Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Терминаторы

ModernLib.Net / Детективы / Беркли Мазер / Терминаторы - Чтение (стр. 13)
Автор: Беркли Мазер
Жанр: Детективы

 

 


      "Вертолет сейчас должен вернуться. Пилот ненадежен. Доставит сообщение. Просим разобраться. Конец связи."
      Можно представить, как будет ломать голову Гаффер - какого черта передавать сообщение с ненадежным пилотом?
      Ровно в десять Уэйнрайт вышел в эфир, но даже к двенадцати связь установить не удалось. Тогда мы оставили эту затею.
      - Извини, Риз, но батареи в полном порядке, передатчик работает, частота согласована. Теоретически мы должны были установить связь, но потерпели неудачу, - вяло оправдывался Уэйнрайт.
      - Нас глушат горы?
      Он безнадежно пожал плечами и указал на карту.
      - Если ей верить, то нет. Рельеф повышается к северу и востоку, а здесь на запад идет под уклон. Все можно списать либо на необъяснимые атмосферные явления, либо на мое разгильдяйство - как тебе будет угодно.
      - Хватит распускать нюни. Мои познания в радио и пяти центов не стоят. Пойдем в сторону посадочной полосы, а завтра вечером снова попробуем выйти на связь.
      Мы с Сафаразом поделили между собой поклажу Уэйнрайта, дав ему возможность тащить рацию, которая оказалась потяжелее его рюкзака. Но он с радостью взвалил на себя эту добровольную епитимию.
      Еще днем я прошелся по заснеженному склону и определил наши координаты по северным и восточным вершинам. Наш путь к заброшенной посадочной полосе пролегал почти по прямой, причем все двенадцать миль, если верить карте, нам предстояло пройти по долине, которая вела к самой цели.
      Мы пропахали по рыхлому снегу до русла реки у подножия горы, затем отправились вдоль него на юг. Благодаря ветру снега здесь почти не было, но первые метры давались с трудом. Обледенелая козья тропа, жавшаяся к потоку, насквозь промерзла и грозила частыми падениями. Но так или иначе мы продвигались вперед, стараясь поскорее миновать линию снегов.
      На рассвете мы спустились к долине. Отроги Гималаев окружали огромную впадину шириной около двенадцати миль, протянувшуюся среди гор на вдвое большее расстояние. К западу находилась окутанная утренним туманом теплая индийская равнина, а на востоке лежал снег.
      По самому центру долины несла свои воды река Рави, на которой двумя сотнями миль западнее расположился Лахор. Мы уже миновали зону снегов, и косые лучи солнца рельефно высвечивали склоны окружающих гор. Сама долина скорее походила на бурое одеяло с разбросанными по нему детскими кубиками. Чахлые деревца жались по берегам реки, но вся остальная растительность ограничивалась редкими заплатками колючего кустарника. Вдалеке можно было с трудом разобрать контуры крошечных полей, которые выделялись только правильностью очертаний - ведь к этому времени урожай давно уже убрали.
      Вооружившись биноклем, я прочесал окрестности и насчитал с полдюжины полуразвалившихся хижин, но затем в восточной части долины заметил довольно крупное селение. Я сверился с картой, взял по компасу азимут и понял, что это Ситло. Но никаких следов заброшенной или какой-нибудь другой посадочной полосы не было и в помине.
      - Ситло мы займемся в первую очередь, - заявил я Уэйнрайту. Последний переход будет не сахар. Посмотри на местность.
      - Никакого намека на тропу, - подтвердил он, приложив к глазам бинокль.
      - Скорее всего, она идет вдоль берега реки, - пояснил я, - и скрыта от нас деревьями. Вопрос в другом: стоит ли рисковать ради легкой пятиминутной прогулки, или оставить эту затею и добираться до цели в обход?
      - На твое усмотрение, - буркнул он.
      Но мнение Сафараза в такого рода вопросах нередко выглядело предпочтительнее.
