Глава 25

Обойдя весь дом и так и не найдя Лукаса, Аманда вышла в сад, и здесь ее поиски увенчались успехом. Казалось, он не обращал внимания на дождь, грозивший промочить его до нитки. Самой Аманде хватило здравого смысла надеть накидку, и теперь капюшон защищал ее от пронизывающего ветра, такого холодного, что в нем чудилось дыхание скорой зимы.

– Вам следовало бы лежать в постели, – сказала Аманда. – Ваша жена огорчится, узнав, что вы целый день разгуливаете под дождем.

Лукас взглянул на нее через плечо и мрачно улыбнулся, затем снова принялся меланхолически созерцать поблекшие кусты роз. Аманда остановилась рядом с ним.

– Вы так смотрите на розы, словно они вас обманули, – сказала она, вопросительно приподняв брови.

– Я действительно чувствую себя обманутым. Я так надеялся найти цветок!

– В такое время?

– Но я видел их в Билберри-коттедже.

– В долине теплее. Он пожал плечами.

– Человека нельзя порицать за надежду. Кэролайн любит розы. Я хотел принести ей хотя бы одну. Она, кажется, недовольна мной.

Сердце Аманды сжалось, когда она заметила, как дрогнул голос Лукаса.

– Женщин трудно понять. Вам не стоит так беспокоиться из-за настроения вашей жены.

Он заморгал, потом насмешливо улыбнулся:

– Конечно. Но думаю, я оказался совсем не тем человеком, в которого она влюбилась.

Аманда рассмеялась:

– Я совершенно уверена, что каждая невеста убеждается в этом на следующее утро после свадьбы.

Лицо Лукаса оставалось серьезным, словно он даже не слышал ее.

– Что тревожит вас, мистер Дэвин? Расскажите мне. Вы ведь не тот человек, которым сейчас представляетесь, вы не джентльмен. Так что можете быть со мной откровенны, поскольку и я не леди.

Он мрачно нахмурился, исподлобья изучая Аманду.

– Что с вами, миссис Пламшоу? Вы сегодня на редкость прямолинейны.

Обхватив себя руками, она поежилась, защищаясь от пронизывающего ветра. Что касается Лукаса, он будто не замечал скверной погоды.

– Я всего лишь честна. Знаете, у нас с вами много общего. Лукас сунул руки в карманы и побрел к неработающему фонтану, который представлял собой грустную картину. В каменной чаше скопилась дождевая вода, плавали опавшие листья. Капли дождя, касаясь гладкой поверхности воды, вздымались пузырями.

– Не думаю, – сказал он. – Вы весьма утонченная и респектабельная дама.

– Я просто стараюсь выглядеть так в глазах окружающих, – потупив печальный взор, проговорила Аманда. В ее тоне слышалась такая боль, что Лукас невольно вскинул глаза. – Вас это удивляет, мистер Дэвин? Когда я приехала в Фаллингейт, мое положение было во сто крат отчаяннее, чем ваше.

– Но почему?

– Потому что я женщина, а женщине всегда труднее, чем мужчине.

– Мы мало знакомы, миссис Пламшоу. – Голос Лукаса стал твердым и отстраненным. – Стоит ли открывать мне сердце? Сознайтесь, вы ведь меня недолюбливаете?

– Не совсем так. Признаюсь, я очень дорожу репутацией Кэролайн, и вы скоро поймете почему. Это заставило меня быть осторожной с вами. Но вы мне нравитесь, Лукас. Вы ведете себя куда благороднее, нежели любой из джентльменов, которых я знала.

– Я принимаю это за комплимент.

В его больших глазах вспыхнул подлинный интерес. Он сел на каменную скамью у фонтана, и она восприняла это как знак согласия. Теперь он готов слушать.

– Когда мне было двадцать, – начала она, опускаясь рядом с ним на скамью, – я служила гувернанткой в семье известного всем маркиза, чья основная резиденция находилась в Лондоне. Это был красивый и энергичный человек, и я по ошибке приняла его внимание ко мне за нечто романтическое и искреннее. К тому же он заявил мне, что маркиза его не понимает и я одна способна постичь его пылкую душу.

Аманда умолкла, вернувшись мыслями в горькое прошлое.

