляя ему волосы, упавшие на лицо.
– Очень хорошо. Удивляюсь, почему я не настаивала, чтобы ты будил меня так каждое утро.
– Послушай, я тут заглянул в список, который ты оставила на столе, и он оказался весьма познавательным. Я понял, что девицы этого заведения прилагают большие усилия, чтобы выполнить фантазии своих клиентов.
– И что? – Джоселин прикрыла глаза. «О Боже, если он спросит меня о гигиенической пудре, плетке и шелковых веревках, я не смогу сдержать смех».
– Мне просто интересно…
– Что же?
– Мне интересно, какие фантазии могут быть у тебя? – Он говорил и водил пальцами по ее плечам и рукам, вызывая в теле волны чувственности.
Этого вопроса она ожидала от него меньше всего.
– М-мои фантазии?
– Я так подозреваю, это нечто, выходящее за рамки твоей библиотеки, – мягко заметил Алекс. – Что бы ты мечтала сделать, Джоселин?
– Тебе может показаться это глупым, Алекс. – Искушение поделиться с ним было велико, но все ее фантазии не имели ничего общего ни с эротическими позами, ни с плотскими утехами. Ей не хотелось разочаровывать его, но в предрассветный час иллюзия их уединенности от внешнего мира подогрела в ней чувство доверия.
– Я не стану обвинять тебя в глупости. – Он продолжал пальцами прокладывать дорожки по телу Джоселин, и она вздыхала от смущения.
– Меня никогда… не приглашали танцевать.
– Правда?
Джоселин игриво прижалась к нему.
– Мне следовало солгать и рассказать что-нибудь о плавании в обнаженном виде на публике.
– Отличный способ уклониться от прямого ответа, но мне понравилась правда. – Алекс поцеловал ее в лоб и прижал к себе. – Но это очень легко поправить.
Джоселин рассмеялась, покачав головой.
– Вряд ли. Едва ли имя мадам Дебурсье появится в списках приглашенных на бал, да я и не хочу этого! – Джоселин подняла голову, посмотрев ему в глаза, и смело продолжила свое признание: – Я знаю, мужчины часто смеются над нервными молодыми девушками, которым предстоит первый бал. Но в самом ритуале заполнения танцевальных карточек и в игре оркестра всегда присутствует нечто неуловимое и магическое. Мне бы хотелось поехать на грандиозный бал и быть приглашенной на танец.
– У тебя бы была целая очередь из страждущих партнеров, Джоселин.
– Ты мне льстишь. – Она положила голову ему на плечо, довольная комплиментом.
Алекс накрутил на палец шелковистый медный локон, упавший ему на грудь.
– Когда-нибудь я приглашу тебя…
Джоселин прижала свои пальчики к его губам, не дав произнести обещание.
– На грандиозный бал? Чтобы все видели? Алекс… Мне кажется, свою танцевальную карточку я потеряла более девяти лет назад. Пожалуйста, не говори ничего. Это пустые фантазии.
– Ничего подобного.
Она медленно поцеловала его, и от этого поцелуя закружилась голова.
– Я бы предпочла, чтобы ты пообещал мне купание при луне, Алекс.
Пронзительный крик расколол мирную тишину утра. Откуда-то с нижнего этажа неслась поминальная песнь, от которой у Джоселин встали дыбом волосы на затылке. Алекс и Джоселин вскочили на ноги, кое-как оделись, и она рванула на шум по ступенькам вниз. Алекс не отставал.
– На кухню! – Джоселин влетела туда через широко раскрытые двери и обнаружила сидевшую за столом Сюзанну, которая тихо плакала и приговаривала:
– Это должно было случиться со мной! Это должно было случиться со мной!
Джоселин не успела ничего спросить у нее, поминальная песнь зазвучала снова и привела их из кухни к крыльцу.
Джоселин потребовалась доля секунды, чтобы понять, что произошло. Эдит в слезах прижалась к миссис Брукс, они стояли на коленях перед крыльцом. Чуть дальше Рамис прижимал к своей груди безжизненное тело Джиллиам. Он пел ужасную поминальную песнь, которую Джоселин не забудет до конца своих дней. Джилли, такая маленькая и неестественно тихая в его руках, бледная, но по-прежнему красивая, и только безжизненно висевшая голова указывала на то, что произошло непоправимое. Ее остекленевшие карие глаза смотрели в пустоту и небытие.
