Глава 18

Спустя несколько дней шестнадцать человек приглашенных явились в дом сэра Джаспера Симпсона на обед. Прием, к сожалению, будет невеселым, сообщил он гостям, перед тем как перейти из гостиной в столовую. Многие здесь носят траур, и посему танцев не будет. Хозяин дома пояснил, что он все же не устоял перед желанием устроить прием в честь своей невестки и внучки, с которыми волею судьбы недавно познакомился.

Лорд Иден отметил про себя, что знает почти всех присутствующих. Не знал он только самого сэра Джаспера и миссис Эдит Симпсон, но он несколько раз встречал Филипа Симпсона в «Уайт-клубе». Знаком он был также с мистером и миссис Эверет, родственниками Чарли. Молодого мистера Лоуренса Уинслоу он никогда не встречал, но хорошо знал виконта Эджертона. А когда этот джентльмен и Уолтер признали друг в друге старых школьных товарищей, их оживление передалось и прочим гостям.

Даже Мэдлин и Пенворт сумели побороть напряжение, которое возникло между ними. Мэдлин беспокоило, хватит ли у него сил, чтобы целый вечер пробыть в таком многолюдном обществе.

Обняв ее за плечи, Пенворт сказал, что есть только один способ выяснить это. А хватит ли сил у нее…

Лорд Иден до сих пор так и не понял, почему принял это приглашение. Из-за желания выручить Сьюзен? Или его убедила Анна? Или нетерпеливое выражение лица мисс Симпсон? Или же потому, что поддался слабости и эгоистичному желанию помучить себя еще раз? А может, и Эллен тоже?

Когда сэр Джаспер взял Эллен под руку и повел ее в столовую, а сам он предложил руку Сьюзен, он твердо сказал себе, что в этот вечер будет держаться подальше от Эллен. Таким образом он отнесется с уважением к ее чувствам.

Он радовался, что чемоданы его упакованы и все распоряжения касательно завтрашнего отъезда сделаны. Стало быть, никакому соблазну он просто не может поддаться. Надо забывать ее и начинать новую жизнь. Усадив Сьюзен как можно дальше от хозяина, сидевшего во главе стола, он принялся любезничать и с ней, и с леди Хэвершем, сидевшей рядом с ним. Он как бы замкнул себя на разговоре с этими леди, а также с Уинслоу и миссис Эверет, сидевшими напротив. Скоро, думал он, этот нелегкий час промелькнет, дамы удалятся, а сэр Джаспер уведет джентльменов туда, где соберутся любители посидеть за портвейном и разговором в мужской компании, – это еще час.

Но сэр Джаспер поднялся до того, как Эдит Симпсон подала знак дамам. Он сказал, что просит гостей присоединиться к его тостам в честь внучки, которую обстоятельства удерживали вдали от него в течение всей ее жизни, и в честь его дорогой невестки, которая была отрадой последних лет жизни его сына. Все с готовностью подняли свои бокалы.

Впервые за вечер лорд Иден позволил себе открыто взглянуть на Эллен. Она сидела очень прямо, с бледным и напряженным лицом, устремив огромные умоляющие глаза на свекра. Одна ее рука потянулась было к его руке, но снова опустилась на колени.

Лорд Иден зажмурил глаза.

– Третий мой тост, – сказал сэр Джаспер, – я предлагаю в честь третьего человека, того, кто сегодня уже с нами. Таким образом, нас – семнадцать, – и он ободряюще улыбнулся своей невестке.

Та закрыла глаза и крепко стиснула кулаки.

– За моего будущего внука, – провозгласил сэр Джаспер. – За моего внука, за самую главную мою надежду. За моего наследника.

Глухо зажужжали голоса, заскрипели отодвигаемые стулья. Поплыл звон бокалов. Лорд Иден смутно слышал, как Сьюзен говорит, мол, в жизни не была так удивлена. Он увидел Дженнифер – она прижимала ладошки к губам и тихо плакала.

Он стоял, кланялся и улыбался, пока дамы покидали столовую. Даже принял участие в разговоре о скачках и о достоинствах лошадей, выставленных на аукционе, который проходил в эти дни у Тэттерселла. Он не знал, сколько просидели мужчины за портвейном – десять минут, полчаса или целый час.

Наконец сэр Джаспер предложил им присоединиться к дамам в соседней гостиной.