      - Тропа действительно проходит вдоль берега реки, сахиб, - подтвердил он. - Присмотрись, и заметишь её в просветах между деревьями. Это единственный путь в долину, а значит им может воспользоваться всякий. Я выбираю обходной маршрут.
      Спорить с ним было трудно, мы сварили кофе, перекусили и после двухчасового отдыха снова продолжили спуск.
      И на этот раз нам тоже пришлось несладко. Горный поток, служивший нам ориентиром, вырывался из расщелины в утесе, и его пенная струя падала с высоты в добрую тысячу футов на плоскую скалу, чтобы окутанной мириадами брызг пеной рухнуть с высоты в ещё одну тысячу футов на дно долины. Деревца и клочки чахлого кустарника, ютившиеся в расселинах склонов, несколько облегчали нашу задачу, но временами трудно было найти не то что куда ногу поставить, а и пальцем зацепиться.
      Я попросил Сафараза, чувствовавшего себя в этой привычной для него обстановке как дома, забрать у Уэйнрайта рацию, но тот не захотел расстаться со своим добровольным обетом. И на полпути вниз неизбежное все же случилось. Рация зацепилась за ветку кустарника, Уэйнрайту пришлось высвободиться из лямок, тут он поскользнулся, и рация камнем полетела вниз. Для Уэйнрайта эта штука была последней соломинкой, державшей его на плаву, и первую секунду я даже опасался, не собирается ли он последовать за ней. Уэйнрайт прильнул к утесу с побелевшим от ярости и стыда лицом и дрожащими руками. Нам с Сафаразом пришлось его подстраховать и взять в клещи.
      - Какое, к черту, это может иметь значение? - попытался я привести его в чувство. - Эта дрянь все равно не работала.
      - Пропади все пропадом! - выкрикнул Уэйнрайт. - Я мог уже сегодня вечером заставить её работать. Она была нашей единственной связью. Нам неизвестно, улетел ли тот ублюдок в Лахор или отправился предупредить "наших друзей". Мы даже не сможем вызвать вертолет, когда выполним задание. Это целиком моя вина, сколько же можно? Почему ты не отправил меня обратно с Грантом?
      - Потому, что ты мне нужен здесь, придурок, - отрезал я. - А теперь вали вниз, пока я не врезал тебе как следует.
      Конечно же, он прав. Все наши надежды были связаны с рацией. Я даже планировал привал, чтобы дать ему возможность произвести осмотр при свете дня. Теперь передатчик пропал, а на мою шею легла тяжелая обуза совершенно подавленный человек, идти с которым было все равно, что тащить с собой пассажира. И снова он оказался прав.
      Я ещё раз попытался его подбодрить, когда мы достигли дна ущелья, но проку не добился. Уэйнрайт только огрызался, обзывал меня нянькой, и потому дальнейшее движение проходило в полном молчании... если это можно было считать движением.
      На само деле местность внизу оказалась ещё хуже, чем мы ожидали. Бесконечная плоскость была усеяна крупными валунами, которые стояли друг от друга слишком далеко, чтобы передвигаться прыжками, и слишком беспорядочно, чтобы между ними можно было заметно продвигаться вперед. К тому же в любую минуту можно было сбиться с пути и потерять направление. За четыре часа, что остались до заката, мы прошли не больше двух миль.
      Зато по крайней мере удалось выбрать удобное место для ночлега в глубокой расщелине, развести под нависающей скалой костер и приготовить плотный ужин. Благодаря этому на рассвете следующего дня все мы почувствовали себя гораздо лучше, не исключая даже Уэйнрайта. Он получил задание свериться с картой и определить точные координаты, поскольку здесь внизу мы видели вокруг себя только огромные валуны да скалы, а окрестные горы казались одинаковы на вид. Я тоже постарался вычислить наше местоположение, так что после сравнения результатов мы смогли определиться на местности с точностью до нескольких сотен ярдов.
      Река осталась милях в трех от нас по правую руку, посадочная полоса соответственно в пяти впереди, но в это верилось уже с трудом. Площадка затерялась в этих диких краях ещё со времен войны и, скорее всего, давно уже слилась с окружающим ландшафтом, когда годы спустя кто-то отметил её приблизительное положение на карте. Место последнего приземления Гранта могло оказаться просто естественной проплешиной между камнями, если не крошечным клочком земли одного из местных полей.
