Глава 11

Захлопнув дневник, Кэролайн прижала его к груди. Трудно представить, что изображенный на висевшем напротив портрете красавец лорд Гамильтон прикладывал столько сил, чтобы добиться расположения дамы. Что-то в неизменности живописного полотна, в полном вызова выражении лица джентльмена, запечатленного смелыми мазками кисти, в изысканной красоте старинной одежды заставляло ее думать, что он никогда не искал одобрения окружающих, во всем стараясь оставаться независимым. В конце концов, он был лордом. И вместе с тем человеком без будущего. Чем-то похожим на Лукаса…

Она подняла глаза на загадочный портрет и вдруг подумала: а что Баррет Гамильтон сказал бы о Лукасе Дэвине? И внезапно ей показалось, что у них гораздо больше общего, чем ямочка на подбородке.

Вполне возможно, что лорд Гамильтон испытывал те же самые чувства, что сейчас, как ей кажется, обуревают Лукаса. Более того, она в этом уверена. Презрение к вышестоящим, смешанное с тайной завистью к тому, чем они обладают. Правда, лорд Гамильтон стремился возвыситься по одной-единственной причине: чтобы добиться женщины, которую любил. У него была романтическая цель, и именно это так восхищало Кэролайн в старинной легенде.

Лукас попал в эту историю случайно, и чем все кончится, и какая, собственно, цель у него самого, она не знала. Отсутствие этих сведений весьма раздражало ее.

Кто-то постучал в дверь.

– Войдите, – сказала Кэролайн и поднялась со стоявшего у камина кресла. Полагая, что Бидди пришла приготовить постель, она начала расстегивать замочек ожерелья. День выдался долгий, и ей хотелось поскорее лечь.

– Я подумал, что следует пожелать спокойной ночи. От звука его голоса Кэролайн вздрогнула и подняла глаза.

– Я… я полагала, что вы уже легли в своей гардеробной. Мы же условились, что так будет лучше. Ведь это… деловое соглашение.

Необычайно большие глаза Лукаса подернулись дымкой от неведомых ей чувств. Разочарование? Ирония? Страсть?

– Не стоит церемониться… со мной. Я понимаю, зачем я здесь, и принимаю это. Мне просто хотелось поговорить.

Тогда почему он смотрит на нее так, как будто раздевает? Ее грудь напряглась под его настойчивым взглядом, и Кэролайн смущенно кашлянула.

– Хорошо, вы хотите обсудить что-то важное?

Задумавшись над ответом, он выглядел весьма неуверенным для человека, привыкшего всегда отстаивать свое достоинство, сколь бы низкого происхождения он ни был. И вообще вид у Лукаса был несколько растрепанный. Он уже сбросил фрак, и жилет подчеркивал узкую талию. Безупречный узел галстука ослаблен, а волосы смотрелись дикарской гривой.

Запустив пальцы в черные кудри, он сосредоточенно обдумывал свои слова.

– Даже не знаю, почему я пришел, но что-то не совсем ладно в этом доме.

Дневник выскользнул у нее из рук, и Кэролайн едва не споткнулась, поспешив его поднять.

– Да? Что вы имеете в виду?

– Просто… мне почему-то приходят в голову странные мысли, всплывают какие-то воспоминания, которые мне не принадлежат…

– Понятно, – сказала она с облегчением. – И это все? Наверное, вы просто устали, мой друг. Не хотите ли немного бренди, прежде чем отойти ко сну? Физерс принес, но я была слишком занята. Я вообще редко пью. Видно, он решил, что сегодня мне нужно подкрепиться. Что ж, наверное, он прав.

– Глоток бренди пришелся бы весьма кстати. Лукас закрыл за собой дверь и вошел в ее спальню. Она направилась к дальнему окну, около которого стоял столик с графином. Снаружи, как обычно, завывал ветер.

– У вас такой вид, будто вы вот-вот заснете. Аманда замучила вас уроками этикета?