До прихода мужчин Дженнифер сидела рядом с Эллен. Большинство дам собрались вокруг фортепьяно, музицировали.

За последние месяцы Дженнифер впервые была так счастлива. Она снова и снова повторяла это Эллен. И корила, почему Эллен не сказала ей раньше.

– Мне было так жаль вас, Эллен, – говорила девушка. – У меня появились друзья, и я постоянно бываю на людях, веселюсь. Я поняла, что потерять мужа гораздо тяжелее, чем потерять отца. Я мечтала, чтобы у вас кто-то появился. Но хотя вы молоды и очень хороши собой и, конечно же, снова когда-нибудь выйдете замуж, пока вы не можете об этом и думать, правда? А вот теперь у вас действительно появился он – ваш ребенок. Ах, Эллен, я знаю, почему вы не сказали мне раньше: я бы закружила, затискала вас.

– Дженнифер, – вид у Эллен был расстроенный, – я не хотела, чтобы вы узнали новость таким вот образом. Я хотела рассказать вам обо всем. Мне вообще нужно сказать вам очень многое.

Дженнифер захлопала в ладоши:

– Да, вы расскажете мне все-все, когда у нас будет свободное время. Целых три недели в Эмберли-Корт! Ах, Эллен, жизнь снова стала вдруг очень хорошей. Но вы не кажетесь счастливой. Я такая бесчувственная! Конечно, папы больше нет с нами. Он ведь ничего не знал, да?

– Да. Он ничего не знал.

Едва мужчины вошли в гостиную, Эллен поднялась с места и стала у рояля, делая вид, что поглощена игрой Мэдлин.

Эллен сидела между Эдит и миссис Эверет; они беседовали и пили чай. Ей казалось, что здесь ей ничего не грозит. Но когда чай был выпит, Эдит взяла свою чашку и чашку Эллен и отнесла их на поднос. Там она задержалась, чтобы поговорить с Дороти. А миссис Эверет позвали аккомпанировать на фортепьяно Анне с Дженнифер, которые вознамерились петь дуэтом.

Эллен не успела среагировать, и свободное кресло рядом с ней заняли. Эллен сжала лежащие на коленях руки и устремила взгляд на один из карточных столов, где лейтенант Пенворт со Сьюзен Дженнингс в качестве партнерши собирался сразиться с лордом Эджертоном и Мэдлин.

– Итак, Эллен, – ровным голосом проговорил лорд Иден, – кажется, вы забыли что-то сказать мне.

– Я вас не понимаю. – Она перевела взгляд на его ноги, облаченные в синие короткие панталоны; но посмотреть ему в лицо не могла.

– Вы забыли рассказать мне, что наша связь возымела последствия.

– Вы говорите об объявлении, которое сэр Джаспер сделал за обедом? – Она понимала, что эта фраза звучит нелепо, но не могла придумать ничего другого.

– Полагаю, что весьма немногие мужчины таким вот образом узнают о своем отцовстве. Но при данных обстоятельствах я вообще должен радоваться, что поставлен в известность. Завтра вашей тайне уже ничто не грозило бы. Ведь я уезжаю в Уилтшир.

– Моей тайне? Но это не тайна, милорд. Я решила рассказать об этом своим близким. У меня просто не было возможности рассказать и вам.

– Ну конечно, – сказал он. – Как это глупо с моей стороны – вообразить, будто я что-то значу. Я всего лишь посадил семечко. Я всего-навсего отец. Совершенно ненужное лицо, поскольку семечко уже посажено. Какая самонадеянность с моей стороны – полагать, что отец может рассчитывать на уважение его чувств.

– Вы заблуждаетесь, – сказала она. – Это ребенок Чарли.

Она чувствовала, что он пристально смотрит на нее. Она же делала вид, что наблюдает за карточной игрой на другом конце комнаты.

– Понятно, – сказал он. – Значит, это счастливое совпадение – после пяти лет замужества он подарил вам дитя в самый последний момент. По вас еще ничего не заметно. Стало быть, это произошло в самый последний день.

– Да, это счастливое совпадение.

– Рад за семейство Симпсон. Очень рад за сэра Джаспера, теперь он может ждать еще одного внука. Того, кто заменит ему потерянного сына и станет утешением его старости.

– Именно так, – сказала она.

