5) Тщательно анализируя оставшиеся в памяти впечатления, я более чем убежден, что манипуляции убийцы над чашкой мисс Синклер могут быть охарактеризованы скорее как нарочитые, нежели как совершаемые украдкой. Его рука оставалась нависшей над чашкой гораздо дольше, чем нужно, чтобы что-то бросить в нее или даже пролить несколько капель из пузырька. И конечно, если бы это была ядовитая жидкость, он бы, наверное, капал ее как можно быстрее.
      6) Стараясь оживить в моей памяти эту сцену, я склонен считать, что, привлекая внимание мисс Синклер к какому-то отдаленному предмету в зале и действуя таким образом в течение нескольких мгновений, убийца не смотрел пристально на чашку, над которой держал руку, чего было бы естественно ожидать, но раз или два взглянул вверх. Это подтверждает мою теорию: он посмотрел в зеркало, желая удостовериться, что я все еще за ним наблюдаю. (Взять на заметку: я не могу подтвердить свое впечатление под присягой, но, приняв во внимание все "за" и "против", остаюсь при нем.)
      Умозаключения, касающиеся пузырька:
      1) Убийца должен быть человеком, связанным не только с мисс Синклер (он знал о встрече, назначенной на половину четвертого в "Пиккадилли-Палас"), но также, учитывая отпечатки пальцев, и с майором.
      2) Факт, свидетельствующий, что убийца был способен получить отпечатки пальцев майора Синклера на пузырьке, может оказать огромную помощь в установлении его личности.
      3) Совершенно очевидно, что этот пузырек с отпечатками пальцев должен был не только послужить пунктом обвинения майора, но и ловушкой для полиции, а яд был дай вовсе не из него. Но в этом случае...
      И тут мистер Читтервик выпрямился как струна и разинул рот. Он смотрел ничего не видящим взглядом на лежащую перед ним промокашку и все шире раскрывал рот. Ручка выпала у него из пальцев, и на безупречно чистой рукописи появилась большая клякса. Почти целую минуту мистер Читтервик являл собой необыкновенное зрелище. Затем он в буквальном смысле слова вылетел из кресла, бросился вон из комнаты, взбежал наверх и распахнул дверь спальни герцога даже не постучавшись.
      - Маус,- пискнул он,- я допустил совершенно непростительную ошибку. Я... я просто ума не приложу, как же я мог оставить без внимания такое явное свидетельство.
      До бесцеремонного вторжения мистера Читтервика Маус угрюмо, сидя в кресле, читал записи в своем дневнике, но тут тоже вскочил:
      - Что? Неужели вы смогли оправдать Линна?
      Мистер Читтервик торжествующе улыбнулся поверх очков.
      - Может быть, не совсем, но тем не менее. По крайней мере, могу сказать, что опроверг самое тяжкое обвинение. Я нашел доказательство, при котором его невозможно осудить. А это доказательство было у нас перед самым носом все это время - у вас, у меня, у полиции и у всех остальных, однако его никто не заметил и, наверное, не заметил бы никогда, если бы мы не начали наше собственное расследование. Господи, господи!
      - Да в чем дело, наконец?
      - Да в этом самом пузырьке. Если человек, выдававший себя за майора, вышел из зала сразу же после меня, когда мисс Синклер была жива и здорова (а этот факт могут подтвердить те самые свидетели, которые видели, что он ушел), каким образом он мог сунуть пузырек в ее якобы уже бесчувственные пальцы?
      И оба мужчины уставились друг на друга.
      - Тонко замечено,- прошептал Маус,- чертовски тонко.
      - И все так просто,- хрипло подтвердил мистер Читтервик,- и тем не менее никто на это не обратил внимания.
      - Но, значит, Линн спасен,- широко улыбнулся Маус.
      - Да, думаю, что это так,- широко улыбнулся в ответ мистер Читтервик.Теперь присяжные не смогут исключить возможность самоубийства, понимаете? Вот так-то!