– Я была польщена этим откровенным признанием. Причем так, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Я показала ему краешек своих чулок. И вскоре простой хлопок на моих ногах сменился шелком, – в сердцах сказала она.

Лукас ничего не ответил. Он думал об Иззи. Она продала свою жизнь знатному любовнику за пару чулок. Оказывается, скверному мужчине легко купить любовь добропорядочной женщины!

– Вскоре маркиз потерял ко мне интерес, – продолжала Аманда. – Однажды я увидела, как он обнимает новенькую горничную своей жены, и поняла, какую ошибку совершила. Я места себе не находила, а ему хоть бы что… Ему даже в голову не пришло скрывать свой некрасивый поступок, и скоро я стала для него игрушкой. С разбитым сердцем, потерянная, я не в силах была ему отказать, хотя и могла. Вскоре я забеременела. Меня выгнали, и я родила бы ребенка на улице, как ваша бедняжка Иззи, если бы одна великодушная вдова не сжалилась надо мной. У меня родился мальчик. Она захотела оставить его у себя, чтобы потом он стал ей помощником. Я отдала ей все, до последнего пенни. Но самое главное, я поклялась, что больше никогда не увижу сына. Вдова собиралась объявить мальчика своим дальним родственником. Я знала, что она устроит его жизнь лучше, чем я. Это должно было уберечь его от сиротского дома, поэтому я и согласилась.

На мгновение ей показалось, что Лукас обратился в камень. Лицо неподвижно, взгляд стальной. Затем он шевельнулся, едва повернув голову в ее сторону.

– Простите, миссис Пламшоу, за мерзкое поведение распутных мужчин. Окажись маркиз сейчас здесь, я убил бы его голыми руками.

Аманда опустила веки и горько улыбнулась, слезы жгли ей глаза. Она вытерла их и вздохнула.

– Когда я узнала, что вы опекаете сирот, Лукас, это навело меня на мысль о сыне. Если бы я умерла при родах, повезло бы моему мальчику встретить кого-нибудь, подобного вам?

– Я постараюсь отыскать его. – Лукас впервые посмотрел на нее как на равную.

Аманда покачала головой.

– Я не хочу, чтобы он узнал, что он внебрачный ребенок. Я уверена, о нем хорошо заботятся. Та женщина действительно была очень доброй и более чем респектабельной. И вероятно, она оказалась ему лучшей матерью, чем стала бы я в моем ужасном положении.

Она вздохнула и, заправив выбившуюся из прически прядку волос, продолжила:

– Оставив Лондон, я едва сводила концы с концами. Случайно я попала на место гувернантки в Фаллингейт. Мне повезло, что я встретила Кэролайн, она спасла мне жизнь. Даже в столь юном возрасте она стала мне другом. Во многих отношениях светское общество было чуждо ей, и это роднило меня с ней еще больше. Она особенная, не такая, как все. Знаете ли, Лукас, свет не любит индивидуальности.

Аманда повернулась и взглянула ему в глаза. Как и маркиз, он показался ей очень красивым. Но у Лукаса было то, чем не обладал ее любовник, – сердце.

– Я так долго скрывала свое прошлое, что почти отреклась от возможности снова полюбить. Окружающие считают меня вдовой, и я сама убедила себя, что не нуждаюсь в любви. Это опасное притворство. Вы так старались стать таким, каким, по вашему мнению, хотела видеть вас Кэролайн, что не оставили места Лукасу, который был ей дорог. У Кэрол появилась странная идея, будто в вас вселился призрак.

Они оба молча улыбнулись.

– Она считает, что наверняка существует какое-то веское объяснение и вашей болезни, и резким переменам в поведении. Я лучше знаю, Лукас. Вы заставили себя измениться, спрятав свою истинную сущность в глубинах сердца. Если вы хотите стать полноправным членом светского общества, ради Бога… Но не потеряйте свою душу, ничего дороже нет на свете.

Опустив голову, он взял ее руку в свои ладони. Мягко пожав, он поднес ее к губам.

– Спасибо, миссис Пламшоу, что рассказали мне свою историю. Обещаю вам с вниманием отнестись к вашему совету.

Открыв ему свое сердце, Аманда почувствовала себя удовлетворенной. Она довольно улыбнулась и поднялась.

