Глава 22

Вернувшись домой в коляске, Мэдлин пошла следом за Алланом Пенвортом в зеленую гостиную. Она стояла, сцепив руки за спиной и не помогая ему сесть в кресло, хотя и видела, что он очень устал.

– Приятно было видеть вас на самом верху утеса, – сказала она, – тем более что вы сами правили коляской. Я очень горжусь вами, Аллан.

– Это ваша заслуга, – отозвался он с улыбкой, за которой, Мэдлин это знала, скрывалась боль. – Если бы вы меня не тормошили, я бы до сих пор валялся в госпитале, молча глядя в потолок.

Она рассмеялась.

– Не думаю, что вы настолько малодушны.

– Я еду домой, – сказал он. – В Девоншир, я хочу сказать. Пора лицом к лицу встретить трудности.

– Я очень рада, – сказал она. – Ваша матушка будет счастлива.

Он поморщился.

– Представляю! Она не даст мне самостоятельно поднести ложку ко рту.

– Я совершенно убеждена: вы очень скоро покажете им, что в состоянии управиться не только с ложкой, но также и с вилкой, и с ножом.

– Я уезжаю буквально на днях, Мэдлин.

Она грустно улыбнулась.

– Вот как?

– Хотите ли вы, чтобы я переговорил с вашим братом до отъезда? – спросил он.

– Нет. – Она покачала головой. – Я расскажу ему после вашего отъезда, Аллан. Я, кажется, сейчас заплачу, но ведь это единственный выход, не правда ли? Вы мне хотя бы будете писать? Я не хочу совсем терять моего лучшего… пациента.

– Я буду писать, – он улыбнулся. – Ухожу, сиделка.

Она вышла с ним в коридор, а затем стояла и смотрела, как он медленно преодолел несколько первых ступенек. Оторвав взгляд от его спины, она повернула к библиотеке. Эдмунд ушел туда с пачкой писем в руках. Может быть, там есть письмо и для нее.

Письмо было – от леди Андреа Поттс, жившей с полковником в Париже. Но едва Мэдлин успела сломать печать и прочесть первые строки, как в библиотеку поспешно вошла ее невестка.

– Где оно, Эдмунд? – с порога спросила она.

– Что – «оно»? – спросил граф, подняв брови.

– Ах, нечего насмешничать! Письмо от Джеймса. Где оно?

– Ах, это, – сказал он. – Дайте-ка взглянуть. Куда я его подевал? – Он огляделся, а потом похлопал себя по груди и достал письмо из внутреннего кармана фрака. – Действительно, адресовано графине Эмберли. Это вы, дорогая. От мистера Джеймса Парнелла, из Канады.

– Ах, Эдмунд, ну отдайте же! – проговорила Алекс, в нетерпении выхватывая у мужа письмо. – Уже второе в этом году. Как вы думаете, там все в порядке?

– Полагаю, он еще жив, поскольку пишет вам письма, – сказал граф. – А все остальное вы узнаете, когда откроете и прочтете письмо, дорогая.

– Конечно, конечно, – проговорила графиня, углубляясь в чтение. – Он в Монреале, – сообщила она. – В этом году он вернулся из внутренних областей и намеревается проработать в Монреале всю зиму. – Она продолжала читать. – Он пишет, что чувствует себя странно – вернуться в Нижнюю Канаду, проведя три года во внутренних областях. Трудно привыкнуть к людям, зданиям и к шуму. Вообразите только, Эдмунд…

Вдруг графиня резко обернулась и посмотрела на своего мужа, который по-прежнему стоял, прислонившись к камину, и улыбался.

– Ах, Эдмунд! Представь, он приезжает домой следующим летом. Вот видишь… – Она снова заглянула в письмо. – Он везет меха на аукцион. И будет здесь через несколько месяцев. Я так волнуюсь!

– Да, – отозвался граф, – я заметил. Думаю, что Мэдлин заметила, как бурно вы отреагировали на это письмо.

– Что? – переспросила Мэдлин. – Ах да, конечно.

Когда жена вышла, прижимая к груди драгоценное письмо, граф Эмберли фыркнул.