      И они снова уставились друг на друга.
      - Но тогда кто же вложил пузырек?
      Мистер Читтервик разинул рот еще шире, чем разевал в тетушкином кабинете, его пенсне упало с носа, и он в буквальном смысле вытаращил глаза.
      - Господи помилуй!- выдохнул мистер Читтервик.- А я об этом не... не подумал.
      В следующие полчаса события развивались следующим образом.
      Вернувшись в тетушкин кабинет, мистер Читтервик, хотя и с некоторым трудом, продолжил описание своих наблюдений, потому что вопрос Мауса серьезно его озадачил и некоторое время они вместе с Маусом пытались найти ответ. Может быть, убийца имел сообщника? Эту возможность мистер Читтервик рассматривал и прежде, но отверг ее, придя к выводу, что убийство дело рук одного человека. Ведь четыре свидетеля, по словам Морсби, готовы поклясться, что после ухода рыжеволосого и перед возвращением мистера Читтервика в Зал к столику пожилой дамы никто не подходил, значит, существование сообщника исключено. Мистеру Читтервику и сейчас казалось это невероятным, но кто-то ведь вложил пузырек в уже ничего не осязающие пальцы мисс Синклер?
      Маус и мистер Читтервик обсуждали эту проблему полчаса, но никакого правдоподобного объяснения так и не нашли. В конце концов они порешили отложить эту проблему на потом, а мистер Читтервик тем временем должен был получить неопровержимые подтверждения у ничего еще не подозревающего Морсби, что его четыре свидетеля действительно никого не видели у столика мисс Синклер и она действительно была в бессознательном состоянии, когда пузырек вложили в ее неплотно сжатые пальцы, иными словами, она уже не могла взять его сама. И порешив на этом, в начале второго ночи мистер Читтервик и удалился в тетушкин кабинет. Его резюме было завершено только через час. Приступая к работе, он решил не принимать в расчет последнего, внезапно возникшего вопроса, но просто зафиксировать состояние дела таким, каким оно казалось до его возникновения. Однако, излагая дело письменно, он неотвязно задавался этим вопросом и в голову лезли разные идеи и возможные объяснения, которые тоже необходимо было зафиксировать. Наконец, завершив работу, он перечитал написанное и решил, что в общем и целом поработал не зря.
      Умозаключения, касающиеся убийцы:
      1) Он должен быть исключительно умным, способным и всецело полагающимся на себя человеком. Выработать план убийства, в котором оно походило бы на самоубийство, и сделать это так умело, что полиция обязательно сначала заподозрит, а потом отвергнет версию самоубийства, и в то же самое время суметь набросить подозрение в убийстве на другого человека и привести свой план в исполнение без сучка и задоринки - такое возможно при сочетании ума и решимости, которому почти нет аналога в истории преступлений.
      2) Убийца должен быть заинтересован в смерти и мисс Синклер, и майора Синклера, причем в смерти первой более, в смерти второго менее. (Взять на заметку: это очень сужает поле расследования.)
      3) Убийца должен был вступить в контакт с мисс Синклер, лично или письменно, или с кем-то из ее домашнего окружения, и таким же образом контактировать с майором Синклером (vide supra {Смотри выше (лат.)}). (И это тоже может оказаться бесценным средством установить истину.)
      4) Чтобы выработать такой план и успешно его осуществить с помощью ложной персонификации, убийца должен был иметь какой-то опыт в данном отношении. Совершенно явно, что он был уверен в своем умении подражать.
      5) По голосу в телефонном разговоре он должен был показаться человеком образованным и хорошего воспитания. (Взять на заметку: то, что он представился как Экклс,- лишнее доказательство того, что он в курсе дел майора Синклера. Может быть, это кто-либо из оксфордских друзей майора? Но какую выгоду могла принести этому другу смерть мисс Синклер?)