      После недолгих дебатов по поводу маршрута вдоль реки мы решили не рисковать и следующие несколько часов следовать выбранному маршруту. Уэйнрайт внес предложение, которое могло сэкономить нам уйму времени. Мне нужно было взять азимут по карте, забраться на большой валун и послать Сафараза в этом направлении на четыре-пять ярдов вперед. Затем по его следам пойдет Уэйнрайт, поравняется с ним и будет двигаться в том же направлении до границы видимости, после чего остановится у какого-нибудь высокого камня. Так, обгоняя друг друга, мы могли продолжать движение, лишь изредка сверяя наше положение по ориентирам.
      Вот в такой чехарде мы и наткнулись на полосу. Еще минуту назад нам приходилось как горным козлам карабкаться по скалам, а в следующий миг Сафараз дал сигнал о её появлении.
      Она лежала перед нами, полоска в четверть мили длиной, с трех сторон окруженная скалами, а с четвертой - рекой. Испещренная трещинами, избитая морозом и иссушенная солнцем земля с заплатками колючего кустарника не таила в себе ничего такого, чего не могли исправить человек пятьдесят вооруженных мотыгами кули. В конце её даже сохранился полуразрушенный остов контрольной башни, сработанной из грубого камня, а вдоль одной из сторон попадались беспорядочно разбросанные участки расчищенной земли. Стоило нам только рассеяться по площадке, как Сафараз наткнулся на свежий пепел костра, а когда Уэйнрайт нашел ещё один, отыскать два других, завершавших квадрат, труда не составило.
      Я забрался на развалины башни, приложил к глазам бинокль и осмотрелся. Место было пустынным, но с этого момента следовало соблюдать повышенную осторожность. Мы с Уэйнрайтом остались в укрытии и отправили Сафараза на разведку.
      - Тропинка, сахиб, - выдохнул он, вернувшись. - Начинается у тех деревьев, где когда-то стояла хижина, и ведет на северо-восток. Свежий помет на дороге говорит о том, что по ней недавно прошли пони. Там ещё два каменных идола из тех, что ставят отпугивать людей - мужчина и женщина со всеми своими причиндалами. Просто верх неприличия.
      Мы снова сверились с картой. Оказывается, я незаслуженно клял её составителя. Посадочная полоса находилась там, где и должна была быть. Теперь стала понятна причина моей ошибки, когда я искал её, обозревая местность с утеса. Подсознательно мне виделась геометрически правильная полоса с твердым покрытием, а эта проплешина почти сливалась с местностью. Тем не менее она была построена на совесть и, за незначительными исключениями, выдержала испытание временем. Ее явно использовали только в случаях крайней необходимости, здесь изредка могли немного перевести дух старые "Дакоты", перевалив горы на обратном пути от Чан Кайши. Примитивный радиомаяк, запас топлива, керосиновые лампы на случай ночной разметки полосы, капрал с полудюжиной бедолаг для её содержания - вот и все дела. Пустынное место, обитель призраков.
      Мы с Сафаразом осмотрели развалины хижины, где обнаружили свеженарубленные сучья и бочку с керосином. По обе стороны дверного проема стояли две неприличные глиняные фигуры в стиле сортирного искусства одушевленный эквивалент таблички "Во дворе злая собака", что более чем достаточно для удержания на почтительном расстоянии суеверных горцев. Тропа оказалась колеей от колес джипа, хотя уже много лет здесь не проходила ни одна машина, а вот пони побывали совсем недавно.
      Селение отсюда видно не было, хотя по моим расчетам по тропе до него оставалось не больше двух миль.
      - Вот мы до них и добрались. Они должны быть где-то поблизости. На всякий случай нужно убираться.
      Мы укрылись за валунами и решили обсудить ситуацию, пока Сафараз разогревал на спиртовке чапати и варил кофе.
