Оползень

Обдумывая ситуацию в целом, я нашел, что в ней есть что-то странное. Старый Булл с самого начала знал, кто я такой, и мое появление встревожило его. Из этого я заключил, что ему есть что скрывать, и, по-видимому, я был прав, так как именно он столь решительно затоптал имя Трэнавана.

Говарда же беспокоили другие вещи: наше соперничество по поводу Клэр, его поражение в стычке относительно моей разведки на государственных землях, другое – в связи с порубкой леса во владениях Клэр. Но когда я попросил Мака распространить историю о том, что я – тот, кто выжил в катастрофе с Трэнаваном, Говард немедленно сорвался с цепи и дал мне двадцать четыре часа на то, чтобы я убрался из города.

Вот что странно! Булл Маттерсон знал, кто я, но не сказал об этом своему сыну, почему? Значит, он что-то скрывал и от него? А Говард? Какова его роль во всем этом? Почему он так встревожился, когда узнал, кто я? Может, он как-то оберегал отца?

Тут я услышал, как треснула сухая ветка, и быстро сел. Тонкая фигура двигалась между деревьями, приближаясь ко мне. Теплый голос Клэр сказал:

– Ты думал, что я позволю тебе ночевать здесь одному?

Я перевел дыхание.

– Мак будет шокирован.

– Он спит, – сказала Клэр, укладываясь рядом со мной. – Кроме того, шокировать репортера его возраста не так-то легко. Он, между прочим, взрослый.

6

На следующее утро за завтраком я сказал:

– Я все же сделаю еще одну попытку воздействовать на Говарда, попытаюсь воззвать к его здравому смыслу.

Мак проворчал:

– Ты думаешь, тебе удастся подойти близко к Дому Маттерсона?

– Нет, я отправлюсь в ущелье и начну там сверлить еще одну дыру, он тут же сам прибежит ко мне. Попросите, пожалуйста, Клэри присоединиться к нашей компании.

– Да, – согласился Мак, – это заставит Говарда прийти.

– Но там может возникнуть стычка, – предупредила Клэр.

– Ничего, я рискну, – сказал я и впился зубами в горячий пирог. – Возможно, ситуация прояснится. Мне надоело это хождение вокруг да около. А вы на этот раз оставайтесь дома, Мак.

– Ты хочешь дать мне отставку, – с обидой проговорил Мак и добавил, копируя меня: – Но ты не имеешь нрава запретить мне проводить изыскания на государственной земле. – Он потер руками глаза. – Беда в том, что я порядком устал.

– Вы что, не спали?

Уткнувшись в тарелку, Мак пробормотал:

– Слишком много какого-то шевеления ночью было. Кто-то ходил туда-сюда.

Клэр потупилась, ее шея и лицо густо покраснели. Я дружески улыбнулся Маку.

– Вероятно, вам лучше было ночевать в лесу, там очень спокойно.

Мак встал, отодвигая стул.

– Ну, я поехал за Клэри.

– Скажите ему, что могут возникнуть неприятности, – сказал я. – Пусть сам решает, присоединяться ему ко мне или нет. Он-то здесь ни при чем.

– Клэри будет счастлив попытаться обломать Говарда.

– Дело тут не в Говарде, – сказал я, имея в виду Джимми Вейстренда и двух его телохранителей.

Клэри прибыл, и мы втроем двинулись по дороге на Кинокси. Клэр тоже хотела ехать с нами, но эту идею я зарубил на корню.

– Вернувшись, – сказал я, – мы проголодаемся. Так что приготовь обед, а также бинтов и йода.

Никто не остановил нас, когда мы миновали турбинный зал и поехали дальше по дороге вверх. Мы остановились у самой плотины – я решил взять пробу прямо у ее основания. Исключительно важно было знать, есть ли слой плывучей глины под ней.

Мы с Клэри вытащили движок и остальное оборудование, перетащили их к месту бурения и подготовили установку к работе. Никто по-прежнему не обращал на нас внимания, хотя нас было очень хорошо видно отовсюду. В низу ущелья люди все так же копошились с турбиной. В их действиях наметился явный прогресс, потому что в трясину кинули столько бревен, что их хватило бы для работы маттерсоновской лесопилки в течение полных суток. Слышались крики, ругань, команды, но скоро они потонули в реве движка, который завел Клэри. Бурение началось.