      6) Мы имеем полное представление о том, как выглядит убийца. Это должен быть высокий, крупный мужчина, лишь чуть-чуть не такой широкоплечий, как сам майор, с обязательно орлиным профилем и очень похожим лицом. Он может быть рыж (но, возможно, надел парик), говорит протяжно (хотя эта манера речи может быть и намеренной, в подражание Экклсу) и должен быть несколькими годами младше майора Синклера (правда, это лишь мое впечатление, и я бы не присягнул, что это так на самом деле), а также несколько небрежен в манерах и облике (что опять-таки лишь мое и весьма неточное впечатление).
      7) Из всего этого следует, что опознать его личность вполне возможно и даже не очень трудно, если вдруг возникнут какие-то другие существенные подозрения. (Взять на заметку: достоверным доказательством может, например, служить его нос.)
      Размышления относительно методов и намерений убийцы:
      1) До казни майора Синклера убийца не мог бы с уверенностью сказать, какие блага и в какой мере она ему принесет.
      2) Из-за виртуозности, с какой задуман и воплощен план, остается неясным, каким образом было осуществлено отравление и как именно в руке мисс Синклер оказался пузырек с отпечатками пальцев майора.
      3) Значит, мы уже можем сказать с уверенностью, что убийца не мог всунуть пузырек в руку мисс Синклер, когда он находился рядом с ней, тем более - на глазах четырех свидетелей. Равным образом, он должен был найти способ заменить чашку, из которой пила мисс Синклер, на чашку с кофе отравленным. Иначе говоря, чашка с остатками яда могла быть такой же ловушкой, как пузырек, и факт, что кофе в чашке был отравлен, не может служить доказательством отравления синильной кислотой именно с помощью кофе. Однако в этом случае истинное орудие отравления должно было исчезнуть.
      (Господи,- подумал в этом месте мистер Читтервик,- все становится чрезвычайно запутано и сложно. Но для такого изощренного ума...)
      4) Весь задуманный план должен был не только вызвать смерть мисс Синклер и майора Синклера, но и, прежде всего, обеспечить безопасность для самого убийцы. Можно было бы сказать, что девиз убийцы "Безопасность превыше всего", и если бы мисс Синклер нельзя было бы отравить так, чтобы убийце совершенно не угрожало разоблачение (или ему казалось бы, что оно угрожает), он бы обязательно отказался от своего замысла. Значит, надо установить, каким образом пузырек мог быть вложен в руку мисс Синклер так, что на убийцу не должно было упасть ни малейшего подозрения. Да, здесь мог бы помочь сообщник, но у нас есть свидетельство, что не только никто не приближался к мисс Синклер, но, насколько я могу судить, убийца очень осторожен и никогда бы никому не доверился. Таким образом, посредничество сообщника исключено совершенно. Если бы убийцей был я, то я был бы очень доволен развитием событий до своего ухода из зала, а пузырек бы считал своим козырем, который следует разыграть только, если обстоятельства это позволяют, при условии абсолютной безопасности для самого себя. То, что обстоятельства это позволили, могло бы, очевидно, помочь установить: а) каковы были эти обстоятельства и б) каким образом эта чрезвычайно трудная задача была решена.
      5) Мотивы, которыми руководствовался убийца в настоящее время неясны, но их можно было бы определить, проанализировав, кому были бы выгодны обе смерти: мисс Синклер и майора Синклера.
      6) Учитывая остроумный способ, которым майор Синклер был лишен возможности доказать свое алиби, можно предположить, что убийца позаботился и об алиби для себя. Мы должны быть готовы к тому, что оно у него есть, и очень веское, и это алиби надо будет свести к нулю.
      7) Можно ожидать, что убийца будет яростно защищать майора Синклера и к любому, кто проявляет такую яростную убежденность и чьи физические характеристики приблизительно соответствуют тому, что нам известно об убийце, должно отнестись с величайшим подозрением.