– Надеюсь, теперь вы будете называть меня Амандой. Кажется, мы достаточно хорошо знаем друг друга. Ну, мне пора. Я должна вернуться прежде, чем Кэролайн примется меня искать.

Миссис Пламшоу пошла к дому, но Лукас остановил ее:

– Аманда, когда вы собираетесь рассказать доктору Кавендишу то, о чем только что поведали мне?

– Скоро, – ответила она, и радость наполнила ее зеленые глаза. – Очень скоро.

Покинув гостиную, Кэролайн пошла прямо к себе в спальню и достала дневник. Пока она искала очки, пальцы дрожали от нетерпения. Может, Эмили права? В дневнике есть какой-то ключ, который она проглядела, и он откроет ей нечто важное в состоянии Лукаса?

Кэролайн села на краешек постели и положила дневник на прикроватный столик. Она осторожно перелистывала хрупкие страницы, пока не дошла до последней записи.

Увы, это мои последние слова. Смерть приближается, я слабею с каждой минутой. Но я не могу уйти, пока правда не будет открыта. Прочитайте, и узнаете, что свершилась ужасная несправедливость.

Кэролайн видела это прежде. Она внимательно просмотрела строки, пристально вглядываясь в каждое слово. Вдруг ей пришло в голову, что она не знает точной причины смерти лорда Гамильтона. Она полагала, что его казнили, но почему тогда он пишет о нарастающей слабости? Он болел?

Она перевернула страницу, твердо зная, что следующая пуста, тем не менее это ее огорчило. Дальше ничего нет, нет ключа к разгадке конца жизни и смерти лорда Гамильтона. Кэролайн оцепенело смотрела на последнюю пустую страницу, размышляя над вопросами, которые Баррет оставил без ответа.

Бессознательно сосредоточившись на сгибе между последним листом и переплетом, она вдруг заметила неровности на внутренней стороне обложки. Это подогрело ее интерес, и Кэролайн провела пальцем по сгибу. Бумага приподнялась, образуя нечто вроде кармашка. Все больше волнуясь, она осторожно сунула пальцы в тайник и вытащила сложенный листок.

Моя последняя запись. Тем лучше. Костлявая уже у моего порога, наконец она пришла за мной. Я не ел больше двух недель. По каким-то причинам мой желудок не принимает пишу. Вероятно, причиной тому горе. Должно быть, так. Что ж, хорошо… Чем скорее я умру, тем скорее встречусь со своей возлюбленной. Дорогая Рейчел, мы снова будем вместе. Навсегда.

Баррет Гамильтон.

Прочитав последнюю строку, Кэролайн разразилась слезами. Боль погибшей любви тисками сжимала сердце. Теперь она наконец узнала, как погиб Баррет, а любовь Рейчел казалась ей такой близкой, словно ее дух витал в комнате. Она плакала, не вытирая слез и думая про себя: неужели смерть единственный способ соединить влюбленных и сделать их свободными?

Теперь она поняла глубину их чувств, потому что любила сама. И она снова зарыдала, прижимая к себе раскрытый дневник и вновь переживая все, что узнала. Нет, даже если ее лишат любви Лукаса, боль будет стоить испытанного наслаждения. И тут новая мысль мгновенно отрезвила ее.

– О Господи!

Влажные глаза округлились, когда до нее дошло, что именно она прочитала. Кэролайн всхлипнула, положила дневник на колени и поднесла к глазам лист с последней записью. Она всматривалась в слова, до боли закусив губы. Лорд Гамильтон умер от голода! Он не мог есть от горя.

Кэролайн представила себе Лукаса. Худой, слабый, изможденный… Неудивительно. Он повторяет последние дни лорда Гамильтона. Это означает, что его жизнь висит на волоске.

– Я должна положить этому конец раз и навсегда, – сказала она и решительно поднялась.

Листки выскользнули из ее рук. Разлетевшись, они, кружась, упали на пол. Когда Кэролайн подняла их, то сообразила, что не прочитала вторую запись.

Она положила дневник на подоконник и развернула другой лист. Он был написан четким разборчивым почерком и датирован двадцатью пятью годами спустя после смерти лорда Гамильтона.

Сэр Тоби.