      - У европейцев, - предположил я, - должно быть что-то вроде базового лагеря. В селении они не остановятся. Слишком много народа шатается по чайханам и караван-сараям. Искать их нужно где-то в окрестностях, скорее всего на ферме.
      - Это легко проверить, - заметил Уэйнрайт. - Места здесь не так уж много.
      - Само селение невелико, - согласился я, - но в окрестных долинах дюжины мелких ферм. Если сразу не повезет, потратим уйму времени.
      - Сколько у нас осталось времени до закрытия перевала?
      - Если верить отметке на карте - меньше месяца, но я надеюсь, что Гаффер начнет действовать раньше.
      - Что он сможет сделать без связи?
      - Из сообщения, которое я передал с Грантом, ему известны координаты. Еще пару дней не выйдем на связь, и он, скорей всего, сам сюда заявиться с Грантом вместе.
      - Остается надеяться, что он действительно получил твое сообщение, мрачно отозвался Уэйнрайт. - Эта мысль уже давно не дает мне покоя. Грант ненадежен, и нельзя исключить предательство.
      - Забудь об этом, - возразил я. - Пилот не дурак - у него есть шанс, если он выступит на нашей стороне, и перспектива оказаться в индийской тюрьме - в любом другом случае. С Грантом все чисто.
      - Стоило ему оказаться в воздухе, как он мог придумать что-нибудь получше.
      - Черта с два. Грант не мог ни с кем связаться по радио и не стал бы рисковать своей шеей, сажая машину без посадочных огней. Ему оставалось одно - лететь в Лахор. Он знал, что мы свяжемся с базой по радио, и его будут ждать. К тому же до него дошло, что я заинтересован не доводить дело до полиции и не сообщать Йеву.
      - Каким образом?
      - Все дело в пятистах фунтах. Для него я лишь продажный полицейский, так ему легче уразуметь мой интерес. Нет, Грант твердо будет гнуть нашу линию.
      - Надеюсь, ты прав, - без особого энтузиазма согласился Уэйнрайт.
      - Я тоже так считаю, но если мы оба ошибаемся, у нас ещё остается путь к спасению.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Если Грант не появится здесь послезавтра, останется предположить, что он либо предал нас, либо разбился на обратном пути. Тогда мы продолжим поиски их логова и пошлем с донесением Сафараза.
      - Это займет уйму времени.
      - Согласно карте мы находимся в семидесяти милях от железнодорожного полустанка в местечке под названием Патанкот у подножия гор. Весь путь займет у него не больше суток, а оттуда до Лахора четыре-пять часов поездом.
      Уэйнрайт заметно оживился, и мне оставалось только вдохнуть в него ещё немного оптимизма, - гораздо больше, чем испытывал сам.
      - Ладно, вариант первый - Грант вернулся и передал Гафферу наше донесение. Сегодня тот будет ждать нашего выхода на связь. Еще двадцать четыре часа, - и, держу пари, он сам заявится сюда в компании сотрудников индийских спецслужб. Следишь за моей мыслью?
      Он кивнул.
      - Грант прилетит сюда. Днем нам достаточно выйти на открытое место, а ночью нужно будет морзянкой просигналить фонарем "Плов безопасен", когда над головой услышим рев мотора. Один из нас постоянно станет торчать здесь, а двое будут ходить на разведку.
      - Торчать, конечно, буду я. У тебя нет проблем с языком, а Сафараз не знает азбуки Морзе, - похоже, к нему снова вернулась способность к здравым суждениям.
      - Хорошо. Вариант второй - Гаффер послезавтра не появляется, Сафараз возвращается, а мы продолжаем работать. Сегодня вечером я хочу кое-что предпринять...
      Мы дождались захода солнца, и настало мое время. Уэйнрайт держался вполне дружелюбно, но Сафараз не преминул высказать свое неудовольствие. Прямо как упряжка из двух быков в пенджабской арбе. Никогда нельзя заставить этих ублюдков тянуть воз одновременно.
      Глава восемнадцатая.