      Неясные пункты, требующие объяснения:
      1) Почему мисс Синклер предложила встретиться в "Пиккадилли-Палас" ?
      2) Каким образом произошло отравление?
      3) Каким образом были получены на пузырьке отпечатки пальцев майора Синклера?
      4) Каким образом пузырек оказался в руке мисс Синклер ?
      5) Почему мисс Гуль прибегает к маскировке?
      "Да, довольно полезное резюме,- пробормотал мистер Читтервик и снова перечитал его с начала до конца.- Да, все это, несомненно, правда,пробормотал мистер Читтервик по прошествии пяти минут,- но трудно доказать, что это правда, вот в чем суть. Господи помилуй, какое же извращенное создание, этот убийца".
      Мистер Читтервик печально покачал головой при мысли о подобной извращенности, затем сложил исписанные листки в аккуратную стопку, перегнул ее пополам и, солидно шагая, унес с собой в спальню.
      Глава 12
      Небольшое детективное расследование
      После долгого раздумья в предутренние часы мистер Читтервик решил ничего не говорить Джудит и Маусу о том, что ему, по-видимому, удалось решить задачу. Правильность решения еще надо было дополнительно проверить, и мистер Читтервик не хотел преждевременно оповещать их, чтобы не вызывать напрасные надежды, которые могут рухнуть. Поэтому, хотя он чувствовал себя немного виноватым, особенно перед Маусом, он решил сохранить во тьме своего сознания внезапно посетившее его свыше откровение.
      По этой причине на следующее утро он вел себя необыкновенно хитроумно. Во время завтрака он сказал с небрежным видом, что ему нужно прояснить кое-какие подробности - в порядке обычной рутинной работы сыщика-любителя и он не вернется с ними в Дорсетшир, тем самым дав понять, что больше нет никаких дел, которые могли бы задержать остальных в Лондоне. Маус с живостью предложил свою помощь. Мисс Читтервик, которая, вопреки многолетнему обыкновению, тоже вышла к завтраку, ворчливо и несколько раз предлагала Маусу и Джудит остаться еще на ночь, причем ее приглашения становились раз от разу все настойчивее, однако мистер Читтервик, нуждавшийся в свободе ума и очень беспокоившийся, как бы не проговориться, если гости останутся, очень деликатно выпроводил их, лицемерно пообещав сразу же вернуться в Дорсетшир, как только он узнает что-нибудь важное.
      Однако перед их отъездом он ознакомил Джудит и Мауса со своим резюме, из чувства элементарной справедливости, а также из любопытства, не придет ли кто-нибудь из них к тем же предположительным выводам, что и он. Оба прочли резюме с интересом и дружно подтвердили, что это замечательный документ и он, очевидно, очень поможет в их дальнейших разысканиях. Однако, несмотря на то что они довольно долго высказывались по некоторым пунктам, никто как будто не заметил те частности, которые так поразили мистера Читтервика.
      Остаток утра проницательный сыщик занимался этими самыми "рутинными" делами. Надо было повидаться с Морсби и деликатно, чтобы не вызвать подозрений, расспросить его о пузырьке, обнаруженном в руке мертвой женщины. Результат был в высшей степени удовлетворителен. Морсби совсем ничего не заподозрил, только все подшучивал над сыщиком-любителем. По-видимому, его искренне забавляла мысль, что мистер Читтервик выступает в роли самостоятельного детектива, и поэтому был готов поделиться любой информацией, если это даст ему, Морсби, лишнюю возможность повеселиться от души. По-видимому, старший инспектор относился теперь к мистеру Читтервику не только как к подвизающемуся на арене любимцу публики, но как к питомцу, выполняющему самый забавный трюк. И способности питомца вызывали у мистера Морсби просто восторг.