– И рад за мисс Симпсон, у которой появится брат или сестра. И за мистера Филипа Симпсона, с июня ставшего наследником своего отца. Наверное, Симпсоны надеются, что дитя будет мужского пола и фамильная собственность и состояние вновь перейдут к потомкам Чарли. – Он резко наклонился к ней. – Что вы сказали?

– Да, – только и ответила она.

– Эллен, я никогда не считал вас трусихой. Я множество раз был свидетелем вашей незаурядной храбрости. Теперь же вы демонстрируете незаурядную трусость.

Она в первый раз посмотрела на него; глаза ее сверкали.

– Докажите! – почти выкрикнула она. – Докажите, что я лгу. Что это ребенок не Чарли. А я трусиха, не способная сказать правду. Докажите!

– Этого я не могу. – Он покачал головой. – И не стал бы даже если бы и мог. Но мы оба знаем правду, Эллен. Вы носите дитя, которое зачали мы с вами. И дитя это всегда будет нашим, сколько бы вы ни выискивали сходства с Чарли когда ребенок подрастет. Вам сильно повезет, если глаза И у него будут не зеленого цвета.

– У Чарли глаза не были зеленые, – сказала она. – И у меня тоже.

Он медленно и даже лениво оглядел присутствующих, убедившись, что на них никто не обращает внимания.

– Знаете, Эллен, – сказал он, – вам повезло, что мы находимся среди людей и должны делать вид, будто заняты дружеской и совершенно несерьезной болтовней. Очень повезло. Потому что вот уже целый час я нахожусь в шоке. Но я начинаю злиться.

– И зря. Это не имеет к вам никакого отношения, милорд.

– Мне хочется схватить вас обеими руками, – спокойно проговорил он, – и хорошенько встряхнуть. Потом положить вас к себе на колени и отлупить так, что станет больно сидеть. Но тут я не могу сделать ни того ни другого. И слава Богу. Я никогда не поднимал руку на женщину. Но мне хочется совершить по отношению к вам какое-то дикое насилие, Эллен. Учтите, я говорю это очень серьезно, хотя должен делать вид, что мы болтаем о пустяках.

– Мне кажется, мы уже сказали друг другу все, – прошептала она, чувствуя, что задыхается. – Почему вы пришли сюда, милорд? Вы простились со мной в доме вашей матушки.

– Мы не сказали и сотой доли того, что должны были сказать, – возразил он. – Тогда я не знал, что вы носите мое дитя, Эллен. Вы предпочли обмануть меня, скрыть то, что каждый мужчина имеет право знать. Наш разговор отнюдь не закончен. И не будет закончен, пока вы не наберетесь храбрости посмотреть мне прямо в глаза и сказать правду, чтобы мы могли обсудить как разумные существа, что нам делать с нашим ребенком.

– Об этом ребенке будут хорошо заботиться, – возразила она. – Вам нечего беспокоиться.

– Но это не только ваш ребенок. Он наш. И мы вместе решим, где и как он будет жить.

Они сидели бок о бок, делая вид, что следят за карточной игрой, внешне спокойные, но внутренне взвинченные от негодования, напряжения и присутствия друг друга.

– Эллен, – проговорил он наконец, заставив себя успокоиться, – скажите мне правду. Пожалуйста. Я любил вас те шесть дней, и вы любили меня. Что бы мы ни говорили теперь, то была любовь. Бесценная для обоих. Наверное, она прошла и никогда уже не воскреснет. Но что было, то было. Скажите мне – во имя той любви – правду. Я не причиню хлопот ни вам, ни вашей родне. По отношению к ним можете поступить как вам угодно. Но посмотрите на меня и скажите мне правду.

Она чувствовала, что не может ни пошевелиться, ни раскрыть рта. Это ведь так легко. Именно этого ей и хотелось – снять часть бремени от сознания тайной вины. Пусть она не может взглянуть на него, но надо взять и сказать правду: это ваше дитя, Доминик. Взять и сказать. Это ведь так легко.

Она молчала.

– Молчаливое согласие, так? – проговорил он наконец. – Это все, чего я удостоился? Вы не можете даже посмотреть мне в глаза и повторить, что я ошибаюсь?

У нее внутри звучали слова; она знала, как их мало, как они просты и насколько ей станет легче, когда она их произнесет. Знала, что он имеет полное право услышать их.

Но она молчала.

Он резко встал. Они не заметили, как закончилась одна из карточных партий и Сьюзен Дженнингс подошла к ним.