      Узнать во время этой прогулки удалось немного. Тропа, ведущая к взлетной полосе, через полмили выходила к основной дороге и вдоль берега вела к селению, состоявшему из двух параллельных улиц и небольшой площади в центре. Одноэтажные по большей части строения из глины и камня были на одно лицо, а все лавки выходили на площадь. Часть из них ещё работала. Портной, скрестив ноги, скрючился над ручной швейной машинкой при свете керосиновой лампы, пара чеканщиков по серебру под охраной неизменного стража с доисторическим ружьем колдовала над миниатюрными наковальнями, магазинчик зерна и круп, три шумных чайханы с громадными чайниками над жаровнями.
      Они меня обрадовали. Чайхана - неиссякаемый источник слухов и сплетен, лучший, не считая местных знахарей и костоправов. Один из них практиковал в домике за портновской мастерской. Вывески на урду, нагри и, что особо впечатляло, на английском, провозглашали, что доктор Бханси Лал является специалистом ведической, тибетской и западной медицины, проводит родовспоможение и лечение оспин с гарантией. Если выяснить ничего не удастся, завтра нужно будет заявиться к нему под каким-нибудь благовидным предлогом, требующим его внимания и совета.
      У меня возникло желание поторчать часок-другой в чайхане, но потом я решил повременить. Одиночка в этих краях привлекает слишком много внимания и выглядит подозрительно, а оживленно болтающая группа из двух-трех человек остается незамеченной. Этим нам с Сафаразом предстояло заняться завтра. Утренний базар тоже нельзя оставлять без внимания: хождение по лавкам в Индии - удел женщин, которые ежедневно отправляются покупать понемногу зерно и овощи. Европейцы же обязательно нанимают повара, который закупает все в больших количествах. Главное - мне удалось составить представление о виде и размерах этого захолустья.
      Возвращение прошло без осложнений, если не считать любимого трюка Сафараза, неожиданно выросшего как из-под земли с острием кайбера, застывшим в миллиметре от моего кадыка. Я отпрянул и обругал патана. В убежище мы устроились сразу после полуночи. Я живо представил себе, как Гаффер ругается и потеет на радиостанции Йева. Оставалось только гадать, что ему удалось вытянуть из Робсона. Ведь он мог знать уже гораздо больше нас...
      И тут я безошибочно различил слабый рокот вертолета. Сафараз тоже его услышал, но Уэйнрайта нам пришлось будить. Мы встали и прислушались, вертушка прошла над нами и полетела на юг.
      - Случайность, - решил я. - Скорее всего, военные, - но тут рокот вернулся и стал отчетливее, постепенно снижаясь, а затем почти у нас над головой блеснул свет.
      - Это не военные. В этой зоне у них наверняка был работал проблесковый маячок.
      - Может, у этой компании есть под рукой другой вертолет? - предположил Уэйнрайт.
      - Они никого не ждут, иначе развели бы посадочные костры, - возразил я.
      - Тогда кто это?
      - Откуда мне, черт побери, знать?
      - Грант? Он нас предал...
      - Грант, как почтовый голубь, мог отправиться только в одно место, отрезал я, - в Лахор. Вряд ли ему захотелось пускаться во все тяжкие, ведь он знал о намеченной связи с Гаффером. Нет, он передал донесение, Гаффер наехал на Робсона, получил информацию и спешно отправился к нам.
      - Рисковать ночной посадкой без сигнальных огней? - засомневался Уэйнрайт.
      - Днем гораздо рискованнее, - возразил я. - Нужно пролететь над двумя запретными зонами - индийской и пакистанской. Одну ещё можно надеяться проскочить, но обе... А если заметят, наверняка напорешься на истребитель.
      Прямо над головами сверкнула ещё одна вспышка.
      - Если это он, то парень просто мастерски владеет машиной, пробормотал Уэйнрайт.
      - Не забывай, он уже был здесь раньше и ориентируется на огни Ситло, сказал я, пытаясь убедить скорее себя, чем его.
      - Грант боится садиться вслепую, - отозвался он.
      - Он просто в ужасе, если Гаффер дышит ему в затылок, - заверил я и принял решение. - Пожалуй, можно рискнуть.