      Мистер Читтервик только лучезарно улыбался при мысли о таком отношении. Он совершенно ничего не имел против того, в каком качестве его способности воспринимает Морсби, так как старший инспектор убежденно его заверил, что врач из полиции категорически отверг возможность самоубийства и что пузырек несомненно был кем-то вложен в руку мисс Синклер, когда она уже потеряла сознание и поэтому никак не могла взять его сама. Морсби также очень любезно подтвердил, и в самых сильных выражениях (между смешками), что его свидетели, число которых возросло до шести, так как ему удалось найти еще двух очевидцев, сидевших за другим столиком, готовы поклясться своей бессмертной душой, что никто из "душ", еще пребывающих на земле не приближался к столику мисс Синклер в отрезок времени между уходом из зала рыжеволосого мужчины и возвращением в зал мистера Читтервика.
      Мистер Читтервик поразился тому, что связь между этими двумя фактами и совершенно очевидный вывод, который так и напрашивался и который противоречил представлению о сути дела, каким-то чудесным образом остается неявным для старшего инспектора. Мистер Читтервик уже позабыл о том, что и сам несколько часов назад тоже не замечал одной чрезвычайно важной подробности.
      Если бы мистер Читтервик располагал временем, он бы мог удивиться появлению целых шести свидетелей, которые все готовы клятвенно засвидетельствовать такое ничтожное обстоятельство, случившееся много недель назад. Несомненно, все они были совершенно правы, выказывая подобную готовность, но, в таком случае, каким же завидным умением подмечать малейшую подробность отличались эти удивительные люди. Они, конечно, принадлежали к тому самому племени двуногих, которыми кишат дома, имеющие одну общую стену, и делают несчастными обитателей смежной половины. Никогда и никто из этих бедолаг не может высунуть свой невинный нос из передней двери, или двери черного хода, за садовую решетку или из французского окна, чтобы другой нос не расплющился бы о стекло точно такого же окна и пронзительный взгляд не начал бы жадно отслеживать каждое движение жертвы. Никогда обладатели этих пронзительных глаз не могут пройти мимо вашей передней двери или двери в сад, чтобы не зыркнуть на чужие окна в надежде осквернить скромность занавесок и посягнуть на все тайны, которые могут скрываться в комнатах. Отвратное племя.
      Однако мистер Читтервик, у которого не было опыта проживания в такой "двушке", невинно восхищался любителями за всеми наблюдать.
      Близкое знакомство с преступлениями иногда укрепляет дух человека. Наверное, впервые за все время совместного проживания с тетушкой мистер Читтервик не попросил у нее разрешения отсутствовать во время приема пищи. Он просто и спокойно, не понимая всей грандиозности своего поступка, объявил, что не вернется домой к ленчу. Мисс Читтервик, покоренная близким знакомством племянника с великими мира сего, кротко приняла его слова к сведению.
      Закончив разговор с Морсби, мистер Читтервик с чувством исполненного долга отправился, вместе со своими забавными, по мнению старшего инспектора, способностями на ленч в "Пиккадилли-Палас", так как у него были там еще кое-какие дела, Поглотив в огромной столовой солидную порцию еды (включающую жаренного цыпленка и салат) за смешную сумму в два шиллинга, мистер Читтервик перешел в Зал для ленча и уселся за тот самый столик, за которым мисс Синклер встретила свою смерть. То было продиктовано не болезненной тягой к мрачному и зловещему, которая заставляет в высшей степени респектабельных граждан часами глазеть на неказистый фасад дома, где произошло отвратительное убийство. Нет, просто он хотел залучить официантку, которая подавала мисс Синклер кофе в тот злополучный день.
      Мистеру Читтервику повезло. Время от времени выглядывая из своего укрытия, официантка опознала в нем коллегу-свидетеля. Их товарищество в полицейском участке заставило ее уделить мистеру Читтервику внимание, коим бы она никогда не удостоила любого другого посетителя. Она подошла, чтобы обслужить его без задержки. Она даже закрепила знакомство, обратившись к нему по имени. А надо учесть, что официантки в "Пиккадилли-Палас" удостаивают благожелательного внимания только самых избранных из смертных, не говоря уж о том, что никого и никогда не называют по имени.