– Увы, следующим летом я, будучи всего лишь мужем графини, вынужден буду довольствоваться вторым местом в ее сердце. А вы помните Парнелла, Мэдлин? Ну конечно, помните. Он ведь жил здесь в то лето, когда мы обручились с Алекс. А потом так странно уехал среди ночи, в разгар бала. Непредсказуемый характер, правда? Но он очень привязан к Алекс, а она к нему. Он вам нравится?

Мэдлин задумалась.

– Он был очень молчалив, – ответила она. – Мне не часто приходилось с ним общаться. Я его плохо помню.

– Как там леди Андреа? – спросил он, кивая на письмо в ее руке.

– Что? Ах, я еще не прочла. Я слушала Александру. Я очень рада за нее. Пожалуй, я пойду с письмом к себе наверх. Там и прочту.

Он едет домой. Господи помилуй, он едет домой! Или, во всяком случае, в Англию. Может быть, не в Эмберли. Его родители, лорд и леди Бэкворт, живут в Йоркшире. Вероятнее всего, он отправится к ним, а значит – и Александра, и Эдмунд.

Вряд ли он приедет в Эмберли.

А если и так, ей придется бежать отсюда. Может быть, к Домми в Уилтшир.

Она не хочет его видеть. Ни за что!

Боже мой, он едет домой! А если все же в Эмберли? И если она снова его увидит?

Улыбаясь себе в зеркале, Эллен вынула из пучка шпильки и распустила волосы. Она получила приказание, и она ему подчинится. Ляжет и отдохнет в течение часа.

Она действительно очень устала. Но как забавно и как трогательно было, когда Доминик сказал ей, сидя в коляске по дороге домой, что она должна обещать ему немедленно пойти к себе, иначе он отнесет ее на руках. И когда его мать встретила ее в коридоре, взяла под руку и проводила до ее комнаты, ласково пожурив за неосмотрительность.

Но Эллен не жалела, что совершила этот подъем. Ведь они шли так медленно, что не чувствовалось почти никакого напряжения. А когда добрались до вершины и ждали, пока за ними прибудет коляска, Доминик заставил ее лечь на траву, подстелив свой фрак на тот случай, если трава еще не совсем высохла.

– Но вы замерзнете, – возражала она. – Сейчас октябрь, Доминик.

Он вытянулся на траве рядом с ней, не обращая внимания на сырость.

– Я перенес и худшее, – сказал он. – И вы тоже.

– Вы помните?..

И они снова пустились в общие воспоминания, так что появление коляски застало их врасплох.

Эллен легла в постель под верхнее покрывало и закрыла глаза. Заставила себя расслабиться. В конце концов они могут быть друзьями. И этого достаточно. Она сделает так, что этого будет достаточно. Сегодня был счастливый день. Блаженно-счастливый.

Внезапно дверь в ее комнату отворилась без стука, сообщив о чьем-то появлении. Повернув голову, Эллен обнаружила, что в дверях стоит Дженнифер, бледная и явно расстроенная.

– Что такое? – Эллен приподнялась на локте. Дженнифер закрыла дверь и прислонилась к ней.

– Как давно это у вас? – спросила она. – С тех пор как умер папа?

– Что? – нахмурилась Эллен.

– Вы и лорд Иден, – продолжала девушка. – Вы стали любовниками, когда еще папа был жив? Это так?

Эллен на мгновение закрыла глаза, медленно спустила ноги с кровати.

– Дженнифер… – начала она. Голос у девушки задрожал.

– Полагаю, что ребенок, которого вы ждете, от него, а вовсе не от папы. Это так, да?

– Я никогда не была неверна вашему отцу, – проговорила Эллен. – Никогда, Дженнифер. Я любила его.

– Он ничего не подозревал, да? И я тоже. Папа думал, что лорд Иден бывает у нас потому, что они друзья. Но все было не так. Впрочем, ничего странного. Я только удивляюсь, до чего я была наивна, ничего не замечала. Папа был некрасив и гораздо старше вас. Лорд Иден – самый красивый мужчина из всех, кого я знаю. Сколько же это продолжается, Эллен? Несколько лет?

Эллен покачала головой.