      - Что? Посадочные огни?
      - Нет времени, - бросил я, лихорадочно роясь в своем рюкзаке. Просигналим пароль, - мне уже удалось найти фонарь, и я полез через валуны к взлетной полосе. - Вы с Сафаразом на всякий случай прикройте меня с разных сторон.
      Став в центре площадки, я просигналил "п-л-о-в" и почти немедленно получил ответ "е-с-т-ь". Гаффер, - решил я, - морзянка ещё хуже, чем у меня.
      Вертолет продолжал снижаться и слишком отклонился в сторону, мне пришлось просигналить ещё раз, и пилот скорректировал траекторию. Наконец он завис прямо надо мной, ветер усилился, а шум стал оглушительным. Загорелись посадочные огни, и я оказался в центре слепящего круга света. С победным видом я махнул рукой и шагнул в темноту, но тут в мою спину ткнулась что-то твердое.
      - Подними руки вверх и держи их повыше, - перекрывая рев мотора, прорычал мне в ухо мужчина и для верности ткнул пистолетом в спину.
      Другой человек вбежал в световой круг, замахал руками и отступил назад для безопасности. Мотор в последний раз рявкнул и замолк, вертолет коснулся земли, а наступившую тишину нарушал только затихающий рокот медленно вращавшегося винта. Тот, второй снова вошел в освещенный круг. Последние сомнения исчезли: это был врач-немец.
      - Спасибо за помощь, парень, - сказал человек за моей спиной. - В ней не было особой необходимости. Мы уже час вели эту задницу на посадку, - я попытался повернуть голову, но ствол только сильнее впился в мою спину. Без шалостей, - предупредил он и кивнул в темноту. - Эй, вы, двое, выходите с поднятыми руками, а не то этот тип получит пулю.
      Грант уже спрыгнул из кабины. Только Грант, и больше никого.
      - Жуткая посадка, - пожаловался он, картинно стягивая перчатки. Чертовски трудная, но получилось превосходно.
      Тут он узнал меня и плюнул мне в лицо, но не во все горло, как принято на Востоке, а деликатно, как дамочка, пытающаяся убрать с язычка прилипшую крошку табака. Человек за моей спиной почувствовал, как напряглись мои мышцы, и снова ткнул в спину пистолетом.
      - Полегче, приятель! - предупредил он и рявкнул на пилота. - Пошел к черту, педрила проклятый, или я спущу его на тебя!
      Потом мужчина набрал воздуха и крикнул.
      - Выходите! Площадка окружена, у вас ни единого шанса. Считаю до десяти, а потом нажимаю курок. Раз... два... три...
      Я завопил на урду, так чтобы стало понятно обоим:
      - Кхара ко яо-доно! (Оставайтесь оба на месте - прим. авт.).
      И почувствовал боль в спине.
      - Еще один такой фокус, и он будет последним, - пригрозил мой противник и добавил. - Можешь врезать ему, лапочка, но держись подальше, когда я досчитаю до десяти. Четыре... пять... шесть... семь...
      И только Грант меня ударил, проклятый остолоп Уэйнрайт с поднятыми руками вышел на свет и двинул ему в челюсть - великолепный хук с левой.
      Бандит за моей спиной качнул пистолетом в его сторону. Пуля угодила Уэйнрайту прямо в лоб.
      От удара я упал на колени, - несмотря на прозвище, действия Гранта лаской не отличались. Мужчина снова повернулся ко мне и действительно выстрелил, но промахнулся, поскольку пуля Сафараза снесла ему полголовы. Я плюхнулся ничком, выхватил пистолет и, как ящерица, выскользнул из освещенного круга. Немец рванул к вертолету и схватил какой-то пакет. Парень был сообразительный, поскольку на упаковке отчетливо выделялся красный крест. Он держал его перед собой, вопя от ужаса:
      - Нихт шиссен! Доктор!
      Но патан посчитал эту штуку отличной мишенью, и пуля его винтовки пробила аптечку, а заодно и врача.