Я осторожно вынимал образцы, поднятые с глубины тридцати четырех футов, и один из них показал Маку.

– Смотрите, здесь более влажно.

Мак нервно переминался с ноги на ногу.

– А здесь безопасно? Не может это случиться прямо сейчас?

– Может, – сказал я. – Но не думаю, что случится, пока нет. – Я улыбнулся. – Меня вовсе не привлекает перспектива скатиться вниз, особенно с плотиной на голове.

– Вы, ребята, говорите так, будто ждете землетрясения, – заметил Клэри.

– Это то, о чем я тебе рассказывал, – сказал Мак. – Вот об этом мы и говорим.

– Гм, – выдавил Клэри и стал озираться по сторонам. – А как же вы предсказываете землетрясение?

– Вот, например, одно из них приближается, – сказал я и показал пальцем. – На нас идет Говард в полной боевой готовности.

Он спускался по склону ущелья вместе с Джимми Вейстрендом, и, когда приблизился к нам, я увидел, что он клокочет от ярости.

– Я предупреждал тебя, Бойд! – заорал он. – Теперь ты получишь!

Я стоял не шелохнувшись, внимательно наблюдая за Вейстрендом, и, когда они оказались рядом, сказал:

– Говард, ты глупец, черт тебя возьми, почему ты не прочел мой отчет? Посмотри вон на то болото внизу.

По-моему, он даже не услышал моих слов. Тыча в меня пальцем, он гнул свое:

– Убирайся сейчас же, ты нам здесь не нужен.

– Нам? Ты имеешь в виду себя и своего отца?

Это, пожалуй, было лишнее; сейчас не имело смысла просто ругаться с ним, существовали вопросы поважнее.

– Послушай, Говард. Ради Бога, охолони немного. Помнишь, я тебя предупреждал о плывучей глине?

– Какой еще плывучей глине?

– Ты ведь не читал моего отчета, там об этом сказано.

– Иди ты к черту со своим отчетом! Что ты мне все талдычишь, отчет да отчет! Я тебе заплатил за него, а читать или не читать – это мое дело.

– Нет, в конце концов, это не только твое дело. Речь идет о жизни лю...

– Заткнись сейчас же, хватит об этом! – завопил он.

Мак сказал резко:

– Лучше выслушай его, Говард.

– Не вмешивайся не в свое дело, старый дурак, – прорычал тот. – И ты, Саммерскилл. Вы оба еще пожалеете, что связались с этим типом. Я сам об этом позабочусь.

– Говард, ты Мак Дугалла не трогай, – сказал я, – не то я тебе сломаю шею.

Клэри Саммерскилл искусно сплюнул и как бы невзначай попал на Говардов сапог.

– Вы меня нисколько не напугали, Маттерсон.

Говард шагнул ко мне и занес свой кулак. Я быстро сказал:

– Стой, Говард. К тебе идет подкрепление. – Я кивнул головой в сторону.

По склону осторожно спускались двое: один – одетый в униформу шофер; он вел другого, старика, поддерживая его под локоть.

Сам Булл Маттерсон вылез наконец из своего замка.

У Клэри отвисла челюсть, когда он посмотрел на эту пару и на стоявший на дороге большой "бэнтли".

– Ну и ну, черт возьми! Я уже целую вечность не видел старика, – сказал он вполголоса.

– Он, наверное, приехал защитить своего отпрыска, – сказал Мак язвительно.

Говард пошел навстречу отцу, чтобы помочь ему, – воплощение сыновней почтительности. Но тот сердито отвел протянутую ему руку. Он выглядел вполне прилично и явно не нуждался в посторонней помощи. Мак сказал со смешком:

– А старикан-то в лучшей форме, нежели я.

Я сказал:

– Такое впечатление, что приближается момент истины.

Мак лукаво взглянул на меня:

– Так, кажется, говорят про корриду, когда матадор заносит кинжал, чтобы убить быка. Чтобы свалить этого, тебе нужен очень острый клинок.