Я достал дневник лорда Гамильтона, как Вы просили. Тотчас посылаю его в Фаллингейт. По сведениям, дошедшим до меня от секретаря королевы Елизаветы, Вы построили грандиозный дом, достойный предстоящего визита ее величества. Надеюсь посетить Вас вместе с двором.

И последнее. Наведя справки в Лондоне, я выяснил, что лорд Гамильтон скончался, заблуждаясь, что леди Рейчел Хардинг умерла в аббатстве, на месте которого построен Фаллингейт. На самом деле леди Рейчел выжила и родила ребенка, дитя лорда Гамильтона. Она скончалась при родах, и никто не знает, что случилось с младенцем. Воистину печальная повесть.

Джеймс Доналд, сквайр.

Кэролайн напряженно вглядывалась в четкие строчки, боясь поверить собственным глазам.

– Ребенок! Бедный Баррет! Бедная Рейчел!

Баррета забрали в Тауэр после того, как стражник шпагой ранил Рейчел. Лорд думал, что ее рана смертельна. Но Рейчел выжила, а он так и не узнал об этом. Он не узнал, что их любовь дала жизнь ребенку. И весьма вероятно, что где-то в мире существует потомок лорда Гамильтона как живое свидетельство его великой любви к Рейчел Хардинг.

– Как жестока жизнь, – вздохнула Кэролайн, сложила письмо и положила его обратно в дневник. – Как жестока и опасна!

Наконец она поняла, почему Лукас так похудел. Проклятие Баррета Гамильтона грозит погубить его.

Это доказывает, что она права, а доктор Кавендиш ошибается. Жизнь Лукаса в опасности, и есть только один способ его спасти. Единственный человек, который может это сделать, – священник, что гостит у леди Рот-Паркер. Нужно пригласить его немедленно. Пришло время изгнать дьявола.

Глава 26

В тот же день Кэролайн отправилась с визитом к леди Рот-Паркер. Она рассказала отцу Антонию о своем предположении и, выслушав многочисленные возражения, все же сумела убедить его в необходимости ритуала изгнания нечистой силы. В конце концов, в Лондоне мало священников римско-католической церкви и еще меньше тех, которые обладают таким исключительным опытом в духовных делах, как отец Антоний. Когда Кэролайн трогательно заговорила о своих страхах за жизнь Лукаса, священник смягчился.

Перспектива церемонии изгнания призрака бесконечно взволновала Джулию Рот-Паркер. Сэр Роджер уехал в Лондон, поэтому было решено, что на следующий день Джулия и отец Антоний отправятся в Фаллингейт и после ужина сообщат Лукасу о цели своего приезда. Кэролайн предчувствовала, что ее ждет расплата за то, что она держала мужа в неведении. Но это ее не беспокоило, она действует в его интересах. Узнав о болезни Эмили, она поклялась, что никогда больше не будет слепа к нуждам других. Да, она действует правильно. И если он станет возмущаться, пусть.

На следующий день поужинали рано, в шесть часов, как это принято в провинции. Доктор Кавендиш вернулся незадолго до прибытия гостей, и хотя у него не было времени наедине поведать Кэролайн о своей дискуссии с доктором Грэмом, он все же успел сменить костюм для верховой езды и переодеться к ужину.

После десерта Лукас и Теодор остались за столом выпить по стаканчику портвейна и выкурить сигару, а дамы отправились в другую комнату, где их ждал кофе. Отец Антоний откланялся, сославшись на важное дело, в которое были посвящены только Кэролайн и леди Рот-Паркер.

Комната, куда перешли дамы, находилась в дальнем конце дома, с южной стороны. На этом месте когда-то располагались кельи монахов, где настоятель монастыря Мортон выдал лорда Гамильтона. Спустя годы некоторые наиболее суеверные слуги уверяли, что призрак Рейчел Хардинг все еще бродит там в поисках возлюбленного. Конечно, раньше Кэролайн в это не верила, но теперь она вглядывалась в каждый угол.

При появлении дам лакеи распахнули массивные двойные двери, и леди Рот-Паркер первая выразила одобрение.

– Честное слово, Кэролайн, великолепная комната! Давно я здесь не была. Помню, ваши родители принимали тут высоких гостей из Лондона.

– Да, Джулия, я часто с нежностью вспоминаю те времена, – отозвалась Кэролайн, приглашая гостей садиться.