      - Добрый день, мистер Читтервик,- сказала она вкрадчивым, заговорщическим тоном.- Что вам принести?
      По тону ее голоса можно было вообразить, что она и мистер Читтервик были главными участниками убийства, а не полезными орудиями информации, необходимой для его раскрытия, такой мистический характер носило их взаимопонимание.
      Мистер Читтервик объявил, что жаждет кофе. Официантка величественно кивнула, словно чашка этого черно-траурного напитка была единственным объектом, соответствующим атмосфере их встречи, и неспешно удалилась за получением его, не обращая внимания на призывные жесты, клики и кривые улыбки других жаждущих посетителей, сидевших за ее столиками.
      Мистер Читтервик воспользовался случаем хорошенько запомнить ее внешность. Хотя он уже видел ее и даже перемолвился несколькими словами в полицейском участке, волнение, которое он тогда испытывал, было настолько сильным, что он уже через минуту после встречи не мог бы сказать, какие у нее волосы - золотистые, каштановые или зеленые, цвета молодого горошка, и представление, которое он составил о ней после опроса в полиции и на муниципальном суде, было самое приблизительное. Теперь же он тщательно рассмотрел официантку и отметил, что она не очень молода, по крайней мере, ей года тридцать два или три, лицо у нее некрасивое, волосы бесцветные, в кудряшках, тонкогубый рот и водянистые голубые глаза.
      Кофе был доставлен удивительно быстро, и официантка, помедлив, спросила с должной серьезностью и не обращая внимания на пощелкивания пальцев вокруг:
      - Пришли еще раз взглянуть на это место, мистер Читтервик?
      - В сущности,- ответил мистер Читтервик,- я пришел повидаться с вами. Нет ли здесь укромного местечка, где мы могли бы переговорить?
      - Да, мы должны поговорить,- одобрила его предложение официантка.- У нас здесь полно таких местечек, но вы сначала хотите выпить кофе, мистер Читтервик?
      - Это как вам будет удобно,- подстроился к ней мистер Читтервик.
      Официантка с отвращением оглянулась на стремящихся завладеть ее вниманием призывными щелчками пальцев.
      - Наверное, придется сначала кого-нибудь обслужить,- вздохнула она,- вы только их послушайте! Ни минуты покоя не дают девушке, такие вот люди. Ладно, ладно.- обратилась она к седовласому сельскому священнику, щелкавшему пальцами с особенной выразительностью.- Я ведь тут, правда? Ну, чего вам?
      И она с достоинством удалилась под градом заказов. Мистер Читтервик ощутил чувство превосходства, словно королевский фаворит в толпе менее значительных придворных. Некоторые избранные из "щелкунов" были удовлетворены, и, выпив кофе, мистер Читтервик вышел за официанткой из Зала. Они миновали несколько коридоров и оказались в очень большой комнате, которая, по словам официантки, предназначалась для частных обедов, но сегодня она свободна и здесь их никто не побеспокоит. Официантка рухнула на стул и взмахом руки любезно предложила мистеру Читтервику последовать ее примеру, заметив, что им нет нужды торопиться, так как одна из девушек обещала на некоторое время ее подменить и приглядывать за ее столиками. Важный вид, с которым она это сообщила, свидетельствовал о росте уважения к ней среди официантской общины после того, как она стала участницей трагедии.
      - Спасибо, спасибо,- пробормотал мистер Читтервик, опускаясь на указанный стул.- Извините, вот только посмотрю. О да. Вот о чем я хотел вас спросить: вы не помните, мисс Синклер, та несчастная дама, которую отравили, или человек, сидевший с ней за столиком, не заказывали еще чего-нибудь, кроме двух чашек кофе?