Наконец старик подошел к нам и пристально оглядел всю сцену. Шоферу он коротко бросил:

– Иди к машине. – Затем он задержал взгляд на буровой установке и перевел его на Джимми Вейстренда.

– Ты кто такой?

– Я работаю на строительстве станции.

Маттерсон поднял брови.

– Неужели? Вот и отправляйся туда.

Вейстренд нерешительно посмотрел на Говарда, тот слегка кивнул.

Обратившись к Клэри, Маттерсон отрезал:

– Ты нам тоже не нужен. И ты, Мак Дугалл.

Я спокойно сказал:

– Клэри, подождите нас у джипа. А Мак Дугалл пусть останется.

– Что ж, это его дело, – сказал Маттерсон. – Ну, что, Мак Дугалл?

– Я хочу посмотреть на честную борьбу. Двое на двое. – Он засмеялся. – Боб займется Говардом, а мы с вами, я думаю, образуем вполне подходящую пару для турнира ветеранов прошлых веков. – Он пощупал ладонью кожух движка, не слишком ли он горячий, и непринужденно прислонился к нему.

Маттерсон покачал головой.

– Хорошо, я не возражаю против свидетеля. Пусть послушает, что я скажу. – Он вонзил в меня взгляд своих холодных голубых глаз, отнюдь не выцветших от старости. – Я предупреждал тебя, Грант. Ты предпочел не обратить на это внимания.

Говард вмешался:

– Ты что, действительно считаешь, что он – Грант и что он был в той катастрофе?

– Помолчи, – сказал Маттерсон ледяным тоном и не поворачивая головы. – Я занимаюсь этим делом. Ты и твоя сестра наделали уже достаточно глупостей. – Он все не отводил от меня взгляда. – У тебя есть что сказать, Грант?

– У меня есть что сказать, но не о том, что могло произойти с Джоном Трэнаваном и его семьей. Я хочу сказать о более насущных...

– Ничто другое меня и не интересует, – перебил меня Маттерсон. – Говори, если есть о чем. А если нет, убирайся отсюда к черту, или я постараюсь тебе в этом поспособствовать.

– Конечно, – сказал я не торопясь. – Я бы хотел вам кое-что сообщить, но боюсь, это вам не понравится.

– Мне многое не нравилось в жизни, – произнес Маттерсон надменно – Еще кое-что ничего не изменит. – Он немного наклонился вперед. – Только смотри, будь осторожен со всякими обвинениями. Они могут обернуться против тебя.

Я заметил, что Говард как-то нервно дернулся.

– О, Боже, – сказал он, глядя на Мака, – не надо торопить события.

– Я тебе приказал молчать, – сказал старик. – И повторять больше не намерен. Ну, Грант, что там у тебя, говори, но помни о моем предупреждении. Я – Маттерсон, владелец этой земли и всех, кто на ней живет. А те, кем я не владею, все равно зависят от меня, и они прекрасно об этом знают. – Его губы тронула мрачная улыбка. – Обычно я так не разговариваю с людьми, это – плохая политика. Люди ведь не любят слушать правду о себе. Но это правда, и ты это прекрасно понимаешь. – Он распрямил плечи и продолжал: – Так вот. Не думаешь ли ты, что твое слово что-нибудь значит против моего? Особенно если я обнародую правду о твоем прошлом. Кто поверит слову наркомана и торговца наркотиками? Ладно, говори, и черт с тобой, Грант!

Я смотрел на него задумчиво. Он явно был уверен в том, что я что-то такое откопал, и открыто призывал меня высказаться, уповая на то, что репутация Гранта сведет все это на нет. Это был бы искусный маневр, если бы я впрямь что-то знал, а я ведь не знал, и если бы я был Грант. Я сказал:

– Послушайте, вы все время зовете меня Грантом, почему?

Выражение его лица слегка изменилось. Он резко сказал:

– Что ты имеешь в виду?

– Вам лучше знать, – сказал я. – Вы же опознавали тела. – Я мрачно ухмыльнулся. – А что, если я – Фрэнк Трэнаван?