– Mais oui[5], – сказал он, опускаясь в широкое кресло перед ярко пылавшим камином.

– Я и не знала, что вы говорите по-французски, – улыбнулась Кэролайн, усаживаясь рядом и протягивая ему изящный бокал.

– До сегодняшнего вечера не говорил. Je m'appelle Monsieur Davin. Comment vous appellez-vous?[6]

Она восхищенно покачала головой и отпила глоток.

– А вы, оказывается, способный ученик!

– Миссис Пламшоу сказала, что ничего, кроме этого, мне говорить не потребуется. И еще я должен говорить «вы» вместо «ты», «класть» вместо «ложить» и «Боже мой» вместо «Черт побери». – Он поднес бокал к чувственным губам, сделал глоток и довольно причмокнул. – Мне нужно учиться быстро, у меня мало времени.

У меня мало времени. Кэролайн отыскала глазами портрет. Наверняка те же самые слова говорил лорд Гамильтон. Лукас вытянул к огню длинные стройные ноги.

– Миссис Пламшоу говорит, что каждый джентльмен должен хоть чуть-чуть знать французский только для того, чтобы блеснуть своей образованностью. Странно, однако мне почему-то все время кажется, что все это уже было в моей жизни. Во всяком случае, можно сказать, все это мне не чуждо.

– Я говорила вам, что вы умны. Замечаете, как улучшилась ваша речь?

Он подпер подбородок кулаком и скривился:

– Но ведь этого недостаточно, верно? Меланхолически улыбнувшись, она молча согласилась с ним. Чему бы он ни научился, это никогда не сотрет социальное неравенство, которое разделяет их. И хотя Кэролайн не принадлежала к родовой аристократии, но была плоть от плоти своего круга – мелкопоместных нетитулованных дворян. Для леди категорически неприемлемо выходить замуж за человека столь низкого происхождения.

Лукас внезапно поднялся и бесцельно зашагал по комнате. В его движениях сквозила природная грация. Острый взгляд останавливался на самых дорогих предметах интерьера. Он разглядывал антикварный застекленный шкафчик с коллекцией жадеитовых табакерок, наполненную жемчугом и сапфирами шкатулку на прикроватном столике, китайскую фарфоровую вазу времен династии Мин, в которой стояла одинокая роза. Казалось, он стремился отыскать самую дорогую вещь в окружающей его обстановке.

Он провел рукой по лицу, как бы стирая странное выражение, тенью мелькнувшее в глубине его глаз. «Как, должно быть, ему трудно, – подумала она, – привыкнуть к тому, что больше не нужно красть. Возможно, он уже скучает по своему прежнему опасному занятию».

Лукас поднял голову и оказался лицом к лицу с изображением лорда Гамильтона. И вдруг ей показалось, что портрет ожил, Баррет Гамильтон ощетинился, словно пес, учуявший проникшего на его территорию соперника.

А Лукас? Во всей его фигуре чувствовалось крайнее напряжение.

– Это кто? – Голос звучал требовательно и неумолимо. Кэролайн замешкалась с ответом, и он повернулся к ней, похожий на лиса, выследившего в траве дрожащего кролика. Его ноздри трепетали, губы скривились в деланной улыбке.

– Так вот в чем дело! Вы… вы… вы в него влюблены. Теперь понятно. Вы его любили, но по какой-то причине потеряли и теперь согласны на любого…

– Нет! – с негодованием вскинула подбородок Кэролайн.

– Оставьте свой чопорный вид и не делайте из меня идиота! Я что, слепой? Это написано на вашем лице.

Она зябко обхватила себя руками, чувствуя, как мурашки бегут по спине.

– Как вы смеете так нагло говорить со мной?! Вам неведомо, что творится в моем сердце.

– Почему же? Мне следует кое-что знать. Я, черт побери, ваш муж!

– Только формально.

– Конечно, ведь я недостаточно хорош для вас, правда? Но растормоши чуть побольше богатенькую особу, пусть и приятную на вид, так на поверку окажется одна дрянь. Чертов снобизм.