– Выслушайте меня, – сказала она. – Я знаю, что вы огорчены и не поверите ни единому моему слову. Но прошу вас, выслушайте меня. И когда вы успокоитесь, вы поймете, что я говорю вам правду.

Она никогда не видела, чтобы Дженнифер говорила с кем-либо презрительно. Теперь она это видела.

– Папа верил вашей лжи много лет. И я всегда верила. Посмотрим, сможете ли вы меня переубедить. Я слушаю.

– Лорд Иден… Доминик… и я – мы обручились, – сказала Эллен. – И вы правы – это его ребенок. Я понесла через месяц после смерти вашего отца. Когда Доминик выздоравливал после ранения в нашем доме.

– Замечательное выздоровление! – заметила Дженнифер.

– До этого между нами ничего не было, – продолжала Эллен. – Он был другом вашего отца, а я была его женой. Верной в течение всех пяти лет и исключительно по собственной склонности. Я его любила. Потом, когда я потеряла мужа, а Доминик был со мной, мы в потрясении бросились друг к другу за утешением и был зачат этот ребенок. Мы оба проявили слабость, память вашего отца заслуживала другого. Я пережила страшные угрызения совести и даже первое время обвиняла себя в неверности. Но ничего этого не случилось бы, Дженнифер, останься ваш отец живым. Доминик тоже человек чести.

– Вы шлюха и потаскуха, – спокойно проговорила Дженнифер.

Эллен вскочила, дрожащей рукой закрывая рот.

– Вы поймете, когда немного подумаете, – сказала она, – что несправедливы, Дженнифер. Я не собиралась ничего скрывать от вас. Но пыталась найти возможность все рассказать вам. Ваш дед и ваша тетка уже знают главное, хотя им и не известно имя отца. Я поговорю с леди Эмберли либо с ее свекровью. Возможно, они вам помогут. В настоящий момент я на это не способна.

– Мне не нужна ничья помощь, – запальчиво возразила Дженнифер. – Я не ребенок, которого можно утешить, укачав его. Я недавно потеряла отца. Но у меня были вы. Я любила вас так, словно вы моя родная мать, хотя вы так молоды, что могли бы быть моей сестрой. Я рада, что вы мне не мать и не сестра, Эллен. И я рада, что папа хотя бы не знал, что делается у него под носом. Его жена и лучший друг! Это убило бы его.

Эллен склонила голову и закрыла глаза. Вскоре она услышала, как дверь отворилась и снова закрылась.

Прошло не менее получаса, прежде чем она почувствовала себя достаточно спокойной, чтобы отправиться на поиски вдовствующей графини Эмберли.

Получасом позже лейтенант Пенворт нашел Дженнифер в музыкальной гостиной. Девушка сидела за фортепьяно, беспорядочно тыча одним пальцем в клавиши.

– Вы собираетесь вернуться к азам? – спросил он. – Не полезней ли будет играть гаммы?

Она сложила руки на коленях и уставилась на них.

– Я, вероятно, сказал что-то необычайно умное или шокирующее… – он подтащился к ней ближе на своих костылях, – коль скоро заставил вас замолчать.

– Ступайте прочь, – спокойно проговорила она. Он остановился позади скамьи и посмотрел на пучок темных завитков у нее на затылке.

– Почему у меня такое чувство, будто вы сказали «помогите мне»? Что-то случилось?

– Ступайте прочь, – повторила она. Он осторожно уселся на край скамьи.

– Я потерял некоторые части своего тела, – сказал он, – но у меня еще остались два плеча – весьма крепких. Не хотите ли воспользоваться одним из них?

Положив руку на клавиатуру, она нажала сразу несколько клавишей. А потом еще и еще.

– Оставьте же меня, – сказала она. – Оставьте меня в покое!

С грустью посмотрев на ее руку, он сунул костыли под мышку и стал медленно вставать.

– Не уходите! – Она положила ладони на клавиатуру и опустила на них голову. Раздался громкий, постепенно замирающий звук.

Он бережно положил руку на ее темные завитки и сидел молча.

– Ребенок у Эллен не от папы, – начала она. – Это от лорда Идена, и они собираются пожениться. А после смерти папы не прошло еще и четырех месяцев. И зачем только я говорю все это почти постороннему человеку?