Он не пошевелился, но лицо его приобрело грязно-серый оттенок. Затем он покачнулся, попытался что-то сказать, но лишь сдавленный хрип сорвался с его губ. Прежде чем кто-нибудь успел поддержать его, он рухнул на землю, словно одно из деревьев, сваленных на его угодьях.

Говард бросился к нему и наклонился над ним. Через его плечо я видел, что старик был жив, но дышал тяжело и неровно. Мак схватил меня за рукав и оттащил в сторону.

– Сердечный приступ, – сказал он. – Такое с ним уже бывало, я видел. Поэтому он особенно не вылезает из дому.

В момент истины мой клинок был остер, наверное, даже слишком. Да и был ли это момент истины? Этого я еще не знал. Я ведь так и не знал, кто я – Грант или Фрэнк Трэнаван. Я все еще был одинокой душой, слепо бродящей в потемках прошлого.

Глава 9

1

Все произошло стремительно.

Говард и я обменялись выкриками над распростертым телом. Кричал в основном Говард, я старался успокоить его. Шофер со всех ног бросился к нам от своей машины, и Мак отвел меня в сторону. Он показал пальцем на Говарда и сказал:

– Сейчас он хлопочет над своим отцом, но есть еще Джимми Вейстренд. Он может быстро очутиться здесь. Говард науськает на тебя своих ребят, как свору собак на зайца. Давай-ка лучше сматываться отсюда.

Я колебался. Старику было плохо, и я хотел убедиться в том, что с ним все же не произошло ничего страшного. С другой стороны, я видел, что Мак прав, – задерживаться здесь не стоило.

– Пошли, – сказал я. – Двигаемся.

Клэри Саммерскилл, увидев нас, спросил:

– Что там произошло? Вы что, пристукнули старика?

– Да ты что! – воскликнул Мак с возмущением. – У него приступ. Давай залезай в машину.

– А бур?

– Мы его здесь оставим, – сказал я. – Мы тут сделали все, что необходимо. – Я посмотрел вниз на маленькую группу людей под плотиной. – Может быть, даже переборщили.

Ведя джип, я приготовился ко всему, но ничего не произошло. Мы спокойно миновали турбинный зал, и я немного расслабился. Мак задумчиво произнес:

– Я смотрю, это вышибло-таки дух из старого негодяя, правда? Хотел бы я знать, почему.

– Меня начинает занимать этот Булл Маттерсон, – сказал я. – Мне кажется, он не так уж плох.

– После всего тою, что он наговорил тебе? – Мак был рассержен.

– Нет, он, конечно, крепкий орешек и не особенно выбирает средства достижения целей, но по существу, мне кажется, он честный человек. Если он умышленно неправильно опознал тело после катастрофы, он бы точно знал, кто я такой. Он не был бы потрясен настолько, чтобы свалиться с сердечным приступом. Он был просто в шоке, Мак.

– Пожалуй, да, – сказал Мак, покачивая головой. – Действительно, тут и для меня что-то не ясно.

– И для меня, – сказал Клэри. – Кто-нибудь скажет мне, что вообще происходит?

Я сказал:

– Клэри, вы можете оказать мне услугу? Поезжайте в контору, где выдают номера на автомобили, и узнайте, зарегистрировал ли Маттерсон примерно в середине сентября пятьдесят шестого года новый "бьюик". Я слышал, что он сделал это.

– А что из того? – спросил Мак.

– Надо знать, что случилось со старой машиной. Мэтью Вейстренд сказал мне, что ей было всего три месяца. Вы ведь имеете дело с подержанными автомобилями, Клэри. Можно что-нибудь выяснить?

– Через двенадцать лет? – воскликнул он. – Я думаю, невозможно. Но я все же попытаюсь.

Мы подъехали к домику Мака. Клэри вернулся в Форт-Фаррелл на своей машине. Мак и я рассказали Клэр обо всем, что произошло. Она помрачнела.

– Я его звала дядя Булл, – сказал она. – Вы знаете, он неплохой человек. Ведь только с появлением Доннера Корпорация Маттерсона стала такой зубастой.

Мак все же был настроек скептически.