      Я с трудом поднялся на ноги и поискал глазами Уэйнрайта. Его нигде не было. Из темноты выбежал Сафараз.
      - Река, сахиб, - орал он. - Уэйнрайт-сахиб упал в реку!
      Помню только, как крикнул ему прикрыть меня и бросился в воду.
      - Уэйнрайт, Уэйнрайт, ублюдок чертов, где... - бурный поток подхватил меня, как пробку, потом меня выбросило на каменистый берег, патан старался меня удержать, а я пытался ударить его по лицу.
      - Бесполезно, сахиб, - увещевал он. - Его больше нет. Наша смерть его не воскресит.
      Я уже не сопротивлялся и плакал, как ребенок.
      - Он сказал, что должен выйти в круг, - продолжал Сафараз, - а не то бандит убьет Риза. Я ничем не мог тебе помочь: пока тот не повернулся к Уэйнрайту, он все время торчал у тебя за спиной. Его смерть была не напрасной, что хорошего горевать о смерти храброго человека.
      Мы вскарабкались на крутой обрыв и вернулись к посадочной полосе. Грант уставился на свой сжатый кулак и довольно хихикал. Когда мы вышли на свет, он завизжал, как баба. Когда человек до смерти напуган, не стоит бояться, что он солжет.
      - Ну, ладно, - устало бросил я. - Что все-таки произошло?
      - Я не осмелился вернуться в Лахор, - затараторил Грант, - приземлился в Джаландхаре и тут же позвонил Робсону. Он привез на машине рацию, и мы смогли с ними связаться. Мне приказали вернуться. Что я мог сделать? Если бы отказался, Робсон меня просто застрелил бы. Вернись я в Лахор, там меня взяли бы в оборот ваши люди. Дайте мне шанс, Бога ради, дайте...
      - Сколько их здесь?
      - Я знаю только про этих двоих: американец и немец-врач, которого я сам привез, потом ещё больной на носилках... - он замолчал, и его вырвало.
      - Где они прячутся?
      - Не знаю... клянусь... Я никогда не видел этих мест, разве что ночью. Робсон что-то говорил насчет домика у реки, недалеко от посадочной полосы...
      Чувствовалось, что пилот не врет, но лишняя проверка ещё никому не мешала.
      - Устрой ему пешаварскую цирюльню, - приказал я Сафаразу, - но на этот раз пожестче.
      Патан опустился на колени за спиной Гранта, оттянул ему голову и медленно провел острием по коже. Кровь каплями текла по горлу и впитывалась в куртку.
      - Это все, что я знаю! - визжал пилот. - Мне нечего больше сказать! Нет, нет, нет... - запричитал он и затих.
      Сафараз связал его и оттащил с глаз долой за камни. Я обыскал убитых.
      У американца в поясе на теле оказалась толстая пачка валюты в долларах, швейцарских франках, рупиях, и три паспорта. Со всех трех фотографий смотрело одно и то же лицо, только имена были разными: Эдвин Джеймс Фостер, Харли Уинстон Гринслейд и Джон Реншоу Бут, и с разными адресами в Портленде, штат Орегон, Дейтоне, штат Огайо и Вашингтоне, округ Колумбия соответственно. Один из них оказался инженером, второй коммивояжером, а третий - агентом по продаже произведений искусства. У немца в карманах оказались только золотой портсигар с пакетиками белого порошка и шприц для инъекций в кожаном футляре.
      Я попробовал порошок кончиком языка и быстро сплюнул. О ком же так заботился наш доктор? Неужели янки? Тот совсем не был похож на наркомана, но многие из них не подают вида, если регулярно пополняют свои запасы.
      - Пилот говорил о каком-то доме на берегу реки неподалеку отсюда, сказал я патану.
      - Есть тут один, - немедленно отреагировал он. - Около мили к югу. Я побродил по окрестностям, пока сахиб ходил на разведку. Ничего не заметил и не слышал, но пахло дымом. Там ещё громко лаяла собака, так что мне не удалось подойти ближе. Других домов до самой деревни нет.