Эмили и Аманда опустились на отделанную позолотой софу, Джулия и Кэролайн устроились на таких же креслах. Когда кофе был подан, Кэролайн отослала слуг.

– Генри, пожалуйста, передайте джентльменам и отцу Антонию, что мы готовы, – попросила она.

Встретив вопросительный взгляд Аманды, она отвела глаза, но ее давняя подруга была достаточно внимательной, чтобы сразу понять, что Кэролайн что-то затеяла. Однако если она начнет объяснять, то растеряет всю свою храбрость. Леди Рот-Паркер, конечно, знала, что задумала Кэролайн, но хранила молчание. Опытная хозяйка лондонского салона, она была воплощением осторожности.

Полчаса спустя Лукас и Теодор, окутанные сигарным дымом и тонким запахом хорошего вина, перекидываясь шутками, вошли в гостиную.

– Приветствую, дорогая, – сказал Лукас, коснувшись щеки жены в мимолетном, но тем не менее чувственном поцелуе.

Для нее все его поцелуи такие. Щека горела от прикосновения его губ, а может быть, от чувства вины, что она его обманула.

– Осмелюсь сказать, – весело начал Теодор, останавливаясь рядом с Амандой, – не припомню, когда я видел столько красавиц в одной комнате.

– Поосторожнее, дружище, – проворчал Лукас, присаживаясь на ручку кресла рядом с Кэролайн, – при чем здесь вы? Я буду очаровывать этих дам.

– Ах вы, мальчишка, это я научил вас на свою голову, – улыбаясь, поддразнил его Теодор. – Не мешайте мне флиртовать!

– Боюсь, назревает дуэль, Кэрол, – рассмеялась гортанным смехом Джулия. – И к тому же между такими красавцами.

– Вы им чересчур льстите, – с улыбкой ответила Кэролайн, – если они дойдут до рукопашной, это пойдет им на пользу.

– Вы слышали? Собственная жена призывает меня к порядку, – сказал Лукас, его большие черные глаза радостно блеснули. – Вы не предупреждали меня о подобных перспективах, старина, – обратился он к доктору Кавендишу.

– Это как раз то, дружище, чему каждый мужчина должен научиться самостоятельно.

Все, за исключением Кэролайн, рассмеялись. В ожидании священника она так волновалась, что сердце, казалось, поднималось к горлу, не давая дышать. Отец Антоний отправился за облачением и святой водой и мог появиться в любой момент.

Беседа приняла шутливый оборот. Теодор потчевал собравшихся забавными случаями из своих африканских приключений. Кэролайн не слышала почти ни слова из его рассказа. Она думала над тем, как объявить им о предстоящем. В голову ничего не приходило, и Кэролайн поняла, что, возможно, совершила серьезную ошибку, заранее не посвятив всех в свой план.

В конце концов дилемма разрешилась. В комнату вошел священник. На нем были белый стихарь и пурпурная епитрахиль, а в руках черный чемоданчик довольно зловещего вида.

Беседа оборвалась, все повернулись к нему, и отец Антоний не без некоторой театральности объявил:

– Что ж, начнем изгнание дьявола.

Ответом ему была гнетущая тишина. Священник подошел к столу и начал разбирать чемоданчик, а все присутствующие в изумлении обратились к Кэролайн.

Она чувствовала себя так, будто с нее содрали кожу. Вдруг идея изгнания из Лукаса нечистой силы показалась ей совершенно абсурдной.

– Ну… – Она умолкла и закашлялась. – Понимаете… я просила… Я хочу сказать… я умоляла отца Антония помочь мне спасти Лукаса.

Дэвин поднялся и смотрел на нее сверху вниз, будто видел ее впервые.

– Что?!

Сердце Кэролайн отчаянно забилось, готовое выскочить из груди, но она вдохнула поглубже. Сейчас или никогда… Она не имеет права отступать!

– Я просила отца Антония изгнать дух лорда Гамильтона из вашего тела, – сказала Кэролайн так просто, словно говорила о погоде, а затем заставила себя взглянуть в застывшее лицо Лукаса.

– Это возмутительно! – почти выкрикнул он.

– Кэролайн, – укоризненно заметил Теодор, – вы зашли слишком далеко.