– Доннер же не руководитель Корпорации. Он на службе, ему платят. В конце концов, плоды операции с Фондом Трэнавана пожинает именно Булл Маттерсон.

Клэр слабо улыбнулась.

– Мне кажется, он не видел в ней ничего незаконного. Для него она была просто удачно провернутым делом. Без всякого жульничества.

– Но аморальным, – ввернул Мак.

– Я согласна, что такого рода соображения действительно не приходили ему в голову, – сказала Клэр. – Он превратился в машину для делания денег. Он в тяжелом состоянии, Боб?

– Когда мы уезжали, он выглядел не блестяще, – сказал я. – Что же нам делать дальше, Мак?

– В связи с чем – с делом Трэнавана или с этой плотиной? – Он пожал плечами. – Я вообще думаю, что это уже не твоя забота. Теперь ход Говарда, и он может начать тебя преследовать.

– Но все-таки надо что-то решить по поводу плотины. А если повидаться с Доннером?

– Ты до него теперь не доберешься, – сказал Мак. – Говард его обработает соответствующим образом. Все, что тебе остается, – сидеть и ждать развязки или исчезнуть из города.

Я сказал:

– Господи, хоть бы мне никогда не слышать об этом Форт-Фаррелле! Извини, Клэр.

– Не говори глупостей, – сказал Мак. – Ты что, раскис из-за того, что со стариком случился сердечный приступ? Черт, я, кстати, не знал, что у него вообще есть сердце. Не оставляй борьбы, Боб. Попытайся всадить в них новую пулю, пока они сбиты с толку.

Я проговорил медленно, словно в раздумье:

– А если мне покинуть город, отправиться в Сент-Джордж и попытаться там возбудить чей-нибудь интерес? Где-нибудь, кого-нибудь вдруг привлечет мое предположение о том, что плотина может рухнуть.

– Куда бы ты ни отправился, какая разница, – сказал Мак, – ведь ясно одно – Маттерсоны сейчас потревожены, как осиное гнездо, и никто в Форт-Фаррелле пальцем не пошевелит, чтобы помочь тебе: каждый чувствует на своей шее горячее дыхание Говарда. Старый Булл прав: Маттерсоны владеют этой землей, и все это знают. Никто тебя даже слушать не станет, Боб. А что касается того, чтобы ехать в Сент-Джордж, имей в виду: тебе сначала нужно проехать через Форт-Фаррелл. Мой тебе совет: подожди темноты.

Я уставился на него:

– Вы что, с ума сошли? Я что, беглый каторжник, что ли?

Но его лицо оставалось серьезным.

– Я вот что думаю. Теперь, когда Булл поневоле оказался в стороне, Говарда никому не удержать. Доннер с ним не справится, тут и думать нечего. Джимми Вейстренд и другие говардовские головорезы могут сделать из тебя котлету. Помнишь, Клэр, что случилось пару лет назад с Чарли Бернсом? Сломанная нога, сломанная рука, четыре перебитых ребра и изуродованное лицо. Эти ребята не шутят, и держу пари, они уже ищут тебя, так что не выезжай пока в Форт-Фаррелл.

Клэр встала.

– Но ничто не препятствует выехать в Форт-Фаррелл мне.

Мак взглянул на нее.

– Зачем?

– Встретиться с Гиббонсом, – сказала она. – Пора уже в это дело вмешаться полиции.

Он пожал плечами.

– Чем может помочь Гиббонс? Сержант провинциальной полиции в подобной ситуации вряд ли будет в состоянии что-нибудь сделать.

– Неважно. Я должна его повидать, – сказала она и вышла из домика. Было Слышно, как она завела мотор и уехала. Я спросил Мака насмешливо:

– Так вы это вы там говорили про другую пулю и про то, что они сбиты с толку?

– Ладно, не придирайся. Возможно, я поторопился, не все еще сумел толком переварить.

– А что это за парень, Бернс?

– Да был тут один, не поладил с Говардом. Его избили. Причем все знают почему, но никто не осмелился обвинить в этом Говарда. Берне уехал из города и никогда больше здесь не появлялся. Я уж и забыл о нем. Между прочим, он и вполовину так не уел Говарда, как ты. Я никогда не видел его таким взбешенным, как сегодня утром. – Он встал и заглянул в печку.