      - Еще что-нибудь? Нет, не заказывали. Ой, мистер Читтервик, какой ужас, а? Подумать только, человек сидит рядом, а потом, как ни в чем не бывало, сыплет в вашу чашку яд. Знаете, я несколько ночей глаза не могла сомкнуть после всего этого, все думала. И как я буду давать показания. Да уж! В муниципальном суде неприятно было, правда? Но...
      - Вы совершенно уверены,- упорствовал мистер Читтервик,- что никто из них не заказывал ничего, вроде, например, ликера?
      - Ничего. Я бы сразу об этом узнала. Господи боже мой, если бы я могла только представить, что вот они сидят там, а...
      - Но может быть, их обслужил кто-нибудь из других официанток?
      - Если бы кто-нибудь из девушек им чего подал, я бы в момент узнала, когда стало известно, что случилось. Нет, мистер Читтервик, можете мне поверить, они не заказывали ничего, кроме кофе, а он взял да и бросил туда яд. Господи, спаси и сохрани, если я когда-нибудь думала, что буду замешана в...
      И она довольно долго излагала, чего она никогда не думала и не предполагала.
      Мистер Читтервик дождался первой паузы и задал следующий вопрос.
      - Значит, они ничего не заказывали, но, может быть, вспомните, вы убирали что-нибудь со столика, кроме чашки, из которой пил мужчина? Он ничего вас не просил еще убрать?
      - Нет, там была только чашка, и все. Он мне кивнул, вот так, и...
      - А когда он ушел, вы тоже ничего не убирали: может, там был пустой пузырек из-под лекарства или еще что-нибудь в этом роде? Даже - листок бумаги?
      - А почему вы считаете, что я что-то убрала?- спросила, явно заподозрив плохое, официантка.- Я рассказала в полиции все, что делала, и не один раз, и не понимаю, почему вы считаете, будто я что-то утаила.
      - У меня и в мыслях такого нет,- поспешно заверил ее мистер Читтервик.Да, господи помилуй, совсем наоборот. Я совершенно уверен, вы рассказали обо всем, что запомнили, точно так же, как я. Я хочу лишь узнать, может, был еще какой-нибудь пустяк: например, вы проходили мимо столика и с него упал листок, а вы его подняли, или на полу валялся клочок бумаги, когда вы проходили мимо, но вы об этом забыли тогда сказать и теперь вот вспомнили. Уверяю, со мной было то же самое, после опроса в полиции я вспомнил о каких-то мелочах, это ведь вполне естественно.
      - А почему вы хотите об этом узнать?- спросила официантка, все еще несколько подозрительно.
      Мистер Читтервик напустил на себя конфиденциальный вид:
      - Понимаете, дело вот в чем. Появились сомнения относительно того, что яд, которым отравилась мисс Синклер, был в чашке.
      - Но врач же сказал, что от чашки пахло ядом. Я слышала, как он это говорил во время вскрытия.
      - Да, конечно, но в том-то все и дело. Возникло подозрение, что чашка возможно является ловушкой, которую убийца придумал, желая замести свои следы и уверить всех, что мисс Синклер совершила самоубийство. Это еще связано с воздействием... э... синильной кислоты на человека, понимаете.
      - Ну и хитер же он,- восхитилась официантка, теперь уже совершенно успокоенная,- честное слово, я вполне могла бы поверить в самоубийство, да, могла бы! А если они не узнают, какой это был яд, то ему удастся чего доброго удрать?
      - Да, вроде этого,- подтвердил мистер Читтервик.
      - Да, доложу я вам, я хотя и не кровожадная, но считаю, что повесить его еще мало, пусть он и майор. Отравить бедную старую тетю, а? Но что толку разговоры разговаривать? Нет, к столику я не подходила после того, как убрала его чашку, он тогда тоже собирался уходить, и это так же верно, как то, что я сейчас сижу здесь с вами. Нет, мистер Читтервик, извините, что ничем вам помочь не могу, но что было на столе, так оно там и оставалось до вашего прихода с полицией.