– Какой приятный вечер, – сказала она, садясь на свободный стул и улыбаясь лорду Идену, который вновь занял свое место. – Конечно, миссис Симпсон, нам с вами естественнее было бы остаться дома, предаваясь горю. Но ведь нужно делать попытки продолжать жить дальше, не так ли?

– Да, – коротко бросила Эллен.

– Вам все же повезло, – продолжала Сьюзен, раскрывая веер и медленно обмахиваясь им, – у вас есть дочь, которая рядом с вами. И вы ждете другого события. – Она лукаво взглянула на лорда Идена. – Но не стоит заставлять его милость краснеть, обсуждая при нем такие вещи.

– А что, Сьюзен, – спросил лорд Иден, – миссис Кортни долго еще пробудет в Лондоне?

– Она поговаривает о возвращении домой, – ответила Сьюзен. – Папа и мальчики совсем беспомощны, когда ее нет. Но она знает, что нужна мне, и не покинет меня в это горестное время. Это такое утешение, миссис Симпсон, когда твоя матушка рядом.

Эллен в знак согласия склонила голову.

– Вы завтра едете в Уилтшир, милорд? – спросила Сьюзен. – Я уверена, что ваши родственники будут очень скучать без вас.

– После Рождества, – резко проговорил он. – Я поеду в Уилтшир после Рождества. Несколько месяцев я проведу в Эмберли-Корт.

Лицо Сьюзен просветлело.

– Как обрадуется ваша мама! – сказала она.

– Да, она будет очень рада, когда вся семья снова собирается в Эмберли.

– Конечно, – сказала Сьюзен, – мне тоже скоро нужно возвращаться в деревню. Маменька тревожится, а лорд Ренфру вознамерился обручиться с леди Пенелопой Варли, хотя он уверял меня, будто я всегда могу обрести с ним домашний очаг. Я, разумеется, проведу остаток дней моих дома, в тихом трауре.

– В таком случае, Сьюзен, я с нетерпением буду ждать нашей встречи в Эмберли, – сказал лорд Иден.

– Вы очень любезны, милорд, – сказала она. – Вам понравится в Эмберли-Корт, миссис Симпсон. Долина, берег моря, утесы. Правда, я боюсь высоты, и утесы мне не доставляют удовольствия. Надеюсь, вы не такая глупышка, как я. У вас там найдется много разных занятий. А молодежь сможет повеселиться. Ваша падчерица будет там просто счастлива.

– Мне кажется, что миссис Симпсон скорее относится к молодежи, – заметил лорд Иден.

Сьюзен виновато посмотрела на него своими испуганными глазами.

– Конечно, – сказала она, – простите меня, сударыня. Я не имела в виду… Осмелюсь заметить, вы только лет на пять-шесть старше меня. Просто вы дольше были замужем и муж ваш был старше моего. И к тому же вы в положении. Но я не хотела сказать, что вы немолоды.

Неожиданно перед ними вырос улыбающийся сэр Джаспер.

– Миссис Дженнингс, мистеру Уинслоу нужен партнер. Не будете ли вы так любезны?

– Ну конечно, – ответила Сьюзен. – Очень любезно с вашей стороны обратиться ко мне, сэр.

Лорд Иден тоже встал, хотя задержался на мгновение, когда они остались вдвоем.

– Я жду вашего ответа в Эмберли, Эллен, – сказал он. – Вы собираетесь пробыть в Эмберли три недели? Или вы намерены отказаться от поездки? Но от меня вам все равно не скрыться. Вы скажете правду, глядя мне в глаза, так или иначе.

– Я поеду в Эмберли-Корт, – проговорила она. – Я не меняю своих намерений с такой быстротой, как вы, милорд.

– Значит, мы поговорим позже. – Он кивнул и повернулся к ней спиной. Но, шагнув к столам, снова повернулся к ней. – Вы были у врача, Эллен?

– Да.

– Все в порядке? – спросил он. – Обмороки больше не повторялись? Полагаю, их вызвало именно ваше положение.

– Врач говорит, что у меня прекрасное здоровье.

Он задумчиво посмотрел на нее и медленно отошел.

Всю ночь Эллен не сомкнула глаз. Обвинение в трусости угодило в самое больное место. И он совершенно прав – она трусиха.

Не прошло еще и месяца после гибели мужа, а она уже понесла от другого. И скрывает правду от семьи Чарли. Она никогда не лгала им. Но она позволила им поверить в эту ложь, что ничем не лучше. А теперь она, кажется, попала и вовсе в безвыходное положение.