– Надо выпить чаю, пойду принесу дров.

Он вышел, а я остался сидеть и думать о том, что же делать дальше, К сожалению, я нисколько не продвинулся в раскрытии тайны Трэнаванов, а человек, который мог бы мне рассказать об этом, вероятно, уже в больнице. Меня подмывало тут же отправиться в Форт-Фаррелл, зайти в кабинет Говарда в Доме Маттерсона и дать ему по морде. Конечно, это вряд ли решило бы проблему, но я хотя бы разрядился.

Дверь внезапно распахнулась, и я понял, что необходимость ехать в Форт-Фаррелл отпала. На пороге стоял Говард с винтовкой в руках, и круглая дыра уставленного на меня ствола выглядела как бездонная яма.

– Так, сукин сын, – сказал он, тяжело дыша. – Что это за треп о Фрэнке Трэнаване?

Он вошел в комнату, продолжая держать меня на мушке. За ним появилась Люси Эдертон, смотревшая на меня, зловеще улыбаясь. Я попытался приподняться, но он прорычал:

– Сидеть! Ты, негодяй, оставайся на месте.

Я плюхнулся обратно на стул.

– Чего тебя так интересует Фрэнк Трэнаван? Он ведь уже давно мертв, не так ли? – Я старался говорить ровным голосом, но когда прямо на тебя направлено оружие, с голосом что-то происходит.

– Испугался, Бойд? – спросила Люси Эдертон.

– Спокойно, – сказал. Говард. Он облизал губы и медленно подошел ко мне, не спуская с меня глаз.

– Ты – Фрэнк Трэнаван?

Я расхохотался ему в лицо. Я должен был как-то иначе отреагировать на его вопрос, но я просто расхохотался.

– Отвечай, черт побери! – закричал он, и голос его дрогнул. Он сделал еще один шаг вперед, и лицо его задергалось. Я надеялся, что спусковой крючок его винтовки был не слишком легким, не выпуская из поля зрения его правую руку, ждал, когда он подойдет поближе. Тогда у меня появился бы шанс, вступив с ним в борьбу, отвести винтовку от своего лица. Он остановился.

– Слушай, – произнес он дрожащим голосом, – ты ответишь мне, и ты скажешь мне правду. Ты – Фрэнк Трэнаван?

– Какое это имеет значение, – сказал я. – Возможно, я Грант, а возможно, я – Трэнаван. В любом случае я был в машине.

– Да, это верно, – сказал он. – Ты был в машине. – Он как-то опасно затих, изучая мое лицо. – Я знал Фрэнка, и я видел фотографии Гранта. Ты не похож ни на того, ни на другого. Тебя много оперировали. Это видно. Тебе было больно, я надеюсь.

Люси Эдертон захихикала.

– Да, – повторил он. – Ты был в машине. Люси, шрамы заметны если смотреть вблизи. Они тонкие, как волос.

Я сказал:

– Я смотрю, ты заинтересовался, Говард.

– Я все думаю – ты все время зовешь меня Говардом. Так звал меня Фрэнк. Ты – Фрэнк?

– Ну, какая разница?

– Конечно, – согласился он. – Какая разница? А что ты видел в автомобиле? Ну-ка скажи мне, а не то твое милое личико придется подвергнуть новым операциям.

– Это ты мне скажи, что я видел, а я скажу, так это или нет.

Его лицо потемнело от ярости, и он слегка подвинулся ко мне, но недостаточно для того, чтобы я смог броситься на него. Сидя, я был в слишком неудобной и невыгодной позиции.

– Давай не будем играть, – проговорил он резко. – Говори!

Голос у двери вдруг произнес:

– Положи винтовку, Говард, а не то я сделаю из тебя решето.

Я скосил глаза и увидел Мака с двустволкой в руках. Говард замер и медленно повернулся. Мак крикнул:

– Винтовку, Говард! Клади ее сейчас же. Я повторять не намерен.

– Да-да, – сказала Люси быстро, – у него ружье.