– Разве? – горячо возразила она. – Я делаю то, что считаю необходимым для своего мужа. Вы не любите его так, как я, и не слишком о нем заботитесь. Это стало понятным, когда здесь был мистер Гренвилл, – многозначительно добавила она. Кэролайн поднялась и повернулась к Лукасу: – Вам тоже не следует меня упрекать. Я всего лишь делаю то, что вы мне посоветовали: внимательно отношусь к нуждам других.

Кэролайн принялась расхаживать перед камином.

– Я только что узнала, что лорд Гамильтон умер от голода. Вам не приходит в голову, как это странно, что Лукас худеет, страдает головной болью, слабеет?

– Это не означает, что он умирает, – возразила Аманда. – Позвольте доктору Кавендишу снова обследовать его.

Кэролайн остановилась и совершенно серьезно посмотрела на подругу.

– Эта проблема лежит за пределами медицины. Вы помните, как Лукаса едва не придавило люстрой? Помните упавший портрет? Я думаю, в конечном счете мой брат кое в чем прав. Призрак лорда Гамильтона пытается убить Лукаса. И он делает это, вселившись в тело моего мужа.

– Кэролайн, – сказал Теодор, – твой брат просто пытался найти способ сохранить за собой Фаллингейт. Он скажет все, что угодно, лишь бы отпугнуть Дэвина. А тому, что он не ест, есть причина. Он…

– Нет, доктор Кавендиш, – прервал его Лукас, его щека даже подергивалась от ярости, – не старайтесь втолковать разумные вещи моей жене. Это бесполезно. Я сам пытался ее убедить, но, увы…

Собрав все свое мужество, Кэролайн выдержала гневный взгляд мужа.

– Она не верит в естественное изменение моего поведения и находит этому лишь мистическое объяснение. Понимаете, она все еще считает меня недоумком, не важно, что я делаю. Честно говоря, это оскорбительно. Он направился к двери.

– Лукас! – вскрикнула Кэролайн. Ее глаза горели. – Вы можете оставить меня, но умоляю вас, пройдите через это! Если я ошибаюсь, то моя глупость станет очевидна… Но во имя наших супружеских обетов я заклинаю вас, дайте мне шанс! Клянусь, Лукас, я думаю только о вас!

Он замер около двери, его тело напряглось, словно в нем боролись два существа: одно толкало вперед, другое тянуло назад. Она знала, что призрак хочет, чтобы Лукас ушел. Но он тем не менее медленно повернулся и уставился на нее с презрительной улыбкой, напомнившей ей прежнего обаятельного вора. Могла ли она когда-нибудь представить, что будет счастлива увидеть откровенное презрение в глазах мужчины?

– Очень хорошо, Кэрол, – дерзко сказал он, и знакомый огонек блеснул в его глазах. – Я уступаю вашему минутному помешательству. Только для того, чтобы доказать, что вы ошибаетесь. Приступайте, святой отец. – Лукас плюхнулся на стул и лениво закинул ногу на ногу. – Начинайте спектакль.

– Пожалуйста, расступитесь, – торжественно произнес отец Антоний. – Дьявол коварен. Если демон вселился в мистера Дэвина и покинет его тело, предметы начнут летать в воздухе и могут кого-нибудь ранить.

После минутного колебания все последовали указанию священника. Никто не проронил ни слова, все старались проникнуться важностью момента. Завыл ветер, двойные стеклянные двери, ведущие на террасу, с грохотом распахнулись от его порывов. Кэролайн выбрала эту комнату из-за ассоциации с лордом Гамильтоном. Теперь она задумалась, правильно ли поступила. Стены, казалось, жили собственной жизнью. Вероятно, следовало собраться в гостиной.

Священник выглядел совершенно спокойным. Он методично раскладывал на столе распятие, ладан, который сразу же зажег, бутылку со святой водой, освященное масло. Когда приторный запах ладана наполнил воздух, отец Антоний объяснил, что намеревается делать.

– Как я говорил, миссис Дэвин, – начал он, – изгнание дьявола или демона, строго говоря, не прогоняет нечистую силу из одержимого ею человека. Ритуал только связывает демона обещанием покориться воле Божьей. – Священник вручил Лукасу распятие. – Держите его и, что бы ни случилось, не выпускайте из рук.