– Это не имеет значения, – сказал он. – Иногда легче поговорить с посторонним. Вас это сильно уязвило?

– Папа обожал ее. Мне кажется, он любил ее больше, чем меня. А она притворялась, что любит его. И она его обманула. С его лучшим другом.

– Я видел их вместе, – осторожно проговорил Пенворт. – Я имею в виду вашего отца и мачеху. Мне никогда не казалось, что там есть какое-то притворство. Вы уверены, что все это происходило еще при жизни вашего отца?

– Она клянется, что нет. Но она лгунья и… все остальное. Так я ей и сказала в лицо. Я ее ненавижу. И его. Но ее больше, потому что она обманула и меня тоже. Я ее любила.

– А вдруг она говорит правду? – сказал он. – Иден был с ней, не так ли? После того как его ранили? Между раненым и той, что выхаживает его, может возникнуть сильная связь. Я это знаю. Со мной так и было. А вдруг до того между ними ничего не было? Я в высшей степени уважаю миссис Симпсон. И Идена. Вряд ли они поступили бы так с вашим отцом.

– Вы любили Мэдлин до того, как вас ранили?

– На самом деле – нет.

Она выпрямилась, и он бережно переложил руку на ее плечо.

– Она вызывала у меня восхищение. Но ведь это чувство вызывали многие молодые леди, в том числе и вы. Я полюбил ее позже – на какое-то время. Теперь мы разорвали помолвку.

Она резко обернулась.

– Мы не поссорились, – сказал он. – Мы просто сошлись на том – не без грусти, – что случившееся в Брюсселе не очень серьезная вещь и долго не продлится. Мы не сможем ужиться друг с другом. Теперь это стало ясно. Видите ли, при таких обстоятельствах могут случиться странные вещи. Пожалуй, даже и те, что случились с Иденом и вашей мачехой. Дайте же ей возможность показать вам, что она не такая – я представляю, как именно вы ее назвали. И не убеждайте себя, не получив новых доказательств, что все между ними происходило до гибели вашего отца.

– Вы так добры ко мне, – сказала она. – Почему? Я не упускала ни одной возможности нагрубить вам.

– Может быть, именно поэтому, – улыбнулся он. – Может быть, мне нужен был именно такой человек. Избыток доброты доводил меня до безумия.

Дверь в музыкальную гостиную открылась, и он снял руку с плеча Дженнифер. Обернувшись, он увидел, что в гостиную вошла вдовствующая графиня. Улыбнувшись ему, она многозначительно подняла брови.

– Я пойду в библиотеку – поищу, чего бы почитать, – сказал Пенворт, опираясь на костыли.

Графиня смотрела, как он вышел из комнаты, а Дженнифер продолжала сидеть, понуро опустив голову и рассматривая свои ладони.

– Итак, мое бедное дитя, – начала вдовствующая графиня, усаживаясь на скамью, где только что сидел Аллан Пенворт, и обнимая девушку за плечи. – Насколько я понимаю, мой сын и ваша мачеха сильно вас огорчили.

В тот день все были приглашены на обед к Кортни. Мистер Кортни, приехавший в Эмберли накануне под проливным дождем, чтобы лично вручить приглашение, уверял, что прием будет без особых церемоний, запросто, чтобы молодежь могла повеселиться. О людях постарше он ничего не сказал, но все знали, что мистер Кортни обожал оживленное собрание гостей в своем доме.

Он упорно называл свой дом фермерским домом, а свою гостиную – общей комнатой. На самом деле он был процветающим фермером-арендатором, что видно было по размерам и великолепию его поместья. Но мистер Кортни не просто так любил демонстрировать свое обиталище. Истинная цель его амбиций – хорошо выдать замуж свою единственную дочь, и три года назад он этого добился: она стала женой младшего брата барона Ренфру.

Лейтенант Пенворт тоже решил присоединиться к обществу. Он ехал в экипаже вместе с Мэдлин, лордом Иденом и Эллен. Дженнифер, которая всю оставшуюся часть дня не смотрела на Эллен и не обменялась с ней ни единым словом, ехала в другом экипаже с графом, его женой и матерью.