      - И, насколько вам известно, никто не подходил к этому столику после его ухода?
      - А меня полиция уже спрашивала, и я сказала, что побожиться не могу, не желаю приносить клятву на Библии, о чем как следует не знаю, но скажу вам, как им говорила: никто не подходил, когда я туда смотрела, уж это точно.
      - Понимаю,- сказал совершенно разочарованный мистер Читтервик. Ни на один из самых главных вопросов, которые он пометил в своем резюме, он не получил ответов, сколько-нибудь проясняющих суть дела.
      Наступило молчание, и он прикидывал, о чем бы еще спросить.
      - А чудно, что вы заговорили о ликюре, между прочим,- негромко сказала официантка.
      - А?- встрепенулся мистер Читтервик.
      - Я говорю, чудно, что вы вспомнили о ликюре, потому что... ну и я кое о чем вспомнила.
      - Да? О чем же?
      - Ну, понимаете,- осторожно протянула официантка,- даже не знаю, стоит ли рассказывать.
      Ответ мистера Читтервика развеял все ее сомнения насчет того, что рассказать надо, и все это очень интересно.
      - Ну, я тогда в полиции об этом не сказала, не думала, будто это что-то стоящее, почему и позабыла об этом совсем, но теперь, помнится, я вроде видела ликюрную рюмку на столике. Вы заговорили о ликюре, вот я и вспомнила.
      - Вы... вы видели ликерную рюмку на столике мисс Синклер,- заквохтал мистер Читтервик, у которого перехватило от волнения горло.
      - Да вот это-то и чудно. Я и сама теперь не знаю, как сказать, потому что, когда я через минуту подошла посмотреть, рюмки уже не было, так что мне, может, это все показалось. Но чудно, что вы тоже заговорили о ликюре, да?
      Несмотря на некоторый комизм ситуации, мистер Читтервик приступил к выуживанию фактов. Это была деликатная задача, он не хотел, чтобы его собеседница догадалась, какой чрезвычайный интерес представляет ее воспоминание. Очевидно, официантка считала, что она немного подвержена галлюцинациям и лучше всего было бы оставить ее в этой убежденности. Мистеру Читтервику не хотелось, чтобы об этом разговоре узнали в Скотленд-Ярде, и потребовался весь такт, все терпение, которыми обладал мистер Читтервик, чтобы из массы ненужных или придуманных живописных подробностей, которыми женщина уснащала свой рассказ, выудить необходимые фактические сведения.
      Его усилия увенчались успехом и он узнал следующее:
      Вскоре после того как ушел собеседник мисс Синклер, официантка прошла мимо, чтобы принять заказ от сидевших поблизости, и, зная, что на столике осталась еще одна чашка, она взглянула, нельзя ли ее взять, что и собиралась сделать на обратном пути. Однако в чашке еще был кофе, так что на обратном пути она к столику мисс Синклер не подошла. Ей показалось тогда, что она видела рюмку с белым ликером, стоявшую возле чашки. Через пять минут она вернулась, чтобы принять заказ у одного из клиентов, но не проходила мимо столика мисс Синклер и не видела, пустая у нее чашка или еще нет, но взглянула мельком на столик и заметила, что рюмки там нет. Ну а потом она просто забыла обо всем этом.
      Таковы были голые факты. Осторожно ее расспрашивая, мистер Читтервик выяснил еще кое-какие подробности. Она была уверена, что все это происходило уже после ухода мужчины из Зала, так как, когда он кивнул ей, чтобы она взяла чашку, рюмки еще не было, а увидела она ее только минут пять спустя, а то и больше после его ухода. И еще она заметила, что когда рюмка была на столе, старая леди сидела за столиком одна. То, что рядом с чашкой очутилась рюмка, вызвало удивление у официантки, только когда она ушла в подсобное помещение.