Но худшее уже позади. Она не побоялась солгать. Она сказала Доминику, что ребенок от Чарли. Бессмысленная и ненужная ложь. Она и сама не могла ответить, почему сделала это. Ведь она не имела права утаивать от него правду. А ведь можно было поставить все на свои места, он сам дал ей эту возможность.

Прежде она так гордилась своей независимостью, способностью пережить даже такой сокрушительный удар, как гибель Чарли. Но у нее не хватило смелости признать, что ребенка, которого она носит под сердцем, она зачала не от мужа, а от другого человека, зачала в любви.

На следующее утро, выскользнув из дома, она велела высадить себя у дома графа Хэрроуби. Ей так хотелось его застать, прежде чем он отправится в один из своих клубов. Напрасные страхи – ей пришлось даже ждать в утренней гостиной, пока камердинер оденет и побреет графа.

Когда он наконец появился, Эллен бросилась через всю комнату в его объятия, даже не поздоровавшись.

– Элли! – сказал он, обхватив крупной ладонью ее голову. – Что случилось, детка?

– Он все узнал, – выдохнула она ему в шейный платок, – а я солгала и сказала, что ребенок от Чарли. Если это будет мальчик, он станет наследником сэра Джаспера. А Филип будет обманут. Папа, папа! Я так все запутала! Мне двадцать пять лет, а я так все запутала!

– Элли, – сказал он, успокаивая ее в своих объятиях, – все мы порой устраиваем путаницы, детка. Но если сильно захотеть, всегда найдется выход.

Она закрыла глаза, отдаваясь покою его крепких объятий.

– Вы завтракали? Позавтракаем вместе, и вы расскажет те мне все по порядку. Кто все узнал – отец ребенка?

Она кивнула, уткнувшись в его теплую грудь.

– Я действительно не завтракала, – сказала она, успокаиваясь.

Во время завтрака отец говорил очень мало. А она все говорила и говорила… Ему даже не пришлось давать ей советов, оценивать ее слова и поступки. Он просто предложил отправиться вместе к сэру Джасперу Симпсону, и ей показалось, что это решение она приняла самостоятельно. Ей было очень страшно, но она поступит именно так. Только отправится одна.

– Папа, – сказала она, становясь на цыпочки и обвивая руками его шею так, чтобы прижаться щекой к щеке. – Папа, как ужасно, что я отвернулась от вас и решила, что это достойный поступок. Мне не важно, кто зачал меня. Правда, абсолютно не важно. Вы мой отец, и это главное.

– И здесь, девочка, ваш дом, – сказал он, гладя ее по волосам. – Приезжайте сюда, Элли, когда уедете из дома графа Эмберли. Не покупайте жилье, которое будет вам не по душе. Если вы вернетесь домой, я не буду пить.

Она высвободила лицо из его ладоней и улыбнулась, глядя на него.

– Нет, папа, – сказала она, – будете. Нужно быть честным. Но это не имеет значения. Я все равно вас люблю.

Он улыбнулся с несколько робким видом. Она все же нанесла визит своему свекру – это были самые неприятные полчаса в ее жизни. А когда они закончились, она не дала себе расслабиться – нужно было еще открыться своей невестке.

Она только попросила не говорить ни о чем Дженнифер.

Она сама все ей расскажет. Наверное, в конце их пребывания в Эмберли. Никто не сказал, что ее общество противопоказано Дженнифер, что она не должна ехать с ней в гости к графу Эмберли. Честно говоря, Эллен удивилась этому. Дороти даже не утратила своей любезности и не отказала ей от дома.

Все оказалось гораздо легче – и во много раз хуже, – нежели она предполагала.

Лорду Идену тоже предстояли кое-какие встречи перед поездкой.

Мэдлин не стала дожидаться утра и явилась в туалетную комнату брата вскоре после того, как он отвез домой Сьюзен.

– Домми, – начала Мэдлин, прислонившись спиной к дверям, – вы знали?

Он не стал притворяться, будто не понимает, о чем речь.

– Нет, – сказал он.

– Это ваш ребенок?

– Она мне сказала, что нет.

– Я видела, что вы разговаривали. – Мэдлин оторвалась от дверей и подошла к нему ближе. – Думаете, она сказала вам не правду, Домми? Вы ведь были любовниками, да?