Она задыхалась.

– Убирайтесь! Сейчас же!

Что-то в нем надломилось, словно ветка дерева, поскрипывающая за окном под порывами ветра. Сильное тело Лукаса напряглось, лицо залила краска. В ярости он шагнул к ней. Казалось, сам лорд Гамильтон пожаловал с того света. Кэролайн съежилась и отступила на шаг. Он собирается ее ударить? Но ведь она сама спровоцировала его на это. Он не был чересчур высоким, но все же ему достало роста, чтобы угрожающе нависнуть над ней. Лукас схватил ее за руку железной хваткой. Прерывистое жаркое дыхание овевало ее щеки.

– Я дал вам свое имя, будь я!.. И клятву верности! Вы что же, думаете, это так легко?

Сердце тоскливо сжалось от чувства вины, она отпрянула, но он удержал ее. Глаза его источали ярость. Он положил руку ей на затылок и приподнял голову, заставляя смотреть прямо ему в глаза.

– После этого, Кэролайн, я не смогу дать клятву ни одной другой женщине. Вам не приходило в голову, что я, возможно, мечтал о настоящем браке, о детях и семейном очаге?

Она взглянула в его огромные неистовые глаза и увидела человека. Не преступника. Не плод фантазии. Реального человека. Искреннего и страстного… Который хотел… поцеловать ее. Который отказался от свободы по причине, до сих пор ей неясной. И не надо говорить, что дело в деньгах. Нет! Он хотел гораздо большего.

– Вы… вы хотели иметь семью? – заикаясь, спросила она.

– Да, черт возьми. Когда-нибудь. Вам не приходило в голову, что у парней с улицы такие же чувства и мечты, что и у благородных и богатых…

– Извините, Лукас. Я не знала.

Пожизненное напоминание – так это называет Аманда. Он хочет ребенка, храни его Господь.

Лукас прикрыл глаза, ощущая глубину ее внезапного понимания, будто ее мгновенное смирение успокоило его болезненно уязвленное самолюбие.

– Если вы этого хотели, – прошептала она, – то зачем согласились на эту сделку? Чтобы выбраться из тюрьмы?

– Нет, – усмехнулся он, вновь обретя присущий ему цинизм. – В подходящий момент я бы все равно оттуда сбежал.

– Тогда почему? Почему вы взяли на себя обязательства в отношении меня, если надеялись когда-нибудь создать настоящую семью?

– Из-за ребят, – сказал он, и голос его дрогнул от эмоций. – Из-за этих чертовых мальчишек.

Неужели в его глазах блеснули слезы? Лукас дрожащей рукой потер лоб, как будто то, что он сделал для ребят, невыразимо истощило его.

– Кто они? – настойчиво спросила Кэролайн. – Ваша воровская шайка?

Не опуская руки ото лба, он покачал головой.

– Так вы мне не скажете? – нетерпеливо спросила она, решив узнать это во что бы то ни стало. – Я вижу, это значит для вас больше, чем я могла себе представить. Пожалуйста, расскажите мне о своей жизни.

– С какой стати, это не… ваша забота, миссис Дэвин, – отрезал он, отходя в сторону.

– Я чувствую себя в некоторой степени обманутой, мистер Дэвин. Я поведала вам историю своей жизни, не скрывая недостатков и темных пятен. А ваша осталась для меня тайной.

Он впился в нее черными глазами.

– Вы узнаете о ребятах после того, как расскажете мне о нем.

«Боже правый, – подумала Кэролайн, – неужели он ревнует?» Она вспыхнула. Наконец-то мужчина действительно ревнует ее. Матушка никогда бы в это не поверила. Но Кэролайн не могла играть его чувствами, это было бы слишком жестоко. И опасно. Он ничего не знает о лорде Гамильтоне, как, впрочем, и о призраке. Но она не собиралась сообщать о нем Лукасу. Не стоит рисковать.