      - Нужно туда наведаться, - предложил я. - Но только осторожно - уже светает, и неизвестно, сколько там окажется народу.
      Патан провел нас среди скал и вывел к небольшой горловине, через которую поток каскадами струился вниз. Как раз под нами стоял сильно обветшалый двухэтажный дом, правда, крышу его недавно явно чинили. Никаких признаков жизни, кроме тонкой струйки дыма из единственной трубы и дремавшей в первых лучах солнца рыжей собаки.
      Оставив Сафараза прикрывать меня сверху, я осторожно спустился. Собака, почуяв меня, зашлась от лая, но из дома никто не вышел. Из восьми окон только два не были закрыты ставнями. Оба выходили на реку. Я подкрался и заглянул через подоконник ближайшего из них. Большая комната с грубо сколоченным столом и несколькими стульями, в открытом очаге тлели поленья. На подставке у стены - большой радиопередатчик. На стуле у огня, перебросив ноги на другой стул, развалился мужчина. Сейчас он кричал в раскрытое окно на собаку, которая продолжала лаять.
      Я обогнул дом, просигналил Сафаразу, чтобы спускался, пнул дверь и с пистолетом в руках влетел внутрь. Мужчина удивленно уставился на меня, а я тем временем быстро его обыскал. Он оказался безоружен. Сафараз метнулся к лестнице на второй этаж и через пару минут уже докладывал:
      - Там одна комната, сахиб, совсем как эта. Три кровати, кое-какой багаж, но никого нет.
      Я приказал ему вести наблюдение из верхних окон и повернулся к сидящему мужчине.
      - Кто ты? - наконец спросил он на плохом урду.
      - Ладно, - сказал я. - Давай перейдем на английский. Сам-то кто будешь?
      - Где доктор Рейтлинген? - спросил он, игнорируя мой вопрос.
      - О нем уже позаботились, - сообщил я. - А теперь перейдем к делу. Последний раз спрашиваю: с кем имею честь разговаривать?
      - Не лезь ко мне с вопросами, - огрызнулся он. - Где врач?
      - Всему свое время. И время терпит.
      От его нахальства не осталось и следа. Щеки задергались, казалось, он вот-вот заплачет.
      - Я болен, - заныл мужчина. - Мне очень плохо. У меня сломана нога, пробит череп, мне нужен постоянный уход, а эти ублюдки второй день носа не кажут, - конец фразы слился в сплошной вой.
      - У меня сердце просто кровью обливается. Не переживай, когда вернемся, ты не сможешь пожаловаться на недостаток внимания.
      - Пожалуйста, - взмолился он. - Мне нужно срочно видеть доктора.
      Его лоб и верхняя губа покрылись каплями пота, лицо стало дергаться, руки дрожали.
      Тут меня осенило, и я вынул из кармана портсигар со шприцем.
      - Не эта штука тебя так волнует?
      В первый момент могло показаться, что его хватит удар. Он попытался встать, но тут же рухнул на стул, рассекая воздух скрюченными пальцами.
      - Отдай его мне! Отдай! Я скажу все, что хочешь, - задыхался он.
      - Сначала отвечай, - потребовал я. - Или можно подождать, пока завтра-послезавтра доберемся до места.
      - Какого черта тебе нужно?
      - Начнем с фамилии.
      - Родерик Темпл-Холл...
      Этому вполне можно верить, в такую минуту выдумки в голову не лезут.
      - Откуда родом?
      - Севеноукс, Кент. Послушай, мне нужна доза, говорю же тебе...
      - Что ты здесь делаешь?
      - Мы попали в аварию... пожалуйста...
      - Кто это "мы"?
      - Врач, Майк и...
      - Какой ещё Майк?
      - Трудно сказать... я имел в виду его настоящее имя - Гринслейд, Бут. Какое это имеет значение? У него их десятки.
      - Что за авария?
      - Легкий самолет... "Чероки". Я больше не могу, дайте мне уколоться...
      - Куда и откуда вы летели?
      - Забрали русского ублюдка из Непала и притащили сюда...

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14