– Она говорит, что ребенок от Чарли, – сказал он, пряча глаза.

– Ах, Домми, мне так жаль, так жаль. А завтра вы уезжаете. И вы никогда больше ее не увидите.

– Нет, поеду в Эмберли, – сказал он. Воцарилось молчание. А когда Мэдлин заговорила, в ее голосе звучали ее обычные бодрые нотки:

– Значит, вы решили бороться. Рада слышать. Эллен – самая разумная из женщин, которые когда-либо пленяли вас, Домми.

– Она вовсе не пленила меня, Мэд. Между нами все кончено. Разумеется, кроме этого. Просто нужно кое-что уладить, вот и все.

– Да, – сказала она, – вот и все. – Она потянулась, чмокнула брата в щеку и упорхнула. Закрывая за собой дверь, остановилась. – Но этого вполне достаточно, Домми. Я это знаю. Я чувствую это безошибочно.

И, расхохотавшись, она закрыла дверь.

Иметь дело с Эдмундом оказалось делом далеко не легким. Лорд Иден зашел к брату чисто из вежливости – сообщить о своих намерениях. Он нашел брата в библиотеке.

– Что происходит? – спросил, нахмурившись, Эдмунд. – Вы едете в Эмберли, Доминик?

– Вам вовсе не нужно напускать на себя радостный вид, – отвечал лорд Иден с усмешкой.

– Я и не напускаю. Мы пригласили гостей. Полагаю вам известно, что один из них вряд ли будет рад вашему присутствию.

– Вы имеете в виду Эллен?

– Ну что ж, вы сами назвали имя, – согласился граф. – Я точно не знаю, что произошло в Брюсселе и что между вами происходило потом. И не стану допытываться. Но когда вы посетили меня несколько дней назад, она явно не проявила восторга.

– Теперь она знает, что я там буду, и не изменила своего намерения ехать.

На лице лорда Эмберли отразилось сомнение.

– Ну… что я могу сказать? Эмберли – ваш дом, Доминик. Мне бы и в голову не пришло закрыть его двери перед вами. Но я не могу позволить доставить неприятность миссис Симпсон. Вам это понятно?

– Я чувствую себя точно нашкодивший мальчишка, которому устроили выволочку. Я не доставлю ей никаких неприятностей, Эдмунд. Но я должен быть там. Вы понимаете?

– Нет, честно говоря, не понимаю. Но вы взрослый человек, Доминик. Я не имею права говорить вам, как вы должны себя вести, только напомню, что моя гостья находится под моей защитой.

– Разумеется, Эдмунд. – Задержавшись в дверях, он бросил, не поворачивая головы:

– Вы все равно узнаете это от Мэдлин или от Анны. Но я опережу их и сообщу вам сам: она ждет ребенка.

И он вышел.

Глава 19

Оказавшись дома, граф Эмберли испытывал невыразимое блаженство. Он чувствовал, что его дорогая супруга тоже несказанно рада. Вообще ему казалось невероятным, что когда-то он жил без Алекс. Соединила их судьба немногим дольше трех лет.

Гости приехали в Эмберли почти сразу же по их возвращении, и тогда же домой вернулись Кэррингтоны, привезя с собой друга Уолтера лорда Эджертона. Сьюзен с миссис Кортни присоединились к ним.

Начались визиты. Сначала это был добряк мистер Кортни сиявший от радости, что его драгоценные жена и дочь снова дома, затем пастор, сообщивший все местные новости в частности что мисс Петиция Стэнхоуп поправляется от сильной простуды, а его любезная спутница жизни пребывает в ожидании счастливого события. Такие же счастливые события вот уже много лет имели место каждый год.

Нужно было, в свою очередь, нанести визиты – Мортонам и Картрайтам, миссис Стэнхоуп и супруге пастора, миссис Уотсон. И самому близкому другу, сэру Перри Лэмпману с семейством. И разумеется, тем, кто работает в поместье.

При этом еще занимать гостей. Все утро граф Эмберли провел, показывая Эмберли-Корт миссис Симпсон и ее падчерице. Во второй половине дня он больше часа показывал лейтенанту Пенворту музыкальную гостиную и картинную галерею, пока гость не выбился из сил и не сел у окна, устремив взгляд на живописную долину, ведущую к морю и утесам – сам по себе великолепный пейзаж. Мэдлин осталась с ним.