– Взгляните, как он одет, – с недоумением произнесла она. – Таких воротников и камзолов не носят со времен Генриха VIII. Лорд Баррет Гамильтон умер почти триста лет назад! Неужели вы не понимаете?

Прищурив глаза, Лукас вглядывался в портрет, пытаясь отыскать признаки ушедших времен. Казалось, его смутило собственное невежество. И Кэролайн уже жалела, что довольно бестактно указала ему на ошибку. «Отсутствие знаний во многих случаях ставит его в невыгодное положение», – подумала она, но тут же успокоила себя тем, что его потрясающая интуиция позволит ему продержаться. Не сказав ни слова, он повернулся и пошел к двери. Послышался отдаленный раскат грома. Ночью снова будет гроза. И только бесстрашный человек не испугается ее.

Прежде чем Бидди пришла раздеть ее, Кэролайн вызвала Физерса. Однако он, против обыкновения, не явился на ее зов, и она снова позвонила в колокольчик. Вскоре дворецкий постучал в дверь, и Кэролайн попросила его войти.

– Да, мисс? – вопросил он, как обычно, сухо и невозмутимо.

– Подойдите, Физерс. – Она отодвинула в сторону бухгалтерские книги, сняла очки и потерла уставшие глаза. Когда тот остановился у ее маленького письменного стола, она сложила руки и сказала: – Мне пришлось звонить дважды, Физерс.

В устах столь терпеливой и снисходительной хозяйки это простое замечание прозвучало серьезным упреком. Дворецкий покраснел, кашлянул, но так и не раскрыл сморщенный рот, напоминавший пересохший чернослив.

Кэролайн ждала.

Физерс снова кашлянул.

– Прошу прощения, мэм. Я был… занят.

– Вы были заняты. – Она сложила ладони домиком и опустила подбородок на сомкнутые кончики пальцев. – И что же оказалось столь важным, что вы промедлили с ответом на мой зов? Вы ведь не ждете, что мой брат завладеет Фаллингейтом, Физерс? А если так, то могу вас уведомить, что я по-прежнему хозяйка поместья. И в связи с моим недавним замужеством останусь ею и в дальнейшем.

– Я прятал серебро, мэм, – пробормотал дворецкий. Она нахмурилась и опустила руки на стол.

– Что-о-о?

Физерс поднял голову, готовый встретить свой жребий.

– Я сказал, что прятал серебро, мэм.

Кэролайн заморгала, но не выдала охватившего ее гнева.

– Не следует запирать серебро на замок, Физерс. Как вы сами говорили, у нас бывает так мало гостей, что никакой опасности нет. Зачем же вы это делаете?

Дворецкий поджал губы и опустил глаза. Кэролайн никогда не видела его столь взволнованным.

– Ну, видите ли, мэм, только из-за… Когда он осекся, она продолжила:

– Из-за присутствия моего… моего мужа? Мистера Дэвина?

На это Физерс смущенно кашлянул.

– Да, мэм, понимаете, мистер Дэвин… он… говорит очень… странно. И я подумал…

– И что вы подумали? – Кэролайн старалась понизить голос на тот случай, если кто-то из слуг подслушивает. – Вы подумали, что если мистер Дэвин не выражается столь же безупречно, как король Англии, то он меня не достоин? И я заслуживаю лучшего, так?

Ее голос дрожал. Мысль о том, какой отчет даст Физерс ее брату при первом же удобном случае, приводила ее в ярость.

– Да, мэм, он кажется, приглядывается к самому лучшему, что есть в доме… Просто я слышал…

– Что вы слышали?

– Возможно, он… не джентльмен.

Кэролайн испугалась не на шутку. Если ее слуги смеют открыто судачить между собой, то вскоре они начнут сплетничать с прислугой из других домов. Положим, последняя поездка на рынок, где они могли встретиться, была пару недель назад, но подобные разговоры надо пресечь в корне, поскольку от постоянного повторения они превратятся в непреложные факты.