Говард наклонил винтовку. Я встал и подхватил ее в момент, когда он выпустил ее из рук – чего доброго, она разрядилась бы сама. Затем я отошел назад и взглянул на мрачно улыбнувшегося Мака.

– Я положил ружье в джип, – сказал он, – так, на всякий случай. Удачно вышло. Ладно, Говард, подойди-ка к той стене. И ты тоже, сестрица Люси.

Я осмотрел Говардову винтовку. Предохранитель был снят, и, когда я передернул затвор, из патронника вылетел заряд. Да, я был недалек от смерти.

– Спасибо, Мак, – сказал я.

– Сейчас не до вежливости, – сказал Мак. – Говард, садись на пол и прислонись к стене. И ты, Люси, тоже. Не стесняйся.

Лицо Говарда полыхало ненавистью. Он проговорил:

– Тебе далеко не уйти, Бойд. Мои ребята тебя пришпилят.

– Бойд? – удивился я. – А я думал, что я Грант или Трэнаван. Тебя гнетет, Говард, то, что ты этого не знаешь, не правда ли? Ты не уверен.

Я повернулся к Маку.

– Что теперь?

– Теперь ты отправляйся и догони Клэр. Обязательно привезите сюда Гиббонса. Мы прижмем этого прохвоста за вооруженный налет. Я подержу его здесь.

– Смотрите, чтобы он как-нибудь не прыгнул на вас. – Я с недоверием посмотрел на Говарда.

– Он побоится, – сказал Мак, похлопывая свое ружье. – У меня здесь крупная картечь. На таком расстоянии она расщепит его пополам. Слышишь, Говард?

Тот ничего не ответил, и Мак добавил:

– Тебя это тоже касается, Люси. Сиди там спокойно, миссис Эдертон.

– Хорошо, Мак, – сказал я. – Увидимся через полчаса. – Я поднял винтовку Говарда, разрядил ее и ссыпал патроны в угол. По дороге к джипу я бросил винтовку в кусты и через минуту был уже в пути. Но недолго.

Когда я сворачивал к Форт-Фарреллу, то неожиданно увидел лежащее поперек дороги дерево. Я даже не успел нажать на тормоз, и мой джип налетел прямо на него. К счастью, на повороте я немного сбавил скорость, но все равно столкновение ничего хорошего передку джипа не принесло. А я ударился головой о ветровое стекло.

В следующий момент я ощутил, как кто-то вытаскивает меня из машины. Послышался пронзительный свист и чей-то крик:

– Вот он!

Кто-то схватил меня за рубашку и притянул к себе. Я наклонился и что есть силы укусил державшую меня руку. Раздался вопль, и рука разжалась. Я выиграл секунду, чтобы хоть что-то сообразить. Пока я видел только одного человека, который готовился вновь наброситься на меня. Я нырнул в сторону и выскочил из джипа с другой стороны – для человека моей комплекции принимать бой на переднем сиденье джипа было явно невыгодно.

У меня гудело в голове после удара, но я все же заметил, что человек приближается ко мне, обогнув джип. К сожалению для него, он приближался чересчур быстро, так как на всем ходу налетел коленом на мой каблук, и это почти вывело его из строя. Пока он катался по земле, завывая от боли, я рванул к лесу, слыша за собой крики и топот по крайней мене двух пар сапог.

Спринтер из меня никудышный – слишком много мяса приходится тащить на себе, но все же при необходимости я развиваю неплохую скорость. Парни позади меня, видимо, тоже бегали неплохо, и в первые пять минут расстояние между нами сохранялось. Но они орали на бегу, сбивая дыхание, а я помалкивал, и они стали отставать.

Наконец я рискнул оглянуться. Вблизи никого не оказалось, и я слышал, как они вопили неподалеку. Я спрятался за деревом и постарался дышать потише. Крики приближались, захрустели сучья. Первый проскочил мимо меня, и я позволил ему уйти, а для второго я подобрал камень, очень кстати попавшийся мне под руку. Когда он приблизился, я вышел из-за дерева прямо перед ним.