– Мистер Дэвин много лет провел за границей, Физерс, – слукавила Кэролайн, глядя дворецкому в глаза. – Я думала, вы это поняли. Доктор Кавендиш встретился с ним во время одного из своих путешествий.

Его акцент – результат влияния других языков. Вам понятно? Я уверена, что теперь, когда мистер Дэвин вернулся в Англию, его речь быстро улучшится. Уже улучшается. Меня удивляет, что вы этого не заметили. – Она покачала головой. – Наверное, с вами что-нибудь не в порядке, мистер Физерс.

Пожилой слуга заморгал и кивнул, явно задетый за живое. Она знала, что после такого выговора он прекрасно понял ее решительное намерение пресечь подобные слухи. И еще она знала, что Физерс достаточно дорожит своей должностью и выполнит ее приказание, даже если и благоволит к ее брату, как предполагает доктор Кавендиш. И она не сомневалась, что из уст дворецкого и другие слуги примут это объяснение, верят они в него или нет.

– Можете идти, Физерс.

– Да, мэм.

Она наблюдала, как он удаляется, потом раскаты грома заставили ее повернуться к окну. Начиналась гроза. Дождь лил все сильнее, и дребезжание стекол перемежалось с завыванием ветра. Услышав высокий плачущий звук, Кэролайн вздрогнула. Как похоже на человеческий голос! Она-то знала, что это всего-навсего ветер, который вот уже не первый день неистовствует в Крэгмире. Вопрос в том, знает ли это Лукас?

От внезапного страха потерять его у нее похолодело в груди. Кэролайн подошла к окну, с раздражением вглядываясь в темноту. Если бы она могла взмахнуть волшебной палочкой и заставить скверную погоду измениться! Если Лукас сбежит, она этого не перенесет. Да, они поженились, все было официально. Но Джордж поймет, что тут что-то не так, если Лукас исчезнет до того, как они встретятся.

Воспоминания о прочих претендентах на ее руку, которые в ужасе бежали из Фаллингейта, всплыли в ее уме. А она-то считала их храбрецами! Неужели и Лукас такой же?

Она припомнила его поцелуй. О Господи, если он сбежит этой ночью, она больше никогда его не поцелует. Кэролайн отдала бы половину своего состояния, чтобы снова оказаться в его объятиях, хотя и не могла в этом признаться.

Она знала, что Лукас прошел в свою гардеробную. Сейчас он собирается лечь. Не пугают ли его завывания ветра? Не мерещится ли ему что-то странное в этих звуках? А что, если он…

– Вы готовы, мэм? – спросила Бидди. Кэролайн обернулась и увидела в дверях экономку.

– Бидди, я не слышала, как вы стучали.

– Осмелюсь сказать, вы далеко ушли в своих мыслях, мэм. Никак не привыкну называть вас по-новому, – с мягкой улыбкой заметила служанка. – Для меня вы всегда будете мисс Уэйнрайт.

– Бидди, я уже готова. У вас… у вас с собой ключи от этих комнат?

– Да, мэм. – Бидди вытащила из складок юбки кольцо с ключами. – Я всегда держу их при себе на всякий случай. Никому другому их не доверишь.

– Конечно, Бидди. Оставьте мне ключи от моей спальни и гардеробных. Один из замков заедает, и я хочу посмотреть, что можно сделать.

– Нет-нет, вам не подобает заниматься такими вещами. Я пришлю Генри.

– Нет, уже поздно, Бидди. Я сама об этом позабочусь.

– Воля ваша.

Кэролайн была необычайно молчалива, пока Бидди помогала ей раздеться. Ей нужно было тщательно обдумать свой план. Под конец она пришла к убеждению, что все сработает как нельзя лучше. На всю ночь она запрет Лукаса, закрыв обе двери: и ту, что выходит в холл, и ту, что ведет в ее спальню. Рано утром она отопрет двери, и он никогда не узнает, что временно оказался узником.