Остановиться он не успел. И вообще ничего не успел сделать, кроме как открыть от удивления рот. Я его закрыл прямым ударом в челюсть, в который вложил всю свою силу. Основной эффект произошел, конечно, от камня в руке. Что-то хрустнуло, ноги у парня подкосились, он упал на спину, затем перевернулся и больше не двигался.

Я прислушался. Того, кого я пропустил вперед, было не видно, но он продолжал кричать. Я слышал и другие крики, несшиеся с дороги, и понял, что преследователей было человек десять. Я снова пустился бежать, на этот раз под прямым углом к прежнему курсу.

Мне было не до раздумий, было ясно одно – что на меня спущена маттерсоновская свора, возможно, во главе с Джимми Вейстрендом. Первым делом надо было ускользнуть от них, а это оказалось нелегко. Это были лесорубы, привыкшие к лесу и, вероятно, знавшие его лучше меня. Да и вообще эту местность они, конечно, изучили. Поэтому никак нельзя было позволить им гнать меня удобным для них путем. Лучше всего – совсем оторваться от них.

Поближе к городу лес поредел. Он состоял из тощих деревьев, не представлявших коммерческой ценности и использовавшихся жителями Форт-Фаррелла для своих домашних нужд. Лес этот, к несчастью, хорошо просматривался и не имел подходящих для укрытия мест, особенно если еще учесть красную шерстяную рубашку, которая была на мне. Не раз мне казалось, что я уже вне досягаемости, но тут поблизости раздавался крик, и я понимал, что меня заметили.

Я отбросил ненужную осторожность, прибавил скорости, стремясь побыстрее достичь гребня холма. Оттуда открывался вид на всю долину, покрытую настоящим лесом с крупными деревьями. Там у меня был шанс обмануть преследователей. И я сломя голову бросился вниз, в долину, как заяц, преследуемый лисой.

По крикам, доносившимся сзади, я определил, что сохраняю дистанцию, но это меня не слишком утешило. Ведь десяток решительно настроенных людей в конце концов всегда загоняют одиночку, им легко менять лидера и давать друг другу отдых. Но и у одиночки есть преимущество – подскок адреналина в его крови при мысли о том, что с ним случится, если он будет пойман. Относительно этого я никаких иллюзий не питал. Десяток здоровых лесорубов не станут тратить свои силы на бег по пересеченной местности только для того, чтобы поиграть в казаки-разбойники. Если они поймают меня, они изуродуют меня на всю жизнь. В свое время я видел, как одна банда настигла беглеца и измолотила его ногами. То, что получилось в результате этого, уже едва ли можно было считать человеком.

Так что для меня убежать – был вопрос жизни. Я знал, что, если проиграю, жизни, которой стоило бы жить, у меня больше не будет. И я не обращал внимания ни на боль в мускулах ног, ни на хрипы в горле, ни на боль в боку. Я приготовил себя к долгому бегу через долину. Я не оглядывался, так как потерял бы на это время – возможно, всего доли секунды, но, накапливаясь, они сыграли бы свою роковую роль. Я просто работал ногами и внимательно смотрел перед собой, выбирая наиболее удобный путь, стараясь при этом не сильно отклоняться от прямой линии.

Кроме того, я постоянно вслушивался в крики – одни громче и ближе, другие – слабее и дальше. Судя по всему, группа моих преследователей вытянулась в цепочку с наиболее выносливыми из них впереди. Если бы их было только двое, как вначале, я бы остановился и поборолся с ними, но против десятка у меня шансов не было. И я еще наддал, увеличивая скорость, несмотря на усиливавшуюся боль в боку.

Деревья приближались – высокие до неба ели, кедры, лиственницы, громадный лес, простиравшийся отсюда к северу до Юкона. Нырнув в него, я обретал возможность бороться. Здесь показались стволы, за которыми мог скрыться не то что человек – грузовик; здесь существовала игра света и тени, когда лучи солнца, пробиваясь сквозь кроны, создавали на земле мозаику из пятен; здесь имелись поваленные деревья, за которыми можно было укрыться, и ямы; толстый слой хвои внизу помогал двигаться бесшумно. Словом, лес – это мое спасение.